Час был ранний, но солнце пекло. Ставр приказал подогнать пленных к реке. Пусть пьют. Арсун докладывал, что большинство не прочь хоть сейчас вступить в нашу армию, а второй половине просто все обрыдло до такой степени, что хочется все послать подальше. Вполне человеческие желания. Словом, выхода не было и у них. Да и нам пора было уже начинать видеть в недавних врагах своих союзников. Этим, кстати, мы значительно увеличим свои силы. Арсун уверял, что о предательстве речь не идет, – кнехты вызывают сходные чувства у всех рас, не только у людей. А то, что их вынудили служить чужим, ну так с кем не бывает?.. Ладно, чего уж там. А вот пешую армию врагов теперь встретит равная сила. Возможно, нас даже больше. Да если бы и меньше?! Люди верили в свои силы.

Я удобно расположился на скамье из щитов. Пришли пешком Ставр с Арсуном. Немного погодя прискакал вождь кентавров Сангор. Присутствовала и моя свита телохранителей. За Ставром по пятам шел раздраженный запахом и видом чужих гнедой жеребец, злобно прижавший уши и готовый зубами и копытами наказать прикосновение чужой руки.

– Что за представление? – спросил голос за моей спиной. Я оглянулся: это были Малинин с Исаевым.

– Да вот, хочу вас познакомить с первым встреченным кнехтом. Вернее, со вторым. Первого прикончили мои ретивые телохранители.

Я дал знак Темеру:

– Приведи зверюгу.

Скоро тварь предстала перед нами. Все молча и долго смотрели.

– Да!.. – наконец протянул Ставр. И все согласились, что лучше не скажешь.

Кнехт, отлично уловивший контекст, с невыразимым презрением плюнул нам под ноги.

– Повтори, кто ты есть, – приказал я.

– Я командующий армией абров, которую вы бесчестно положили, не дав из трусости сразиться.

– Ага, – сказал Ставр, – ты умный, а мы все тут дураки.

– Спроси его, – обернулся ко мне Ставр. – Спроси его, сколько всего кнехтов в столице. И сколько кнехтов в пешем войске абров?

Интересно, но, сам того не замечая, он брезговал даже напрямую обращаться к кнехту.

– Отвечай! – приказал я Кансару.

– Сколько в столице, это вы еще узнаете, если живы останетесь. А в войске больше двух и не надо. Командир и советник. С этого сброда достаточно.

– Если не ответишь, сколько вас в замке Бога-Отца, я прикажу посадить тебя на кол, обезьяна, – сказал я. – Кол прикажу сделать толстым, чтобы ты мучился дня три. Будешь отвечать?

Консар плюнул в мою сторону, но плевок не достиг цели. Я быстро поднял руку, останавливая оскорбленных телохранителей.

– Почему вашего правителя Монгрота называют прокуратором?

– Потому что он наш правитель. Потому что он Пророк Бога-Отца на земле. Потому что он владыка над всем живым. Потому что это его право по перворождению Ты, когда его увидишь, будешь долго выть. Кстати, та, которую ты ищешь, находится в замке. Но тебя не ждет.

Я ожидал в себе более сильного отклика, но оказалось, за время разлуки боль притупилась. Я почти обрадовался этому и ошибся, потому что боль пришла позже, когда надежда вновь воскресла и ждать снова стало невыносимо.

– Что вы с ней сделали?

– Увидишь, лжепророк, – ответил Кансар и вновь неудачно плюнул.

– А знаешь, Сергей, – вмешался Ставр, – не нужно его сажать на кол. Надо же узнать, каковы они бойцы. Пусть ему дадут оружие, я хочу погреметь с ним железом.

– Ставр! – воскликнул я. – Стоит ли?

– Почему бы и пет? Обезьяна и есть обезьяна.

Немного погодя Ставр вышел на ровное место метрах в двадцати от нас. Какой-то кентавр сбросил к ногам кнехта меч и круглый шит. Кансар стремительно схватил оружие и злобно огляделся. Взгляд его остановился на мне, потом метнулся дальше. Я оглянулся: Темер, мой старший телохранитель, не успел убрать меч, которым исподтишка погрозил кнехту. Я усмехнулся.

Кнехт повернулся к Ставру, Тот, стоя с двумя опущенными вдоль ног мечами, брезгливо осматривал противника. Кнехт медленно, без страха приблизился к воеводе. Оставалось метра три-четыре, когда он вдруг мгновенно метнул меч. Лезвие буквально свистнуло, Ставр отбил смерть неуловимым движением клинка.

– Воевода! – крикнул Мстиша. – Дозволь я закончу.

– И то, твоя правда.

Мстиша вышел так же, как и Ставр: со щитом за спиной и мечом в каждой руке. С тем же выражением, бывшим только что на лице воеводы, он, широко шагая, шел к изготовившемуся кнехту, которому уже кто-то подтолкнул меч. В стойке твари тоже было что-то отвратительное. Я не мог понять, почему все, что бы ни сделало это существо, было так неприемлемо для всех нас: человека, абра, арлана?

Хотелось отвернуться, но Мстиша уже подошел. Я все же на секунду отвернулся; все с одинаковыми лицами смотрели на противников. Послышался лязг мечей, треск; я быстро посмотрел на поляну словно молнией Бога-Отца пораженный, падал Кансар. Меч Мстиши, перерубив ключицу, рассек тело до сердца, мгновенно оборвав нить мерзкой жизни.

Мстиша вытер меч о густую шерсть кнехта, подумал и сорвал пучок травы, чтобы оттереть самые следы крови.

– Плохой боец, – сказал он. – Много злобы, – мало умения.

И сплюнул, как недавно кнехт, словно тот его заразил.