52
— Он мертв, — врач-эксперт убрал стетоскоп и встал. Тотчас над трупом засуетился полицейский фотограф.
— Черт бы побрал этих быков! — выругался коп, обнаруживший тело. Никогда их нет вовремя…
— Брось, — поморщился его напарник. — Один из них погиб сегодня ночью, и весь участок, наверное, пошел на отпевание. Кроме того, насколько я знаю, сегодня кто-то пристрелил Большого Рудольфа — тоже забота… хотя ради него я бы и пальцем не пошевелил: чем меньше в городе такой мрази, тем чище воздух…
Он любил поговорить на моральные темы, но подъехавший автомобиль прервал его дальнейшие разглагольствования.
Бледный и похудевший за два дня Джейкобс выпрыгнул на тротуар.
— Что случилось?
— Труп. Пока не опознан, но ясно одно: в гостинице произошла разборка. Сложно сказать пока, что послужило причиной смерти — пулевое ранение или падение с высоты.
— Так… — Джейкобс подошел к мертвецу поближе, и ему вдруг показалось, что лежащий лицом вниз человек ему знаком. — Вы уже закончили?
— Сейчас, последний снимок, — фотограф щелкнул своим аппаратом и отошел.
Стараясь не вымазаться в крови, Джейкобс осторожно приподнял голову погибшего. Перед ним был Джоунс.
Вот и конец вражде… Джейкобс взглянул еще раз на мертвеца. Да, он не ошибся…
Странное чувство охватило его: словно из жизни похитили ее смысл. Вот был этот человек жив, был опасен как знаток человеческой натуры и вообще нечисти. Ну и что с ним стало? Очередной труп…
— Надо же, оба — в один день, — проговорил он вслух. — И Грюнштайн, и этот…
Он замолчал: из памяти всплыло упоминание о Витторио Реа.
Если окажется, что тот находится сейчас в гостинице, ломать голову над тем, кто убийца, не придется. Да и так все ясно… Хотя и жаль, что так. Жизнь вдруг показалась детективу удивительно пресной. В самом деле за что он так ненавидел этого почти незнакомого ему человека, раз его смерть не принесла никакого удовлетворения? Из-за чего? Из-за мелких неурядиц с бабами да косых взглядов дураков-коллег? Вот уж "серьезная" причина!
Джейкобс вздохнул и отправился в гостиницу. Заниматься этим делом ему больше не хотелось. Ни для славы, ни просто так. Ему просто стало скучно и одиноко.
