11

— Так, молодой человек, заходите… Бог мой, это вы? — выразительные, не по возрасту блестящие глаза доктора Райсмана округлились.

— Я, — глухо подтвердил Эл. — Я давно уже собирался вас навестить… Похоже, вы сейчас не перегружены работой — так же, как и я. И я подумал, что мы зря не поддерживаем друг с другом контакт.

— Очень приятно, — на длинном старческом лице появилась несколько саркастическая улыбка. — Кажется, год назад я и сам вам об этом говорил… Что поделать, когда у врача трудности, он становится хуже любого другого из своих пациентов. "Врач, исцелися сам", — говорили раньше, вот мы и стараемся под любым предлогом скрыть, что порой тоже нуждаемся в чьей-то помощи, не так ли? Проходите… У меня есть кофе, но я бы вам посоветовал его не пить: вам, молодой человек, вообще стоит ограничивать возбуждающие напитки… Кроме того, вы явно злоупотребляете крепким чаем.

— Неплохо, — Эл опустился в кресло. — Метод дедукции или справки наводили?

Он попытался произнести эти слова максимально дружелюбно, но голос дрогнул, выдавая скрытую зависть. Эл и сам хотел бы так запросто, с места в карьер, начинать разговор со своими клиентами, но какой-то внутренний тормоз всякий раз сковывал его речь при первой встрече. Потом он быстро наверстывал упущенное, но время, иногда такое необходимое, терялось. Постепенно он начал убеждать себя, что начинать разговор и стоит по-врачебному официально, привычно для человека, обратившегося за помощью. Так он смог преодолеть собственное внутреннее смущение, и порой общение становилось полноценным уже к концу первого разговора, но все равно что-то терялось. Эл знал, что никогда не сумеет заговорить с человеком, отношения с которым можно назвать натянутыми, как с давним знакомым. Или такой опыт приходит только с возрастом?

— Цвет лица, Эл… Вы не возражаете, что я стану называть вас по имени? Кстати, могу добавить, что вы, по всей видимости, плохо спали последнюю ночь, может быть, вам снились кошмары и уж почти наверняка вы страдаете от переутомления. В молодости свойственно многое принимать близко к сердцу, даже когда речь идет в сущности о пустяках… Ну так что же вас привело ко мне? Знаете, мне просто приятно видеть вас у себя.

— Вы начинаете чувствовать себя победителем?

— Зачем же? Просто человеком, чей опыт и знания еще кому-то нужны. И тем более тому, кто и сам является специалистом. И расслабьтесь хоть немного — вы напрасно тратите столько мышечной энергии. Как и все данное нам природой, она должна расходоваться рационально. Что из того, что вы напрягли сейчас свои бицепсы? Здесь не гимнастический зал и не тренажер для накачки мышц. Вот что, Эл… Как вы относитесь к апельсиновому соку? Замечательный напиток в такую жару… Думаю, после него вам сразу же полегчает.

"Вот именно, — хмыкнул про себя Эл. — Просто шикарно… Наверное, он всем предлагает этот апельсиновый сок. И кому-то действительно становится от этого легче…"

Он повертел в руке бокал с оранжевой жидкостью и с наслаждением отпил. В одном Райсман был прав: при такой жаре прохладный напиток казался сладостным нектаром.

— Вот и прекрасно… Эта штука хорошо снимает напряжение — посмотрели бы вы на себя со стороны. Вы сосредоточили все свои мысли на стакане сока — и преобразились… Не так ли?

"Черт побери! — восхитился Эл. — Он снова меня уел! Я действительно расслабился… Пусть его штучки стары как мир, но они работают. Нет, старик все же молодец…"

— А теперь — рассказывайте, — Райсман уселся в соседнее кресло и принялся потягивать через соломинку все тот же апельсиновый сок. — Я вас слушаю… вы ведь пришли для того, чтобы высказаться, а не для того, чтобы слушать меня. Если дать человеку просто выговориться — считайте, что вы ему наполовину помогли.

Старый доктор не открывал ничего нового — Эл тысячу раз слышал это утверждение, но лишь сейчас начинал понимать его смысл. Дать человеку высказаться, отвлечь его ничего не значащими пустяками, дать ему почувствовать себя самим собой — вот что он сам должен был с самого начала делать с Григсом. Не новые методики, не научные журналы с тестами, опросниками, выявляющими ассоциативные поля, — простая беседа могла привести в норму измотанные перенапряжением нервы.

— Вообще-то я пришел к вам за чисто профессиональным советом, произнес он. — Ко мне вчера обратился один человек… скажем так, крайне неуравновешенный, но… — он запнулся, не представляя себе, как пересказывать эту историю.

— Ничего, не торопитесь… соберитесь с мыслями, и у вас все получится, — похлопал его по руке старик.

— В общем, дело обстоит так. Он утверждает, что убил одну женщину и что она явилась к нему с того света мстить. Я был у него дома, видел и ее саму, лежащую с ножом и изображающую труп, — но после этого она поджидала меня на улице… В конце концов я попросту растерялся. С одной стороны, ему действительно нужна врачебная помощь, но с другой… все это дело мне ужасно не нравится. Его постепенно доводят до помешательства, разыгрывая какие-то странные спектакли. По всей вероятности, и убийцей он себя считает потому, что его спровоцировали, заставили себя почувствовать таковым. Но, с другой стороны, он противится тому, чтобы обратиться в полицию. Разумеется, потому, что боится ответственности за убийство, которое, скорее всего, и не совершал.

— Ну а вы?

— А я… Я бы сказал, что спектакль этих незнакомцев сделан на очень высоком уровне. Я и сам чуть в него не поверил… Да и сейчас… Знаете в каждом человеке живет вера в сказку, в иррациональное… в то, что мы называем "а вдруг". К тому же, когда это сделано так убедительно…

— И вы начали сомневаться в достоверности своих знаний об окружающем мире… А знаете, что я вам скажу? Вы правильно делаете. В этом мире случается такое, что можно только руками развести. Те, кто верит только в науку, отвергая все остальное, занимаются таким же бегством от действительности, как и те, кто выискивает сверхъестественное в обыденном. Я вовсе не утверждаю, что вы действительно столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим, — да вы и сами говорите о спектакле. Но знайте: лучше расширить свои представления о том, что может быть и чего быть не может. Вы пока соберитесь с мыслями, и я дам вам высказаться через пару минут, а пока послушайте одну историю, к счастью для меня, произошедшую довольно давно, хотя и в этом городке. Один человек пришел ко мне с теми же сомнениями: ему показалось, что он видел совершенно невероятное существо с горящими глазами, крыльями и так далее. Я тогда решительно сделал вывод, что речь идет о галлюцинации, начал этого человека расспрашивать дальше но он казался достаточно уравновешенным и вообще, как говорится, слишком заурядным, чтобы такое видение возникло у него просто так. Тогда я подумал, что речь может идти о простой зрительной иллюзии, тем более, что он видел свою химеру на закате солнца. Игра света и тени, плохая видимость… Я решил проверить его слова. Объяснил ему, что такое эти иллюзии, и поехал с ним на ферму Дугласов. Точнее, на бензоколонку, находящуюся неподалеку от этой фермы. И что же вы думаете? Я тоже увидел это существо. Оно возникло в какой-то момент на крыше. И это не было иллюзией — оно двигалось, и я смог хорошо рассмотреть его крылья и тело, похожее на тело гепарда. Мало того, днем я обнаружил следы огромной кошки… Так что же, я, по-вашему, тоже сошел с ума? Никто из местных жителей не согласился отвечать на мои вопросы, и, вообще, как только речь заходила о странных существах, на меня или смотрели с откровенной враждебностью, или советовали уехать. И я уехал, так и не выяснив, что к чему.

— И вы умолчали об этом? — поразился Эл.

— Если бы я обратился с этим в университет или, хуже того, в прессу и моя жизнь, и жизнь этих людей превратилась бы в ад. Хотя еще вероятней, что мне просто не поверили бы… Может быть, и вы однажды поймете, почему я так поступил. Раз это видели многие, но молчали и никто из непосвященных об этом не знал, — значит, такая тайна должна была существовать. Она была естественной, понимаете?.. Просто в жизни иногда происходит нечто, мимо чего надо просто пройти. Мало того, что-то подсказывает мне, что если бы я натравил на это место любителей сенсаций, это существо попросту ушло бы. И я остался бы в дураках, и тайна осталась бы тайной. Я и так был по-своему благодарен ему — за то, что оно решилось показаться мне. С того дня на многие вещи я стал смотреть иначе… И я знаю, что в нашем городе есть нечто, отличающее его от всех остальных городов. Может, потому я отсюда и не уехал. Я хочу проникнуть в эту тайну — но для того чтобы это произошло, я должен сидеть и ждать, пока мне разрешат это сделать. И они потихоньку разрешают… Сведения об этом мире капля за каплей просачиваются ко мне. Приходят люди со своими рассказами, как пришли вы… Я уже чувствую за этим тень Фанума… Вы знаете, что означает название нашего города?

— Нет, — признался Эл. — Я просто никогда об этом не задумывался!

— А зря… Надо знать место, в котором живешь, или оно не примет тебя, и тебе придется гадать, почему все складывается не так, как тебе хотелось бы… Не станешь же ты жениться на первой встречной, зная лишь ее лицо? Так вот, наш город носит латинское название, которое означает "заброшенный храм", или "место для храма". А такие названия случайно не даются.

Старик замолчал. Наступила тишина, удивительно полная, едва ли не убаюкивающая, но в то же время тревожная.

"А имею ли я право рассказывать этому человеку о том, что знаю? С одной стороны — да, я даже должен сделать это, чтобы он с молодой горячностью не наломал дров. Но с другой… Может быть, я и существую только потому, что молча наблюдаю, не делюсь своим опытом…"

— Странно… — проговорил Эл, внимательно наблюдая за выражением лица Райсмана. — Похоже, вы жалеете о том, что рассказали мне…

— Есть вещи, созданные для молчания… — несколько туманно ответил старик.

— Ладно, — вдруг решил Эл. — А что если я скажу, что видел их? Или не их, не знаю кого… Просто я до конца не уверен, что мне это не снилось. Когда я вышел от своего клиента, та, якобы покойница, гналась за мной. А у своего дома я увидел другое существо, очень мало похожее на человека… Похоже, я потерял сознание, но мне показалось, что тот, второй, — он был больше похож на зверя, — так вот, он сказал обо мне, что я для них свой…

"Ты не должен говорить этого! — неожиданно словно взорвалось в мозгу. — Молчи!!! Никто не должен этого знать… Ты не имеешь права!!!"

— Вот и вас заставили замолчать, — глядя в сторону, спокойно заметил Райсман. — Спасибо… я действительно подумал, что сказал лишнее… Но, похоже, я сказал только то, что следовало… Как знать, может, мне и позволили заглянуть в тот мир для того, чтобы я мог рассказать вам о нем… Во всяком случае, я посоветую вам одно. Смиритесь. Смиритесь и ждите. Пусть они сделают первый шаг — не вы… Тот, кто водит нас по жизненным тропам, сам лучше вас знает, когда и что вы должны понять. Не отрицайте ничего — но ни за чем и не гонитесь. Похоже, вы счастливчик, просто сами об этом не догадываетесь. А я замолкаю.

— И все?

— Можете выпить еще немного апельсинового сока. И думайте о том, что окружающий вас мир бесконечен и что один человек не может постичь все его тайны до конца. Вам повезло: вы увидели ту замочную скважину, через которую можно многое подглядеть, если соблюдать осторожность… Как знать, когда вы догоните меня — а вы, похоже, сделаете это быстро, — мы с вами еще поговорим на эту тему и поделимся секретами своих невидимых коллекций… Мы живем в Фануме, и у нас есть нечто, отличающее нас от миллиардов других жителей Земли. Главное, чтобы мы сами не растратили на пустяки свое сокровище, не спугнули… Знаете, простите уж старика за еще один скучный рассказ… Когда я был мальчишкой, ко мне на балкон прилетала удивительная стрекоза. Она была длиной в две моих ладони — еще те, детские. Она сидела близко, позволяя мне рассмотреть удивительные зигзаги на ее глазастой голове, перламутровые переливы на крылышках… Она казалась мне чудом. Однажды я захотел познакомиться с этим чудом поближе и попробовал ее поймать. Разумеется, это не удалось: ее удивительные глаза видели все, происходящее сзади. После этого она больше не возвращалась…

— Я понимаю, — негромко произнес Эл и подумал о том, что у каждого в жизни была такая вот стрекоза — чудо, исчезнувшее после того, как его поторопили.

Но разве в его случае речь шла о чуде? Преступление, страдания одного человека, может быть, гибель другого… Можно ли к этому относиться так же благодушно только потому, что весь кошмар получил оттенок чего-то сверхъестественного?

— Весь наш мир — это чудо… Но как только рванешься к разгадкам его тайн, он перестанет быть таковым. И лишь когда мы заставим себя забыть о тех иллюзиях знания, которые порой принимаем за истину, и просто посмотрим на него широко раскрытыми глазами — он может вновь показать свои лучшие стороны… а может и не показать…

— Не знаю… — Эл замолчал, на этот раз специально, чтобы тишина дала ему возможность прислушаться к себе. Он действительно не знал уже ничего, кроме того, что в его жизни наступили перемены, суть которых сложно было уловить.

— Я старик… Я скоро покину этот мир. И потому я хочу узнать его не разумом, а сердцем — иначе может оказаться, что я зря прожил жизнь. Знаете, Эл, мне иногда начинает казаться, что моя жизнь началась только сейчас, здесь, после той удивительной встречи, когда я понял вдруг, что не знаю об этой жизни почти ничего. Я, как мальчишка, просто раскрыл глаза от удивления… Раскрыл и начал видеть… Я не стану вам объяснять, что именно хочу сказать. Если вам суждено, вы поймете это и так, а если нет все слова бессильны. Так что идите домой, хорошенько отдохните, если можете — отмените встречи со своими клиентами… Хотя и у вас, я думаю, их не так уж много. И просто постарайтесь научиться радоваться тому, что светит солнце, что кому-то нужна ваша помощь, а кому-то нужны вы. Попробуйте начать жить. Не сначала — под этим обычно подразумевают какую-то бессмысленную чепуху, — а просто жить. Если научитесь — то поймете.

Эл снова посмотрел на Райсмана. Старик улыбался какой-то особой мягкой и мечтательной улыбкой.

— Хорошо, — Эл привстал. — А можно напоследок задать вам еще один вопрос?

— Пожалуйста…

— Как вы сказали, фамилия этого фермера? Похоже, я слышал ее совсем недавно… Хотя людей с такой фамилией — тысячи… Дуглас, да?

— Да, тот самый Дуглас. Если, конечно, вы помните эту историю.

— Какую? — Эл снова сел.

"Похоже, я так скоро отсюда не уйду… Жаль, что я не знал этого человека раньше, — вот уж поистине необыкновенная личность!"

— Скандальная и странная история… Хотя я догадываюсь, чем именно она закончилась. В свое время его жена тяжело заболела. Неизлечимая форма лейкемии… И тогда Бенджамен Дуглас дал объявление, что готов продать душу тому, кто сможет вылечить бедняжку… Вот так. Была волна возмущения: все же — такое заявление! Священники его просто атаковали со всех сторон, шарлатаны тоже… Ему даже пришлось переехать, чтобы удрать от вызванной шумихи. Вот так.

— А что… дальше? — Эл почувствовал в горле неприятный комок.

— Дальше… Флоренсия до сих пор жива. И детки подрастают. Но сам Бенджамен зачастил в церковь — нашлись такие, что не прогнали его с порога. Значит, если он и продал кое-что, то не тому… Да и мне ли об этом судить? Говорят, давно в ближайшей округе не видели столь верной и любящей супружеской пары. А выводы — делайте сами.

— Так, — потянул Эл. — Существо вы видели уже позже?

— Конечно… — улыбнулся старик.

На некоторое время опять наступило молчание.

— Спасибо… Извините, мистер Райсман, сколько я вам должен?

— Нисколько. Это я вам должен за то, что вы пришли ко мне… Можете считать меня коллекционером, которому удалось присоединить к своей коллекции еще один ценный экземпляр или получить какие-то сведения относительно его местонахождения… Вас не коробит такое сравнение? Просто все, касающееся теневой стороны жизни Фанума, — стороны, в которой есть место чудесам и которая потому скрывается от чужих глаз, — меня невероятно интересует.

— Ну что ж… — Эл встал, — мне пора…

— Идите… И помните, что я вам сказал. Желаю удачи… Искренне желаю.

— До свидания.

Эл попрощался и вышел. Сев за руль, он долго не трогался с места: слишком уж о многом ему следовало подумать.

Или наоборот — не следовало? Кто знает. Вряд ли хоть кто-то в этом мире мог ответить на этот вопрос.