Пльзень, 23 и 24 апреля 1942 года
Был полдень. День стоял ясный, погожий, весенний. На пустыре недалеко от заводов «Шкода» встретилось шестеро парней. На первый взгляд, казалось, что ребята собрались для дружеского пикника.
Они расселись в кружок на траве и даже достали кое-какие припасы.
Бартош то и дело продолжал бросать взгляды в сторону Вальчика. Вчера, когда они впервые встретились после поездки Вальчика в Моравию, Бартош даже не узнал своего друга. Теперь волосы у Вальчика были черными, как воронье крыло. Бартош даже не мог сказать, идет ли этот цвет Вальчику: просто это было очень непривычно. Сейчас, когда Вальчик, сидя напротив него, склонил голову, Альфред заметил, что корни волос у Йозефа имеют натуральный цвет.
— Тебе надо подкраситься, — сказал он Вальчику. — На солнце, да еще под определенным углом очень заметно, что волосы у тебя крашеные.
— Знаю, — отмахнулся Вальчик, — я и так уже крашусь чуть ли не каждый день. Отрастают, как не знаю у кого.
— Он теперь ни чех и не немец, а цыган какой-то, — усмехнулся Потучек.
— Это не хорошо, — покачал головой Кубиш, — немцы цыган тоже не жалуют.
— Ладно, ребята, — перешел к делу Бартош, — давайте распределим обязанности на сегодняшний вечер. Видите вон тот сарай с сеном? — указал он на видневшийся метрах в ста от них высокий сарай, стоящий почти у заводской стены, — Сена там еще много. Кто-то постарался запастись, а так до весны и не израсходовал. Не надо жадничать. Сарай хороший, добротный, гореть будет долго. Так вот, Кубиш с Габчиком должны будут поджечь этот сарай. Вспыхнет он, как свечка. Трудов здесь никаких не потребуется. Одна газетка и одна спичка. Потушить его будет непросто. Придется повозиться. Нам именно это и надо. Подобный сарай есть с другой стороны завода, его подожжем мы с Вальчиком. Опалка будет страховать Потучека, который свяжется с самолетами и даст им ориентир.
— Вообще-то в таких случаях положено зажигать три костра, — заметил Опалка.
— Три костра в нашем случае будет не лучший вариант, — возразил Бартош, — Расстояние между кострами около километра: оба костра будут ночью хорошо видны даже с небольшой высоты. В обе стороны от линии между кострами почти на километр тянутся корпуса заводов. Возьми курс так, чтобы пролететь между кострами, и бомби, даже не очень-то задумываясь о своей скорости и ветре. Не промахнешься. Попадешь обязательно на территорию завода.
— По-моему, это как раз то, что надо для наших английских асов, — кивнул Кубиш, — Главное, чтобы они нашли Пльзень, а не повторили те опыты, которые делают с заброской.
— У них во время полета будут работать несколько радиомаяков, — заметил Бартош. — Это оговорено с подпольщиками. Они даже сами это и предложили. Короче говоря, мы, как только узнаем, что они уже на подлете, должны запалить эти костры и все. С поджогом, как я уже сказал, никаких трудностей не должно быть. Один поджигает, второй стоит на карауле. По дороге постарайтесь не привлекать лишнего внимания.
— У нас с этим просто, — засмеялся Кубиш, — мы остановились тут недалеко в деревеньке, а в соседней у нас есть знакомые девушки. Вот с ними и пройдемся вечерком погулять. Лучшего прикрытия не придумаешь.
— А девчонки потом не побегут в гестапо? — нахмурился Бартош.
— Нет, — заверил его Кубиш, — девчонки хорошие, сообразят.
— Ну, смотрите, — покачал головой Бартош, — рискуете в первую очередь вы. Как только выполним задачу, рассыпаемся в разные стороны. Встречаемся завтра утром на вокзале в Пльзени. Там рядом есть ресторанчик, в нем и встретимся. Изображаем случайную встречу старых друзей. Все ясно?
— Что тут может быть неясного, — пожал плечами Опалка, — задача для начального класса приходской школы.
По проселочной дороге, освещаемой лунным светом, шли две парочки. Один из ребят рассказывал, очевидно, что-то очень веселое, так как вечернюю тишину то и дело нарушал звонкий девичий смех. С правой стороны вдоль дороги в отдалении тянулись темные заводские корпуса. Заводы «Шкода» работали круглосуточно, но, хотя о бомбежках Чехословакия еще и не слышала, по закону военного времени на промышленных объектах применялась светомаскировка. Около большого раскидистого дерева они остановились.
— Манечка, вы тут с Верой подождите нас пару минуток, а мы подойдем к забору, посмотрим одну вещь, — сказал Кубиш.
— Это в такой-то темноте вы что-то еще и искать собираетесь? — засмеялась девушка, которую назвали Манечкой.
— То, что мы хотим посмотреть, мы и в темноте увидим, — заверил ее Кубиш.
— А вдруг на нас нападут и похитят? — кокетливо спросила Вера.
— Мы этого не допустим, — заверил ее Кубиш. — Если что страшное заметите, то начинайте петь песенку, мы тут же и прибежим.
— Какую же нам петь песенку? — так же кокетливо продолжала Вера.
— Громкую, веселую, можно с прихлопом, — предложил Кубиш.
— А с притопом? — засмеявшись, спросила Манечка.
— Можно и с притопом, главное — громко, — заверил ее Кубиш, и они с Габчиком быстрым шагом направились в сторону завода.
Они действительно вернулись через пару минут.
— Ну что, нашли, что искали? — поинтересовалась Манечка.
— Нет, — совершенно серьезно помотал головой Кубиш, — там горит что-то, мы и не стали подходить близко. Пошли обратно, а то сейчас с завода пожарные понаедут, такая суматоха начнется.
Не прошли они и десяти метров в обратном направлении, как Вера обернулась и вскрикнула.
— Да там действительно что-то горит! Бежим, позовем людей!
Она как истинная деревенская девушка ужасно боялась пожаров и относилась к ним очень серьезно.
— Не стоит дергать людей попусту, — заверил ее Габчик. — Там же ничего нет. Горит какой-нибудь полусгнивший стог сена только и всего. Я слышал, что когда сено начинает гнить, оно нагревается, и иногда бывают случаи самовозгорания. Так, наверное, и тут.
— Все-таки, стоит, наверное, кого-то предупредить, — не унималась Вера.
Кубиш хотел было ей что-то возразить, но тут в небе раздался еще далекий и очень слабый гул самолетов. Уже по звуку можно было сказать, что летит несколько самолетов.
— Куда это, интересно, ночью летит столько самолетов, — попробовал перевести разговор на другую тему Габчик.
— И правда, самолеты, — удивилась Манечка, — давайте посмотрим на их огоньки.
— Манечка, — как-то озабоченно сказал Кубиш, — сейчас идет война, и ночью летают в основном бомбардировщики и без всяких огней. А если это действительно бомбардировщики, то бомбить они будут не деревню, а завод. Так что давайте-ка пошли побыстрей к деревне.
Они только успели свернуть с дороги на тропинку к деревне, как в стороне завода что-то громыхнуло, потом еще, еще и еще.
— И правда бомбят, — испуганно схватилась Манечка за руку Кубиша, — Ты знал об этом, да, Ян?
— Откуда мне это было знать, — пожал плечами Кубиш, напряженно всматриваясь в сторону завода.
— Но ведь ты только что перед этим сказал, что они будут бомбить завод.
— Я сказал, что кроме завода здесь бомбить нечего, — помотал головой Кубиш, — но то, что именно эти самолеты летят бомбить завод, я не говорил.
Когда они пришли в деревню, то все ее жители были на улице и смотрели в сторону завода. Почти у всех там кто-то работал.
Первым в привокзальный ресторанчик пришел Бартош, постепенно там собрались и все остальные.
— Ну, и кто сегодня слушал радио? — с какой-то недовольной гримасой спросил Бартош.
— Я слушал, — ответил Вальчик, — и то, что я услышал, меня совершенно не удивило.
— А что они такое сообщили? — поинтересовался Кубиш, который вместе с Габчиком провел эту ночь на сеннике в деревне.
— Сообщили, что сегодня ночью была произведена бомбежка заводов «Шкода», — ухмыльнулся Вальчик. — Повреждений заводу не нанесено.
— Это могло быть объявлено с пропагандистской целью, — заметил Габчик.
— Нет, никакой пропаганды, — помотал головой Бартош. — Я уже разговаривал с рабочими. Они надеялись под этот шумок совершить какую-нибудь диверсию: поджечь что-нибудь или просто сломать. Так ведь даже на территорию ни одна бомба не попала!
— Мне кажется, высадись немцы в Англии, — сказал Кубиш, — они бы ее оккупировали дня за два. Их только море и спасает.
— В общем, так, — решил покончить с обсуждением Бартош, — все разъезжаемся. Если Лондон захочет повторить, то я дам объявление в «Народном политике»: «Даю уроки игры на гавайской гитаре». Расходимся.
