Барон Шеллеш впервые почувствовал, что жизнь это не просто ежедневное сидение за экраном монитора. Это было потрясающим открытием. Странное, непреодолимое ощущение, что вихрь истории вышвырнул в горы, а теперь гонит, точно ветер в спину, не проходило.

Шеллеш закрыл глаза. Хотелось пить. Сколько они уже идут с этим проклятым Муррумом? И правильно ли ведет этот вражеский шпион? Может быть, для Чужих главное – это вовсе не ослабление вертикали власти Империи? А вдруг именно разъединение чиновничьего единства на местах и есть их заветная цель? Что сможет император, если все, как Шеллеш, одновременно поднимут бунт? Эта мысль впервые пришла в голову барона. Да, Чужие обладали душами. А еще Чужие якшались с гхырами, с этими вонючими телепатами. Кто знает, не создали ли Чужие новое психотропное оружие. Может быть, баронет Веррев как раз первым и попал под облучение? Три года назад. Шеллеш сглотнул.

А действительно, мысль о том, что можно создать портал перемещения и захватить власть в стране, пришла неожиданно и, казалось бы, случайно. Однако почему такая же идея не могла одновременно посетить и других управленцев? Кто знал, о чем мечтали графы и маркизы, засыпая в своих капсулах? Шеллеш не верил, что фон Шлиссенбургу удалось совершить военный переворот просто так, полагаясь на одну лишь удачу. Этого просто не могло быть! Такие вещи необходимо тщательно просчитывать. «И, – думал Шеллеш, – если в двух шагах от победы и моего торжества возникла стихийная преграда, шторм, разрушивший весь тщательно возводимый замок из песка, значит, за проклятым немцем кто-то стоял!» Это было очевидно. Либо Лиррил стало мало власти, либо кто-то из генералов решил взять инициативу в свои руки. Но, может быть, все происходящее – это спектакль по сценарию Чужих... Ведь подобное позорное разоблачение мятежа в Империи, которое неминуемо произойдет, потому что сам Шеллеш – не у дел, вот это раскрытие тайны баронета Веррев непременно явит всему миру загнивание всей социальной и управленческой системы. И тогда военная агрессия Федерации, Чужих и Третьего Союза станет не только закономерной, но и единственно возможной акцией. Как же это раньше не приходило в голову? Чужим не нужна сильная Империя, их более устраивает враг слабый, не признающий центральной власти, враг, способный расколоться на удельные баронеты...

Шеллеш едва передвигал ноги. А вокруг все те же кровавые, бурые скалы. И нет конца этим острым пикам, похожим на клыки чудовища. Когда же кончится этот переход? Уж не сон ли это?.. Имперские стимуляторы и тренажеры, конечно, имели разные пейзажные заставки, в том числе и экстремальные: извергающиеся вулканы, к примеру. Но таких проклятых скал Шеллеш не видел ни в единой голографической пейзажной базе данных! Впрочем, барон отдавал себе отчет, что все визуальные информативные сайты всегда находятся под пристальным надзором имперской внутренней цензуры.

А Муррум шагал бодро. Подлый мутант! Ну ничего, пусть он только до города доведет. Шпик, похоже, просто не знает о репрессиях на Морддроме против альфодроллей и акрогов. Вот заодно и поймет, что костер хорошо прочищает мозги и замечательно выветривает из мутирующих уродов души.

Шаг за шагом. А в небе беспощадно палят два дневных солнца. Кто придумал, что экономика отсталых планет должна быть полностью подчинена добыче полезных ископаемых? Эти клоны тупо исковеркали скалы, выдолбили в них пещеры, тоннели. А внизу наверняка оставили незатопленными отработанные шахты. Да мало ли кто теперь здесь может жить? И вот приходится идти, вздрагивать от шума. Граждане не должны подвергаться такому унижению и таким физическим перегрузкам! Для этого созданы био-роботы – низшая механическая каста.

Шеллеш рухнул на колени. Все, идти он больше не мог!

– Вставай, падаль! – засмеялся Муррум.

«Да их что, шпионов этих позорных, учат, как скорее довести себя истязаниями до полного бесчувственного состояния?»

– Я не могу... – прохрипел барон. – Я в жизни столько не ходил, даже во время военных сборов после окончания инкубатора!

Муррум схватил Шеллеша за шиворот и поставил на ноги.

– Если я чего-то не понимаю в этой жизни, так что это за Империя такая, в которой низверженный мелкий узурпатор не цепляется ногтями и зубами за свою вшивую жизнь, а падает на спину и сучит лапками: «Ой, не могу, помираю!»

Барон почувствовал волну ярости, поднявшуюся почему-то из области крестца и хлынувшую по телу жидким пламенем. И глаза застелил кровавый туман.

И только вскочив на ноги и отмахав десяток шагов, Шеллеш вдруг осознал, что сейчас им руководила вовсе не логика, а странные ощущения, чувства, не подающиеся анализу. На что злиться-то? Слова вражеского шпиона не имеют юридической обвинительной силы. И все же отчего это Шеллеш так разнервничался и, похоже, ринулся доказывать какому-то альфодроллю, что на самом деле граждане – это бойцы за торжество светлых идеалов?

Барон почувствовал во рту соленый привкус крови.

Нет, что-то определенно происходило не так. Все вырвалось из-под контроля, даже эмоции, находившиеся в зачаточном состоянии. Да что же это такое? Полный крах?

...За это время в баронете можно было совершить с десяток дворцовых переворотов. И сдать на милость Императора весь план заговора. Возможно, Лиррил так и поступила...

Конечно же, Лиррил!

Барон почувствовал ненависть, глухую и беспросветную, как ночь. Тварь! Эта сучка не даром сбегала из инкубатора. Она же чувствовала все эти годы!

Гады! Какие же все вокруг гады! Сволочи, предатели! И ни на кого ни в чем нельзя положиться!

Шеллеш мотнул головою. Да, теперь-то он осознал, что произошло на самом деле! Понял!!! Лиррил давно готовила заговор, в баронете Веррев ей негде было развернуться! Она подкупила Арраха, чтобы тот начал эксперименты именно с людьми. Расчет оказался верным: земляне заразили всю правящую верхушку баронета особым стимулирующим возникновение чувств вирусом. Вот откуда пришли эти проклятые и глупые переживания! И Аррах знал об этом, но молчал. А Пиррий предупреждал! Вот он, советник, и есть единственный верный соратник. Интересно, где он сейчас, этот хитрый лис, вечный авантюрист: в Зале Ожидания, разлагается в шахтах или удрал на одном из эсминцев? А может быть, переметнулся к Лиррил?..

Лиррил! Гадюка! Теперь понятно, что она все это продумала загодя. Ясно, почему пристрелили вице-канцлера и министра. Ну конечно же, все остальные придворные знали о перевороте! Нет, не будет по Морддрому бомбового удара. Лиррил сохранит Шеллешу жизнь для показательного процесса. Сейчас по баронету рыщут отряды специального назначения. И это предательство распахнет баронессе двери ко двору.

Ах, стерва! Это надо же: сам, своими руками, выкормил измену! Лиррил придет к власти другим путем, не рискуя, не ввергая Империю в смуту, не ослабляя военную мощь всего государства. Просто, как все гениальное! Она же давно все решила. Осталось только лечь под императора. А через пару лет, глядишь, с высоколобым правителем что-нибудь приключится: водой отравится, на ступеньках поскользнется... Да мало ли что может случиться с гражданином, живущим с Лиррил? А Фридрих ей нужен именно для того, чтобы научиться чувственной любви и сразить этим знанием императора наповал. Вот зачем появились люди, чтобы одним ударом – двух зайцев! И Лиррил подспорье в образовании, и компромат на Арраха, да и на самого барона. Надо же быть таким слепым?!

И Шеллеш заплакал. Сначала тихо, молча.

Слезы застилали глаза, мешали смотреть вперед. И казалось, что горы качаются, точно иглы, на которые в инкубаторе учили насаживать кузнецов и бабочек.

Шеллеш с отвращением вспомнил тот урок естественной биологии. Это надо же, детей учили протыкать иглами живых насекомых и оставлять мучиться в агонии. Никогда Шеллеш не понимал, что такое сопереживание, тем более каким-то кузнечикам! Шеллеш презирал себя в эти мгновения, но не мог преодолеть возникшей пропасти между собой и остальными гражданами. И собственный заговор, и сотни солдат, трупами которых он хотел вымостить себе дорогу к престолу, вдруг показались теми самыми кузнечиками. А еще барон явственно осознал, что экспонат, предназначенный для засушивания в лучах утренних солнц, это он сам и есть.

Лиррил решила проявить милосердие. Дала время подумать, осознать, прочувствовать весь ужас и кошмар создавшегося положения... Стерва!!!

– Эй, Шеллеш, да что с тобой? – раздался голос альфодролля. Барон открыл глаза и увидел над собою склонившееся лицо Муррума. – Ты в порядке?

Барон промычал что-то невразумительное: ему было стыдно, что он вот так глупо упал в обморок.

Зуппуз оторвался от экрана и посмотрел на Пиррия:

– Ты гений, советник.

Пиррий усмехнулся:

– Естественно. Надеюсь, меня больше не станут подвергать электрическому шоку, если снова экстренно потребуется код или пароль?

Генерал замялся:

– На меня будто что-то накатило. Никогда такого не было.

– Это болезнь, – сухо отрезал Пиррий. – Сейчас я спасаю вашу жизнь во второй раз. Люди занесли инфекцию. Баронет подвергся заражению, но граждане об этом знать не должны. Пока заболевание не приняло формы эпидемии, Внешняя Разведка и Инквизиция быстро выявят всех зараженных и уничтожат.

– То есть, – Зуппуз ткнул пальцем в монитор, прямо в фигурку альфодролля, который суетился вокруг потерявшего сознания Шеллеша, – ты хочешь сказать, эмоции – первичный признак заражения?

– Да, Зуппуз. Отныне, если ты хочешь жить: смех и слезы, ярость и безумство – все придется скрывать и держать проснувшуюся лавину чувств на строгом поводке.

– Но ведь невозможно притворяться вечно!

Пиррий усмехнулся:

– Нам нужен Аррах: только он сможет приготовить противоядие. Он единственный знаток человеческих душ.

Зуппуз задумался:

– Но как мы сможем убедить Внутреннюю Разведку в невиновности Арраха?

Пиррий пожал плечами:

– В конце концов именно мой тайный датчик активизировался после выхода всех имперских цифровых систем. Продадим императору это мое изобретение, отдадим Шеллеша на блюдечке. В конечном счете военное ведомство должно заинтересоваться проектом портала для переброски подразделений быстрого реагирования на любую планету вселенной. К тому же министерство Внешней Разведки давно следит за землянами на предмет изучения душ и для попытки создания психотропного оружия против Чужих и гхыров.

– Я думал об этом. – Зуппуз нервно барабанил пальцами по столу. – Как думаешь, нас всех не отправят на полное сканирование и зондирование?

– Все возможно, – усмехнулся Пиррий. – Но чтобы не создавать паники, Инквизиция начнет отлов зараженных, ориентируясь именно по проявлениям эмоций. Бедные граждане так и не поймут, за что их задержали. Так удобнее. Ведь предполагается, что никто ничего о чувствах не знает, кроме Инквизиции и Внешней Разведки.

Зуппуз смотрел на заплаканное отупевшее лицо Шеллеша на мониторе и улыбался: «Дурачок! Как вовремя случился весь этот кавардак. Теперь у нас есть хороший козел отпущения, на которого спишутся все мафиозные поступления в казну и общий правовой беспредел. Вот только с людьми промашка вышла. Ушли из-под самого носа! Кто мог предположить, что мальчишка и немецкий офицер сумеют противостоять эскадре миноносцев?! И не просто противостоять, но и удрать через границу!»

– Внимание! Экстренные новости! У Чужих заметное сильное социальное возмущение, – взревел компьютер.

– Что там еще? – Зуппуз недовольно нажал на кнопку.

– Профсоюзы и экологические экспертные комиссии Чужих по делам загрязнения вселенной протестуют против незаконной телепортации людей в Империю. Министерство Здравоохранения юридически осудило любые опыты над интеллектом и душами землян.

– Что?!! – взревели в один голос Зуппуз и Пиррий.

– Четыре информационных канала Чужих передали, что в Королевстве наблюдается ажиотаж по поводу принятия и размещения ожидаемой волны эмиграции репрессированных граждан Империи. Собраны круглые столы для обсуждения вопроса: «Стоит ли сначала послать императору ноту протеста по поводу незаконных экспериментов с землянами, или сразу ударить по баронету Веррев пограничными дивизионами?»

– Так-так. Очень интересно, – нервно захохотал Пиррий. – Руку даю на отсечение: Аррах с людьми уже у Чужих. Вот пройдоха! А я-то голову ломал, подозревал его в связях с Внешней Разведкой. А разгадка-то оказалась на поверхности! Нас предали! Это конец!!! Шеллеш не должен оставаться в живых. При такой огласке, каждое слово экс-барона будет десятки раз проверяться Инквизицией. Активизация Чужих потребует от императора соблюдения всех норм гражданского открытого суда! Никто ведь на самом деле не знает, сколько агентов Чужих среди нас!

– Но мне-то нечего бояться... – равнодушно пожал плечами Зуппуз. – В конечном счете Аррах может скрываться где угодно. Нам важнее перехватить оставшихся людей, пока они всех тут не заразили.

– Если Аррах окажется агентом Чужих, то он обладает такой полнотой информации, что нам всем во время открытого суда грозит почетное разложение на нейтрино. – Пиррий нахмурился. – Интересно, мы еще успеем попросить политического убежища у Чужих как граждане, бессовестно обманутые бароном Шеллешем?

Зуппуз пробежал пальцами по кнопкам. На мониторе появилось изображение стремительно растущих имперских кораблей.

– Слишком поздно! – Пиррий кинулся набирать трехзначный код старта баллистической ракеты среднего радиуса действия.

– Не смей! – захрипел Зуппуз и набросился на Пиррия. – Мы и так уже по уши в дерьме!

На рев тревожной сирены в рабочий кабинет бывшего генерала ворвались солдаты с файерами наперевес:

– Не двигаться!

Зуппуз был кадровым военным, и реакция его была молниеносной: ударом локтя по затылку, а согнутым коленом в пах – и временно исполняющий обязанности барона Веррев обезвредил предателя, но было уже поздно. Программа запуска крылатой ракеты, самонаводящейся на скрытую камеру, вшитую Пиррием в рукав камзола Шеллеша, уже заработала. И отменить приказ было нельзя.

– Отправить Пиррия обратно в Зал Ожидания под систему Особого режима! – рявкнул Зуппуз, отшвыривая обмякшего советника на руки стражников. – Моя воля – на месте убил бы изменника!

Пиррий очнулся, сплюнул сгусток крови:

– Идиоты, неужели вы считаете, что Инквизиция проведет простую зачистку и все останутся живы! Да что вы вообще об этом знаете? По закону, если земляне заразили своим присутствием одну планету, устанавливается карантин, но если зараза вышла за пределы одной планеты, Инквизиция вправе уничтожить все живое в радиусе трех парсеков от очага заражения. На Морддроме были люди! Вы слышите, земляне посетили целых две планеты! У Инквизиции развязаны руки! Это означает, что суда не будет! Шеллеш не станет скрывать эту информацию. Он обязательно потянет за собою всех, кого сможет!

Пиррия увели.

Зуппуз сел в кресло и зажал голову руками. Слова Пиррия грохотали в ушах набатом: «У Инквизиции развязаны руки! Суда не будет! Шеллеш потянет за собою всех!» Генерал остановил автоматическую запись всего происходящего с двенадцати точек слежения, как это и положено по инструкции. Зуппуз щелкнул кнопкой, достал матрицу, покрутил ее на пальцах. Что теперь делать? Если Пиррий прав, то нужно уничтожить все диски, на которых есть информация о пребывании людей в баронете Веррев. Но кто может поручиться, что сам Пиррий не заразился сильнее всех и не стал сумасшедшим? Кому теперь можно доверять, если проклятая болезнь в первую очередь валит самых необходимых граждан? Есть ли противоядие? Отдать запись Внутренней Разведке или уничтожить? Или продать третьим лицам? А имперские корабли уже близко.

Что известно Чужим о похищении людей? Что?

Может быть, все это блеф? И кто такой Пиррий? Зачем он нужен Внутренней Разведке живым?

Шеллеш встал на ноги, задрал голову в небо и вдруг понял, что это надвигается смерть. Нет, ничего не изменилось: ни всполохов, ни тревожного воя. Просто предчувствие чего-то неотвратимого, приближающегося все быстрее.

– Муррум, скажи, а куда ваши души деваются после гибели?

Альфодролль вздрогнул от неожиданности:

– Наша душа состоит пяти оболочек. Первые три умирают, две остаются жить дальше вне тела.

– Как, оказывается, все сложно, – хмыкнул барон.

– У людей таких оболочек семь, у гхыров двенадцать, – пожал плечами шпион. – У всех народов существует лишь два пути развития. Гхыры выбрали абсолютно духовный мир; вы, граждане Империи, держитесь за чистый разум. Каждому свое.

– Значит, мы одни умираем насовсем. – Шеллеш почувствовал, как хочется ему жить: именно здесь и сейчас!

– У вас ведь тоже есть души, только они совершенно не развиты и во многом атрофированы, рудименты, так сказать. У вас всего лишь три оболочки. Увы, на сороковой день весь ваш интеллект умирает навсегда.

– А вы вселяетесь в новые тела и творите добро по второму кругу? – не удержался от ехидной реплики барон.

– Да, мы вертим колесо превращений.

– Нет справедливости в этом мире. Есть одна лишь сила, – сказал Шеллеш.

Крылатая ракета, нацеленная на скрытый передатчик барона, мчалась в открытом космосе.