Утром Дан выбрался из «гнезда», но в себя приходил еще долго. Выражение «приходить в себя» соответствовало ситуации как нельзя более: с трудом Дан заставлял себя отделиться от Леса, от Системы, от всей этой мешанины жизней и мнений, чтобы ощутить себя собой, то есть истинным в восемнадцатом колене, унаследовавшим от длинной вереницы именитых предков странный сплав образованности и сословных предрассудков – хотя от большинства последних жизнь избавила его на удивление быстро.

Вздохнув, Дан попытался остановить головокружение и разобраться в обилии данных, обрушившихся на него снежным обвалом.

Во-первых, как и ожидалось, в Империи сейчас развал и смута. А чего вы хотели, господа, швырнув цвет имперской гвардии в эту мясорубку? Теперь-то ясно, что экспедиция через океан была ошибкой – трагической для истинных, если не для всей Империи. Во всяком случае, вмешательства извне можно не опасаться, и это радует.

Во-вторых, бедняга Герд не случайно угодил в самую гущу событий и не случайно его так допекают Псы. Судя по тем надеждам, которые возлагает на него Лес, Герд действительно опасен – и не только для Псов. Что-то грядет – глобальное, темное, страшное – и потому так неспокойны миротворцы-диланы. Сейчас Лесу нужен боец, организующее начало, центр конденсации всех усилий. И если Герд с этим справится…

Впрочем, и это в-третьих, у Герда появился конкурент. Да-да! Оказывается, у Псов имеется куда более грозный враг, и странно, что они об этом еще не знают, – это с их-то наводчиком, от которого даже я едва уворачиваюсь. Но каков зверюга! Что там холодная ярость Герда перед этим свирепым пожаром – будто снова пробудился боевой дух Леса, однажды уже разметавший батальоны захватчиков. Но нет, слишком уж знакомы повадки незнакомца: им мог быть только огр, никто иной. Огр-фанатик, распираемый праведным гневом, страшный в своей ненависти. Но откуда он вдруг возник?

Дан огляделся. Почему-то деревья-узлы росли только на холмах – там, где земля почти смыкалась с верхними ярусами, а с недавних пор Дан предпочитал держаться подальше от лесного дна, оккупированного Псами. Как и всякий Вепрь, он презирал страх, но к чему искать опасность, когда она ищет тебя сама?

Проверив крепления мечей на голенях и взяв в одну руку оба игломета, Дан стал взбираться по веткам, расходящимся густой сетью почти до самого «гнезда». Это не было трудным, даже с иглометами, хотя иногда Дану приходилось подтягиваться на одной руке – трюк, который даже из Вепрей мало кто сумел бы повторить.

Достигнув второго яруса, он перевел дух и скорым шагом двинулся в сторону.

Все дальше уходил Дан от дерева-узла, и дно Леса постепенно опускалось – сначала на десятки, затем на сотни метров. Деревья становились все громаднее, их стволы мощными гладкими колоннами уходили вниз, скрываясь в подлеске.

Довольно скоро Дан нашел то, что искал. Это походило на громадный цветок с бледно-сиреневыми лепестками, пучком узловатых жил соединенный с веткой. Протиснувшись между жилами, Дан нащупал клапаны, и «цветок» стал расправляться, набухать, подниматься. Когда подъемная сила уравнялась с весом человека, исполинский пузырь отделился от дерева-насоса и медленно поплыл между ветвями. Поерзав, Дан разместил себя в тесной сетчатой гондоле и стал потихоньку стравливать газ из выступавших по бокам пузыря толстостенных баллонов, направляя движение живого аэростата. Этот вид транспорта пользовался среди туземцев устойчивой популярностью, и здесь Дан был с ними солидарен. Спустившись в нижний ярус, он набрал скорость и теперь мог наслаждаться полетом, бесшумным и плавным, будто во сне.

Какая все же громада – этот Лес! – размышлял Дан, поглядывая вниз. Мы поражаемся его размерам, но ведь и во времени он куда огромней нас и всего животного мира. Диланы – только верхушка айсберга, а что у него внизу, в подсознании? Эту древнюю гору не сдвинуть, она подавляет волю, высасывает силы. Одно дело – черпать в Лесу знания: здесь – что урвал, то и твое. Но погружаться в него с головой – всемогущие Духи, это не для меня! В любом деле главное – вовремя остановиться, не то можно нырнуть так глубоко, что забудешь, где небо…

Наконец Дан увидел их: небольшой отряд Псов торопливо продирался сквозь заросли бамбука. Отсюда, сверху, они казались крошечными, как игрушки, совсем не опасными. Последнее, впрочем, было верным.

Зависнув над ними, Дан подождал, пока Псы выберутся на открытое пространство, просунул сквозь сетку гондолы игломет и прицелился. Первая же игла уложила вожака, и Псы довольно шустро рассыпались и залегли, беспокойно озираясь, но не догадываясь взглянуть прямо вверх. Они словно специально подставляли себя под его иглы, и Дан пригвоздил к земле еще двоих, прежде чем его заметили и стали по нему стрелять. Конечно, без всякого успеха: иглы сюда попросту не долетали. А Дан продолжал хладнокровно расстреливать этих игрушечных Песиков, пока те – их осталось трое – не сообразили наконец спасаться бегством. Он догнал их без труда и, по обыкновению, позволил ускользнуть лишь одному, напоследок ранив его в ногу, – чтоб было кому нагонять на Псов страх.

Спустившись к месту экзекуции и избегая вглядываться в трупы (пусть уж они так и останутся в его памяти – игрушками), Дан собрал оружие – если оно ему и не пригодится, то Псам теперь точно не достанется.

Да уж, усмехался Дан, развешивая иглометы по сетке гондолы, что я умею – так это выслеживать и пресекать. И не требуйте от меня большего! Я – наблюдатель, это не так мало. К чему мне переигрывать, выходить из привычной роли? Вообще, к чему лицемерить? Я нормальный огр, пусть и не образцовый. Слегка сдвинутый, как и все, только помешан не на власти или славе, а на знаниях – именно они в моей системе приоритетов занимают главенствующее место, и за них я любому горло перегрызу. И Герда я подбивал на бунт вовсе не из жалости к туземцам – какое там! Все куда прозаичней: Псы встали между мной и Знанием, и я устраню преграду, только и всего. Я так же замкнут на себя, как и всякий огр, и счастье других, что для самореализации мне не требовалось никого убивать, иначе что бы меня остановило? Я спасал диланов – да! – потому, что это мешало моим врагам, но если бы понадобилось, я принялся бы гвоздить бедных крошек с не меньшим старанием, пусть и без охоты. Вот вам правда, господа, полная и горькая! Еще есть вопросы?

Почему-то это открытие огорчило Дана, хотя и ненадолго: он уже наловчился сбрасывать минус-эмоции почти автоматически. Настораживала внезапность прозрения, словно в последнем своем погружении в Лес Дан переступил некую грань и исследование вдруг оказалось обоюдным – этого не хватало!

Выгрузившись во втором ярусе, Дан отпустил аэростат. Какое-то время громадный пузырь висел над самой его головой, упираясь верхушкой в сплетение веток и рефлекторно стравливая газ, затем величаво уплыл в едва ощутимом потоке воздуха к ближайшему дереву-насосу – Дан долго провожал его взглядом.

Герд, говорил он безмолвно, Герд, чудак!.. Чего же ты маешься – все просто. Мы – огры и другими стать уже не сможем. Это наш путь, и мы пройдем по нему до конца, что бы ни ждало впереди. Да, можно сменить шкуру, если того требует обстановка, но ты же хочешь обновиться полностью, до костей!.. Зачем тебе это?

Дан глубоко вздохнул и потряс головой.

Прости, Герд. Прости, если можешь, но отныне наши пути расходятся. Слишком круто ты берешь, идти с тобой дальше было бы безумием. Теперь уж ты как-нибудь сам…