Глава 2
ШТУРМ МОРСВИЛА
Пять суток пролетело, как одно мгновение. Обучение новобранцев и тренировки ветеранов прекращались лишь в полуденный зной и для сна ночью. Все остальное время занимали изнурительные занятия. Необходимо было показать новым солдатам как можно больше приемов защиты и нападения — понимая, что от этого зависит их жизнь, земляне работали на пределе своих физических возможностей. После жестоких непрерывных схваток они падали на постели и мгновенно засыпали.
Однако за столь короткий срок добиться кардинальных сдвигов очень трудно. Из пятнадцати новых наемников Олесь и Тино не беспокоились лишь за четверых. Арагонский дворянин Родригес и дружинник из Пскова являлись отличными бойцами еще на Земле. Их учить не пришлось. Кроме того, к ним добавились еще два крепких ополченца. Один из них, поляк Воржиха, оказался гигантом. Обладая ростом более двух метров, он весил почти сто двадцать килограммов и легко, непринужденно гнул стальные подковы. Его недюжинная сила вызывала всеобщее восхищение. Во время кулачной драки Вацлав валил на землю трех противников и без труда удерживал их.
Вторым ополченцем был египтянин Хасан. Мастер-каменщик, возводивший крепости в войне с рыцарями Христа. Ему не хватало быстроты и подвижности, но щитом и саблей Рол владел неплохо. Со всеми остальными наемниками дела обстояли куда хуже. На родной планете многие из них впервые взялись за оружие, и именно это сражение стало для бедняг единственным.
Ветераны как могли, натаскивали новичков, но уверенность в конечном результате отсутствовала. Ровно за сутки до штурма Возан собрал старших офицеров, десятников и сотников землян. Следовало обсудить последние детали операции. В последнее время аланцы почти не советовались с наемниками, но сейчас складывалась несколько иная ситуация.
Опыта по захвату городов у полковника нет. Именно по этой причине в здании штаба и скопилось около полусотни воинов. Расположившись вокруг огромного макета Морсвила, присутствующие молча ждали начала доклада.
Возан, тщательно скрывая свое волнение, громко произнес:
— Обстановку в городе и план нашего нападения сейчас сообщит начальник оперативного отдела майор Стеноул.
Вперед выдвинулся невысокий молодой офицер. Казалось, что ему не более двадцати пяти лет, однако на самом деле, за плечами этого мужчины было уже с десяток опасных разведывательных походов и тяжелых кровопролитных боев. Как ему удавалось так хорошо выглядеть — для всех оставалось загадкой.
Земляне считали Стеноула одним из самых толковых и смелых аланцев. Он не гнушался тяжелой и грязной работы. Три раза майор ходил в экспедиции с Храбровым и Аято, бывал в окрестностях Морсвила. Офицер лично изучал подходы к кварталам Чистых.
Оглядев присутствующих, Стеноул спокойным размеренным тоном вымолвил:
— Как вы знаете, Морсвил разделен на несколько независимых секторов. Это своего рода государства в государстве. Для нашей операции подобный факт является большим плюсом. Зоны, за исключением Нейтральной, постоянно враждуют и лидеры кланов не испытывают симпатии друг к другу.
Мы долго размышляли откуда начать вторжение. Предлагалось шесть вариантов. Территория Неприкасаемых отпала сразу — полное отсутствие информации. Вампиры — далеко. Трехглазые, гетеры и черти слишком хорошо организованы. Как видите, выбор невелик. Зона Чистых наиболее уязвима. Кроме того, там проживают люди без генетических мутаций, и мы сможем найти определенную поддержку. Этот участок города неплохо изучен.
И еще одна немаловажная деталь. По нашим данным, у чистых около тысячи бойцов, однако они разобщены и подчиняются разным главарям. Чтобы собраться воедино, им потребуется время, но именно его мы и не дадим.
— Сомневаюсь, — вставил Аято. — Система оповещения у оливийцев работает четко. Сотни три-четыре воинов встретят захватчиков уже у первых домов…
Майор хотел что-то возразить, но в разговор вмешался командующий. С раздражением в голосе аланец произнес:
— Сейчас никаких вопросов и пояснений. Сначала выслушайте весь план до конца. Мы предусмотрели практически все. Свои замечания выскажете потом.
Пожав плечами, Стеноул продолжил:
— Наступаем по двум основным направлениям: одна группировка с севера, другая с северо-запада. Впереди тридцать землян, за ними два батальона десантников-аланцев. Задача первых — сломить сопротивление тасконцев и продвинуться как можно дальше вглубь зоны. Тем временем, вторые будут поддерживать наемников огнем из всех видов оружия и одновременно зачищать захваченную территорию.
Еще четыре отряда по десять землян, и с ротой поддержки в каждой, начнут вытеснять чистых из боковых улиц и переулков. Если будем действовать слаженно и быстро, успех обеспечен. Оттесним противника в Нейтральную зону, а там он уже не опасен. Прорваться через пулеметный и артиллерийский огонь оливийцы не сумеют.
— Стоп! — удивленно воскликнул де Креньян. — А как же фланги? Ведь в Морсвиле действует закон коллективной защиты. Узнав о вторжении, в войну вступят трехглазые, гетеры, вампиры и черти. Атаки в лоб я не боюсь, но где гарантия, что нас не отрежут от пустыни. Попасть в окружение у меня нет ни малейшего желания. Вырваться из мешка будет весьма проблематично.
— Это паникерство, — презрительно сказал Возан. — Ни черти, ни трехглазые не решатся напасть на аланскую армию. Пример чистых наглядно покажет силу экспедиционного корпуса. Я уверен, что они не рискнут ввязываться в сражение.
Олесь взглянул на начальника оперативного отдела. Тот жестом показал, что бессилен и отвел глаза в сторону. Субординация в аланской армии соблюдалась неукоснительно, и в присутствии землян майор спорить с командиром не станет. Зато Канн тотчас воспользовался благоприятной ситуацией.
— Мы сравняем город с землей, — выкрикнул барон. — Тасконцы нас не остановят. Через пять часов после начала штурма на территории сектора не останется ни одного вражеского солдата.
— Вот речь смелого и преданного воина, — вымолвил полковник. — Ни страха, ни сомнений. Именно так и нужно выполнять приказы. Само собой, за подобное рвение будет и достойное вознаграждение.
— Именно об этом я и хотел спросить, — произнес Оливер. — В зоне Чистых есть несколько хороших районов. Вино, продовольствие, женщины…
— Я отдам вам сектор ровно на сутки. Он в вашем полном распоряжении. Но не забывайте о боевом охранении, — со снисходительной усмешкой сказал аланец.
Десятники Канна возбужденно переглянулись. Еще бы! Точно так же, как на Земле, им отдавали город на разграбление. Убивай, жги, насилуй! Вот настоящая жизнь для солдата удачи!
Устраивала подобная ситуация и Возана. После побоища, устроенного наемниками, в нем уцелеет лишь небольшая часть местных жителей. Мужчин земляне вырежут, женщин заберут себе, а детей продадут. Маленьких тасконцев отправят на специальные космические базы, где из них сделают настоящих подданных Алана. Тем самым на планете ассимилировать будет практически некого.
Превратить территорию Чистых в неприступный плацдарм труда не составит. С помощью строительной техники необходимо обрушить три десятка домов, полученный материал отправить на возведение укреплений. Ну а дальше…
Полковник уже представлял себе покоренный Морсвил. Город будет в состоянии принять не меньше ста тысяч переселенцев. Без сомнения Великий Координатор отметит подобные успехи экспедиционного корпуса. Можно подумать и о повышении.
Ровно в два часа ночи открылись огромные ворота космодрома «Центральный», и колонны солдат быстрым шагом начали подниматься на бархан. Столь мощной армии Алан на Оливии еще не применял.
Две с половиной тысячи десантников, вооруженных автоматами, карабинами, пулеметами, и сотня наемников-землян представляли по местным меркам чудовищную силу. Вдобавок ко всему, тягачи и бронетранспортеры тащили артиллерийские орудия и минометы.
Колонна растянулась на несколько километров, но это никого не волновало. О секретности своей операции захватчики больше не беспокоились. Наоборот, они хотели, чтобы морсвилцы видели мощь и силу их войск, это была своеобразная психологическая атака.
К пяти часам утра сосредоточение войск у города закончилось. Шесть колонн бойцов находились в пятистах метрах от первых кварталов. Храброва полковник Возан поставил на одно из главных направлений. Русич во главе тридцати воинов наступал по северо-западной магистрали.
Справа и слева от него должны двигаться де Креньян и Аято. Они будут прикрывать фланги основной группировки. В ожидании сигнала, наемники тихо переговаривались и, время от времени, прикладывались к флягам с вином. Привыкнуть к смерти невозможно. Каждый подавлял страх по-своему. Кто-то употреблял спиртное, кто-то молился, кто-то болтал без умолку.
До восхода Сириуса оставались считанные минуты.
Вместе с первыми лучами светила командующий дал сигнал к наступлению. Одновременно открыли огонь артиллерийские орудия и минометы. В городе раздались взрывы.
Рухнуло несколько старых зданий, поднялись к небу огромные клубы пыли и песка, забегали испуганные люди.
С военной точки зрения этот обстрел не имел ни малейшего смысла. Он не уничтожал ни укрепления, ни живую силу противника. Паника и бессмысленные жертвы среди мирного населения — вот итоги длительной артиллерийской подготовки.
Между тем, штурмовые отряды достигли окраин Морсвила. Впереди сомкнув ряды, шли земляне. Сдвинутые щиты, сверкающие шлемы и доспехи, сплошной ряд копий — это производило впечатление на врага.
Сзади осторожно двигались аланцы. В их задачу входило уничтожение оливийцев, засевших в домах и на крышах. Любое появление в окнах человеческой головы вызывало шквал огня. Пули со свистом рикошетировали от стен. Командование корпуса не волновало, сколько при обстреле погибнет женщин, детей и стариков. Главное обеспечить продвижение войск.
Полкилометра наступавшие преодолели без особого труда. Противник почти не оказывал сопротивления захватчикам. Разрозненные отряды тасконцев уничтожались быстро и почти без потерь.
Серьезные проблемы возникли с зачисткой домов. К яростному отпору со стороны оливийцев аланцы оказались не готовы. В бой вступали не только солдаты чистых, но и мирные жители. В ход шло все: камни, посуда, ножи.
Чтобы избежать больших жертв штурмовики начали выкашивать из автоматов целые семьи. Пленных уже никто не брал. Улицы были буквально усеяны трупами, из окон свешивались тела убитых морсвилцев. И все же пока операция проходила по намеченному графику.
Примерно через сорок минут после начала штурма, Храбров заметил впереди странное сооружение. Подойдя ближе, он без труда различил массивную, высотой не менее четырех метров баррикаду. Оливийцы построили укрепление в очень важном месте — на перекрестке. Две соседние боковые улицы перекрывались подобными сооружениями.
Замысел врага читался легко. Наступавшие попадали в западню и подвергались жесточайшему обстрелу с трех сторон. Олесь в нерешительности остановил свой отряд. Как действовать дальше он не знал. К нему тотчас подбежал командир аланской роты поддержки.
— Почему прекратили движение? — громко выкрикнул лейтенант. — Вперед, вперед! Мы должны как можно быстрее достичь границы Нейтрального сектора! Надо рассечь оборону чистых!
— Сам знаю, — резко возразил русич. — Скажи лучше, как штурмовать подобное сооружение? Положить здесь весь отряд я не хочу!
Аланец оказался неглуп, и правильно понял волнение Храброва. Он подозвал к себе сержанта и что-то ему скомандовал.
— Сейчас откроем проход, — уверенно проговорил десантник.
Он был явно разгорячен боем и находился в состоянии эйфории. Эмоции захлестнули разум парня. Он был слишком молод и оказался не способен трезво оценивать ситуацию.
Между тем, аланцы выкатили на прямую наводку два полевых орудия. Залп прозвучал почти одновременно. Обломки камней летели вверх, пыль, разорванные тела защитников и стоны раненых.
В центральной баррикаде образовалась внушительная брешь. Однако, прежде чем Олесь успел отдать приказ о наступлении, с крыш домов, из окон на захватчиков обрушился град камней, копий, стрел и дротиков. Нападения морсвилцев не ожидали ни земляне, ни аланцы.
Солдаты пребывали в растерянности, началась небольшая паника. И если наемники успели закрыться щитами, то пехотинцы оказались совершено беззащитны. Не спасали ни шлемы, ни бронежилеты. Обливаясь кровью, с проломленными черепами и разбитыми лицами, десантники валились на землю. Надо отдать должное, они быстро пришли в себя и немедленно открыли огонь по противнику.
Теперь уже чистые несли огромные потери. То и дело сверху с душераздирающим криком падали люди. Почти тотчас над укреплениями раздался призывный звук трубы. Около двух сотен тасконцев бросилось в контратаку. Многие из них погибли от пуль аланцев, но большая часть прорвала фронт землян и начала уничтожать десантников.
Это была настоящая мясорубка. Храбров перестал ориентироваться, где свои, где враги. С каждой секундой меч поднимался все тяжелее и тяжелее. Перед глазами мелькали искаженные гримасой ненависти, боли и отчаяния лица морсвилцев. Он не задумываясь, без жалости и сострадания убивал одного противника за другим.
Попытка оливийцев отбросить пехотинцев не удалась. Мало того, наемники атаковали тасконцев с флангов, и заставили их отступить. Чистые отходили разрозненно и неорганизованно, вместе с ними на баррикады ворвались и земляне. Вдобавок ко всему подоспела вторая рота аланской поддержки. Шквальным огнем из автоматов и пулеметов десантники очистили крыши домов и окна.
Спустя еще десять минут укрепление тасконцев пало. Жалкие остатки защитников уходили по магистрали на юго-восток. Только теперь Олесь смог осмотреться и перед русичем предстала ужасающая картина: на крошечном участке земли лежало не менее четырехсот трупов.
Храбров осторожно шел по улице, переступая через окровавленные мертвые тела. Все стены, камни, оружие были залиты кровью. Продолжать наступление русич не решился. Потери чересчур велики, а обстановка доселе неясна.
Он спустился с каменных блоков разрушенного здания и окинул взглядом место битвы. Всюду слышались крики и стоны раненых. Чуть в стороне, прижавшись к стене дома, стояли пленные морсвилцы. Канн наверняка прикончил бы чистых, но у Храброва были другие принципы.
Увидев Стюарта, Олесь громко крикнул:
— Всех уцелевших сюда! Немедленно!
Дисциплина в отряде была на высоте и вскоре те наемники, что могли стоять на ногах, двинулись к своему командиру. Сосчитать их не составило труда. Восемнадцать человек. Не густо.
— Где Мануто? — взволнованно спросил русич, не обнаружив темнокожего товарища.
— Он жив, — произнес Воржиха. — Ранен в голову. Аланцы сейчас оказывают ему помощь.
— Сколько еще раненых? — Храбров повернулся к Полу.
— Я видел троих, — пожал плечами шотландец.
— Приготовьтесь к дальнейшему наступлению, — скомандовал Олесь. — Аясогласую наши действия с десантниками.
Юноша направился к группе офицеров, расположившихся возле разбитых орудий. На ходу Храбров высматривал среди трупов погибших землян. Отличить наемников было легко — сразу бросались в глаза их вооружение и доспехи.
Вот китаец Хван, камень пращи попал ему точно в лицо. Чуть в стороне — грек Мегалотополос. У бедняги рассечена мечом шея.
Хасан! Его пригвоздили копьем к стене. Тело до сих пор еще висит. А вот пскович — он бился, как зверь, но сразу три дротика вонзились солдату в грудь. Как и предполагал русич, две трети павших в бою воинов являлись новобранцами из последней партии. Сражения на Тасконе имеют ряд существенных особенностей. Солдатам не хватило опыта. Перешагивая через бездыханные тела, Олесь наконец добрался до аланцев. Командира батальона он увидел сразу. Капитан отдавал какие-то приказы своим подчиненным и отчаянно ругался — эта победа более походила на поражение.
Тем временем, санитары и специальные похоронные команды грузили раненых и убитых на вездеходы. Храбров только сейчас обратил внимание на исковерканные орудия. Чистые славно потрудились, чтобы их сломать. Об артиллерийских расчетах и говорить нечего — они были истреблены все, до последнего человека.
По всей видимости, пушки стали основной целью контратаки. У ближайшего колеса сидел, низко опустив голову, тот молодой лейтенант, с которым Олесь разговаривал во время битвы. Юноша подошел к аланцу и подтолкнул его в плечо. Тело бедняги качнулось и повалилось на землю. Только сейчас Храбров заметил рукоять кинжала, торчащую из груди.
— Лейтенант Стив Миллуол, командир первой десантной роты, двадцать два года, — раздался хриплый мужской голос.
Русич обернулся.
Перед ним стоял высокий капитан со шрамом на правом виске. Плечо аланца было перебинтовано, забрало шлема разбито, а рукав сильно испачкан кровью.
— Первая рота полностью уничтожена, — покачал головой командир батальона. — Из ста человек в живых осталась всего семеро. Есть потери и в других подразделениях. Если наступление продолжится, до Нейтральной зоны я дойду один.
— У меня тоже осталось чуть больше половины бойцов, — вымолвил Олесь. — Что будем делать? Может, закрепимся здесь? Хорошенько проверим захваченные дома и кварталы. Часть оливийцев наверняка спряталась в подвалах.
— Нет, — резко возразил капитан. — Приказ таков: идти до границы. Мы должны выполнять его неукоснительно. Раненых и все огнестрельное оружие я уже вывез из города, так что можно продолжать штурм.
— Это самоубийство, но я подчиняюсь, — горько усмехнулся юноша. — Давайте роту поддержки, и мы двинемся дальше. Ненавижу напыщенных, самоуверенных глупцов. Ведь ясно же — мы лезем в западню…
Спустя десять минут вторая рота аланских десантников подошла к баррикадам. Солдаты с ужасом смотрели по сторонам, понимая, что произошло здесь с их товарищами.
Наемники двинулись вперед по магистрали. До Нейтрального сектора оставалось около полутора километров. Однако Олесь не надеялся достичь границы. Ход сражения складывался явно не в пользу наступающих. Они встретились с слишком упорным сопротивлением противника.
Ударная группировка все дальше удалялась от спасительной пустыни и оголяла тыл и фланги. Чтобы не воспользоваться такой благоприятной ситуацией нужно быть полным идиотом. В чем-чем, а в глупости морсвилцев не обвинишь.
Земляне преодолели еще около трехсот метров. Впереди вновь показался перекресток и новые оборонительные сооружения тасконцев. Храбров остановил отряд, дожидаясь подхода аланцев. Сил для повторного штурма явно не хватало.
Русич подозвал к себе командира роты и спросил:
— У вас есть орудия?
— Да, — кивнул головой лейтенант. — Но они застряли на месте предыдущего боя. Для того чтобы убрать трупы и создать проход в завалах, потребуется время.
— У нас его нет, — произнес Олесь.
И тут события начали развиваться самым неожиданным образом. Над кварталами взвились к небу густые черные столбы дыма, послышались звуки труб, барабанов, трещоток. Издали донесся вой тысяч разъяренных глоток.
— Что происходит? — удивленно спросил Стюарт, настороженно осматриваясь по сторонам. Не нравится мне эта какофония.
— Может, психологическая атака? — неуверенно предположил аланец.
— Нет, — возразил Храбров, — похоже на какой-то сигнал. Минут десять наступающие стояли на месте. Несмотря на все требования офицеров, русич отказался штурмовать укрепления. Его терзали мрачные предчувствия, которые вскоре подтвердились.
Расталкивая десантников, к Олесю прорвался Родригес. Его латы были помяты и обильно испачканы кровью. Это значило, что группе де Креньяна тоже пришлось несладко. Увидев Олеся, арагонец громко закричал:
— Командир, нас окружают! Жак просил передать, что сотни чертей перешли границу и атаковали группировку с фланга. Потери ужасны, мы с трудом сдерживаем врагов…
— Проклятие! — выругался юноша. — Всем немедленно отступать! Родригес, возвращайся к своим. Пусть они отходят к захваченному перекрестку. Это единственный шанс закрепиться.
Суть происходящего дошла и до пехотинцев. Тем более что чистые с криками рванулись в атаку. Шквал пуль остудил пыл оливийцев, но ненадолго. Тасконцы начали пробираться вдоль стен и по земле.
Отход аланцев вскоре превратился в паническое бегство. Вскоре армия достигла места недавнего сражения. Только здесь Олесь сумел перевести дух. Хоть на немного, но они оторвались от преследователей.
— Занять оборону! — громко выкрикнул русич.
Отбрасывая тела убитых, наемники и десантники начали располагаться на баррикадах. Часть пехотинцев Храбров отправил на крыши ближайших домов. Они должны прикрыть позиции роты сверху. Только так можно удержать завоеванную территорию. В это время сзади раздались отчаянные вопли солдат.
— Черти обошли с тыла, — взволнованно вымолвил командир батальона. — Они уже на магистрали…
— Возьми сотню своих бойцов и попытайся отбросить их на запад, — предложил Олесь.
Понимая, что наемники лучше разбираются в обстановке, капитан возражать не стал. Спустя пять минут аланцы ринулись в атаку. То ли тасконцы не ожидали подобной решительности от аланцев, то ли в отчаянии десантники сумели подавить в себе страх перед рукопашной схваткой, но третья рота прорвала окружение.
С минимальными потерями отряд вырвался из Морсвила. О приказе отбросить противника на запад командир батальона даже не вспомнил.
Земляне и пятьдесят аланцев были брошены на произвол судьбы. Проклиная тупость Возана, русич готовился к решающей битве. Наибольшую угрозу сейчас представляло северо-западное шоссе. Там нет никаких укреплений, и в любой момент враг может ударить с тыла.
Храбров приказал создать укрепление из трупов. Солдаты немедленно принялись за работу. Морсвилцы пока не решались атаковать, и в сражении наступило временное затишье.
Неожиданно на боковой улице началась частая стрельба. Солдаты тотчас заняли свои места на баррикаде. Теперь они следили за домами через прорезь прицела. Пальцы застыли на спусковых крючках. Один возглас и стальной дождь устремится навстречу противнику. Но вот лейтенант приложил к глазам бинокль и закричал:
— Прекратить огонь! Это наши…
Он оказался прав. Отстреливаясь от наседавших врагов, к перекрестку отступала западная вспомогательная группа. В изорванной одежде, испачканные своей и чужой кровью, аланцы еле передвигали ноги. От роты осталось чуть более тридцати человек. Они были деморализованы и растеряны. Последними, как и положено, шли наемники. В живых их осталось всего четверо. Де Креньян шагал в самом конце колонны. Внешний вид маркиза мог произвести впечатление на кого угодно. Без шлема, с перевязанной головой, в изрядно помятых латах, с мечом в одной руке и автоматом в другой. Время от времени Жак для острастки стрелял по преследующим отряд чертям.
— Вот это бойня! — с горькой иронией воскликнул француз, увидев Храброва. — Я уже думал, не выберусь живым. Хорошо, Родригес прикрыл спину от удара, а то валялся бы в песке.
— У нас еще все впереди, — вставил Стюарт. — Мы окружены.
— Чего и следовало ожидать, — произнес де Креньян, усаживаясь на большой камень баррикады. Чистые подготовились к обороне сектора по всем правилам. Они запустили нас внутрь города и ударами с флангов, отрезали от пустыни. Осталось только добить захватчиков…
— Мы еще поборемся, — возразил русич. — Штурмовать эти укрепления под огнем весьма непросто. Дома тоже взяты под контроль.
— Согласен, — кивнул головой маркиз. — Однако тасконцы в этом сражении захватили немало трофеев. В том числе и огнестрельное оружие. Так что шансы теперь равны.
— У нас кончаются патроны, — проговорил лейтенант-аланец. — Я последний офицер в роте. Честно признаюсь, не знаю, что и делать…
— Как тебя зовут? — добродушно спросил Жак.
— Рон Троул, командир третьего взвода второй штурмовой роты, — представился по всей форме десантник.
— А теперь слушай внимательно, Рон, — произнес француз. — Ты сейчас пересчитаешь всех своих людей, не забудь и про тех, что пришли со мной. Они теперь в твоем подчинении. Раненых спрячь в доме, остальных равномерно распредели на баррикады, крыши и окна. Теперь главное: отдай приказ о расходе боеприпасов. Последний магазин можно использовать только с моего разрешения или разрешения Храброва. Кто выпустит хоть одну лишнюю пулю — прикончу лично. Старайтесь стрелять наверняка.
— Слушаюсь, — козырнул лейтенант и бросился выполнять распоряжения землянина. В этот момент Троул даже не задумывался о том, что остатками роты теперь командовал наемник.
В уверенности и смелости варварам не откажешь. За три года экспансии десантники привыкли им доверять. Другого шанса спастись в подобной ситуации у аланцев и не было. Без землян в рукопашной схватке с морсвилцами они не имеют шансов на успех.
— Что-то Тино не видно. Его ведь тоже, наверное, отрезали, — задумчиво вымолвил Олесь.
— Ты за него не беспокойся, — усмехнулся де Креньян. — Японца никто не обведет вокруг пальца. Более хитрой бестии я в своей жизни еще не встречал. Могу поспорить с кем угодно, что Аято успел развернуться и выскользнуть из города. Это мы, как последние идиоты, угодили в западню.
— Надеяться, ты не ошибся, — проговорил Пол. — В противном случае, его группа уже уничтожена. Трехглазые…
Закончить мысль шотландец не успел. С крыши дома раздался тревожный крик наблюдателя. Одновременно с четырех сторон на баррикады начали наступление чистые и черти.
Храбров горько усмехнулся. Спустя два с половиной часа после начала операции противоборствующие стороны поменялись местами. Теперь в положении обороняющихся оказались земляне и аланцы. Измотанные, обескровленные, уставшие, без малейшей надежды на поддержку главных сил корпуса. Полковник Возан даже не рассматривал такой вариант развития событий. А за ошибки командиров своими жизнями расплачиваются солдаты.
Бой начался с редкой перестрелки. В ней явно преуспели аланские снайперы. Тасконцы оставили на земле не меньше двадцати человек. Но это никак не повлияло на воинственный порыв оливийцев. С яростными криками они бросились на штурм баррикад.
Олесь выдержал паузу, и когда до противника осталось чуть более ста метров, отдал команду открыть огонь. Грянул дружный залп из карабинов и автоматов. Первые ряды наступавших были сметены пулями. Значительные потери вынудили чистых и чертей отойти на исходные позиции.
В песке и пыли улиц остались лежать еще сорок человек. Раненые истекали кровью и взывали о помощи. Однако на несчастных морсвилцев никто не обращал внимания. Тасконцы боялись аланских снайперов, а пехотинцы экономили патроны и добивать умирающих людей не собирались.
— Отлично! — разгорячено воскликнул Стюарт. — Пусть только попробуют еще сунуться.
— Нет, — отрицательно покачал головой Жак. — Оливийцы больше не пойдут на открытый штурм. Они не дураки. Надо готовиться к чему-то другому. В конце концов, это их город, и знают его чистые гораздо лучше чужаков…
— Верно, — вставил Родригес. — Надо найти слабые места в нашей обороне и заделать бреши раньше, чем о них догадается враг.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Пол.
— Дома! — одновременно произнесли Храбров и де Креньян.
— Правильно, — проговорил арагонец. — Мы совсем забыли об окнах с противоположной стороны строений. А ведь через них может просочиться целая армия. Хорошо хоть, подъезды у морсвилцев выходят на магистраль, а не внутрь квартала. Тогда бы эти проблемы возникли уже давно.
— Все наемники на зачистку домов! — немедленно скомандовал Олесь.
Двадцать воинов, с обнаженными мечами, бросились в ближайшие здания. Догадка Родригеса подтвердилась спустя пару минут. Прямо на лестничном пролете русич заметил четверых чертей. На них была обтягивающая черная одежда, металлические ремни и бляхи, лица были раскрашены причудливым рисунком.
Оливийцы осторожно поднимались по ступеням. Цель противника была ясна: группа должна уничтожить аланских наблюдателей и снайперов на крыше и верхних этажах.
Увидев землян, один из тасконцев вскинул карабин, но стрела, выпущенная из арбалета, тотчас пробила ему горло, — Стюарт великолепно стрелял. Морсвилцы в отчаянии бросились на закованных в латы наемников. Воины спокойно и безжалостно перебили лазутчиков. Никто из землян не пострадал.
— Пол, осмотри первый этаж, — крикнул Храбров. — Там должны находиться раненые аланцы. Почему они не подали сигнал?
С остальными людьми Олесь тщательно проверил весь восьмиэтажный дом. К счастью, до снайперов черти не добрались. Но на всякий случай русич приказал сержанту выставить дополнительное охранение на крыше. Подобная мера безопасности никогда не бывает лишней.
Спустившись вниз, Храбров увидел изрядно побелевшего шотландца.
— Что случилось? — спросил Олесь.
— Восемь раненых, из них две женщины… Эти ублюдки вырезали всех. Мало того, они отрезали беднягам головы, вспороли животы и вырвали сердца. Подобного изуверства я еще не видел… — с трудом вымолвил Пол.
— Это Таскона, это Морсвил! — сказал юноша, убирая меч в ножны. — Каннибализм здесь процветает. Убивая раненых, черти задержались и не успели добраться до наблюдателей — их кровожадность нам помогла. Ты все внимательно обследовал? В доме нет тасконцев?
— Двоих я прикончил, один успел выпрыгнуть в окно, — ответил Стюарт. — Хотя, думаю, они полезут снова.
— Само собой, — вставил вошедший в подъезд де Креньян. — Мы осмотрели оба дома. В одном нарвались на засаду оливийцев. Человек двадцать, не меньше. Славная получилась рубка… К несчастью потеряли Федерико и Клауса. Воржиха ранен. Я приказал Троулу расставить своих людей у окон первого этажа. Это, конечно, ослабит баррикады, но другого выхода нет.
Вместо ответа Храбров кивнул головой. В данном случае распыление сил вполне оправдано.
Выйдя на улицу, наемники невольно зажмурились от ударившего в глаза света. Сириус уже поднялся слишком высоко. С каждой минутой усиливалась жара. Еще пара часов и она станет просто невыносима. С одной стороны это хорошо — морсвилцы наверняка не станут воевать днем, значит, окруженные получат небольшую передышку.
С другой стороны — запасы воды и пищи у аланцев и землян крайне ограничены и длительную осаду им не выдержать, и противник это прекрасно знает. Почти наверняка враги будут выжидать. Спешить чистым и чертям некуда. На деблокаду окруженной группировки Возан вряд ли решится. Полковник и так оставил слишком много солдат в Морсвиле.
— Что будем делать? — вымолвил француз, усаживаясь на ступени. — Ждать помощи бессмысленно.
— Надо прорываться, — проговорил Воржиха.
У поляка были перебинтованы грудь и левая рука, а на правом виске кровоточила свежая рана. Впрочем, подобные мелочи Вацлава совершенно не волновали. Он хоть сейчас готов броситься в драку. Сил у поляка хватит еще на пару сражений.
— Куда? — возразил Родригес. — Силы чистых и чертей значительно превосходят наши. От аланцев в рукопашной толку немного. Не забывайте о раненых. Их ведь придется нести.
— Верно, — согласился Олесь. — Морсвилцы теперь тоже вооружены огнестрельным оружием. Они не дадут нам даже приблизиться. Идти в лобовую атаку глупо и бессмысленно.
— Но подыхать здесь от голода и жажды тоже как-то не хочется, — произнес Стюарт, прячась в тень.
Наступила тягостная тишина. Ситуация оказалась тупиковой. Для прорыва отряду не хватает сил, мало продовольствия и воды, и уж совсем никто не рассчитывает на помощь командующего. Настроение у наемников падало с каждой минутой, в их положении большинство армий рано или поздно сдается на милость победителей.
Такой исход бойцов Храброва не устраивал. Воины прекрасно понимали, в чьи руки они попадут. Пленников продадут вампирам, властелинам пустыни или другим мутантам. Рассчитывать на милосердие тасконцев наивно.
— Надо придумать что-то неожиданное, необычное, — задумчиво проговорил де Креньян. — Иначе у нас нет шансов. В лучшем случае умрем достойно, с оружием в руках, хотя это слабое утешение. Думаю, желающих попасть на тот свет среди нас немного?
— Он прав, — поддержал Жака Пол. — Выход надо искать не в силе, а в хитрости. Мы должны оказаться там, где нас никто не ждет…
— Стоп! — воскликнул Храброе. — Повтори еще раз последнюю фразу.
— Надо оказаться там, где нас не ждут, — удивленно сказал шотландец.
— А где нас ждут? — спросил юноша.
— Как где? — произнес Родригес. — Либо на западе, либо на севере. Двигаться надо в сторону пустыни. Именно там находятся войска аланцев. Огневая поддержка артиллерийских орудий поможет отряду прорваться. Необходимо преодолеть хотя бы километр…
— В этом и заключается решение проблемы, — радостно вымолвил Олесь.
От возбуждения он вскочил на ноги и начал ходить вокруг сидящих на песке товарищей. Те пока ничего не понимали, с интересом поглядывая на своего командира. Многие наемники не раз сражались плечом к плечу с Храбровым, бывали с ним в опасных переделках и знали, что он умел находить выход из самых сложных ситуаций. Не случайно Олесь вместе с Тино возглавлял отряд землян. Воины привыкли доверять русичу.
— Мы не пойдем к пустыне, — наконец продолжил Храбров. — Черти и чистые ждут нас на окраине Морсвила. Они подготовили мощный заслон. Бессмысленно сражаться с противником, превосходящим тебя по численности в несколько раз. Весь отряд, наемники и аланцы двинутся на юго-восток…
— В Нейтральный сектор! — догадался француз.
— Совершенно верно, — усмехнулся Олесь. — В центре города мы будем в безопасности. Через зону Гетер в таком количестве и с оружием нас не пропустят. Но территория диких мутантов совершенно пустынна. Прикончить несколько безмозглых тварей из автоматов и карабинов не составит большого труда.
— Вы сошли с ума, — вмешался Родригес. — Лезть в пасть зверя — значит, обрекать себя на верную гибель. На захватчиков нападут армии всех секторов…
— Дружище, ты слишком мало прожил на Тасконе, — похлопал арагонца по плечу Стюарт. — Нейтральный сектор — это место, где запрещены любые войны. Кланы Морсвила неукоснительно соблюдают закон. Никто не посмеет в нас выстрелить.
— Чудеса, — покачал головой Воржиха. — оказывается, даже в аду есть тихий благословенный богом уголок. Жаль, если он будет когда-нибудь уничтожен.
— Пожалуй, — согласился Жак, — но меня беспокоит другое…Мы ведь начали войну против всего города. Над жителями нависла смертельная опасность, и даже враждующие сектора объединились, чтобы отбросить агрессоров. Согласись, Олесь, подобное здесь случается не часто. Лидеры кланов на время забыли старые обиды. Вот я и думаю, применят ли морсвилцы закон к чужакам? Враги города — враги и для Нейтрального сектора. Оливийцы не станут уничтожать отряд на границе. Стражи порядка заставят отряд вернуться на территорию чистых. А там уже скопятся сотни желающих расквитаться с нами. Не очень приятная перспектива…
— Справедливое замечание, — вымолвил русич. — Ноиу этой проблемы есть решение. Если помнишь, властелины пустыни сразу после нападения на Морсвил подписали договор с вождями кланов. В первом пункте мутанты признали статус Нейтрального сектора. Мало того, они обязались неукоснительно соблюдать его.
— И что из того? — непонимающе спросил Вацлав.
— А вы подумайте… — улыбнулся Храбров. — Подобным образом мы сможем убить сразу двух зайцев. Вместе с нами в западню попали и аланцы. Одно дело, если пехотинцев убили во время боя. И совсем другое, если солдат отдали на растерзание тасконцам, когда опасность уже миновала. Подобного поступка Возану не простят. Слух о предательстве мгновенно распространится по звездному флоту и станциям. На его блестящей карьере придется поставить крест. Великий Координатор не любит неудачников, а полковник и так по уши в дерьме. Этот выход устроит и морсвилцев. Они получат от аланцев твердые гарантии собственной безопасности…
— Черт тебя подери! — хлопнул себя по коленям де Креньян. — Ты дьявольски хитер. Заключить договор…Спасаем свои шкуры, сохраняем Нейтралку в неприкосновенности и отдаем аланцам на захват остальные сектора. Поистине, гениальное решение.
— Переговоры будут тяжелыми, — произнес Родригес.
— Зато появляется шанс, — воскликнул Стюарт. — Чертовски заманчивая идея. Мы можем воспользоваться ошибкой Возана.
— Осталось дело за малым, — прорваться к Нейтральному сектору, — саркастически заметил подошедший Троул. — У меня в подчинении семьдесят два человека, из них шестеро тяжелораненых. На каждый вид оружия от силы шестьдесят патронов. А впереди хорошо укрепленная баррикада с сотнями отличных бойцов.
— Да, — размечтались чего-то… — разочарованно вымолвил поляк. Делим шкуру неубитого медведя. А ведь отряд в западне, вражеские наблюдатели следят за каждым нашим шагом.
— Ерунда, — ответил Олесь. — Ночи здесь темные. А факелами морсвилцы вряд ли осветят всю улицу. Самое главное — обойти укрепление стороной. До границы рукой подать. Больших сил на своем пути мы не встретим.
— Но как же миновать посты оливийцев? — спросил аланец.
— Используем хитрость чертей, — проговорил русич. — Войдем незаметно в подъезд и вылезем на противоположной стороне через окна. Разведке придется очень тихо, без шума убрать охранение тасконцев. Ну, а дальше — перебежками от здания к зданию, пока не выйдем на чистое пространство. По-моему план вполне осуществим. Рискован, но осуществим.
— Один возглас, один выстрел и отряд будет окружен посреди улицы, — испуганно выдохнул лейтенант. — Никаких укреплений, оборонительных позиций. Беглецов уничтожат без особых усилий.
— Именно так, — кивнул Пол, подходя вплотную к Троулу. — Но нас точно перебьют, если мы задержимся здесь хотя бы на сутки. Тогда ни в одно окно уже не сунешься. Я поддерживаю план Олеся. Удача любит смелых и решительных. Подобная операция станет неожиданностью для морсвилцев.
— Не скажу, что я в восторге, но другого выхода, похоже, нет, — произнес арагонец. — Морсвил странный и непонятный город. Нравы его обитателей известны только нашему сотнику и его друзьям. А по тому я не вправе оспаривать его решение. Рисковать надо по-крупному, не размениваясь на мелочи.
Больше никто из землян не выступал. Наемники привыкли беспрекословно подчиняться приказам командиров. Родригес являлся новичком в отряде и еще только пытался занять определенное место в его иерархии.
Уставшие, израненные воины с равнодушным видом слушали разглагольствования новобранца. Тасконская действительность рано или поздно поумерит пыл арагонца. Аланцы были обязаны высказать свое мнение. Рон долго терзался сомнениями. Бедняга переминался с ноги на ногу, смотрел на сержантов, но те угрюмо молчали и не собирались помогать офицеру.
— Хорошо, — наконец вымолвил лейтенант. — Пусть будет по-вашему. Я плохо разбираюсь в местных законах, чтобы диктовать условия. Будем надеяться на удачу.
— И не только на нее, — вставил Жак. — Я тут немного поразмышлял. План можно усовершенствовать. Тасконцы ждут нас на северо-западе. Зачем же их разочаровывать. Мы устроим на этом направлении такую стрельбу, что у чертей не возникнет ни малейших сомнений, что отряд двинулся на прорыв. Мало того, несколько бойцов даже пойдут в атаку. Между тем остальные начнут выбираться из здания. Вряд ли наблюдатели будут столь внимательны, когда сражение уже начнется.
— Превосходная идея! — воскликнул Воржиха. — Противник наверняка перебросит дополнительные силы к месту прорыва, что значительно облегчит нашу задачу.
— Все правильно, — согласился Олесь, — за одним маленьким исключением. Отвлекающая группа обречена на гибель. Оливийцы окружат ее и без труда уничтожат. Из кольца вряд ли кто-нибудь вырвется.
— Вот поэтому я и возглавлю отряд, — усмехнулся француз. — Когда-то Ридле и ты шли в одиночку на властелинов пустыни. Черт подери, а чем я хуже?! И поверь, умирать Жак де Креньян вовсе не собирается. Мы еще выпьем вина в «Грехах и пороках». Были времена и похуже…
Русич тяжело вздохнул, но промолчал. Каждый имеет право выбора. Сегодня маркиз решил поиграть с судьбой в игру, где главная ставка — жизнь.
