Зал Ожидания Приговора мне понравился еще меньше, чем все остальные помещения, в которые судьба забрасывала меня в последнее время. Это был даже не зал, а путаный пещерный лабиринт, возможно, природный, естественный в горном массиве – уж очень высокой была влажность. Стражники нас освободили от пут суперэлектронных веревок, втолкнули внутрь и удалились.

Я не услышал, как закрылись двери, но когда обернулся, уперся взглядом в стену. Мать честная: у них тут техника на грани нашей фантастики. Вот она, магия гномов в действии. Где дверь? Да был ли здесь проход?

– Самое печальное место всех галактик, – отрекомендовала Аллана. – В ожидании приговора здесь можно провести всю жизнь. Залы оборудованы так, что только при максимальных физических усилиях со стороны заключенного процессор запускает программу продовольственного минимума. Права на владение или на доступ к любому виду информации здесь нет. Животная жизнь низшего уровня. Именно в этих Залах умирали клоны от голода, а заговорщики-граждане от скуки и от информационного воздержания.

Я хмыкнул, представив себе, как синеликие заговорщики корчились на полу и скрежетали зубами: «Газету мне, газету! Полцарства за пятнадцать минут доступа в интернет!» Или это были египетские боги с песьими головами? Или с рыбьими? Или гигантские жуки? Или тролли? Я не стал уточнять, кто были заговорщики. Мне очень хотелось надеяться, что это были не люди:

– У нас свободны руки и ноги. Нужно действовать. Побежали!

– Куда? – Аллана искренне удивилась. – Это Зал Ожидания Приговора.

– Да понял я, понял! Может быть, это настоящие пещеры, а не муляж!

– И что?

– Мы с тобой будем двадцать лет долбить породы и выйдем из этих подземелий. Я обрасту белой бородой, нарекусь Аввакумом и стану миссионером. Научу граждан Империи тыкать в кнопочки не тремя перстами, а двумя!

Аллана посмотрела на меня, как на идиота, только что у виска пальцем не покрутила, не знала, наверное, об этом интернациональном жесте.

– Авва Вакуум – это твое настоящее тайное имя?

Какое, к чертям, тайное! Я же не полковник ФСБ. У меня все явное. Эх, медленно прогрессирует моя журналистка, все еще пробуксовывает на специфическом русском юморе. Пришлось признаться:

– Я пошутил.

– Зачем?

– Чтобы смешно было.

– Да?

Нет, эта Аллана периодически просто выводит меня из себя!

Я демонстративно отвернулся от журналистки и потопал вглубь пещеры. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Подумаешь, Зал у них. Ага, собрался я тут ждать вынесения приговора. Что я, суды не знаю? Везде одно и то же, десятки раз убеждался. Мирами правит коррупция. В общем, что-то мне подсказывало, что суд барона Шеллеша, а уж тем более фюрера, не будет снисходителен к такому нарушителю границы, как я. Мне уже наверняка инкриминировали зверское нападение на должностное лицо с отягчающими обстоятельствами, угон чужой квартиры вместе со всеми пожитками, похищение журналистки с целью выкупа, неоднократное покушение на жизнь граждан Империи, а так же негуманное отношение к животным, в результате чего Банга скончался в неизвестном месте при невыясненных обстоятельствах. Любой суд любой страны приговорил бы меня к десяти годам повешения через расстрел, или чего похуже.

Пещера оказалась самой обыкновенной. Холодной. И каменные стенки были покрыты изморозью. Изо рта валил пар. А под ногами хлюпала грязь. Милые у них Залы! Почти бальные: встретишь здесь Наташу Ростову – и испугаешься. Интересно, а как заключенные спят в такой сырости? Тут же и радикулит, и пневмония, и старческий маразм за каждым углом караулят!

Тюрьма она и есть тюрьма. Но если здесь нет самого распаршивого компьютера, то как же мыться и есть? Да в обычный туалет, черт возьми, куда идти? Палачи они все, а не инопланетяне.

И сразу почему-то захотелось есть. А еще сильнее – по малой нужде. Вот вечно так: не вспомнил бы и прекрасно себя чувствовал. Да, кое в чем инопланетяне правы: жить одними эмоциями накладно.

Аллана брела за мной скорбной тенью.

И вот тут мне стало совсем невтерпеж. Ну что же эта журналистка не понимает, что людям иногда и одним хочется побыть? О боге подумать, например...

– Аллана?

– Да?

– Слушай, давай я схожу на разведку вон за тот поворот. А ты стой и жди.

– Зачем?

О, боги!

– Надо проверить, не водятся ли здесь минотавры.

– Нет! – просияла Аллана. – Минотавры живут на планете Криирк. В Залах Ожидания их быть не может.

Вот чертова баба, надо же: такой интеллект, а элементарных вещей не понимает! Я уже едва не приплясывал. И чему их только в школах учат?

– Слушай, Аллана. Я умоляю: постой на месте. Я сейчас вернусь.

Инопланетянка равнодушно пожала плечами:

– Это Зал, в нем нет устойчивых микросхем. Восприятие окружающего мира здесь меняется периодически. И сама реальность искажается тоже. Если мы не будем держаться вместе, то рискуем оказаться в разных камерах.

Я не совсем понимал, о чем толкует Аллана, да и некогда мне там было особо предаваться философским размышлениям. Все, достала!

– Если я сейчас же не уйду за угол, у меня разорвется мочевой пузырь!

Кажется, Аллана поняла. По крайней мере она хихикнула в кулак, как нормальная женщина. А я бегом направился к первому повороту...

Не успел я застегнуть штаны, как понял, что Аллана оказалась права: мир изменился. Это уже была не пещера, а самый обыкновенный город. Земной. Без всяких прибамбасов и финтифлюшек. Нормальные заводы, типичные четырнадцатиэтажки. Я чуть не прослезился: Екатеринбург! Слава богу! Очень похоже на то, что по поводу выходных я просто основательно перепил пива, всю ночь прошлялся где-то по барам и все эти звездные Империи, заговорщики, фашисты просто привиделись мне в пьяном угаре. Ура! Нет никаких инопланетян. Сейчас доберусь до холодильника, опохмелюсь, и завалюсь спать! Домой, домой!

На всякий случай я все же огляделся: Алланы нигде не было. Ну, правильно: белая горячка она не всегда в образе зеленых чертей приходит. У кого что болит, тот то и видит. Мне вот симпатичные инопланетянки грезятся, чтобы поволочиться можно было. Хотя вроде с Наташкой-то у меня все нормально. Или это мое подсознание не хочет надевать ярмо супружеской жизни? Очень даже может быть.

– Эй, Екатеринбург!!! – И я бодро рванул к трамвайной остановке.

Был поздний вечер или ранняя ночь: от радости я толком и не понял. Но трамваи уже не ходили. И машин не было. Ни одной. Лишь фонари светили да светофоры моргали желтыми глазами. Интересно, а метро еще работает? Впрочем, плевать! Я сейчас согласен на животе домой приползти. Пешком дойду.

И я отправился в путь.

Самое смешное, что на улицу Победы я переехал два года назад. А до этого жил вообще в другом районе города, на Сурикова. Так что Уралмаш мне мало знаком. И все же я вырос здесь, в этом городе. Не заблужусь. Чай, не Москва.

И я начал срезать: заводами, тупиками, длинными улицами, похожими на какие-то бесконечные тоннели. Вот уж не думал, что в Пионерском поселке есть такие жуткие места!

А вокруг – ни людей, ни бомжей, ни котов мартовских. Лишь кое-где мерцают огни окон, но как-то уж очень правильно: прямоугольниками, а не вразнобой.

Что-то в мире было не так.

Почему нет ни единой машины? Где это хваленое настоящее желтое такси? Где алкаши? Где гуляющая молодежь? Город что, умер?

И тихо так, непривычно, будто это кладбище, а не столица Урала. Жуть какая-то!

Я вышел на железную дорогу и деловито пошел по шпалам.

Неудобно, конечно, шпалы прокладывали, как специально, под маленькие шаги ребенка. Видимо, специально для того, чтобы такие умники, как я, не шарились здесь по ночам. Приходилось семенить. А вон и вездесущая реклама: с гигантского щита улыбался строитель в каске и с мастерком в руке, а ниже змеилась надпись: «Стройжилсервис Ек-2005. Мы кладем на совесть».

Правильно, у нас в России на совесть все кладут, от бомжа до министра. Не новость. Нет, это точно родина!

Но все-таки смутное чувство нереальности усиливалось.

Я ущипнул себя: больно.

Ничего не понимаю! Так были инопланетяне или нет? А, может быть, это именно Екатеринбург мне приснился, и никакой я на самом деле не шофер, а тайный разведчик Империи?

Так, нужно срочно зайти к психиатру. Прямо завтра с утра. И пить больше не буду: пусть меня закодируют... Тут я поперхнулся. Закодируют? То есть установят программу, впихнут чип?

И сразу заболела голова. Наверное, от голода. Не помню, когда вообще в последний раз ел. Кажется, у Алланы во время первой встречи. Вот жизнь, пожрать некогда. Все инопланетянок спасаю.

Я взбежал вверх по склону: железная дорога в Екатеринбурге такая и есть, то по насыпи идет, то вдоль оврага.

Я прислонился к забору какого-то завода и... провалился прямо в воду!

Не-е-ет!!! Верните меня обратно домой! Пусть в сумасшедший дом, но на Землю! Там меня хотя бы мать любит, покормит!

Проклятая жизнь! Никто меня не услышал. Пришлось плыть. Правда, недолго.

Вынырнув у берега, я упал на землю и заплакал от бессилия. Я все понял. Ох, и сволочи же эти инопланетяне! Несмотря на то, что интеллекта у меня маловато, на этот раз я осознал все в считанные секунды. Зал Ожидания каким-то образом моделировал мою память и превращал эмоции в осязаемые образы. Ну как компьютер Алланы. Но дело даже не в этом. Зал выдумали самые последние изверги и садисты. Я понял, что буду вечность блуждать по мертвому Екатеринбургу, но никогда не смогу попасть домой и увидеть знакомые лица. В этом и заключалось мое личное персональное наказание.

Да, я все больше убеждался, что инопланетяне, в массе своей просто оголтелые фашисты, и с ними нужно вести беспощадную войну!

Где Аллана?!

Дайте мне бластер, огнемет, пушку! Так жить нельзя! Всех убью, один останусь!

Я смахнул невольные слезы, вытер лицо рукавом и украдкой огляделся. Нет, никто не видел, как у меня позорно сдали нервы. Русские не сдаются и не плачут. Это я так, случайно наверное, соринка в глаз попала.

Я обреченно сел, облокотился о березу и стал ждать: трансформации пространства, синеликих уродов, Аллану... Не важно. Просто мне надоело шляться по фантомным мирам. Кажется, я начинал понимать, почему клоны и пленники сходят в Залах Ожидания с ума и умирают от информационного голода. Их убивает ностальгия... Или инопланетянам не знакомо и это чувство?

– Ожидающий номер 345, почему вы сидите? – Голос был похож на сварливое ворчание вокзальных динамиков.

Я уже догадался, что ко мне обращается местный компьютер-надзиратель, так сказать, или староста, раз уж здесь водятся и заправляют всем фашисты позорные.

– А что, мне прыгать? – Я огрызнулся и, подумав, добавил: – И вообще я не ожидающий, а Иван Соколов.

– В Зале Ожидания Приговора имеют право находиться только ожидающие, – безапелляционно заявил голос.

– А я – диссидент. Меня сюда внедрили, чтобы я за ожидающими наблюдал и доносы на них строчил. Я агент имперской разведки под кодовым номером «При пожаре звони 01». Понял?

– Нет, – честно признался компьютер.

– Ну и дурак.

Стены закряхтели: видимо, процессор будил остальные диски, выходил в единую операционную справочную систему с запросом на «агента 01». Ну и флаг ему в руки!

Реальность стала полупрозрачной. О, это уже что-то! У них, у инопланетян, похоже, чувства юмора нет. Так это же замечательно! Просто здорово! Сейчас мы запудрим эти электронные мозги. Вон французы какие мягкотелые, а Бастилию взяли. А я чем хуже? Уйти из имперской Таганки – что ж, это достойное занятие. Будет о чем вспомнить на старости лет, если доживу, конечно.

Сквозь мерцающие стены я увидел других людей. Все они были изможденными, усталыми, точно наши русские учителя в период очередной задержки заработной платы. Сгорбившись, все они бестолково брели куда-то. Но я-то видел, что они просто ходят по кругу в маленьких клетушках 16 на 16 метров. Вот это да, а я всерьез поверил в огромные расстояния, которые несколько минут назад были Екатеринбургом. Все оказалось обманом, галлюцинацией технического происхождения. Мне стало за себя стыдно: мог бы и сразу догадаться. Это же Империя!

Между людьми мерцали прозрачные перегородки, но вот ни окон, ни дверей нигде не было. «Прямо, как в ягоде арбуз», – подумал я и цинично усмехнулся. Ладно, мы еще посмотрим, кто тут самый умный. Фиг с вами, пусть у вас интеллекта хоть на пятьсот процентов, а у меня всего на чертову дюжину, но зато я живой, а все местные заключенные – просто какие-то тупые заводные куклы.

Увидел я и Аллану. Она, как и все, покорно топала вдоль мерцающих стен. Странно было и то, что я всех этих узников видел, а вот меня самого никто и не замечал.

– Эй, – сказал я, – братья по разуму! Давайте перестукиваться. Я азбуку Морзе знаю.

Ноль эмоций.

Да что же это такое?

И тут я догадался: да они все просто зомбированы, закодированы. У них, наверное, в голове чипов больше, чем природных извилин. Вот оно в чем дело! А я с Земли, мне местные прививки не ставили, в мозги электронику не вшивали. И так мне после этого открытия домой захотелось, что я аж зубами от ярости заскрипел, заорал на тюремный компьютер, что было мочи:

– Ты, урод вонючий, а ну жрачку подавай!

Озеро и поляна мигом утратили прозрачность. Голос проскрипел:

– Ожидающий номер 345, вы меня обманули.

– А ты меня рентгеном просвети, – посоветовал я. – У меня все кишочки от голода скрючило, не понимаю, в чем только душа держится.

Компьютер на мгновение задумался и продолжил заготовленную ранее тираду:

– «Агента 01» по имени При пожаре звонить не существует.

– А я кто? – Меня определенно заинтриговал этот умник недоделанный.

– Ты – ожидающий номер 345.

Тьфу, опять за рыбу деньги!

– Нет, я злой и страшный серый волк. Причем волк голодный и невоспитанный. Если мне сейчас не подадут печенного в яблоках гуся, я начну ругаться матом так, что здесь все программы зависнут всерьез и надолго!

– Вы опять лжете, – сказал компьютер. – Впервые встречаю такого странного ожидающего. Зачем говорить неправду, если я все равно докопаюсь до истины?

– А чтобы тебя, дурака, позлить.

– Абсурд, – сказал компьютер. – Это не логично.

– Зато весело!

На несколько минут повисла тяжелая пауза. Наверное, за это время не один мент на Земле родился. Я даже начал сомневаться, уж не сломал ли я чего своим откровенным хамством. Компьютер-то в принципе ни в чем не виноват. Какую программу задали, по такой и работает. Это хозяева у него сволочи.

Видимо, до чего-то электронный надзиратель все же додумался и наконец сказал:

– Все ожидающие питаются паштетом сульфида натрия-49, запивают карбонатом кальция. И обязательно чистят зубы двуокисью кислорода.

По-моему, он все врал, проклятый! Похоже, чтобы мне досадить. Я бы заподозрил этого умника в сарказме, если бы не знал, что в Империи не только техника, но и сами граждане – сама серьезность. Но не может быть, чтобы преступники жрали одну сплошную химию, идентичную натуральной еде? Хотя у нас на Земле чем только не питаются: устрицами всякими, червяками. Да, но не сульфидом же натрия! Еще кто бы знал, что это такое и что именно инопланетяне подразумевают под этим словосочетанием? Вдруг это яд кураре, чтоб долго не ожидали, не томились, так сказать, а то очередь большая – все на тот свет торопятся!

– Значит, так. – Я вздохнул. – Или меня кормят по-человечески, или я объявляю бессрочную голодовку.

Снова зависла пауза.

Потом раздраженный голос сказал:

– То есть вы не будете кушать в знак протеста? Я вас верно понял?

– Да, – твердо сказал я. – Из принципа.

– Так ведь это вам же и будет хуже. В чем же протест?

Вот это он меня уел! А действительно, в чем? Это ведь я с голоду подохну, а не его электроника. Вот гад интеллектуальный! И как только таких Земля... то есть Морддром носит?

– Ладно. Тащи уж что есть. – Пришлось идти на попятный. Неприятно, но жрать-то хочется.

– Между прочим, вы недавно справляли естественные нужды, – проворчал компьютер.

– И что? – Мне уже порядком поднадоело общение с занудами. – Если я тут обгадил красный уголок, то извиняйте, сами виноваты. Где у вас указатель: «Мальчики – налево, девочки – направо»? Сначала создайте нормальные условия для этого, для ожидания, а потом и возмущайтесь.

– На ваших руках остались недружественные микрофлоре вашего желудка микробы и палочки. – Сбить с толку компьютер на этот раз не удалось. – Немедленно продезинфицируйтесь.

Это еще что за заявочки? Я только собирался устроить митинг протеста против антисанитарного состояния камер, не оборудованных унитазами и писсуарами, как меня без долгих проволочек накрыло душевым цилиндром. «Ладно, – решил я, – пусть моют целиком. Да здравствует мыло душистое и полотенце пушистое!»

Но тюрьмы во всех мирах – это всего лишь способ лишения человека комфорта. Из стен выехали железные ежики, подозрительно похожие на те, которыми в общественных столовых моют посуду, только крупнее раза в три.

– Изверги! – закричал я. – Висельники! Сатрапы!

Щетки остановились, и электронный тюремщик пророкотал:

– В чем дело?

– Ты что делаешь, гад? – Я обрушился на эти мочалки и на стены душа разъяренной фурией. – Живодер, фашист!

– Ожидающий номер 345, согласно информации, поступившей в базу данных, вы являетесь клоном второго поколения био-робота Фот-Пент-А-41. Так или нет? – В голосе компьютера слышалось нескрываемое раздражение. – До проявления недовольства нашим правительством вы работали в организации «Шпионопись-УкВ», что находится в малом здании посольства Чужих.

Я обомлел от такого чудовищного поклепа и страшного подозрения:

– Ты что, собака, собрался меня кормить натуральными химикатами?

Ох, я-то, наивный, полагал, что паштет сульфида натрия-49 и карбонат кальция – это всего лишь научное название еды или пищевых добавок и красителей. Я, конечно, учебник химии последний раз видел классе в десятом, но это же не означает, что таблица Менделеева и все эти формулы – моя первая и последняя любовь.

– Слушай, ты мне надоел. – Компьютер зевнул. – Не желаешь проходить дезинфекцию, живи голодом.

– Ты, железяка, я – гражданин Империи! – Не люблю я откровенно врать, но что не сделаешь, чтобы поесть.

– Допустим, – ответил компьютер. – А теперь, будьте добры, назовите код для шин имперского драйвера как минимум доступа GH-9. Сообщите официальное место прописки, номер лицензии на право болезни, серию сертификата о том, что ваш интеллектуальный уровень превышает стопроцентный барьер. Меня также интересует патент на имплантацию лицензионных чипов жизнеобеспечения и номер пенсионного свидетельства.

Я понял, что сел в лужу. Естественно, ни о чем подобном я никогда не слышал. И это означало, что останусь я голодным и грязным. А потом умру в тоске и печали. Перспектива не радовала. Но на свое счастье, я вдруг припомнил, как ввел Аллану в состояние шока, просто называя знакомые номера телефонов. Ну, я решил попробовать. В конечном счете, что я терял?

На едином дыхании я выпалил подряд десять номеров с кодами разных городов. Тараторил без умолку, чтобы было непонятно: где еще пенсионное свидетельство, а где уже лицензия на право болезни. Авось, сработает?..

Снова повисла пауза.

– Странно, – сказал компьютер и душ исчез. – Ваш имперский код безопасности важнее кода барона Шеллеша. Что-то я запутался. Этого не может быть.

– Еще как может! – Я сразу воодушевился. – Нас схватили нелегально. Меня и Аллану.

– Аллану? – переспросил компьютер. – Журналистку с правом совещательного голоса в Сенате Империи?

– Ну да. – Боги, как хорошо знать влиятельных лиц.

– Но в базе моих данных нет такой ожидающей гражданки!

– Она прибыла сюда вместе со мной! – Что-то начинало проясняться: похоже, нас держали в тюрьме незаконно.

– Био-робот УТИЛ-Пол-09. – Компьютер крякнул. – Это и есть Аллана?

– Откуда я знаю, по каким документам она прошла через твои мозги?

– А то я все думаю, откуда у печатного клона и мусоросборщика класса U-7 кластеры со странными эмоциональными данными! Но подобное задержание без официального извещения Сената и лично императора – это же заговор! Это военное преступление. Код Шеллеша должен быть немедленно разархивирован!

– Тише ты! – сказал я. – Ты можешь пока скрыть информацию о том, что мы в плену?

– Это противозаконно.

– Кретин! – Я плюнул. – Ты хочешь оказаться вместе с нами под данными о стиральной машине?

Компьютер покряхтел. Видимо, думал, просчитывал:

– Я никому не скажу.

Слава богу, а я уж и не надеялся встретить в Империи хотя бы один здравомыслящий компьютер!

– Так, а теперь немедленно открой доступ в камеру Алланы и покорми нас, черт возьми!

– Да, конечно, – отозвались стены, шумя процессорами.