Очень страшно идти втроем по темному древнему подземелью, где стены и потолок тонут в темноте, а свет двух факелов едва-едва разгоняет мрачные тени. Крутая лестница, где лишь с одной стороны сделаны перила, а другая обрывается в пропасть, спускается все ниже и ниже, в мрачные глубины земли, где-то далеко-далеко звонко капает вода, а больше звуков почитай и нет — слышно только испуганное дыхание товарищей и осторожные шаги. Ну и эхо, конечно, в подземельях всегда есть зловещее эхо, от которого бежит по спине холодок и кажется, что кто-то крадется сзади…

Очень страшно втроем в подземелье. Обязательно найдется кто-то, кто будет бояться больше всех, будет хвататься за руки друзей потными ручонками, вздрагивать от каждого звука и, чтобы заглушить страх, непрерывно болтать, вселяя ужас в сердца товарищей.

Страшнее только вдвоем. Когда оказываешься сам-друг в страшном месте, то каждый пытается выглядеть храбрецом, рисуясь перед товарищем. Каждый говорит смелые слова и смеется, а ужас ледяной рукой сжимает сердце, и вот уже слова застывают на губах, повисает зловещая тишина, и твой товарищ издает жалобный всхлип, теряя остатки самообладания.

Но всего страшнее, конечно, в одиночестве. Тут уж что хочешь делай — сосредоточенно молчи, изучая дорогу, ругайся ужасными словами, распевай веселые песни — все равно ни на минутку не забудешь о том, что ты один и никто тебе не поможет.

— Хорошо, что нас трое, — сказал Трикс, шагая впереди.

— Это очень хорошо, что нас трое, ага, — поддержал его Халанбери. — Просто замечательно и совсем не страшно, верно? А еще лучше было бы, пойди мы целым отрядом. Вот если бы с нами был могучий мудрый маг — вроде Щавеля, потом какой-нибудь сильный ловкий рыцарь с огромным мечом, вроде сэра Гламора, и могучий варвар вроде Хорта, и еще привычный к подземельям гном — Паклус, к примеру…

— Паклус не гном, а четвертьгном! — поправил его Трикс. — Размечтался… еще бы эльфа в подмогу захотел…

— Ага! Эльфа было бы здорово, — согласился Халанбери. — И еще бы Иена, он хороший.

— С такой огромной компанией непременно случилась бы беда, — сказала Тиана.

— А с нами не случится? Правда? — заискивающе спросил Халанбери, сжимая перочинный ножик.

Ему никто не ответил. Лестница становилась все круче и круче, ступеньки — все более и более стертыми и пологими. Наконец настал миг, когда Трикс остановился и сказал:

— Все! Дальше идти нельзя, мы просто покатимся вниз!

— Тогда давайте покатимся! Как с горки! — радостно предложил Халанбери. — А то я уже устал идти!

— Ты что? — ужаснулся Трикс. — А если там внизу — бездонная пропасть? Или острые пики и копья? Или просто груда камней? Как можно быть таким безответственным и неосмотрительным?

— Трикс… — задумчиво сказала Тиана. — Помнишь, что сказал Щавель?

— Что он нас покидает.

— Нет, я о другом. Он велел слушаться Халанбери, даже если его советы покажутся нелепыми…

Трикс озадаченно почесал затылок. Они уже спустились на огромную глубину, никаких боковых проходов и ответвлений не было. Либо возвращаться, либо послушаться совета Халанбери.

— Я мог бы вызвать свет магией, — сказал Трикс. — Но если за нами кто-то наблюдает, то он сразу поймет, что среди нас — волшебник.

— А за нами наблюдают? — испугался Халанбери.

— Мне кажется, что я все время чувствую на затылке пристальный взгляд, — признался Трикс. — Не то чтобы злой, но очень напряженный и внимательный.

— Это я на тебя смотрю, — объяснила Тиана. — Чтобы вниз не смотреть, смотрю тебе на затылок. Тебе постричься надо, кстати.

Трикс, который как любой нормальный подросток не любил стричься, вздрогнул.

— Плохая примета — стричься в путешествии, — сказал он.

И, размахнувшись, запустил факел вниз по лестнице.

С замиранием сердца ребята следили, как факел катится вниз, все ускоряясь и ускоряясь, потом раздался негромкий плюхающий звук и огонь замерцал, стал чуть мутнее, будто сквозь стекло.

— Вроде бы ничего… — сказал он. — Ладно. Я пойду первым и, если все пройдет нормально — позову вас.

Стараясь больше не раздумывать о том, что ждет его внизу, он присел на покатые ступеньки — и заскользил вниз. Ступеньки почти сразу исчезли вовсе, остался лишь наклонный желоб, по которому Трикс и мчался в полной темноте. Ужасно мешали боевая метла и вещевой мешок, который он не снял с плеч. Вверху медленно уменьшалось пламя факела в руках Тианы. Внизу медленно разгорался свет факела, брошенного Триксом. Казалось, что до него еще далеко, но внезапно что-то мягко ударило Трикса по ногам — и он оказался в воде!

Плавал Трикс очень плохо, а подземное озеро оказалось ужасно глубоким. Волшебный факел лежал где-то глубоко на дне и преспокойно горел в воде — предусмотрительность Щавеля сыграла с Триксом дурную шутку. В панике он замолотил руками и ногами, вынырнул, уцепился за уходящий в воду каменный желоб и завопил:

— Да будет свет!

Древнее заклинание не подвело, даже получилось лучше обычного. Вокруг разгорелось бледное сияние и Трикс смог оглядеться. Лестница со сточенными ступеньками была на самом краю огромного подземного озера с удивительно прозрачной чистой водой. До берега, похоже, было совсем недалеко, метров пять, и Трикс немного успокоился — такое расстояние мог проплыть даже он.

— Погодите, не спускайтесь пока! — крикнул он вверх, глядя на крошечное пятнышко света. В ответ огонек подергался влево-вправо и стремительно заскользил вниз. Трикс, ругаясь во весь голос, отплыл в сторону — и через полминуты в воду с плеском вошла Тиана — не выпустившая своего факела, а следом за ней — Халанбери.

Тиане помог уцепиться за камень Трикс, а Халанбери, как ни странно, неплохо умел плавать. Он вынырнул сам и радостно завопил:

— Ух ты! Тепленькая!

Вода и впрямь была на удивление теплая, словно не из подземного озера, а из южного моря.

— До берега доплывешь? — забирая у Тианы факел, спросил Трикс. Размахнулся и забросил факел на берег.

— Доплыву, — храбро сказала Тиана и поплыла к берегу, по-дамски перебирая руками под собой. Трикс, несмотря на тяжелый вещмешок за спиной, плыл с ней рядом. Халанбери обогнал всех и оказался на берегу первым. Выбрался на камень, тут же обхватил себя за плечи и пожаловался:

— Холодно!

Воздух в пещере и впрямь был холодным, только от воды шло тепло. То ли озеро было зачарованным, то ли лежало над жилой подземного огня.

— Тиана, тебе надо переодеться, — с тревогой сказал Трикс, помогая девочке выбраться из воды. Вещмешок, к счастью, был непромокаемым. Трикс достал из него бальное платье и с сомнением посмотрел на Тиану.

— А что делать-то? — вздохнула княгиня. — Давай…

Она взяла платье и целомудренно удалилась в темноту. Трикс взял Халанбери за руку и отвел в другую сторону от факела.

— Нам же не во что переодеться, — заспорил мальчик.

— Выжмем одежду и снова наденем ее, будет теплее.

Так они и сделали. Может быть, одежда и не стала теплее, но, выжимая ее, они немного согрелись. Когда через несколько минут мальчишки вернулись к факелу, Тиана уже ждала их, одетая в расшитое драгоценностями платье.

— Вот это да! — воскликнул Трикс. Тиана в бальном платье выглядела гораздо старше и еще красивее, чем раньше. — Ух ты…

— Ты сама переоделась? — удивился Халанбери. — А обычно звала двух фрейлин…

— Фрейлины — это для порядка, — фыркнула Тиана. — Что, правда красиво?

Трикс закивал.

— Затяни мне шнуровку на спине, — попросила Тиана.

Трикс на негнущихся ногах подошел к княгине и стал дрожащими руками стягивать шелковые ленточки между лопатками. Он, конечно, мало что видел в полутьме (заклинание света уже рассеялось и светил только факел), но и кусочек голой спины размером с ладонь взволновал его куда больше, чем мог бы представить себе подросток, живущий в другом мире — с телевизором, компьютером и глянцевыми журналами. Даже то, что Тиана слегка дрожала от холода и ее спина была покрыта гусиной кожей, ничуть не умаляло переживания юного волшебника.

А больше всего Трикс волновался, что Тиана заметит его волнение.

— Трудная шнуровка, да? — сочувственно спросила Тиана. — Бальные платья — они такие… Если честно, то у мальчишек одежда куда удобнее. Если бы женщинам можно было, я бы носила штаны. Ну, красивые какие-нибудь, с драгоценными камешками, вышивкой…

От ее слов Трикс немного успокоился и дошнуровал платье, завязав для надежности ленточки тройным морским узлом.

— Спасибо, — сказала Тиана, не оборачиваясь. — Тебе правда понравилось платье?

— Ага, — тихо ответил Трикс и сам себе показался похожим на Халанбери. — Очень понравилось.

— Оно похоже на свадебное, — сообщила Тиана. — У бабушки было очень похожее. Я на нее очень похожа, только бабушка была выше…

— Я видел памятник, — сказал Трикс и густо покраснел.

Тиана покраснела тоже, но Трикс этого не видел.

— У нее еще волосы были очень длинные и густые, — сказала Тиана.

— Да, очень! — пылко сказал Трикс. — Совсем ничего не видно, с какой стороны ни подходи…

Он замолчал и мысленно со всей силы двинул себя по лбу. Поскольку у хороших волшебников даже мысли обладают силой, то лоб немного заболел.

— Она очень переживала за свой народ! — пылко сказала Тиана. — А на самом деле была очень скромная и хорошего воспитания… и я ею очень горжусь!

— Конечно! — поддержал ее Трикс. — Я ни капельки не сомневаюсь, ты сделала бы то же самое!

Наступила неловкая тишина.

К счастью, в этот момент к ним подскочил заскучавший Халанбери и воскликнул:

— Ага! Все с тряпками возитесь? А я вот что нашел, ага!

Он торжественно протянул грязную ладошку, на которой в свете факела ярко блестела монетка.

— Самаршанский четвертьдинарий, — сказал Трикс, с облегчением и сожалением одновременно отступая от Тианы. — Новенький, с профилем Абнуваса! Это наверняка обронил три года назад Алхазаб.

— Значит, мы на правильном пути… — с легкой обидой глядя на Халанбери, сказала Тиана. — Надо же… Щавель был прав, ты дал хороший совет!

— Что Щавель прав, я не удивляюсь… — сказал Трикс, возвращая монетку в требовательно протянутую руку. — Где ты нашел монетку?

— Там! — показал Халанбери в темноту.

— Зачем ты туда ходил? — напустилась на него Тиана.

— Надо было, — не стал вдаваться в уточнения мальчик.

— Пойдем, — решил Трикс. Выжав (очень бережно) мокрую ассасинскую одежду Тианы, он спрятал ее в вещмешок, решив просушить позже. Третий, последний факел он решил пока не доставать и не зажигать. — Значит, дело было так. Алхазаб, заблудившись в пустыне, укрылся от песчаной бури в руинах. Поднятый в воздух песок осел на волшебной стене и он увидел надпись. Прочитал ее… и каким-то образом угадал волшебное слово.

— Да он, может, только одно волшебное слово и знал, — фыркнула Тиана. — «Пожалуйста…»

— Потом он пошел вниз, дверь за ним захлопнулась, он спускался все ниже и ниже, в полной темноте… ну, может, факел какой-то соорудил, прежде чем в дверь сунуться… — размышлял вслух Трикс. — И когда лестница превратилась в горку, он махнул рукой — и сказал «поехали»…

— Ну, вряд ли бы он так сказал, — скептически отозвалась Тиана.

— Не важно! Ну сказал он, допустим, «маленький шаг одного человека — большой шаг для всего человечества», — вдохновенно сказал Трикс. — И покатился вниз. Упал в озеро. Выплыл. Отряхнулся и пошел в темноту… Что ж! Мы пойдем по его стопам! Веди нас туда, где ты был, Халанбери!

— Давайте только пройдем немножечко левее или правее, — озабоченно сказал Халанбери.

Так они и сделали. Пошли вперед, но чуток левее. Уперлись в стену пещеры. Некоторое время ругали Халанбери, потому что маленьких ругать всегда проще и приятнее, чем себя. Потом Халанбери обиделся, ушел в сторону и наткнулся там на сгоревший дотла факел и нарисованную на камне копотью стрелку. Видимо, Алхазаб был не настолько глуп, чтобы не отмечать свой путь. Халанбери простили и пошли в ту сторону, куда указывала стрелка.

Там ребята и увидели свет.

Свет в пещере бывает разный. Если светится вдалеке тусклый желтый огонек — ура, это выход на поверхность, это солнышко шлет в подземные глубины свой привет. Если мерцают две зловещие красные точки — бойся, путешественник, это глаза страшного чудища! Если мерцают два зловещих красных блюдца — то бойся еще сильнее, это глаза очень большого страшного чудища! Если блистает россыпь разноцветных искр — то тебе повезло наткнуться на залежи драгоценных камней, но будь осторожен — рядом могут водиться гномы! Если движется навстречу пляшущее пламя факелов — спрячься и посмотри, кто их несет. Ну а если ты видишь светящуюся надпись «ВЫХОД», то ты скорее всего не в пещере.

Свет, который увидели ребята, был очень странный — зеленовато-голубой, ровный, немерцающий. Триксу вспомнилась только биография Гуина Девиана, отчаянного авантюриста и жулика, который в неисследованных подвалах королевского замка встретил светящуюся аквамариновым светом русалку, плававшую в лохани с водой, поддавшись на слезные мольбы, поцеловал ее — после чего у русалки отвалился хвост, она превратилась в прекрасную деву и попросила Гуина окончательно снять с нее проклятие. Для этого требовалось из каждого сундука в королевской сокровищнице взять по монете и прогулять деньги в кабаках и прочих увеселительных заведениях Столицы. Историю эту Гуин рассказал королю и его придворным, когда стража схватила его у ворот с тяжелым мешком золотых и серебряных монет. Король Маркель (Трикс нетвердо помнил, какой именно) отнесся к истории скептически, но взбудораженные романтическим флером высокородные дамы упросили короля спасти русалку и Гуин со своим грузом был отпущен в город. Надо сразу признать, что снять проклятие удалось — через месяц Гуин вернулся к королю с хорошенькой девушкой, которую объявил расколдованной русалкой, попросил для нее хорошего приданого и уехал в свадебное путешествие на море.

В правдивость Девиана Трикс верил не до конца. Но в любом случае светящаяся русалка в подземелье — штука такая редкая, что просто не может повториться дважды. Так что Трикс остановился и стал вспоминать какое-нибудь разведывательное заклинание.

Тиана тоже остановилась. Она историю Гуина Девиана не читала, поскольку ее старались не давать незамужним девушкам. Зато ей вспомнился один сумасшедший алхимик, попросивший у регента Хасса финансов на исследование горючих свойств подземного газа. По мнению алхимика, газом этим, пробурив в земле дырку, можно было бы отапливать и освещать города, а при необходимости — взрывать врагов. Какая перспектива больше привлекала Хасса — неизвестно, но деньги он алхимику выделил. Тот поселился в горах на окраине города, нанял гномов, которые бурили в земле дыру, и соорудил огромную просмоленную бочку, в которую собирался набирать газ. В конце концов эксперимент завершился полным успехом — газ заполнил бочку и с оглушительным грохотом взорвался, осветив и даже слегка согрев весь город. Вот именно такое, голубовато-зеленое пламя и видела Тиана с балкона дворца за несколько мгновений до того, как по небу беспорядочно пролетели горящие доски, ругающиеся гномы и вопящий благим матом алхимик. Воспоминание было не из самых приятных и Тиана остановилась.

А вот Халанбери по малолетству не только не читал сомнительных жизнеописаний, но и знаменитого алхимического взрыва не запомнил. Поэтому, увидев свет, он радостно завопил и кинулся вперед, никак не реагируя на крики Тианы и Трикса.

— Русалка! — вопил Трикс.

— Газ! — взывала к брату Тиана.

Но тот слишком обрадовался проблеску света и бежал без остановки.

Пришлось последовать за ним без всякой подготовки и разведки, подобающих осторожным и здравомыслящим путешественникам.

Уже через несколько мгновений стало ясно, что из просторной пещеры с озером они попали в широкий коридор, явно рукотворного происхождения. На это указывали: ровные, обтесанные с простоватым изяществом стены; выложенный гладко пригнанным полированным камнем пол; инкрустированный полудрагоценными и поделочными камнями потолок; торчащие из стен светильники в виде бронзовых русалок, в разинутых ртах которых горел аквамариновым светом газ; семь гномов с кирками за спиной, двигавшиеся навстречу ребятам.

Увидев бегущего на них Халанбери и следующих за ним Трикса и Тиану, гномы немедленно остановились и построились знаменитым на весь мир гномьим скирдом — самый маленький стал впереди, чтобы подрубать противнику ноги, а еще трое забрались на плечи товарищей, чтобы быть вровень с противником, и взяли кирки на изготовку. Построение и впрямь напоминало маленький бронированный скирд, внезапно выросший в туннеле. Говорили, что в подобном боевом порядке гномы способны сражаться целый день от рассвета до заката, чему немало способствует популярная у их детишек игра «в кавалерию».

Сообразив, что сейчас может начаться кровавое сражение, причем к боевой магии гномы очень сильно устойчивы, а от самой хорошей боевой метлы их защитят доспехи и бороды, Трикс отчаянным усилием догнал Халанбери, схватил его за шкирку и остановил. Семь пар настороженных глаз недоверчиво смотрели на Трикса поверх окладистых бород и изпод кустистых бровей. Остро наточенные кирки поблескивали в пламени светильников. У одного из гномов торчал изо рта недогрызенный кусок сушеного мяса, что несколько снижало общий пафос картины, но он энергично работал челюстями над этой проблемой.

К гномам Трикс относился в целом хорошо, гораздо лучше, чем к чванливым не по делу эльфам. К тому же славный рыцарь Паклус, у которого он некоторое время (чуть больше суток) служил оруженосцем, был на четверть гном — и был он славным малым. Беда была в том, что про гномов в королевстве (как и в Самаршане, впрочем) мало чего знали. С людьми они охотно торговали и с удовольствием сражались, но в городах селились редко, породнялись и того реже, а в свои подземные города пускали очень и очень неохотно. Несколько подробных описаний гномьей жизни и обычаев, составленных путешественниками и искателями приключений, выглядели достаточно правдоподобно, но, к сожалению, почти во всем противоречили друг другу. Согласно одному трактату, пожалуй, самому известному и авторитетному, при встрече с враждебно настроенными гномами следовало немедленно сесть на корточки, чтобы оказаться ниже их, и тем показать свое дружелюбие. Но другой, не менее авторитетный источник утверждал, что подобный жест только оскорбит и раззадорит гномов, поэтому следует выпрямиться как можно сильнее, а желательно — еще и водрузить на голову высокую шляпу, поскольку гномы боятся нападать на тех, кто выше их.

Поэтому Трикс заколебался, не зная, приседать ему или выпрямляться, и упустил момент первому начать разговор. Начал его Халанбери, радостно завопив:

— Гномики!

Глаза у гномов остекленели. Трикс с ужасом вспомнил, что все исследователи сходились в одном — при общении с гномами нельзя употреблять никаких уменьшительных слов. А уж тем более таких слов, которые относятся к самим гномам, вроде «гномики», «ручки», «бороденки»…

— Вы правда здесь живете? — продолжал тараторить Халанбери. — Вы ведь нам поможете, ага? Мы тут заблудились! А вы ведь все-все-все тут знаете! Ой, какие у вас красивые доспехи… а этим кайлом можно любой камень разрубить?

Внезапно лица гномов помягчели. Конечно, по отношению к лицам гномов это слово можно употреблять с некоторой натяжкой — все равно что сказать, что известняк мягче гранита. Он-то, конечно, мягче, но все равно не перина.

— Можно, маленький человечек, — неожиданно приятным и мягким голосом сказал стоящий впереди гном. Он был ростом как раз с Халанбери. — Это универсальный гор нопро ход чески-боевой инструмент, выполненный из легированной молибденовой стали, с полой трубчатой рукоятью, усиленной изнутри ребрами жесткости. Люди обычно называют его киркой… но мы предпочитаем старое доброе слово «кайло».

— Ага! Мне тоже больше нравится слово «кайло», — кивнул Халанбери. — Оно такое… твердое. Уважительное.

Гномы, сидевшие на загривке у своих товарищей, опустили кирки (простите — кайла) и слезли вниз. А Халанбери продолжал:

— Скажите, а почему у вас у всех двузубые кайла? Ведь камень раскалывать удобнее ударником.

Трикс пихнул Тиану и спросил:

— Слушай, его отец вроде как был неудачником-менестрелем, а потом садовником, верно? Никак не горным мастером?

— Его отец — мой отец, — фыркнула Тиана.

— Ну… я про приемного. Откуда Халанбери столько знает про инструменты?

Тиана развела руками:

— Сама не знаю!

Гномы выдвинулись вперед и собрались вокруг Халанбери. Маленький гном кивнул и сказал:

— Удобнее, ты прав, человечек. Но опытный гном дробит куски породы одним легким ударом в нужную точку. Так меньше риск раздробить скрытые в камне драгоценности.

— Хотя в боевом клевце ударник полезен, — высказался другой гном. — Если противник очень хорошо бронирован, то проще вначале оглушить его ударом или переломать все кости, а потом уже долбить острием в одну точку.

— Я не разделяю твоей точки зрения, Хру, — ответил самый маленький гном. — Хороший воин пробьет любые доспехи.

Видимо, маленький гном был предводителем отряда, потому что спорить с его мнением никто не стал.

— Ага, — сказал Халанбери. — Уж если дробить — так лучше молотом. Посмотрите, какой у меня есть молоточек!

Он снял с пояса игрушечный боевой молот, прошлым летом подаренный ему варваром Хортом, и с некоторым смущением продемонстрировал гномам:

— Маленький, конечно, ага… Но им я отправил одного витаманта на дно морское!

— Можно посмотреть? — спросил предводитель. Бережно взял молоточек, осмотрел и кивнул: — Неплохая работа… для людей. Но тебе скоро понадобится молот побольше, маленький воин. Как тебя звать?

— Халанбери. Друзья иногда зовут меня Ага.

— Меня зовут Груя, — ответил гном.

— Так ты девочка? — обрадовался Халанбери.

Гномиха хмыкнула.

— Спасибо, маленький воин. На самом деле я уже совершеннолетняя, но спасибо за комплимент. Зови меня Гру, а я буду звать тебя Ага.

Они с Халанбери пожали друг другу руки, причем гно миха даже сняла кованую перчатку. Потом небрежно спросила:

— Эти двое гнались за тобой? Тебе помочь с ними справиться?

— Что ты, Гру! — возмутился Халанбери. — Это моя сестра — Тиана. Единственная и любимая. Только у нас разные мамы. А это Трикс, великий волшебник и… — Халанбери вдруг смутился, — мой самый лучший друг. Ага!

— Великий волшебник? — Груя с живым интересом посмотрела на Трикса. — Это интересно… это очень интересно.

Гномы принялись о чем-то возбужденно перешептываться. Трикс решил, что настала и его очередь вступить в разговор:

— Уважаемая Груя! Уважаемые гномы!

Бороды развернулись в его сторону.

— Простите, что мы вторглись в ваши владения…

— Так вы вторглись? — нахмурилась Груя и подошла ближе. Триксу она была ростом по плечо. — Ага сказал, что вы заблудились…

— Ну да, мы заблудились… — растерялся Трикс. — Но мы же как бы вторглись… это такая фигура речи. В общем, я извиняюсь, что мы появились здесь без разрешения.

— Как бы вы его спросили, не появившись здесь? — резонно ответила Груя. — Мы уже давно не ведем никаких дел с поверхностью, древний город разрушен и занесен песком, удивительно, что вход все еще сохранился.

— Ну… тогда мы спрашиваем разрешения посетить вас и надеемся на ваше гостеприимство… — сказал Трикс смущенно.

Гномы посовещались. Потом Груя вновь заговорила с Триксом:

— Мы — народ культурный и невоинственный. Незваным гостям мы не слишком-то рады, но и прогонять не станем. Добро пожаловать в единственное в мире царство пустынных гномов!

Они обменялись рукопожатиями. Потом гномы вежливо поздоровались с Тианой, которую Трикс как воспитанный юноша представил им. Похоже было, что Тиана вызвала у гномов живейший интерес (а может быть, интерес вызвало расшитое белое платье), но с ней гномы вели себя сдержаннее.

— Мы собирались на рыбалку, — сказала Груя. — Но раз такое дело — двинемся обратно в город.

— На рыбалку? Это в том озере? — из вежливости уточнил Трикс. — А где ваши удочки?

— Удочки? — засмеялась Груя. — Нет ничего лучше кайла, чтобы…

Она осеклась. Протянула руку и потрогала влажную рубашку Трикса.

— Что-то не так? — спросил Трикс.

— Вы погружались в озеро?

— Ну… вообще-то мы в него упали.

— Видимо, шум и свет распугали рыбу, — сказала задумчиво Груя. — Вам повезло.

Трикс посмотрел на острое лезвие кайла, которым гномиха собиралась добывать в озере рыбу, сглотнул и решил ничего не уточнять.

Путь к городу гномов был неблизок, но туннели, пробитые в скалах, оказались широки, чисты и хорошо освещены. По пути Груя охотно рассказывала про свой народ:

— Мы — единственные гномы, которые приспособились жить в пустыне. Основная проблема — песок, даже если докопаться до скального основания, то входы остаются под угрозой обрушения. Можно укреплять их досками, выкладывать камнями, но мы, гномы, не любим полумер. Пришлось договориться с драконами. Молодой дракон способен поместиться в туннеле, а выдыхаемое им пламя спекает песок в камень. Конечно, драконы славятся своей жадностью…

Триксу смутно вспомнилось, что как раз драконы любят жаловаться на жадность гномов.

— …но драгоценных камней в этих недрах хватает. Есть и руды, и озера черного масла, и пузыри с газом. Хорошие места, если честно. И спокойно.

— Ну а чем вы питаетесь? Вы же… — Трикс замялся.

— Поссорились с людьми, которые здесь жили, — признала Груя. — Да, рацион у нас небогат, за что заранее извиняемся перед гостями. Но у нас есть тушканчиковые фермы, грибные плантации, подземные озера с рыбой и спрутами, силки на песчаных червей…

Тиану всю передернуло.

— Конечно, мы скучаем по нашей далекой родине в северных горах… — продолжала Груя. — Там всегда прохладно, там привычный нам камень, там святилища предков, там вкусная и разнообразная еда…

Кто-то из гномов печально вздохнул.

— Но мы привыкли и к жизни в пустыне! — твердо сказала Груя, окидывая товарищей строгим взглядом. — Мы живем в безопасности, мы сыты, богаты, у каждого из нас есть хрустальный шар и мы в курсе всего, что происходит в мире.

— Магический хрустальный шар? У каждого? — пора зился Трикс. — Но хрусталь, пригодный для магии, так редок, волшебники покупают его за огромные деньги у… у гномов. Да. — Он смутился. — Я понял. Но… простите мой вопрос, Груя… он не очень вежлив…

— Почти все твои вопросы невежливы, — спокойно ответила Груя. — Ничего, спрашивай.

— Откуда у вас магические шары? Ведь вы, гномы, лишены магии! Вы ей противоположны, на вас плохо действуют заклинания! Неужели… неужели вы научились волшебству?

Трикса вдруг осенило — ведь это, наверное, и есть тайна Алхазаба! Он попал в неведомый подземный город, где живут гномы, умеющие колдовать! И те научили его своей магии, которая оказалась сильнее человеческой!

Однако его вопрос, похоже, и впрямь оказался очень невежливым. Гномы нахмурились, а Груя даже потянулась к рукояти кайла. Впрочем, она тут же взяла себя в руки.

— Твой вопрос выдает в тебе пытливый ум, юный волшебник. И да, и нет.

— Что «и да, и нет»? — не понял Трикс.

— Ответ — и да, и нет. Мы поговорим об этом позже. Это будет серьезный разговор.

Трикс не стал настаивать. Он был достаточно понятливым юношей, чтобы сообразить — разговор дошел до какой-то очень скользкой и опасной темы.

— Скажите, а почему у вас светильники в виде русалок? — спросил он, желая сменить тему. — Я слышал про светящихся русалок, живущих в подземелье, но считал, что это выдумки…

Груя явственно застонала, а пальцы ее на этот раз даже вцепились в кайло — чтобы тут же выпустить.

— Ты и впрямь умен, наблюдателен и обладаешь огромными знаниями, — сказала она. — Я восхищена. Но прошу тебя, давай оставим столь серьезные темы для серьезного разговора!

Сбитый с толку Трикс посмотрел на Тиану. Та недоуменно пожала плечами.

— Ну… тогда давайте о чем-нибудь другом поговорим… — начал Трикс. Но в голову не лезло ничего, кроме дурацких и совершенно неприличных вопросов, вроде «почему женщиныгномы носят бороду», «а что, тушканчики вкусные?».

— Давай, — настороженно сказала Груя.

— Мне все-таки кажется, что вам тут скучновато жить, — сказал Трикс. — Магический шар — это хорошо, конечно… но хочется же и попутешествовать, попробовать что-нибудь новенькое… У вас, наверное, есть какая-то великая цель, почему вы здесь обитаете вдали от сородичей?

Груя остановилась как вкопанная. Ее спутники, угрожающе насупившись, принялись доставать из-за плеч свои орудия. Но гномиха все-таки собралась и выкрикнула:

— Стойте! К нам прибыл великий волшебник, несмотря на юный возраст, отличающийся умом и сообразительностью! Мы должны смириться с этим фактом и, соблюдая присущее гномам гостеприимство, отвести его на совет старейшин. Быть может, его появление — заря новой эры? Быть может, это знак?

Гномы задумались.

— Давайте двинемся дальше, — примирительно сказала Груя. — Но я прошу тебя, волшебник, давай пока не говорить о столь серьезных и щекотливых вещах. Давай поведем обычную светскую беседу?

Трикс осторожно кивнул.

— Нравится ли тебе моя борода? — спросила Груя. — Все незамужние гномихи носят бороду, это знак того, что мы не связаны семейными обязательствами и можем вести такую же независимую жизнь, как и мужчины. Когда я выйду замуж, мне придется лишиться бороды… это трудная и неприятная процедура, в которой используется горячий воск и липкий пластырь. Боли мы не боимся, но жизнь без бороды, без риска, в кругу семьи… это так тоскливо!

Все гномы дружно закивали.

— Так вы все — девушки? — поразилась Тиана.

— Можно сказать и так, — кивнула Груя. — Но вам, наверное, скучны наши семейные обычаи. Может быть, поговорим о кулинарии? Вы когда-нибудь пробовали тушеных тушканчиков? Мы обычно жарим их на сухой сковородке, они и сами по себе жирные…

Трикс подумал, что теперь он просто обязан будет написать какой-нибудь трактат о гномах, хотя бы небольшой.

Существует три классических описания гномьих городов.

Первое из них составил Рансу Бейон: мошенник, бретер, жиголо, мятежник, менестрель и поэт, который, скрываясь от стражников, заблудился в подземелье и был спасен отрядом гномов-рудокопов.

«Будучи наслышан о мрачности гномьего народа и не питая любви к замкнутым помещениям, слишком живо напоминающим королевские застенки, я был готов к зрелищу скучному и унылому. Каково же было мое удивление, когда по выходу из туннеля мне открылась пещера столь огромная, что глаз с трудом различал ее границы и освещенная столь ярко, будто мы оказались на поверхности в погожий денек! Многочисленные лампы — масляные, газовые, алхимические и магические — испускали яркий свет, причем изобретательность гномов направила изрядную часть ламп вверх, в потолок пещеры, искусно выложенный сверкающими драгоценными камнями, блестящими зеркалами и яркой мозаикой с изображением неба, облаков, созвездий и драконов. Каменные своды, отражая этот свет, создавали чудесную волнительную иллюзию открытого пространства. Привольно раскинувшийся в пещере город гномов был не меньшим чудом. Милые узкие улочки, застроенные уютными кирпичными домиками, сходились во множестве просторных площадей, мощенных тщательно пригнанной брусчаткой и украшенных фонтанами и цветниками. И улицы эти не пустовали, о нет! Веселые и добродушные гномы, разряженные в яркие разноцветные одежды и легкие декоративные доспехи, сновали туда-сюда, размахивая пивными кружками, полными изумительного пенного напитка. Никакой неприязни и предубежденности ко мне, чужаку, не было и в помине. Не успел я и глазом моргнуть, как в одной моей руке оказалась полная кружка, а на другой игриво повисла девушка гномьего рода, очень хорошенькая, если не обращать внимания на коренастость и бороду. Толпа повлекла нас с собой, мы перемещались из одного кабачка в другой, пели песни и танцевали, опробовали не менее семи сортов пива (полагаю, их было гораздо больше, но я сбился со счета), слушали гномовменестрелей и наблюдали представление фокусников и акробатов. Не удержавшись, я исполнил пару своих шутливых баллад: „От пьянства умираю под столом“ и „Я переел, чему не рад…“, за что был удостоен аплодисментов и нескольких поцелуев. Что же касается моей спутницы, чья борода к тому моменту стала казаться мне очень милой, то она стала нашептывать мне на ухо такие шутливые вольности, которые я не рискну передать…»

Вторым описанием осчастливил человечество мистик и проповедник Вом Иквинский, отправившийся к гномам проповедовать аскетизм и здоровый образ жизни.

«Испорченная человеческая природа заставляет нас приписывать другим расам те недостатки, которыми страдаем мы сами. Гномов, к примеру, обвиняют одновременно в пороках пьянства и распутства — и в чрезмерной жадности и мрачности. Укрепленный верой своей я был готов к любым испытаниям и наполнил сердце терпением. Но действительность посрамила скептиков! Подземный город гномов оказался местом хоть и мрачноватым, но тихим и спокойным. По чистеньким свежевыметенным улицам медленно шли семьи подземных тружеников — нахмуренные бородатые лица глав семейства излучали терпеливое спокойствие; жены их, вопреки наветам лишенные бород и вполне благообразные, вели за руки детишек; умилительно-крошечные малыши с завитыми бородками с любопытством и трепетом взирали на меня. Остановив одну из семей, я спросил, не желают ли они выслушать слова недостойного проповедника о правильном образе жизни. Гномы смутились и ответили, что не желают слушать речи недостойных. Мне пришлось умерить свое самоуничижение и убедить их, что „недостойный“ — всего лишь фигура речи. Вскоре вокруг меня на площади собрались тысячи бородатых человечков. Они всецело разделили мое отвращение к накопительству и стяжательству, горячительным напиткам, шумным бессмысленным празднествам и пустым гулянкам. Покидая обиталище этих простых, чистых сердцем и душой человечков, я возблагодарил Творца — теперь я как никогда был уверен в правильности своих взглядов на жизнь и знал, что оставляю за собой преданных соратников, ведущих скромную, тихую, достойную жизнь…»

Третье описание принадлежало известному торговцу и банкиру Оану Феллеру, отправившемуся к гномам, чтобы заключить крупную сделку по поставке зерна и закупке доспехов.

«Утро третьего дня пути. Приближаемся к входу в гномий город. Прочитал воспоминания Бейона. Похоже, чтобы стать своим среди гномов, требуется быть пьяницей и распутником. Что ж, обычные профессиональные вредности в работе купца. Пожевал сушеной расторопши, чтобы защитить печень, и выпил настойку таежного корня, чтобы укрепить силы. Надел легкомысленные одежды.

Полдень третьего дня пути. Двигаемся по туннелю. Читал трактат Вома Иквинского. Много думал. Надел скромную серую хламиду, снял перстни, съел лимон, чтобы придать лицу скорбное выражение.

Вечер третьего дня пути. Прибыли в гномий город. Всюду снуют гномы — собранные и деловые. Улицы умеренно освещены, никаких украшательств и излишеств. Склоняюсь к мнению, что прав был Иквинский.

Утро четвертого дня пути. Провел деловую встречу с руководителем гильдии кузнецов. Очень хорошо считает. Беседовали семь часов, настоять на своих условиях так и не смог, пришлось заключать взаимовыгодную сделку.

Вечер четвертого дня пути. После подписания бумаг выпили неплохого бренди, выкурили по трубке и отправились ужинать в клуб кузнецов.

Утро пятого дня пути. Возвращаемся в Столицу. Размышлял о гномах. Деловые люди, не чуждые естественному желанию умеренно расслабиться после работы. Думал о Рансу Бейоне и Воме Иквинском. Очевидно, что они завравшиеся идиоты…»

Много лет среди людей, интересующихся гномами, идет дискуссия, чьи же воспоминания о гномьих городах ближе к истине. Все три версии имеют немалое количество сторонников. Следует отметить и остроумную идею, выдвинутую одним молодым волшебником, что правдивы все три версии, просто речь в них идет о разных городах и разных гномьих кланах. К сожалению, исследования не подтвердили этой теории — тщательное сличение карт доказало, что все три путешественника имели в виду один и тот же город.

К сожалению, никто из ученых не догадался взять в руки календарь. Иначе выяснилась бы любопытная деталь — Бейон попал в город гномов в пятницу вечером, Иквинский — в воскресенье утром, а Феллер — во вторник.

Трикс с друзьями оказался в городе пустынных гномов в четверг. Четверг — хороший день для визитов к гномам. Они уже пришли в себя от веселой пятницы и веселой субботы, провели в семейном кругу тихое, полное раскаяния воскресенье, пережили тяжелый, трудный понедельник, слегка воспряли духом во вторник, порадовались среде — ведь неделя перевалила за середину. В четверг гномы мечтают о пятнице, традиционно едят рыбу, чистят кольчуги и даже позволяют себе уйти с работы не в девять часов вечера, а в восемь или в половине восьмого. В общем — люди как люди, только бородатые и маленькие.

Фонари на улицах гномьего города светили ярко и чисто. Свод пещеры утопал в темноте, но закрепленные на нем зеркала уютно и загадочно поблескивали, будто затуманенные облаками звезды. Встречные гномы смотрели на ребят с живейшим интересом, но любопытства открыто не проявляли, это у гномов считается невежливым. Груя со своей командой явно наслаждалась всеобщим вниманием и поэтому непрерывно общалась с Триксом и Халанбери (почему-то упрямо игнорируя Тиану, отчего та все больше и больше дулась).

— Это здание городской лечебницы, — поясняла она. — У нас, гномов, не очень много болезней, всего восемь — и еще одна, про которую не принято говорить вслух. Это ревматизм от сырости, артрит от тяжелого труда в штольнях, силикоз от пыльного воздуха, расстройство желудка от однообразной пищи, слепота от тусклого освещения, мышечная слабость и судороги от нехватки солнечного света, страх замкнутых пространств и страх больших открытых помещений.

— А еще одна? — все-таки не удержался Трикс, разглядывая лечебницу — и впрямь не очень большую.

Груя поколебалась, но все же ответила:

— Перхоть в бороде. Очень неприятная болезнь.

Остальные гномихи явно были смущены, одна даже хихикнула, но потом все дружно закивали в знак согласия.

— А вот это здание — Совет Старейшин. — Груя указала на внушительное здание из белого камня, стоящее по соседству с лечебницей. — Оно специально построено рядом с лечебницей, чтобы пожилые мудрецы могли быстрее получать необходимую им помощь. Нас уже ждут.

— Ждут? — удивился Трикс. — Но откуда они узнали…

Груя смущенно продемонстрировала крошечный хрустальный шар, спрятанный в изящном чехле, сплетенном из тонкой серебряной цепочки и украшенном драгоценными камнями.

— Я сообщила старейшинам, как только у нас выдалась свободная минутка. Ни один гном в нашем городе не выходит из дома без волшебного шара.

Трикс с завистью посмотрел на гномиху. Радион Щавель обещал подарить ему свой старенький волшебный шар через год обучения — если, конечно, Трикс будет очень стараться. Шар работал на близком расстоянии, излучал магическую энергию так сильно, что при работе грелся в руках, мог действовать непрерывно не более получаса, после чего сутки должен был восстанавливаться, к тому же хрусталь в нем был самый низкосортный и из-за этого изображение было чернобелым, а звук — тихим. Но все равно Трикс очень, очень, очень мечтал получить настоящий волшебный шар! Какой же волшебник без магического шара!

А в городе всеми забытых пустынных гномов, которые и колдовать-то не умели, волшебный шар был у каждого! И пусть даже город расположен над (или под) залежами первосортного хрусталя, пусть гномы добились небывалых успехов в вытачивании из него шаров — но сколько волшебников нужно, чтобы превратить куски хрусталя в магические артефакты!

В этом явно крылась загадка — такая же, как и в обретении Алхазабом немыслимой волшебной силы!

Трикс мрачно подумал, что навсегда разлюбил загадки.

— Идем, — поторопила его Груя. — Идем, не стоит заставлять старейшин ждать. А то еще заснут…

При слове «заснут» Трикс и сам невольно зевнул — последний раз он спал еще в школе «Таящаяся гадюка» и проснулся, как подобает ассасину, рано. А после этого случилось путешествие на метлах, разговор с джинном, расставание (очень неприятное, если честно) с кузеном Дэриком, встреча с Сфинксом, появление Щавеля и Халанбери, возвращение к руинам древней столицы, тайна каменной двери, спуск в подземелья, встреча с отрядом Груи, путь к городу гномов… Если честно, то, по мнению Трикса, сейчас было уже утро следующего дня после расставания с Абвом и Эамом, и больше всего он хотел поспать.

Но долг не позволял ему дать слабину. Если даже маленький Халанбери держится — то он, волшебник, не смеет показывать усталость. Как там говорил Щавель? Героизм и самопожертвование — для волшебника обычное дело!

— Пойдем! — сказал Трикс твердо.

— Только пусть Ага идет первым, — смущенно сказала Груя.

— Почему? — удивился Трикс.

— Чтобы произвести на старейшин хорошее впечатление, конечно!