Герд всплывал к поверхности, пронизывая Круг за Кругом, словно двигался от сердцевины ствола наружу. За сотни миллионов лет этих кругов наросло неисчислимое множество, вникнуть в каждый не хватило бы и жизни, а Герд пробыл здесь меньше суток, нахватался самого насущного, наскоро подлечил душевные травмы и теперь торопился в явь, потому что дальше медлить было невозможно.

Во внешнем Круге пришлось задержаться: будто тысячи нитей затянули поверхность, и они не пропускали Герда, наивно воображая себя неодолимой преградой. Эту хлипкую сеть легко было разорвать в клочья, но Герд покружил немного, нашел прореху и протиснулся, не потревожив нитей.

Открыл глаза и наткнулся на неподвижный взгляд Дана. После сумеречных глубин Системы даже приглушенный дневной свет показался слепящим.

– Здоров же ты спать! – промямлил Дан низким, тягучим, невообразимо медленным голосом и отстранился – плавно, осторожно, будто опасаясь в себе что-то повредить. – Я уже и не надеялся…

Озадаченный, Герд поднял брови.

Странно застыв лицом, Дан повел ладонью в сторону, словно на что-то указывая. Потом ладонь остановилась, но с нее волшебным образом вдруг сорвались легкие скорлупки и полетели – так же плавно, замедленно, непонятно…

Герд улыбался: глупец! Конечно же, дело вовсе не в Дане – во мне. Ускорилось восприятие, мысли понеслись вскачь. Теперь я включен в Систему, включен по-настоящему, и все мои связи замыкаются через Лес, минуя медлительные нейроны. Секунды уплотнились в десять, двадцать раз… и так же удлинилась жизнь? В самом деле, разве протяженность жизни определяется не числом вмещаемых в нее мыслей и поступков? Не потому ли в детстве дни тянутся бесконечно, что нервные волокна короче и подвижней? Значит, теперь я могу прожить тысячу лет… психолет?.. даже ничего в себе не меняя? А ведь Лес принялся уже и за мое тело – что-то там происходит, пока глубоко и неявно. Естественно: приходится подстраивать его к возросшему темпу жизни – мощности-то возросли многократно. И об энергии теперь заботиться не придется – пока стоит Лес. Ах, какой скачок! – почему же это меня не радует?

Дан терпеливо ждал ответа, и на его лице еще не проступило ни удивления, ни тревоги: выходит, все размышления Герда уместились в секунду-две?

– Я нашел Уэ, – сказал Герд, стараясь приноровиться к темпу речи Дана. – Ты оказался прав: ее забрал Лес. И опоздай он хоть на немного, я бы ее уморил.

Последние слова он выговорил почти не напрягаясь, блокировав внешние закоротки и соскользнув на несколько секунд к прежним своим скоростям. Но лишь на несколько секунд.

Герд ждал новых слов Дана, думая: ну что за мука иметь дело с человеком иного жизненного ритма! Уэ, девочка моя, как же ты со мной настрадалась! Если уж интеллектуал Дан кажется мне теперь рекордсменом среди тугодумов…

– Рад за тебя, – наконец вымолвил Дан, – но поиски затянулись. Еще час-другой, и нас захлестнет Стая взбесившихся Псов. Пора уносить ноги, Герд!

– Все знаю, – сказал Герд грустно: в самом деле, много ли радости – знать все? – Сработал психозаряд, заложенный Рэем в Логове, – объяснил он. – Такая уж у него манера обеспечивать тылы.

В который раз выгода одного перевешивает судьбы тысяч? – подумал Герд. Что хуже – стадность или равнодушие?

– Но ведь это не все? – спросил Дан нетерпеливо. – Весь Лес гудит! Что-то между Псами и Вепрями, верно?

Герд кивнул, загоняя внутрь тоску. Будет еще время оплакать эти смерти – бессмысленные, нелепые. Ах, если бы я прошел этот путь быстрее!.. Но тогда и Рэй не стал бы тянуть.

– И чья взяла? – Глаза Дана вспыхнули азартом. Похоже, и он был бы не прочь размять кости в строю Вепрей, отражая наскоки бесноватых Псов – волна за волной… Ох, детство, детство! Завидую? Вряд ли.

– Вепри отступили, потери минимальные, – ответил Герд. – А теперь к делу, Дан! Как тебе известно, в пещере сейчас около трех десятков отборных фанатиков, а таких бедолаг, как мы с тобой, здесь скоро будет почти вдвое больше, так?

– Ну, – согласился Дан удивленно.

– Помнишь, мы говорили о разрушении стереотипов? Попробуй, теперь это возможно.

Дан смотрел на него изумленно и долго, даже если сделать поправку на замедление. Наконец его прорвало:

– О чем ты, Герд? Разве ты не понял, сюда идут Псы!

– Это моя забота, не отвлекайся на ерунду.

– Но их тысячи!

Герд терпеливо вздохнул.

– Не ты ли говорил, что здесь неуместны военные мерки? – спросил он. – Успокойся, Дан, ведь это даже не Стая – стадо. Они полагают, в этом их сила, но мне есть чем их удивить.

Кивнув на прощанье, Герд соскользнул по лиане на дно Леса и побежал, заново обучаясь пользоваться телом. Сейчас его скорость сдерживалась лишь инерцией и прочностью связок, но тело следовало поберечь, если он хочет пережить ближайший час.

И все же – быстрее, быстрее! Эти дуралеи слишком понадеялись на свою «Идею», хотя кое в чем они, безусловно, правы: прошли те времена, когда огры были для Системы инородными вкраплениями, – теперь Лес не отмахнется от них так же походя. Но у всякого терпения существуют границы, и чересчур опасно определять их экспериментально.

Свое появление Герд обставил с должным эффектом: сначала поперек тропы, прямо перед передовым охранением Псов, с грохотом обрушилось исполинское дерево – из отживших свое; затем на его ствол упал вертикальный солнечный луч, прорвавшись сквозь Лесную крышу; и в этом светящемся столбе возникла из пустоты величавая фигура – будто посланник самого Солнца. Вид незнакомца изумил Псов настолько, что они отнеслись к его странным словам со вниманием и без задержки помчались навстречу главным силам Стаи, надвигавшимся во всю ширину тропы, словно прилив.

Не двигаясь с места, Герд незримо следовал за своими посыльными, пока они проталкивались через толпу к Вожаку.

– Безумец! – проворчал Родон, вглядываясь в Герда поверх колышущихся шлемов. – Чего он хочет?

– Чтобы мы повернули!

Родон захохотал, хлопая себя ладонями по ляжкам.

– Подстрелите дурака! – велел он благодушно. – Мы зажарим его к ужину.

Сейчас же несколько Волкодавов вскочили на подставленные товарищами спины и одновременно разрядили иглометы.

Герд уже с трудом сохранял неподвижность, переполняемый звенящей неудержимой силой, распираемый энергией. Он смотрел на лениво плывущую к нему стайку стрел и торопил их: быстрее, быстрее же, ну что вы ползете!

Но вот наконец они приблизились вплотную, и на долю секунды Герд позволил себе взорваться движением, легкими тычками разбросав стрелы по сторонам, и снова застыл в оцепенении, скрестив руки на груди. Со стороны вряд ли кто-то успел отследить его взмахи – тем более удивительным должно было показаться исчезновение стрел.

– Залп! – рявкнул Родон, выдирая из ножен меч.

Теперь на Герда плотным шелестящим потоком надвигались тысячи стрел, и любопытно было бы вообразить, что стало бы с ним, опоздай он на долю секунды. На этот раз Герд просто сместился в сторону, пропустив мимо смертоносную тучу и щелчками отбрасывая случайные стрелы. А затем снова возник на прежнем месте, неуязвимый и безучастный, словно Дух.

Вожак издал устрашающий рык, подхваченный лишь Волкодавами, – похоже, уверенность у Родона пошла на убыль.

– Смять! – бешено заорал Родон, топая ногами. – Вперед! Все – вперед! Втоптать в землю!..

Однако сам он не спешил атаковать непонятную опасность: как видно, уже научился беречь себя.

Герд смотрел, как накатывают на него Псы, и прикидывал, в самом ли деле они не слишком торопятся, или его снова вводит в заблуждение спрессованное время. Но и на лицах их не видно было подобающего нетерпения.

Тропа перед Гердом сужалась, и здесь поток Псов ускорялся, будто река в ущелье. Не дожидаясь, пока атакующие перехлестнут ствол, Герд спрыгнул им навстречу, чуть отклонился, пропустив переднего Пса, затем обогнул следующего, и следующего, и следующего… В любой бегущей толпе, даже в несусветной толчее Псиной лавы, неизбежно остаются пустоты, и Герду не составляло труда пронизывать поток огров, не касаясь никого. Он пробирался сквозь них, словно через густой пролесок, слегка колыхавшийся от ветра. Не прошло и десяти секунд, как Герд возник из пустоты прямо перед Родоном.

Вожак отшатнулся от Герда, закрываясь щитом, и в течение минуты усердно размахивал мечом – пока окончательно не удостоверился в неуязвимости противника.

– Я узнал тебя! – сообщил Родон, тяжело дыша. – Ты – Герд, предатель!

– Предатель чего?

Прикрываясь щитом, Родон отступал.

– Ну?! – крикнул он, оскалясь. – Убей меня, если сможешь!

Осторожно Герд снял с его руки щит, затем отобрал и забросил подальше меч, аккуратно убрал шлем. Остановился чуть поодаль, наблюдая.

Наконец-то на лице Родона проступила растерянность. Озадаченно смотрел он на свои опустевшие руки, трогал беззащитный череп. Потянулся к кинжалу, но Герд забрал его раньше, чем пальцы Вожака сомкнулись на рукояти. Что еще у него осталось? Игломет? Долой!

Растерянность Родона прогрессировала, он не поспевал за ситуацией. Когда с него посыпались латы, Вожак дико вскрикнул и бросился бежать. А за ним, в нарастающей панике, спешно избавляясь от тяжелых доспехов, устремились остальные Псы. Земля гудела от топота ног, воздух сотрясали крики и ругань, но Герд надеялся, что не переусердствовал, иначе в этом вдохновенном отступлении могли кого-нибудь и затоптать.

Когда последний Пес исчез за поворотом, Герд вступил в Систему, в ее внешний Круг, и несколькими мощными рывками разнес в клочья эту сеть, наброшенную на умы огров. Отныне пусть думают и решают порознь. Не нравится? Что ж поделаешь! Я ведь не дилан и поэтому могу позволить себе вмешаться, хотя бы иногда. И ведь я не навязываю вам готовых рецептов, только создаю условия. Думайте, думайте, огры! Хватит уподобляться червякам в яблоке: Лес не для бездельников, тем более – не для пачкунов!