Глава 12
Долгожданная, но неожиданная встреча

Бытует мнение, что самые серьезные проблемы вовсе не требуют вмешательства, а разрешаются сами собой. На деле же это заблуждение – ничто в мире не свершается просто так, без чего-либо активного участия. И если ты не приложил к деянию своей руки, то это совсем не значит, что тебе на благо не потрудился кто-либо другой; тот, от которого ты, возможно, вовсе и не ожидал помощи.

Время шло, неумолимо отсчитывая последние секунды, когда можно было еще что-либо предпринять, однако спасительная идея не приходила в голову Аламеза. Безмолвствовала и Ринва, не знавшая, как преодолеть заслон из дюжины вооруженных вампиров и прорваться ко все еще действующему телепорту. Враги же, как назло, заканчивали сборы. Некоторые из них уже зашли внутрь дома, другие складывали в котомки последние пожитки. Еще с десяток секунд, и крепкие дубовые двери закроются за последним вампиром. Это бы означало конец, бесславный конец долгого подземного путешествия. Нужно было срочно атаковать. Поэтому Дарк, так и не нашедший иного выхода, решил положиться на случай. Он рассудил, что уж лучше потерпеть поражение в бою, чем повстречать неудачу в вялом, пассивном, пораженческом бездействии.

– Я атакую! – кратко оповестил моррон спутницу о своем намерении без промедления вступить в бой и достал из котомки сразу пару отравленных дротиков. – Если ты со мной, то в пекло не суйся, спину прикрывай! Если же нет, осуждать не стану!

– Я… – немного замешкала с ответом разведчица, и, когда собралась произнести второе слово, моррона уже не было рядом.

Едва выбежав из-за угла дома на площадь, Аламез тут же метнул дротик в ближайшего из врагов, а затем, не став тратить время на второй бросок, со всех ног помчался к крыльцу. К тому моменту снаружи дома оставалось лишь четверо вампиров, причем трое из них уже стояли к площади спиной и собирались вот-вот переступить порог. Четвертый же, тот самый, в которого Дарк и целился, стоял на коленях возле переполненного походного мешка и тщетно пытался умять его набитые бока да завязать сверху веревкой.

Бросок моррона оказался неточным. Аламез еще недостаточно наловчился в метании, чтобы поразить цель с двадцати шагов. Просвистев в воздухе, немного кривоватый, и поэтому отклонившийся от заданной траектории снаряд лишь слегка оцарапал локоть запихивающего пожитки в мешок вампира, и то лишь благодаря счастливому случаю. В последний момент живая мишень резко отдернула назад руку и, практически, сама подставилась под скользящий укол отравленного гвоздя.

Смертельный яд подействовал мгновенно, как только попал в вампирскую кровь, однако махаканская отрава не парализовала жертву, а привела ее к жуткой предсмертной агонии. Сперва так ничего и не успевший понять подранок громко заорал от мгновенно охватившей все члены боли, а затем, содрогаясь всем телом, кубарем скатился с крыльца и забился в безудержном припадке, обильно орошая мостовую желтой-прежелтой пеной, идущей изо рта вперемешку с кровью. Он так рьяно колошматил по камням конечностями и головою, что наверняка переломал себе перед смертью пару-другую костей.

Конечно же, истошные вопли врага и иные, издаваемые его бьющимся в конвульсиях телом шумы должны были привлечь внимание находившихся рядом вампиров. Быстро сокращавший дистанцию Аламез был готов, что троица мгновенно развернется и, обнажив мечи, набросится на него, но почему-то этого не случилось. Как будто вовсе не услышав криков корчащегося буквально у них под ногами товарища, все трое, как и ожидалось, почти одновременно выхватили из ножен мечи, но ринулись не на Аламеза, а внутрь дома.

Дарк настолько опешил от неожиданности, что даже остановился, и ему в спину чуть ли не врезалась бегущая в трех шагах позади Ринва. В первую секунду Аламез так и не понял, что происходит и почему вампиры проявили к нему такое вопиющее неуважение, ретировавшись. Но уже в следующий миг, когда уши чуть попривыкли к несмолкающим душераздирающим воплям умирающего мучительной смертью, моррон с изумлением услышал шумы, доносившиеся изнутри дома; шумы, которые ни с чем нельзя было перепутать; шумы, однозначно означающие, что вблизи не видимого с этого места телепорта бушевало настоящее сражение. Лязг стали, скрещивающейся со сталью, топот сапог, грохот падения тяжелых предметов и тел да холодящие кровь предсмертные крики, когда едва слышимые, тихие да сдавленные, а когда настолько громкие, что пару раз по спине Аламеза прокатилась волною дрожь.

Иногда, в особо напряженные моменты жизни, даже вовсе не впечатлительным людям может показаться многое, чего никогда не было, нет и просто-напросто не может никогда быть. Дарк вначале подумал, что ему лишь послышались звуки сражения, но стоило моррону лишь взглянуть на ставшее бледным, как полотно, вытянувшееся лицо Ринвы, и подозрения на слуховые галлюцинации мгновенно отпали. Ну а уже в следующий миг усомнившийся в собственном рассудке моррон получил наглядное подтверждение, что бой реален и что он идет в доме, а не в его не в меру разыгравшемся воображении. На пороге появился пошатывающийся вампир, а точнее, его только что умерщвленное тело. Обезглавленный враг выскочил из дверей, спрыгнул с крыльца и, пробежав еще шагов пять, обессилел, повалился на мостовую и затих. Смерть настигла кровососа отнюдь не в тот момент, когда его голова слетела с плеч, а через пару-тройку секунд, когда он окончательно истек бившей фонтаном из обрубка шеи кровью.

Следом за ним в дверях появился второй шевариец, пока что целый и невредимый, если не считать весьма потрепанного вида да сдвинутой набок скулы. Едва вырвавшись на свободный простор, кровопийца тут же взмыл в прыжке, видимо, таким образом желая ускорить позорное бегство, но это ему не помогло. Очнувшийся от оцепенения Дарк рванулся к месту предполагаемого приземления врага, надеясь покончить с прыгуном еще до того, как его ноги коснутся камней мостовой, но опоздал не только подбежать, но даже занести меч для удара. Из распахнутых настежь дверей, со скоростью снаряда, только что посланного в полет тугим механизмом баллисты, вдруг вылетело быстро крутящееся и устрашающе завывающее нечто. Все произошло так быстро, что Аламез не успел даже рассмотреть, что это был за снаряд. Тело вампира содрогнулось в полете, и его тут же подбросило вверх да отшвырнуло в сторону. Мертвец шлепнулся на мостовую, как тюк с мукой, так же грузно и подняв приблизительно столько же пыли. В его изуродованной, вздыбившейся горбом спине, точно между лопаток торчала рукоять боевого топора. Стального лезвия практически не было видно, оно почти полностью погрузилось в плоть.

Только встав перед выбором: «вмешаться либо обождать?», моррон не успел принять решения. Торопыга Ринва сделала это за него, со всех ног побежав к крыльцу, на котором уже появился новый беглец.

Этот вампир повел себя куда благоразумней своих предшественников. Едва оказавшись на крыльце, от тут же резко отпрянул вбок и спрятался за дверью, исчезнув таким образом из поля зрения незнакомца, находившегося внутри и продолжавшего бой. Брошенный ему в спину с небольшим запозданием нож просвистел совсем рядом с целью, но даже не царапнул шуструю и хитрую мишень. Вампир боялся лишь того, кто буйствовал внутри, принуждая его сородичей «попариться в кровавой бане». Появление же перед ним девицы с обнаженным мечом в руке кровопийцу ничуть не смутило.

Первый рубящий удар Ринвы был вовсе не плох, но все равно оказался играючи отбит мощным встречным ударом длинного кинжала. Разведчицу даже немного отбросило назад и развернуло вполоборота. Вампир не контратаковал, видимо, не желая тратить времени на возню с какой-то развоевавшейся человеческой девицей, когда по-настоящему опасный противник мог вот-вот появиться из дверей. Отмахнувшись от Ринвы, как от назойливой мухи, кинжалом в левой руке, опытный боец тут же отразил вторую атаку мечом в правой, а затем ловко перепрыгнул через высокие перила и лихо пустился наутек. Его бегство, без всяких сомнений, удалось бы, если бы у предусмотрительного Аламеза не было в руке дротика.

Этот бросок был выполнен безупречно. Пролетев шагов пятнадцать, носитель смертельной отравы должен был вонзиться точно в шею вампира, однако в самый последний момент беглец как будто почувствовал приближение сзади снаряда с отравленным гвоздем на конце. Он резко остановился и, присев, позволил дротику просвистеть у него над головою. В этот миг что-то неуловимо изменилось. Еще секунду назад объятый паническим страхом шеварийский кровосос уже не помышлял о спасении бегством. Поднявшись в полный рост, он тут же развернулся на каблуках и с вызовом посмотрел в глаза приближавшегося Аламеза. Во взгляде прищуренных глаз было столько решимости и гнева, что Дарк был вынужден остановиться шагов за пять, а не атаковать с ходу.

– Так, значит, вот оно как?! Махаканским ядом оружие травить вздумал, прихлебатель морроний! – с ненавистью и очень медленно произнес вампир, явно желавший вступить в бой, а не продолжить бегство. – Ну ничего, человечишка, я живо втолкую те представления о чести! Ты успеешь усвоить урок, как должно сражаться воину, ибо убью тебя не сразу, а жестоко и очень медленно… Дабы прислуге морроньей впредь неповадно было исподтишка подличать да честных воителей гнусно ядом травить!

На лице Аламеза застыло выражение крайнего удивления, которое, определенно, было воспринято противником как испуг. Еще ни один вампир на свете не называл его «человечишкой» и уж тем более не обзывал «морроньим прихлебателем».

«Тайну мою они не раскрыли. Зелье Гары, то бишь Марка, еще действует. Я пахну, как человек, и это понятно, – сообразил Аламез, пока перехватил меч за основание и поднял его рукоятью вверх в знак того, что хочет что-то сказать перед боем. – Странно другое! С чего это он вдруг про морронов забормотал и меня в приспешники записал?! Неужто тот, кто пришел через портал и на кровососов напал, тоже моррон?!»

– Готов принять твою науку, но только, если хочешь, чтоб все по чести было, позволь меч сменить! Этот клинок тоже махаканским ядом отравлен, – произнес Дарк вслух, пока в голове крутились мысли о совсем ином. – Ринва, дай свой меч!

С молчаливого согласия противника Аламез протянул назад руку, но ни через секунду, ни позже его открытая ладонь не ощутила холода стали. Моррон мельком обернулся и узрел то, что никак не ожидал увидеть. Разведчица приняла очень неправильное решение. Вместо того чтобы помочь товарищу догнать и добить бежавшего вампира, она ринулась к дому и сейчас находилась уже на крыльце. Неизвестно, зачем и на что рассчитывая, неразумная спутница полезла в самую гущу, возможно, уже затухающей, но все еще продолжающейся схватки.

– Что, у девицы поджилки затряслись? Побежала «под крылышко» могучего «папули»?! – откровенно злорадствовал вампир, не попусту болтавший, а взаправду, имевший представления о воинской чести и, главное, на деле им следовавший. – Берись за меч, гнусное ничтожество! Потравлен он или нет, тебя это все равно не спасет!

– У меня иное предложение, – заявил Аламез, выпустив из руки меч и демонстративно позволив ему упасть под ноги. – Дай мне кинжал и сразимся на равных! Ну а чтоб те ничего не думать, я его в левую руку возьму. Наверняка ведь знаешь, что против левши биться труднее…

– Не знаю, что ты задумал, безумный лягушонок, и на что надеешься… – произнес вампир после недолгого молчания, во время которого пристально и удивленно смотрел на Дарка, – но раз так сам решил, то держи!

Шевариец ловко подкинул кинжал кверху так, чтобы он вначале взмыл у стоявших друг напротив друга противников над головами, а затем упал плашмя в шаге от ног Аламеза.

– Скажи, когда будешь готов отправиться в гости к смерти, – изрек вампир, застыв неподвижно и терпеливо ожидая, когда Дарк подберет оружие и соберется с духом, дабы начать поединок.

– Уже трижды там бывал. В ближайшую сотню лет беспокоить старушку неохота, – ответил со смешком моррон, весьма озадачив противника. – Что ж, приступим, господин кровопийца!

Вампир не заставил просить себя дважды. Не успел Дарк закрыть рта, как противник уже сделал глубокий выпад, но вместо чаще всего следующего за этим укола нанес рубящий, скользящий удар, который должен был перерубить икроножную мышцу на левой ноге моррона. Шевариец держал свое слово и собирался обездвижить противника, прежде чем отправить на тот свет. Его движения были настоль отточенны и молниеносны, что Дарк не успел отскочить, но зато сумел отпрыгнуть вбок и убрать из-под удара ногу.

– Неплохо, очень неплохо! А ты шустрый раб, – по достоинству оценил маневр вампир, уже успевший быстрым и требующим много сил отскоком назад вернуться в исходную позицию. – Но, к счастью, не настолько шустрый, как твой хозяин!

Следующий удар, также рубящий, но только более сильный и нацеленный в локоть правой, не держащей кинжал руки, Аламез тоже не стал отражать, а просто отпрянул всем корпусом вбок и назад, позволив движущемуся по инерции длинному клинку врага очертить перед ним широкую, горизонтальную дугу. И только когда кисть противника, ни на миг не остановившись, сразу же пошла вверх для нового удара, моррон пустил в ход кинжал. Он сделал резкий, отрывистый выпад и выкинул вперед левую руку, собираясь нанести укол на опережение противнику под ребра. Начало приема было проведено настолько четко и безупречно, что обладавший хорошей техникой боя и завидной реакцией вампир и в мыслях не допустил, что это всего лишь провокация. Оборвав в самом начале запоздалую атаку, шевариец был вынужден защитить свою грудь и для этого отвести лезвие кинжала своим мечом, то есть, попросту говоря, сменить направление движения клинка и обрушить его сверху вниз на тонкое лезвие кинжала. В самый последний момент до столкновения лезвий Дарк вдруг резко отдернул руку назад, сам при этом оставшись на месте, а как только меч не сумевшего сохранить среднюю дистанцию вампира пролетел вниз, Аламез вновь выкинул руку вперед, но уже гораздо выше. Острие кинжала быстро пролетело перед глазами врага, и полоснуло его по самому кончику носа, лишь слегка царапнув и не повредив ноздри. Такой удар, естественно, не нанес ощутимого вреда, но среди бывалых воинов и заядлых дуэлянтов он считался своеобразной меткой мастерства, причем куда более весомой, чем срубить перья со шляпы противника.

– Кто ты?! Как твое имя?! – дрогнувшим голосом прошептал вампир, отскочив на пять шагов назад и явно не собираясь впредь сокращать дистанцию.

– Не важно! Я не тот, кто принесет тебе смерть! – ответил Аламез и, бросив под ноги напуганного врага позаимствованный на время поединка кинжал, подобрал свой меч. – Можешь идти; идти куда угодно, но только не к телепорту!

Кивнув, шеварийский вампир поспешил удалиться. Он быстро покинул площадь и, как моррон предполагал, не попытался подло напасть на него со спины, хоть возможность такая имелась.

К счастью, никто из собратьев Дарка не видел, что он пощадил вампира, да не просто вампира, а, бесспорно, хорошего, опытного воина ненавистного всем легионерам клана Мартел. Впрочем, если бы свидетели столь милосердного и в то же время легкомысленного поступка и имелись, то Алмезу не составило бы труда объяснить, почему он это сделал. Среди вампиров, да и людей, так мало осталось тех, кто помнит о доблести и чести. Об этих понятиях все говорят, но мало кто им следует! Так мало осталось тех, кто гнушается биться отравленным оружием или применять в схватке иные подленькие уловки; тех, кто не строит козни за спинами ближних и не вонзает кинжалов в спину; тех, кого возмущает подлость других; и тех, кто, даже обратившись в вампира, пытается остаться «рыцарем без упрека».

Тишина обманчива, и поэтому в ней есть что-то зловещее. Она, как полный штиль перед бурей, всегда настораживает идеальным спокойствием и предвещает неминуемую беду.

Подобрав оружие, Аламез тут же направился к дому с телепортом, но не прошел и полудюжины шагов, как остановился. Вокруг все стихло, все шумы смолкли, даже звуки схватки, исходившие изнутри строения, а в воздухе витали неуловимые флюиды приближающейся опасности и нарастающего напряжения. Пара секунд бездействия протянулась, как целый час. За это время Дарк не только понял, что за угроза нависла над его головою, но даже успел ее вполне отчетливо увидеть.

Она не мчалась навстречу ему по улочкам опустевшего лагеря-городка и не маршировала под барабанную дробь, а бесшумно и незаметно кралась по крышам, неумолимо сокращая дистанцию и беря в кольцо одиноко стоявшего на площади моррона. Аламез не увидел очертания врагов или их тени, которые, как известно, вампиры вовсе не отбрасывают, но зато приметил едва уловимое глазу движение: сначала в одном месте, затем в другом, а чуть позже еще в нескольких. Сомнений не было, его с трех сторон окружали вампиры, наверняка услышавшие звуки сражения в северной части пещеры и поспешившие на помощь своим. Однако бой закончился раньше, чем подоспела подмога, о чем незамедлительно оповестила воцарившаяся в округе тревожная тишина. Отряду шеварийских кровососов уже некуда было торопиться, и они, вовсе не отказавшись от намерения поквитаться, благоразумно изменили тактику на менее рискованную. Поскольку им не было известно: ни кто так внезапно напал на их сородичей, ни как проник внутрь цитадели, ни чем закончилась схватка, то они не торопились с нападением, а предпочли занять выгодную позицию и сперва изучить обстановку да врага.

Не исключено, что еще в тот момент, когда Аламез только-только почувствовал опасность, его уже держали на прицеле несколько арбалетчиков. Вампиры до сих пор не истыкали его тело болтами лишь потому, что приняли всего лишь за дозорного и ждали, когда из захваченного здания телепорта покажется остальной отряд. То, что не было известно прятавшимся вампирам, оставалось загадкой и для Аламеза, хотя в этом плане он, несомненно, находился в более выгодном положении. Из краткого разговора с вампиром он практически узнал, что из багрового свечения телепорта внезапно появился моррон, а иначе бы враг не стал называть его «морроньей прислугой». Он не знал, чем закончилась резня внутри дома, но мог легко это проверить, всего-навсего отважно шагнув внутрь, навстречу то ли другу, то ли одержавшим верх кровопийцам, а то ли неизвестному, могущественному и кровожадному существу, которого далеко не во всем осведомленные рядовые вампиры клана Мартел приняли за моррона. Кто знает, кому еще шеварийские вампиры успели попортить кровь и кто еще жаждал отмщения?

Одним словом, зайти внутрь дома казалось Дарку делом довольно рискованным, причем его смущало не столько то, что победитель до сих пор не вышел наружу, сколько отсутствие скрывшейся под шумок Ринвы. Если принять за правду сказанное ему умирающим Крамбергом, а перед тем, как вознестись на Небеса, люди не врут, то бежать от него было не в интересах разведчицы. Наоборот, девица должна была до последнего использовать его знания и силу и только затем убить и вернуться в Герканию. Таким образом, из того, что наружу девушка так и не показалась, можно было сделать два вывода: либо она не вовремя встряла в драку и уже мертва; либо, перебив вампиров, неизвестно кто скрылся через портал, прихватив с собой в качестве трофея спесивую, крикливую, но способную зажечь сердце мужчины пленницу. Как бы там ни было, но Дарку все равно следовало переступить порог дома и проверить все собственными глазами. К тому же моррон надеялся, что магическое свечение портала еще не погасло.

К крыльцу Аламез подходил осторожно, изображая прохаживающегося часового, ведь любое поспешное действие могло бы спровоцировать следивших за ним врагов на преждевременную атаку. И лишь когда до заветного, залитого вампирской кровью порога оставалось не более пяти шагов, Дарк, подобно стреле, выпущенной из тугого лука, рванулся с места и, как птичка, взлетел на крыльцо. В общем и целом усыпить бдительность врагов удалось, но над ухом моррона все равно просвистела парочка арбалетных болтов. Когда же он, уже находясь на крыльце, позволил себе обернуться, то увидел более двух десятков быстро мчавшихся за ним вампиров. В отличие от застигнутых врасплох сородичей, эти шеварийцы выглядели куда грознее, поскольку успели основательно вооружиться и облачиться в боевые доспехи.

– Ну, сколько раз тебе говорить, никогда не оставляй за спиной врагов! – настолько внезапно прозвучал за спиной Аламеза прекрасно знакомый ему, по-отечески добрый и назидательный бас, что Дарку даже подумалось, будто ему показалось. – Телепорт не закрыть, коль отступим, вся орава за нами попрется! Придется бой принимать!

На пороге стоял Фламмер. Не бездушный фантом, не жалкая иллюзия и не колдун-двойник, а настоящий Анри Фламмер. Один из тех, ради спасения которых моррон и прошел весь этот долгий, полный лишений путь; тот, кого Дарк дольше всех знал из собратьев; тот, кем больше всего дорожил и любил, как родного отца, с давних-предавних времен, когда еще не был морроном. Можно скопировать до мелочей внешность человека. Двойник способен улыбаться и говорить, как изображаемый объект. Но никто никогда и ни за что не научится копировать взгляд, тот самый неповторимый взгляд, которым Анри так часто баловал своего собрата и товарища по оружию; по-отечески добрый и в то же время задиристый взгляд, наполненный мудростью и жизненной силой.

Вот и сейчас Анри Фламмер стоял, скрестив на груди могучие руки, и щедро одаривал Дарка тем самым неповторимым взглядом. Обнаженный по пояс и весь залитый вражеской кровью воин возвышался посреди дюжины изрубленных им тел и, казалось бы совсем не обращая внимания на приближение новых врагов, без слов, лишь глазами, приветствовал собрата: «Я знал, что ты придешь! Ты не мог меня бросить! Чертовски рад тебя видеть, дружище!»

Усеянный трупами пол, перемазанные кровью стены и большой багровый овал все еще действующего телепорта создавали в совокупности весьма зловещую картину. Особо впечатлительные личности, наверное, сказали б, что именно так и выглядят врата в преисподнюю; сказали б, а затем тут же лишились чувств со страху. Но Дарк в этот миг не замечал ничего, кроме озаренного дружеской улыбкой лица Анри: ни разбросанных по полу обрубков конечностей, ни свисавших с настенных подсвечников внутренностей и заляпанных кровью да мозгами стен. Аламез видел лишь то, что очень давно хотел увидеть; то, ради чего он в это проклятое место и пришел. Жаль только, что быстро приближающиеся враги испортили чудесный момент долгожданной встречи, не дав старым друзьям пары лишних секунд, чтобы по-братски обняться.

Вампиры были уже совсем близко. Двое почти одновременно взмыли в прыжке, рассчитывая сбить с ног морронов, прижать к мостовой и тем самым сразу же закончить бой. Однако они не догадывались, на кого напали, а если бы хоть немного призадумались, как двум легионерам удалось так быстро уничтожить более дюжины их клыкастых собратьев, то повели бы себя куда осмотрительней. Но, как говорится: «На «нет» и суда нет! Что сделано, то сделано!» Самые шустрые из шеварийцев допустили ошибку, недооценив врагов, и тут же за нее поплатились.

Увидев летящего на него врага, Анри сохранял спокойствие, но всего за секунду до того, как вампир должен был приземлиться ему на грудь, выхватил из ножен меч и выставил его вперед, для пущей прочности хватки держа рукоять обеими руками. Прыгун был готов ко всему, в том числе и к тому, что жертва в последний момент отскочит и попытается зарубить его мечом, но только не к такому повороту событий, ведь практически невозможно устоять на ногах, когда на тебя падает тело, облаченное в тяжелую боевую броню. Однако Фламмеру хватило сил не только выстоять, но и не выронить из рук оружие.

Крепкий нагрудник вампира достойно выдержал столкновение с острием меча Анри, но заканчивающее полет тело мгновенно изменило плоскость движения: натолкнувшуюся на препятствие верхнюю часть немного отбросило назад, в то время как поступательная сила инерции по-прежнему влекла ноги прыгуна вперед. В результате острие клинка моррона процарапало глубокую бороздку по верхней части нагрудника и ушло под забрало, пронзив вампиру горло. Тело прыгуна на миг повисло на мече, словно куропатка на вертеле, а затем Анри резким рывком назад выдернул оружие из раны и заставил тело мгновенно умерщвленного врага повалиться себе под ноги.

Второй прыгун, избравший точкой приземления спину Аламеза, еще быстрее повстречал свою смерть. Выхватив дротик, Дарк резко развернулся, причем, уйдя таким образом от одновременных ударов несущихся к его шее с обеих сторон когтей, ну, а затем полностью погрузил отравленный наконечник в не защищенную доспехами ляжку врага. Быстро перекатившись вбок, моррон избавил себя от трудов выкарабкиваться из-под уже мертвого тела. Затем Дарк тут же вскочил и, с мечом в правой руке и с дротиком в левой, приготовился принять на себя первый, самый мощный и дружный удар многочисленных врагов.

К сожалению, а может, и к счастью, Аламез опоздал. Выхватив второй меч из ножен, Фламмер сам ринулся в атаку и практически погасил волну вражеского напора своим оружием и телом. Чудовищный гул слившихся в один из многочисленных шумов на какое-то время оглушил Дарка, но четкость картинки перед глазами компенсировала временную потерю слуха. На первой же секунде схватки Анри сумел убить двоих врагов и вывести из строя третьего, отрубив ему правую руку выше локтя, но при этом и сам заработал более десятка ранений, как минимум половина из которых были довольно серьезными. Но, несмотря на это, Фламмер не упал и даже не опустился на колени, а продолжал разить врагов, зачастую пренебрегая защитой собственного тела. Такой самоубийственный, хоть и эффективный в плане потерь, нанесенных врагу, стиль ведения боя был, мягко говоря, неприемлем ни для человека, ни для моррона. Аламез мог объяснить увиденное лишь одним: его верный боевой товарищ, старый друг и собрат по клану слышал Зов Коллективного Разума и следовал ему, не утруждаясь щадить себя. На какое-то время Анри Фламмер превратился в по-настоящему бессмертного воина и не гнушался пользоваться своей неуязвимостью. Он неустанно разил врагов, стараясь закончить кровавую жатву как можно быстрее, и не мешал им наносить себе при иных обстоятельствах серьезные или смертельные раны.

Поняв это, причем довольно быстро, Дарк решил не лезть в битву, хотя бы для того, чтобы не мешаться под ногами у друга. К тому же он прекрасно помнил рассказы товарищей, как он сам бился в таком же состоянии и что при этом довольно часто не различал, где пришедший на помощь друг, а где наседающий враг. Перспектива случайно быть раненным, покалеченным или даже убитым вошедшим в боевой раж другом не прельстила Аламеза, и он благоразумно, а вовсе не трусливо предпочел постоять в сторонке, тем более что старина Фламмер разошелся не на шутку, и окончание схватки было не за горами.

К сожалению, мир так странно устроен, что даже если ты сам не желаешь лезть в грязь, то обязательно найдутся доброхоты, которые тебя в нее впихнут. Вампирам приходилось трудно, и немудрено, что в их рядах нашлась троица хитрецов, пожелавших атаковать более слабого, не вступившего с ними в схватку противника. Они накинулись на мирно стоявшего на крыльце Аламеза, уверенные, что быстро совладают с ним, и вовсе не подозревавшие, что отлынивающий от боя «трус» и станет посредником между ними и смертью.

Одного вампира Дарк убил еще до того, как тот успел оттолкнуться от мостовой, чтобы запрыгнуть на крыльцо. Торопливо и поэтому не очень метко брошенный дротик по счастливой случайности угодил врагу в прорезь шлема, хоть моррон метил в узкую полоску шеи между нагрудником и забралом. Двое других успели вспорхнуть на крыльцо, причем с разных сторон, и с ходу атаковали Аламеза как спереди, так и со спины. Довольно легко отбив мечом рубящий удар, нацеленный в шею, Дарк резко отпрыгнул к стене, чем помешал второму противнику нанести укол стилетом под ребра, и тут же прижался спиной к холодным и липким от крови камням кладки.

Теперь вампиры находились у Дарка по бокам. Что один противник, что другой были довольно сильными бойцами как в плане физических данных, так и умений. От атак кровососа справа моррон отбивался мечом, а от наседающего противника слева – заметно полегчавшей котомкой с дротиками, которую он использовал в качестве щита. Плохо, что Аламезу постоянно приходилось крутить головой, разрываясь между быстрыми противниками, ну а огромным плюсом его положения было то, что спина оказалась надежно защищена. Времени на проведение контратак у Дарка практически не оставалось, но зато и все усилия вампиров оказывались тщетными. Как кровососы ни тужились, какими бы ухищренными приемами ни пользовались, но так и не смогли ни заставить моррона оторвать спину от стены, ни принудить его к позорному бегству.

Тем временем в схватке Фламмера с вампирами наступил и явно проявился переломный момент. Боевой дух шеварийского воинства пал, и пораженные способностями противника да количеством своих потерь вампиры один за другим принялись ретироваться, а, говоря простым языком, позорно бежали с поля боя. Те же, кто еще на что-то надеялся, кое-как умудрялись держать строй и отбивать атаки без устали орудующего мечами Фламмера. Заметив это, противника Дарка поспешили поскорее закончить бой и побыстрее присоединиться то ли к обороняющимся, то ли к бегущим. Ради этого они решились на то, чего Дарк уже ожидал. Одновременно нанеся моррону удары, которые тот успешно отразил, вампиры не начали следующую атаку, а, отбросив оружие, кинулись на Аламеза, чтобы прижать его к стене собственными телами и банально, совсем неблагородно, загрызть. Как ни странно, но Дарк им вовсе не препятствовал на первом этапе реализации замысла. Он позволил кровососам схватить себя за руки и навалиться на грудь тяжелыми, давящими на ребра кирасами. И только когда шеварийские вампиры стряхнули с голов шлемы и уже собирались впиться клыками жертве в ключицы, и началось самое интересное и неожиданное.

Внезапно оба кровопийцы почувствовали то, что было надежно скрыто чарами их же собственного клана. Они ощутили истинный запах крови моррона, бывшей для них самым страшным ядом, и, на краткий миг преисполнившись страхом, инстинктивно ослабили хватку да отпрянули назад. Именно этого момента Аламез и ждал (на то, что кровопийцы отравятся его кровью, к сожалению, не приходилось рассчитывать). Резким ударом плеча в грудь Дарк сбил с ног находившегося справа вампира и, пока тот поднимался, успел все еще зажатым в правой руке мечом порезать локоть левого. Получивший незначительную царапину противник тут же забился в конвульсиях, чем ввел в замешательство напарника и дал Аламезу возможность пометить царапиной и его. На этом, собственно говоря, бой был и закончен. Дарку оставалось лишь подобрать выроненную котомку и, перешагнув через катавшихся в агонии у него под ногами вампиров, неспешном шагом отправиться туда, где окровавленное, грозно сопевшее чудовище пронзало мечами последних врагов.

В конце схватки Анри уже весьма отдаленно напоминал человека и очень походил на диковинного зверя красного цвета, у которого некоторые кости, да и внутренности были не сокрыты под мышцами и кожей, а располагались поверх них, причем в весьма неподобающих местах. В какой-то степени это зрелище ужасало, в какой-то – вызывало смех, но Аламез был далек и от того, и от другого. Он просто стоял и смотрел на финал скоротечной битвы и при этом следил вовсе не за тем, какими виртуозными приемами Фламмер умерщвляет, а за тем, как умопомрачительно быстро затягиваются на теле грозного усача раны. В каком-то смысле это зрелище было для Дарка новым, ведь он никогда не наблюдал в бою за собратом, слышащим Зов, и не видел со стороны, на что избранник-моррон способен. Когда же слетела с плеч голова последнего вампира, тело Фламмера уже почти вернуло себе человеческий облик: торчащие наружу обломки костей скрылись под кожей, большинство ужасающих ран затянулись, а от некоторых даже не осталось шрамов.

– Ну что, дружище, кровавая жатва закончена? – спросил Аламез, когда Анри выпустил из рук мечи и оттер окровавленной ладонью мокрый от пота и крови лоб.

Фламмер не ответил, а лишь повернулся к Дарку лицом, отчего у Аламеза тут же перехватило дух. Он увидел в глазах старого друга совсем не тот взгляд, к которому привык. Это был взор палача, холодного, бесстрастного палача, у которого, будто у мясника или у охотника, не возникает абсолютно никаких чувств при разделке свиных туш или сдирании кроличьих шкурок. К счастью, этот взгляд был недолог. Фламмер на секунду опустил веки, а когда вновь поднял их, то уже посмотрел на друга «своими» глазами.

– А я-то, старый дурак, думал, у тебя соображалки хватит в резню не встревать, – с усмешкой и в то же время с укором произнес Анри, подбирая мечи и протирая их лезвия об одежды убитых. – Ты ж Зов сам слышал, должен же был понять…

– Правильно думал! – возразил Дарк. – Встревать-то я не встревал, но вот у троицы пиявок шеварийских вопросы ко мне возникли, пришлось ответ держать…

Наконец-то свершилось то, о чем оба моррона давно мечтали. Они одновременно пошли друг другу навстречу, а сойдясь, тут же обнялись.

– Я знал, что за мной придешь, – рассмеялся Анри, прослезившись. – Ну, конечно, не только за мной… но все одно приятно!

– Честно скажу, не только… Мартин, да и… – попытался Аламез ввести собрата в курс незавидных дел.

– О том знаю, – ответил Фламмер, отстранившись от друга. – О том мне уже Коллективный Разум поведал. И задача моя как раз в том и состоит, чтобы хотя бы половину наших братьев из подземелья дворца герцога Мартел живьем вытащить. Думаю, тебя уговаривать помогать мне не стоит, ты ведь тоже ради этого сюда через все подземелье махаканское притопал…

– Да, – кивнул Дарк, но затем счел необходимым уточнить: – Но путь от Верлежа до Удбиша исключительно ради тебя проделал!

– Знаю, – кивнул в ответ Фламмер, вдруг ставший необычайно серьезным и даже печальным. – Послушай, должен тебя об одной вещи не очень хорошей предупредить. Нам встречу с тобой праздновать некогда. Зов Коллективного Разума внутри цитадели Мартел очень слаб, и нам следует торопиться…

– Сколько осталось времени? – спросил Аламез, прекрасно понимая, как тяжело им будет спасти из темницы морронов, если Анри лишится данных ему способностей.

– Точно не знаю, – покачал головою усач, – но думаю, не более пары часов. Если не успеем…

– Можешь не продолжать, и так ясно, что туго придется, – ответил Дарк, уже развернувшись и сделав пару шагов в сторону дома, крыльцо которого, да и единственный зал весьма напоминали разделочную скотобойни. – Кстати, ты куда Ринву подевал? Надеюсь, не прибил девицу под горячую руку?

– Какую еще девицу? – так искренне удивился Анри, что Дарк ни на долю секунды не усомнился в правдивости его слов.

– Да ту, что к тебе побежала, еще когда ты внутри дома бился… – попытался объяснить Аламез, но понял, что это бесполезно. Видимо, разведчики неосмотрительно приблизились к Анри в очень неудачный момент схватки, когда тот не различал, где враг, а где друг; кто человек, а кто вампир.

– Хотя нет, постой! – обнадежил Дарка Фламмер. – Помнится, кто-то в телепорт за спиной у меня прошмыгнул. Я остановить хотел, да не успел… уж больно тогда жаркий момент был…

– Ладно, – отмахнулся Аламез, – попусту гадать не будем! Коль выжила девица, так сама объявится! Только должен тебя предупредить…

– Что, боишься, уведу ретиву кобыленку из стойла? – рассмеялся Фламмер, покрутив уже сам собой отчистившийся от крови ус.

– Нет, о другом! – также со смешком ответил Дарк. – Хоть кобылка она и знатная, но в душе упрямая ослица, к тому же языкаста не в меру…

– Уже потерял интерес к верховой прогулке, – с сожалением изрек Анри, видимо, истосковавшийся по женскому обществу.

– А еще она из герканской разведки, – окончательно «убил» в собрате мужчину Дарк. – И еще имеет приказ убить меня по окончании дела.

– Спасибо, утешил! – быстро нашел «ложку меда в бочке с дегтем» Анри. – Коль по случаю на тот свет девку и отправил, печалиться не о чем!

За разговором, тем более дружеским, время летит незаметно. Морроны завели беседу на площади, а закончили ее, уже стоя перед багровым свечением все еще действующего телепорта. Сказав последнее слово, Анри Фламмер решительно сделал шаг вперед и мгновенно исчез. Его примеру тут же последовал Дарк Аламез.