ГЛАВА 11
ЗАРАЗЕН, НО ВСЕ ЕЩЕ ЖИВ
«Как-то раз сошлись на берегу реки два рыбака и поспорили. Один говорит: „Спорим, я смогу перебраться на тот берег без лодки“. А вода в реке кишмя кишит пираниями. Здоровенного быка сглодают – не успеешь оглянуться. „Параплан, небось, припрятал в кустах, – предположил второй, неглупый мужичок. – Или пояс летучий у туристов спер“. – „Не-а, – замотал головой спорщик. – Безо всяких железок. Хошь, догола разденусь, чтоб сомнений не было, – и туда?“
«На что спорим?» – поинтересовался второй. «Да на твою жену», – без раздумий ответил первый, потому что был моложе и жены не имел. Крякнул мужичок от таких его слов, почесал затылок и говорит: «А если ты проспоришь?» Жадный он был – вот в чем все дело. «Так ведь съедят меня. Разве этого мало?» – удивился молодой. «Хочу твое поле, хибару, лодку и снасти. Завещание напиши, а староста его печатью скрепит». Согласился первый – не хотел оторопь свою казать. Гордый, видишь ли…
Сказано – сделано. Назавтра собрались рыбаки снова. А вместе с ними на берег пришли староста, соседи, сватья, братья, да и просто зеваки. Только жену мужичок с собой не взял, сколь ни просила, – не бабье это дело. Еще в обморок упадет, когда рыбки трапезу начнут.
Забрался молодой рыбак на обрыв и начал с себя одежду снимать. Зашумели односельчане, языками зацокали. А у мужичка вдруг сердце затяжелело, и воздух в глотку не идет. Озираться он стал, но спокойно вроде все, никакой нечисти не видать. Молодой рыбак уже голый стоит, срам рукой прикрывает, на ветру холодном ежится. «Ну, давай – лети, – командует ему староста. – У нас дел по горло».
Голый сплюнул под ноги, перекрестился, да и сиганул с обрыва. У самой воды подбросило его в воздух. Крылья вмиг отросли – но не маленькие, воробьиные, и даже не орла залетного крылья, а зеленого дракона, что в южных лесах обитает. Махнул рыбак раз, другой – и на другом берегу. Помахал еще маленько и унесся над деревьями – больше не видать.
«Прощайся с жинкой, простофиля», – говорит мужичку староста. «Велика премудрость – я и сам так могу», – от злости и обиды отвечает мужичок и тоже прет к обрыву, на бегу срывая с себя одежонку. От позору – уж лучше рыбам на корм. И с воплем прыгнул вниз. Над водой у него тоже крылья из лопаток прорезались. Взмах, другой – улетел следом за своим обидчиком.
Зрители потоптались, потоптались на берегу да повернули домой – дел невпроворот. А рыбаки так и не вернулись в деревню. Сладка воля – один раз вкусишь, потом не отохотишься. Жена проспоренная одна осталась на хозяйстве. Но недолго она куковала. Староста ее себе взял – хоть и немолод уже. Кашеварить, мол, дома некому. В наложницы, стало быть…»
Документ 11 (запись бочайской легенды)
Кнутсен не спешил лезть к черту в пасть. Пусть уж лучше черт сначала рыло свое покажет. Все чаще операция эта казалась Серому Лису дурацкой авантюрой.
«Подставил меня старый хрыч, ох, подставил, – думал он, массируя икры, затекшие в тщательно обустроенном „гнезде“. – За этой зверюгой флот надо посылать – не меньше, а он придумал кинуть в топку одного-единственного агента. Совсем из ума выжил Кин-ер или я чего-то не понимаю…» Наблюдательную позицию спецагент обустроил в развилке ветвей раскидистой манговишни высотой в двенадцатиэтажный дом. Это было настоящее гнездо гусегрифа – сплетенное из сухих веток и утепленное черно-белым пухом. Вокруг раскинулись наполненные опасностями джунгли. Под деревом пролегала хорошо утоптанная звериная тропа, ведущая к водопою. По ней частенько ходили и люди. Следить за тропой Кнутсену помогал командный блок размером с ладонь.
Сидеть в засаде – обычное занятие для шпиона. Серый Лис уже тысячи раз забирался то на верхушку дерева, то в скальную расщелину, то в стог сена. Нынешняя засада – ничуть не лучше и не хуже прежних. Вот только устроена она у южной оконечности Следа Моргенахта. А значит, можно было ждать любых сюрпризов.
Отсюда, из заросших тропическим лесом горных долин Вочасты, мировой зверь Моргенахт представлялся спецагенту гигантским, совершенно недосягаемым и неуязвимым существом. Мелкие, бессильные людишки копошились у его незримых лап, даже не замечая нависшей над ними громады. Цеплялись друг дружке в глотку, борясь за жалкие крохи власти и богатства, рождались и умирали – никому не нужные и никем не замеченные. Их абсолютная беспомощность перед лицом галактических сил и космических стихий порождала варварские культы, еще более умножающие жесткость в этом первобытном мире. И Кнутсен порой ощущал себя столь же беспомощным и диким существом – пигмеем, который ковыряется под ногтем исполина.
След – это странное продолговатое углубление в почве длиной четыре и шириной полтора километра. На нем ничего не растет, а звери и птицы стараются обходить стороной. Зато вокруг, особенно в подступающих с юга джунглях, жизнь бьет ключом.
Серый Лис смотрел на мирно пасущегося на берегу речки слонопотама и думал: «Такой большой и такой спокойный. Даже травку ест. Не к добру это. Ох, не к добру». Слонопотам помахивал ушами, похожими на серые лопухи невероятного размера, и одну за другой отправлял в рот сорванные с дерева ветки. Листья на них были большие, сочные, так что хрум в лесу стоял знатный. Изредка слонопотам вместо того, чтобы скушать веточку, охаживал ею себя по хребтине – благо длинный хобот позволял. Надо было отгонять особо надоедливых мух размером с ворону. Мухи на Бочасте совсем не земные по величине, вдобавок ядовито-оранжевого цвета.
Вдруг слонопотам исчез, и на том же месте обнаружился огромный зубастый ящер. Он стоял на мощных задних лапах, скреб уродливыми передними лапками воздух и, мотая чудовищной головой, разевал пасть, утыканную острыми как кинжалы зубами. Звуки, которые издавал ящер, напоминали рев стартовых ускорителей земного шаттла, имитирующего старину.
Увидев поблизости плотоядное чудовище, спецагент успокоился. Теперь все было как положено на вражеской, полной опасностей планете. А то, понимаешь, гибрид слона с бегемотом… Так ведь недолго и расслабиться, утратить бдительность – тогда пиши пропало. Название ящера Серый Лис не помнил, но точно знал, что стрелять из бластера нужно исключительно в позвоночник, чтобы перерезать спинной мозг. Башку ему дырявить бесполезно – эта машина убийства будет работать без головы еще несколько минут.
Ящер огляделся, щелкнул пастью, между делом перекусив ствол молодой пальмолипы, и что-то унюхал. Ноздри хищно вздулись, ребристый, украшенный гребнем хвост задрожал и дернулся вправо-влево, круша заросли папоротника. А потом чудовище ринулось к дичи. С душераздирающим ревом, ломая подлесок, ящер пронесся сквозь чащу, словно бульдозер сквозь метель. Испуганно вякнул свинотапира – и началась шумная трапеза.
Серый Лис убедился, что сцена качественно записана на видеопленку, и с удивлением обнаружил выступившую на лбу испарину. Пришлось вытирать. Можно быть тысячу раз храбрецом, сидя на вершине дерева или в бронированной кабине штурмового танка, но от Памяти предков никуда не денешься. Прячущийся в недрах тебя питекантроп или – того хуже – какой-нибудь мезозойский грызун трясется от ужаса при виде вышедшего на охоту монстра и, спасаясь от смерти, готов зарыться в землю.
Тем временем След Моргенахта продолжал чудить. Стая испуганных чайкосорок, с граем мечущаяся над верхушками манговишен, в мгновение ока превратилась в единое целое – покрытое чешуей и ощетинившееся острыми шипами тело мусильского птерозавра. Это смертельно опасный хищник, которого удерживают в воздухе не только бешено машущие крылья, но и большущий газовый пузырь, помещенный в тугом брюхе. Хитро устроенный организм птерозавра умеет разлагать воду на.составные части, так что пузырь полон самого легкого газа – водорода – и ощутимо усиливает летные качества.
Два ярых хищника вряд ли уживутся на одной территории. «Буря. Скоро грянет буря», – возникли в памяти спецагента не пойми чьи слова. Кнутсен повернулся в «гнезде» на девяносто градусов и включил интроскоп, который позволил сквозь древесные стволы видеть пиршество слоноящера. Чудовище отрывало от свинотапира куски дымящейся плоти и глотало не жуя. «Его бы не пустили за королевский стол», – подумал Серый Лис и стал ждать.
Птерозавр быстро освоился со своим новым телом и вспомнил о пустом брюхе. Ведь если сложить сто голодных птиц, сытости не прибавится – наоборот. Запах горячей крови ударил хищнику в ноздри. Он щелкнул клювом, выбросил облако водорода, взмыл над верхушками манговишен и начал планировать, медленно снижаясь.
Птерозавр сделал круг над ящером, проклекотал что-то язвительное и сбросил ему на спину добрую порцию бурого помета. Прямое попадание. Ящер рассвирепел и стал подпрыгивать, пытаясь дотянуться до обидчика. Он взлетал метра на три в высоту, устрашающе щелкал пастью, но соперника ему было не достать. Тот держался на безопасном расстоянии. Понимал, что в открытом бою ему ничего не светит – совсем иная весовая категория.
От злости ящер потерял бдительность и после очередного прыжка оказался по колени в мутно-зеленой реке, текущей черт-те откуда черт-те куда. На него набросились стаи вечно голодных пираний. Маленькие, но самые прожорливые в галактике рыбки выщипывали кусочки кожи и мяса из мощных лап ящера, и обезумевший монстр орал от боли, мотал головой и впустую молотил по воздуху передними лапами.
Ему удалось выбраться на берег. Окровавленные задние ноги больше не держали ящера. На отмели, заваленной плавником, он рухнул на мокрый песок и спустя минуту превратился в лопоухого слонопотама. Безобидный гигант протрубил свою последнюю песню, словно призывая сородичей на помощь, и, уронив голову, обессиленно закрыл глаза. Бока его высоко вздымались. Голодный птерозавр снова выбросил струю газа и с высоты спикировал на поверженного слонопотама. Опустившись на влажный бок гиганта, хищник вцепился в него длинными когтями и ударил огромным клювом в шею. Снайперский удар перебил сонную артерию. Слонопотам дернулся и в агонии засучил израненными ногами. А через мгновение с трупа взлетела стая испуганных чайкосорок. И тут же опустилась вновь – полакомиться свежей мертвечиной…
Здешняя природа сошла с ума: все больше видов вполне безобидных животных и растений превращалось в монстров разных миров и времен. Они яростно набрасывались друг на друга, пытаясь сожрать. Неужто След Моргенахта зафиксировал направление, резко увеличил мутагенный вектор изменки и целенаправленно действует ка лес?
«Что, если он изменит и меня?» – вдруг пронеслась в голове Кнутсена очевидная мысль. До сих пор она не приходила на ум, потому что спецагент подсознательно гнал ее прочь. «Надо бежать», – подумал он и, плюнув на маскировку, начал спешно собирать пожитки. Закинув на спину рюкзак с командным блоком, Серый Лис сбросил на землю кибера, выбрался из «гнезда» и стал ловко спускаться с дерева.
«Слишком поздно», – понял Кнутсен, обнаружив, что ползет, обвивая сук длинным упругим телом. Больше человеческих мыслей не было – остался только иссушающий душу страх. Бездонная пропасть страха, в которую он погружался все быстрей. А затем страх исчез, потому что Кнутсен окончательно стал змеей. Его маскировочный комбинезон типа «суперхамелеон» , ботинки и рюкзак валялись на земле у подножия манговишни. Змея выскользнула из одежки за пару секунд и заструилась по шершавой коре дерева. Это было восхитительное чувство – сила, гибкость, скорость… Кнутсен теперь ощущал окружающий мир по-новому: во сто крат острее чувствовал запахи, лучше видел, лучше слышал. Он ощущал землю, траву, кору всей своей кожей, и эти касания доставляли физическое наслаждение. Новое тело было великолепным инструментом и давало Серому Лису удивительные возможности. Оказавшись на земле, спецагент ощутил голод и решил поохотиться. Он почуял острый запах крысокосу-ли и затрепетал от вожделения. Кнутсен зримо представил, как незаметно заберется на дерево, обрушится на глупое животное, оглушит одним точным ударом и, сломав в своих объятиях его костяк, начнет заглатывать, заглатывать, пропихивая умирающую добычу в пищевод. Предвкушение не мешало ему стремительно продвигаться по джунглям, лавируя между растущих стволов и переползая поваленные. Танцующий удав очень быстр.
Он оставлял позади воздушные корни деревьев, похожие на осьминожьи щупальца, заросли ярко-зеленого папоротника, переплетения бледных лиан, свисающие с ветвей, муравейники, полные копошащихся рыжих или черных телец, колонии красных, голубых и фиолетовых грибов с ядовитым запахом, липкие кружева гигантской паутины, облака роящейся мошкары. А потом в воздухе возник сладостный аромат змеи-самки. Ее пора приспела.
Спецагент давным-давно подавил в себе мужские инстинкты, которые мешали работе. Вернее, это он так думал. На самом же деле по секретному приказу Кин-дергласса сексблокаду втайне сделали всем оперативным работникам, а затем внедрили в их память тща тельно изготовленное воспоминание. Но теперь Кнутсен снова был свободен – он опять стал мужчиной. То бишь молодым самцом танцующего удава.
Самка ему была сейчас нужней, чем пища, и спецагент изменил направление. Слабый ветерок дул навстречу, и аромат все крепчал. Минута-другая – и вот уже Кнутсен оказался на заросшей мхом поляне. Самка лежала на толстом, низком суку пальмолипы. Она заметила самца, приподнялась и грозно зашипела, пытаясь прогнать его со своей территории. Но она лишь имитировала атаку. Сейчас самка была гостеприимна и ждала гостей.
В центре поляны Серый Лис встал на хвост и затанцевал, высоко подняв голову. Он вращался вокруг своей оси, раскачивал туловище из стороны в сторону. Это была пляска освобождения от всего человеческого, безудержная, с полной самоотдачей, танец не сходя с места – словом, настоящий змеиный танец. Кнутсен превзошел сам себя. Самка была поражена красотой и силой его танца. Она завороженно смотрела на спецагента, а когда он замер, поспешно спустилась на землю. Вдруг, почуяв его пьянящий запах, появится конкурентка? Нельзя упускать такого красавца…
Они сплелись гибкими телами, и объятия их были страстны. Они сплелись в единое целое, они вжимались друг в друга, как будто хотели раздавить насмерть. Танцующие удавы без труда ломали кости сви-нотапирам, а порой могли одолеть даже котоволка. Но в любовном экстазе нет места боли – лишь мужская сила и ответный женский зов плоти…
Казалось, эту пару никому и никогда не разделить. Но когда Серый Лис выплеснул в раскаленные недра самки кипящую струю спермы, все мгновенно закончилось. Жар иссяк, чужое, враждебное тело было отталкивающе скользким и холодным. И надо как можно скорее расползтись по разным концам леса, выкинув из памяти эту странную сцену. Не было больше страстных любовников – только два голодных хищника, на несколько минут оказавшихся на одной территории.
Спецагент до смерти устал. Жизненную энергию срочно нужно было восполнить. Он вспомнил о крысокосуле, но ее запах исчез. Зато на пределе слышимости обнаружился сладко-соленый запах двуногого зверя. Не раздумывая, Серый Лис ринулся вперед. Он скользил по земле, вписываясь в каждую ее неровность, работая мощным, состоящим из одних мышц телом. Огибал нагромождения гниющих стволов, покрытых мягкими шапками мха, кучи слонопотамьего помета, обломанные недавним ураганом сучья, осьминожьи щупальца корней, обглоданные скелеты зайцевыдр и котоволков. Распугивал пичуг, мелких грызунов и землероек. Он не питался мелюзгой – танцующие удавы охотятся только на крупную дичь.
Бочаец в маскировочном комбинезоне с автоматом на ремне крался по лесу и почти совсем не шумел. Он и знать не знал, что к нему приближается абсолютно бесшумное существо. Танцующий удав не боится двуногих, плюющихся огнем. Как правило, человек не успевает воспользоваться своим оружием. Молниеносный бросок сбивает его с ног, руки оказываются прижаты к телу стальными тисками. Ребра не выдерживают нагрузки и крошатся, воздух не проходит в легкие… И вот уже пища готова к употреблению. Надо только очистить тело от одежды…
Снова оказавшись в человеческой шкуре, Кнутсен сначала испытал разочарование, этакую детскую щемящую обиду и только потом – радость.
Он стоял на поросшей травой поляне. Босые ноги по колени ушли в раскисший болотистый грунт – хорошо хоть, это не топь. Серый Лис с удивлением обнаружил, что не помнит, где находится дерево с «гнездом», у подножия которого лежат его вещи. А о маленьком рое кибермух, продолжавшем вести разведку, он забыл напрочь. Амнезия прошла минут через десять, но за это время спецагент успел обежать окрестный лес, исцарапать грудь, спину, руки и ноги. Пятки его покусали большие злые муравьи, а загривок – здоровенная фиолетовая оса размером в пол-ладони. Если б не прививка биоблокады, валялся бы он сейчас парализованный, а проклятое насекомое шпиговало бы его своими яйцами.
* * *
Живот Серого Лиса был надут как барабан. Слабо сказано: как большущий африканский тамтам. Он умудрился пережрать, чего никогда себе не позволял – спецагент всегда должен быть в форме. На свое счастье Кнутсен начисто забыл о том, как и чем пообедал, находясь в змеиной шкуре.
На бегу он чувствовал, что вот-вот лопнет. Пришлось найти птичье перышко и обратиться к древнему византийскому способу. Сразу стало легче.
Отыскав свое имущество, спецагент стряхнул с него древесный сор, гусениц и жуков и быстро оделся. В той стороне, где находился След Моргенахта, было на удивление тихр. Ни воплей и хрипов сцепившихся мутантов, ни испуганного визга и писка разбегающейся мелюзги. И верхушки деревьев не колыхнутся – мертвый штиль. Похоже на затишье перед новой бурей.
«Я заразился, и приступы могут подкосить меня в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, – мрачно думал Серый Лис, натянув на зудящее тело маскировочный комбинезон. – Надо поставить на одежду маячок, и тогда вживленный в голову микрочип будет безошибочно меня направлять. Конечно, было бы лучше, если б мои вещички сами находили хозяина, но у меня нет столько кибермух, чтобы использовать их как носильщиков.. Да и чип не может ими управлять при дальности больше ста метров. Не вживлять же в череп командный блок? Голова станет перевешивать…» Кибермухи по-прежнему кружились над Следом и передавали изображение на командный блок, который лежал на' коленях Серого Лиса. Согласно программе, блок выбирал и выводил на экранчик самую интересную картинку. Как правило, это была какая-нибудь обнаруженная с высоты вещица.
Спецагент забрался в огромное дупло кедродуба, которое приметил еще на рассвете, и, одним глазком поглядывая на экран, восстанавливал изрядно подорванные метаморфозой силы. Серый Лис открыл саморазогревающуюся банку с тушеным кроликом и запивал его холодным апельсиновым соком. Блаженство.
Изображение на экране сменилось: по каменистой лощине след в след двигались люди. Десяток негров и мулатов в пятнистых комбинезонах с автоматами на груди и карабинами за спиной. Проводник в синем балахоне то и дело поднимал руку, и колонна замирала. Дисциплина у них была железная – значит, это партизаны, а не правительственные войска.
Они добрались до одинокой скалы, похожей на старый термитник, и рассыпались у ее подножия. Низко нагибаясь, партизаны что-то искали у себя под ногами, Кибермухи дали увеличение, и спецагент разглядел: бочайцы подбирали Ногти Мамбуту. Обычное дело.
Вдруг один из них поднял с каменной россыпи маленький прозрачный кубик и окликнул проводника:
– Махмуд, смотри, что я нашел.
* * *
– Положи назад! – завопил проводник, бросаясь на землю.
Из кубика вырвался широкий зеленый луч. Партизан выронил вещицу. Луч полоснул по небу, словно прожектор, который нашаривает в вышине вражеские самолеты, и краем задел верхушку скалы. Она беззвучно испарилась. Люди закричали, ринулись из лощины. Проводник тоже сррвался с места, понесся обратным курсом, пытаясь наступать в свои старые следы. И толь-тсо виновник случившегося по-прежнему сидел на корточках, сжимая виски, и раскачивался из стороны в сторону. Похоже, читал молитву.
Несколько секунд зеленый луч бил в зенит, и Серый Лис смог разглядеть его как следует. Луч был длиной около сотни метров и не рассеивался постепенно, как положено всякому нормальному свету, а резко обрывался, будто обрезанный.
Потом кубик начал подниматься над землей, вращаясь, и луч стал описывать широкие восьмерки. Все, чего он касался, испарялось. В никуда отправились каменные глыбы, кусты степной колючки, пласты песчаного грунта. В земле оставались длинные пологие вмятины или что-то вроде противотанковых рвов. Все чаще исчезали, попав под луч и кибермухи, но Кнутсен не хотел их отзывать. Слишком важно было запечатлеть все, что сейчас происходило.
Луч коснулся одного из бегущих сломя голову партизан. Человек испарился, как не было. Луч отведал человечинки, и она ему понравилась. Во всяком случае, он начал охоту за людьми. Скорость вращения кубика росла, и в лощине поднялся ветер. Что-то вроде раскручивающейся воронки разносило в стороны и развеивало поднявшиеся в воздух облака бурой пыли. Луч удлинялся, слизывая одного удирающего партизана за другим. Слизывал все тело целиком, а не разрезал на части – будто не хотел портить шкуру.
Вращение все ускорялось, и вот уже мелькание луча слилось в полусферу зеленого огня. Луч удлинился втрое, впятеро. Вскоре партизан не осталось вовсе. И только обезумевший от ужаса виновник кошмара сидел под вращающимся кубиком, сжимая голову и раскачиваясь.
Рост световой полусферы остановился. Луч выгрыз в почве углубление радиусом около километра. Ее дно представляло собой идеально вылизанный пологий конус. На неровном пятачке вершины конуса располагался единственный уцелевший бочаец. Последний десяток кибермух спецагент отогнал на безопасное расстояние – иначе он вовсе останется без «глаз» – и картинка потеряла четкость.
Передышка была недолгой. Луч снова начал расти, достиг .подступающих к Следу джунглей. Невысокие деревья, растущие на границе леса, исчезали целиком или частями. Обрубки с треском валились на землю, давя мелкую живность. Кнутсен решил, что пора делать ноги. Так ведь недолго и самому пойти в распыл.
Кубик вдруг изменил тактику, перестав вращаться. Он метался туда-обратно в секторе девяносто градусов – словно маятник упавших на землю огромных часов. И каждую секунду зеленый луч удлинялся на несколько метров.
Спецагент двинул прочь походным шагом. Обнаружил, что стена рушащегося леса начинает его догонять, и побежал, размеренно дыша и отмахивая руками. Треск и скрежет падающих стволов оглушали. Древобой был все ближе. Серый Лис сбросил с плеч рюкзак и рванул как на стометровке. Луч тоже припустил. Похоже, он наметил себе цель и не собирался ее отпускать.
