Часть третья

— Резче выпад! Закрывайся щитком! Быстрей, иначе я воткну тебе меч в живот! Бездарный румит, сколько можно повторять одно и то же?!

— Давай передохнем, Ирч-ди, — взмолился я. — Дай мне тайм-аут!

— Отдыхать будешь в следующей жизни! — прорычал лавадар, загоняя меня в ловушку между столом и креслом. — Парируй, парируй, тупой дикарь!

Невероятно, как этот богатырь, облаченный в кольчугу и толстую одежду, мог двигаться так проворно. Как я ни старался опережать его движения, каждый второй удар Ирч-ди попадал в цель, и лезвие меча с надетым на него металлическим защитным наконечником то и дело награждало меня новым синяком.

Оказавшись в тупике у стены, я подпрыгнул, перемахнул через голову лавадара, схватил его за пояс и швырнул к столу. По дороге Ирч-ди опрокинул стул, а приземлившись, сбросил со стола всю уцелевшую посуду…

На месте Скода я давно бы указал на дверь таким шумным и беспокойным постояльцам, как мы.

— И это все, на что ты способен, Джу-лиан? — поднявшись, фыркнул седой воин. — Прыгать, как ярмарочный акробат? Ты получил уже три смертельных раны, сейчас я нанесу тебе еще одну, и, держу пари, ты не сумеешь парировать мой удар…

— А ты не сумеешь парировать этот! — кинжал, брошенный рукой Джейми, должен был попасть в обтянутую кольчугой грудь Ирч-ди, но вместо этого звякнул о плоский металлический щиток, пристегнутый к левому предплечью лавадара.

— Неплохо, мальчик, — Ирч-ди, повернувшись к новому противнику, сощурил глаза и двинулся в угол комнаты, где развалился в кресле тан-скин. — Но такими штучками ты можешь напугать только какого-нибудь жирного кархана. Настоящий воин должен уметь сходиться с врагом на длину меча, глаза в глаза, ясно? Ну-ка! — левой рукой он извлек из ножен второй меч и бросил к ногам Джейми.

— Ирч-ди, не надо! — вмешался я. — Он еще не готов к таким упражнениям…

— И никогда не будет готов, если не оторвет от кресла свою тощую задницу, — рыкнул лавадар. — Ну-ка, посмотрим, умеет ли он еще что-нибудь, кроме как бросать издалека кинжалы!

Джейми пригнулся и оскалил зубы, держа меч так, как держал раньше кухонный нож. Он встретил атаку лавадара яростно, но неумело, и Ирч-ди почти сразу сбил его с ног своим любимым приемом — колющим выпадом снизу вверх, по ребрам. Я уже научился парировать подобные удары, но у Джейми, впервые взявшего в руки меч, не было никаких шансов закрыться, тем более — без щитка на руке. Лежа на спине, он швырнул в лавадара скамейку, встал и с яростным верещанием напал сам.

— Джейми, блокируй его в углу! — крикнул я, тоже бросаясь в бой.

Минуты две лавадар небрежно отбивал наши выпады в тесном углу между камином и столом, потом перешел в контратаку, — и через несколько мгновений мы были разбиты в пух и прах.

— Не понимаю, как Высочайшая могла отдаться под защиту такого неумелого болвана, как ты, — рыкнул Ирч-ди, убирая меч в ножны и расстегивая ремни щитка на левой руке.

— Ты тоже не родился с умением фехтовать, — тяжело дыша и потирая ушибленный бок, проворчал я. — Сколько келдов тебе было, когда ты впервые взял в руки оружие?

— Да, пожалуй, ты прав, — это было давненько… Но у тебя нет времени на длинные тренировки, Джу-лиан.

— Кажется, я делаю все, что могу, — я наклонился, чтобы помочь Джейми встать. — Цел? Как твоя нога?

— Отвали, — поблагодарил меня за заботу унит, рухнул в кресло и принялся растирать колено.

Чудодейственные снадобья Наа-ее-лаа невиданно быстро залечили его болячки, но боли в ноге до сих пор мучали скина, и он по-прежнему сильно хромал.

Я расстегнул ремни на левом предплечье и с облегчением избавился от щитка. Эта изрезанная замысловатыми отверстиями штуковина, похожая на овальную тарелку из легкого металла, служила для того, чтобы парировать удары меча, но я так и не научился пользоваться ею как следует. Меня все время подмывало нанести удар и левой рукой тоже; иногда я действительно так поступал, за что немедленно получал нагоняй от Ирч-ди.

— Мы занимаемся не тем, чем надо, блистательный лавадар, — устало сказал я. — То, что надвигается на Лаэте, не остановишь мечом!

— Я взял в руки меч, как только выбрался из пеленок, — старый воин плеснул из бутыли в два высоких серебряных кубка. — Десять поколений моих предков легли в семейный склеп с оружием под боком, и я не разу не встречал напасти, которую нельзя было бы остановить мечом!

— А я встречал. И пока ты учишь меня фехтовальным приемам и дворцовому этикету, Кларк Ортис не теряет времени зря. Ты не знаешь этого человека так, как я его знаю, ты не понимаешь, на что он способен! Думаешь, он остановится, спалив несколько калькарских деревушек? Нет, он двинется дальше, в города, а потом…

— Города калькаров укреплены немногим хуже, чем Лаэте, — лавадар сунул мне в руки бокал. — Четвероногим дикарям никогда их не взять, х-ха! Владыка Бездны, я был бы даже рад, если бы твой Ор-тис взял хоть один калькарский город, но, увы, этого не случится!

Я безнадежно махнул рукой. Объяснить Ирч-ди причину моей тревоги было еще труднее, чем заставить лавадара уяснить и принять гелиоцентрическую систему.

Для меня весть о том, что орды ва-гасов объединились под властью Го-ва-го, спустились с гор и начали уничтожать селения калькаров, была подобна грозному удару набата. Но Ирч-ди усмотрел в этом лишь возможность повлиять на ту мышиную возню, которая называлась «большой политикой», и по-иному переложить карты в пасьянсе дворцовых партий и группировок.

О, как наслаждался бы Ортис, очутись он на моем месте! Вот кто плескался бы, как рыба в воде, в бурлении придворных страстей! Но Кларк, по слухам, продолжал состоять при Го-ва-го, и, по тем же слухам, пришедшим в Лаэте с окраины обитаемого во-наа, полчища ва-гасов сожгли дотла несколько калькарских деревень при помощи какого-то невиданного оружия, похожего на небесный огонь…

Ирч-ди только отмахнулся от этих панических донесений лаэтских агентов, но я помнил о странном увлечении Ортиса, над которым мы не уставали подтрунивать в Школе Космогации. Львиную долю свободного времени Кларк отдавал оружию. Он не вылезал из военных музеев, часами копался с какими-то странными экспонатами, собирая, разбирая их и чистя; единственный серьезный конфликт с начальством случился у Ортиса из-за того, что в его комнате была обнаружена изготовленная им собственноручно ручная граната. Помню, однажды бортмеханик «Челленджера» заявил, что знает об оружии столько, что смог бы завоевать весь мир, окажись он в шестнадцатом или семнадцатом столетии… Тогда я воспринял его слова, как шутку, но теперь, когда деревни калькаров горели, забросанные «огненными шарами»…

— Чем больше шороху наведет твой соплеменник среди калькаров, тем лучше, — потягивая вино, заявил Ирч-ди. — Если ему удастся взять хоть один Новый Город, это сильно ослабит позиции зое партии Ко-лея, и тогда Сарго-т вряд ли согласится на брак Наа-ее-лаа с сыном Ла-гота. Я не верю, что четвероногим ублюдкам удастся продвинуться хотя бы до предместий Вакуны, но мои люди усердно распускают слухи, что Вакуна вот-вот падет… Влияние Ко-лея держится в основном на его связях с новой знатью, зашатайся Новые Города, — и наш красавчик тоже зашатается и рухнет!

Ирч-ди, захохотав, залпом допил вино.

Я подошел к окну и уставился в темноту, где мерцали зеленые шары — облепившие ветви деревьев светящиеся растения-паразиты, похожие на нашу омелу. Они выполняли в Лаэте роль уличных фонарей во время длинной десятидневной ночи, а сейчас была как раз полночь, что не мешало лаэтянам заниматься обычными делами.

Жители во-наа не придерживались земного распорядка: день-ночь. Они делили время на олы: «живая ола» — «мертвая ола». В мертвую олу полагалось спать, а когда наступала живая ола, город просыпался, и лаэтяне принимались торговать, молиться, работать в мастерских, пировать в шантерах, смотреть на казни и выступления акробатов на площадях…

Только бандиты и воры — «полуночники», как их называли в Лаэте, — да еще скрэки промышляли на улицах как в живую олу, так и в мертвую.

Я оглянулся на Джейми: тот дремал в кресле, не выпуская из рук кинжала лавадара. Пристрастие скина к холодному оружию было просто удивительным.

К той и без того достаточно оживленной жизни, которую я вел в шантере Скода, Джейми всеми силам прибавлял новые хлопоты. Едва начав ходить, вор попытался обчистить соседнюю комнату, где ночевал один из постояльцев, и нам с Ирч-ди с огромным трудом удалось замять скандал.

Да, лаэтский висельник, облачившись в пристойную одежду, изменился лишь внешне, но даже ужасы Горхага оказались не в силах изменить его нрав. И я не сомневался, что, предоставленный самому себе, Джейми неминуемо влипнет в очередную неприятность. Характер тан-скина не позволит ему спокойно наслаждаться жизнью, даже если с лихвой обеспечить его всем необходимым. Казалось бы, что ему сейчас недоставало? Так нет, этому паршивцу недавно понадобилось сунуть за пазуху кошелек Ирч-ди, оставленный лавадаром на столе!

Никакие самые свирепые угрозы не могли образумить тан-скина, который удивительно хорошо умел улавливать конъюнктуру. Джейми прекрасно знал, что сколько бы я ни рычал и ни грозился, но никогда не трону его даже пальцем — и беспардонно пользовался этим. Ирч-ди сначала приводил вора в трепет; Джейми прошибал холодный пот, стоило лавадару появиться в комнате… Но очень скоро мальчишка уяснил, что тот, кто недавно отправил его в Горхаг, больше не представляет для него опасности. Теперь Джейми вел себя с лавадаром все более и более нагло, а Ирч-ди сносил его штучки с поразительным терпением.

Это загадка не давала мне покоя.

Отпрыску «чистой крови» полагалось относиться к низшему из низших с брезгливым отвращением — так, как относилась к своему пациенту Наа-ее-лаа. Всякий раз, когда принцесса являлась в шантеру Скода, Джейми забивался в угол и сидел там тише мыши, а Неела лишь изредка скользила по тан-скину презрительным взглядом, ледяной холод которого должен был напоминать Джейми подземную камеру Горхага.

Зато Ирч-ди одаривал моего приятеля совершенно неслыханной благосклонностью. Именно неслыханной — вплоть до того, что лавадар позволял презренному тан-скину забавляться со своим кинжалом, а сегодня дал ему в руки один из своих мечей!

— Ирч-ди, — подобрав одно из опрокинутых во время тренировки кресел, я сел рядом с лавада-ром. — Ты знаешь, я ничего не смыслю в дворцовых интригах. Я согласился на твой авантюрный план по одной-единственной причине — потому что он позволит мне видеться с Наа-ее-лаа… И, может быть, помешает ей наделать больших глупостей.

— Да, принцесса всегда умела настоять на своем, — улыбнулся лавадар. — Если она вбила в голову, что ты принадлежишь ей, лучше не становиться у нее на дороге! Ничего, Джу-лиан, скоро Сарго-т примет тебя, как почетного гостя, как возможного союзника, наследника ямадара далеких земель, лежащих за горами ва-гасов!

— Но раз я должен произвести на Сарго-та впечатление своим могуществом, может, сразу рассказать ему правду о том, откуда я явился? Так будет меньше риска запутаться в противоречиях сплетенной тобой истории…

— Ты что, сдурел? Хочешь отправиться на Помост Казней за богохульство?! — прорычал лавадар. — Если ты начнешь рассказывать о том, что явился из мира, который лежит далеко за твердым небом во-наа, то не отделаешься медленной гирхатой, глупец! Жрецы Интара разорвут тебя на клочки, стоит только заикнуться о своем Летающем Доме! Запомни раз и навсегда — ты пала-дар, единственный сын владыки могущественной страны, лежащей за Свободными Горами. Однажды во время охоты тебя взяли в плен ва-гасы, напавшие из засады. Они убили всех твоих слуг, кроме Ор-тиса. Когда ва-гасы захватили Высочайшую, ты помог ей бежать, а потом… Напомни мне, что случилось потом, Джу-лиан?

— Да-да, я выучил сценарий, Ирч-ди.

— Что? — воин озадаченно уставился на меня, и я обреченно забубнил:

— Я бежал от калькаров, которые хотели продать меня в рабство, совершил чудеса героизма в лесу близ Ринта и, наконец, явился в Лаэте, дабы предложить ямадару Сарго-ту заключить союз с моей страной против четвероногих дикарей, предводимых предавшим своего повелителя Кларком Ортисом. Вынужденный укрыться от бури в одном из заброшенных подвалов Лаэте, я был схвачен во время облавы и приговорен к смертной казни продажным судьей, подкупленным советником Ко-леем, который не хотел, чтобы я…

— Старый негодяй уже сознался, — хохотнул лавадар. — У меня есть его письменное признание, и пускай Ко— лей попробует доказать, что Ол-хон сказал неправду! Продолжай, Джу-лиан.

— К счастью, на площади во время казни оказалась дочь кархана Лха-нта Ермина, которую я защитил от нападения «полуночников». Движимая благодарностью, девушка спасла мне жизнь, воспользовавшись своим поразительным сходством с Наа-ее-лаа и выдав себя за Высочайшую… Ирч-ди, ваш ямадар действительно такой идиот, чтобы поверить в эту байку?

— Ермина и ее отец, если понадобится, подтвердят каждое твое слово, — невозмутимо отозвался Ирч-ди. — От тебя требуется только одно — хорошенько заучить урок, остальное не твоя забота.

— Неужели эта девушка действительно так похожа на Наа-ее-лаа?

— Похожа. Слегка.

— И что с ней будет, если ямадар все-таки усомнится?

Лавадар пожал плечами. Иного ответа я от него и не жидал.

— Не знаю, стану ли я под твоим руководством хорошим фехтовальщиком, Ирч-ди, но вполне возможно, что кое-в чем я вскоре смогу потягаться с Кларком Ортисом, — мрачно пробормотал я.

— Не понял, — нахмурился Ирч-ди.

— Неужели я обязательно должен идти к Наа-ее-лаа по отрубленным головам и телам замученных в Горхаге?

При этих словах мы оба взглянули на Джей-ми: он спал, откинув на спинку кресла черноволосую голову, перевязанную украшенной золотыми чешуйками лентой из тонкой кожи. Такие повязки недавно вошли в моду у итонов и высших карханов, что пришлось весьма кстати — даже Скод не подозревал, что в его шантере живет тан-скин. Узнай хозяин об этом, Джейми в тот же миг очутился бы на улице, несмотря на огромное почтение, которое Скод питал к лавадару нонно-вар.

— Ирч-ди, я думаю, тебе пора наконец объясниться. Я полный профан в дворцовых интригах, но не дурак. Еще не так давно ты заявлял, что не желаешь пачкать меч о такое презренное существо, как тан-скин — а вот теперь преспокойно даешь свой благородный меч в руки низшему из низших! Скажи, что ты узрел на спине моего приятеля, кроме старых рубцов от кнута? Уверен, не они произвели на тебя такое впечатление, что ты начал обращаться с Джейми почти как с равным! Ирч-ди молчал, внимательно разглядывая донышко своего бокала, — можно было подумать, что там разворачивалось некое захватывающее действие.

— Хорошо, — прервал я затянувшуюся паузу. — Вижу, ты не собираешься отвечать. Я не буду применять к тебе допрос третьей степени, хотя прекрасно вижу: ты знаешь о происхождении Джейми больше, чем он сам. Больше, чем об этом знает Наа-ее-лаа, — старый воин быстро взглянул на меня, но тут же снова уставился в бокал. — Не удивлюсь даже, если в Джейми течет кровь ямадара, но дело сейчас не в этом… Если все пройдет, как ты задумал, я скоро стану почетным гостем Сарго-та. И что тогда будет с ним?

Кивком головы я показал на спящего мальчишку:

— Чья бы кровь ни текла в его жилах, он — тан-скин. Не мне объяснять тебе, лавадар, что это значит. Удивительно, как Джейми вообще ухитрился дожить до своих лет! И я могу поспорить на что угодно: если оставить его на произвол судьбы, он рано или поздно попадет под «колесницу богов»… Или, в лучшем случае, испытает на себе гирхату.

Ирч-ди заговорил, когда я уже отчаялся получить от него ответ.

— Я не могу привести тан-скина во дворец, — лавадар произносил слова очень медленно, тщательно взвешивая каждое из них. — За всю историю Лаэте еще ни разу не случалось такого, чтобы низший из низших вступал в священные покои ямадара…

Я усмехнулся, вспомнив, что Джейми добрался почти до самых ворот дворца. Уверен, такого тоже еще не случалось за всю историю Лаэте! Правда, никто, кроме Джейми, наверняка не пробовал воспользоваться заброшенным водостоком, кишащим огромными скрэками. А если бы кто-то и попробовал это сделать, от него не осталось бы даже костей.

— … Я не могу привести во дворец унита, отмеченного знаком «глаза».

— Я не спрашиваю у тебя, Ирч-ди, чего ты не можешь сделать. Скажи лучше, что ты можешь?

Ответом была тишина, и это был очень красноречивый ответ.

Я встал и снова отошел к окну, за которым, несмотря на темноту, царило деловое оживление. Но почему-то оно напоминало мне оживление на кладбище в день поминовения усопших. Может, странный призрачный свет зеленых шаров заставлял меня видеть все в мрачном свете; может, давало о себе знать напряжение, не отпускавшее меня с тех пор, как Ирч-ди принес весть о спустившихся с гор ва-гасах.

По мере того как близился час моего торжественного представления ко двору, напряжение все росло, и теперь даже самые незначительные пустяки я был готов принять за грозные предзнаменования…

Предзнаменования чего? Я и сам этого не понимал, но Лаэте казался мне сейчас городом воплотившегося наяву Хэллоуина.

— Интересно, часто ли здесь отправляют уни-тов на Помост Казней только за то, что они переждали бурю в неположенном месте? — вполголоса произнес я.

Лавадар хмыкнул.

— Об этом тебе лучше спросить Ко-лея. Когда советник вернул принцессу в Лаэте, он вскоре забрал такую силу, что Сарго-т оставил мысль опереться на род верховного жреца Интара и решил…

— Решил, что выгоднее будет продать свою дочь влиятельному советнику Ко-лею, так?

Обернувшись, я увидел, как жестяной кубок смялся в руке Ирч-ди. Но старый воин быстро овладел собой — может быть, потому, что в глубине души сознавал правоту моих горьких слов.

— Когда ты будешь представлен ко двору, Джулиан, тебе нужно будет внимательно следить за своим языком, — спокойно сказал он. — Иначе ты скоро потеряешь его вместе с головой.

— Кому суждено быть повешенным… — я потер шею, все еще хранившую следы веревки.

— Да. Так вот, Ко-лей бредит свадьбой с принцессой и, чтобы усилить влияние на ямадара, распространяет слухи о возможном бунте низших. При дворе о свадьбе Наа-ее-лаа говорят как о деле уже решенном, и всю последнюю улу Ко-лей занимается тем, что очищает город от всякой мрази. Он объясняет это заботой о безопасности невесты и ее семьи, но вместе с благодарностью Сарго-та он хочет заслужить благодарность карханов, которых заставляет увидеть в себе защитника от…

В полутьме за окном сквозь обыденные звуки вдруг прорвался далекий крик, напомнивший мне жуткую подземную камеру в тюрьме Внешнего Круга. Потом новый, куда более громкий вопль прозвучал недалеко от шантеры, и я отскочил от окна.

Ирч-ди бросил кубок и встал.