Мы вышли из избушки. Вечерняя прохлада заставила нас поежиться. Вдруг Ясна заговорила шепотом:

— Йо, тебе не кажется, что она какая-то странная?

— Нет. С чего ты взяла? Асмодея вежливая, гостеприимная и очень тактичная женщина, в отличие от некоторых!

— А по-моему, она странная…

— Не выдумывай.

— Съест. Точно. Точно съест.

— Что ты мелешь?! Лучше посмотри вокруг, какая красота: кузнечики, светлячки, полная луна — благодать!

Мы подошли к меже. Где-то вдалеке угукала сова, и тут мы отчетливо услышали хруст веток — кто-то из глубины леса шел в нашу сторону.

— Ой, Йо, я боюсь!

— Не бойся, Ясна, хуже меня на свете ничего нет.

Мы замерли в тягостном ожидании. Через время в нескольких метрах от нас кто-то остановился. Судя по силуэту, это был человек, хотя две руки, голова и ноги еще не признак человечности. Но хотелось верить в лучшее.

— Кто вы? — решила я взять инициативу в свои руки.

В ответ послышался кашель, а потом сиплый голос ответил:

— Я — принц.

— Кто?

— Принц. Заколдованный принц.

— Вас заколдовала Асмодея? — перебив меня, спросила Ясна.

— Да.

— Так что же вы там стоите, подходите ближе.

— Не могу.

— Почему?

— Вам будет страшно.

— Тогда не подходите! — снова вмешалась я в разговор.

Но малышка не унималась:

— Нет-нет, подходите, нам не страшно.

— Хорошо.

Силуэт двинулся в нашу сторону, и вскоре в круге лунного света мы увидели… Как бы это пером описать да в сказке сказать? Это был молодой юноша, лет восемнадцати — восемнадцати с половиной, очень красивый, но, правда, в изрядно потертом фраке.

— Что же в вас страшного? — искренне удивилась я.

— Как? Разве вам не страшно?! — еще более искренне удивился «силуэт».

— А что, уже надо бояться? — совершенно искренне переспросила Ясна.

— Ну, не знаю… обычно… Ах, я, кажется, понял. Вы, наверное, ожидали увидеть ужасного монстра с драконьей головой, чудовище с клешнями вместо рук, клыками, с которых стекают капельки невинной крови младенцев? Нет. Это все в прошлом, это стилистика средневековья. Сейчас современные черные маги работают куда изящней и изощренней! Будь я таким, каким вы меня ожидали увидеть, то дети давно бы уже отстрелили меня из рогаток. Нет. Я действительно заколдован. На самом деле я выгляжу не так. Асмодея превратила меня в красивого юношу, поэтому меня все и боятся, ведь еще с пыльной древности известно, что красота убивает, а кто же в наше время хочет быть убитым? Вдобавок ко всему, она изменила мое лицо, и теперь оно похоже на лицо жестокого тирана Устрена Пятого Безжалостного, жившего несколько недель назад. И люди, видя меня, думают, что он восстал из мира мертвых и снова начал творить свои тиранства и злодейства. Вот народ и боится: кто при встрече со мной разбегается по сторонам, а кто и камнем норовит бросить или осиновый кол в грудь, а порой, простите, и в задницу, вбить. Есть еще и смельчаки, что и на костер не прочь бы меня затащить, прокоптить да засолить в бочки. Сейчас это модно и престижно — на свадьбах или поминках есть «Чудовища в томате». Вот я и брожу по ночам, чтоб людей не видеть и себя не показывать.

— Как зовут тебя? — шепотом спросила Ясна, незаметно перейдя с незнакомцем на «ты».

— Когда-то меня звали Омлат принц Меланхольский.

— Но за что же Асмодея совершила с вами такой непростительный поступок? — поинтересовалась я у несчастного юноши.

— Ах, сударыни, это очень печальная история. Немало слез вы прольете, прежде чем дослушаете до конца. Но смею ли я занимать ваше внимание на столь долгий срок? Уже поздно, и благородным синьорам пора спать, а я, монстр печального образа, точнее, простите за каламбур, печального образинства, не смею вас задерживать. Лучше я снова отправлюсь бороздить просторы этого дремучего леса, неукротимо и бескорыстно храня в сердце своем бездонную и бездумную тоску о светлом мире…

Мы с малышкой и не ожидали такого высокого слога от Омлата, поэтому в один голос ответили:

— О Омлат! У нас еще есть время перед сном, и мы очень хотели бы выслушать твою трагическую, душеощипательную историю, прежде чем ты снова отправишься в свое одиночное плаванье по этому дремучему лесу!

Сердце юноши дрогнуло.

— Хорошо. Я расскажу вам.

Мы уселись на пеньки и стали внимать каждому слову этого несчастного мальчика.