Глава 2. ОСТАВЬ НАДЕЖДУ, ВСЯК ВХОДЯЩИЙ…
На часах одиннадцать ночи. Время окончания дневных забот, время отдыха. Время сна. Для всех. Но я…
Старые джинсы, футболка навыпуск, растоптанные кроссовки — на одевание минута. На левой руке часы, в одном кармане ключи, в другом деньги. Все на месте? Все. К выходу готов. Дверь на замок, три лестничных пролета вниз, скрип петель и глоток свежего воздуха. Взгляд на звездное небо, вдох-выдох.
— От винта!
И пошли.
В ночь. Во мрак и темень. Под свет фонарей и рекламных вывесок, под шелест листвы и гудки редких машин. В неизвестность…
По центральным улицам, по темным закоулкам, по заброшенным подворотням, по ночному городу…
Тяга к полуночным прогулкам появилась недели три назад. Что-то толкало на улицу, манило, завлекало, звало. Как передать то влечение, тот позыв, что буквально заставлял бросать все и топать в ночь. Как объяснить то состояние, при котором ноги сами бегут прочь из дома?
Может, это — очередной фокус сознания, облученного Воротами? А может, я просто начинаю сходить с ума?..
Но ночь!.. Опустевшие улицы, освещенные разноцветной иллюминацией, огромный диск луны в обрамлении крупных, необычно ярких звезд, легкое дуновение теплого ветерка в лицо, шелест листвы над головой.
Обостренный нюх ловит слабые запахи, обостренный слух улавливает самые тихие звуки, обостренное зрение видит мельчайшие детали. Организм мобилизует все силы, все возможности.
Ночью город выглядит иначе, чем днем, загадочнее, опаснее. Тревога буквально разлита в воздухе, ею пропитан каждый куст, каждый дом, дерево. Возможно, буйствует воображение, но чем больше я иду, тем сильнее ощущаю нависшую опасность. По спине и ногам бегут мурашки, душа замирает в предчувствии чего-то странного и чуждого. Взгляд обостряется, глаза различают смутные тени за углом дома, за стволом дерева, за силуэтом машины.
По телу пробегает горячая волна, руки и ноги наливаются тяжестью, шея каменеет. Я замедляю шаг, медленно поворачиваю голову, глядя по сторонам в поисках источника опасности, но ничего не нахожу.
Сейчас, когда дневное светило исчезло с небосклона и властвует тьма, из глубин подсознания выбираются все забытые тысячелетиями страхи и тревоги, что накоплены многими поколениями предков, с молоком матери впитавшими: ночь — время, когда опасность подстерегает на каждом шагу.
Инстинкт толкает спрятаться в пещере, в квартире, в укрытии, переждать кромешный мрак, но то новое, что возникло во мне, наоборот, гонит под звезды. Словно шепчет: «Ты здесь не чужой, ты один из нас. Будь здесь…»
И я иду в ночь, с трепетом и тревогой смотрю по сторонам, всеми чувствами ощущаю мир и… наслаждаюсь.
Умом я понимаю, что так не должно быть. Что психика, даже получившая встряску в других мирах, не должна так реагировать на все, что меня окружает. Что дело в чем-то еще.
Возможно, Ворота ударили по мне с большей силой, чем по остальным, заразили мои мозги какой-то гадостью, что ищет выход наружу. Возможно, это только начало тех изменений, что мне предстоит пережить…
Но что делать? То сидящее во мне второе «я» все сильнее проявляет себя. Оно гонит меня на улицу, в ночь. Оно дарит мне непередаваемый букет ощущений и мыслей, что буквально раздирают голову.
Как избавиться от такого «подарка»? Не знаю. Вот и брожу как неприкаянный, ловя своеобразный кайф и гадая — долго ли будет меня корежить?
Три недели я каждую ночь выхожу на улицу. Часов с одиннадцати и до двух нарезаю круги по более или менее тихим переулкам и тропинкам. После этого сплю нормально, без сновидений. Но сегодня меня будто дергает всю дорогу. Непривычно кружится голова, ноет в груди и вообще как-то не по себе.
Пытаясь отвлечься от муторного состояния, я перебираю все дела, что сделал за неделю, и те, что надо сделать еще.
Юркина группа почти прошла курсы, осталось два занятия. На последнюю тренировку приглашу Жорку, пусть посмотрит, что теперь могут его орлы. Если будет предлагать новую группу… не возьму. Хватит. Пора думать о будущем. У парней подходит к концу отпуск, соберемся, посидим, прикинем, что и как. Возможно, из Рязани надо будет уехать. Впрочем, там посмотрим. Главное — получить диплом.
… Размышляя таким образом, я дошел до угла улицы и свернул направо, на узкую асфальтовую дорожку, что шла вдоль старых трехэтажных домов, давно заброшенных и готовых под снос. Дальше тупик — заросший бурьяном и травой овраг. Если пройти вперед, то слева будет незаметная тропиночка, по которой можно выйти на другую улицу. Так я обычно и делаю.
И сейчас, помедлив, повернул направо и неторопливо зашагал вдоль здания, раздумывая, как лучше и выгоднее продать квартиру, если и впрямь надо будет уезжать из города. И не сразу почувствовал, как вдруг зашумело в голове, а потом сдавило, словно надели обруч.
Я покрутил головой, прогоняя невесть откуда взявшуюся тяжесть, и раздраженно сплюнул. Что за черт! Никогда голова не болела.
Желая побыстрее избавиться от странной боли, потер лоб, потом затылок и виски. И едва отнял пальцы от волос, как с двух сторон словно ударило током.
Мать! Больно, ёшкин кот!
На виски давило со страшной силой, словно под кожу загоняли ледяные иголки с множеством шипов. От боли на глаза навернулись слезы, и очертания предметов потеряли четкость.
Не зная, как снять нахлынувшую боль, я сделал пару шагов вперед. Под ногами хрустнули осколки кирпичей и стекла. Кроссовок наступил на что-то твердое и острое.
Я протер глаза, с трудом различил темную стену здания и оперся рукой о нагретый за день кирпич кладки. Боль немного отпустила, но потом ударила с новой силой, да так, что заломило скулы.
«Что за хренотень?! — ворохнулось в мозгу. — Не было раньше такого никогда. Неужели голова отказала?..»
Преодолевая боль, разогнул корпус, все еще держась за стену, и глубоко вздохнул. Немного полегчало. Виски больше не тянуло и затылок отпустило. Я вновь потер голову, хотел тронуть виски и замер, пораженный страшной догадкой. «Ворота! Здесь, в моем мире, и снова работают! Неужели?!» Боясь поверить догадке, покрутил головой, поднял глаза к небу. Боль отступала, стекала по затылку и скулам вниз и исчезала. Словно выполнила свою задачу и уходила прочь. Но что за задача? Предупредить меня о возникновении Ворот?
Окончательно придя в себя, внимательно огляделся, тщетно отыскивая привычный прямоугольник с мерцающими звездочками по периметру. Но ничего похожего в радиусе двадцати метров не было.
Ошибка? Боль ушла, но виски жгло, будто стеганули крапивой. Нет, такой сигнал просто так не подают. Ворота где-то рядом. Спрятаны. Где?
Я вновь огляделся, сканируя местность, сходил к кустарнику, пошуровал там, потом заглянул к оврагу. Тишина. Нет никаких признаков, даже рамки дверной не видно.
Взгляд остановился на двух полуразрушенных домах. Старые трехэтажки из красного, потемневшего от времени кирпича. Входные проемы без дверей, косяк наполовину разломан, прямоугольники подъездов чернеют в лунном свете.
Насколько я знаю, дома давно должны были снести, но у кого-то руки не доходили. Или просто забыли. Трехэтажки стали прибежищем подростковых компаний и бомжей. Они устроили здесь нечто вроде ночлежки и борделя. Возможно, имеет смысл посмотреть там?
Еще раз глянув по сторонам, я подошел к пролому, бывшему когда-то дверью, постоял, собираясь с духом, и сделал шаг внутрь.
Под ногами хрустел битый кирпич, потом заскрипели доски. Тьма кромешная, почти ничего не видно, только впереди едва-едва различается смутный прямоугольник, то ли дверь, то ли побелка стены. Чем-то пахнет, запах резкий, неприятный.
Левая нога угодила в яму, я едва удержал равновесие и вытащил кроссовок, чувствуя, как по щиколотке скользнул острый конец доски.
Глаза немного привыкли к темноте, и я стал лучше различать предметы, благо еще сзади подсвечивал лунный свет. Вот и дверь. Пальцы нащупали рваные лохмотья отлетевшей краски на старых досках. Потом нашли ручку, тоже старую, металлическую.
Я встал перед дверью, чувствуя себя немного глупо — понесло в развалину! — потом толкнул ее. Никакого эффекта. Потянул на себя. Ржавые петли противно скрипнули, и дверь открылась.
Наверное, со стороны мои действия выглядели странно, если не сказать больше — исследовать заброшенный дом с целью отыскать следы устройства, созданного инопланетянами, — да еще ночью и только потому, что заболела голова. Но сейчас я меньше всего думал о том, как выгляжу со стороны. Главное — выяснить, действительно ли здесь возникли Ворота или это бредни моей далеко не самой здоровой психики.
За дверью оказалась лестница, ведущая вниз. Старые, наполовину выщербленные ступеньки, перил нет, стены мокрые, словно где-то протекает труба или на улице сильный мороз. Но сейчас май, а воду, свет и газ давно отключили. Откуда сырость?
Ступеньки привели меня к другой двери. Эта выглядела покрепче и поновее. Причем сделана была не из прессованной фанеры, а из настоящего дерева. Тяжелая, прочная, надежная. Кто-то забыл при переезде снять, и теперь она достанется любителям пошуровать на развалинах.
По мере продвижения вперед тяжесть из головы уходила, меньше давило на затылок. Внезапный приступ отступал.
Я дернул дверь на себя, сначала нерешительно (вдруг там кто есть, еще помешаю?), а потом сильнее. Заглянул внутрь. Небольшая комната, у противоположной стены столик, рядом два стула. Неподалеку от них вторая дверь, с небольшой дыркой в верхнем правом углу. На столике лампочка ватт на сорок. Слабого света едва хватало, чтобы осветить помещение.
Комната явно жилая. Иначе зачем горит свет. Но кто мог здесь жить? Неужели бомжи обосновались? Пошиковать захотели? Или… это не они?..
Я сделал еще два шага вперед, глянул по сторонам, отмечая старые, наполовину отошедшие обои, потемневший от времени потолок, обшарпанный до предела пол, потом подошел к столику.
Кроме настольной лампы с лопнувшим стеклом, на нем ничего не было. Пусто. И вообще здесь хоть и запустение, но какое-то странное. Мусора на полу нет, паутины по углам тоже. Пыль на столе отсутствует. Только воздух спертый, дышать тяжеловато, вентиляции нет.
Не знаю с чего, но на душе стало очень неспокойно, тревожно. Будто толкали изнутри — плохое место, плохое… Уходи.
Уходи… Делать мне здесь и впрямь нечего. Голова прошла совсем, словно и не было внезапного приступа. Может, показалось? Ворота в прошлом, скитания в прошлом, уже восемь месяцев прошло.
Я щелкнул пальцем по столу, вздохнул, мысленно сказал себе: «Креститься надо, чтобы не казалось» — и уже хотел топать обратно, когда от входа донесся легкий стук.
Дверь закрылась. Сама. От ветра, наверное…
Я подошел к ней, толкнул. Никакого эффекта. Толкнул сильнее. Еще сильнее. Дверь стояла как вкопанная. Словно с той стороны ее привалили бетонной плитой под тонну весом.
Отойдя на пару шагов, примерился и нанес мощный удар под ручку. Обычно это срабатывает. Или замку хана, или двери.
Но сейчас результат вышел нулевым.
«Неужели бомжи? Выследили, подкараулили и поймали. Но зачем? Выкуп за освобождение потребуют?..»
Разозлясь на себя и на потенциальных охотников, я отошел метра на три и сделал рывок. Удар. Плечо угодило рядом с ручкой, дверь ощутимо загудела, но устояла.
«Идиотизм!»
Стукнув кулаком по двери, смачно выругался, машинально дернул за ручку и сплюнул. Вот влип!
Постояв несколько секунд и уняв эмоции, начал обдумывать план освобождения, прикидывая, чем бы взломать дверь, и в этот момент нервы скрутил мощный импульс тревоги. Опасность!
Не рассуждая, повинуясь внутреннему приказу, сделал шаг в сторону и присел. И в этот момент в дверь со страшной силой влетел стул. От удара его разнесло на куски, острая щепка задела лоб, немного оцарапав кожу.
Ошарашенный, я повернул голову назад, пытаясь понять, кто напал, и увидел, как второй стул взмывает в воздух и летит в меня.
Прыжок в сторону, рука машинально заслоняет голову. Новый удар, пожалуй, еще более сильный, чем раньше. Стул превратился в мелкие обломки.
Кажется, у меня начали вставать дыбом волосы. Затылок свело от жуткого напряжения, а сердце заиграло с бешеным темпом. Холодная волна окатила с ног до головы. Я чувствовал, что теряю рассудок, потому что происходило нечто невероятное. Стулья взлетали сами! Безо всякого внешнего воздействия. По крайней мере — без видимого воздействия. Что происходит?..
Чувство тревоги не проходило, наоборот, оно росло с каждой секундой. Опасность не ушла, она только-только набирала силу!
Взлететь теперь мог только столик. И лампа. Больше ничего не было. То и дело поглядывая на них, я попробовал опять открыть дверь, но ее заклинило намертво.
«Вот это фокус! Такого в принципе не бывает…»
Мозг лихорадочно искал хоть немного правдоподобное объяснение, а подсознание милосердно отрубило функцию удивления, чтобы я не спятил немедленно.
Продолжая наблюдать за столиком, я пересек комнату и подошел к другой двери. Несильно толкнул. Скрипнули ржавые петли, фанерный прямоугольник отошел в сторону. Есть! Хоть какой-то выход.
Еще не зная, стоит ли лезть туда, я заглянул в щель. Там было гораздо темнее, чем здесь, воняло застоялой водой и еще какой-то гадостью. Идти или нет?..
Краем глаза уловил движение справа, резко отпрянул в сторону и присел. Настольная лампа, совершив короткий полет, вскользь угодила мне по бедру. Не очень больно, но неприятно. Атака неведомого противника продолжалась.
Не став больше раздумывать, я проскользнул в дверь, плотно закрыл ее за собой и застыл на месте, привыкая к плохому освещению. Заодно успокаивая дыхание и сердцебиение. Меня ощутимо колотило от нервного напряжения.
Глаза, привыкнув к скудному освещению, с трудом различили длинный довольно узкий коридор, конец которого исчезал в темноте. Высота коридора едва превышала два метра, под самым потолком шли трубы теплоцентрали. Такие же трубы шли с правой стороны. Тонкие и толстые, ржавые, покрытые водой, что капала на пол с легким нудным стуком.
Я только сейчас вдруг сообразил, что в давно заброшенном, отключенном от всякого снабжения здании нет и не может быть ни электричества, ни воды, ни отопления. Однако свет горел, и по трубам текла вода. Что это значит? Что я не в заброшенном доме? А где?
Черт побери, где я есть? Неужели это — Ворота? Неужели я попался?! Но Воротами в привычном смысле здесь и не пахнет. Тогда что?..
Стоять столбом глупо, я медленно пошел вперед, настороженно глядя по сторонам. Вроде летать нечему, пол грязный, в лужах и подтеках, но ничего крупнее мелких осколков кирпича не видно.
Через несколько шагов стало чуть светлее. В лицо дунул легкий ветерок, на миг разогнав запах сырости и тухлятины. Я прибавил шаг, рассчитывая выскочить из ловушки, и в этот момент прямо над головой раздался треск. Корпус сам ушел в сторону, рука автоматически взлетела вверх, прикрывая голову. Возле уха что-то просвистело и с силой ударило по полу.
Отпрыгнув метра на два, я глянул под ноги. Кусок трубы сантиметров двадцать длиной с острыми зазубренными краями лежал как раз на том месте, где были мои кроссовки. Из дыры в трубе в хорошем темпе вытекала вода. Кипяток. Пар быстро поднимался к потолку, нагнетая вязкий туман.
Я прибавил шаг, уходя от опасного места и бросая взгляды на трубы. И вовремя увидел, как от одной из них совершенно без всяких причин откалывается кусок и с огромной скоростью летит мне в голову.
Нырок, уход, рукой закрыть глаза, чтобы спасти их от горячего пара, и бегом прочь отсюда. Пока не получил…
Из-за бьющих из щелей воды и пара я не заметил старта еще одного куска трубы, и он угодил мне в спину. Боль стеганула вдоль позвоночника, заставив бежать быстрее.
Еще несколько раз от труб откалывались куски разных размеров. Они летели мне в голову, ноги, живот. Два раза я не успел среагировать и получил чувствительные удары по ноге и руке. Левое плечо даже онемело, по локтю потек ручеек крови.
Понимая, что увидеть все осколки невозможно, я пошел зигзагом, рваным темпом, чтобы сбить прицел невидимого стрелка. Уловка сработала, куски труб били по стенам и полу, но меня не задевали.
Через минуту коридор вывел меня к узкой арке из бетона. За аркой было довольно просторное помещение, заваленное мелким мусором, какой бывает на любой стройке. Битый кирпич, цемент, куски арматуры и труб, бумага… В левом углу стопкой сложены металлические уголки, за ними горка песка.
Помещение не очень длинное, на противоположном конце видна дверь. Вроде как железная. Или обитая жестью.
Уже зная, что опасность исходит буквально от всего, что есть в помещении, я крутил головой на триста шестьдесят градусов, продолжая идти рывками. Болели ушибленные места, кровь еще лилась по руке, оставляя на полу продолговатые следы.
Импровизированный склад освещала одна-единственная лампочка, висевшая на длинном проводе под потолком. Ее света едва хватало, чтобы разглядеть дальние углы стен. И на том спасибо.
Некоторые условия странной «игры» я уже уловил. Надо дойти до следующей двери. Или вернуться к прежней, что совершенно бессмысленно. Выхода там нет. Значит, только вперед.
Ловя воздух ртом и поминутно смахивая пот со лба, я топал дальше, с опаской поглядывая на мусор. Полетит — не полетит?
Полетел. Но не мусор. С противным скрежетом из кучи стартовал металлический уголок. Эдакая железяка со сторонами в сорок сантиметров. Вращаясь, как заправский бумеранг, он преодолел четыре метра, чтобы попасть мне в голову.
К счастью, ее на месте уже не было. Прыжок в сторону, нырок, уклон — еще два уголка прошли мимо. Потом взлетели сразу три, один высек кучу искр из стены, второй просвистел мимо, а третий пробороздил правую ногу и ушел дальше.
Я чуть не упал, успел опереться рукой о выступ в стене и едва не пропустил новый уголок.
До двери оставалось меньше метра, когда взлетели разом все уголки. Штук десять. Местный хозяин и стрелок по совместительству решил ударить наверняка, то есть по площади, исходя из того, что хоть треть попадет в цель.
Но цель ушла. Почти. Один уголок чиркнул по шее, второй ударил по плечу. К счастью, не очень сильно. Порез, синяк, порванная ткань, кровь на рукаве — мелочи по сравнению с возможной перспективой.
Не давая больше шанса невидимке, я одним прыжком оказался возле двери, рванул ее на себя и тут же выскочил из помещения. В уже закрытую за спиной дверь ударило что-то увесистое. Дерево вздрогнуло, но выдержало.
Не успев отдышаться от пережитого, угодил в новый ад. Комната, где-то три на пять. Половины пола нет, вместо него земля. Причем мокрая. Стены кирпичные, выщербленные. Под самым потолком с двух сторон ряды довольно больших ламп. Все до одной горят. Помещение буквально залито светом.
Взгляд привычно выцепил дверь на противоположном конце.
«Вперед. Надо проскочить быстрее. Вроде ничего особенного нет…»
Нечто особенное ждало, пока мои ноги увязнут в сырой земле, и я потеряю скорость. А потом одна за другой с оглушительным грохотом начали взрываться лампы. Острые горячие осколки стекла свистели над головой, с мягким шелестом утопая в земле. Жоппа! Именно так, с двумя «п».
Втянув голову в плечи и закрыв ее руками, я наугад, не глядя, бежал вперед, с трудом выдирая ноги из земли и ударяясь о стены. Глаза беречь!
Один, два, три осколка впились в плечи и руки, ранили не глубоко, больше жгли. Я уже не обращал внимания на боль, думая об одном — дойти до двери.
Напоследок рвануло особо сильно, словно лампы были начинены взрывчаткой. Горячая волна обдала спину, подтолкнув к двери. Я дернул дверь на себя, выскочил из комнаты, шагнул наугад и едва не упал.
Открыв глаза, увидел еще одну комнату. Скорее даже коридор. Узкий, довольно короткий. Совершенно пустой. Только пол скрыт под слоем воды. Глубина небольшая — сантиметров пятнадцать. Вода холодная.
Гадая, в чем тут подлянка, и понимая, что просто так меня не отпустят, пошел вперед, не забывая сканировать обстановку. В помещении было очень тихо. Только плеск воды и мое тяжелое дыхание нарушали тишину, да еще какой-то звук. Легкий, безобидный. Словно кто-то водил прутиком по воде.
После яркого освещения прежней комнаты здесь было темновато. Глаза не сразу привыкли к полумраку и различили прямоугольник на стене, когда я подошел к нему почти вплотную. А когда различили, душа мигом ушла в пятки, а во рту стало сухо.
Прямоугольник на стене — распределительный щиток. Заслонка открыта и хорошо виден свисающий до самой воды электрический провод с оголенными концами. Концы иногда касаются друг друга, и тогда между ними проскакивает искра.
Я буквально замер: если провода коснутся воды — мне пи… хана! И только об этом подумал, как провод пошел вниз.
Прыжок!
Наверное, именно в такие моменты человек способен прыгнуть выше головы в прямом и переносном смысле. То есть сделать нечто, выходящее за рамки его способностей в момент полной концентрации всех сил и возможностей.
Мышцы ног подбросили меня вверх и вперед, голова почти достала потолок, руки машинально махнули по воздуху и зацепились за небольшой выступ. Я повис в полуметре над водой.
Внизу щелкнуло — провода коснулись воды, из-за чего вышло короткое замыкание, потом рвануло. Щиток слетел со стены и упал мне под ноги. Сильно запахло жженой изоляцией и озоном.
Пальцы соскочили с выступа, я едва не грохнулся на щиток, в последний момент развел ноги в стороны.
Едва почувствовав опору, рванул вперед на такой скорости, что вышиб дверь. И с разбегу угодил в другое помещение. Через него шла огромная, не меньше метра в диаметре труба в жестяной оплетке. Из-под жести кое-где вылезала стекловата утеплителя. А кое-где выходил пар.
Проскочив под трубой, я вылез с другой стороны. Глаза привычно зафиксировали дверь.
В этот момент справа послышался треск. Жесть оплетки ощутимо выгнуло, потом она лопнула, и сквозь щель ударила струя горячей воды.
«Это мы уже проходили!» — рывок к двери, носок правой ноги цепляет невысокий порожек, и я лечу головой вперед, в последний момент выставляя руки и довольно мягко приземляясь на бетонный пол.
Перекат, ноги подбрасывают меня вверх, боковое зрение отмечает темный прямоугольник с левой стороны, но я не смотрю в ту сторону, основная цель в двух шагах впереди.
На бегу отмечаю, в какую сторону открывается дверь, и на всякий случай с разгону бью по ней, вкладывая всю силу. Дверь отлетает назад, пропуская меня дальше. А дальше…
Опа! Приехали.
Я снижаю скорость и растерянно смотрю по сторонам. Передо мной ступеньки лестницы. Той самой, по которой спускался вниз, к комнате-ловушке. Тот же полумрак, пахнет сыростью, ощутимо дует свежий ветерок. А за спиной?
Взгляд назад. Там плотно закрытая дверь. И тишина. Все? Вырвался?
Не веря глазам, поднялся наверх, толкнул дверь и вышел в подъезд трехэтажки. Вон пролом, луна светит, вон дорога и кусты.
Слегка прихрамывая, дошел до дороги, глянул по сторонам. Знакомая улица, черные прямоугольники заброшенных домов, деревья, кустарники. Уши уловили приглушенный рокот машин, летящих по дороге, и далекий рев локомотивного сифона.
С силой выдохнув воздух, я потер руками лицо, приходя в себя, почувствовал дикую усталость и сел прямо на асфальт.
Черт побери! Что же это такое было?
Смятая футболка полетела в мусорное ведро. Следом плавно спланировали джинсы. Одежда пришла в негодность, грязная, рваная, в крови. Восстановлению не подлежит.
«… Никакие это не Ворота! Черт знает что, а не Ворота! Аномальная область. Сказочный заповедник… Хренотень сплошная!.. Что меня туда понесло? Ведь чуял, что дело плохо. Сунулся в подвал, как мальчишка. Посмотреть захотелось! Посмотрел… Как еще уцелел?..»
Принятие душа сильно походило на пытку. Тепловатая вода жгла тело там, где кожа была сорвана напрочь, а сукровица успела залить желтоватым слоем раны. Боль быстро проходила, но возникала вновь, когда струя задевала царапины и ссадины.
«… Стулья сами по себе не летают. И трубы не рвутся. И прочее тоже не обладает способностью к самостоятельному передвижению… Ясно, что дело темное. Но что за фигня меня встретила? Иной вариант Ворот? Усложненный, созданный для… Для чего? Дабы я не лез? А я влез. И уцелел, хотя некто очень старался завалить непрошеного гостя…»
Не рискнув вытирать кожу полотенцем, я встал под вентилятор, и тот нагнал холодного воздуха, немного остужая раны и снимая боль. Немного подождав, обработал раны перекисью водорода. Кровь пузырилась и исчезала.
«… Три недели как чумной бродил по ночам, подгоняемый предчувствием. Теперь понятно — подсознание гоняло меня по городу, словно готовило. И такая резкая боль — чтобы не ошибся, точно воспринял сигнал. Вот они и снова здесь. Заработали. Что теперь? Я никуда не ушел, в своем мире. Жив и почти здоров. Ясно, что это не финал. Ворота, или как их там, не уйдут. Будут ждать меня. Пока… интересно, пока что? Не перейду в иной мир?»
Рука с ватой замерла. В памяти всплыл один момент. Когда я, ослепленный и подстегиваемый струями пара, летел к выходной двери, глаза успели заметить другой проем. Слева была вторая дверь. Интересно, что было, если бы я попал туда…
Закрыв пузырек с перекисью, достал из аптечки заморозку и стал щедро поливать все синяки, ушибы, царапины, кривя губы в беззвучной ругани.
«Возможно, там два пути. Один, допустим, обратно, а второй в другой мир? Версия. Но не факт…»
Убрав аптечку, осторожно лег на кровать и закрыл глаза. Замечательная вышла прогулка. Результативная. Вполне можно было коньки отбросить. Если бы не…
Если бы не доведенные до рефлекса навыки, не реакция и самое главное — не вышколенная Воротами и скитаниями интуиция. Честно говоря — это и спасло. Иногда я заранее предвидел, откуда и что полетит. Словно заглянул вперед на две-три секунды.
«Итак, что мы имеем? В моем мире возникли Ворота… Стоп! Воротами это назвать сложно. Скорее область, зона, периметр. Пусть периметр. Возник Периметр, в котором вопреки всем законам физики предметы обрели способность самостоятельно нарушать закон притяжения и летать с ускорением. Причем летать очень прицельно. Кроме того — самопроизвольно взрываются лампы, трубы отопления, электрощитки и прочие неодушевленные предметы. Либо они спятили, либо все это — сложнозапрограммированный процесс. Тогда возникает вопрос: кто запрограммировал? Хозяева Периметра? Они же хозяева Ворот? За неимением информации считаем эту версию основной…»
Я осторожно повернулся на бок, потрогал раненую ногу. Один из уголков угодил острием и распорол не только кожу, но и мышцы. К счастью, вошел неглубоко.
Хуже дело обстояло с ранами, полученными от разбитых ламп. Стекло, попавшее в тело, нельзя обнаружить рентгеном, а только зондированием. То есть обычным ощупыванием. Мне повезло, пять или шесть осколков вошли под кожу, не проникнув глубже. Я вытащил их пинцетом, но пара где-то засела. Так что впереди несколько неприятных дней ожидания, когда ранки загноятся. Тогда можно будет вытащить осколки.
«Придется еще раз сходить туда. Надо выяснить, что за аномалия возникла в моем мире и чем это грозит. Только сначала надо предупредить парней, а то опять искать будут. Ранки подживут — и вперед. Тоже ночью, чтобы никто не видел. А там посмотрим, что к чему…»
С этой мыслью я и заснул. Точнее — рухнул в черный бездонный колодец забытья в надежде, что утро будет мудренее ночи.
Утром я первым делом позвонил парням. К телефону подошел Марк.
— Привет, курортник.
— Салют, полковник. Как дела?
— Так себе. Куда вы пропали? Шлю на пейджер сообщения — молчок. Потеряли, что ли?
— Да нет. — Голос Марка звучит излишне бодро. — У нас тут дельце одно наклевывается. Вот по нему и работаем.
Я хмыкнул, задумчиво почесал нос. Парни еще неделю назад с семьями умотали в Крым, на родину Сереги. Отдохнуть на море, подлечить нервы и подумать, как жить дальше.
Ситуация этому способствовала. Курортный сезон толком не начался, народу мало, но море уже теплое и погода классная. Парни планировали пробыть там месяц.
— Интересное хоть дело?
— Пока не знаю, рано говорить.
— Ясно. — Я немного помедлил, понимая, что могу со своей информацией влезть не к месту. Но тут уж выбирать не приходится. — Марк, возникла проблема.
— Что такое?
— Ворота заработали снова.
— Что? Как Ворота? — не сразу понял Марк.
— Так. Это не совсем те Ворота, которые были раньше. Но штука инопланетная точно. Возникла почти в центре города. Думаю, кроме меня, ее никто не нашел. И не найдет.
— Почему?
— Так. Догадки…
Марк замолчал, оценивая новость. Да, к этому надо привыкнуть. Одно дело слышать о них, другое — знать, что они существуют в настоящее время. Это не каждый воспримет.
— Ты только видел их или пробовал… пройти? — наконец подал голос Марк.
— Я их прошел. Это не совсем те Ворота, что были раньше. По крайней мере меня не выбросило в другой мир.
— Да?..
Он не знал, что сказать и как вообще реагировать на подобное сообщение.
— Когда вы собираетесь обратно в Рязань?
— Пока не знаю. Есть перспективы нового дела. Насколько они реальны — покажет время. Ты вот что… ты туда не лезь. Еще влипнешь, как тогда.
— Марк. Дело не в том, чтобы я не лез. А в том, чтобы оттуда никто не вылез. Этот визит явно не будет дружеским. Если Ворота открыли те, о ком я думаю, хорошего ждать не стоит.
— Черт! Только этого не хватало. Пришельцы, мать их! И все равно. Не стоит рисковать. Ребятам я скажу, подумаем, что делать… Мы тебе завтра-послезавтра перезвоним.
— Хорошо. Передавай им привет. Жду звонка.
— Давай…
Положив трубку, я поднял глаза и взглянул на свое отражение в зеркале. Мрачная физиономия, украшенная двумя царапинами, хмурый взгляд и крепко сжатые губы. Хорош тип!..
Не лезь… Совет хорош. Но Марк не прав. Он не может оценить всей степени опасности, что исходит из пылающего холодным огнем зева Ворот. Ни он, ни парни не представляют, что может произойти, появись здесь пришельцы из другого мира.
«Впрочем, не представляю целиком этого и я. А сходить туда еще придется. Надо понять, что за аномалия возникла на месте подвала заброшенного дома. И как это повлияет на нас в дальнейшем. Конечно, лезть в нутро хитроумной ловушки желания никакого. Но и пустить дело на самотек нельзя. Черт знает, как она поведет себя дальше… так что сходим. Благо опыт есть…»
Кстати по поводу опыта…
— … Самочувствие? Нормальное. Здоров, как никогда. Даже нервы в порядке. Веришь — нет, но о прошлом вспоминаю все меньше.
Андрей усмехнулся, глянул на меня и повторил:
— Вспоминаю все меньше. Да и все мы.
«Все мы» сидели рядом на диване и в кресле и слушали Андрея.
Компания скитальцев была в полном сборе. Оксана с дочкой на руках, Денис, Лена, Андрей. Я знал, что они собираются в этот день, и заехал в гости. Легенда — уточнить время защиты, узнать, как дела. На самом деле — выяснить, не чувствуют ли мои сотоварищи по прогулкам нечто особенное. Вроде сильной головной боли и странных видений. Или снов.
Их способность воспринимать Ворота гораздо слабее моей, но что-то они ощущали! Неужели сейчас никаких изменений?
— Да ничего особенного, — заявила Оксана. — Все нормально. Вон Денис по ночам храпит, но и до этого храпел.
— Не храплю я, — возмутился тот. — Чего выдумываешь?
— Храпишь, храпишь, — повторила Оксана.
— Ну… если только немного.
— А у тебя что, проблемы? — спросила Лена.
— Да нет. Так спросил, к слову. Не мучает ли былое?
— Все нормально.
«Нормально — значит отлично. Периметр игнорировал их, сосредоточив все усилия на мне. Видать, и впрямь мне достался весь заряд того странного излучения. Как орал тот крендель в Кервине — я инициирован „контуром“. Выходит, и верно — инициирован. Раз только я один среагировал на возникновение Периметра. Вот и будем исходить из того, что на орехи достанется мне одному…»
… Свернув разговор, я быстро распрощался с компанией и потопал к выходу. У двери меня догнала Оксанка.
— Новость знаешь? — спросила она.
— Какую?
— Ленка замуж выходит.
— Да? Не знал, конечно. Это же замечательно.
— Ага, — пристально глядя на меня, сказала Оксана. — Прекрасно. По ней видно.
Ну-ну… По ней, то бишь по Ленке, видно, что она не в себе. Лицо бледное, губа постоянно закушена. Взгляд… ну не должна так смотреть невеста! С тоской и обреченностью во взоре.
— Андрея, что ли, никак не забудет?
Оксана фыркнула, одарила меня насмешливым взглядом.
— Он-то как раз ни при чем. Кстати, у них с Алкой свадьба назначена на первое июля.
— Отлично. Одни свадьбы, гулянки… Весело живете. Смотрю, ребятишки вашим примером заражены. Так и детей быстро заведут.
Оксана одарила меня еще одним, далеко не восторженным взглядом, почему-то вздохнула, но промолчала.
— Ладно, мамаша. Мне пора. Желаю успешной защиты.
— И тебе тоже.
… Привычка — великое дело. И вообще штука незаменимая. Человек по природе своей способен привыкнуть ко многим вещам, даже невозможным с его точки зрения. Так уж его природа слепила.
Это я к тому, что сам факт возникновения в моем мире Дикой аномалии под условным названием «Периметр» уже на второй день его обнаружения не вызывал особых чувств. В смысле — я не падал в обморок, не бегал по улицам с криком «пришельцы, пришельцы!». Не штурмовал офисы редакций газет и телевидения. Вообще не делал ничего, что должен делать человек, нашедший такое чудо.
Психика, пережившая провал в иные пространства, выдержавшая три года скитаний, войны и амнезию, отреагировала на Периметр довольно спокойно.
Ну, трясло меня всю ночь после того, как я дошел до дома, оборванный и побитый, словно забулдыга. Ну, отходил следующие сутки, врачуя раны и нервы. При этом осваиваясь с мыслью, что опять все снова-здорово! Мелочи.
Не зря я предчувствовал возникновение аномалии. Пусть и не в таком виде, но все же. Главное — выжил. Вернулся относительно целым. Хотя хозяин Периметра, думаю, планировал совершенно иной результат.
«Периметр должен был меня убить. Безоговорочно. Но сделать так, чтобы смерть выглядела естественной. Удар кирпича, или трубы, электрический заряд, осколок стекла, кипяток. Любой вариант. Главное, чтобы нашли мертвое тело и констатировали обычную смерть. Поэтому там и не было лазеров, электромагнитных автоматов и прочих военных достижений научной мысли владельцев „контура“. Какие еще причины были у них, не знаю, одно ясно — гибель должна выглядеть как несчастный случай…»
Вообще-то это была только догадка относительно истинного предназначения Периметра. Но она подходила под рабочую версию как нельзя кстати. Исходя из этого, я и готовился к новым походам в аномальную область. И готовился неплохо…
Время выхода, естественно, ночное. Дабы не привлекать внимания. Стиль одежды прежний. Но теперь это только чтобы дойти до заброшенного дома. Состояние… Ну, какое состояние у человека, сующего голову под топор? Вот и у меня нечто сродни.
Колотить начинает на подходе. Организм, «инициированный» Воротами, чует угрозу заранее и в преддверии событий начинает подготовку. Сердце ускоряет ход, адреналин в многократно увеличенном количестве гуляет по артериям, пальцы подрагивают, во рту сухо, спина покрыта холодным потом. В голове легкий шум.
Легким прогулочным шагом до заброшенного дома. Потом осторожно и аккуратно — осмотр подходов и соседних зданий на предмет непрошеных гостей. Хотя это зря. Периметр выдает некое излучение, прогонявшее все живое в радиусе трехсот метров. То-то с недавних пор здесь ни бродяг, ни собак, ни кошек. И птиц не видно.
Я потом сопоставил обстановку с тем, что некогда видел на болоте у Храма, и сообразил — там было что-то подобное. Тоже мертвое место.
После осмотра — заход в дом. В самый дальний закуток, отгороженный от входа полуразрушенной стеной. Здесь, под кучей всякого мусора, небольшой склад.
В первом ящике одежда и обувь. Костюм — брюки и куртка защитного цвета. Материал прочный, прошитый нейлоновыми нитями. Рип-стоп называется. Куртка сделана в виде разгрузочного жилета с десятком карманов разного размера.
Обувь — военные берцы, сшитые на заказ по нашим чертежам. Толстая подошва и мягкая кожа — вроде как легкие кроссовки с высоким бортом.
Карманы куртки заполнены разными мелочами, необходимыми для подобных экспедиций. Походная аптечка с полным набором средств. Обезболивающие и кровоостанавливающие средства, обеззараживающие таблетки, шприц, стимуляторы. Индивидуальный перевязочный пакет, жгут. Складная трезубая «кошка», веревка, фонарик, спички, зажигалка, несколько таблеток сухого спирта. Компас, две булавки.
Во втором ящике оружие. Нож в чехле, пистолет «ТТ» с четырьмя обоймами и отдельно глушитель. После некоторого размышления я решил больше с пустыми руками не ходить. Вдруг вынесет неудачно, нечем будет защититься. Арсенал, конечно, не ахти, но для первого раза хватит.
Теперь последнее. На голени, колени, локти и предплечья — легкие пластмассовые щитки. На руки — тонкие перчатки с дополнительными вставками на тыльной стороне ладони. Далеко не лишняя мера предосторожности.
Пожалуй, все. Последняя проверка снаряжения, глубокий вдох, выдох. Пошли…
Шесть ступенек лестницы, тяжелая дверь, легкий скрип петель — и я на пороге первой комнаты Периметра. Только теперь она выглядит несколько иначе. Голые бетонные стены с остатками обоев, свисающих по углам, небольшая тумбочка у противоположной стены, на ней настольная лампа. Свет неяркий, но его хватает, чтобы различить все в подробностях.
Я сделал пару шагов вперед и влево, сохраняя достаточную дистанцию, чтобы среагировать на старт и тумбочки, и лампы. Но те стояли на месте, не делая попыток взлететь в воздух.
В комнате стоит практически абсолютная тишина. Не слышен даже звук моих шагов. Я щелкнул пальцами, но щелчок был едва-едва слышен. Тишина. Затишье перед бурей.
Казалось бы, дальше некуда, но напряжение возросло. По спине бегали мурашки, целые волны холода окатывали с ног до головы. Сейчас ударит… сейчас…
Дойдя до середины комнаты, внезапно изменил направление движения и подошел обратно к двери. Толкнул ее. Как и следовало ожидать — никакого результата. Ловушка захлопнулась. Теперь только вперед.
Вторая дверь была рядом с тумбочкой, и я с опаской подошел к ней, готовый в любой миг отпрыгнуть в сторону. По идее, на короткой дистанции тумбочка не успеет взять разгон, и удар толком не выйдет. Но кто знает, действуют ли здесь обычные законы механики?
Продолжая внимательно наблюдать, потянул дверь на себя. Опять никакого звука, ни скрежета, ни скрипа. Новая комната, почти копия первой. Только на полу старый, облезлый ковер с выцветшим рисунком. А в углу камин. Самый настоящий, с невысокой железной решеткой и закопченным каменным сводом. Горит огонь, пожирая дрова и выбрасывая рваные лоскуты пламени. И вновь — тишина. Летят искры, трещит сгораемое дерево, но ни единого звука, ни шороха.
Свет идет только от камина, неровный и неяркий. В комнате полумрак. Дальняя дверь видна слабо. Только блестит металлическая ручка, причем полуоторванная.
Дрова внезапно взрываются, совершенно беззвучно, целые россыпи искр и углей летят на ковер, и тот моментально вспыхивает, как соломенный. Пламя в три секунды добирается до моих ног.
Резкий прыжок в сторону, к двери, левая нога сбивает край ковра прочь, чтобы огонь не догнал. Рывок за ручку. Она остается в ладони, а дверь все еще закрыта. И в этот момент привыкшие глаза различают в противоположном от камина углу канистру. В какой держат бензин. Или керосин… Огонь вот-вот лизнет ее бок…
Кулак буквально проламывает фанеру двери, судорожно цепляет за край листа, рука тянет на себя. Пошла, гадина!
Взрыв звучит неправдоподобно громко. Вместе с ним падает тяжелая завеса тишины, и на меня обрушивается целый каскад звуков.
Я едва успел прикрыть за собой дверь, когда с той стороны на нее плещет горящий бензин. Фанера охвачена огнем, в любой момент он перейдет и сюда.
Впереди довольно длинный коридор, тоже скупо освещенный. Под потолком единственная лампа. И в свете этой лампы видно, что пола как такового нет. А в черном провале хорошо виден забитый железным хламом подвал. Бесформенные, ржавые железяки с острыми, неровными краями торчат во все стороны, напрочь отбивая желание попробовать пройти по ним.
И никаких порожков, никаких ходов. Под ногами две железные жердины диаметром сантиметров десять. Один конец здесь, другой там, у следующей двери. Жердины лежат свободно, не закреплены. Никаких гарантий, что не упадут, не отлетят.
Я оглядываюсь назад — фанера двери уже почернела, вот-вот появится пламя. Тяжелый запах из той комнаты доходит сюда. Там полыхает вовсю. Любая заминка — и мне уготована роль шашлыка.
Обреченно вздохнув, делаю первый шаг по жердинам. Второй. Третий…
Острия железяк всего в полуметре, один неверный шаг — конец. Не надо туда смотреть. Хотя нет, наоборот, надо. И туда, и по сторонам, и наверх. Мало ли как поведут себя эти железки, вдруг взлетят?
Еще шаг, еще…
Где-то на половине пути жердины с противным скрежетом начали разъезжаться. Попытка их остановить ни к чему не приводит. Ширина коридора — чуть меньше двух метров. Хватит растяжки?
Негромкий удар жердин о стены, ноги растянуты в шпагат, едва не соскальзывают с них. Одно неловкое движение — и все. Глаза лихорадочно шарят по сторонам в поисках выступов, поручней.
Пусто. Нет, под потолком, в полутора метрах впереди, в стену вделан штырь. Конец слегка изогнут. Дотянуться туда нереально. А больше ничего.
«Запас карман не тянет», — мысленно похвалил я себя, осторожно доставая веревку с «кошкой». Расправил крюки якоря, раскрутил над головой. Первый бросок — мимо. Второй. Третий…
Только с шестого крюк надежно зацепил штырь. Я подергал веревку, проверяя качество сцепления, глянул вниз, прикидывая, есть ли шансы выжить, если сорвусь, и потянул веревку на себя.
Наверное, в этот момент я не дышал. Совсем. Аккуратно, со всеми мерами предосторожности тянул веревку, опираясь левой ногой о жердину. Вторая висела в воздухе, почти доставая железки. Еще немного…
Встал на жердине, продолжая натягивать веревку. Сделал два шага и оказался под штырем. Попробовал немного отогнать жердину от стены. Вышло.
Теперь стоять проще. Одна рука опирается о стену, вторая держит внатяг веревку, ноги медленно идут по жердине. Еще метров пять…
Сзади раздался взрыв, в спину ударила горячая волна. На миг замерев на месте, скосил взгляд назад. Жидкое пламя узкой дорожкой лило в пролом, поглощая железки. Скоро оно заполнит весь подвал. По идее, в канистре было литров пять бензина. Откуда же столько? Опять фокус Периметра.
… Штырь вылетел, когда до второй двери было меньше метра. Просто выскочил из стены, отвесно упав вниз. Я удержал равновесие, едва не выпустив веревку, и сделал еще шаг вперед. В этот момент жердина самопроизвольно покатилась прочь.
Прыжок. Почти без толчка, на грани отчаяния. Руки вперед, корпус горизонтально. Благо до спасительного выступа всего ничего. А сзади уже дышит жаркое пламя.
Левая нога коснулась конца железки внизу, но вторая уже легла на выступ перед дверью. Рывок, подъем — и я встал. Подвал уже весь заполнен огнем, промедли хоть миг — гореть мне синим пламенем.
… Дальше опять был коридор. Плохо освещенный, с низким потолком. Над головой трубы и какие-то коробки. Стены кирпичные с нишами и неровными выступами. Противоположного конца вообще не видно.
«Трубы уже видел. Периметр повторяется. Но будет весело…»
Веселье началось почти сразу. Трубы рванули в нескольких местах, струи горячей воды били со страшной силой, пар затруднял дыхание и видимость. В довершение всего из стен начали вылетать кирпичи. То один, то два, справа и слева. Норовили попасть в голову или живот.
Понимая, что заметить все старты невозможно, да еще при этом следить за трубами, я принял положение боксера в глухой защите и двинул вперед рывками, то и дело меняя направление, сбивая прицел хозяевам местного аттракциона.
Удар по предплечью, удар по бедру, еще один — по спине вскользь. Струя кипятка едва не обварила левое плечо. Что-то рвануло над головой, и вниз полетели осколки. К счастью, я проскочил опасный участок.
«Ох, ё! Ох, ё!.. Ну, суки, доберусь до вас!»
В узкую, с низким сводом чрку я буквально въехал головой. Чиркнул макушкой о кирпич и проскочил во вторую часть коридора. Трубы исчезли, стены из бетона, под потолком на длинном перекрученном проводе лампочка. Впереди поворот налево, двери не видно. На длинном ящике лежит большой газовый баллон.
Я понял, что произойдет, еще до того, как толком разглядел баллон. И рванул вперед с такой скоростью, что, наверное, побил мировой рекорд для закрытых подвальных помещений с хреновым освещением и состоянием пола.
За поворотом был… я. Опа! Точно я, одежда, вид, рожа… Все мое.
Секундное замешательство. Тьфу, ёп! Зеркало. Во весь рост. От потолка до пола, от стены до стены.
Баллон, конечно, рванул. Но через секунду после того, как я врезал ногой по зеркалу и, переждав стеклопад, прыгнул вперед. И угодил выставленными руками в дверь.
Рвануло знатно. Аж стены задрожали. Я едва успел захлопнуть за собой дверь. Чуть промедлил бы — и размазало по стенам. Спасла скорость.
… Эта комната по сравнению с остальными помещениями выглядела почти цивильно. Просторно, относительно чисто, светло. Стены, правда, голые, под ногами старый линолеум. Две вполне порядочные лампы.
Все это я разглядел потом. А в первый момент, когда влетел в комнату, машинально сделал три шага в сторону.
Это и спасло. Шкаф, большой, трехстворчатый, с зеркальными дверьми и антресолями, стоявший прямо у двери, вдруг рухнул вперед. То есть на того, кто только вошел.
Боковая стенка задела закрытое шитком предплечье, а осколок разбитого стекла угодил по ботинку. Я отпрыгнул, вертя головой и прикидывая, что последует дальше. Но было тихо.
Тут-то я и рассмотрел помещение. А заодно и две двери в дальней стене. Две. Левая и правая. Одинаковые, точно скопированные. Белая краска, белые ручки, серая окантовка косяка. Куда идти?
В тот раз тоже было две. Я выбрал правую. И попал домой. А если выбрать левую? Куда попаду?
Времени на размышление мало, это я понял по тому, как зашуршало за спиной. Осколки шкафа, битое стекло, полки… Сейчас полетит в меня. Надо решать.
«Пан или…»
Нога шагнула влево. За спиной стало тихо…
Каменные ступеньки узкой лестницы, выщербленные, потемневшие, неровные. Каменные же стены, низкий потолок, вверху прямоугольный проем, в котором, кроме куска синего неба, видна покрытая листьями ветка дерева. Пахнет соломой и чем-то тухлым. На лестницу из подвала трехэтажки не похоже. Вышел во двор? Но там нет каменных ступенек…
Периметр остался позади, сомнений в этом нет. Но вот солнечный свет поставил в тупик. Я уходил, когда часы показывали половину двенадцатого ночи. Внутри Периметра был от силы полчаса. Плюс время на дорогу, на сборы… Ну еще час. Итого на дворе час ночи. То есть полная темень. А здесь по крайней мере семь утра.
А куда делись шесть часов?
Дойдя до предпоследней ступеньки, оглядел себя, проверил снаряжение и одежду, нашел небольшую дырку под коленом и глубокую царапину на левом ботинке. Больше ничего. Оружие на месте. Кстати о нем…
Я достал пистолет, навернул глушитель, дослал патрой в патронник и сунул «ТТ» за ремень на спине. Сверху прикрыл курткой. Нож, как и прежде, висел слева. Можно выходить. Только куда?
Прильнув к ступеньке, осторожно выглянул за край стены и провел глазами слева направо. Большой двор, огороженный мощным забором. Каменная основа и железные прутья метра два высотой. Десятка три деревьев: яблони, груши и вишни, густой кустарник под забором, справа виден край большого двухэтажного дома. Дальше одноэтажное строение и вроде как сарай.
По двору свободно бродят куры, в стороне от них вышагивает к забору пара гусей, у крыльца дома лежит кошка. Людей не видно.
Что это могло бы значить? Только одно. Периметр сработал, как и его старший брат — Ворота, и перенес меня в иной мир. Потому как ни в Рязани, ни в окрестностях домов такой постройки нет. Помимо этого — не видно столбов электропередачи, а дорога за забором очень похоже накатана колесами не машин, а телег и карет. Выходит — я в другом мире. Опять. Снова!
Мозг отметил этот момент как-то отстраненно, спокойно. И душа не затрепетала, и нервы не дрогнули.
Я перегорел. Совсем. Три перехода Ворот, годы войны и борьбы за выживание, командование подразделениями и частями, хождение по острию лезвия, а потом восемь месяцев отходняка с ежедневными переживаниями и воспоминаниями полностью вытравили любые эмоции относительно всего необычного и невероятного. Все. Лимит удивлений иссяк. Теперь для меня Ворота, Периметры, чужие миры и прочее нечто — только данность. Факт. Как цвет неба, вкус воды, теорема Пифагора…
Нет больше в душе Артура Томилина того трепета и изумления, что царил в первый раз, нет отчаяния и надежды, жгущих нутро, нет радости и волнения от возвращения.
Периметр? Угу. Новый мир? Ладно. Я этого не просил. Раз дали — посмотрим, что за хрень. Пусть, ради любопытства надо рискнуть жизнью. Не впервой.
Отметив сей факт и еще не зная, стоит ли торжествовать по этому поводу, я продолжал наблюдать за двором, не спеша покидать укрытие. Успею. Теперь вообще не стоит спешить. Дверь домой — за спиной. В любой момент можно уйти. Так не будем бежать впереди паровоза…
Первого человека я увидел через пару минут наблюдения. Из-за угла дома вышла женщина средних лет и не спеша пошла к сараю. Длинная, почти до земли юбка, кофта с коротким рукавом, на голове — серый чепчик. На ногах вроде как сандалии. Наряд, прямо скажем, не блещет новизной и покроем. Рабочая одежда, повседневная, старая, удобная.
В руках женщина несла плетеную корзину, судя по положению тела — довольно увесистую. За ней бежал маленький котенок, изредка делая прыжки и нагоняя длинную тень женщины.
Неподалеку от моего убежища рос густой кустарник в рост человека. Выждав еще немного, я осторожно вылез из каменной арки и буквально на четвереньках дополз до кустарника. Присев на корточки, глянул по сторонам.
Место, куда я угодил, очень сильно напоминало дворянскую усадьбу, какие я видел в Аберене, только… посовременнее, что ли. Нет массивных внешних стен, не видно охраны, камнеметов и другой техники.
А каменная арка, где прятался Периметр, была входом в склеп. Старый, давно заброшенный и разрушенный. То ли временем, то ли людьми. Кроме самой арки, есть половина стены, остальное разбито. На земле осколки камней и белое крошево, заросшее травой.
Еще две женщины вышли из одноэтажного здания, одна пошла к сараю, вторая в мою сторону. Их одежда точь-в-точь повторяла наряд первой. Только цвет кофты иной.
Та, что шла ко мне, свернула направо и исчезла за кустарником. Я расслышал ее голос — бубнила под нос. Непонятно что и непонятно на каком языке.
«Что делать? Идти на контакт? Напугаю. И потом, как здесь встречают незваных гостей? Не ножом ли в бок?..»
Поглаживая рукоятку пистолета, я гадал, как быть, когда от дороги послышался мерный стук копыт лошади. Через несколько секунд к воротам усадьбы подъехал всадник на черном жеребце, не снижая скорости, проскочил во двор и осадил коня. Тут же к нему с двух сторон подбежали несколько человек, один поймал повод, второй придержал стремя, третий почтительно склонил голову.
«Откуда они выскочили? — опешил я, жадно глядя на них. — Не было только что никого. Наверное, сидели где-то. Может, в здании, может, за ним. Вот бы я влип, если бы вылез!..»
— Скин, Трибон! — властно крикнул всадник. — Живо всех сюда! Оружие возьмите!
— Мой господин, Ланта брать?
— Я же сказал — всех! Быстро.
Двое из встречающих умчались, третий стоял рядом с всадником, ожидая приказа.
— Как здесь? Тихо?
— Да, господин.
— Кто-нибудь приезжал?
— Нет, господин. Никого. Никто не знает, что мы… здесь.
Всадник прошелся взад-вперед, разминая ноги и что-то обдумывая. Слуга (судя по всему) терпеливо ждал.
А я слушал и смотрел, раскрыв рот. Картина была еще та…
Если представить себе мужчину, одетого как д'Артаньян, с длинной шпагой на левом боку, с пистолетом, заткнутым за пояс, в широкополой шляпе и ботфортах, то, видимо, легко понять, кого я видел. И вот этот а-ля мушкетер говорил с сильным французским прононсом на немецком языке. На том немецком, что, видимо, был в ходу лет триста-четыреста назад.
Часть слов я не понимал, но в целом разбирал их речь, хотя прононс сильно мешал. Еще мешал акцент, странный, очень жесткий, словно всадник со слугой говорили на родном языке после долгого перерыва.
— Что эти бабы? — отрывисто спросил всадник. — Молчат?
— Да, господин. Шастают по двору и по дому, наводят порядок… ну там кровь затирают, тряпки стирают, еду готовят, но молча. Приказы исполняют…
Всадник кивнул, нервно глянул по сторонам, недовольно рявкнул:
— Где там эти остолопы! Сколько ждать?!
— Сейчас, господин, прибегут. Они выполняли ваш приказ и не вылезали из укрытия.
Всадник сердито дернул шеей, но промолчал. Сделав еще пару шагов, вновь спросил:
— Думаешь, будут молчать, когда мы уедем?
Слуга пожал плечами, спохватился и с поклоном ответил:
— Не знаю, господин. Бабы они и есть бабы. Если их прижмут, скажут все. Тем более мы их хозяев… того… под нож.
Всадник кивнул, нервно дернул головой и подошел к коню. Похлопал того по шее, поправил седло и нетерпеливо посмотрел на здание.
— Поторопи их, Шельга.
— Вот они, господин, — с явным облегчением ответил тот, кивая на толпу вооруженных слуг.
Я внимательно смотрел на них, разглядывая как снаряжение, так и оружие.
Ну да, судя по всему, век семнадцатый. Середина или ближе к концу. Восемь вооруженных человек в грязно-белых рубашках или сорочках, в кожаных безрукавках и холщовых штанах. На ногах сапоги разного фасона. Двое или трое нацепили кирасы, еще двое в кольчугах поверх одежды. Кольчуги из тонких колец, такая спасает от рубящих ударов саблей и шпагой, а также от пуль мушкетов, пищалей и пистолей.
Кстати об оружии. Раньше в музее я видел подобные образцы, но сейчас впервые наблюдал их в качестве основного вооружения. Тяжелые, неуклюжие, ненормально большого калибра. Стрелять из таких не очень удобно, но можно. Круглые, с вмятинами и неровностями, свинцовые пули имели внушительный диаметр и далеко не всегда пробивали доспехи. Но человеческое тело калечили неплохо.
Кроме мушкетов, команда всадника была вооружена длинными шпагами, саблями с небольшим углом изгиба и кинжалами. Самый здоровый в команде нес на плече алебарду.
Бравое воинство одной толпой встало в трех шагах от всадника и замерло, ожидая приказа. Всадник с плохо скрываемым раздражением оглядел их и отрывисто бросил:
— Впредь мои приказы исполнять бегом! Опозданий и задержек не прощу. Кто опоздает или будет ковырять в носу — прихлопну. Ясно?
— Да, господин, — вразнобой ответила толпа, с явным испугом глядя на хозяина.
Видимо, отлично знала его и не хотела испытывать терпение злого господина.
— Шельга, — так же отрывисто сказал всадник. — Овраг на повороте дороги знаешь? Там, где заканчивается роща?
— Да, господин.
— Ведешь свою ораву туда. Сидите в овраге, пока я не приеду. И тихо там, чтобы ни слова, ни стука. Огня не разводить, железом не шуметь. Кто нарушит приказ — лично проткну насквозь.
— Ясно, господин.
— Я приеду чуть позже. Предстоит работенка. — Всадник осклабился. — Довольно выгодная, доходная. Всем перепадет, если сделаете как надо.
Воинство негромким рокотом возвестило о готовности «пойтить и сделать». Всадник небрежным жестом остановил осторожные восторги.
— Все! — Всадник одним слитым движением вскочил на коня, подобрал повод. — Трибон со мной. Скин — на тебе все, кто уцелел в усадьбе. Потом догонишь. Шельга — ведешь остальных к оврагу. Живо у меня.
Трибон быстро вскочил в седло второй лошади, приведенной молодым парнем, и последовал за своим господином. Остальные ватажники разделились на две части. Большая пошла за Шельгой к воротам. А Скин с двумя молодцами поспешил к усадьбе, на ходу вынимая кинжалы.
«Пошли дорезать баб, — подумал я, наблюдая за Скином и его сообщниками. — Следы заметают. Значит, эта усадьба не их, набегом взяли. Весело они здесь живут…»
Не успел за забором стихнуть топот сапог, как от усадьбы донесся дикий женский крик. Полный боли и отчаяния. Скин проводил зачистку.
Толком не зная, что делать, я продолжал сидеть в укрытии, слушая вопли убиваемых женщин, ругань и смех бандитов (кто бы в этом сомневался!) и треск ломаемой мебели. Через несколько минут запахло гарью. Из большого прямоугольного окна повалил густой дым. Бандиты воспользовались самым надежным способом уничтожения следов.
Еще через пару минут Скин с подельниками выбежали из усадьбы и поспешили покинуть двор. Дело сделано…
Соблюдая все меры предосторожности и постоянно вертя головой, я вылез из кустов, держа ствол в руке, и пошел к усадьбе. Огонь, видимо, получив хорошую подпитку, быстро распространялся по зданию. Наверное, внутри много деревянных вещей. Вон как полыхает.
Длинная широкая лестница из каменных ступенек, барельефы по бокам, просторная веранда — вход в усадьбу сделан с размахом и шиком. Огромные трехстворчатые двери, некогда украшенные мозаикой, а теперь с выбитым витражом, колоннада перед главным входом. Сейчас все загажено, на полу обломки мебели, кровь, тряпки и битое цветное стекло. Здорово погуляли налетчики.
Я обошел лестницу по кругу, держа в поле зрения ворота и дальний сарай, глянул наверх. Пламя постепенно поднималось вверх, захватывая крышу. Сгорит все, кроме стен. Чье-то родовое гнездо разорено. Или это загородная дача?..
Полусорванная дверь главного входа внезапно стукнула о стену, звякнули осколки стекла. Я моментально развернулся, уходя влево и приседая. «ТТ» смотрел в сторону источника шума, палец уже выбрал свободный ход спускового крючка.
Из дверей, напрягая последние силы и кривя от боли губы, выползал старик. В грязной, изрезанной ливрее, залитой кровью, в испачканных штанах, с седыми всклокоченными волосами, тоже окровавленными. Он цеплялся скрюченными пальцами за плитки пола и полз вперед, оставляя за собой широкую дорожку красного цвета.
Промедлив миг, я сунул ствол за пояс и взбежал по ступенькам. Схватил старика за руку и отволок метров на пять в сторону от входа. Перевернул на спину и присел рядом.
Ему повезло. Один удар кинжалом распорол кожу на голове, второй угодил под лопатку, но сердце не задел. Бандит спешил и не исправил ошибки. Впрочем, везение это временное. С такими ранами надо к хирургу и очень быстро. Иначе можно откинуть копыта за пять минут.
— Эй! Эй! — Я легонько потряс его за плечо. — Слышишь меня?
Спрашивал его на немецком, не особо надеясь на успех. Мой говор все же отличался от местного варианта хохдойч. Старик с трудом разлепил глаза, шевельнул губами.
— Спасите… спасите.
— Кто это был? Что им надо?
Он вновь замолчал, пережидая вспышку боли. А может, и не слышал меня.
— Кто. Это. Был? — громко и раздельно произнес я. — Кто?
Старик попробовал приподнять голову, но сил не хватило. Он сглотнул тягучую слюну и прошептал:
— Это граф…
— Кто?
— Граф…
Черт! Старика заело! Я опять глянул по сторонам. Никого.
А пожар набирает силу. Скоро на лестнице станет горячо. Пора уходить.
— Чья это усадьба? Слышишь?!
Старик вдруг схватил окровавленной рукой меня за руку и почти закричал:
— Спасите! Ради…
Вот чего нельзя, того нельзя. Аптечка у меня была, но ее содержимого не хватит, чтобы залатать проникающее ранение в спину. А вколоть промедол и перевязать… Можно, но какой смысл? Он умрет буквально через пару минут.
— Чья это усадьба?
— Барона Ковергира. Я его… мажордом…
— Куда уехали бандиты?
Ответа нет. Старик опять потерял сознание.
Делать нечего, надо уходить. Усадьбе конец, жильцов не осталось. Ловить здесь нечего.
Я сташил старика вниз, доволок до дерева и прислонил к стволу. Тот от боли пришел в себя и посмотрел на меня полными страха, боли и удивления глазами. Не понимал, кто перед ним.
— Куда уехали бандиты? — последний раз попробовал я. — Куда?
— К барону должен приехать… виконт… Привезти патент и… золото…
— Что? Какое золото? Какой патент?
Ответа не последовало. Говорить было некому. Глаза старика остекленели и смотрели в никуда. Грудь больше не ходила ходуном, а на губах не пузырилась кровавая пена.
Я встал, отряхнул колени и руки, отошел в сторону от дерева и вздохнул.
Веселая вышла экскурсия. Полная открытий. Периметр оказался видоизмененным вариантом Ворот. Периметр несет смерть всякому входящему, если чуток потеряешь бдительность. Периметр способен выбросить в иной мир и вернуть обратно.
А мир, куда меня занесло, очень похож на мой собственный, не без отличий, конечно, только царит здесь век семнадцатый, ну и нравы соответствующие. То есть человек человеку — волк, конкурент и подельник.
Ничего занимательного и особенного, можно уходить обратно. Путь через Периметр не прост, надо еще попасть домой целым и относительно невредимым. Но вот сведения…
Старик что-то ляпнул о золоте. Которое везли или везут сюда. Золото! Добыча, о которой толковал всадник. И добыча, судя по всему, немалая.
А не попробовать ли нам кое-что предпринять? Из разряда тех деяний, коими пробавлялся еще в Аберене? Добыча, она и в Африке добыча. И золото мне нужно не меньше, чем этим бандитам.
Не очень-то хороший ход, но в конце концов не у истинных владельцев отнимаю, а у бандитов. У них можно, это я решил для себя еще в том же Аберене. Так что?
Еще не до конца надумав, стоит ли связываться с местными проблемами, я пошел к ограде, на ходу проверяя оружие. Кто сказал, что спонтанные решения приводят к отрицательному результату? Мой опыт говорит как раз об обратном. При условии, что спонтанное решение приходит в голову не новичку, а опытному бойцу. Каковым я себя не без оснований считал.
«Как еще Периметр воспримет мою добычу», — думал я, прикидывая различные варианты развития событий. Но в душе уже знал — не отступлю. Что можно взять — возьму. А там видно будет…
Где тот овраг и где та роща, я не знал. Но долго гадать не пришлось. Прямо за воротами забора шла неровная, с выбоинами дорога. Грунтовая, с глубокими колеями от телег и карет, вытоптанная до каменной твердости сапогами и ботинками.
В пыли отчетливо различались следы подбитых гвоздями каблуков. Следы вели прочь от усадьбы к узкому прямоугольнику поля, засеянного рожью. А дальше следы сворачивали налево, туда, где впереди в тумане был виден край рощи.
И хотя сакмагоном я был хреновым, но все же различал следы и на дороге, и в траве. Тем более что шли ватажники толпой, сминая травинки и стебли цветков и мало заботясь о скрытности.
Глубокую низину оврага увидел издалека и, резко снизив скорость, стал забирать влево. Вскоре вышел к берегу довольно большого озера с заболоченными берегами и покрытого кувшинками и лилиями. Следы показывали, что здесь прошли совсем недавно: трава, вмятая в землю, не успела подняться.
Дальше пошел осторожнее, от куста к кусту, делая остановки и внимательно глядя по сторонам. Впереди были заросли орешника, непривычно высокие, густые. Если судить по дороге, что шла неподалеку, место засады либо в орешнике, либо прямо за ним. То есть метрах в пятидесяти от меня. Вон и край рощи виден. Точные приметы дал всадник, ошибиться трудно.
Голоса я расслышал через десять метров, когда подошел еще ближе. А спустя пару секунд увидел и ватажников. Они сидели прямо на земле, образов небольшой круг, и о чем-то разговаривали. Мушкеты поставили перед собой, зажав руками, сабли и шпаги лежали рядом. Выставить наблюдение эти вояки не удосужились. Либо знают, что сюда никто лишний не нагрянет, либо вовсе темные в военном деле.
Я засел в кустах, метрах в двадцати от них, выбрав такое место, чтобы и ватажников видеть, и дорогу, и подход к озеру. Незаметно подойти ко мне нельзя, а кто возникнет на дороге, увижу раньше, чем эта компания.
Ватажники спорили, хвастали подвигами, убитыми врагами, бабами, вспоминали взятую в набегах и погромах добычу. Строили планы относительно скорой сшибки, прикидывали, сколько кому перепадет. В общем, вели себя, как и любая банда перед делом. Только слишком шумели и хвастали. Эмоции били через край.
Молодой парень, среднего роста, плечистый, с лицом деревенского дурачка, вдруг вскочил на ноги, поднял мушкет и прицелился в воображаемого противника. Крикнул что-то задорное и направил ствол на соседа. Тот моментально перестал смеяться, вскочил сам, ударом отвел мушкет в сторону и дал мощную затрещину парню.
Юный ватажник улетел в кусты, сопровождаемый дружным хохотом.
— Лант! Мудила долбаный! Ты совсем спятил! — орал сосед — это был Скин. — Сказали же, не трогать ружье!
Бедняга Лант вылез из кустарника с поцарапанным лбом и расквашенным носом. Утирая кровь, что-то пробормотал.
— Чего? — не унимался Скин. — Чего ты там вякаешь? Еще раз возьмешь мушкет без разрешения — прибью! Понял?
— Угу, — кивнул тот, испуганно глядя на старшего. — Я пошутить хотел…
— Я тебе пошучу, кретин!
Наблюдая за ссорой, я прикидывал, что делать дальше. Ждать? Сколько? Пока не приедет их граф, не прояснит ситуацию? А потом? Где пресловутое золото, когда появится?
Возможно, никакого золота не будет. Тогда надо топать обратно к склепу и переходить Периметр. Ждать больше нечего. А то ненароком тот исчезнет, и застряну я в новом мире еще на годок-другой. Такая перспектива совсем не радовала…
Мои размышления были прерваны появлением всадника и его помощника. Граф возник на дороге, выскочив из-за крайних деревьев рощи. Быстро преодолев сотню метров, он остановил коня, огляделся, отыскал только ему известный ориентир и спрыгнул с коня. Спутник — Трибон — подхватил повод господской лошади и сам слез вниз.
— Веди их по той тропинке за орешник, — скомандовал граф и зашагал к оврагу.
Ватажники заметили начальника, когда тот уже шел по оврагу. Быстро похватали оружие и вскочили, замерев в ожидании приказа. Граф недовольно оглядел воинство, смерил распухшую физиономию Ланка презрительным взглядом и раздраженно бросил:
— Шельга! Почему не выставлена охрана? Где наблюдение?
Старший ватажник пожал плечами и виновато посмотрел на хозяина. Таких тонкостей он не знал либо забыл. Но оправдываться не посмел.
— Солдаты, вашу мать! — Граф прошел вдоль толпы ватажников, сплюнул и брезгливо сбил с левой руки мошку. — Какие вы, к черту, солдаты? Сброд! Непонятно, почему до сих пор вас не поймали стражники? Наверное, потому что сами соплю жуют. Понабрал герцог быдло, вот вы и распустились…
Граф еще раз оглядел ватажников и скомандовал:
— Значит, так. Посланник уже выехал из Трезена. Скоро будет здесь. Охрана — четверо конных стражников плюс двое слуг да еще кучер. Итого, если вы умеете считать, — семеро. И сам виконт в придачу. А виконт стоит всей своей стражи. И вас тоже.
Ватажники молча слушали хозяина и явное унижение пропустили мимо ушей. Боялись прогневать графа. Даже молодой Ланк молчал. Сопел, сжимал рукоять сабли, но молча. Хватало соображалки не раскрывать рот.
— План таков. Когда карета будет проезжать мимо вас, вы по моей команде даете залп. У вас шесть мушкетов, так что троих по крайней мере должны сшибить. У меня два пистоля, двух человек беру на себя. Потом дорежете уцелевших. В карету не лезть. Если виконт не захочет выйти из нее… — Граф усмехнулся, тронул рукоятку длинной шпаги на левом боку. — Тогда я сам с ним потолкую. Главное — все сделать быстро, без задержек. Выжить не должен никто. Ясно?
— Ясно! — дружно гаркнули ватажники.
— Ну-ну. — Граф недоверчиво покосился на них и спросил Скина: — Что с усадьбой?
— Как приказали, господин граф, — ответил тот. — Три бабы и старик на том свете. Усадьбе пустили красного петуха. Наших следов не найдут. Никогда.
— Ладно. По местам. Ждите моего сигнала. Стрелять только после него. Кто лупанет раньше — может считать себя покойником.
«Коротко и ясно, — оценил я стиль руководства графа. — Жесткая хватка — лучшее средство заставить себе повиноваться всякую мразь. Видно, что граф — боец, причем высокого класса. А этот сброд — случайная команда в его подчинении. Других под рукой не было либо своих людей не захотел подставлять…»
Теперь, когда планы банды стали известны, я успокоился и стал ждать развязки. Она, судя по всему, не за горами…
Карету я заметил одновременно с ватажником, которого граф поставил-таки наблюдать за дорогой. Ватажник, проинструктированный, что и как делать, слетел вниз с откоса и горячо зашептал:
— Едут! Едут!
— Закрой пасть, идиот, — бросил граф и полез наверх.
Карета приближалась. Впереди, метрах в двадцати, ехали два всадника, одетые в одинаковую форму. За ними шла пара лошадей, запряженных в довольно большую карету с каким-то замысловатым гербом на дверце. Кучер в зеленой ливрее восседал на козлах, лениво погоняя коней. На задках кареты стояли двое слуг, их форма цветом и покроем здорово походила на ливрею кучера.
Еще пара стражников скакала в небольшом удалении. Вооружены саблями и кавалерийскими пистолями с довольно длинными стволами. На груди кирасы, на головах шлемы непривычной формы. Довольно высокие, с широкими краями. Сияют, словно их чистили буквально перед выездом.
Оценив состав и вооружение кортежа, я перевел взгляд на ватажников. Те уже заняли исходные позиции и ждали, когда жертва окажется в секторе стрельбы.
Шестеро лежали, сжимая мушкеты, трое сидели за орешником с саблями. Граф стоял за небольшим деревом с очень густой листвой. В каждой руке по пистолю.
Засада не шедевр, могли бы и получше расположиться, но, видимо, для такого случая особых изысков и не нужно. Раз срабатывает, зачем искать другое?
Сигнал к нападению должен подать граф. Он ждал удобного момента, когда карета окажется прямо перед засадой. Расстояние до нее будет не больше тридцати шагов.
Я застыл за кустарником, ожидая развязки. В какой-то момент поймал себя на том, что совершенно спокоен и собран, словно и не было страшного прохода Периметра и не будет вновь. И что не предстоит кровавая свалка на дороге. Пожалуй, такое спокойствие поражало, но немного. Как будто так и надо…
Сигнал! Граф гортанно вскрикнул, и почти тут же грохнул нестройный залп мушкетов. Двое первых стражников, кучер и один из слуг полетели на землю. Лошади, потеряв управление, дернулись в сторону, карета одним колесом попала в обочину и едва не упала набок.
— Вперед! — скомандовал граф, выскакивая из-за дерева.
И тут же на дорогу выскочили ватажники. А потом произошло сразу несколько событий одновременно. Уцелевшие стражники начали разворачивать лошадей на ватажников, второй слуга соскочил на землю и выхватил саблю, а его упавший товарищ встал на четвереньки и шарил у себя на боку.
Граф тоже выбежал на дорогу, поднял руку с пистолем и выстрелил в одного из стражников. Того снесло с седла и бросило под копыта лошади. Второй стражник поднял коня на дыбы и тем спас себя. Новый выстрел из пистоля, но пуля угодила в грудь коня. Стражник успел соскочить на землю и выстрелил сам в набегавшего ватажника. Потом быстро выхватил саблю и сцепился со следующим.
В этот момент дверь кареты распахнулась от сильного удара, и наружу вылез среднего роста человек в роскошном наряде и коротком парике с косичкой на затылке. В одной руке он сжимал шпагу, в другой — дагу.
Судя по всему, это был виконт. Лет тридцати, статный, с властным взглядом и надменным лицом. Толпа ватажников его не испугала, сразу видно, бывал в подобных переделках и готов продать жизнь дорого.
Первого ватажника он заколол выпадом в сердце. Второй отлетел в сторону, зажимая пропоротую ногу.
К этому моменту последнего стражника совместными усилиями зарубили, слуга сумел свалить одного ватажника, но и сам лег под колесами кареты. Виконт остался один.
Граф, до этого не лезший вперед, вдруг криком остановил своих людей и шагнул к карете.
— Граф Ридан?! Это твоих рук дело? — Виконт невольно опустил шпагу. — Так это ты организовал налет на меня? Предатель!
Граф засмеялся, взмахнул рукой, заставляя своих людей отойти еще дальше от кареты и оцепить ее.
— Омерг, ты всегда был немного туповат, как и положено верному служаке. Канцлер ценит тебя не только за быструю шпагу и собачью верность, но и за то, что ты выполняешь приказы, не рассуждая. Долго же ты соображал, сомневаясь в очевидном. Твой приятель Кавергир и то раньше допер.
— Подонок! — Виконт вновь поднял шпагу. — Ты еще заплатишь за предательство!
Угроза не возымела должного действия. Граф рассмеялся, широко взмахнул шпагой и сделал шаг вперед.
— В прошлый раз я пощадил себя, послушав прекрасную Делину. Но теперь никто не спасет твою душу.
— Я отправлю тебя в ад, подонок!
Омерг ринулся вперед, нанося сильный удар в грудь противнику. Граф довольно легко отбил его и ответил выпадом в лицо. Клинки, встретив друг друга, вышибли искру.
Завязалась короткая схватка, мало похожая на те, что показывают в фильмах о мушкетерах. Быстрые выпады, глухие вскрики, скрежет клинков, скупые точные движения…
Несмотря на ярость, напор и скорость виконта, граф был сильнее. Он прижал противника к карете, ловким ударом выбил шпагу из его рук и следующим выпадом поразил в сердце. Виконт охнул, прижал ладонь к груди и сполз по дверце вниз.
— Вот и все, — вытер клинок об одежду убитого граф. — Финита.
Повинуясь его кивку, Трибон исчез в карете. Спустя несколько секунд он вылез обратно, держа в руках довольно большой ларец и свиток, перевязанный цветной лентой.
— Отлично! — воскликнул граф. — Не соврали наши друзья.
Он кивком приказал поставить ларец на землю и взял свиток. Разрезав стягивающую ленту, развернул бумагу и пробежал глазами по строчкам.
Лицо, до этого выражавшее радость от победы и вида добычи, стало мрачным. Губы стянуло в узкую полоску, на скулах вспухли желваки.
— Все-таки они добились разрешения на разработку рудников! — рявкнул он. — И заполучили патент на чеканку на своих заводах!..
В ярости разорвав бумагу, граф отбросил клочки и повернулся к своим людям:
— Всех добить! Трупы — в овраг! Трибон, сколько мы потеряли?
Тот торопливо пробежал глазами по толпе ватажников, глянул на лежащие в пыли трупы.
— Троих, господин. И Скин ранен в ногу. Не очень сильно.
— Шевелитесь! Надо уматывать отсюда, пока стража из Трезена или Ругана не понаехала.
Подгоняемые криком графа ватажники резво забегали по дороге, ударами клинков добивая раненых и стаскивая трупы к обочине. Тем временем Ридан сшиб небольшой замок с ларца и открыл крышку. Потом сунул руку внутрь и достал что-то вроде отрезка трубы темно-желтого цвета. Только не полого, а сплошного. Судя по тому, как держал его граф, тот был довольно увесист.
Ридан повертел отрезок в руке и присвистнул. На лице вновь возникла улыбка.
— Чистое шанальское золото!
Этот возглас услышали все ватажники и, побросав работу, уставились на слиток. В глазах горел алчный огонек, лица светились предчувствием добычи. Граф это заметил, убрал слиток в ларец и скомандовал:
