3
Да, это вам была не река! Дюралька штурмовала каждую волну, как гусеничный вездеход штурмует бархан. Сначала остров приближался медленно, словно бы нехотя, а потом вдруг сразу надвинулся, угрожающе зашумел прибоем.
Лодка удачно проскочила горловину бухточки, радостно взвыла и, задрав нос, понеслась по зеркальной воде к берегу. Толик поздно заглушил мотор, и дюралька на полкорпуса выехала на чистый скрипучий песок.
Роскошный подковообразный пляж был пугающе опрятен: ни обрывков бумаги, ни жестянок из-под консервов. У самой воды, где обычно торчат остроконечные замки из сырого песка, рассыпаны были редкие птичьи следы. Амфитеатром громоздились вечнозелёные заросли. С живописной скалы сыпался прозрачный водопадик.
— Ребята… — послышался потрясённый голос с заднего сиденья. — Но ведь это не укладывается в рамки общепринятой теории…
— Да помолчи ты хоть сейчас! — взвыл Лёва. — Какая, к чертям, теория? Толик, скажи ему!..
Толик, вытянув шею, смотрел поверх ветрового стекла куда-то вдаль.
— Баньян, — тихо, но отчётливо произнёс он.
— Где? — испугался Лёва.
— Вон то дерево называется баньян, — зачарованно проговорил Толик. — Я про него читал.
Дерево было то ещё. Стволов шесть, не меньше. То ли крохотная рощица срослась кронами, то ли каждая ветвь решила запустить в землю персональный корень.
— Где? Г-где?.. — Лёва вдруг стал заикаться.
— Вон, правей водопада…
— Да нет! Где растёт?
— В Полинезии, — глухо сказал Толик.
— В Поли… — Лёва не договорил и начал понимающе кивать, глядя на баньян.
— Перестань, — сказал Толик.
Лёва кивал.
— Может, воды ему? — испуганным шёпотом спросил Валентин.
Толик нашарил под сиденьем вскрытую пачку «Опала», кое-как извлёк из неё сигарету и не глядя ткнул фильтром сначала в глаз Лёве, потом в подбородок. Лёва машинально щёлкнул зубами и чуть не отхватил Толику палец. Со второй попытки он прокусил сигарету насквозь.
Так же не глядя Толик сунул пачку Валентину, но тот отпрянул и замотал головой — месяц назад Наталья, прочитав статью о наркомании, настрого запретила ему курить.
Лёва перестал кивать. Потом, напугав обоих, с шумом выплюнул откушенный фильтр.
— А чего, спрашивается, сидим? — вскинулся он вдруг.
Так и не дав никому прикурить, Толик сделал над собой усилие и вылез из дюральки. Постоял немного, затем поднял глаза на заросли и неловко сел на борт.
— Ребята… — снова подал голос Валентин.
— Знаю! — оборвал Толик. — Не укладывается. Слышали.
Он вскочил, выгнал из лодки Валентина и Лёву, столкнул её поглубже в воду, пристегнул карабин тросика и, отнеся якорь шага на три, прочно вогнал его лапами в песок. Спасался человек трудотерапией.
Сзади послышались не совсем понятные звуки. Толик обернулся и увидел, что Лёва сидит на песке и бессмысленно посмеивается, указывая сломанной сигаретой то на бухту, то на баньян, то на водопадик.
— Послушайте… — смеялся Лёва. — Этого не может быть…
Он встретился глазами с Толиком, поскучнел и умолк.
— Оч-чень мило… — бормотал между тем Валентин, очумело озираясь. — Позвольте, а где же?.. Я же сам видел, как…
Он кинулся к лодке и бережно вынес на песок чудом не обронённый за борт моток толстой медной проволоки. Собственно, мотком это уже не являлось. Теперь это напоминало исковерканную пружину от гигантского матраца, причём исковерканную вдохновенно.
И ещё одно — раньше проволока была тусклой, с прозеленью, теперь же сверкала, как бляха на параде.
— Оч-чень мило… — озадаченно повторял Валентин, обходя её кругом. — То есть в момент разряда моток принял такую вот форму…
Услышав слово «разряд», Толик встрепенулся.
— Валька! — умоляюще сказал он. — Ну ты же физик! Теоретик! Что же это, Валька, а?
Лицо у Валентина мгновенно сделалось несчастным, и он виновато развёл руками.
— Давайте хоть костёр разожжём! — от большого отчаяния выкрикнул Лёва. Он всё ещё сидел на песке.
Толик немедленно повернулся к нему.
— Зачем?
— Может, корабль какой заметит…
Лицо Валентина выразило беспокойство.
— Лёва, — с немыслимой в такой обстановке деликатностью начал он. — Боюсь, что тебе долго придётся жечь костёр…
— То есть?
— Видишь ли… Насколько я понимаю, перенос в пространстве должен сопровождаться переносом во времени… Боюсь, что мы в иной эпохе, Лёва. И если это действительно Полинезия, то похоже, что европейцы здесь ещё не появлялись…
Лёва обезумел.
Он вскочил с песка. Он метался по пляжу, он кричал, чтобы Валентин взял свои слова обратно. Потом, полагая, видимо, что одним криком не убедишь, попытался применить силу — и его пришлось дважды оттаскивать от большого и удивлённого Валентина. Наконец Толику надоела неблагодарная роль миротворца, что немедленно выразилось в коротком тычке по Лёвиным рёбрам.
— Кончай! — внятно произнёс Толик.
Будучи в прошлом одноклассниками, инженер Лёва, слесарь Толик и физик-теоретик Валентин знали друг друга до тонкостей. И если у Толика вот так на глазах менялось лицо, это означало, что робкого Валентина опять обижают и что в следующее мгновение маленький худой Толик пулей влетит в потасовку, как бультерьер Снап из известного рассказа Сетона-Томпсона.
Лёва мигом припомнил золотые школьные деньки и притих.
— Слушай, сейчас хлебнуть бы… — берясь за горло, обессиленно сказал он. — Достань, а?
— Водка на яхте, — напомнил Толик.
— Слу-шай… — выдохнул Лёва. — А яхта где? Где «Пенелопа»?
Оба почему-то посмотрели на горловину бухты. Там ходили белые, как закипающее молоко, буруны.
— Эх, не послушал я Фёдора, дурак, — с сожалением молвил Лёва. — Он же предлагал: идём на яхте… Нет, надо было мне влезть в твою жестянку! Был бы уже в городе… протокол бы составляли…
— Как дам сейчас в торец! — озлился Толик. — Без протокола.
— Ребята…
…И так неожиданно, так умиротворённо прозвучало это «ребята», что оба с сумасшедшей надеждой повернулись к Валентину. Всё-таки физик… теоретик…
Теоретик стоял возле сверкающей медной спирали и с живым интересом оглядывал пейзаж.
— Ребята, я всё-таки с вашего позволения возьму одну «опалину»?..
И, получив в ответ обалделый кивок, направился к берегу, мурлыча что-то из классики.
— Что это с ним? — тихо спросил Лёва.
Толик неопределённо повёл плечом.
Валентин уже возвращался, с наслаждением попыхивая сигаретой.
— Ребята, а знаете, здесь неплохо, — сообщил он. — Вообще не понимаю, чем вы недовольны… Могли попасть в жерло вулкана, в открытый космос — куда угодно! А здесь — смотрите: солнце, море, пальмы…
Видно, никотин с отвычки крепко ударил ему в голову.
— Я, конечно, постараюсь разобраться в том, что произошло, — небрежно заверил он, — но вернуться мы, сами понимаете, уже не сможем. Ну и давайте исходить из того, что есть…
— Т-ты… ты оглянись вокруг! — Лёва вновь обнаружил тенденцию к заиканию.
— Отстань от него, — хмуро сказал Толик. — От Натальи человек избавился — неужели не понимаешь?