Глава 53
Вот и все воспоминания. Лежа в постели и продолжая нежиться в чистом белье – наслаждение, которого он был лишен всю жизнь, – Лука думал, что делать дальше. Мысли текли лениво, ничего не приходило на ум. Он отвлекался, вспоминая о прошедшей ночи. Сейчас ему уже было интересно, кто из девушек приходил ночью. Лина? А кто вторая? И в то же время он уже начинал сомневаться: а было ли все на самом деле? Все выглядело здесь странным, сомнительным и в чем-то ненастоящим.
Как и все здесь.
Было уже позднее утро, и надо было вставать. Но неизвестность впереди, а также полное отсутствие обязанностей или необходимости делать что-либо позволяли лежать и блаженствовать. Было бы интересно узнать побольше об этом городе, думал он. А может быть, это страна – затерянная, хорошо спрятанная от глаз всего остального мира. И что здесь обычно происходит?
Он огляделся. Кровать его находилась в большой светлой комнате. Стены казались сделаны из камня, но он не был уверен: какой-то текстурный, трудно уловимый рисунок, кажется, присутствовал. Небольшая картина в светло-вишневой рамке висела на стене напротив его кровати. Какой-то пейзаж, домик на берегу лесного озера, на котором застыла лодка рыбака. Картина живостью красок напоминала цветную фотографию в книге. Он присмотрелся; лодка явно двигалась, Лука заметил взмах крошечного весла, мгновенный блеск волны.
Закрыл глаза, открыл – вновь все неподвижно. Зевнул и тут же вспомнил, как Лина при их первой встрече потребовала для него плавки. Глядя в потолок, он сказал:
– Хочу знать, что здесь сегодня происходит.
Снова зевнул. Челюсть остановилась на полпути: текстура стен дрогнула, поверхность как бы продвинулась вперед – и растаяла. Он вертел головой, не зная, куда смотреть. В какой-то момент показалось, что какая-то сила вынесла его кровать на всеобщее обозрение. Но он тут же сообразил, что это просто изображение, и действующие лица не имеют к нему никакого отношения и даже не подозревают, что он их видит. Все происходило в молчании.
С одной стороны несколько рыцарей, одетых в длинные холщовые рубахи, пытали гоблина. Лесной был прикован цепью к столбу, под его ногами пол воронкой уходил в небольшое отверстие для собирания крови, которой уже было пролито достаточно: на пытаемом было множество порезов. Несколько человек наблюдали, а один – в кожаном фартуке, – занимался непосредственно гоблином. Луке показалось, что гоблин похож на Метафия, с которым он брал свой город. Он присмотрелся, и сразу же в спальне возник громкий рев гоблина – словно вату из ушей выдернули; палач в этот момент как раз щипцами отодвинул в сторону отрез кожи и жира и просунул внутрь к ребрам раскаленный пруток.
Это был не Метафий. Сразу потеряв интерес и тем самым выключив рев пытаемого, Лука посмотрел в другую сторону. Симпатичная блондинка, чем-то похожая на Натали, сидела в полупрозрачном кресле, внутри которого беспорядочно плавали огоньки, и что-то беззвучно говорила. И вновь, уловив внимание Луки, сразу же возник звук.
– …столицу рыцарского Ордена Сан-Бонифаций осадил большой отряд Бешеного Юра. Отразив несколько вылазок рыцарей, лесные на виду жителей пытали взятого ранее в плен легата Иоанна, возглавлявшего посольство папы Бастиана. Легат погиб после пяти часов традиционных пыток. Желающие могут посмотреть визуальную и эмоциональную записи. Пилигрим Эдвард вчера официально заявил на торжестве по случаю прибытия в город претендента Луки, что полноценная беременность для желающих снижена до двух месяцев. Также снижен до трех лет возраст молодежи для участия в Иллюзионе. Напомню, что ранее детям до пяти лет указом Хозяина было запрещено выходить на арену. Беспилотный катер сообщил о приближении метеоритного роя. Желающие могут увидеть уничтожение угрожающих Земле метеоритов в ночь на среду. Также обнаружен еще один крейсер метрополии. Хозяин на запрос пришельцев посетить Землю и Артемиду ответил традиционным отказом. Великий магистр Ордена святого Людовика направил Бешеному Юру официальное послание, в котором предупредил, что в случае продолжения осады Сан-Бонифация будет объявлен крестовый поход людей против лесных до полного уничтожения последних. Убитый претендентом Лукой зверь был доставлен по запросу папы Бастиана пилигримом Эдвардом. Отдел внеземных структур сообщает, что чистый прирост населения Артемиды приближается к приросту населения на Земле. Лидер не сдающихся претендентов Арнольд вчера ночью спровоцировал внеочередной Иллюзион в машинном зале, что могло привести к порче периферийных механизмов. Пилигрим Эдвард сообщил, что по решению Хозяина Арнольд отстраняется от участия в Иллюзионе на календарный месяц.
Во время прочтения всей этой информации девушка принимала различные позы, совершенно не имеющие отношения к смыслу сообщений, имела то задумчивый вид, то веселый, успела погрустить и посмеяться, словом, всячески пыталась украсить скучный текст собственной привлекательной внешностью.
И все равно было скучно. Хотя кое-что удивило. Например, какая связь была между его прибытием и сроком беременности? Лука усмехнулся: если только не будет отбоя от желающих иметь от него ребенка. Что, может быть, не так уж и невероятно, учитывая прошлую ночь. И еще одно: из сообщения выходило, что Арнольд остался жив. Тогда все ужасы машинных приключений были иллюзией. Как, возможно, и должно быть в Иллюзионе. Ну что ж. Лука повернул голову к следующей стене, тут же сделав девицу немой. Зато заговорил ораторствующий там Матиас, и тоже на полуслове:
– …особенно благодаря тому, что сохраняется иллюзия реальности. Причем настолько потрясающая, что участвующий в действии забывает о собственной неуязвимости. Это имеет обратную сторону: несмотря на реальную боль и реальные эмоции, участник не имеет той чистоты реакции, как, например, ребенок. Поэтому призыв «Будьте как дети!» приобретает в данной ситуации новый смысл и новое прочтение. Будьте как дети! Рай – обитель детей и животных. Только они обитают в полной гармонии с миром.
На узком загорелом лице Матиаса фанатично горели черные глаза. Стоя на фоне бушующего моря, он говорил, отсекая фразы резкими взмахами руки. Приподнятый тон его речи гармонировал с обрушивающимися на берег волнами.
– Многие из нас на всю жизнь захвачены мечтой стать Господином мира сего, померяться силами с нашим неведомым, возможно, мифическим Хозяином – и обречены существовать с осознанием собственного поражения. Некоторые еще надеются, как наш Арнольд, но все равно знают, что их мечта недостижима. Бесцельно бредем мы по жизни, наша психика надломлена, смысл жизни утерян, но и смерть уже не может служить утешением, потому что и она потеряла для нас извечный смысл – благодаря достижениям медицины мы практически бессмертны. Сон, наркотики, алкогольные и фармацевтические грезы – все это суррогаты реальности, которая уже нам скучна и противна. И вот появился Великий Утешитель – Иллюзион, предлагавший окунуться в неисчерпаемые бездны нашей дремлющей психики. Весь жизненный опыт, накопленный миллионами наших предков, все миллиарды бит информации, тщательно зашифрованные в наших генах, становятся личным достоянием. Нет скуки, бессмысленного бытия, усталости от бренности существования – есть обновление, жажда бытия, заставлявшая и наших предков жить в полную силу. Одним из чудес Иллюзиона можно также считать абсолютную безопасность в психическом и физическом смысле. Уже никому не может показаться страшной смерть, чужие и собственные страдания, боль наших детей – наоборот, все это становится лекарством, придающим смысл бытию. И, наконец, никто не заставляет всех граждан жить только Иллюзионом. По-прежнему остаются привлекательными такие способы встряхнуть скучающую психику, как экскурсии в мир лесных и диких людей. Можно также последовать примеру фанатичных сторонников исследований Артемиды, тем более что колония людей на этой странной планете успешно развивается, хотя и по непонятным для нас законам. Артемида, надо признать, имеет для людей странную, непонятную нам привлекательность хотя бы уже тем, что никто из граждан нашего города, отправившихся туда, не захотел вернуться. Впрочем, как и объяснить привлекательность своей жизни там. Поэтому мы можем иметь лишь косвенное представление о достоинствах этого пути, тем более что со стороны их жизнь скучна и совсем не так экзотична, как на Земле. Вот и выходит: ничто не может сравниться по безопасности, силе впечатлений и оздоровляющего воздействия на психику с Иллюзионом…
Луке надоело слушать восхваления того, о чем он так еще и не составил своего мнения. Он решил вновь развить удачный пример Лины и сказал, глядя в потолок:
– Описание города, достопримечательности, экономический и структурный базис общества…
Книга, которая появилась на кровати, была достаточно толстая. Но в основном, как он сумел сразу убедиться, за счет иллюстраций. Больше всего было изображений природы, а также городских зданий. Но и текст был достаточно интересен. Так, это действительно оказался город. Официально он имел название Назарет, но везде назывался просто город. В нем постоянно проживали около пяти тысяч человек. Естественный прирост составлял около трехсот человек в год, смертность отсутствовала, то есть никто здесь не умирал, не болел и не старел, а находился в том состоянии, в каком попадал сюда. Впрочем, как было написано в главе, посвященной медицине, по желанию каждый мог вернуть себе те года, которые были ему предпочтительнее. Те же, кто рождался и вырастал здесь, могли остановиться на том возрасте, который казался привлекательнее. В общем, это был рай на Земле, и живущие здесь вполне могли считать себя небожителями.
Здесь было около ста легковых машин, десять катеров наземно-космического назначения, на которых можно было выйти в открытый космос и посетить Артемиду – ближайшую планету. Людей обслуживали до трехсот роботов-пилигримов, которые все здесь назывались Эдвардами. Реальная городская территория имела площадь около десяти квадратных километров, но за счет изменяющейся геометрии и различных оптических и прочих эффектов фактически приобретала неограниченные размеры. То есть в границах города были море, большая река и обширные леса с богатой флорой и фауной. Также имелось пятнадцать кафе, семь баров, пять постоянных точек Иллюзиона, в том числе стадион, где иногда также проводились обычные соревнования. На реке и морском побережье были пять водных станций с катерами, яхтами и индивидуальными средствами подводного плавания, включающими маломерные подводные лодки. Имелись десять молодежных клубов, пять клубов среднего возраста, а также один клуб пожилых. Университет Наук и Искусств мог одновременно обслужить двести человек, в городе также существовали общественные организации «Охотники за динозаврами», «Космические гонщики», «Возвращение к предкам», «Природа – источник духовного синкретизма», «Иллюзион – последняя уловка Сатаны», «Клуб геев», «Общество любви к животным». Кроме того, почти все горожане входили во множество кружков, интересующихся отдельными аспектами жизни рыцарей Ордена святого Людовика, жизни новых римлян, Братства святого Матвея, а также лесного Братство святого Антея. В городе было двадцать пять мужских клубов и семнадцать женских, изучающих особенности выживания простых обитателей соседнего древнего мира. Три самодеятельных театра ставили любительские пьесы из жизни римлян, рыцарей и лесных. Были также почитатели Бешеного Юра, который, судя по иллюстрации в книге, очень напоминал Лока, правда, с кошачьими особенностями.
Лука, оторвавшись от книги, бездумно смотрел на движущиеся картинки на экране. Две команды играли в волейбол на морском пляже, игроки с бешеным энтузиазмом лупили по мячу и беззвучно разевали рты, когда мяч оказывался в воде. Лука пытался думать о городе, о неведомом Хозяине, о здешнем обществе, занятом исключительно собой, а также о папе Бастиане, Бешеном Юре, об этих двух мирах, сосуществующих на Земле, и старался сообразить, в чем состоит логика обоих миров, а также смысл, заложенный в них Создателем. Но у него ничего не получалось, и это его раздражало. Мысли разбегались, постоянно лезли какие-то подробности вроде замечания лопоухого брюнета Виктора после приключения в машинном зале, когда тот пожалел, что Лука не погиб, – причем вполне доброжелательного замечания. Были еще и другие моменты, которые никак не связывались в одно целое, и это продолжало раздражать, потому что он чувствовал, что находится в шаге от разгадки того, что никто и не собирался от него скрывать.
Он вновь заглянул в книгу, нашел в оглавлении географический раздел, стал читать в надежде найти ответы на свои еще не сформулированные вопросы. Но и здесь были лишь советы, как попасть в ту или иную часть города, Земли или Артемиды. Так, прежде всего надо было обратиться к ближайшему пилигриму Эдварду и сообщить ему о своем желании. Похоже, механизм перемещения никого не интересовал и не должен был интересовать.
Ничего не удалось выяснить об изначальном назначении города, о цели его существования. Создавалось впечатление, что его обитатели содержались Хозяином для забавы. А может быть, первоначальный интерес давно угас, и город существовал уже по инерции, забытый вниманием Создателя.
Солнце, давно заглянувшее в спальню, достигло наконец лучом его щеки. Пора было вставать и начинать собственные изыскания. Не хотелось бы снова оказаться бесплатным развлечением для постоянно темнящих аборигенов.
Лука оделся в предложенную ему одежду, вполне удобную, кстати. Мягкие белые тапочки, белые же штаны из эластичного материала и ярко-красную рубашку, внешне похожую на толстый свитер, но невесомый, прохладный и вполне комфортный.
Он вышел из двери на лестничную площадку, зашел в лифт, который сразу опустил его вниз, – и вот уже улица. Странное чувство: знать, что большая часть виденного вокруг является иллюзией, и в то же время не иметь возможности отделить реальность от лжи. Прохожих было не очень много, и все они находились достаточно далеко, чтобы кого-то узнать. Из-за угла соседнего дома, следуя полотну дороги, вылетел черный автомобиль, похожий на все другие автомобили здесь, блеснул ярким отражением солнца на непрозрачных боках и проследовал дальше, до следующего поворота, скрывшего его. Несмотря на то что по небу гуськом плыли белые облака, солнца было много. Оно играло на разнообразных предметах, выбирая, как ворона, маленькие блестящие вещи: ручки на окнах, металлические части украшений на вывесках кафе и баров, сверкающие вкрапления в орнамент стен. Из двери бара высыпала стайка юных дев, немедленно окруживших его. Его сразу узнали, потащили с собой в другой, соседний бар, а когда он освободился от них уже внутри, на щеках его сохли поцелуи.
В небольшом помещении бара было довольно много людей. Причем разных возрастов. Девушки подвели Луку к столику и расселись в легкие кресла. Тем, кому не хватило мест, сели рядом, за соседним столиком. С подплывшего подноса набрали бокалов и каких-то тарелочек с закусками и принялись пить, молча и доброжелательно разглядывая друг друга. То есть разглядывали Луку, а он девушек. Наконец одна, с золотыми волосами, неожиданно громко закричала, что вчера, когда Лука всех так здорово обставил в машинериях, она едва не лопнула, так свистела. До сих пор живот болит. Тут же все снова полезли целоваться. Другая девушка – копия золотоволосой, но с белой прической, – перекрикивая общий гам, заявила, что Лука, по ее мнению, еще всем покажет, а может быть, даже станет Хозяином. По преданию, давно пора, правда ведь? Все подтвердили, что Лука обязательно станет Хозяином. Потом кто-то упомянул о Лайме и Локе, Лука сразу насторожился, стал расспрашивать. Оказалось, что его друзья будут сегодня участвовать в Иллюзионе. Их держат специально в карантине, чтобы не испортить впечатление. Если они будут знать, что участвуют в Иллюзионе, пропадет момент непорочности. Они так и выразились: «непорочности».
Одна – длинноногая, в очень короткой юбке, под которой, как оказалось, ничего не было, – вскочила на стол и, скорчив жуткую гримасу, стала наносить ногами во все стороны воображаемые смертельные удары. Ее со смехом стащили вниз, сунули в руку стакан и заставили выпить. Девушка выпила, но тут же закричала, что она сама последний раз успела зарезать кентавра, прежде чем гоблин оторвал ей голову. Другие смеялись и доказывали, что тут хвастаться нечем, вот Лука вчера действовал без посредников, ничего не подозревая, и это был один из лучших Иллюзионов за последнее время.
В общем, разговор пошел по непонятному руслу.
– А другие действовали вчера через посредников? – сумел он встрять в возникшую было паузу.
Все опять загалдели, засмеялись, золотоволосая задрала ножки так высоко, что и у нее тоже обнаружилось отсутствие нижнего белья – факт и на этот раз никем, кроме Луки, не отмеченный. Вдруг к их столику подошел сумрачный мужчина лет тридцати, смахнул со стула одну из девиц и, не обращая внимания на ее протестующий визг, уселся рядом с Лукой.
– Зачем вам это нужно? От этого всего бежать надо. Я считаю, что, несмотря на то, что все всё забывают, кое-что записывается на подкорку. Личность меняется. Итак процесс дебилизации зашел дальше некуда, а тут еще это. Когда на твоих глазах мучают детей, даже пускай они потом ничего не помнят, меняешься прежде всего ты. Я следил за вами все эти дни. Мне кажется, вам лучше отправиться на Артемиду, чем служить нам обезьяной для развлечения.
– Я вас не понимаю, – растерянно сказал Лука, – кто мучает детей? Каких детей? И я никого не развлекаю.
– Ну как же, – в наступившем общем молчании продолжил мужчина, – вы всех этих дур отлично развлекаете. Как вчера в машинном зале. А детей как раз эти твари и плодят. Теперь вот можно за два месяца без всяких трудов. У нас полный детский сад бойцов подрастает. Можете сходить убедиться, вход свободный.
– Лука! А ты его по орехам съезди, – вдруг тихо и ненавистно сказала золотоволосая. – И так, чтобы ему новые пришлось вставлять. А то лучше глаза выдави, их надо дольше отращивать. Пусть месяц походит с протезами, гад. Ненавижу таких праведников: все-то им не так, все-то им не нравится. Не нравится, так на Артемиду сам дуй, мокрец вонючий, не порти людям настроения. Я вот в следующий Иллюзион попрошусь против тебя выйти. Я уж тебе кишки выпущу, праведник ты наш.
– Вот вы где! – раздался знакомый голос. В дверях стояли Матиас и Натали. Матиас посмотрел на мужчину рядом с Лукой и укоризненно покачал головой. – А вы, Анатолий, снова за свои штучки. Все революцию хотите устроить. Ничего у вас не выйдет.
– А это мы еще посмотрим, – сказал мрачный Анатолий и поднялся. Проходя к двери мимо Матиаса, он буркнул: – Время покажет. Или Хозяин разберется, что вы тут устраиваете. И тогда я вам не позавидую.
– Ну что же вы сидите, – весело закричала Натали, – Иллюзион вот-вот начнется. Вы же хотели увидеть своих друзей воочию, а не в записи? Так пойдем.
– А я в записи предпочитаю, – сказала та, что имела белые волосы, – так лучше чувствуется. Я ужас как это люблю.
Большая часть посетителей отправилась в Иллюзион. Натали, повиснув на руке Луки, зашагала рядом, прилаживая короткими прыжками в первую минуту к его шагу свой, в широких штанах, имитирующих юбку.
– Этот Анатоль такой жуткий тип, – заметила она и тут же кивнула в сторону Матиаса, сосредоточенно шагавшего рядом. – Вот у него спроси. Матиасу больше всех достается от него.
Тот повернул узкое загорелое лицо и мрачно кивнул, повторив рубящий жест с утреннего экрана, когда он вещал о преимуществах Иллюзиона. И сейчас он тут же начал речь, словно продолжая убеждать внимающую ему аудиторию.
– Анатолий сколотил группку своих сторонников и носится с идеей добраться до Хозяина и сообщить ему свое потрясающее открытие. После чего тот, конечно же, уничтожит все Иллюзионы.
Улица была все такая же солнечная, яркая, оживленная спешащими в одну сторону людьми и машинами; небольшая компания зеленых и красных попугаев орала на дереве, густо обсыпанном мелкими белыми цветами; дорожный уборщик мигал разноцветными огоньками подсветки, прислонившись к высокой и круглой информационной тумбе, там свирепый луперк нападал на маленького мальчика, в ужасе выставившего перед собой длинный тонкий нож, на который оборотень и натыкался.
– Понимаете, Лука, Анатоль выдвинул глупейшую теорию, что душа человеческая и вообще душа всего живого нейтральна и не имеет индивидуальных отличий. Эти отличия несет в себе живое тело, а душа лишь вдыхает в него эту самую жизнь. Вы меня понимаете?
– Не совсем, – пожал плечами Лука. – Что в этом нового или, как вы говорите, глупого? Я всегда знал, что одни умирают, другие рождаются. Души покидают одни тела и оживляют другие, вновь рожденные.
– Конечно, конечно. Бог в каждой живой твари, частица Бога даже вот в тех попугаях. Это ясно. Но Анатоль считает, что душа не имеет индивидуальности. Она сродни электричеству, оживляющему электронный мозг или компьютер. А после выключения уже другая порция электричества заставляет работать наш компьютер. Так и с живыми существами. Даже с временной потерей сознания человека оживляет уже другая душа, скажем, пролетающая в этот момент рядом. Память, индивидуальность, черты характера – все, по мнению Анатоля, записаны в генах, а не в памяти души.
– И что же тут странного? – спросил Лука, увидевший наконец большое круглое здание, куда стекались ручейки людей, спешивших на новый сеанс. Здание было безвкусно и аляповато разрисовано попугаечными красно-сине-салатными цветами и заранее настраивало приближавшихся людей к чему-то необычному и из ряда вон выходящему.
– Ни так странного, как вредного, – мрачно усмехнулся Матиас. – Из теории Анатоля вытекает, что копия человека, его подобие, созданное для каких-то практических целей, имеет самостоятельную, равноценную оригиналу душу. А значит, гибель копии в Иллюзионе является гибелью отдельной личности, созданной по образу и подобию Творца. Что, конечно же, нонсенс. Этого не может быть, потому что не может быть.
Он повернул к Луке коричневое лицо и остро взглянул темными глазами.
– Вы понимаете, мы, здесь живущие, не садисты. Мы просто пресыщенные люди, вынужденные, чтобы не сойти с ума со скуки, искать лекарство от этой самой пресыщенности. А Иллюзион – прекрасное лекарство. Если его отобрать, теряет смысл существование нашей цивилизации. Погибнет наш город, на Земле будет некому поддерживать даже видимость порядка. На пилигримов плохая надежда – они ведь роботы, хоть и высокоорганизованные. Их цель и назначение – служить Хозяину и выполнять его распоряжения. Вот они везде и ищут Хозяина. А как его найти? Только пытаясь убить, что невозможно по определению. Хозяин найдется, конечно. Пусть даже им станете вы, Лука. Вы ведь необычный человек, вы не только прямой потомок и генетически наиболее близкий Хозяину человек, вы же еще и обладаете чем-то, что отличает вас от всех. Я думаю, Хозяин, если бы смог, давно бы убил вас. Вот и зверь говорит в пользу этого предположения. Хозяин просто не может ничего с вами сделать, вы уникум.
Они стояли у края тротуара под тяжелой кроной высокого дерева. Дома вдоль дороги все разные, каменная кладка украшена резьбой, никчемной на вид, но полной какой-то жертвенной прелести. Лука не понимал, зачем говорит все это о нем этот суровый, презирающий других человек. На всякий случай? Или Матиас действительно видит в нем будущего Хозяина? И что в самом деле в нем, в Луке, такого?
– А как вы думаете, – спросил он Матиаса, – кто такой все-таки настоящий Хозяин? Вы же здесь ближе к нему, есть же какие-то предположения.
– Сказать по правде, – усмехнулся Матиас, – мы здесь только и занимаемся тем, что стараемся в каждом обнаружить Хозяина. Парадокс в том, что он может быть каждым. Лучшая маскировка для власть предержащих – оставаться в тени. Или вообще, как в нашем случае, быть кем угодно. Я одно время грешил на Арнольда, потом на Анатоля. Последнее время даже на Лину. Не знаю почему, но думал, что в ее образе – этакой победительницы жизни, которой все дозволено и которой все удается, – и должен был бы скрываться Хозяин. Не знаю, теперь не уверен. А вот сколько людей предполагали во мне Хозяина, я уж и считать перестал. Такие вот дела, молодой человек.
Натали, которой скучно стало ожидать мужчин, уже убежала. Последние любители острых ощущений спешили мимо и скрывались в пестрых воротах Иллюзиона. Лука подумал, что это тоже были люди занятые: горнорабочие наслаждений, они, освобожденные от поисков пропитания, да и иных трудов, глубоко врубались машиной удовольствий во все, к чему могли дотянуться, шалея от черной пыли скуки, тоски и уныния.
– Мы успеем, – заверил Матиас, поймав взгляд Луки. – Без вас никто и не начнет, вы такой же участник, как и ваши товарищи. Хотя роли у вас разные. Но я хочу напоследок еще раз сказать, что Хозяин, сотворив этот мир в том виде, в котором он существует, одарил нас всем, что только может пожелать человек. Правда, по сути, он лишил нас Христа, но вместо него предложил себя. Мы под его сенью превратились в ницшеанскую расу господ, стали сверхчеловеками, находящимися по ту сторону добра и зла. У нас удовлетворены все инстинкты, не существует неразделенной любви и неутоленного голода. Можно сколько угодно купаться в излишествах, медицина восстановит истощенные силы. Только пресыщенность и скука наши враги. И тут появляется Иллюзион, который затрагивает самые основы нашей психики, он дает нам сопереживание на последней грани, за которой уже нет ничего. И тем излечивает. Да что там, вы сами сейчас убедитесь. Пойдемте, – сказал он и потянул Луку за собой.
Куда делись его сдержанность и надменность, он едва не дрожал в нетерпении и предвкушении, и Лука, скорее озадаченный, чем заинтересованный, послушно последовал за ним.
Солнце, залив крыши оранжевым золотом, спряталось за ближайшими домами; день клонился к вечеру.