Книга: Плазмоиды
Назад: Глава первая
Дальше: Глава третья

Глава вторая

Любая военная техника выглядит грозно. В контурах брони, стрелах орудий, изяществе форм кораблей, танков или самолетов человек всегда стремился выразить мнимую непобедимость и мощь, которой никогда не обладал, являясь владельцем лишь хрупкого, чрезвычайно уязвимого тела. Оружие радует наш взгляд, заставляя забыть, что человеческие зубы способны только кусать податливую пищу, но не впиваться в сильную и ловкую добычу, а ногти – лишь чесать задницу, но никак не рвать на клочки упругую плоть жертвы.
Мы создали средства для убийства друг друга, спасаясь от древнего страха перед зверьми.
И это вовсе не их вина…
Эскадрилья, состоящая из четырех звеньев истребителей «Иван Кузнецов», находилась в полной боевой готовности. Угрожающе опустив туповатые носы, самолеты ждали пилотов возле ангаров на военном аэродроме «Кубинка-2». Техники суетились вокруг машин, заливая последние литры топлива в баки, проверяя крепления громоздких пушек под брюхом фюзеляжа, подкатывая лестницы к откинутым колпакам кабин.
А в полусотне метров над взлетно-посадочной полосой замер средних размеров плазмоид. Он мерно пульсировал, не двигаясь с места, изредка лениво менял цвет и прозрачность. Он ничего не предпринимал – словно издевался над людишками, которые тормошились под редкими февральскими снежинками.
– Жалко это выглядит, – вздохнул командующий ВВС, крепыш с крупным носом. Он поправил каракулевый воротник и посмотрел на пилотов, собравшихся в кружок неподалеку.
– Нам нужно что-то делать, пробовать, – сказал генерал Пимкин.
– Я ребят терять не могу больше, Николай. Сил нет смотреть, как они превращаются в пар, пытаясь нащупать уязвимые места в этих бесчувственных шматках плазмы. В пору самому за штурвал садиться и… – Он махнул рукой. – Не вижу смысла в этой операции.
– А я вижу, – со сдерживаемой злостью в голосе отозвался Пимкин. – Ты понимаешь, что если не пытаться снова и снова, то нас рано или поздно уничтожат. Всех. Понимаешь это?
Командующий ВВС повернулся к генералу и взглянул на него слезящимися от мороза глазами.
– Это не война, Николай. Это истребление. Спланированное, безапелляционное, продуманное их неведомым стратегом с учетом какой-то своей логики, которую нам никогда не постигнуть. – Он помолчал, выдерживая суровый взор Пимкина. – Неужели ты веришь, что эти новые пушки что-то изменят?
– Верю. Иначе незачем рыпаться. И вообще жить.
– А я не верю, Николай. И тебе не советую тешиться призрачными надеждами. Ведь ты же боевой офицер, смыслишь кое-что в тактике ведения военных действий. Скажи, ты можешь припомнить какую-нибудь войну в истории человечества, в которой не было уничтожено ни одной боевой единицы противника? Ни одной, Николай! А прошло уже три недели! И заметь: со времени первой атаки эти твари даже не утруждают себя громить наши стратегические объекты – аэродромы, автомобильные и железные дороги, мосты, авианосцы, ракетные шахты, военные базы, склады, радиолокационные станции и прочие. Да плевать они хотели, как мы тут суматошимся, усекаешь? Им наша возня абсолютно не мешает! Только если мы открыто атакуем или предпринимаем еще какие-либо прямые действия, которые путают их планы, они устраняют помехи! Словно отмахиваются от назойливых мух, жужжащих под ухом и отвлекающих от важного дела. Вот и сейчас: шарахнем мы по этому гаду из нововыдуманной пушки, и он всех нас пожжет к чертовой матери. А в остальном – им по фиг.
– А как же связь? А разрушенные космические станции? Пол-Москвы в руинах, в конце концов. Люди бросают родные дома, мерзнут сотнями в лагерях беженцев, но не хотят возвращаться. Что скажешь о других разгромленных мегаполисах?
– Под руку подвернулись, Николай. Да и то – связь, к примеру, отсутствует не везде… Задумайся, сопоставь факты. Они аб-со-лют-но не боятся нас…
– Боятся.
Военные напряглись и развернулись.
Неслышно подошедший сзади Андрей Буранов держал под мышкой свой любимый потрепанный ноут и смотрел на черные фюзеляжи истребителей, к которым уже потянулись пилоты. Пятнадцатилетний гений был единственным гражданским лицом без какого-либо официального статуса, присутствующим на аэродроме во время предстоящей операции. И то лишь по той причине, что под его руководством создавался совершенно новый тип оружия.
– Они боятся, – повторил он. – Только непонятно – кого. – Откуда тебе известно? – недружелюбно поинтересовался командующий ВВС, нацелив на подростка свой орлиный нос. – Из-за твоих дурацких экспериментов я уже двадцать с лишним отличных офицеров потерял.
Буранов перевел серьезный, взрослый взгляд на командующего и заявил:
– Вы не заметили, что в первые дни после вторжения плазмоиды вели себя так, словно что-то ищут? Нападали то там, то тут, следили за разными людьми, как будто вынюхивали что-то. Но потом неожиданно изменили поведение и принялись беспорядочно жечь жилые строения, транспорт, горожан, взяв за отправные точки те места, куда ударили впервые. Но спустя неделю бросили и это занятие. Даже исчезли из нашего поля зрения на некоторое время. А теперь вдруг ни с того ни с сего стали метить людей.
– Ну и? – тупо спросил командующий. – Тактика какая-нибудь очередная заумная, делов-то…
– Вы что, и впрямь не догоняете, чем они занимаются? – удивленно подняв брови, спросил Буранов.
– Все мы догоняем! Не один ты такой рассудительный! У нас в армии поумнее тебя ребята служат!.. Стравливают они людей, вот чем занимаются! Упрощают себе задачу!
Подросток несколько раз моргнул и перевел взгляд на Пимкина.
– Николай Сергеевич, у вас в штабе правда думают, будто плазмоиды метят людей, чтобы настроить одних против других?
– Аналитики пришли именно к такому выводу, – слегка смутившись, ответил генерал. – Было, конечно, еще несколько довольно шатких версий…
Буранов так вытаращился на него, что Пимкин нахмурился и надел очки, не зная, что сказать.
– Увольте к едрене фене всех своих экспертов, аналитиков и прочий плебс, если они не могут сопоставлять элементарнейшие факты и делать очевиднейшие выводы! – резко сказал Андрей.
– Слушай, парень, – навис над ним крючковатым носом командующий ВВС, – ты нам мозги хорош парить! Сам говорил, гений доморощенный, что плазмоиды гораздо древнее нас, что они намного превосходят человека в развитии, что у них совсем другая логика! Как тут понять, чего им надо, если один необъяснимый поступок следует за другим?
– Поступки нелепые, согласен. Но цель-то – яснее ясного!
– Да ты что? Ну так просвети, чего эти огненные колобки хотят?
– Это же тривиально! Они попросту кого-то ищут среди шести с лишним миллиардов людей!
Оба военных замерли с раззявленными ртами, из которых вырывались клубы пара.
– Это идиотизм какой-то, – наконец произнес Пимкин. – Если раса намного обогнала нас в эволюции, то для них должно быть легче легкого…
– Да они же нас не различают! – почти прокричал Буранов. Вдруг он осекся и сглотнул. Потом на тон ниже спросил: – Вы и этого до сих пор не поняли?
Военные стояли, как каменные изваяния.
Буранов нервно хихикнул и вдруг закатился в припадке истерического смеха. Находившиеся поблизости офицеры, спецназовцы и техники стали оборачиваться, с любопытством наблюдая, как создатель принципиально нового типа вооружения ржет на весь ангар.
– Отставить! – гаркнул Пимкин на распоясавшегося протеже.
Андрей прыснул еще несколько раз, потом замолчал, вытер глаза и поудобней перехватил ноут. Серьезно сказал:
– Николай Сергеевич, плазмоиды ищут каких-то людей. Не имея возможности различать нас, они сначала хотели просто уничтожить всю цивилизацию, чтобы, так сказать, наверняка. Но потом что-то остановило их. И они принялись метить нас, чтоб в конце концов вычислить нужных особей. Я понятия не имею, как они узнают, что это именно те, кто им нужен…
– Но кто же это?
– Не знаю. Это ваша забота – выяснять. Мое дело – подсказывать.
– Так подскажи!
– Они боятся тех, кого ищут. Вот из-за чего и загорелся весь сыр-бор.
– Да уж… загорелся на славу, – невесело произнес генерал, поднимая взгляд на плазмоида, продолжавшего безучастно висеть над аэродромом.
Командующий ВВС тоже хотел что-то сказать, но в это время к ним подошел министр обороны со свитой из нескольких высокопоставленных чиновников и военных.
– Господа, здравия желаю! – поприветствовал он генералов. – Все готово к началу операции «Равновесие»?
– Так точно, – доложил командующий военно-воздушными силами, поднимая орлиный нос. – Рекомендую спуститься в бункер: там будет безопасней.
– Хватит нести ерунду, – усмехнулся министр. – Безопасно теперь на том свете, не ближе. Если только все, что мы видим вокруг, – не есть тот свет. Приступайте! Когда эскадрилья поднимется в воздух, тогда и спустимся в бункер…
– Мы не можем использовать против плазмоидов ядерное оружие, которое, несомненно, их уничтожит. По той простой причине, что оно уничтожит и нас, – проговорил Буранов, стоя перед генералами и чиновниками разных мастей. – Насколько мне известно, ни в какой другой стране пока не было изобретено то, чем мы рискнем поразить противника сегодня. А может, никто не пытался поразить. Или же пытались, но не получилось.
– Безумие, – прошептал кто-то из военных. – Как в небо пальцем тычем.
Буранов услышал.
– Предложите любое другое безумие, уважаемый генерал, и попробуем его вместо этого, – сказал он. И жестко добавил: – Если не ошибаюсь, у доблестной армии запас безумий иссяк.
– Андрей, перестань дерзить и переходи к делу. Тут тебе не собрание юннатов, – грубо одернул его Пимкин, протирая очки рукавом шинели.
– У нас почти нет шансов на успех, – произнес подросток, опустив глаза. – Я хочу, чтобы каждый пилот, садящийся за штурвал истребителя, знал это.
– Знают, – зло процедил один из полковников ВВС.
– Это хорошо, – поднял глаза Буранов. На морозе они слезились, болезненно поблескивая. – Пушки, которыми оснащены самолеты, не имеют аналогов. Их можно было бы довольно легко построить и полвека назад, но никто не испытывал надобности в оружии подобного класса. Даже опытов таких не проводили, ибо они имели нулевую научную и военную ценность.
Он подошел к белой доске, установленной прямо посреди ангара, и начертил маркером круг. Затем нарисовал внутри него три знака «плюс» и три «минуса».
– Представьте, что это плазмоид. Рисунок, конечно, очень схематичен, но нам достаточно и такого.
– За дебилов держит, Алексей Иванович, – шепнул командующий ВВС министру обороны. – На КМБ бы его отправить. Месячишка этак на три…
– Я как-то вам уже объяснял, – продолжил Буранов, – что одним из условий существования плазмоида в стабильном состоянии является так называемая квазинейтральность. Практически точное равенство в его «теле» количества положительных и отрицательных частиц. Пока это условие соблюдается – вещество внутри плазмоида находится в равновесии. Он стабилен. А стало быть – жив и активен. Может перемещаться, вбирать энергию из окружающего мира, выплескивать ее обратно, менять плотность, спектр излучения, размер в определенных пределах. Мыслить, в конце концов.
Андрей взял маркер и дорисовал вертикальные черточки к двум «минусам». Теперь внутри круга стало 5 «плюсов» и всего 1 «минус». Он обернулся к военным и без лишних слов произнес:
– Если у нас получится сделать вот так – мы его выведем из стабильного состояния. Нарушим внутреннее равновесие. Уничтожим.
– Ну и в чем же сложность? – спросил министр. – Пару плюсиков добавить?
– Сложность в том, что неизвестно, сколько времени понадобится плазмоиду такого размера, – Буранов указал глазами вверх, – чтобы восстановить равновесие. Успеет ли он восполнить недостающие частицы или выкинуть лишние, прежде чем перестанет существовать, или не успеет. Дело в том, что, по законам физики, нарушение квазинейтральности в объеме, занимаемом плазмой, ведет к немедленному появлению сильных электрических полей пространственных зарядов, тут же восстанавливающих квазинейтральность. Вопрос в том: насколько коротким получится это «тут же».
– Иными словами, Андрей, мы впрыскиваем ему вирус, – задумчиво посмотрев на свои жилистые руки, произнес Пимкин. – И дальше все зависит от того, успеет его иммунная система нейтрализовать инфекцию до наступления летального исхода или нет? Так?
– Удивительно точное сравнение, Николай Сергеевич! – кивнул Буранов, принимаясь быстро рисовать на доске кружочки и стрелочки, выписывать цепочки формул. – Только вместо вируса мы облучаем его узконаправленным потоком барионных U-резонансов, распадающихся на мезоны и протоны. Последние и увеличивают плотность и количество положительных частиц, нарушая квазинейтральность, то есть стабильность плазмоида. Взгляните на этот график. В отличие от других нестабильных частиц резонансы распадаются в основном за счет сильных взаимодействий, поэтому их времена жизни лежат в интервале, совпадающем по порядку величины с характерным ядерным временем… Вот формула, где це маленькое – скорость света в вакууме, а эр большое с подъиндексом «яд» – характерный радиус сильных взаимодействий, примерно равный комптоновской длине волны пи-мезона… Время жизни таких частиц очень мало – десять в минус 23 степени секунды. Поэтому, чтобы частицы успели достигнуть цели и взаимодействовать с веществом плазмоида, мы будем использовать U-резонансы, которые не распадаются гораздо дольше обычных. Они отреагируют именно тогда, когда нам нужно… Вы скажете: гораздо проще было бы использовать пучок обыкновенных разогнанных протонов и «накачать» уродов под завязку положительным зарядом. И будете неправы. Этого делать никак нельзя, потому что протоны слишком тяжелы. Они не задержатся в «теле» плазмоида, а прострелят его навылет, не успев создать нужный нам дисбаланс. Поэтому я и подумал, что резонансы – короткоживущие возбужденные состояния сильно взаимодействующих адронов…
Подросток внезапно замолчал и перестал увлеченно чертить – свободное место на доске закончилось, поглощенное мешаниной из цифр, буковок, значков, векторных стрелочек, графиков и прочих каракулей. Он повернулся к генералам и чиновникам, безмолвно наблюдавшим это немыслимое священнодействие, и виновато улыбнулся.
– Мы все же – военные, Андрюша, – осторожно, даже ласково промолвил Пимкин, поправляя шинель. – С нами бы попроще. Я так понял: вирус – в шприц, шприц – в эту огненную задницу, и ждать реакции.
– Если схематично – да, – потупившись, шмыгнул носом Буранов. – Если… очень схематично.

 

Снегопад почти прекратился, краем глаза отметил Ненилин, подходя строевым шагом к командующему и тысячи раз выверенным движением отдавая честь.
– Товарищ генерал-полковник, 21-я эскадрилья 2-го авиационного полка готова к выполнению боевого задания. Докладывал командир эскадрильи майор ВВС Александр Ненилин. Разрешите приступить?
Командующий сделал шаг вперед и положил ему тяжелую руку на плечо.
– Саша, а ведь мы с тобой всего однажды летали в паре. Помнишь, когда ты еще курсантом был?
– Так точно, товарищ генерал-полковник. Помню.
– Брось ты, Сашка. Заладил то же мне… товарищ… камрад… – Командующий раздул ноздри. – Удачи тебе там. Удачи… в нашем чужом небе.
Ненилин посмотрел ему в глаза и медленно опустил веки. Прощаясь. Развернулся и быстро пошел к своему истребителю. Под летными сапогами стучал бетон взлетно-посадочной полосы, а рядышком скользила едва заметная тень от тусклого света плазмоида, продолжавшего насмешливо висеть над аэродромом.
Майор не поднял головы. Он не считал, что противник достоин того, чтобы встретиться с ним взглядом. Да и как это возможно сделать с тем, у кого нет глаз.
И у кого нет сердца.
Ненилин десяток раз отработал с ребятами схемы атаки, повторной атаки, отступления, обходных и уклонных маневров, чтобы действия всех двенадцати истребителей были синхронизированы в условиях отсутствия радиосвязи. Каждое движение было обговорено и сотни раз отрепетировано в ходе тренировок. Если бы это был привычный противник, у него бы не осталось ни единого шанса…
Если бы.
Ненилин участвовал в отражении первой атаки плазмоидов на Москву. Выжил чудом. Он видел, как гибли лучшие пилоты, налетавшие не одну тысячу часов на мощнейших машинах и вытворявших в воздухе такое, что смертным и не снилось. Ребята гибли, словно младенцы, цинично расстреливаемые из пулемета в упор. Они ничего не могли поделать с огненными бестиями, которые, казалось, вырвались из самых жутких закоулков ада. Навигационные приборы отказывались работать, ракеты, оснащенные самыми современными системами наведения и удержания цели, летели черт-те куда, истребители по инерции проскакивали лишние сотни метров, тратя время и топливо на разворот, в то время, как плазмоиды меняли траекторию движения настолько быстро и немыслимо, что создавалось впечатление, будто они смеются над законами физики. А стоило одному из красно-желтых шаров коснуться самолета, как тот вспыхивал, словно был сделан не из дюраля, а из папиросной бумаги.
Катапультироваться не успевал никто.
Впервые российская авиация столкнулась с противником, на две головы превосходящим ее по всем техническим характеристикам. И это были не янки и не японцы, не Израиль и не Франция, не англичане и не шведы, это была сила, просто-напросто недоступная земным технологиям и новейшим разработкам в области энергетической структуры ЭМ-полей.
Анекдотические выдумки фантастов стали чудовищной явью: пилот и самолет составляли одно целое. Точнее – были одним целым.
В открытом воздушном бою на километровых высотах плазмоиды демонстрировали скорость до полутора километров в секунду с учетом того, что они могли практически в любой миг изменить вектор полета. Для наших истребителей это была такая же недостижимая цель, как если бы древнеримская колесница захотела пройти трассу в Монако со скоростью болида «Формулы-1».
Пилоты московского авиационного полка в тот роковой день впервые за свою доблестную карьеру впали в панику. Опытные офицеры вместо того, чтобы отступить, видя, что противник неуязвим, принялись остервенело бросаться в бой. Самолеты сгорали десятками.
У Ненилина до сих пор перед глазами стояла та страшная картина. Пылающее чужими, нечеловеческими красками ночное небо, а под ним пылающая знакомым, очень человеческим пламенем Москва.
И огненный дождь между ними…
– Александр Сергеич, дарагой, паехали, да?
Ненилин поднял голову. Из открытой кабины черного, как смоль, истребителя торчала голова в шлеме с откинутой в сторону кислородной маской. Смуглый Гена Спилидзе, как всегда, улыбался до ушей. Интересно, он понимает, что это их последний взлет? Что посадки не будет?..
– Поехали, дружище, – ответил Ненилин, отбрасывая в сторону дурные мысли. – В конце концов – чем черт не шутит, вдруг из этих новых пушек как пальнем, как разнесем этот огненный котелок в мочалку!
– А то! – радостно откликнулся Спилидзе и скрылся за бортиком. Через секунду колпак его кабины плавно опустился.
Ненилин снял перчатку и выставил руку ладонью вверх. Захотелось вдруг поймать снежинку и полюбоваться в последний раз, как она растает на горячей коже и задрожит крошечной прозрачной капелькой. До рези в груди захотелось… Но снегопад уже совсем прекратился.
Что ж. Идеальная летная погода.
Жаль, нет желания смотреть в небо.
Третье звено поднялось в воздух. За ним – последнее, четвертое. Ненилин заложил вираж и развернул истребитель, выходя на линию атаки.
Машина слушалась каждого движения пальцев на штурвале, словно являлась продолжением рук пилота. Самолетов такого класса, как «Иван Кузнецов», в мире еще не было. Потолок 35 километров, дальность полета с двумя ПТБ без дозаправки – 3000, максимальная скорость более 3 М на километровой высоте, практически абсолютное экранирование от радиолокации и других известных способов обнаружения, оптико-дисперсное покрытие «хамелеон», исключающее даже визуальный контакт. Из вооружения: 27-миллиметровая пушка, стреляющая бронебойными патронами с сердечником из обедненного урана, восемь ракет «Оса» класса «воздух – воздух» среднего радиуса действия или четыре дальнобойных «Грома» класса «воздух – земля», рентгеновская лазерная турель, рассчитанная на 8 коротких импульсов, поражающих любую динамическую малоразмерную цель в конусе сорок градусов по оси движения на расстоянии до километра. Плюс: возможность размещения оперативно-тактической ядерной боеголовки с мощностью 1,5 мегатонны в тротиловом эквиваленте.
Самолет был быстр, опасен, незаметен и… совершенно бесполезен против плазмоидов. Они его «видели», играючи «глушили» бортовую электронику, могли спровоцировать пуск ракет, развернуть их и направить на хозяина. Не говоря уже о различиях в аэродинамических характеристиках и маневренности.
У плазмоидов был единственный изъян. Заносчивость. Они слишком уверились в своей неуязвимости.
Теперь на двенадцати истребителях «Иван Кузнецов» в нижней части фюзеляжа на двух узлах внешней подвески были установлены U-резонансные пушки – новое оружие, которое могло немного сбить спесь с зарвавшихся огненных соседей человечества. А могло в очередной раз доказать их абсолютное превосходство над нами…
Операция «Равновесие» началась.
Ненилин постепенно увеличивал скорость, выведя машину на финишную прямую перед выстрелом. Вскоре в небе оглушительно грохнуло – истребитель преодолел сверхзвуковой барьер, создав расширяющийся фронт ударной волны.
1 М.
Перед глазами майора появились два подрагивающих кружочка системы наведения на цель. Изображение проецировалось прямиком на сетчатку. Ненилин двинул штурвал и слегка сменил курс, буквально на пару секунд по фиксированному азимуту. Кружочки заплясали, капризно увиливая друг от друга.
До начала атаки по сихронизированному времени бортовых компьютеров эскадрильи оставалось четыре с лишним секунды. В воздушном бою – это целая вечность.
Главное, чтобы плазмоид не вырубил электронику, иначе придется действовать, полагаясь лишь на внутренний метроном, опыт и инстинкты.
Буранов объяснил пилотам перед вылетом, что для наибольшего эффекта им необходимо одновременно поразить цель с трех сторон. Причем их собственная скорость при этом должна быть не менее двух с половиной эм. Почти 3000 километров в час… «Воткните в него оси декартовых координат, – пошутил он. – Превратите его в ноль».
Ненилин, естественно, решил атаковать звеньями. Сначала шла его тройка – в ней были самые матерые летчики, имевшие наиболее высокий шанс на успех. Дело в том, что первая попытка в данном случае могла стать единственной: после нее плазмоид либо будет уничтожен, либо устроит всем остальным истребителям скорую смерть. Ненилин, конечно, не сказал об этом ребятам, но понимал: нужно бить один раз. Наверняка.
Три секунды до выстрела. Навигация, двигатели, энергосистема, наведение – пока в порядке. Но связи по-прежнему нет.
1,5 М.
Никогда еще не было Ненилину так одиноко в небе… Матовая тишина в наушниках, даже помех нет, медленно совмещающиеся кружочки перед глазами, рев огня, рвущийся из сопел где-то сзади, проносящиеся с немыслимой скоростью заснеженные поля в двухстах метрах внизу и ускорение, вдавливающее тело в амортизационное кресло.
Две секунды.
2 М… Цифры датчика скорости подкрадывались к отметке 2400 км/ч…
До плазмоида оставалось несколько километров. Он висел над бетонным кортом аэродрома, продолжая неторопливо пульсировать и менять цвет. Либо гад не понимает, что может через несколько мгновений погибнуть, либо давно уже все просчитал и теперь тихонько насмехается своими нечеловеческими хромосомами над наивными попытками людишек причинить ему вред.
Перпендикулярно вектору движения ненилинского самолета сейчас так же стремительно неслась машина Гены Спилидзе. Но труднее всего приходилось Ромке Жементьеву. Он заходил на атаку сверху, под прямым углом к поверхности. Во время предварительных расчетов выяснилось, что теоретически возможно набрать 2,5 М, выстрелить с километрового расстояния и успеть катапультироваться до того, как истребитель будет сожжен плазмоидом или врежется в землю. Практически, ясное дело, проверить эти данные возможности не представлялось. Ненилин хотел сам взяться за исполнение вертикального «шпиля», но Ромка резонно заметил, что он лучше всех в команде переносит перегрузки и шансов выжить, при всем уважении к командиру, у него больше…
Секунда.
2,43 М.
Кружочки слились в один и вспыхнули зеленым цветом. Мысли понеслись с такой же скоростью, как истребитель.
«Вот сейчас все и решится. Вот сейчас… Ка-ак вырубит эта сволочь нам наведение – и промажем в последний миг. Или сместится с линии атаки на десяток метров. На таких скоростях никакая электроника не сумеет за сверхкороткое время скорректировать угол…»
Полсекунды.
2,5 М.
Ускорение исчезло, спинка кресла мягко толкнула майора Ненилина в позвоночник. В голове на мгновение помутилось.
Удастся ли им нарушить равновесие внутри плазмоида, тем самым хоть на йоту восстановив равновесие войны? Даст ли поток незримых частиц, с гигантской скоростью вырвавшийся из магнитных ускорителей нового орудия, людям шанс?
Огонь!
Система автоматически произвела выстрел, здесь участия пилота не требовалось. Уши заложило, и на миг зеленый кружочек пеленга цели стал красным. Воздух перед самолетом подернулся легким маревом, которое, впрочем, тут же исчезло. Ненилин потянул штурвал на себя и влево, чтобы не врезаться в самолет Спилидзе, а заодно сбросить скорость. Его так растерло по спинке кресла на вираже, что в глазах потемнело и показалось, что кости вот-вот рассыплются в колкую пыль. Серое небо обволокло истребитель холодными тучами, и Ненилин услышал далекий хлопок.
– Хоть бы Ромка успел выпрыгнуть!
Он и сам не заметил, как сказал это вслух. Выровнял машину, плавно сбавляя скорость до полутора эм.
В наушниках донеслось:
– Вах, как я щас проблююсь… Нихарашо…
«От перегрузок глючит, – мелькнула мысль. – Нужно горизонталь выровнять…»
Только тут до Ненилина внезапно дошло: приборы работают. И навигация, и система наведения… Что же получается? Плазмоид не счел нужным даже отреагировать на агрессию с их стороны?
– «Лоцман» двадцать первой, «лоцман» двадцать первой! Слышите меня? «Лоцман» двадцать первой…
Позывной земных диспетчеров с базы продолжал стучать по барабанным перепонкам.
– Майор Ненилин, есть связь! Радиоблокада в квадрате снята! Ненилин, слышишь меня? Цель поражена! Атакованный объект уничтожен!
– Тваю мат!
– Ромка жив?
– «Лоцман», повторите!
– Вот вед глучит! И блеват все еще хочецца…
Ненилин глубоко вдохнул кислород из маски и мотнул головой, что сделать было непросто в шлеме и притом – на ускорении.
– «Лоцман», как слышите меня? – хрипло произнес он, так и не понимая толком: действительно ли наладилась связь, или просто голоса чудятся. – «Лоцман», на моих радарах цель не фиксируется. Жду дальнейших указаний.
– Сашка! – заорали наушники голосом командующего ВВС. – Сашка, слышишь меня?! Вы его замочили! Ей-богу! Если бы не видел на мониторах собственными глазами – не поверил бы! Шарахнуло так, что в бункере с потолка штукатурка посыпалась!
– Ромка?..
– Жив твой Ромка, медики уже выехали к его креслу. Вылетел, как пробка из задницы, парашюты сразу раскрылись! Ты хоть понимаешь, что произошло, Сашка? Бросай штурвал и дыру на погонах сверли! А лучше две сразу! Мы нашли на них управу! Раз одного сбили, значит, и с остальными справимся…
– Командир, взгляните на радары! – вклинился в разговор капитан Шамбалов из второго звена. – Сверху что-то экранирует обзор. Что-то… большое…
Ненилин, продолжая закладывать правый поворот, поднял забрало шлема и посмотрел на монитор. Он все-таки до конца не доверял этой новой затее – проецировать данные на сетчатку. Старый добрый экран подсознательно внушал ему больше уверенности, чем удобные, но слишком уж новые технологии. Экрану хотелось доверять…
Но только не в этот раз.
* * *
Помехи становились все сильнее.
– Командир, что это, черт возьми? – крикнул Шамбалов в эфир. – Кажется, какое-то наведенное поле…
Ненилин не ответил. Он закладывал правый поворот, пролетая над аэродромом и описывая широкую дугу к северу. Посреди ленточки взлетно-посадочной полосы догорали обломки Ромкиного самолета, чадя и побрызгивая искрами. А метров на двести левее, среди облака еще не до конца осевшей гари и пыли, копошились спасатели в оранжевых куртках. Неподалеку можно было разобрать сморщенную ткань куполов парашютов, САБМушку и несколько военных джипов.
Майор продолжал держать угол. Вот внизу промелькнули жилые домики Кубинки и снова потянулись поля, занесенные снегом.
– «Лоцман», говорит командир двадцать первого, что-то экранирует прохождение радиоволн над аэродромом на высоте два и четыре… Нет, уже два и три… – сказал он, чувствуя, как холодок догадки все явственней подрагивает в груди. – Подтвердите.
– Подтверждаю, – донесся голос незнакомого диспетчера с базы. На заднем фоне слышалась какая-то перебранка. – Майор, есть визуальный контакт с объектом?
Ненилин сбросил скорость и слегка развернул самолет носом вверх. Впереди виднелось лишь беспросветное тусклое марево из туч.
– Нет. Визуального контакта нет.
– С объектом?! – Шамбалов не сдержал эмоций и выругался. – Да вы что там на земле, все с ума посходили? Какой, на хрен, объект? Вы его размеры видите?
– Видим, – стараясь говорить спокойно, ответил диспетчер. – Около трехсот метров в поперечнике.
– И что же это за объект? Астероид? – не унимался Шамбалов.
– Капитан, отставить! Хорош засорять эфир! – строго приказал Ненилин. – Это скорее всего плазмоид.
Шамбалов выразил свое отношение к словам командира непотребно грубым, но очень емким словом.
– «Лоцман» командиру двадцать первого, – вновь раздался голос с базы. – Объект продолжает снижаться. Слушайте приказ. Атаковать его, используя…
В наушниках послышался шум и возня. Затем резкий голос командующего ВВС разбил усиливающийся треск помех:
– Сашка, это, похоже, и впрямь одна из этих тварей! Кажется, мы их сильно разозлили…те пострелять в него из чудо-пушек! Если не получится, приказываю уничтожить малые цели, сопровождающие объект, и возвращаться на базу «четыре». Наш аэродром, видимо, скоро превратится в огненную геенну! Слышишь меня, Са…жить…
– Матерь божья! Там еще и малые цели… – негромко произнес Шамбалов.
Ненилин бросил истребитель в крутое пике, уходя из-под брюха гигантского шара, изображение которого занимало уже полрадара ближнего радиуса.
– Командирам звеньев, атаковать плазмоидов, сопровождающих основной ударный объект, – четко приказал он, отслеживая последние целеуказания с земли. – После уничтожения эскорта рискнем жахнуть по этой махине, если ничего не получится – живо рулим на «четверку»… Зря под удар не подставляйтесь – все же «кузнечики» больших денег стоят! Да и ваши собственные зады тоже…
Связь оборвалась.
Ненилин опустил забрало, позволяя изображению системы наведения снова проецироваться на сетчатку. Сердце бывалого пилота екнуло. Кроме огромного плазменного шара, о мощи которого даже думать не хотелось, в поле видимости радара было еще около дюжины плазмоидов размером с грузовик. Этот жуткий эскорт стремительно перемещался по круговым орбитам вокруг главной особи. Картинка напоминала встревоженный осиный улей.
Правда, осы были несколько крупнее обычных.
Развернув истребитель, Ненилин снизил скорость до минимума, выровнял тангаж и стал неторопливо приближаться к группе плазмоидов, продолжающей снижаться. Интересно, они собрались весь аэродром разнести, что ли? Но зачем тогда эта громадина? Достаточно было бомбардировать его сотней небольших шариков, как когда-то разгромили Москву и другие города… Нет, они что-то помасштабней задумали.
Выйдя на расстояние прямой видимости, Ненилин все же поднял забрало шлема – захотелось увидеть эту грандиозную картину своими глазами, а не с помощью электроники. К тому же последняя начинала сбоить вблизи этих тварей.
От увиденного майора прошиб озноб.
Нижний край плазмоида-гиганта уже показался из-за туч. Бордовая сфера неторопливо опускалась, обнажая все больше и больше своей поверхности. Спустя несколько секунд весь шар уже появился в поле зрения. Масштаб впечатлял и пугал. По сравнению с этим исполином обыкновенные особи, к которым за все время после вторжения привыкли люди, казались мошкарой, вьющейся вокруг футбольного мяча. Облака, казалось, пугливо разбегаются в разные стороны, пропуская чужака, спустившегося с неба. Вокруг его переливчатой поверхности изредка проскакивали молнии от невообразимого напряжения электрических и магнитных полей. Алое мерцающее сияние зловеще озарило все военные здания, ангары, самолеты, автотехнику и многокилометровую снежную гладь вокруг аэродрома, окрасив пейзаж в тревожные тона.
Ненилин заметил, как вдалеке полупризрачными пятнышками пронеслись несколько «кузнечиков», не решаясь атаковать, и тоже отвел свой истребитель в сторону от плазменного роя. Ведомая машина Гены Спилидзе последовала за ним.
Схему, согласно которой придется вступать в бой не с одним, а с дюжиной плазмоидов, среди которых имелся настоящий гигант, они с ребятами не прорабатывали. Кто же мог такое предположить…
Так и продолжали одиннадцать истребителей кружить рядом со снижающейся огненной процессией. Секунды ожидания удлинились и стали вытянуто-липкими, словно само время не торопило развязку этого жуткого, фантастического сражения.
Неожиданно исполинский плазмоид прекратил движение и завис метрах в ста над землей. Ненилин напрягся, внимательно следя за маневрами противника. Он так и не опустил забрало: это было бесполезно – система наведения уже не функционировала.
Тем временем рой маленьких плазмоидов принялся совершать странные действия. Шары начали ускоряться, приближаясь к большой особи по замысловатым траекториям. Они будто бы оплетали его сетью из собственных тел. Скорость шаров-спутников продолжала увеличиваться до тех пор, пока отдельные тела не перестали различаться в коловерти этой страшной огненной пляски. Нарастал знакомый вибрирующий звук, который уже ощущался не только барабанными перепонками, но и всей кожей.
Волосы на макушке Ненилина зашевелились, противно засвербело в гортани.
Внезапно все вокруг на неуловимое мгновение превратилось в негатив от нестерпимо яркой вспышки. Жужжание прекратилось.
В первый момент майор решил было, что произошел термоядерный взрыв, но, осознав через секунду, что все еще жив, понял – ошибся. Ведя самолет по дуге вокруг эпицентра вспышки, он часто заморгал, чтобы вернуть зрение. Постепенно стали различаться контуры пейзажа за стеклом кабины, а потом картинка проявилась полностью.
Плазмоид-гигант был окутан цельным белоснежным коконом. Видимо, его спутники каким-то образом соединили свои энергии в единое защитное поле. Перламутровые нити скользили по поверхности этого внешнего слоя, и даже в герметичной кабине самолета почувствовался легкий запах озона. Большинство экранов и датчиков на приборной панели погасли враз – практически вся бортовая электроника вышла из строя из-за электромагнитного импульса. Истребитель мелко затрясся и на какой-то неуловимый миг потерял управление. Хорошо, что некоторые системы были дублированы механикой с минимальным количеством задействованных электрических цепей. Спасибо конструкторам, инженерам, техникам да авиамеханикам – полмесяца пыхтели, трудяги…
Нужно было отработать атаку по объекту – времени на сомнения больше не осталось. Хотя бы попробовать нанести вред этому маленькому злому солнцу, пальнув в его нутро из резонансной пушки. Интересно, а ее «умное» магнитное нутро не накрылось от импульса? Надо хотя бы рискнуть. Хотя бы… Ведь одну тварюгу таки удалось ликвидировать. А вдруг?
Ненилин уже приготовился совершить разворот для выхода на оптимальный штурмовой вектор, когда увидел, как плазмоид стремительно рванулся вниз. Это произошло так неожиданно и резко, что мозг, казалось, не сразу поверил в сигнал от зрительного нерва… Вдобавок машина снова противно завибрировала.
Военный аэродром «Кубинка-2» превратился в облако высокотемпературной плазмы в течение секунды.
С окружающим пространством стали происходить аномалии, заметные даже невооруженным глазом: воздух сначала прогнулся широкой линзой, будто его что-то всосало внутрь огненного марева, а затем вспух глянцевитой полусферой. Невообразимые энергии вспороли окрестности базы мерцающими клинками молний, рассекающими бетон, словно папиросную бумагу, крошащими здания в пыль, рвущими нити железнодорожных путей, превращающими снежные равнины в пар, калечащими стылую подмосковную землю и сублимирующими лед в речушке Нара. Слепящее сияние отразилось на бледных зимних тучах. Оглушительный грохот разнесся на многие километры вокруг.
Ненилин ощутил зверский толчок в дрожащий корпус своей машины и потерял сознание. Самолет швырнуло почти вертикально вверх, закрутив волчком.
Майор не увидел ужасающей картины: одиннадцать современных многотонных истребителей 21-й эскадрильи 2-го авиационного полка разметало ударной волной в стороны, словно былинки.
Операция «Равновесие» завершилась успешно. Но…
Гнев потревоженного неба оказался чудовищен.
Назад: Глава первая
Дальше: Глава третья