ГЛАВА ПЯТАЯ
Знаете, я завидую Ингару.
Он готовил свою экспедицию тайно, конспиративно и совершенно спокойно. Без кучи начальников и начальничков, перед которыми надо отчитываться за каждый шаг, каждую справку и каждую единицу сметы. Без массы чиновников и чиновничков, уверенных, что день пропал зря, если они не напрограммировали кому-нибудь от души палок в скользилку. И людей он набирал себе сам: другой вопрос каких — но у него хотя бы имелась такая возможность!.. Завидую. Искренне.
Сегодняшний день начался в принципе вполне терпимо. С утра я традиционно посвязила в Департамент снабжения и потребовала поторопиться: не для того, естественно, чтоб они и вправду поторопились, а так, для поддержания ритма. Затем довела до ума вчерашний отчет и отослала генералу. Зашла в смету, сразу обнаружила свеженькую недостачу, скромную, но надо разобраться. Отправила коммуникативки Гиндеру и Славу (животные мастодонты из доисторической экосистемы — а что делать?!), назначила инструктаж на тринадцать ноль-ноль.
Взглянула на часы в углу персонала, вздохнула и вылезла из постели.
Для начала я собиралась слетать в Финансовый департамент и навести там шороху. Уже программировала капсулу, когда вспомнила, что справку от Ведомства внутриглобальных связей мне так и не подписали. Тамошняя Секретарша, кажется, уже занесла меня в каталог «пересвязите позже», а значит, придется к ним подлететь и пробиваться к соответствующему начальничку в реале. И поскорее, потому что без этой справки мне не выдадут выездную лицензию, без которой провисает справка в Экологическом ведомстве, и так далее.
Впрочем, с экологистами Винс обещал все устроить. Было б неплохо: говорят, они там немыслимые буквоеды. Правда, ужас как не хотелось бы хоть каким-то боком впутывать Винса…
Разумеется, он надеялся лететь со мной. До сих пор надеется. Наивный.
Я ввела на пульте маршрут (четыре вертикальные смены уровня — убиться со скользилки!), стартовала на пятой скорости и по привычке принялась пересчитывать блоки, мелькающие за капсульной стенкой. Когда-то это было довольно творческим занятием, за время полета средней длины выходило ознакомиться со всеми тенденциями в современном блок-дизайне; но теперь все они одинаково благородного никакого цвета. Считается, что таким образом мы усложняем задачу авторам дестрактов. На самом деле — чисто психологический ход, еще один из. Похоже, сейчас это главное направление деятельности ГБ, а с фантазией у нее всегда было не очень.
Есть подозрение, что скоро всех обяжут носить одинаковые бесцветные комбы и конусили. Чтоб никто не догадался. Но я к тому времени, хотелось бы верить, буду уже далеко.
— Изложите сущность вашего дела, — щебетнула Секретарша.
Я изложила.
— Какого числа вы присылали документы? В случае, если произошла служебная накладка, они сохраняются в архиве. Я уточню.
В ее голосе прозвучала жирная точка. Что, разумеется, не входило в мои планы.
— Не стоит беспокоиться. Все документы у меня с собой, вы можете скачать их для вашего шефа прямо сейчас. — Я достала цифродиск и поднесла к Секретаршиной панели. — Вы позволите?
— Конечно. — Она невероятно мило улыбнулась. — Но у господина Сирила сейчас важная встреча. Он ознакомится с вашим делом позже.
Насчет «позже» я могла бы высказываться долго и темпераментно. Может быть, и выскажусь, если повезет встретиться лицом к лицу с «господином Сирилом»… кстати, распространенная фамилия. Но тратить нервы на Секретаршу — показатель, что оные уже на пределе. Чего я себе позволить не могу.
Улыбнулась гораздо милее, чем на это способны какие бы то ни было личностные программы:
— Я подожду.
В конце концов, это не первый высокий кабинет, который мне приходилось брать в осаду. Практика показывает, что ближе к обеду, а иногда и раньше, нужный чиновник сам выскальзывает наружу, а дальше существует масса способов проведения маневра. С живыми людьми всегда легче. У них обычно есть слабые места.
А пока, чтобы не тратить времени, я лишний раз поругалась по связилке со снабженцами, потом припугнула Финансовый департамент своим сегодняшним визитом (если успею; но замысел заключался в том, что они подсуетятся и покроют недостачу), записалась на прием к генералу и под конец посвязила Дальке. Ее отвечалка привычно сообщила, что Далька занята, и возможно — любовью. Может быть, так оно и есть. Винс последнее время какой-то странный, квелый, будто подвисшая бродилка…
Интересно, когда у внутриглобалыциков обед? С часу, как у нас, или с двух? В любом случае ждать осталось немно…
Тут я вспомнила про мастодонтов. Черт!!!
— Вы уходите? — вежливо обрадовалась Секретарша.
Я ее обнадежила:
— Я вернусь.
* * *
Разумеется, они опоздали. Оба.
Гиндер появился первый. В составе экспедиции он числится младшим научным сотрудником, хотя на самом деле даже еще не лейтенант. Он из Департамента быстрого реагирования, но опыт нашего общения показывает, что эту снулую тушу вообще тяжело заставить на что-то отреагировать, а тем более быстро. У меня есть довольно мрачные предположения насчет его истинных обязанностей, но об этом лучше не думать.
Других все равно не дадут. Я пробовала подать на отвод — правда, не Гиндера, а Слава, — после чего генерал в личной беседе посетовал, что я оказалась не такой умненькой девочкой, как он думал, а потому экспедиция, наверное, будет свернута. Я срочно осознала свою ошибку. И теперь вот провожу инструктаж.
— Начнем, — сказала я. Мало ли, вдруг Слав угодил в дестракт, причем с летальным исходом, или врезался капсулой в стену тоннеля?.. хорошо бы. — Запускаю тестовую блиц-программу «Экосистема Южного Гауграза». Ты готов?
Гиндер гыгыкнул. Видимо, слово «готов» для него наполнено каким-то особенным смыслом. Как, впрочем, и многие другие слова, я давно заметила.
Гаугразские виртуалки, оказывается, очень красивые. Когда меня впервые до них допустили, я целыми днями торчала в инструкционном блоке. Даже странно, что их не продают для интерьеров и не вставляют в игрушки… хотя что тут странного. Для рядовых членов Глобального социума Гауграз — хищные зубцы гор на заднем плане стрелялки, и не больше.
Тестовая программа приближала то один, то другой компонент экосистемы, от несущих элементов вроде мысов и горных вершин — и до мелких деталей: минералов, растений, птиц… Испытуемый, то есть Гиндер, должен был по ходу выдавать их названия, не выбиваясь из ритма; из милосердия и реализма я поставила самую медленную, минус первую скорость. И все равно он ни фига не называл, только тупо хлопал длинными, как у барышни, ресницами, до ужаса неуместными на красной морде кирпичом.
Тест окончился. Гиндер ухитрился набрать четыре балла из тысячи двухсот возможных. Не представляю, каким образом; наверное, это чисто психологическая примочка.
— Ты не готовился, — устало сказала я.
Он, разумеется, снова гыгыкнул. Животное из доисторической экосистемы.
— Надевай шлем. Пройдем еще раз.
И тут вломился Слав.
Этот никогда не приходит по-человечески, только вламывается, пробивая скользилкой двери до того, как расходятся створки. И вообще, по сравнению со Славом, Гиндера вполне можно терпеть.
— Шлем! — рявкнула я прежде, чем Слав успел раскрыть рот. Если он его раскрывает, я не могу себе позволить ни проглотить услышанного (прощай, какой-никакой авторитет и человеческое достоинство), ни адекватно отреагировать (безобразная сцена как минимум минут на двадцать). — Режим глубокого психовключения. Живо! Оба!
Гиндер неплохо управляется короткими и понятными командами. Слав — не всегда. Но ничем другим на него все равно нельзя воздействовать.
— Щас, — лениво сообщил он, слезая со скользилки.
Начинается, тоскливо подумала я.
В форменном комбе Слав кажется длинным и щуплым задохликом. На самом деле — а у меня была не одна возможность лицезреть будущих членов экспедиции в натуральном и даже во внутреннем виде — он в гораздо лучшей физической форме, чем Гиндер, не говоря уже обо мне. Идеально пригнанный опорно-двигательный аппарат без грамма лишней клетчатки плюс бесперебойное функционирование всех систем организма, кроме разве что высшей нервно-мыслительной деятельности. Впрочем, не исключено, что он прикидывается. В Департаменте особого назначения тупых, кажется, бракуют.
— Повторный прогон обучалки, — скомандовала я. Гиндер включился сразу, без паузы, а Слав продолжал нагло пялиться на меня, не прикасаясь к шлему.
— Ты готов пройти тестовую программу? — осведомилась я.
Он пожал плечами:
— Валяй.
Нет, с Гиндером определенно легче. Он хотя бы предсказуем.
Я запустила блиц-тест на последней, пятой скорости. Снова заплескалось невероятно красивое море, волны разбивались веерами, ударяясь о подножие горы, похожей на животное лошадь из степной экосистемы (на Гаугразе они тоже есть, причем одомашненные). Крупные и мелкие детали приближались на долю секунды и снова прятались в буйном многоцветий экосистемы, а Слав называл их отрывисто и безошибочно, словно отстреливался из снайперского лучемета. Он выбил тысячу сто семьдесят очков. На пятой скорости. С ума сойти.
— Неплохо, — спокойно кивнула я. — Следующая тема — этнография. Это немного сложнее, постарайся сосредоточиться. Шлем!
Слав развернулся ко мне. До того медленно, что это вступало в жутковатое противоречие с его давешним прохождением блица. Пока он это делал, я несколько раз повторила себе, что он мой подчиненный, шестерка, младший, блин, научный сотрудник, а потому я его не боюсь. Не боюсь!…
Гиндеровская физиономия тупо шевелила губами в прорези психошлема. Строго говоря, мы со Славом были сейчас одни. И это не радовало.
— По-моему, на сегодня хватит, — проговорил он. — Или ты против? А, начальник?
Голос у него был абсолютно никакой, словно защитная окраска блоков. Если не считать странноватой интонации, подпущенной в слово «начальник». Слав шагнул в мою сторону — а может, в сторону своей скользилки, — и я внутренне сжалась, в то время как рациональная часть меня исходила последними словами в мой же адрес. Ну что, что он тебе сделает, этот щуплый мастодонт?! Прибьет или, может, изнасилует?.. Размечталась.
Если сейчас воспользоваться оставленной им лазейкой и начальственно отпустить его на все четыре стороны — то что, скажите, я буду делать с ним на Гаугразе?!
— Не валяй дурака, — сказала я ровно. — Надевай шлем и включайся. Кто ты, забыла, по званию?
— Старший лейтенант, — с коротким смешком отозвался Слав. И, отодвинув меня с дороги, словно подвисшую дверную створку, встал на скользилку.
И тут я клацнула пультом. Верхней красной кнопкой.
Той, которая в аварийном режиме отключает все программы в помещении. Если неожиданно, это впечатляет. Разом гаснут интерьерные мониторы потолка и стен, вырубаются персоналы и психовиртуалка вместе со шлемом, отключается атмосферой, скользилки застревают в покрытии, и даже дверь он теперь фиг откроет, разве что попробует вышибить лбом. Впрочем, суть маневра заключалась не в этом.
Стало очень тихо, и я произнесла почти шепотом:
— Так вот. Ты меня плохо знаешь, Слав. Я забью на экспедицию, на карьеру, вообще на ГБ — но ты никогда не будешь капитаном. Запомнил?
Ничего не ответил. Пожал плечами и обернулся к психовиртуалке. Я тоже.
Оба шлема валялись на полу, а Гиндер с обалделой после прерванного сеанса физиономией, изогнувшись буквой «зю», выделывал какие-то непонятные упражнения. Во всяком случае, до меня не сразу дошло, я успела машинально переглянуться со Славом и поймать на его губах презрительную усмешку.
Потом поняла. И тоже улыбнулась.
Гиндер надевал гермекомб.
В Ведомство внутриглобальных связей я вернулась уже совсем никакая. Но вернулась!.. Чтоб никто не сомневался. И, чтоб никто не сомневался, обнаружила, что до получения справки мне еще далеко, как до вершины Арс-Теллу (если кто не знает, это высшая точка горной системы Гауграза, Южный хребет, 7683 метра над уровнем моря). Секретарша улыбнулась мне, ни капли не удивившись. У нее, наверное, и нет настройки удивления.
Господин Сирил, оказывается, был весь день в высшей степени занят. Но если я подлечу завтра после обеда, то, возможно… Допустить, чтобы меня перебросили в каталог «приходите завтра», я, разумеется, не могла, тем более что у Секретарш некоторых версий эта опция закольцована навечно. Оставалось только снова брать высокий кабинет в осаду. Ненавижу!!!..
На всякий случай я предложила закачать мой пакет документов на шефский персонал прямо сейчас, ибо к концу рабочего дня хороший руководитель, конечно, уже справился со всеми запланированными на сегодня делами. Трюк детский, но на Секретаршах старых поколений обычно срабатывает. Но у господина Сирила, увы, стояла версия поновее. Она лишь улыбнулась и еще раз вежливо попросила меня оставить пакет, а самой убираться подальше.
Я опустилась на мобильную скамью. Посвязила снабженцам. Потом финансистам. Потом Дальке.
— Опять толчешься в приемной, — констатировала она. Видимо, засекла за моей головой кусочек офисного монитора. Далька вообще ужас какая догадливая…
Сегодня это нагружало. И с чего это мне вздумалось ей связить?..
И в тот момент, когда я начала думать, как бы поскорее и грамотнее выйти из разговора, дверные створки высокого кабинета разъехались. Я отключила связилку на Далькином полуслове и привычно сделала стойку.
Шагнула чиновничку наперерез…
Это был Марис.
— Понемногу, — улыбнулся он. — А ты?
— Более-менее.
Марис отпустил элегантную бородку и терпимое брюшко. А так — почти не изменился. Если не считать стремительного карьерного роста, но на этот счет у меня никогда не было сомнений.
Буфет у них в Ведомстве был ничего. Изысканный интерьер, приятная музычка и ароматик и к тому же натурпродукты. Правда, Марис взял только по чашке кофе: его щедрость всегда держалась в разумных пределах. Зато кофе, судя по запаху, был хороший. Раз в жизни можно.
— «Господин Сирил», — усмехнулась я. — Я думала, однофамилец.
— А я тебя недавно вспоминал.
— По какому поводу?
Он насупил брови — смешно, как когда-то. Взмахнул модной прической.
— Не помню.
Можно было предположить, что он таки читал мои документы. А подписать забыл: дела. Отложил и забыл вообще, для чиновника его ранга это нормально. Экспедицией на Гауграз больше, экспедицией на Гауграз меньше… И какая-то Юста Калан. Может быть, однофамилица.
— Ты женат? — спросила я.
— Да, — без особого энтузиазма отозвался Марис.
— И ребенок есть?
— Сын. Сейчас покажу. — Он отцепил с пояса связилку. Последняя модель, диагональ ноль восемь, много я там рассмотрю.
Мы расстались с Марисом аккуратно. Тогда, после дестракта, он понавещал меня в больнице, пока мама Винса не организовала мне перевод в закрытую ведомственную клинику. Потом, когда меня подлатали, психореабилитировали и выпустили на свободу, мы еще пару раз ходили на сюрр и какие-то вечеринки, а приезжать ко мне домой Марис к тому времени уже отвык. И потихонечку разошлись, как две скользилки в коридоре. Без конкретной инициативы с чьей-то стороны: согласитесь, удобно.
О том, что у меня с тех пор никого не было (неженатый Ник не в счет), Марису знать не обязательно, правда?
Я честно посмотрела на микроскопический кружочек с глазами и сказала:
— Похож.
Марис мило улыбнулся. Точь-в-точь его Секретарша.
— А ты сейчас где, Юся?
Я оценила его деликатность:
— В ГБ. Департамент эмпирических исследований.
Очень старалась, чтобы прозвучало солидно. Как будто я возглавляю этот самый департамент. А что, дедушке генерал-полковнику Мееру давно пора на пенсию, а мне, когда я вернусь из экспедиции, обещали старшего научного, это уже где-то между капитаном и майором. Останутся сущие пустяки.
Н-да. Похвастаться перед Марисом карьерой получалось еще хуже, нежели счастьем в личной жизни. А ведь я на три года его старше.
— В ГБ? — переспросил Марис. — Как интересно.
Судя по интонации, ему совершенно не было интересно. Даже слегка шокировать его у меня и то не вышло.
Марисовы пальцы изящно держались за ручку кофейной чашки. Все такие же белые и тонкие, с пружинистыми подушечками, самая эротичная часть его тела. Я попыталась посмотреть на них совершенно отстраненно и равнодушно и в принципе достигла успеха. Хоть в чем-то могу быть собой довольна.
— Ты хотела что-то у меня подписать?
Оказывается, он уже допил кофе. Я свой едва успела пригубить; впрочем, оно и к лучшему, перед вылетом в экспедицию мне предстоит несколько медосмотров. Генерал намекнул, что с этим проблем не будет, но генеральские намеки никогда не следует понимать буквально. Отодвинула чашку:
— Мне справка нужна. Выдашь или завтра прийти?
Он рассмеялся:
— Можно и сегодня. Только придется пройти в кабинет, все бланки в рабочем персонале.
Я встала и с готовностью ступила на скользилку.
В приемной было темно, только слегка мерцали в эконом-режиме интерьерные мониторы. Ни Секретарши, ни Постовых. Марис запросто открыл дверь кодовым ключом. Ну и порядки у них во Внутриглобальном…
— Как у вас тут все просто, — сказала я. — Приводишь чужого человека без единой проверки… Не боитесь?.. В наше-то время?
— У нас мирное ведомство, — отозвался Марис. — Кому мы нужны, Юся? Заходи.
Он не стал включать свет. Активизировал персонал, и мерцание монитора очертило внутренность кабинета: стол, два стационарных кресла, одно мобильное в углу, цифродисковый шкаф, этажерка с ароматиком, длинная кушетка у стены. Ничего, уютно. Когда мне удастся добиться от старика Меера отдельного кабинета, обставлю его примерно так же. Единственное, что до экспедиции я ни черта не добьюсь, а после… то, что будет после, меня ни капли не волнует.
Марис копался в персонале, перегнувшись через спинку кресла. Что он там тормозит? Неужели эта дура Секретарша даже не сбросила ему мой пакет?
— Возьми с цифродиска, — посоветовала я.
И тут из ниоткуда послышалось знакомое:
— Угроза дестракта.
В который раз я оценила мудрость нашей ГБ. С момента запуска проекта прошло всего ничего — а уже относишься к дестрактной тревоге абсолютно спокойно, с легкой досадой. Не успеваешь ни удивиться, ни испугаться, ни осмыслить; гермекомб сам собой натягивается на тело, словно кожа пресмыкающегося змеи, какие водятся почти во всех экосистемах и на Гаугразе тоже есть…
Я успела раньше, чем Марис, он же намного выше ростом. Смотреть со стороны, как человек облачается в гермекомб, довольно забавно: сегодня я уже имела возможность в этом убедиться на живом примере Гиндера. У Мариса, конечно, выходило гораздо элегантнее, чем у мастодонта, — и все равно уголки моих губ неудержимо поехали в стороны, натягивая прозрачный гермепластик.
Пока до меня не дошло: что-то не так.
Залипка на его плече на мгновение взялась как полагается — а потом медленно, словно губы в улыбке, разошлась по шву. Затем еще раз. Марис надавил на нее обеими руками, а его глаза на голом, незащищенном лице стали большими, испуганными и капризными, как всегда бывало, если вдруг происходило что-то не то, чего он ожидал и хотел…
Я метнулась к нему.
Я уже верила, что дестракт настоящий, что вот сейчас посыплются темные мониторы на стенах и на внешних стенах тоже, и воздух со свистом улетучится в вакуум, а Марис…
Марис!!!
Кажется, я кричала, пытаясь добиться от него, где у них лежат аварийные гермекомбы — это же учреждение, тут не может не быть аварийных!.. — и набросила ему на голову шлемо-капюшон, отчаянно стягивая вместе расходившиеся все шире края залипки; а потом наконец решилась, рванула за нить, и мой гермекомб прозрачной струйкой упал к ногам, но было все равно не успеть, не успеть…
Марис первый понял, что критическое время уже прошло. А мы по-прежнему живы.
Я поняла это секундой позже и успела нервно рассмеяться — тоже мне одна в курсе всех секретных технологий ГБ! — когда заметила, что невесть каким образом оказалась возле кушетки у стены. И устояла б на ногах, если б их не спутывал так вовремя сброшенный гермекомб… кстати, обычного комба на мне тоже оставалось самое чуть-чуть…
А пальцы у Мариса и вправду были точно такие же. И я, пожалуй, погорячилась, утверждая, будто меня это ничуть не волнует.
Надо почаще устраивать себе сексуальные приключения. Это поднимает тонус.
После справки от Внутриглобального ведомства (хорошо хоть, я не настолько разомлела, чтоб не вспомнить про нее и не подсунуть Марису цифродиск) бюрократическая волокита понеслась вперед, словно скользилка на седьмой скорости. Оно, конечно, и Винс постарался, ему отдельное спасибо.
Короче, через неделю полный комплект документов был у меня на руках. Более того, снабженцы наконец зашевелились и завезли для экспедиции вместители, оборудование, комплекты и все прочее. Причем почти удалось уложиться в смету; недостача оказалась такая мизерная, что дедушка Меер покрыл ее не глядя, а я обошлась без крови финансистов. Гиндер и Слав теперь ходили у меня по струнке, как передовой отряд в стрелялке, и ориентировались в этносах и экосистемах Гауграза так лихо, словно провели там лучшие годы жизни.
Приближался день «икс». Неотвратимо, как гебейная дестрактная тревога.
Я выкопала в старом семейном каталоге цифроснимок Роба и пропустила через программу индивидуального старения, скачанную по блату в Департаменте розыска. А потом очень долго и с очень смешанными чувствами смотрела в глаза незнакомого мужчины с тяжелыми веками и жесткими складками от крыльев носа до узких губ и ниже, к чуть оплывшему квадратному подбородку. Я запомню. У меня хорошая память на лица.
Потом начались финальные, прогоны и тестирования. Перед комиссией из чинов не ниже полковника я проделывала примерно то же, что мои мастодонты во время инструктажа, только без подготовки. Получалось неплохо, как говорил по секрету мой любимый генерал, когда у него выдавался свободный час почтить это безобразие своим присутствием. И я проникалась к нему все большей любовью — по мере того, как уверялась, что экспедиция действительно состоится. И даже обещала самой себе заняться там между делом и «гаугразским следом». Все-таки дестрактные тревоги — утомительная вещь.
Марис за все время так и не посвязил, хоть мы и обменялись кодами. Ни разу.
Я тоже ему не связила.
— Привет.
— Ничего себе.
Сегодня был последний день перед вылетом, и я никого не ждала. Тем более что накануне Далька с Винсом просидели у меня часа четыре, попивая энергик и перебирая общие воспоминания детства, и я была уверена, что мероприятие «дружеские проводы» можно считать выполненным и удаленным из каталога. Завтра с утра предстоит еще медосмотр, а я их по-настоящему боюсь. Надо бы пораньше лечь, то есть хотя бы через полчаса, а тут…
— Я хотел поговорить, Юсь. Мало ли… вдруг…
Он замялся; действительно, не может же он ляпнуть мне в лицо, что сомневается, вернусь ли я оттуда. И это меня всерьез разозлило.
— Вчера не наговорились? Меня уже здесь нет. Я на Гаугразе!
— Не выдумывай. У меня же твой маячок.
Когда Винс шутит, его еще можно терпеть. К тому же правда черт знает, когда мы увидимся в следующий раз. Я вздохнула и подтолкнула к нему гостевую скользилку:
— Поехали.
Моя комната со слепыми мониторами, проаннигилированная до основания, не считая постели (ее я отложила на завтра: почему бы не поспать последний раз с комфортом, в несколько слоев?), произвела на Винса сильное впечатление. Вчера здесь было довольно уютно, я старалась. Даже закачала на одну стену детскую виртуалку, очень прикольную, — но детей Далька и Винс с собой не взяли, бросили дома на Воспитальку. А жаль.
— Падай. — Я указала Винсу на кровать. — Только давай по-быстрому, мне завтра рано вставать.
Получилось двусмысленно, и я нервно хихикнула. Винс тоже улыбнулся в усы. Осторожно опустился на край постели, сразу утонув в ней по пояс, будто в ванне, запущенной в водно-мыльном режиме.
— Юсь…
Я присела рядом. И вдруг подумала, что он совершенно не изменился за последние пятнадцать лет. Ну, вырос, возмужал, отпустил усы, женился и завел детей. А так — тот же самый конопатый Винс, которому я когда-то отчаянно завидовала, что Ингар берет его в экспедицию. Только сейчас роли переменились: он завидует мне. Но ни тогда, ни теперь у него не хватило бы пороху и куражу, чтобы подменить собой содержимое какого-нибудь вместителя.
Впрочем, когда имеешь дело с ГБ, это и невозможно. Чисто технически.
— Как ты будешь его искать? — спросил Винс.
Я пожала плечами:
— Обыкновенно. Это вполне согласуется с моей официальной концепцией. На Гаугразе приемлемы только консервативные методы работы. Перемещаемся по селениям, общаемся, задаем вопросы… Он не такой уж большой, этот Гауграз. А Роб — не может не выделяться, особенно там. Я думаю, выйти на него будет даже легче, чем на… ну, «гаугразский след».
— А потом?
Я поняла. Но все-таки переспросила:
— Что потом?
Винс заерзал, стряхивая на пол постельные хлопья. Молчал достаточно долго, чтоб я успела заранее просчитать его ответ, и наконец выдал почти слово в слово:
— Если он жив… если ты его найдешь… Не думай, лично я не сомневаюсь, что так оно и будет, — но, Юста, он ведь жил там пятнадцать лет! Думаешь, он захочет вернуться?
Я бросила кратко, почти без гласных:
— Его дело.
— И что тогда?
Его глаза, такие же растерянные и умоляющие, как пятнадцать лет назад, только с легкими морщинками в уголках. Я вздохнула. Все-таки хорошо, что Винс есть. Ему можно сказать. Выговорить наконец вслух то, что давно торчит в подсознании, подтачивая изнутри нервы и разум, будто вирус в безупречной Секретарше…
— Не знаю, Винс… Сориентируюсь по обстоятельствам. Может быть, останусь там.
Вот так. Ничего особенного.
Он кивнул. Так, словно тоже давно уже знал мой ответ.
— Я еще одно хотел спросить. Если с тобой… с экспедицией что-нибудь случится, как они будут реагировать? Ваши гебейщики? У них проработан какой-то вариант?
После того, как было высказано самое главное, я, почувствовала себя легкой и подвижной, как в полетной виртуалке, вскочила, взметнув целый рой мелких хлопьев, похожих на порошу в зимней экосистеме, рассмеялась, взъерошила белые Винсовы волосы:
— Это секретная информация. Может, ты гаугразский шпион?
Винс глядел на меня серьезно и грустно, и до меня сразу дошло, что мое внезапное веселье — просто неадекватная нервная реакция, и вообще пора ложиться, если я не хочу, чтобы меня завернули завтра на медосмотре прямо при входе в капсулу. А ответить на его вопрос — запросто. Проект с экспедицией с самого начала проходит под сверхсекретным грифом, вот только о нем почему-то известно несметному количеству чиновников и чиновничков вроде моего (теперь уж точно бывшего) любовника Мариса. Так что я — далеко не единственный источник стабильной утечки информации. У нас в ГБ привыкли.
— Если что, я активизирую аварийный чип на маячке. И за нами тут же высылают сверхскоростную капсулу. Все продумано, не переживай.
Винс кивнул:
— На маячке? Хорошо.
Не хватало еще, чтобы он, если что, бросился меня спасать.
— Сигнал на внецифровых частотах, — срочно пояснила я. — Его могут засечь только в Департаменте быстрого реагирования.
— А-а.
Некоторое время мы сидели молча. Винс явно собирался с силами, чтобы встать и попрощаться, и я ему не мешала. Хотя, наверное, стоило бы помочь… знать бы, как именно. Было бы неплохо, если б Далька сейчас посвязила, но она, видимо, опять занята. И ей совершенно неинтересно, где любимый муж пропадает по вечерам.
— Ты такая красивая, — вдруг сказал Винс.
— Да уж.
Черные косы, которые мне нарастили пару дней назад, кончались где-то на уровне колен, болтались по сторонам и, по правде говоря, сильно мешали жить. Я смутно представляла себе, как их расчесывать — каждый день!!! — и заплетать без зеркала с круговым обзором. А к линзам уже привыкла. Хоть никогда раньше их и не носила, мои глаза всегда меня устраивали — и по цвету, и как зрительный прибор.
А видок у меня получился еще тот. Дикая гаугразка из дешевого цифрофильма. Далька вчера с порога начала смеяться и хохотала без перерыва минут двадцать. И Винс, кстати, тоже улыбался из-за ее плеча.
Сейчас он смотрел на меня…
Мне не нравилось, как он на меня смотрел.
— Слушай, я правда устала, — выговорила я, опустив глаза. — Привет Дальке, детей за меня почмокай. Счастливо!
Винс послушно встал на скользилку. Но еще долго не мог заставить себя вот так просто взять и уйти.
* * *
Гиндер был серьезен, как мастодонт перед прыжком в высоту.
Слав — возбужден, нервно развязен и все время пытался хохмить.
Обоих было ну совершенно не узнать в гаугразских национальных костюмах. Вернее, их имитации из высокотехнологичных сверхпрочных и сверхлегких материалов; а жаль. Роб когда-то рассказывал, что бурка-артефакт из шкуры животного овцы весит не меньше десятка килограммов. В самый раз для моих мастодонтов.
А генерал выглядел точно так же, как всегда. Само собой: ему-то не предстояло никуда лететь. Вообще-то я очень надеялась, что он не придет. Никогда не знаешь, чего от него ожидать, такого интеллигентного и голубоглазого. По большому счету, идея экспедиции была его, а не моей интеллектуальной собственностью. И он вполне способен в любой момент сказать: «Всем спасибо, все свободны. Вы умненькая девочка, Юста Калан, я убедился. Что и требовалось».
Я успокоила себя тем, что если такая догадка пришла мне в голову, значит, она неправильна. Мне ни в жизнь его не переиграть. Не просчитать заранее, что именно он задумал.
Слав дернул меня за косу. Очень смешно!
За двойной стеной медблока и шлюза стояла капсула. Массивная, абсолютно непрозрачная, похожая на ту, в которой мы с родителями когда-то летали на море. Даже не верилось, что в полете эта махина развивает сверхсветовую скорость, становясь невидимой, а при торможении переходит с той же целью в режим отражения всех лучей спектра. Гауграз не должен заметить нашего прибытия.
— Как настроение? — спросил генерал.
— Как у целки в блок-свидалке, — брякнул Слав. На ухо Гиндеру, разумеется, но в полной тишине это прозвучало как вполне самодостаточный ответ — в обход всей мыслимой субординации.
Генерал чуть сузил голубые глаза. То, что осталось от Слава, тонким слоем растеклось по скользильному покрытию. Гиндер кашлянул.
— Команда нервничает, — со смешком сказала я. — Это пройдет.
— Надеюсь.
Генерал медлил, и я тоже была вынуждена молчать. Он собирается обратиться к нам с напутственным словом? Или хочет послушать, как это сделаю я?
Пауза удобно, по-гебейному, повисла в воздухе.
Гиндер снова кашлянул. Не простудился бы, что ли. Если его сейчас отбракует медицинская программа, что я буду делать?!.
— Надеюсь, что отклонения в работе нервной системы вашей команды в пределах допустимого, Юста Калан, — наконец отчеканил генерал. — Пусть младшие научные сотрудники проходят на медосмотр.
— На медосмотр! — с облегчением скомандовала я.
Гиндер пошел первым и оставался в медицинском блоке ровно тридцать секунд. Затем его туша с черными крыльями бурки появилась с той стороны, перед самой шлюзовой стеной. Здоровый, мастодонт, напрасно я переживала.
Слав направился следом. Напоследок явно хотел схохмить, но вовремя и разумно передумал.
— Страшно? — негромко спросил генерал.
Я чуть было не вздрогнула. И ответила с большим вызовом, чем следовало:
— Нет!
— Ладно, Юста, — улыбнулся он. — Передавайте привет Робни Калану.
Конечно, я как миленькая позволила застать себя врасплох. Замерла с вытаращенными глазами и, кажется, полуоткрытым ртом.
— В свое время я довольно пристально наблюдал за его деятельностью. — В генеральских глазах прыгали смешливые чертики. — И, надо сказать, с большой симпатией. Я тоже надеюсь, что он жив.
Я положила руку на пояс. Прижала с силой, чтобы почувствовать, как он врезается в тело под одеждой — серебряный артефакт с острым крючком и жесткими краями. Подвески у меня в ушах несравнимо легче, и крепятся они специальными залипками… Я не могла не взять его с собой. Может быть, именно этим себя и выдала. Хотя какое это теперь имеет значение?
Не нашла ничего лучшего, чем сдавленно буркнуть:
— Хорошо, передам.
Сердце колотилось быстро-быстро, и чуть медленнее, и опять с сумасшедшей скоростью. Кривая на медицинском мониторе была похожа на сейсмограмму какой-нибудь проблемной экосистемы. Меня отбракуют, это точно. Разве только генерал озаботился подкорректировать настройки, до сих пор ведь ни на одном медосмотре программы в упор не замечали шрамов от моих микроинфарктов…
Что мне теперь делать?! Получается, ГБ следила за Робом еще тогда, когда он выходил на Гауграз за артефактами или проводником авантюристов разного пошиба. Я могла бы догадаться. И могла бы сообразить, что пятнадцать лет — не срок для гебейных архивов.
Но сейчас никто не знает, где он. Гауграз — единственное место на планете, где человек может скрыться от Глобального социума. Раствориться, исчезнуть. Стать свободным.
Если у него нет ДНК-маячка. У меня — есть. Я найду Роба и автоматически выведу на него своих старших по званию коллег. Меня, наверное, тоже за это повысят… ну и за «гаугразский след», разумеется. Ведь экспедиция с самого начала преследовала двойную цель. Только я в беспросветнейшей дурости считала, что одна об этом знаю.
А без меня? Без меня — они сумеют его найти?!
Наверное, да. Если приложат достаточные усилия; до сих пор у них просто не доходили руки, у ГБ масса других проблем, поважнее пропавшего черт-те когда асоциального элемента. Я со своей энергией и бурной деятельностью пришлась очень кстати. Но если проект уже разработан, смета истрачена и капсула стоит в шлюзе в готовности номер ноль — разве трудно заменить кем-нибудь другим какую-то стажершу Юсту Калан?
Медицинская программа сообщила, что намерена произвести более тщательный анализ моего гормонального фона. С чего бы это вдруг? Я кивнула, и миниатюрные датчики скользнули под одежду. Смешную и неудобную, но невероятно стильную (есть такое доглобальное понятие) одежду гаугразской женщины…
А если не искать его? Добросовестно разрабатывать в полевых условиях актуальную тему «гаугразского следа» в дестрактах, ни на шаг не отступая от утвержденной в верхах концепции. Вряд ли это будет легко и быстро; скорее всего экспедицию придется продлевать, и на большой срок. Если постараться, тщательно дозируя передаваемую наверх информацию, можно повести дело так, что его не сможет продолжить никто, кроме меня. И когда-нибудь потом, усыпив, насколько возможно, их бдительность…
Почему Роб не научил меня, как блокировать маячок?!
Ингар Валар говорил когда-то, что нельзя строить жизнь только на том, чтобы доказать всему миру свое право на свободу. Но мой брат считал, что можно. Наверное, он и теперь так считает… Так зачем же я?..
Как сложно… И было сложно всегда. Только я сознательно все упрощала.
А сейчас у меня нет времени как следует подумать.
Или?
…Я долго не могла вникнуть в смысл надписи на мониторе. И когда Медсестра озвучила ее приятным голосом — тоже не смогла. В голову лезла какая-то несусветная, давно позабытая ерунда. Девяносто девять и девять в периоде процентов на фоне деловых камасутровских парочек…
Шестнадцать суток. В общем, да. Конечно, шестнадцать…
В медицинский блок влетел генерал, и я вздрогнула; хотя, разумеется, если что не так, результаты наверняка сразу идут на его мобильный персонал. Да уж, кое-что не так. В самом деле.
В голубых глазах возмущение мешалось со смехом, и эта смесь явно была готова взорваться. Генерал дернул меня за руку, стряхивая на пол датчики, и на буксире вытащил из медблока — естественно, не в сторону шлюза и капсулы.
— Ну ты даешь, гаугразская девушка. — Его голос тоже вибрировал взрывоопасной смесью. — Перед самой экспедицией! Ну ты и…
Возможно, он выругался, а может, и пошутил. Использованная при этом лексика была мне совершенно незнакома.
Потом остановился и сказал уже спокойнее:
— Ладно. Твоей команде чего-нибудь соврем. Начальству тоже. Дату перенесем, не проблема. За три дня справишься?
Я кивнула.
Постели намело — целую гору. Целую снежную вершину пика Арс-Теллу, 7683 метра над уровнем моря. Только там, наверное, гораздо холоднее… впрочем, я мерзла и здесь. И зябко зарывалась поглубже в белые хлопья.
Хотелось посвязить. Маме. Или Дальке. Или Марису… хотя нет, ему — ни за что. Да и никому нельзя сейчас связить. Некоторые решения допустимо принимать только самой. Без малейшего совещательного голоса извне.
И надо было думать, анализировать, сопоставлять, взвешивать «за» и «против». А я только мерзла — и все. И ни единой связной мысли.
А потом начала потихоньку согреваться.
И вдруг само собой, без участия мыслительной деятельности, пришло понимание: все ведь совсем не так. Даже наоборот. Абсолютно ничего не нужно решать — впервые за последние пятнадцать лет. Еще пару минут я сидела неподвижно, придавленная несколькими слоями постели и этим совершенно новым ощущением. Все уже решено. Все известно на несколько месяцев — даже лет — наперед, пусть не в мелочах, но зато в самом главном. Можно расслабиться и просто ждать.
Тепло. Очень тепло…
Я встала, разворошив жаркий сугроб, подошла к зеркалу. Включила опцию «в профиль» и прогнулась в пояснице. Рассмеялась.
А черные косы до колен в сочетании с родными зелеными глазами без линз и вправду выглядели супер. Может быть, так и оставить?
Вот над этим и подумаем. Взвесим, черт возьми, «за» и «против».