– Прошу принять мои искренние извинения за неожиданный визит, – сказала Зверда, с интересом оглядывая вскочившего с кровати Эгина. – Я увидела свет, решила что вы еще не спите. Подошла… И потом, у вас ведь было не заперто!

Несмотря на вежливые извинения, Зверда не выглядела ни смущенной, ни виноватой.

Она даже не старалась казаться такой. Весь ее вид, подумалось Эгину, говорил: «Ты мой гость, а значит, находишься в моей власти. Вот почему я могу врываться в твою комнату в любое время дня и ночи, если на меня найдет такая блажь. И замки послушны мне, как слуги».

Эгин поклонился, в свою очередь разглядывая баронессу, которая была одета в мужское платье.

Волосы Зверды были собраны в высокий пучок на затылке и заплетены во множество косичек. На конце каждой такой косички болтался крохотный серебряный шарик. Стоило Зверде резко повернуть голову, как ее чудесные косички разлетались стремительным веером. Эгину очень понравилась эта необычная прическа – было в ней что-то проникновенно воинственное и прекрасное.

Да и сама Зверда, приходилось признать, была прекрасна. Высокая и стройная, как молодой тополь, она держалась легко и с достоинством, двигалась проворно и мягко.

Она вошла в комнату так легко, словно была обута не в тяжелые мужские сапоги, а в легендарные крылатые сандалии.

– Вы кланяетесь на варанский манер, – тут же заявила Зверда. – Это глупо. Потому что мы не в Варане, а на Фальме.

– Но я… я, собственно… – спросонья Эгин соображал довольно посредственно.

Зверда протянула ему руку ладонью вверх. Свою ладошку так протягивала ему и баронесса Лоя. В общем, он успел привыкнуть.

– Можете поцеловать, – разрешила Зверда.

Эгин чмокнул прохладную ладонь баронессы, попутно обнаружив, что рука Зверды, ее дивная узкая рука, похоже, привычна к мечу и луку больше, чем к рукоделью. Кожа на ладони местами была жесткой и загрубевшей, да и мозоли на большом и указательном пальцах свидетельствовали именно об этом.

– Дворецкий рассказал мне про вас. Можете оставаться, пока Маш-Магарт вам не опротивеет. Уверена, это произойдет довольно скоро. Никто из путешественников, насколько я помню, больше трех дней здесь не выдерживал. – Зверда не смогла сдержать смешок.

– Их донимали духи оленей, убитых на охоте? – попробовал пошутить Эгин, указывая взглядом в сторону настенных оберегов.

– Вы не поверите, но их донимал ночной шум моря.

– Моря? – переспросил Эгин. – Но море ведь в сотне лиг отсюда!

– То-то и оно. Но это не значит, что здесь не слышно шума моря, – с нажимом сказала Зверда.

– Но сейчас ночь, а никакого шума я не слышал!

– Море начинает шуметь после полуночи. Сейчас еще тихо.

Сочтя чокнутые заявления баронессы чем-то вроде местной манеры вести беседу, Эгин не стал вдаваться в дальнейшие расспросы, чтобы не показаться дураком.

Тем временем баронесса Зверда расхаживала по комнате Эгина. Она бесцеремонно разглядывала его вещи, в беспорядке разбросанные повсюду. Дошла очередь и до «облачного» клинка.

– Откуда у вас такой меч? – спросила Зверда, бросив на Эгина въедливый взгляд через плечо.

– Когда-то давно я был офицером Свода Равновесия. Если это название вам о чем-то говорит, – бросил Эгин, стараясь казаться легкомысленным.

– Говорит, – без энтузиазма сказала Зверда. – А теперь?

– А теперь – нет. Я уволен из Свода. И теперь путешествую. Иногда живу в собственном поместье близ Пиннарина.

– Понятно. А это что? – Зверда вертела в руках… подарок Итской Девы – духи с «запахом времени».

– Это флакон. А в нем духи, – сдержанно сказал Эгин.

«Еще не хватало, чтобы она сейчас сняла жемчужную крышку!» – с тревогой подумал он при этом.

– И как они пахнут?

– Девочка, которая подарила мне эти духи, сказала, что они пахнут ключевой водой.

– В самом деле? – Глаза Зверды горели любопытством.

– Не знаю. Пока.

Во избежание эксцессов – мало ли, вдруг Зверда сейчас самовольно выдернет крышку, поднесет флакон к носу и погрузится в приятные воспоминания на всю ночь? – Эгин подошел к Зверде и, действуя мягко, но решительно, забрал у нее итский сувенир. Словно Зверда была не баронессой, а маленькой шалуньей, тянущей свои шкодные ручонки к хрупким безделушкам со стола взрослого дяди.

Их руки соприкоснулись. Как вдруг Эгин почувствовал такое острое плотское желание, что на время потерял дар речи. Он счел за лучшее сесть на ложе, которое располагалось в безопасной полутьме, и закрыть глаза. Реакция его тела на близость Зверды почти испугала Эгина. Со стороны его поведение выглядело несколько странным. Но Зверда сумела найти ему объяснение.

– Простите мне мою бесцеремонность, – смущенно усмехнулась она. На сей раз, показалось Эгину, ей действительно стало неловко. – Двое суток скачки без остановок вытрясли из меня остатки воспитания.

– Ваша непосредственность, госпожа Зверда, нравится мне больше, чем так называемое воспитание, – вдруг признался Эгин, все еще страшась приближаться к баронессе. – Но скажите, какая необходимость была в том, чтобы не делать в пути остановок? Даже мужчина с трудом выдерживает день безостановочной езды…

– Необходимости в общем-то не было. Но мне так хотелось попасть домой побыстрее!

– Дворецкий говорил, вы ездили в Уяз-Намарн? – Эгин ухватился за первую же возможность сменить тему. На Зверду он теперь старался даже не смотреть – он боялся, что нежданный взрыв желания повторится.

– Все верно. У нас там были дела. Но по пути мы, как всегда, перессорились с Шошей. Но я, оставив его и Лида возиться с рекрутами, села на свою Вербелину – и была такова!

– Значит, барон Шоша не приехал вместе с вами?