31. Приглашение

После того как ему в первый раз приснились погибшие города прошлого, он понял, что Обитель Полуночного Солнца навсегда соединилась с ним. Она вошла в его плоть и кровь, приняла под свое покровительство того, кто, возможно, был хуже, чем еретик.

Но нуждался ли ОН в Обители? Была ли она способна защитить его? Стоило ли чего-то ее тайное оружие? Кен ничего не знал об этом. Со времен его щенячьего возраста супраменталов становилось все меньше, а их влияние ослабевало. Получалось, что Обитель терпела поражение, растянувшееся на десятилетия. Старый мир, существовавший на протяжении многих веков – пусть даже полный страха, смерти, боли и чудовищных страданий, – все же оставлял людям какую-то надежду, какие-то шансы. То, что теперь приходило ему на смену по мере реализации Программы суперанималов, окончательно делало планету непригодной для жизни ее прежних обитателей, а само бытие смещалось в запредельные сферы. Перерождение, равнозначное глобальной катастрофе, грозило необратимым изменением внешней среды и материализацией ранее неведомых сил на поле боя, где будут сражаться за жизненное пространство те, кто сумел стать хозяином собственных кошмаров и превратить их в оружие.

Ожидание этого витало в снах. Новая иррациональная и расщепленная реальность словно сигнализировала о своем приближении, искажая все, что прежде было понятным, неоспоримым, запечатленным в генетической памяти. Кену снились мегаполисы, вмещавшие и пожиравшие миллионы душ. Залитые светом города казались красивыми только издали. Их сновидческая красота вызывала глубиннейшую тоску. Они были чрезвычайно далеки от того, что составляло суть его жизни, но все же ближе, чем бесконечный хаос, в котором обитали существа вроде Дракона, растворявшего свое тело и сознание в многослойной вселенной, внедрявшегося в ее структуру, претендовавшего на…

Бессмысленное слово «бог» всплыло в сознании, как обломок древней примитивной цивилизации, которая уповала на высшую силу. Убить бога. Заодно уничтожить его творение. Так ли далеко все зашло, что смерть Дракона нарушит зыбкое равновесие новой Земли? Или он уже проник в запретные области и пересек границу, за которой обрел бессмертие?

Вопросы, заданные наяву, были лишь бледными тенями того, что осаждало мозг Кена. На сознательном уровне он установил непреодолимый барьер, но ЭТО накатывало волнами, порождавшими сны. Он возвращался снова в сохраненную супраменталами историю; он решил, что Обитель входит в него своими освященными образами прошлого. Но прошлое отнюдь не было потерянным раем: голод, войны, постепенное умерщвление планеты. Прежде он знал одну сторону ада – ледяную, безжизненную, застывшую; теперь он узнавал другую – бешено вертящиеся колеса судьбы, атомная западня, перенаселение, нехватка ресурсов, миллиарды сознаний в сетях виртуального дьявола, а в конце всего – раскаленная лава тотальной войны…

Старая жрица не ошиблась, когда говорила, что в постурбане с волками могут возникнуть проблемы. Кен понимал это, но не собирался облегчать жизнь своим врагам. Чтобы проблем было поменьше, он приказал Рою и Барби держаться поближе к нему при пересечении внешнего кордона – на тот случай, если какой-нибудь слабонервный сугг откроет огонь, приняв четвероногих за авангард дикой стаи.

…Сначала появилось мерцание среди черно-синих торосов. Затем над ними поднялся изломанный контур – будто гигантская челюсть торчала изо льда, вонзив в небо неровные ряды зубов. Россыпи огней напоминали светящуюся радиоактивную пыль, гонимую ветрами вечности с места на место. То, что ее занесло сюда, представлялось совершеннейшей случайностью.

Сейчас больше чем когда-либо постурбан казался Кену частью чужой и абсолютно ненужной ему планеты. Он пришел сюда лишь затем, чтобы вернуть похищенных щенков. Однако сигналы детенышей с некоторых пор сделались неразличимо слабыми. Кто-то поставил непроницаемый экран.

К тому времени все запасы кончились, и тащить нарты не было никакой необходимости. Женщину забрал Безликий. Возможно, теперь она присоединилась к Обители и обрела новую жизнь.

Волки и Кен шли налегке – если не считать веса оружия и тяжести понесенной утраты. Физически супер находился в отличной форме. Встреча со Святым не прошла даром. Кен осознавал это, несмотря на то что меньше всего ему хотелось бы оказаться в роли наемника или хуже того – куклы. Но СИЛА была безлика, нейтральна и не принадлежала никому – вода жизни, вовлеченная в круговорот, частью которого на какое-то время становились и смертные тела.

Святой был одним из мощнейших концентраторов и проводников СИЛЫ. Благодаря этому он перемещался в тахионных туннелях – были случаи, когда его видели в нескольких местах одновременно, что порождало новые легенды. Эта способность не имела ничего общего с постановкой фантомов и означала как минимум третий уровень – то есть Святой был едва ли не единственным супраменталом, который мог противостоять Дракону в личной схватке.

Но Кен ни на секунду не поддался искушению заполучить в союзники мастера Обители Полуночного Солнца. Он пытался удержаться за пределами порочного треугольника: превосходство – неравенство – рабство. Его путь пролегал по размытой границе света и тьмы.

Здесь не было ничего постоянного и законченного, все могло обернуться собственной противоположностью. Здесь обличья менялись в зависимости от освещения, и маски мелькали с быстротой, которая не оставляла шансов истине. Здесь иногда молились своим убийцам и проклинали спасителей. Здесь ложь сделалась продолжением правды, и наоборот. Здесь СИЛА была только пятой стихией, о разрушительной способности которой подозревали лишь очень немногие из блуждавших вслепую. Здесь пытались выжить. И никто не искал справедливости.

Стрелков на обоих кордонах – внешнем и внутреннем, разделенных извивающейся бетонной кишкой, – оказалось гораздо больше, чем того требовал здравый смысл. Появление волков вызывало неизбежный страх, но никто не пытался помешать Кену войти. За супером и его мутантами следили с почти нескрываемой ненавистью. В какой-то момент ему даже показалось, что сугги готовы открыть огонь из всех стволов, а для многих из них это было бы равносильно самоубийству.

Но ничего не произошло. Это подтверждало то, о чем он уже догадывался. В постурбане находились другие супера, и сугги не знали, поддерживает ли он связь с ними. Суггесторы боялись, потому что предчувствовали войну, в которой им останется только умирать.

Что ж, по крайней мере, он не напрасно проделал трудный и долгий путь. Шесть недель под безумными небесами. Больше тысячи километров сплошных льдов. Биметаллический термометр показывал температуру не выше минус тридцати, но нередко она опускалась до минус пятидесяти. Бури, наметавшие за ночь шестиметровые сугробы. Ветры, сбивающие с ног. Естественные преграды и, что гораздо хуже, неестественные помехи. Миражи. Магнитные аномалии, наваждения. Искажения невидимых звездных сфер. Стаи волков, которые вели себя как смертники – все, включая доминантов. Кену пришлось истратить на них значительную часть боезапаса. И ни разу не удалось перехватить контроль.

Сражаясь со своими сородичами, Рой получил серьезное ранение: у него был разодран живот и порваны грудные мышцы. Он потерял много крови. Кен вылечил волка, затратив витальную энергию, эквивалентную нескольким десяткам килограммов живого веса. Но тогда он уже овладел способностью проводить СИЛУ сквозь себя и не потерял ничего, кроме времени. Это задержало его на двое суток.

И тем не менее у него было ясное понимание того, что самое трудное впереди. Все только начиналось – и закончиться могло очень плохо. Ему не нравились постурбаны вообще и этот в частности. Он не знал, где родился, но вырос в Пещере, среди нескольких десятков митов – а после прихода Мортимера их осталось гораздо меньше. Сколько Кен себя помнил, его окружала пустыня. Мертвый город. Одиночество. Безлюдье. Чистый эфир, в котором лишь изредка звучали голоса призраков – и еще реже можно было услышать призывы живых. То был мир, где еще существовали бесконечность времени и пространство, не ограниченное теснотой лабиринтов.

Здесь Кен чувствовал себя так, словно его окружал липкий туман. Дело было в количестве людей. Они создавали вокруг себя изматывающий хаос – вдобавок к тому, который царил в их умах. Они барахтались в бурлящей трясине излучений, где всегда доминировали страдание и страх.

Но место последней схватки не выбирают. Одно из главных правил игры: смерть встречает в худшем месте, в худшее время. Кен давно был готов к этому. В постурбане, носившем нелепое название Северная Столица, обитали тысячи митов. Дракон уже успел населить своими пугающими тенями их кошмары – а наяву им осталось ожидание, едва ли не худшее, чем кошмар. Вампир, Накса – эти тоже питались человеческим мясом и собирали ежедневную дань.

В результате на Кена смотрели как на ангела смерти. Он шел по стремительно пустеющим улицам в сопровождении своих волков, каждый из которых достигал в холке роста взрослого мита, – этих воплотившихся в зверей демонов ледяной преисподней. Все трое казались оборотнями, понимавшими друг друга без слов. От них шарахались ездовые собаки. Ни одна шавка не посмела залаять.

Кен слишком хорошо помнил, какое впечатление произвело на него самого появление Локи. Но тот пришел один. И Локи всего лишь хотел сделать Пещеру своей фермой. Ему не нужно было беспокоиться о Передаче кода.

Сигналы детенышей по-прежнему оставались надежно экранированными. Кен допускал, что его заманивали в ловушку. Но Дубль не мог быть только приманкой – щенки слишком ценны сами по себе. Кто-то умело двигал живыми фигурами, не оставляя им выбора и маскируясь под руку судьбы. Взаимное уничтожение Свободных – для Обители это была бы победа, однако манипулировать суперами из первой десятки не сумел бы даже Святой.

Кен двигался вполне целенаправленно и вскоре оказался в оружейном квартале. Сугги успели прикрыть большую часть лавок. Он обошел остальные и только в четвертой подобрал то, что нужно. За патроны он заплатил свинцовыми слитками и прозрачными ограненными камнями, на которые так падки самки суггесторов. Подобного мусора в мертвом городе было полно.

За качество товара хозяин лавки отвечал головой. Кен расстрелял десяток патронов в маленьком тире, находившемся тут же, в подвале, и остался доволен. Огнестрельное оружие выглядело совершенно бесполезным и даже смехотворным против Z-1, но у Дракона наверняка имелись рабы, готовые защищать хозяина ценой собственных жизней.

Теперь Кен должен был утолить свой голод. Запах привел его к заведению, которое называлось «Медвежий капкан». Возле дверей торчало потрепанное чучело медведя. Рядом висел стальной лист с надписью – стандартная просьба оставлять мутантов снаружи, которой Кен пренебрег.

Он вошел и оглядел длинное помещение с низким потолком и тремя колоннами. В пасти огромного камина, сделанного в виде капкана, пылал огонь. На столах горели свечи, вставленные внутрь закопченных стеклянных цилиндров. Вдоль короткой стены тянулась металлическая стойка, за которой тускло мерцали зеркала и бутылки. Кроме мяса, пахло потом, алкоголем и дурманом.

Кен насчитал в зале одиннадцать человек. Еще четверо находились на кухне. Все они избегали встречаться с ним взглядом и не представляли никакой угрозы. Хозяин заведения держался на почтительном расстоянии. Этот хорошо откормленный жирненький сугг выразил готовность удовлетворить любые желания супера. ЛЮБЫЕ желания. Кен знал, что так оно и будет.

Он сам выбрал стол. Рой расположился неподалеку от входа. Барби отправилась к задней двери. На тот случай, если придется держать оборону, они действовали быстро, слаженно и бесшумно.

В меню было только мясо. Человеческое стоило гораздо дешевле любого другого. Кен взял три огромные порции сырого медвежьего. Сугги завороженно смотрели, как едят голодные волки. Это было извращенное развлечение, щекотавшее нервы. В отличие от собачьих боев тут каждый из зрителей мог в любой момент стать жертвой.

Пока Кен ел свой обед, его побеспокоили трижды – весть о приходе супера распространялась быстрее, чем ему хотелось бы. Один из суггесторов предлагал «лучших на Севере» женщин, другой – водку и собачью упряжку на выбор. Третий ничего не предлагал. На нем тоже стояло незримое клеймо. Он был обречен, хотя пока не знал об этом. Еще одна бессмысленная и бесполезная жертва.

– Два супера – это слишком много для нашего города. А чего ждать, если их четверо? – Человек будто раговаривал с самим собой. Кен понял, что тот отчаянно рискует. Может быть, блефует? Для этого нужно иметь веские причины. В любом случае от живого сугга он узнает больше, чем от трупа.

– Расскажи мне о них, – приказал он, изучая тускло освещенное кострами ущелье улицы. – И не жди ничего хорошего. Так легче жить. И легче умирать.

– Шестнадцать месяцев назад люди выбрали меня мэром, – произнес суггестор. Он говорил глухо, сквозь зубы. Видно было, что этот разговор дается ему нелегко. Он избегал встречаться с супером взглядом.

Кен не поверил своим ушам. В последний раз он слышал слово «мэр» еще до того, как умер дядя Рой. Печальный и скучный дядя Рой, чей дух был сломлен. Приход Локи изменил жизнь в Пещере. От Кена не ускользнуло то обстоятельство, что сейчас все выглядит в точности наоборот: он был чужаком, бедствием, монстром, убийцей, который мог утопить постурбан в крови.

– Шестнадцать месяцев – большой срок, – заметил он таким тоном, что нельзя было понять, сколько издевки содержится в этих словах.

– Я обязан поддерживать закон и порядок в своем городе, – продолжал незнакомец с завидной для сугга твердостью. И добавил: – Любыми средствами.

Кен подумал, что, окажись на его месте, например, Мортимер, Отмеряющий Смерть, «мэр» был бы уже мертв. Окончательно и бесповоротно. Эта фраза – «в своем городе» – стоила бы суггестору жизни. «Закон, порядок». Еще два пустых слова. Какой смысл произносить их, если ты не можешь защитить даже самого себя?

Волки одновременно вскочили, уловив беззвучный сигнал.

Рука Кена метнулась к горлу сидевшего напротив человека. Тот заметил это лишь тогда, когда когти вонзились в его кожу. Но неглубоко. Кажется, до сугга дошло, что он мог быть убит прежде, чем понял бы, с какой стороны нанесен удар.

Поэтому он заговорил иначе – но не раньше, чем Кен разрешил ему говорить.

– Нам не нужна война. Мы заплатим выкуп. Отдадим все, что у нас есть.

«Что ты станешь делать, несчастный, если я скажу, что возьму твоих детей?» – с горечью подумал Кен. Он краем уха слушал «мэра» – тот монотонно и медленно, словно Поднятый, рассказывал о «женщине с седой шерстью» – и думал, кто и на что хотел спровоцировать его, подослав этого человечка. На убийство? Но убийство сугга супером было обычным делом. Внезапно Кен понял: его просто пытались задержать. И уже становился лишним вопрос, откуда суггестор узнал о двоих суперах из четверых им упомянутых.

Вскоре он рассматривал мрачное сооружение, превращенное в крепость, которое местные уже успели назвать Домом Дракона. Оно было погружено в темноту и, несмотря на теплящиеся СЛЕДЫ суперов, казалось пустым, покинутым даже Тенями. Но возможно, только казалось. Тот, кто поставил экран, наглухо отгородивший Кена от детенышей, мог проделать подобный фокус и здесь.

Кен понимал, что рано или поздно ему придется войти и обыскать дом. Понимал он и то, как мало у него шансов против троих противников. Хватило бы и одного Дракона. Но он не видел смысла в ловушке, из которой исчезает приманка. Это его вдвойне настораживало. Он очутился в тупике.

Хотя от дома его отделяло расстояние в несколько сотен шагов, Кен мог оценить масштабы приготовлений. Восстановленные участки стен отличались от старых оттенком и качеством кладки; бойницы были расположены со знанием дела. Святой не ошибся, когда говорил: «Он ждет тебя». Но означало ли это обещание неизбежной схватки? Слишком просто…

Кен замкнул кольцо, изучая дальние подходы к укрытию. Серый снег, наметенный за время недавней бури, оставался нетронутым. Сугги и миты благоразумно убрались из стоявших поблизости уцелевших зданий. Вокруг Дома Дракона образовалась мертвая зона радиусом с полкилометра. Молнии, почти непрерывно сверкавшие на на востоке, выхватывали из темноты фасад, чем-то похожий на звериную морду. Зверь спал и грезил о Тенях, которые разбудят его.

Внезапно Кен заметил красноватый свет, мелькавший внутри дома. Его источник перемещался от бойницы к бойнице – сначала на втором этаже, а затем и на первом. Пропал ненадолго и снова появился справа от угловой башни – очевидно, там, где находился один из замаскированных выходов.

Вскоре Кен различил темную фигуру, двигавшуюся вместе со светящимся пятном. Тот, кто вышел из дома, нес мертвую голову, из глазниц и открытого рта которой били лучи света, – общепринятый среди суперов предупреждающий знак, Красная Лампа. Иногда такие вывешивались на окраинах захваченных станов во избежание «лишнего» кровопролития – маяки безумия на берегах смерти.

Кен выжидал, сканируя мертвеца. Спустя несколько секунд он узнал Поднятого. Локи, навеки проклятый посланник неведомого ада, шел медленно, пробираясь через сугробы и утопая в них по пояс, вспахивая ногами снежную целину. В одной руке он держал свою Лампу, а в другой – оружие, которого Кен прежде никогда не видел.

Приблизившись, Локи бросил оружие в снег. Оно упало в трех шагах от Кена. Странные обводы, незнакомый принцип действия, неизвестный материал – что-то вроде сверхпрочной керамики. Непостижимым образом ЖИВОЕ. Во всяком случае, обладающее способностью к воспроизводству. Кроме того, оружие явно предназначалось для существа, имевшего гигантскую трехпалую кисть. Чужой убийца без запаха. Еще не побывавший в Алтарной Норе…

Локи спросил со смехом:

– Ты нашел свою голову, сынок? – И поставил Лампу рядом с оружием. – Если нет, возьми эту и отнеси ему СВЕТ.

Почти сразу же вокруг мертвой светящейся головы начал таять снег.

Она была «подключена» к мощному и практически неисчерпаемому источнику энергии, находившемуся на громадном расстоянии. Это впечатляло. В каком-то смысле Лампа тоже была оружием – возможно, наиболее смертоносным из всех. Кен оказался перед выбором, но по-прежнему мало что понимал в затеянной с ним безумной игре.

Тем не менее он выбрал. Наступило время действовать. Покончить со всеми играми, если уж нельзя победить.

Кен поднял оружие трехпалых. Направил ствол на Дом Дракона и потянул спусковой крючок размером с коготь дегро.

Отдачи не было. Если бы не эффект, последовавший немедленно, Кен решил бы, что убийца мертв. Но дом беззвучно исчез в ослепительной вспышке света. Звук пришел чуть позже – когда начали рушиться уцелевшие стены, будто подрезанные ножом. Ударная волна была направлена от Кена к развалинам – даже не волна, а шквал, утащивший за собой длинный снежный язык в невидимую пропасть.

Облако заполнило опустевшее пространство. Едва оно начало рассеиваться, стало ясно, что Дома Дракона больше не существует. Не существовало и всего того, что находилось на линии выстрела. Черный коридор протянулся до самого горизонта, а там, где земля соединялась с небом, возникло странное атмосферное явление – клубящиеся тучи устремлялись со всех сторон в одну точку, словно втягиваемые в гигантскую глотку…

До Кена дошло, как легко он мог умереть. В этот же миг ему открылось и многое другое – например, то, что он был не единственным, кого позвал Дракон и кого позвала Обитель. Испытание светом оказалось еще более тяжелым, чем испытание тьмой. И он до последней секунды не узнает, выдержал ли его.

Судя по всему, и Святой, и Дракон, устраивая эту гонку с природой, позаботились о запасных вариантах. Слишком велика была цена ошибки. И если для осуществления замысла достаточно одного «избранного», другие рано или поздно неминуемо становятся лишними. Значит, кто-то не явится в назначенное место; не выдержавшим мучительное и, вероятно, бесконечно жестокое испытание была уготована смерть. Щенкам это не угрожало; в каком-то смысле Кен находился в гораздо худшем положении, чем они. Хотя их тоже сунули в мясорубку, в которой мало кому удавалось уцелеть, а среди выживших никто не оставался прежним.

Он мысленно перебирал все живые и мертвые элементы, которые некий мастер церемонии подбрасывал ему на пути. Существа, атрибуты, память, Тени, сны. Белый призрак, Безликий, жрица, Поднятый Локи, оружие, Лампа. Лампа и оружие. Источник света и источник смерти. Иногда – одно и то же.

Это было приглашение. Что-то изменилось. Кен подозревал, что причина кроется в нем самом. И если чего-то не хватало в хаотическом кружении осколков, то, значит, он сам был недостающим элементом.

«Отнеси ему СВЕТ».

Местом встречи должен был стать не дом в этом постурбане – одном из многих. Дракон ждал его в Алтарной Норе.

Чтобы наконец сложить мозаику.