Берлин, 25 мая 1938 года
Генрих Мюллер вошел в кабинет Гейдриха, отрапортовал о своем прибытии и застыл посередине кабинета. Мюллер знал, что его промахи при расследовании дела фон Фрича еще не забыты, и был готов к любому развитию событий.
Но было похоже, что Гейдрих не собирался его добивать, так как ворчливо сказал:
— Не стойте как истукан, Мюллер. Сядьте на стул, разговор предстоит большой.
Мюллер тяжелой походкой прошел к столу и сел на стоявший там стул.
— У меня для вас есть одно очень важное и срочное дело, Генрих, — начал группенфюрер, закуривая и пододвигая настольную сигаретницу ближе к посетителю. — С той оперативной работой вы справились, скажем прямо, не блестяще. Посмотрим теперь, на что вы способны в канцелярской. Мне надо, чтобы ваши люди в кратчайшие сроки составили списки всех евреев, прибывших к нам из-за рубежа. Говоря в кратчайшие сроки, я специально не указываю ничего определенного, давая тем самым вам возможность удивить меня. Под прибывшими сюда евреями я понимаю не только тех, которые приехали сюда сами, но и тех, чьи родители приехали сюда, ну скажем, хотя бы в этом веке.
Гейдрих затянулся сигаретой, на несколько секунд задумался, потом продолжил:
— Такие списки должны охватить всю страну. Для начала начните с евреев, которых нам щедрой рукой поставила Польша. Для каждого еврея должно быть указано имущество, которым он здесь владеет. Я понимаю, что полную секретность такого мероприятия обеспечить невозможно, но надо стремиться к этому. У вас тысячи добровольных, горящих энтузиазмом помощников, используйте их. Это вам поможет составить полную картину об имуществе евреев: ведь нас интересует все имущество, а не только то, что на бумаге. А прятать свое имущество от официальной регистрации евреи умеют как никто другой. Вот здесь вам и помогут ваши помощники: кто как не сосед знает, кто какую овцу стрижет. Я такое большое внимание уделяю этому вопросу, потому что все это имущество украдено у немецкого народа и должно принадлежать ему. Все сделки по передаче имущества мы объявим недействительными.
— Поднимется большой шум, — с сомнением сказал Мюллер, — такую акцию трудно юридически обосновать.
— Ну, это уже не ваша забота: вы забываете, что у нас есть юридический отдел с блестящими юристами. Ваша задача — для начала составить списки. Потом вы составите на каждого такого еврея предписание покинуть страну в течение суток. При себе разрешите им иметь продуктов на один день и небольшую сумму денег, которая может потребоваться на эти сутки. Потом пусть о них заботится Польша, которой они и принадлежат. К тому же, будьте уверены, перед отъездом оттуда они достаточно припрятали на черный день. Заранее начните отбор и подготовку своих людей и помощников для этой акции. Акция должна проводиться быстро и жестко: учтите, еврей легче расстается с жизнью, чем с имуществом.
Гейдрих помолчал, пожевал нижнюю губу и закончил:
— Нам надо освобождать экономику от евреев. Давайте мы с вами и сделаем первый шаг в этом направлении. Грядут великие свершения, и мы не можем себе позволить, чтобы в самый неподходящий момент на наших предприятиях вспыхнули забастовки и манифестации, как это было во времена Первой мировой войны. Разработайте детально план этой операции, которую мы назовем, скажем, «Авгиевы конюшни», и доложите мне. Подключите к работе расовый отдел, это, конечно, должна бы быть его работа, но так как финальный этап все равно должен принадлежать вашим людям, то уж и общее руководство над операцией я поручаю вам. У вас есть какие-нибудь ко мне вопросы?
— Никак нет, группенфюрер. — Мюллер встал, — Разрешите идти?
— Идите. И отложите пока все дела, которые могут потерпеть. Эта задача стоит очень остро: мы должны продемонстрировать всем нашим врагам, что не остановимся ни перед чем, когда дело касается немцев. А это сейчас очень важно!
Мюллер неловко щелкнул каблуками и вышел.
