Оберзальцберг. 24 мая 1938 года

В кабинете Гитлера навытяжку стояли два генерала. Это были группенфюрер СС Гейдрих и адмирал Канарис, оба они только что прибыли в резиденцию фюрера по срочному вызову. После того, как генералы отрапортовали о своем прибытии фюрер, явно сдерживая гнев, сказал:

— Я очень недоволен вашей работой, господа. Вчера у меня сложилось полное впечатление, что у нас в стране контрразведки вообще не существует, в то время как этим должны бы были заниматься два ведомства: ваше, Канарис, и ваше, Гейдрих. Два ведомства! Такую роскошь может себе позволить далеко не каждая страна! А мы пошли на это! И что в результате? Наши войска не могут и шага сделать без того, чтобы это не стало достоянием всей Европы, а может даже и мира! Чем занимаются ваши отделы контрразведки? И это в то время, когда мы стоим на пороге великих событий! Кто-нибудь из вас может мне это объяснить?

Гитлер нервно прошелся по кабинету, задержался у письменного стола, потом снова повернулся к генералам:

— И что вы молчите?

— Мой фюрер, — начал Канарис, — продвижение по стране даже одной дивизии не может не остаться незамеченным. Это не группа туристов. Продвижения даже одного полка заметно на всем его пути следования, какие бы предосторожности при этом ни принимались.

— Не надо объяснять мне прописные истины, — оборвал его Гитлер. — Не переводите разговор на другую тему. Я говорю вам о том, что страна полна шпионами. Или вы мне хотите сказать, что каждый фермер, как только завидит военную колонну, сразу же бежит докладывать об этом в какое-нибудь посольство!

Гейдрих напряженно обдумывал услышанное. В том, что сведения о дислокации войск все равно просочились бы за границу, он не сомневался. Но надо было как-то успокоить фюрера и успокоить так, чтобы это его вполне удовлетворило. Решение пришло внезапно вместе с последней услышанной фразой.

— Мой фюрер, вы совершенно правы: ни один наш крестьянин не побежит в посольство. Как вы уже неоднократно говорили — это именно тот слой, на который нам следует опираться в первую очередь. Но нельзя забывать, что в стране еще множество евреев, родственники которых разбросаны по всему свету. Эти люди, которые, как вы правильно подметили в своих работах, подменили государство религией, поэтому для них не существуют наши границы и нет собственных. Не можем же мы арестовать их всех за шпионаж!

— А почему нет? — возмутился Гитлер. — Почему немецкий народ должен страдать из-за того, что на его земле живут какие-то пришельцы?! А вот тут уже недоработка именно ваша, Гейдрих! Такими вопросами в первую очередь должны бы заниматься вы с Гиммлером, а я этого не вижу.

Гейдрих понял, что он встал на верный путь и решил развивать свою мысль дальше.

— Мы думаем об этом, мой фюрер, — покачал головой шеф Службы безопасности, — Но выселить или арестовать всех евреев — это акция грандиозная по своим масштабам, и решение о таких мерах должно приниматься на более высоком уровне, чем даже вся организация СС…

— Решение — да! — оборвал его Гитлер, — Но вот проект такого решения должен быть давно уже составлен, а это уже лично ваша недоработка, Гейдрих. Эти бесстыдные барышники начали слетаться сюда еще перед войной, чувствуя, что для Германии грядут тяжелые времена и на этом можно будет погреть руки! Это они виноваты в том, что мы проиграли ту войну! Это они пытались здесь устроить такую же революцию, как в России, и почти преуспели в этом! Несколько десятилетий они грабили немецкий народ! Просто обирали его, пользуясь его трудностями! Подготовьте проект государственного указа о том, что все пришлые евреи должны быть высланы из нашей страны туда, откуда они пришли, а все их имущество, которое они нажили здесь, грабя наш доверчивый народ, должно быть конфисковано! Мы из сил выбиваемся, пытаясь найти нашему народу достаточные для его пропитания земли, в то время как на нашей земле сидит целая армия пришельцев! Срочно подготовьте мне такой документ, начните хотя бы с тех, кто прибыл к нам из Польши. Эта страна веками поставляет нам эту чуму. Я даже иногда удивляюсь, остались ли в самой Польше еще поляки!

— Будет исполнено, мой фюрер, — с готовностью отрапортовал Гейдрих.

Тут Гитлер вспомнил о присутствии здесь второго генерала.

— А вы, Канарис, — обратился он к начальнику армейской разведки и контрразведки, — должны внимательней отнестись к проискам английской разведки. Я уверен, что за всем этим стоит ее рука. Чехословакия существует всего пару десятков лет: она еще не успела наладить должным образом свою разведку.

— Мы этим занимаемся, — попробовал оправдаться Канарис, — вот уже с тридцать седьмого года майор Травальо внедрил своих людей в английскую сеть в Голландии, которая и руководит агентурой в Германии. С тех пор мы постоянно держим их под нашим контролем.

— Вы должны не наблюдать за их работой, а искоренять всю их сеть. Начните с Германии. Подключите сюда людей Гейдриха. Вы должны с ним действовать как слаженные партнеры, а не как братья-соперники. Конечно, здоровый дух соперничества между вашими ведомствами должен быть, но, подчеркиваю, здоровый!

— Слушаюсь, мой фюрер!

— Тогда идите, я в ближайшее время жду от вас результатов. Все, что здесь было сказано, рассматривайте как приказ. Работайте!

Оба генерала возвращались в Берлин в машине Гейдриха, машина Канариса следовала сзади. Когда машина уже довольно далеко отъехала от Оберзальцберга, Канарис сказал:

— А вы здорово сумели выкрутиться, Рейнгард. Теперь вы займетесь изучением родословной евреев и их выселением, а мне оставите настоящую работу. А лавры пополам!

— Бросьте, Вильгельм, — с улыбкой возразил Гейдрих. — Вы же понимаете, что это тоже надо делать. А что касается настоящей работы, то, как вам сказал фюрер, подключите к вашей голландской операции моего человека. Это Вальтер Шелленберг. Он довольно способный молодой человек, к тому же уроженец того региона. Думаю, он будет вам полезен.

— Это тот, который обеспечивал безопасность Гитлера при поездке по Австрии?

— Именно он.

— Да, Рейнгард, вы умеете получить свой кусок от любого пирога!