Книга: Лунная девушка
Назад: Глава седьмая
Дальше: Глава девятая

Глава восьмая

 

Принцесса Лаэте

 

Ba-гасы никогда не оставались надолго там, где их застигла гроза: они считали, что на этом месте лежит печать гнева великого Зо-ала.
Передав пленницу на попечение женщин, Го-ва-го увел свое племя прочь с горы, и мы двигались без передышки много часов, — правда, не так быстро, как обычно, ведь слишком много женщин и детей но-вансов пострадали во время бури.
Я то и дело отыскивал взглядом среди движущегося впереди отряда лунную девушку. Нонно-вар (то есть, принцесса) Лаэте ехала верхом на но-вансе, закутанная с ног до головы в мохнатую шкуру, и остальные ва-гасы сторонились воина, вынужденного нести на себе ненавистную униту. Го-ва-го явно приказал хорошенько заботиться о пленнице, за которую ожидался богатый выкуп. Я не беспокоился за Наа-ее-лаа, но нетерпеливо ждал остановки, чтобы наконец-то с ней поговорить…
Однако меня постигло жестокое разочарование. Когда «синие сумерки» перемешали все силуэты, и мы наконец остановились, Го-ва-го запретил воинам замыкающего отряда нарушать походный порядок даже на привале. Как объяснил Та-ван, мы достигли излюбленных мест кочевий многочисленного и сильного племени лу-тансов, и теперь нам следовало держаться настороже.
Все воины хорошо это понимали, мне не удалось обмануть бдительность дозорных, чтобы проскользнуть к кострам, у которых грелись женщины и дети… Лишенный возможности поговорить с Наа-ее-лаа, я засыпал вопросами Та-вана: но-ванс начал отвечать мне при темно-синем сиянии неба, а кончил уже в темноте.
Наступила лунная ночь.
Но-вансы сварили тела погибших во время грозы соотечественников и приступили к трапезе. Я все еще не мог привыкнуть к подобным пиршествам, но все же остался сидеть у огня — не для того чтобы греться, а для того чтобы слушать рассказ Та-вана. А молодой но-ванс, наевшись мяса, сделался необычно разговорчивым и наконец объяснил мне, почему его народ так ненавидит двуногую расу Луны.
— Раньше мы, ва-гасы, жили не только в горах, но и в лесах, и в плодородных низинах. Но потом неизвестно откуда пришли светлокожие существа, не умеющие ходить на четырех ногах. Они говорили, что явились с неба, где живет великий Зо-ал, но в словах их была ложь, а в сердцах — измена. Мало-помалу они изгнали ва-гасов из охотничьих угодий и привольных пастбищ в бесплодные горы, а сами завладели всем лунным миром — всем во-наа!
— Когда это случилось, Та-ван? — спросил я.
— Давным-давно, много тысяч ул и келдов тому назад…
Я уже знал, что ула — это время от одной темноты до другой, то есть земной месяц, а келд, лунный год, равняется двумстам семидесяти двум земным суткам… Но расплывчатый ответ Та-вана дал мне только одно: убеждение, что «теория Ор-тиса» справедлива, и униты — это потомки марсиан, более трех тысяч лет назад основавших колонию внутри Луны.
Я продолжал жадные расспросы, и хотя Та-ван немногое мог рассказать, мне стала ясна причина ненависти ва-гасов к пришельцам — унитам. Легенда о некоем «золотом веке», когда все ва-гасы жили в плодородных низинах и имели вдоволь еды, наверняка имела под собой реальную почву. Только после того как их вытеснили в горы, почти лишенные дичи и пастбищ для скота, коренные жители Луны перешли к каннибализму. Оставалось гадать, что представляла бы собой сейчас раса четвероногих каннибалов, если бы уни-ты не прервали когда-то естественного хода ее развития.
Наконец Та-вану наскучило мне отвечать, но я уже успел узнать самое главное: униты обитают на просторных равнинах в деревнях и в больших городах, тянущихся до самого океана. Эти мерзкие уродливые создания нередко убивают друг друга не ради того, чтобы съесть, а просто ради забавы, хотя не смеют соваться в горы, принадлежащие свободным ва-гасам. Только торговцы унитов приходят в Долину Сумерек и обменивают оружие, огненные палочки и кухонную утварь на драгоценные камни, которые встречаются в горах ва-гасов. В эту пограничную долину Го-ва-го и отправил двух воинов с посланием для Сарго-та — ямадара города-государства Лаэте.
— А если Сарго-т откажется выкупить свою дочь, мы ее съедим, — закончил Та-ван. — Говорят, женщины унитов куда вкуснее женщин ва-гасов!
Вот и все, что мне удалось вытянуть из своего четвероногого приятеля, прежде чем мы снова двинулись в путь.
Честно говоря, приказ отправляться в дорогу застал меня врасплох: я не сомневался, что но-вансы останутся до рассвета там, где нас застала ночь. Но Го-ва-го и не подумал прервать поход из-за таких пустяков, как темнота и холод. Ва-гасы видели в темноте не хуже, чем днем, зато меня один-единственный ночной переход измотал больше, чем несколько дневных.
Первые полчаса мы двигались в кромешной темноте, и я не отставал от отряда лишь потому, что держался за ремень на спине Та-вана. Потом тропа круто повернула, и впереди неожиданно замерцал зеленый огонь: это светился горный мох, покрывающий склоны.
То была поистине фантастическая картина: волны призрачного зеленого пламени слева и справа и мчащиеся между ними ва-гасы — длинная вереница полулюдских-полузвериных фигур…
Вскоре я убедился, что в горах, как и в лесу, есть немало светящихся растений. Кроме мха здесь светилась низкорослая желтая трава; круглыми шафрановыми лунами поблескивали съедобные грибы; трепетали бледно-фиолетовые листья невысоких кустарников… Но эти маяки среди чернильной тьмы почти не облегчали движения, потому что я по-прежнему не видел тропы перед собой. И все же я был рад любым, даже самым слабым проблескам света, ведь без них темнота становилась настолько густой, что казалась бездонной пропастью.
Переход следовал за переходом, привал за привалом, и наконец мне стало казаться, что день никогда не наступит. Я пытался отсчитывать оставшиеся до рассвета сутки по числу остановок, но вскоре сбился со счета. Становилось все холоднее; во время движения меня спасала куртка с термоэлементами, а во время сна — такой же спальный мешок, но ва-гасы в последнее время спали, сбившись в тесные кучи и согревая телами друг друга.
Настало самое благоприятное время для побега, но теперь я не мог бежать из-за Наа-ее-лаа. Она упорно не выходила у меня из головы, хотя я не сомневался, что дочь Сарго-та путешествует по призрачно мерцающим горам в таком же удобстве и тепле, как и Кларк Ортис…
Однако ближайшее будущее показало, насколько сильно я недооценивал характер Ортиса.
— Скоро мы достигнем Теплых Земель, — обрадовал меня Та-ван на очередном привале.
— Ты хочешь сказать, что скоро станет светло? — я уже накопил порядочный запас слов и все-таки усомнился, правильно понял но-ванса.
— Да, скоро станет светло… А потом мы придем в Долину Теплых Озер.
— Отлично! Больше всего я сейчас нуждаюсь в горячей ванне, — проворчал я, пониже опуская капюшон куртки.
Вмонтированные в ткань термоэлементы, две недели накапливавшие энергию во время лунного дня, теперь почти полностью разрядились, и я все сильнее ощущал ледяной холод, стекающий с черных каменных небес. Мысленно я представлял себе далекий небесный купол со свисающими с него длинными сосульками…
Я лежал, закутавшись в куртку, пытаясь избавиться от видения оболочки Луны, покрытой льдом изнутри и снаружи, как вдруг сквозь мои веки начал просачиваться слабый розовый свет. Сперва я принял это за начало сна, но вдруг рядом кто-то испустил такой вопль, что я в два счета оказался на ногах.
Теперь уже кричали все ва-гасы, и эхо металось по горам, вторя оглушительному ликующему хору… А самые высокие горные вершины пылали пунцовой краской, словно зажженные факелы; потом загорелись пики пониже, и наконец по всем склонам побежали вниз потоки золотисто-розового света!
Наступил рассвет, — внезапно, как это всегда бывает на Луне.
Но-вансы встречали его восторженными воплями и прыжками, и я кричал вместе со всеми, подставляя лицо струящемуся сверху свету и теплу. Как раньше я мог ругать это живительное золотистое сияние?!
Через двадцать минут иней, серебрившийся на листве кустарников и на камнях, начал таять, а еще через десять минут ва-гасы пустились в путь — бодрые, разговорчивые, оживленные…
Но почти сразу произошла заминка.
Впервые за долгое время строгий порядок движения вдруг оказался нарушен: наш замыкающий отряд смешался с приостановившейся толпой женщин и детей, и, воспользовавшись случаем, я стал быстро проталкиваться вперед. Мне удалось протиснуться в самый центр группы раздраженно кричавших женщин и воинов — и я увидел Наа-ее-лаа, принцессу Лаэте.
Принцессу?
Нет, на горной тропе лежал просто жалкий комок грязного меха, и воины с воплями тыкали в него древками копий, приказывая пленнице подняться. Но Наа-ее-лаа только тихо стонала, судорожно кутаясь в грязную шкуру ти-мана, пытаясь втянуть под нее крошечные ступни с обрывками золотистых сандалий.
— В чем дело? — рявкнул Го-ва-го, галопом врезавшийся в толпу своих подданных.
— Унита не хочет идти! — сердито крикнул один из воинов.
— Не можешь идти — не можешь жить! — тут же злобно гаркнул кто-то, и многие но-вансы подхватили этот свирепый клич. Некоторые, не теряя времени зря, уже выхватывали из ножен ножи…
Наа-ее-лаа сделала отчаянное усилие, привстала — и рухнула лицом вниз. Мгновенно очутившись рядом, я приподнял ее и увидел, что девушка без сознания.
— Не можешь идти — не можешь жить! — заорал какой-то воин у меня над головой, но я встал, держа принцессу на руках, и взглядом заставил его замолчать.
— Я ее понесу! — заявил я, твердо посмотрев в глаза вождю.
За спиной Го-ва-го верхом на одном из воинов возник Ортис с исцарапанной хмурой физиономией; услышав мои слова, он почему-то яростно ощерился… Но Го-ва-го утвердительно кивнул и, пристально взглянув на меня, умчался вперед.
Порядок восстановился, только теперь я следовал среди замыкающего отряда с лунной девушкой на руках, не имея даже времени положить ее на землю и убедиться, что она жива. Но-вансы все быстрее мчались вперед, и я бежал рядом с Та-ваном, неся закутанное в шкуру бессильное неподвижное тело. «Не можешь идти — не можешь жить!»
К счастью, этот переход длился недолго. Вскоре мы взбежали на перевал, и внизу открылся вид на широкую зеленую долину, полную белых дымов.
— Теплые Земли! — сказал Та-ван. — Мы первыми пришли сюда после рассвета. Теперь на ближайшую улу долина принадлежит нам!
Женщины и дети но-вансов с радостными криками бросались в дымящиеся озерки, выскакивали из горячей воды и начинали кататься по густой бледно-зеленой траве. Многие воины следовали их примеру; но-вансы, всегда такие осторожные и бдительные, теперь вели себя, как школьники на каникулах.
Правда, Го-ва-го послал дозорных на главные тропы, но вождь сделал это скорее по традиции, чем опасаясь нападения. Та-ван успел объяснить, что Теплые Земли издавна считаются таким же местом всеобщего перемирия, как и храмы Зо-ала. Поскольку но-вансы первыми пришли в эту долину после рассвета, она считается их священной собственностью до конца следующей ночи — точно так же, как это было принято в дюжине других подобных долин, разбросанных по Свободным Горам.
Я без труда отыскал небольшое озерцо в укромном месте среди густого кустарника и положил Наа-ее-лаа на берегу. Развернув шкуру ти-мана, я несколько секунд молча смотрел на исхудавшее, грязное, жалкое существо, в которое превратилась прелестная принцесса Лаэте.
Вдруг кустарник раздвинулся, и рядом появился Та-ван.
— Боишься, что убегу? — мрачно осведомился я.
Но-ванс некоторое время смотрел, как я пытаюсь привести девушку в чувство.
— Опусти ее в озеро, — наконец буркнул он. — Здешняя вода залечивает даже старые раны. Если на то будет милость Зо-ала, унита выживет! Хотя я бы лучше съел ее прямо сейчас.
С этими словами Та-ван исчез, а я без колебаний последовал его совету.
Раздев Наа-ее-лаа и сняв с ее обмороженных ног остатки плетеных сандалий, я обнаружил, что девушка не только сильно истощена, но и с ног до головы покрыта ссадинами и синяками. Хорошо, что Та-ван не слышал, какими словами я отзываюсь о его народе, способном так обращаться с беспомощной пленницей!
Я опустил девушку в исходящую паром горячую воду у берега, поддерживая голову со спутавшимися темно-рыжими волосами. Вскоре тепло привело принцессу в чувство, она вздохнула, открыла глаза — и с громким криком рванулась из моих рук.
— Не бойся, я хочу тебе помочь… В тот же миг Наа-ее-лаа ударила меня по щеке, располосовав ногтями кожу.
— Как смеешь ты, кархан, прикасаться к Высочайшей среди равных! Отпусти меня, скрэк!
Я понимал далеко не все слова, которые обрушила на меня дочь Сарго-та, но было ясно, что принцесса Лаэте негодует на столь бесцеремонное обращение с ее царственной особой.
Второй удар был нацелен прямо в глаза; я невольно выпустил девушку, вскочил…
И только тут принцесса осознала, что находится полностью в моей власти. Раздетая догола, она лежала на мелководье, над ней возвышался «кархан» и «скрэк» (что бы ни означали эти слова), и нас разделял только клубящийся над водой пар.
Негодование Наа-ее-лаа перешло в ужас. Она прикрыла руками грудь и, прежде чем я успел что-нибудь предпринять, ринулась на глубину.
Моим первым побуждением было прыгнуть следом, но принцесса уже поплыла, как рыба, к дальнему концу озерка. Тогда, подхватив рюкзак, я бросился по берегу в обход…
Я успел как раз вовремя: девушка каким-то чудом сумела доплыть до мелководья, но выбраться на берег уже не смогла.
Ее силы полностью иссякли, и она наверняка бы захлебнулась, если бы я не вытащил ее из воды. Наа-ее-лаа не сопротивлялась, пока я ее вытирал и закутывал в свою запасную рубашку, только дрожала, с отвращением отворачивая лицо. Я опустил принцессу в спальный мешок, сел рядом и успокаивающе улыбнулся.
— Понимаю, это не подходящее ложе для Высочайшей среди равных, зато теперь тебе будет тепло, Наа-ее-лаа. Не бойся меня, я…
— Дочь ямадара не боится какого-то жалкого кархана! — заявила принцесса Лаэте.
Но ее слова прервал надрывный кашель, который свел на нет всю царственную ярость этой реплики и напомнил мне, что я имею дело с больной девочкой, на которую не следует сердиться.
— Хорошо, что ты меня не боишься, — заметил я, доставая из рюкзака засохшие кусочки гриба, найденного во время последнего привала. — Только меня зовут не Кархан, а Джулиан.
— Ты — кархан! — прохрипела Наа-ее-лаа и снова зашлась кашлем.
Ну что на это можно было сказать?
Я счел за лучшее промолчать и заняться воспитанием ее высочества, когда она почувствует себя лучше. А пока размочил кусочек гриба в теплой воде и поднес ко рту Наа-ее-лаа.
— Ешь!
Девушка молча отвернулась.
Тогда я начал есть сам — и не успел покончить со скудной трапезой, как рядом снова появился Та-ван. При виде ва-гаса принцесса вздрогнула, вся съежилась, но презрительно прошипела:
— Румит!
Молодой воин не обратил внимания на оскорбление.
— Го-ва-го собирается поохотиться на ти-ма-нов, — обратился он ко мне. — Если хочешь поесть мяса, можешь пойти с нами.
Я уже много дней исступленно мечтал о мясе, — но отрицательно покачал головой.
— Не могу, Та-ван.
— Почему?
— Я не могу оставить Наа-ее-лаа. Она очень больна.
— Из-за этой самки ты откажешься от возможности поесть мяса?
— Придется.
Пришла очередь Та-вана покачать головой. Некоторое время он пристально смотрел на Наа-ее-лаа и наконец сказал:
— Если она так больна, лучше отнеси ее в пещеры на склоне. В этой долине часто случаются бури.
— В какие пещеры?
— Ступай за мной.
Вскинув на спину рюкзак, я поднял на руки Наа-ее-лаа и двинулся за Та-ваном.
Пока мы шли по долине, многие ва-гасы выкрикивали оскорбления в адрес принцессы Лаэте, но никто не пытался к нам приблизиться. Но когда мы начали подниматься по склону, заросшему фиолетово-красными цветами, передо мной внезапно вырос Ортис.
— Куда ты ее несешь? — без всякого предисловия злобно осведомился Кларк.
— Не твое дело, — я был сыт по горло этим человеком, к тому же Наа-ее-лаа, услышав голос Орти-са, вздрогнула так же, как при появлении Та-вана.
Обойдя бортмеханика, я продолжал путь, но Ортис потащился следом.
— Ты не имеешь никаких прав на эту девушку! — срывающимся голосом крикнул он.
— Кларк, у тебя не все в порядке с головой, — мне даже не хотелось оборачиваться, чтобы отвечать на подобную глупость. — Я не предъявляю на Наа-ее-лаа прав, я просто хочу ей помочь.
— Да, как же! — с язвительным хохотом отозвался он.
— Хватит! Убирайся! — я круто обернулся, — и как всегда при прямой угрозе, Ортис сдрейфил.
— Го-ва-го все это не понравится! — прорычал он, но я продолжал путь, даже не удостоив его ответом.
На высоте двухсот-трехсот футов на склоне чернели устья многочисленных пещер. Та-ван прошел мимо тех, рядом с которыми лежали пирамидки из камней, и остановился рядом с полускрытым кустарником входом.
— Если хочешь, чтобы в твое жилище никто не входил, положи у входа несколько камней, — посоветовал ва-гас. — Значит, ты не пойдешь охотиться?
— Нет. Счастливой охоты, Та-ван! — и с девушкой на руках я вошел в свое новое жилище.

 

Назад: Глава седьмая
Дальше: Глава девятая