Машина службы сервиса напоминала джип — с большими колесами, массивными креслами, прочной рамой. На гладкой равнине космопорта она казалась нелепой. Кей не сразу сообразил, что машина просто была рассчитана на булрати.

Водитель — голый по пояс (голубая форменная куртка валялась на свободном сиденье), молодой, азиатского типа парень, доброжелательно поглядывал на них, потом поинтересовался:

— По делам или отдохнуть?

— Совмещаю, — коротко ответил Кей.

— Правильно, — согласился водитель. — Загляните в «Утро». Там сегодня поет Алла.

Дач кивнул, словно имя местной певички ему что-то говорило. Водитель высадил их у павильона таможенного контроля и умчался в корабельные джунгли.

— На Терру похоже, — робко предположил Томми, жмясь к Кею. — Да?

Без Артура он сразу утратил большую часть свежеприобретенной уверенности. Светлая рубашка у него на спине промокла от пота — прохладный климат Каилиса успел стать для мальчика привычным.

— Не очень, — подталкивая Томми к дверям, сказал Кей. — Здесь дожди редко бывают. Мокрая шерсть — это неприятно, верно?

— Я-то откуда знаю?

Контроль к ним никаких претензий не имел. Через Урсу проходило немало транзитных рейсов имперских кораблей, и работы таможенникам хватало. Офицер-булрати, скаля пасть, быстро проверил их документы ручным сканером, покрутил в лапах «Шмель-М», и вернул его Кею. «Сетико» была уважаемой корпорацией, и ее чиновники имели право носить оружие.

— Почему у нас разные фамилии? — тихо спросил Томми, когда они вышли из павильона. — Я думал, что буду считаться твоим сыном, как Артур.

— Легенды иногда надо менять. Что, не нравится вероятный статус?

— Да!

— Когда ты шел меня убивать, тебя это не смущало, — не удержался Кей. Они пошли по тенистому бульвару, засаженному местными породами деревьев — с синеватой сочной листвой и кряжистыми стволами. Ряды высотных зданий — здесь была дорогая земля — поблескивали поляризующим полем, отражающим инфракрасную часть солнечного света. К сожалению, на улицах от этого становилось еще более душно.

Городок жил интересами космопорта. В других человеческих поселениях анклава могли заниматься рыболовством или совместными с булрати научными разработками. Дружба, как назвали первые поселенцы город на планете нового союзника, ориентировался лишь на туристов и летный состав. Здесь было множество лавок с фальшивыми сувенирами, роскошные супермаркеты, где можно было найти подлинные редкости иных рас, и несметное количество крошечных баров, предлагающих не столько спиртное и наркотики, сколько прохладительные напитки.

Минут через десять они просто вынуждены были нырнуть в одну из лавок. Здесь оказалось прохладно, а обслуга, к радости Кея, не страдала назойливостью… прием, срабатывающий еще лучше, чем избыточная вежливость.

Томми прилип к похожей на стеклянный гроб витрине, где был выставлен «Подлинный боевой костюм булрати эпохи Смутной Войны». На взгляд Кея в костюме было слишком много бронированных элементов, чтобы самонадеянные булрати тех лет его носили, и слишком много декоративной резьбы, чтобы он служил боевым. Оставив мальчика любоваться костюмом, надетым, почему-то, на манекен человека, Кей прошел к стене, где висели ритуальные ножи различных кланов. Разумеется, фальшивые, но выполненные очень искусно. Один из продавцов тенью возник за спиной:

— Интересуетесь?

— Да. Мне нужен нож клана Шивуким Ахар. Но подлинный.

— Мы не имеем права торговать подлинными ножами, — вежливо сообщил продавец, не спеша, однако, отойти.

— Никто не имеет. Но их продают.

В лице продавца алчность боролась с осторожностью.

— Вы сможете зайти завтра вечером?

Кей покачал головой.

— Тогда… увы, — похоже, продавец испытал искреннее облегчение. Законы Империи были строги к тем, кто нарушал межрасовый мир.

Томми, оторвавшийся наконец от витрины, подошел к ним.

— У вас есть _руепп_, мистер?

Продавец оживился.

— _Руепп_? Конечно. Отличный сувенир с Урсы для молодого человека. Будет что вспомнить, да?

Кей молча уплатил — сумма оказалась не столь уж большой, и Томми стал обладателем десятисантиметрового шарика из радужного стекла.

— Предмет одного из религиозных культов булрати, — сказал продавец с такой гордостью, словно был центральной фигурой этого культа. — Очень хороший психостимулятор… хоть наши ученые и отрицают это. Занимаетесь Джень, юноша?

— Занимался.

— Прекрасно. Взгляд на _руепп_ в состоянии медитации позволяет заново пережить приятные воспоминания, вернуться назад во времени… если верить, конечно.

— Спасибо, — мрачно сказал Томми, разглядывая цветной шарик. Кей положил руку ему на плечо, тихонько спросил:

— Что, Артур неудачно пошутил?

Томми поднял глаза.

— Нет, наоборот. Мистер, а у вас есть булративские тренажеры? Чтобы стать сильным?

Продавец расплылся в улыбке.

— Конечно, юноша.

Кею пришлось уплатить и за сплетенный косичкой упругий шнур, единственным достоинством которого был сочный зеленый цвет и возможность носить его вместо пояса. Он так и не понял, на что пошли его деньги — издевку двух мальчишек друг над другом, или робкие жесты их зарождающейся дружбы.

Выйдя из лавки Томми вопросительно посмотрел на Кея. Тот предложил:

— Найдем «Утро» и послушаем местную звезду?

— Ага, — с видимым удовольствием согласился мальчик. — И возьмешь мне колы. Две бутылки.

Они нашли бар без труда, впрочем это оказался и не бар, а крошечный уютный ресторанчик. Кей долго веселился у входа, прочитав полное название заведения: «Утро в сосновом бору». Томми не понял причины его смеха. Лишь вечером Артур просветил его насчет древнего полотна, и даже нашел репродукцию в компьютерной энциклопедии искусства.

Тогда Томми признал, что Дач был не слишком уж неправ, хохоча при взгляде на сложенную из грубых бревен эстраду, где в сопровождении двух булрати-подростков, игравших на деревянных трубах, пела Алла — молодая самка-булрати.

Кто-то в Дружбе обладал тонким чувством юмора.