…Она бежала из последних сил, уже понимая, что они ее все равно настигнут. Это было делом ближайшей минуты, в лучшем случае — двух.

Преследователи гнались молча, был слышен лишь их топот, разносившийся гулким эхом по ночной парковой аллее. Теперь их осталось только двое: среднего роста блондин в кожаной темно-коричневой куртке и высокий здоровяк с прической а-ля Арнольд Шварценеггер. Третий, слишком тучный для длинной дистанции, отстал и, вероятно, вернулся к машине ожидать остальных вместе с четвертым, который был за рулем.

Бежать становилось все труднее, моментами ей казалось, что гравий шуршит уже не под ее собственными, а под чужими ногами. Икры онемели — то ли от страха, то ли от чрезмерной усталости (черт! сколько раз отец предлагал ей бегать вместе по утрам). Похоже, те двое когда-то занимались спортом.

Она в сотый раз мысленно выругала себя: свернуть с улицы в парк было непростительной глупостью. Теперь, даже если она и начнет кричать во все горло, ее никто не услышит. Дура!

На миг у нее зародилась надежда унести ноги, когда ей показалось, что преследователи начали отставать. Но в действительности здесь просто был короткий участок парковой дорожки, где между гравием попадалось больше песка, что создало временную иллюзию, будто топот за ее спиной стал тише. Блондин и здоровяк даже немного выиграли на песчаном участке, метра три-четыре, потому что ее туфли вязли в мягком грунте. Сейчас расстояние между ними составляло уже не более пятнадцати метров.

Парковая дорожка выровнялась, и некоторое время сохранялась постоянная дистанция. Пару раз ей приходила идея резко свернуть в сторону, чтобы попытаться укрыться среди темных кустов или затеряться между деревьев, но это, скорее всего, ничего не дало бы — слишком маленьким было разделявшее их расстояние для такого маневра. Какого черта она решила бежать через этот парк!

Впрочем, еще умнее было бы вообще отказаться сесть в их машину. Видите ли, ей захотелось прокатиться в «мерседесе» с крутыми парнями, ей захотелось новых впечатлений! И они сами показались ей вполне ничего, особенно, поначалу.

Может быть, если бы она чаще общалась с теми из своих шестнадцатилетних ровесниц, которые уже знали кое в чем толк (или хотя бы мать дала несколько дельных советов по теме: «Первый в жизни секс может произойти не обязательно, когда она этого захочет»), а не с теми зализанными скрипачками Милой и Томой из музыкального колледжа, — то никогда не решилась бы на подобный эксперимент. Но она села в машину, потому что ничто не помогает так постичь реалии жизни, как личный опыт. Особенно, если с самого детства рассматриваешь окружающий тебя мир через надежные пуленепробиваемые стекла отцовских очков.

Потом был ресторан, масса впечатлений, первый за шестнадцать лет глоток шампанского, на который она решилась в каком-то отчаянном порыве. И внутреннее сожаление, что ее серенькие подружки-скрипачки не могут сейчас все это видеть…

Первым тревожным сигналом для нее было, когда толстый, как беременная цистерна, тип спросил ее с масляной улыбкой: не посещает ли она после школы вечерние курсы под названием «Умелые губы»?

Она глупо хихикнула, другие заржали. И как-то сама собой пришла мысль о близкой полуночи, о родителях, которые, наверное, еще час назад стали с беспокойством поглядывать на часы, возможно, начали звонить ее подругам…

Тревожная нота в ее сознании звучала сильнее с каждой минутой, но она все равно долго колебалась, перед тем как сказать, что ей пора домой, и, ощущая себя так, будто всего за полтора часа повзрослела на половину прожитых лет одним внезапным рывком.

Они настигали. Близкий топот за спиной предвещал ей скорое начало еще одного открытия этой ночи.

«И со всеми… а ты как думала?» — крутилась в голове фраза, брошенная блондином на выходе из ресторана, точнее самого обычного кабака среднего пошиба. Потом ее просто втолкнули в машину…

Каким-то чудом ей удалось выскочить из автомобиля и броситься наутек, когда те остановились закупиться спиртным и сигаретами у круглосуточного ларька. Парни явно не ожидали такой прыти, и она заработала неплохую фору, от которой, впрочем, теперь почти ничего не осталось. Метров пять? Шесть? Кажется, они разделились. Точнее, один, начав выдыхаться, отстал от другого на десяток шагов.

Сердце гнало кровь импульсами ритмичной боли, поднимавшейся к вискам. Чувствуя, что последние силы на исходе, она резко свернула с аллеи и, преодолев по инерции еще десяток метров среди кустов и деревьев… внезапно натолкнулась на чью-то темную фигуру.

От неожиданности она вскрикнула и упала.

Самое забавное, что ближайший ее преследователь упал почти одновременно, зацепившись за бровку дорожки, когда среагировал на ее маневр.

Девушка сделала попытку подняться, но темный силуэт в этот момент склонился к ней и прошептал:

— Не бойся… теперь ничего не бойся, — его голос звучал словно шорох высохших листьев, таскаемых сквозняком по коридорам заброшенного дома.

— Все в порядке, не бойся… И не двигайся… я скоро вернусь и обязательно позабочусь о тебе…

Затем он буквально растворился в темноте. А она осталась лежать на земле и зачем-то закрыла лицо руками, чувствуя, что уже не имеет сил даже заплакать.

Рядом с ней (всего в нескольких шагах) кто-то прошел. А через секунду со стороны аллеи донеслось: «Вон она! Уже на другой стороне… между деревьями, видишь?». Мимо нее снова кто-то прошел в обратном направлении. «И когда только успела, сука…» — уловила она громкий шепот блондина.

Только тогда девушка позволила себе сделать первый глубокий вдох с того момента, как налетела на кого-то, кто странно наводил на мысли о говорящем дереве, разгуливающем после захода солнца по своим владениям.

— Вон она… — ткнул пальцем в темноту здоровяк, указывая подошедшему блондину на деревья. В этой части парка фонарей почти не было, и тому пришлось напрячься, чтобы рассмотреть очертания человеческой фигуры среди теней и стволов деревьев. — Видишь?

— Кажется… Да, теперь вижу, — заулыбавшись, кивнул блондин. — Смотри-ка, утомилась. Ладно, ты жди, я потом позову.

— Всегда лезешь снять сливки первым, — проворчал здоровяк, но остался на месте.

— Отдохни, для тебя эта целка скачет слишком быстро, — посоветовал блондин и шутя ударил его в живот. Здоровяк что-то промычал и полез в карман за сигаретами.

Дальше блондин пошел один.

Тень продолжала оставаться на месте, без движений, даже когда между ними осталось всего два шага. Ему показалось, что каким-то образом девушка стала значительно выше, но в этой чертовой темноте и на неровной земле… Он то и дело старался не зацепиться за корни деревьев.

— Заждалась? — нарочито медленно он начал расстегивать «молнию» на ширинке джинсов, другой рукой он выудил из кармана куртки зажигалку.

Силуэт молча продолжал стоять перед ним. Ветер колыхал над его головой ветвями дерева с тяжелыми мокрыми листьями; со стороны дороги сюда едва доносился слабый шум редких ночных автомобилей.

— Ну, так что скажешь? — рука блондина извлекла что-то из промежности наружу, что казалось в темноте вытянутым светлым пятном. — Может, для начала поработаешь…

В этот момент его зажигалка брызнула искрой, и маленькое пламя выхватило из мрака неподвижный силуэт.

Представшее перед блондином в неверном свете зажигалки существо могло бы занять достойное место в его частых ночных кошмарах. Он отшатнулся назад, на секунду парализованный ужасом.

— Конечно, милый, — проскрежетало режущим барабанные перепонки фальцетом существо. — Мы будем делать все, что ты захочешь. Дай мне его скорее…

Блондин оглушительно пустил ветра — в окружающей тишине могло показаться, что у него в штанах разорвался небольшой артиллерийский снаряд. Но это вырвало его из оцепенения, и он напрямик через кусты бросился к аллее.

Расстояние до места, где его ожидал здоровяк, прислонившись плечом к стволу дерева, он преодолел за считанные секунды и выбежал прямо на него. Вялая бледная култышка как дохлый червь-могильник беспорядочно колотилась о внутреннюю сторону бедер.

— Девка!.. — прохрипел блондин. — Эта девка… она превратилась в мумию!

Последнее слово он произнес, уже понимая, что силуэт, лениво опиравшийся плечом о дерево, выглядит гораздо суше здоровяка.

— Ай-яй-яй… — укоризненно погрозил пальцем силуэт. — Так обнадежить бедную девушку и бросить одну в темном лесу! Хсссс!.. Плохой мальчик…

Это сделало почти неуловимое глазом движение, и через миг блондин ощутил внезапную жгучую боль у висков, будто просунул голову между раскаленных металлических прутьев.

Его рот непроизвольно открылся в беззвучном крике…

Утомленные ожиданием водитель и толстяк повернули головы, когда услышали чьи-то шаги на выходе из парка. Толстяк обстоятельно успел обдумать, как именно он оттрахает эту маленькую самодовольную сучку, которая теперь наверняка присмирела. Белый и Хрящ должны были постараться на славу. Только вот почему-то к машине возвращался кто-то один…

Вдруг он увидел блондина, который странной походкой вышел под свет фонаря. Глядя вперед бессмысленными, широко раскрытыми глазами, тот шел прямо на них, но явно ничего не замечал вокруг.

В руках, прижимая к груди, Белый нес какой-то овальный предмет, из которого лилось что-то темное, густо окрашивая его одежду. Затем толстяк снова перевел взгляд на блондина: его рот был приоткрыт и, казалось, набит кусками сырого мяса, голова по бокам залита кровью, а между ног…

Когда между ними оставалось всего несколько шагов, толстяка с водителем стошнило на землю. Круглым предметом, который блондин прижимал к груди, была оторванная вместе с верхней частью шеи голова здоровяка. Глаза головы были широко раскрыты: один смотрел куда-то вниз, будто заглядывая под землю, другой — вытек, и что-то студенистое и светлое растеклось по щеке и нижней челюсти. Изо рта блондина, искривленного, словно в саркастической усмешке, торчали края его собственных ушей.

Недостающую часть окровавленного огрызка между его ног обнаружили позднее в заднем кармане его джинсов…

Блондин врезался в «мерседес» и рухнул на асфальт, выронив свою ношу.

Толстяк опустился рядом с ним на колени и совсем по-детски заплакал.

Она дрожала от сырого промозглого ветра; вся ее одежда насквозь промокла из-за сырой травы — меньше часа назад прошел дождь.

Но посмела приподняться, только когда услышала близкий знакомый шепот:

— Не бойся, теперь все в порядке. Я вернулся, чтобы позаботиться о тебе…

Она устало улыбнулась, подняла голову, собираясь что-то ответить, но короткий хруст ее собственных шейных позвонков стал последним звуком в ее жизни…