Глава 3
ЗА И ПРОТИВ

Воспоминания иногда поднимают настроение, иногда бередят душу, иногда наводят грусть. Ненужных воспоминаний не бывает, бывает, они приходят не вовремя. Или наоборот, вовремя…

Напрягать память пришлось вечером. Сидя в хорошем ресторане в обществе красивой девушки. По ее инициативе.

…Половину дня мы с Радованом просидели в моем кабинете, работая с планом будущего рейда к Ягдари. Потом я готовил документы для поездки в столицу и распечатывал доклад в трех экземплярах. А потом позвонила Беата и, извинившись за беспокойство, попросила назначить время встречи. Так и сказала: «Назначь место и время встречи».

Разгоряченный работой и напряжением, в котором держали события последних дней, я едва не ляпнул: «После дождичка в четверг», но вовремя прикусил язык. И попросил перезвонить часа через два. Беата обещала. И перезвонила…

— …Расскажи мне о Тиме. Ну, о том бое, — попросила она, глядя в сторону и понижая голос до предела.

— О бое? Разве Дора ничего не рассказывала?

— Рассказывала. Но… я хотела услышать от тебя.

Я вздохнул. Вспоминать тот бой желания не было. Он стал результатом моего, мягко говоря, обалделого состояния, когда и без того контуженные мозги получили новую встряску от разговора с инопланетянином. Я выпустил ход событий из-под контроля и пришел в себя только после гибели журналистов.

Говорить о стрельбе, крови и смерти потрясающе красивой девушке, сидя в ресторане в легком полумраке под хорошую музыку и глядя на игру пузырьков в бокале шампанского, не очень приятно. И видеть налитые слезами ее глаза…

Я опустил все малоприятные подробности и не упомянул эпизод гибели Тима. Но Беата, словно заправская мазохистка, попросила повторить самый тяжелый момент.

— Граната… Обычная граната. Она взорвалась под машиной, где сидел Тим.

Беата долго молчала. Нет, она так и не заплакала. Слишком много времени прошло с тех пор, когда слезы катились по щекам ежедневно. Но продолжать разговор было выше ее сил.

Решив, что на этом встреча закончится, я уже хотел уйти под более-менее благовидным предлогом. Но она не отпустила.

— Сейчас пройдет, — сказала Беата, имея в виду свое состояние. — Слушай, тут водка есть?

— Водка? Есть, наверное…

— Закажи, пожалуйста, сто граммов.

«Где ты откопала эти сто граммов? Помянуть, что ли, решила?..»

Официант принес водку через минуту. Беата выпила ее единым духом, приложила ладошку ко рту, зажмурив глаза. По щеке прокатилась одна слезинка.

— Дора мне тогда все рассказала. Сказала, что ты ее спас. И ребят.

Я молчал. Возражать, разыгрывая скромника, глупо, а говорить нечего. Но чего это ее потянуло на воспоминания?

Мы просидели еще час, говоря на разные темы. Беата рассказала о себе, о новой работе. О сестре. Я больше слушал. И любовался собеседницей. Посмотреть было на что.

Белый брючный костюм ей очень шел. Брюки обтягивали стройные ноги, являя миру идеальную форму бедер. Белая майка едва удерживала высокую грудь, от которой в иной обстановке я бы глаз не оторвал. Мягкие плавные черты лица, ниспадающие локоны волос… И-эх! Черт побери!..

— Артур, ты где встречаешь Новый год?

— Где?

Вопрос сложный. Я вполне допускал, что в новогоднюю ночь буду лежать на опушке леса или в каком-нибудь овражке, готовый дать команду на открытие огня. Или сидеть за столом, ломая голову над планом очередной операции. Не очень романтично, но что поделаешь…

— Пока не знаю.

— Мы с Дорой планируем отметить праздник в семейном кругу. Она с мужем и я. Ты не хочешь присоединиться?

Я заглянул в ее до невозможности голубые глаза. Чем эту красавицу, фотомодель и столичную штучку, заинтересовал провинциальный полицай? Только тем, что был знаком с ее мужем?

— Благодарю за приглашение. Не знаю, смогу ли принять его. Служба…

— Позвони мне завтра, хорошо?

— Ладно.

— Спасибо тебе, — вдруг сказала она.

— За что?

— За все… Ты мне очень помог.

— В чем?

Ответом послужила улыбка. Первая за весь вечер.

…Канун праздника и новогодняя ночь пролетели как один миг, сплошной полосой забот. Я успел встретиться и переговорить с командирами армейских разведгрупп, приехавших на границу для проведения разведывательно-поисковых мероприятий. У них теперь самая работа — провести весь комплекс мероприятий, положенных перед началом вторжения.

Следом пожаловали супермены из «Волода». Департамент решил обкатать своих спецов в условиях Зоны. Парни из третьего и четвертого отрядов бригады имели хорошую диверсионно-разведывательную подготовку и хотели поработать с нами. Я отправил их к начштаба Панову, чтобы тот согласовал взаимодействие. Капитан сам сообразит, где и как наладить совместную работу.

Главным для меня сейчас был первый выход батальона, первая операция. По ее результатам можно судить о степени готовности батальона. Да еще визит в столицу…

Вечером тридцать первого числа Радован и Ральф едва не силком вытащили меня из-за компьютера и повели в столовую. Это так называется — столовая. На самом деле — огромное помещение, уставленное столами, способное вместить человек семьсот. Сейчас в столовой собрался весь батальон — пятьсот девяносто шесть человек.

— Скажи слово, командир. — Радован подал мне бокал шампанского.

Вот черт! Как назло, ничего путного в голову не лезло, перед глазами еще мелькали строчки файлов.

— За мир, братцы! — с трудом подбирая слова, произнес я. — За то, чтобы у нас был мир. И за вас, кто этот мир принесет и охранит от всякой мрази! За наше дело, за нашу победу! Нам на славу, врагам на погибель! За батальон!

— Слава!!! — грохнули почти шестьсот глоток.

Сотни рук взметнули бокалы вверх, игристое вино мигом исчезло в глотках здоровых парней. С легким стеклянным стуком встали бокалы, скрипнули отодвигаемые стулья. Все сели.

Где-то через час, когда отзвучал еще с десяток тостов, а тарелки наполовину опустели, бойцы начали потихоньку покидать столовую. Многие спешили к родственникам и друзьям в город, кто-то собрался ехать или лететь в соседние Даволгу и Девянск. Я позволили гулять до вечера второго числа, а третьего быть на базе в полной готовности к службе.

— Ты как, Артур? — спросил Влад. — В город?

— Да. Есть одна компания… Пригласили.

Свен и Влад переглянулись. Радован спрятал улыбку, делая вид, что пьет из стакана.

— И как она? Хороша?

— Кто?

— Ну-у… — Влад сделал неопределенный жест. — Компания?

— Зубоскал! — Покачал головой, чувствуя, что у самого губы разъезжаются в стороны. — Все бы тебе болтать о… компаниях. Погоди, вот женишься, жена тебя приструнит хоть немного.

— Увы, командир, уже свершилось, — с сокрушенным видом ответил Влад.

— Что свершилось? — не понял я.

— Да вот… женитьба.

И Влад, едва заметно вздохнув, выложил передо мной пригласительный билет. На свадьбу.

«Дорогой Артур, счастливые молодожены имеют честь пригласить тебя на торжество, посвященное бракосочетанию, которое состоится 10 января 1997 года». И подпись: «Сабина, Влад».

— Ну ты артист, удиви-ил… — протянул я. — Стоп! Какая Сабина? Нектич?

— Угу.

— Уболтал?! — округлил глаза я. — Неприступную Сабину? Ну, Влад!..

Я развел руками, не находя слов. Бравый капитан взял приступом своенравную секретаршу!..

Влад скромно потупил глазки, делая вид донельзя скромный и тихий.

— Та-ак! Выходит, ее подруга Инга теперь в гордом одиночестве? Сколько она продержится?

Теперь глазки потупил Ральф. А Радован вдруг закашлялся. Свен наблюдал за всем с довольной улыбкой на губах, с видом кота, очистившего миску сметаны.

— Ну, орлы! Нет слов! Берете штурмом не только бандитов, но и девичьи сердца! Ладно, донжуаны! Желаю хорошо отдохнуть и встретить Новый год как положено. Набирайтесь сил, они нам ох как нужны. Следующий год будет веселым.

— Мы готовы, Артур, — совершенно серьезно сказал Свен. — Всегда готовы.

Я обвел взглядом парней, сосредоточенных, серьезных, и впервые подумал, что теперь и здесь у меня есть друзья. И что уходить от них будет тяжело. Очень…

…А потом был Новый год. Огромная четырехкомнатная квартира в центре города, украшенная березка посреди гостиной, богато накрытый стол и небольшая компания из шести человек.

Я познакомился с мужем Доры Константином — приятным молодым человеком лет тридцати. От мира телевидения он был действительно далек, владел хлебопекарней и сетью торговых точек. Зарабатывал хорошие деньги и любил жить в свое удовольствие.

Умен, начитан, с хорошей эрудицией и тонким чувством юмора. И твердым характером. В общем, понятно, почему неприступная журналистка, отчаянная сорвиголова и феминистка не устояла перед таким парнем. Глядя на них, можно сказать — счастливый брак.

Еще одна пара — друзья Кости, тоже из Девянска. Парню под тридцатник, его спутнице слегка за двадцать. Как я понял, оба медики и к тому же любители путешествий.

Беата была неотразима. Белое платье с красным пояском, свободно лежащие на плечах волосы, открытые плечи и грудь. Да еще подол платья сантиметров на пятнадцать выше колен. Ох, ё-мое, лопни мои глаза. Это к тому, что оторвать их от такого зрелища практически невозможно.

Тосты, шампанское рекой, бой курантов, минутное, без политических ссылок, выступление президента, поздравления. И загадывание желаний. Самых сокровенных, тайных, страстных… «Домой, — подумал я, глядя, как секундная стрелка завершает последний в году оборот. — Вернуться домой и следующий год встретить в своей компании».

И, подумав об этом, вдруг почувствовал, что не до конца откровенен сам с собой. Так ли стремлюсь обратно? Так ли спешу?..

От странных мыслей отвлекла Беата, пригласила танцевать. Музыкальный центр, квадрофония — огромные колонки по углам комнаты, медленная музыка, приглушенный свет. Интим, мать его!..

Танцор из меня как из бегемота балерина. Пластика и гибкость есть, как-никак всю жизнь тренировался. Но то иная пластика. А танцы…

Мое неуклюжее перетоптывание могло повергнуть в уныние любого специалиста бальных танцев. Но Беата молчала. На мои извинения только фыркнула.

В общем, Новый год встретили. В меру весело, с тостами, пожеланиями, танцами, анекдотами. Кстати, я оценил умение сестричек держать язык за зубами. О том, кто отмечал с ними праздник, они не сказали. Большое мерси!

Мы просидели часов до двух. Первой уехала пара медиков. Потом исчезла Дора с мужем. Проводив их, я почувствовал себя не в своей тарелке. По идее, надо самому исчезать. Или нет? Проявлять инициативу по отношению к Беате было как-то… Словом, я растерялся…

Пока Беата прощалась с сестрой, я стоял у окна в гостиной и раздумывал, что делать. А потом она подошла, встала сзади, за спиной, как-то тихо вздохнула и положила руки на мои плечи.

Я развернулся и увидел близко-близко невероятно голубые глаза, полные ожидания и какой-то грусти, сочные губы и слегка приоткрытый рот.

Она поцеловала сама, первой. И когда мои руки тронули ее талию, не отстранилась. Только крепче обняла…

Мы провели вместе целый день. Разговаривали, ели, пили, любили друг друга, смеялись. Сутки прошли словно в сказочном сне. Утром второго числа, когда подошло время прощаться, Беата поцеловала меня и прошептала:

— Спасибо!

— За что?

— Что подарил мне себя. И один день счастья.

— Мы больше не увидимся?

Она слабо улыбнулась, провела рукой по моей щеке.

— Позвони мне. Послезавтра.

— Хорошо.

— Я буду ждать…

…Столица Ругии расположена немного южнее, чем Москва в России. К тому же здесь глобальное потепление зашло несколько дальше. Поэтому новогодние праздники привыкли отмечать при температуре три — пять градусов тепла. Правда, снега в Арланде было много, он выпадал в основном по ночам, когда столбик термометра падал ниже нуля. И все же разница в десять градусов давала о себе знать. На полуострове сейчас было около пятнадцати.

Мы прилетели в столицу на специально заказанном Управлением самолете утром четвертого числа. Дорич, глянув на часы и позвонив по мобильному телефону, распорядился:

— В гостиницу. Час на обустройство, потом едем.

— Куда?

— Увидишь, — загадочно усмехнулся он.

Номер гостиницы по всем параметрам подходил под категорию «люкс». Полиция в этом мире могла позволить себе некоторую роскошь. Тем более чины в ранге регионального комиссара. И даже командиры батальонов.

Я совершил небольшую экскурсию по номеру, потом залез в ванну. Черт, назвать этот бассейн, выложенный специальной обивочной резиной под цвет плитки, размерами два на три ванной оскорбительно. Гидромассаж, специальные соли, регулятор температуры…

Постояв после купания несколько минут под теплым воздухом сушилки, достал бритву и сбрил двухдневную щетину. Гладкая кожа слегка отдавала синевой.

Отмытый и выбритый, я вошел в комнату, достал аккуратно уложенный костюм. Черные брюки из какой-то очень мягкой и практически несминаемой ткани, серая шелковая рубашка со стоячим воротником и темно-серый пиджак, сшитый из той же ткани, что и брюки, на заказ по последней моде. О том, что такая мода существует, я узнал от Беаты и с ее помощью сделал заказ. На весь костюм сразу.

Подавив вздох недовольства, оделся, обул новые туфли, тоже черные, и встал напротив зеркала. Н-да… Денди…

Всю жизнь терпеть не мог костюмы и пиджаки. А в особенности галстуки. Эти разнофасонные и разноцветные удавки вызывали у меня чувство отвращения. Костюм надевал только один раз — когда мы с парнями сопровождали нашего шефа Жорку на какое-то крутое мероприятие в Москве. Промаявшись в наряде семь часов, я с тех пор дал зарок никогда не таскать галстуки и всемерно избегать пиджаков.

Огромное зеркало отразило мою фигуру с точностью до наоборот. Я придирчиво рассматривал себя, чувствуя некоторое неудобство. Нет, движения костюм не сковывал, сидел вроде неплохо, но… непривычно.

«Вид мрачноватый… Ну да ладно, я не тамада на свадьбе, мне положена некоторая доля мрачности. Да и там… будут не кутюрье. Им мой наряд до лампочки. Чисто, опрятно, и хватит…»

Рассуждая таким образом, я положил во внутренний карман удостоверение, подхватил папку с документами и дискетами и вышел из номера. Пора.

— …Молодой человек, вы с кем собираетесь воевать? Со всем миром?

Задавший вопрос снял очки и посмотрел на меня. Перед ним лежала папка с расчетом структуры корпуса. Точно такие же папки лежали перед всеми присутствующими. Их (людей, а не папок) в кабинете было восемь человек. Не считая Дорича и меня. Напротив сидел сенатор Авьялин, рядом его коллега. Остальные — высокопоставленные чины Управления и генштаба. Все уже ознакомились с докладом, и теперь настала очередь задавать вопросы. Экзамен, блин!..

— Зачем вам столько сил? — вновь спросил тот человек — заместитель директора Управления.

— Этих сил достаточно, чтобы подавить любое выступление мятежников вроде того, что произошло двадцать лет назад. Будь в распоряжении правительства такие силы, до гражданской войны дело бы не дошло. Кроме того, корпус способен обеспечить подавление вооруженного мятежа самостоятельно, без привлечения армии. Тем более, согласно Конституции, вооруженные силы нельзя использовать на своей территории, во внутренних конфликтах.

Зам директора хмыкнул, повертел очки в руке, глянул на второго представителя Управления — куратора военизированной полиции. Тот, по идее, должен разбираться в делах такого рода.

Но куратор молча листал доклад и не спешил высказывать свое мнение. Не хотел попасть впросак в присутствии представителей сената.

— А почему нет дивизионного звена? Сразу корпус? — спросил армейский генерал-лейтенант, высокий худощавый мужчина лет сорока пяти.

— Это облегчает управление и не создает перенасыщенности в командном штате.

— В случае возникновения вооруженного мятежа невысокой интенсивности, когда присутствие всего корпуса не нужно, кто будет возглавлять силы внутренних войск?

— Один из заместителей комкора…

— А если?..

— А когда?..

— А из чего исходили при расчете?..

— Как определяли количество бригад?..

И еще сотня вопросов, уточнений, предположений. На меня насели с трех сторон. И армейские генералы, и чины Управления, и второй сенатор. Даже Авьялин задал вопрос.

По спине потек тонкий ручеек пота, носовой платок промок, во рту пересохло. Я впервые сидел в такой представительной компании, да еще в роли ответчика. Перекрестный допрос профессионалов был подобен штурму.

Около двух часов я разъяснял, растолковывал, разжевывал. С обоснованиями, расчетами, примерами, ссылками на зарубежный и ругийский опыт. Тяжело ломать привычные представления тех, кто привык работать по стандартным шаблонам. И неплохо работать.

И все же до конца не убедил. Я видел по их глазам, что прежняя точка зрения пока сильна. Саму идею они одобрили, но в остальном…

— Ну как впечатление? — спросил Авьялин после того, как остальные участники совещания покинули кабинет.

Он посмотрел по очереди на Дорича и на меня. Комиссар неопределенно пожал плечами, побарабанил пальцами по столу.

— Черт их знает. Одни сомнения. Уточнения…

— И учти, это те, кто готов выслушать и попробовать разобраться.

— Что же тогда остальные?

Теперь сенатор пожал плечами. Лицо его стало мрачным, недовольным.

— Остальные!.. Кто-то привык по старинке, кто-то считает, что резкие перемены навредят. А кто-то вообще ничего не считает. По причине отсутствия собственного мнения.

— Зажрались там у себя, — высказал Дорич. — В кабинетах, в дорогих креслах. Что армейские, что ваши, сенатские, что наши полицейские… Как должность в столице получили, так мозги отморозило.

— Ничего, — уверенно ответил сенатор. — Придет время, мы эту шушеру проредим. Только начали, толком ничего не успели. В штабах сидят по десять — пятнадцать лет.

Я убрал документы в папку, щелкнул застежкой, с легкой саркастической улыбкой произнес:

— Меня всегда удивляла метаморфоза, происходящая с военными. Пока ходят в невеликих командирах, до комбата или комполка, люди как люди. Думают, работают, воюют. Но как только получают должность и лампас на брюки — все! Мозги как жиром заплывают. Элементарные вещи забывают, а чтобы извилинами пошевелить — никогда!

Авьялин пристально посмотрел на меня, потом сказал Доричу:

— Твое воспитание? Вырастил волюнтариста, ниспровергателя авторитетов.

Комиссар усмехнулся, парировал:

— Это его собственные мысли. Никто не подсказывал.

— Ну да. Потому вы и нашли общий язык.

— И что теперь? — спросил я, чувствуя общее веселое настроение и поэтому рассчитывая на откровенность.

— Дальше ждать. Информацию мы толкнули, причем тем, от кого зависит принятие решения. Хоть и не все наши единомышленники, но люди, как ты говоришь, с не заплывшими мозгами. Теперь идею надо продвигать дальше. Приобретать сторонников, заручаться поддержкой, растолковывать позицию, как ты нам недавно.

— Словом, — вставил Дорич, — это дело долгое. На полгода точно.

— То есть к войне решения не будет?

— Ну ты хватил! — качнул головой сенатор. — В идеале — решения примут через год. Даже если президент даст согласие, а он даст его! Кстати! На-ка ознакомься.

Он протянул мне целлофановый файл. В нем лежали скрепленные скрепкой листы. На первом крупным шрифтом набрано: «Шквал».

— Это общий план вторжения, — уловив невысказанный вопрос, произнес Авьялин.

Я перевернул страницу и прочитал: «Первичный план ведения боевых действий против подразделений мятежных сил на полуострове Ламакен». А чуть ниже стояла дата — пятое февраля.

…Второй разговор был вечером. Дорич, Авьялин и оба армейских генерала. Как сказал сенатор, генералы пришли в генштаб из боевых частей и не привыкли зазря штаны протирать. Последнее время группировка Авьялина усиленно и небезуспешно продвигала их наверх, а те в свою очередь тащили своих людей, тоже не бестолковых полковников и майоров. Словом, как всегда, — борьба за власть. Как ни странно, в этом случае они работали в интересах страны, а не только в интересах своего кармана.

Разговор витал вокруг обстановки в Зоне и о действиях по нейтрализации боевиков в Зоне.

— Без этого начинать нельзя, — высказал мнение генерал-лейтенант — начальник оперативного управления генштаба. — Они способны сковать наши силы и устроить настоящую партизанскую войну.

— Боевики сейчас на распутье. Треть Зоны фактически потеряна, граница с Ругией уже перекрыта. Им остается одно — уходить в Ламакею. Либо полностью переходить в распоряжение мятежников и выступать в роли диверсионных групп. Но главари на это не пойдут. Бандиты привыкли к легкой спокойной жизни. А начинать войну с кадровой армией с их точки зрения — самоубийство.

— Но уничтожать их придется по-любому, — утвердительно сказал второй генерал — заместитель начальника ГРУ. — Причем после того, как к форпостам пройдет первая волна войск.

— Да. Армейская разведка уже работает в Зоне, вы, видимо, в курсе?

Генерал кивнул.

— Скоро, я так понимаю, и спецназ пожалует.

— Уже готовы к вылету на полуостров, — уточнил генерал. — Мы также планируем взять под контроль все трассы Зоны и поставить охрану.

— Можно. Кстати, — усмехнулся я, вспомнив кое-что. — Когда вы развернете на базе роты спецназа в батальоны и бригады?

Вопрос застал генералов врасплох. Они переглянулись, потом дружно посмотрели на меня. Я уловил удивленный взгляд сенатора и насмешливый комиссара.

— Вообще-то в наших планах развернуть некоторые роты в батальоны, — медленно проговорил заместитель начальника ГРУ. — К лету. Но как вы узнали?

— Элементарно, Ват… то есть генерал.

Дорич отвернулся, не в силах скрыть улыбку. Ох и попадет мне потом за рискованный юмор. Генералы редко воспринимают шутки от посторонних и смеются, только когда пошутит начальство. Впрочем, эти вроде из нормальных…

— Давайте вернемся к Зоне, — сменил тему сенатор. Он тоже уловил юмор, но не хотел отвлекаться от дела. — Какие шаги, майор, вы готовы предпринять в преддверии войны?

— Шаги одни — бить боевиков. Батальон готов к работе. В наших планах — уничтожение или рассеивание банд Ягдари, Сухана, Олдянска, Ушкура. Затем на очереди Желтые Пески, Извод, Льдек.

— Почему вы решили начать с запада?

— Потому что там единственный участок, где Зона граничит с Ламакеей. И наша первоочередная задача — перекрыть пути снабжения боевиков. А потом, закрыв границу, мы сможем спокойно давить банды центра и востока.

Карандаш скользил по карте, показывая линию границы Зоны и Ламакеи. На крупномасштабной карте, где были отмечены места дислокации банд, территория, захваченная боевиками, выглядела огромной.

— Правильно, — одобрил план генерал-лейтенант. — Видимо, мы будем действовать совместно. И как только вы войдете к границе, мы пошлем туда войска, чтобы закрыть ее. Какая-нибудь помощь от нас нужна?

Вот! Ключевой момент. Мы подошли к самому важному в разговоре. Для меня. И хорошо, что армейцы сами предложили помощь.

— Помощь, видимо, понадобится. — Я провел языком по враз пересохшим губам. — Мы не располагаем некоторым вооружением, а без него несколько операций будет провести затруднительно.

— Что вы конкретно имеете в виду?

— Авиация. Управляемые ракеты, высокоточное оружие. Иногда надо поражать цели с большого расстояния наверняка. И не одну цель.

Генерал-лейтенант что-то черкнул в своей книжке, подумал, черкнул что-то еще.

— Хор-рошо! — с нажимом произнес он. — Поможем. Не такой сложный вопрос. Что-то еще?

— Пока все. — По спине потек пот. Я чувствовал шеей намокший воротник. — По мере возникновения проблем будем обращаться.

— С дополнительными силами проблем не будет, — вставил сенатор. — Если вдруг какая-то задержка, мы поможем. Это касается в первую очередь вас, генерал. Вдруг кто-то из большезвездных чинов решит «не пущать»…

Генерал поджал губы. Видимо, «кто-то» имеет вполне конкретный вид и отношения с ним далеки от нормальных.

— Сенатский комитет, который я возглавляю, наделен необходимыми полномочиями, да и ваш министр на нашей стороне.

— К сожалению, у него в аппарате много прежних людей, — с намеком сказал генерал из ГРУ. — Они довольно успешно вставляют палки в колеса. А за их спинами влиятельные тени из сената. По силе и могуществу не уступающие вам.

Авьялин сжал зубы, отчего на скулах отчетливо проглянули желваки. Взгляд стал холодным до крайности. И отстраненным.

«Война у вас в сенате серьезная, — подумал я, делая вид, что разглядываю карту. — Мало внешних врагов, так еще и внутренние. Не от всех ты избавился, Герман. Ох не от всех. И как только начнется война, они себя покажут. Видимо, их сил достаточно, чтобы затормозить любые активные действия правительства и армии. И придать этому вполне законный вид…»

Дорич кашлянул, разряжая обстановку. Сенатор вздохнул, провел сильной рукой по волосам, жестко сказал:

— Ничего, Збыслав. Пригнем и их. У нас все впереди, а у них — позади. Оттого и бесятся. Чуют смерть свою. Политическую, — с искренним сожалением добавил он.

Меня вдруг прошиб озноб. Атмосфера разговора, общение на «ты» и вполне независимое поведение что комиссара, что генералов ясно говорило — передо мной если и не вся верхушка группировки, то ее весомая часть. И проблемы они решают на таком уровне, о каком я и не слышал.

«Я среди них. В команде. Задействованный игрок. И все мои планы, идеи, советы, шаги — не только и не сколько возможность проявить способности, но и эпизоды большой игры, что ведет команда. Продвижение плана создания корпуса — один из этапов деятельности. Дополнительный аргумент в битве за власть. Не имей он значения, все мои потуги остановились бы на уровне роты. И введение меня в игру — проанализированный и рассчитанный на много ходов вперед шаг. Надо это четко осознать. Как и другое. Если вдруг эта команда потерпит поражение, бить будут по всем членам команды. И по мне тоже. Ибо из роли пешки я, похоже, скоро выйду, а значит, выйду из тени. Стану мелкой, но фигурой…»

Передернув плечами от таких мыслей, я четко и ясно обозначил для себя главную цель — дойти до Ворот. Самое главное! Победит команда Авьялина или проиграет — эта игра не моя! Я — лишняя фигура на доске.

Разговор перешел на другие темы. Обсуждали детали начала операции, подсчитали силы, задействованные на первом и втором этапах. Потом заговорили о столичных проблемах.

Закончили в одиннадцатом часу вечера. Сенатор на прощание сказал мне, чтобы я был готов без отрыва от основной работы начинать подбор кадров и их подготовку для создания бригады. Кандидатов он найдет, средства выделит. Остальное — по необходимости и заявкам.

«Не потяну, — подумал я, пожимая ему руку. — Ни в какие ворота не лезет. Только батальон создали, еще и не воевали, а тут бригаду подавай. Завалю дело и всех подставлю…»

— Не ломай голову, — вдруг сказал Авьялин. — Одного не бросим. Поможем, подскажем. Справишься…

Черт, мысли он, что ли, читает? Или у меня рожа такая… сомневающаяся?..

К гостинице нас с Доричем отвезли на личной машине сенатора. Мы вошли в холл. Комиссар взял ключи у портье, повертел их в руке и сказал:

— Какие у тебя планы на вечер?

— Не знаю… Не думал пока.

— Ну думай. А я уеду. Друзья приглашают. Новый год надо отметить… еще раз. Да, если надумаешь, в гараже стоит машина. Ключи я тебе отдам. Пользуйся…

— Благодарю…

— Не за что. — Он хлопнул меня по плечу. — Отдохни, развейся… А то после разговора ты как мешком пришибленный.

— Да, загрузили сильно. Соображаю, как все осилить.

— Ничего. Все эти проблемы — рутина. Ты их вполне успешно преодолеешь. Так что не трать нервы понапрасну.

Ободрив таким образом, он пошел к себе. А я потопал в свой номер, переваривая прошедший разговор.

…Измерив несколько раз периметр самой большой комнаты номера, я понял, что так можно прошагать до утра. И сколько сейчас ни думай, ничего путного из этого не выйдет. Планы надо строить на свежую голову, а не когда мозг закипает.

Значит, необходимо сменить обстановку. Тем более я в Арланде. Столица Ругии заслуженно носит звание самого красивого города мира. Надо хоть глазком взглянуть на это великолепие.

Я снял надоевший официальный прикид, принял ванну и переоделся. Традиционные джинсы — видимо, самая популярная модель брюк во всех мирах, свитер (или как там это называется?..) в виде рубашки, только раза в два плотнее, навыпуск, на ногах помесь кроссовок и туфель на мощной подошве и без шнуровки. Вполне приличный вид для всякого рода тусовок — дискотек и ночных клубов.

Подумав, я не стал брать оружие — это не полуостров, пальба практически не слышна. Даже криминал, какой ни на есть, предпочитает лишний раз не шуметь.

Закрыв дверь, спустился вниз и спросил портье, где гараж. Там стояла специально оставленная для меня комиссаром машина. «Милкада» — местный аналог «жигулей», легковая машина на пять человек. Правда, в отличие от тех же «жигулей» выполненная добротно, на уровне европейских машин. И ничуть не уступающая им ни по качеству сборки, ни по характеристикам.

Особых идей по поводу направления поездки не было, я покрутил по центральной улице и вырулил к огромному трехуровневому мосту. И проезжая по его верхней части, на высоте сорока метров заметил огромную неоновую, брызжущую разноцветием огней вывеску. «АРКОНА».

«Милкада» свернула на светофоре, проскочила пару перекрестков и подъехала к гигантской стоянке, освещенной цепочкой ярких фонарей. Я заглушил мотор, вышел из машины и, запрокинув голову, стал рассматривать комплекс.

Гигантский корпус, состоящий из нескольких модулей, высотой где-то полсотни метров, со сферическими, коническими и треугольными крышами, огромными витражами из тонированного стекла, разноцветной иллюминацией и украшениями.

Десять танцзалов, полсотни баров и кафе, шесть ресторанов, три ночных клуба, два казино, бильярдные, боулинги, гостиница, три бассейна, сауны, бани, массажные салоны, парикмахерские, косметические кабинеты, видеосалон, три магазина, солярии. Плюс четыре стоянки, три подземные и одна наземная, автомастерская, гараж.

Полный набор услуг для клиентов. На все вкусы, привычки, желания, кошельки. Самый большой, самый престижный, самый модный развлекательный центр в Европе, да и, пожалуй, в мире. Сюда ежедневно приходят сотни людей. А в выходные — до двадцати тысяч. Начиная от молодежи до лиц, скажем так, зрелого возраста.

Развлекательный центр действительно стал самым знаменитым местом отдыха, не зря его хозяева дали ему название крупнейшего центра ведической культуры, легендарной Арконы, расположенной на острове Буян.

В моем мире остров Рюген в двенадцатом веке захватили датчане, храм Святовита разрушили, память о нем постепенно стерлась. А здесь племена западных славян своих земель не покинули, и храм уцелел. Сейчас на Буяне крупнейший музей ведической культуры, а храм продолжает действовать.

«Денег они гребут немерено… — думал я, идя от стоянки к одному из входов. — Расходы, конечно, велики, содержать штат обслуживающего персонала, охраны, платить налоги и прочие платежи накладно. Но доходы окупают все с лихвой. Владельцы — давно уже миллионеры, если не миллиардеры…»

Залитая ярким светом площадка перед входом, блестящая плитка под ногами, большие стеклянные двери и сразу девять видеокамер, наблюдавших за улицей.

То и дело к комплексу подъезжали машины, посетители исчезали за дверьми, кто-то, наоборот, выходил подышать свежим воздухом. Шум, гам, смех, выкрики… Веселье и беззаботность. Как это все не похоже на полуостров. Здесь словно другой мир. Атмосфера в столице, как и в самой Ругии, резко отличалась от той, что царила на Ламакене. Вроде и в Мегаре люди живут спокойно, хотя бы по сравнению с Валданом, но все же некоторая напряженность видна. А здесь прямо земля обетованная.

У двухстворчатых дверей стоял охранник гигантского роста в форменной одежде, с короткой дубинкой и наручниками на поясе. Несмотря на грозный вид, выглядел он вполне дружелюбно и спокойно.

Бросив на меня короткий взгляд, спросил:

— Оружие, наркотики, взрывчатка с собой есть?

— Нет.

Он отошел чуть в сторону, давая проход, и кивнул:

— Прошу.

Я вошел в холл и замер, глядя по сторонам. Большое помещение с высокими потолками, зеркалами на стенах и разноцветными огнями на столбах. Вывески, рекламные плакаты, ряды стульев, стойка гардероба и окошко билетной кассы.

В противоположной стороне арка — вход на дискотеку. Направо дверь — там бары и бильярд. Отовсюду слышна музыка. И везде полно народу. В большинстве своем молодежь до двадцати пяти. Нарядные, в откровенных одеждах девчонки щеголяли немыслимыми декольте и разрезами, джинсами в обтяжку и коротенькими шортами. Мужская часть поголовно с бокалами пива и горящими глазами.

— Один, пожалуйста, — протянул я деньги кассиру.

— Куда?

— Да все равно… бар, бильярд, там, где потише.

— Возьмите единый. Можете гулять по всему комплексу. Сядете, где понравится. Так выйдет дешевле.

Я заплатил пятьдесят рублей, взамен получил синий с красной поперечной полосой прямоугольник и подошел к бару. Еще один охранник глянул на билет, задал вопрос об оружии и наркотиках, провел вдоль моего тела ручным металлодетектором и отступил в сторону.

— Слушай, где тут можно спокойно посидеть, выпить пива и поглазеть на девчонок? И чтобы никто не мешал?

Охранник внимательно глянул на меня, оценил наряд — неброский и дорогой, — задумчиво проговорил:

— На втором этаже зеркальное кафе. Из кабинок хороший обзор первого этажа, там дискотека. При желании можно пройти в боулинг или бильярд. Дальше казино, за ним переход в гостиницу, сауну и массажный кабинет. У вас единый, пройдете везде, только за сауну доплатить надо и за… массаж. — Он легонько улыбнулся, давая понять, за что надо доплатить. — А там как пожелаете.

— Благодарю. Начнем с кафе.

— Первый раз у нас?

— Да. Решил посмотреть… Здесь тихо?

— В основном. Бывают иногда шумные компании и подвыпившие парни. Но у нас охрана на высоте. Главное, не приставать к занятым девчонкам. И не клеить силком…

— Благодарю, учту.

Кивнув словоохотливому охраннику, я пошел по лестнице наверх, не забывая смотреть по сторонам.

Кафе занимало половину этажа. С одной стороны тянулась стойка бара, возле которой шел ряд высоких стульев, с другой — ряд столиков на разное количество мест. Столики отделяли друг от друга стеклянные тонированные перегородки. Из такого же стекла была выполнена внешняя стена.

Приглушенный свет плафонов создавал спокойную, интимную обстановку, из динамиков лилась негромкая музыка. Народу здесь было немного.

Я прошел к бару, разглядывая длинный ряд бутылок с разноцветными наклейками на разных языках. Вино разных сортов, коньяк, водка, текила, мартини, ром, бренди, кальвадос, джин, ликер, эль, пиво. Последнего сортов сто.

На витринах закуски, горячие и холодные блюда, десерты. Скромное такое кафе…

У холодильника с лимонадом стояла рослая симпатичная девушка в форменной рубашке с бабочкой и не в самой длинной юбке. Судя по всему, сюда отбирали женщин только с красивой, броской внешностью. Реноме заведения так сказать…

Увидев меня, она изобразила лучезарную улыбку, распахнула пошире огромные глазищи и радостно произнесла:

— Добрый вечер! Мы рады приветствовать вас в нашем заведении! Чего желаете? Столик? Поесть? Выпить?

— Здравствуйте. Столик, если можно. И пожевать.

— Конечно. — Улыбка стала еще шире. — Есть свободные столики в разных концах зала. Вам на одного? Или вы с компанией?

— На одного. — Я положил локти на стойку, пододвинул к себе меню — здоровую книжицу в толстом красного цвета переплете и открыл первую страницу. — Шашлыки или жаркое есть?

— Барбекю и люля-кебаб.

— Отлично. Барбекю. — Указательный палец шел сверху вниз, отслеживая наименования блюд. — Так… еще сырные хрустящие шарики… мидии в винном соусе, маслины, э-э… «Мистерия»?

— Это отмоченные в вине кусочки говядины, обжаренные с сухарями, — пояснила барменша.

— Отлично! И их тоже.

— А пить что будете?

— Пить?

Я был за рулем, да и дурманить голову неохота. В голове и так шумит от новостей.

— Пить будем сок манго, ананасовый и черешневый.

Девушка с сомнением глянула на меня, видимо, не понимая, почему здоровый с виду молодой человек не хочет заказать спиртное. Может, наркоман? Не похоже…

— Барбекю будет готово минут через пятнадцать. Остальное подадим через несколько минут.

— Угу. Где здесь сесть, чтобы видеть дискотеку?

— О, любой столик. Они все выходят одной стороной на танцполе.

Я оглядел кафе еще раз. Несколько компаний сидели в разных концах зала, две пары заняли столы под огромным аквариумом, вделанным в стену. Разноцветные невообразимой формы рыбы проплывали как раз над головами посетителей. В дальнем конце зала стояли несколько небольших столиков, видимо, на двух человек. Пожалуй, то что надо…

— Я буду там.

— Хорошо. — Барменша записала мой заказ и подняла голову, чтобы одарить очередной улыбкой. — Скоро вам принесут заказанное.

Я сел лицом к входу, по привычке контролируя вход в помещение, глянул по сторонам, повертел пепельницу, выполненную в виде лодки, перевел взгляд на стену.

Она была почти полностью прозрачной, что позволяло наблюдать за тем, что происходило внизу. На первом этаже была дискотека. Огромный прямоугольник, погруженный в полутьму и освещаемый всполохами цветомузыки. Прыгали по полу отсверки от трех больших стеклянных шаров, крутившихся под потолком, выписывали замысловатые коленца лучи от специальных прожекторов, вспыхивали и угасали всевозможные звезды, ромбы, круги, кольца, фигурные линии.

Среди всего этого буйства танцевали по меньшей мере триста человек. В основном девчонки. Тонкие гибкие фигурки в разнообразных нарядах ритмично двигались под неслышную здесь музыку, выписывая порой удивительные па.

Дальше, на прямоугольнике сцены, танцевали четыре девчонки, видимо, из здешней разогревающей группы. Танцевали профессионально, красиво, а весьма скромные с точки зрения размеров наряды заставляли переводить взгляды именно на них. Что большинство из танцующих парней и делали.

По периметру танцпола и с правой стороны от него были выставлены столики, там сидели еще примерно три-четыре сотни человек. Отдыхали, пили, ели, разговаривали и смотрели.

«Хм!.. Здесь места для завзятых вуайеристов. Тех, кто получает особое удовольствие от подглядывания. Или это сделано специально в качестве рекламы дискотеки?.. Во всяком случае, неплохо. Лучше сидеть здесь, чем в закрытом со всех сторон помещении…»

Простучали каблучки, к столику подошла официантка, по виду родная сестра барменши. Короткая синяя юбка в обтяжку, белая рубашка с тремя расстегнутыми сверху пуговичками и кокетливый красный платок, повязанный на шее. Волосы длинные, выкрашенные в белый цвет. На лице обаятельная улыбка.

— Здравствуйте. Пожалуйста, ваш заказ. Сок, шарики, мидии, маслины, хлеб. «Мистерия» будет с минуты на минуту. Барбекю чуть позже. Что-нибудь еще?

— Нет, благодарю.

— Хотите телевизор?

— Как? — не понял я.

— У нас небольшие телевизоры, их ставят вон на те полочки. — Официантка показала на небольшую полку, прикрепленную к боковой стенке на уровне головы стоящего человека. — Многие заказывают…

— Хм… сервис, — удивленно качнул я головой. — Ладно, несите, Ванда.

Ее имя я прочитал на бэджике, висящем на левой стороне груди. Весьма заметной груди. Девушка улыбнулась, выгнула спину, продемонстрировав безупречный экстерьер, и пошла к стойке.

Я начал с мидий, потом отдал должное маслинам и сырным шарикам, запивая все это ананасовым и манговым соком. И поглядывал вниз, на сцену, где одну группу сменила другая. Эти были в еще более незаметных нарядах и танцевали более страстно.

«Спешат наши корифеи политики… — плыла мысль. — До начала операции месяц, обстановка в Зоне пока мутная, вот и поторапливает сенатор. И дает полномочия, каких не получить в обычной ситуации. Фактически он отдал в мое распоряжение все силы, что сейчас стоят на границе, армейские и полицейские. Можно погладить себя по голове и взять с полки пирожок, но нельзя обольщаться. Если я где-то дам маху, Авьялин с меня спросит. Все верно, надо оправдывать доверие. А в Ущелье я пойду с Владом… — вдруг подумал я и понял, что сейчас именно это волнует по-настоящему, остальное — рутина. — А что потом? Уходить? Если Ворота пустят…»

Ванда принесла небольшой телевизор, воткнула в розетку и повернула экран ко мне. Телевизор был цветным.

— Так хорошо? — положила она на стол пульт.

— Благодарю. Как там с барбекю?

— Скоро принесут. — Официантка вновь одарила меня лучезарным взглядом и пошла прочь, совершая бедрами немыслимые по амплитуде колебания.

В Ругии три государственных и около двадцати частных каналов. Причем половина каналов — кабельные. Одни гонят только спорт, другие музыку, третьи фильмы, четвертые развлекательные передачи, пятые новости, остальные — все вперемежку. Государственные каналы весь этот винегрет ежечасно перемежают выпусками вестей.

Ванда врубила музыкальный канал, где сплошным потоком шли клипы местных и импортных певцов и групп. Фантастические машины, пляжи, множество девушек в бикини и без оных, улыбки, радость и песни. Хорошие, средние и плохие. Но все — с максимумом азарта и настроения. Рай, блин!..

«Это еще хуже, чем у нас. Помню, на Новый год вся страна отмечала праздник, пила шампанское, танцевала, а на юге России под канонаду и вспышки взрывов гибли мальчишки в военной форме. И с другой стороны фронта гибли люди. И те, и другие — пешки в огромной игре, затеянной кучкой политиков в Москве и за границей. Мы тогда не поверили глазам, когда смотрели выпуски новостей. Чечню знали, были там пару раз и представить не могли, что так все пойдет. Страна гуляет, когда на ее территории идет война! Фантастика…»

Здесь страна вообще забыла о полуострове. Известия из Зоны и Ламакеи воспринимали как спортивные новости. Где-то что-то когда-то кто-то… И все. Президент со своими сторонниками пробует сдвинуть с мертвой точки телегу, заржавевшую на запасных путях двадцать лет назад. Сможет ли он убедить не весь мир, а свой народ, что так надо? Что без войны и неизбежных жертв, без крови и ужаса разрухи, случайных смертей и воплей «мирового сообщества» нельзя восстановить целостность государства?

На экране пошел новый клип. Две яркие фигуристые девчонки в чем-то вроде крохотных полотенец, намотанных на грудь, пели о любви и счастье. Пели на английском. Яркая картинка отвлекла меня от мрачных мыслей. А потом принесли «мистерию» и барбекю.

— Приятного аппетита, — подарила мне новую улыбку Ванда.

— Благодарю.

— Вход на дискотеку внизу, через стеклянную дверь. Не желаете сходить?

— Н-нет. — Я отрезал кусок мяса, макнул его в соус. — А с чего вы взяли?

— Да так… — Девушка прищурила глаза. — У вас вид такой…

— Какой?

— Напряженный. Словно что-то тяготит…

«Бабская интуиция, помноженная на профессиональную наблюдательность…» — механически отметил я и запретил себе думать о делах. В кои-то веки выбрался в приличное место и опять о работе. Хорош!

— А вы откуда? — вдруг спросила Ванда.

— В смысле?

— Ну-у… — Ванда смутилась, не зная, как объяснить свое внезапное любопытство. — Вы не похожи на арландца. Что-то у вас есть… чужое.

— Да? Не замечал… может, вам показалось?

Девчонка бросила на меня озорной взгляд и отошла от стола. Когда тарелки опустели, а сока в графинах не осталось, я глянул на часы, прикинул, не стоит ли покинуть сие заведение. Немного подумав, решил не спешить. Когда еще попаду в столицу? Возможно, никогда…

В очередной раз от размышлений меня оторвал шум у входа. Несколько компаний с криками, смехом и свистом ввалились в кафе, заняли несколько свободных столов, громогласно потребовали официантку, при этом продолжая разговоры. Не успели они сесть, как на пороге возникла новая компания, еще более многочисленная и шумная. Эти заняли два стола рядом со мной. Стульев на всех не хватило, и они позаимствовали их у соседних столиков.

— Можно?

Я поднял голову. Рядом стояла девчонка с раскрасневшимися от спиртного и танцев щеками и задорно блестящими глазами. Несколько верхних пуговиц на рубашке было расстегнуто, и моему взору предстала высоко поднятая грудь.

Девчонка показывала на второй стул.

— Да, берите, — разрешил я и выглянул в проход, ища глазами официантку.

— Тарас, Витек, давайте за пивом! Маринка, брось сумки, падай. Стас, где ты там?!

— Отстань, Кубик! Надоел. Девчонки, садитесь…

Стало шумно. Заскрипели отодвигаемые стулья, кто-то задел перегородку локтем, кто-то охнул. Зазвенели бутылки. От стойки бара подошла Ванда, оглядела компанию, вежливо попросила:

— Осторожнее, пожалуйста! Что будете заказывать?

Я опять глянул на часы и решил закругляться. Пора отдыхать. Завтра много дел.

— Ванда, — окликнул официантку, когда та наконец отошла от соседнего столика. — Счет принесите.

— Сейчас…

Пока официантка считала, я достал бумажник и кинул рассеянный взгляд на телевизор. Диктор что-то зачитывал по бумажке, но из-за шума слов не было слышно. Я взял пульт и прибавил звук.

— …Этот шаг продиктован в первую очередь беспокойством и тревогой за судьбы людей, их жизни и благополучие. Посылка международных наблюдателей в Ламакею, возможно, приостановит военную экспансию Ругии в отношении южного соседа.

Я замер с бумажников в руках, слушая сообщение. Наблюдатели в Ламакеи? Но ведь это противоречит всем международным нормам! Еще бы войска ввели…

И словно услышав меня, диктор сказал:

— Обеспечение безопасности наблюдателей лежит на плечах особой группы охраны, состоящей из бойцов знаменитой английской «САС» и американской «Дельты».

— Простите. — На стол лег листок бумаги. — Счет.

Я поднял голову. Рядом стояла Ванда. Мельком глянул на цифру внизу, отсчитал деньги, положил на скатерть, механически сказал: «Сдачи не надо» и пошел вниз.

«Они что, хотят послать наблюдателей на границу? Чтобы те своими телами защищали Ламакею? Нонсенс!..»

Погруженный в собственные мысли, я прошел мимо дискотеки, миновал еще один бар и вышел к дверям. Здесь была толкотня. Время к двенадцати — самый наплыв клиентов. Обслуживающий персонал и охрана с ног сбились, сохраняя видимость порядка.

Кое-как протолкавшись мимо толпы, я вышел в вестибюль, потом в коридор — крытое неотапливаемое помещение, предбанник вестибюля. Сюда выходят покурить и подождать тех, кто еще не получил одежду.

«Как бы нас не послали перехватывать этих спецов. Конечно, такую глупость трудно ожидать, это ведь не спецназ из Магриба, но все же… Теперь Арланда обязана ускорить подготовку к вторжению…»

В углу коридора у урны стояла еще одна компания. Рядом с ними я заметил Ванду — официантку из кафе. Она что-то говорила высокой рыжеволосой девице, и, судя по выражению лица, говорила не очень приятное. Та хмурилась, покусывала губу и нервно курила. Рядом стояли три парня. Один, видимо, слегка перебравший свою предельную норму, нудно твердил:

— Ну все, ну все… он его убьет.

— Хватит, Родик, достал уже. — Второй парень держал его за локоть и смотрел в сторону вестибюля.

Я обогнул и их, поймал взгляд Ванды и вышел на улицу. Свежий воздух ударил в лицо, выгоняя из легких табачный дым и ту гадость, которую выпускают на сцену, когда кто-то выступает.

Глянул по сторонам. Справа глыба «Арконы», слева широченная дорога, за ней супермаркет и что-то еще. Впереди за стоянкой мост.

«В гостиницу? — спросил сам себя. — Хватит на сегодня впечатлений. Надо отдохнуть…»

За спиной вдруг с грохотом распахнулась дверь, и на порог выскочил парень. Он что-то бубнил под нос. Следом вышел еще один, размазывая на ходу кровь на губах.

— Бля, мудак он, твой кореш! Сейчас выйдет, я ему голову сверну!

— Э-э… Стасик… Не звизди! Он нечаянно!

— За нечаянно бьют отчаянно! — Стасик достал платок и попробовал стереть кровь.

Из дверей выскочили две девчонки, потом еще один парень. Они подбежали к Стасику и наперебой начали его успокаивать, поминая какого-то Руслана и неведомую Светлану.

Общий смысл разговора сводился к тому, что пресловутый Руслан безумно влюблен в упомянутую Светку и готов бить морды всем, кто на ней остановит взгляд. Стасика почему-то это светлое чувство нисколько не умилило. Он продолжал вытирать нос и ругаться. Тот, кто едва стоял на ногах, поймал рукой стену и нагнул голову вперед. Его здорово покачивало.

Я немного понаблюдал за картиной, глянул на часы и повел плечами — холодновато. Температура явно шла к нулю, а на мне одна рубашка навыпуск. Пусть и плотная.

— Куда эта сволочь удрала?! — раздался за спиной могучий рев. — Я его, суку, порву!..

Из дверей, едва не протаранив их, выскочил высокий широкоплечий парень. В джинсах, синей футболке и серой безрукавке нараспашку. Выглядел он мощно — накачанные руки, толстая шея, мощная грудная клетка. Качок, судя по мускулатуре.

Стасик, увидев его, отбросил платок и подошел к нему.

— Какого хрена полез! Я тебя трогал, кретина? Я тебя удержать хотел, чтобы того придурка не убил!..

Выскочивший здоровяк, видимо, пресловутый Руслан, повел налитыми кровью глазами на Стасика, опустил голову и пошел на него.

— Куда ты лез? Кто тебя просил?

Между ними быстро вклинились девицы, что-то втолковывая обоим по очереди. На улицу выскочили еще две девчонки. Одна — официантка Ванда, вторая — рослая блондинка, стройная, в короткой юбке и легкой маечке. Наряд явно не зимний, но девчонка не обращала внимания на холод. Взгляд ее был прикован к Руслану. Тот глядел по сторонам, вяло стряхивал руки девчонок и орал:

— Куда это чмо удрало? Я его, суку, порву на куски!

«Как обычно… кто-то не так посмотрел на девчонку, кто-то посмел подойти — и вот повод помахать кулаками… Плавали когда-то, знаем. Но нам было лет по шестнадцать — восемнадцать, потом угар прошел. А этим около двадцати, но в голове еще ветер. Какие важные заботы в двадцать лет…»

В этот момент взгляд бушующего богатыря остановился на мне.

— Вот он, гад! Ну все!..

Сбросив девиц с рук, Руслан потопал ко мне, видимо, приняв за неведомого обидчика его Дульсинеи. Судя по всему, предстояла разборка на тему: «Чего ты тронул чужое, гад?..»

— Рустик, это не он! — завизжала вышеозначенная Дульсинея-Светлана и кинулась следом. — Это не он!

Но разве в таком угаре слова слышны? Цель перед глазами, настрой боевой, кулаки железные. В чем дело? Надо бить.

Кстати, в подобных случаях нередко доходит до убийства. Если кто-то из гладиаторов не рассчитает силы удара или потеряет голову, добивая поверженного. Зачастую в ход идут подручные предметы вроде бутылки, обрезка трубы, крепкой палки и прочего ударно-режущего. То есть — подручное оружие.

Потом, когда запал пройдет и заработают мозги, будет изумленное лицо и истеричное самобичевание: «Я не хотел, я не мог». Потом, когда труп увезут в морг…

— Слышь, ты, мудила! — Разъяренный Рустик подошел ближе. — Тебе чего, других баб мало? Какого хрена к моей полез? А? Не слышу?

И вряд ли услышишь, даже если орать буду. Вопрос задается не для получения ответа, а для дополнительной заводки перед дракой. Потому как молча и без нервов ударить могут далеко не все.

Остановить бушующего супермена было некому. Стас вытирал нос уже другим платком и не спешил получить новую травму. Второй парень на роль разнимателя не подходил — его шатало все сильнее. Девчонки испугались.

И куда, интересно, охрана исчезла?..

Взведенный Дон-Кихот сделал еще шаг, выставляя руки вперед, когда на улицу вылетели еще два парня, судя по всему, кореша Руслана. С ходу оценив обстановку, они с криками: «Это другой!» и «Стой, дурак!» рванули к нам.

— Я тебя, щенка, урою! — Руслан подошел почти вплотную, на расстояние вытянутой руки, сгорбил могучие плечи и поднял правую руку для замаха.

Возможно, о боксе и рукопашке он слышал, но этим знакомство и ограничил. Мощные мышцы и опыт уличных схваток позволяли ему не обращать внимания на всякие там единоборства.

— Знаешь, а я здесь совсем ни при чем, — спокойно сказал я, уже прикинув, что и как стану делать, если это чудо акселерации не тормознет. — Ты ошибся.

— Ссышь, щенок!

Раз! Кулак правой руки полетел к моей челюсти. Большой такой кулак, не меньше грейпфрута.

Два! Моя рука пошла навстречу. Предплечье ударило по его локтю, отбрасывая в сторону. Это больно, когда вот так — на встречных курсах и по конечности. Очень больно.

Три! Каблук правой ноги достиг ширинки на джинсах противника. Все простенько и незатейливо. И действенно.

Руслан с криком согнулся пополам, зажав руками больное место, потом упал на колени, подставляя затылок под удар. Но я ударил опять правой ногой. Подъемом стопы по лицу. И здоровяк отлетел назад, разбрызгивая кровь из превращенного в лепешку носа. Стас отомщен.

— Эй, ты!

— Охерел! Чего делаешь?!

Подоспели приятели Руслана, один тут же наклонился над потерявшим сознание товарищем, второй с ходу попер на меня. Но, не добежав пару шагов, встал. Он был практически трезв и потому быстро соображал. Соображал, что драка ни к чему не приведет. И потом, пример Руслана его не вдохновлял.

— Зачем бил? Он же ошибся! — крикнул он, глядя, как второй прилагает усилия, чтобы приподнять Руслана.

— И что? Дать себя избить?

Я смотрел на парня, но глазами держал все вокруг. По привычке. И увидел, как от дверей на хорошей скорости стартует Светлана — до нее только дошло, что произошло.

— Ру-усланчик!

И тут же как по команде из коридора выскочили охранники. А из-за угла здания медленно и величаво вырулила патрульная машина полиции.

— Если с ним хоть что-то будет, — проговорил стоявший рядом со мной, — мы тебя достанем.

Девчонка и второй приятель совместными усилиями посадили Руслана на асфальт. Тот пришел в сознание, но еще ничего не соображал и норовил упасть обратно.

— Ты понял?

Я проследил, как полицейские вылезли из машины, и перевел взгляд на говорившего. В голове легонько зазвенело — подступала привычная уже ярость. На молокососов, на идиотизм ситуации, на себя — надо было раньше линять.

— Ты доживи до «потом». — Тембр голоса пошел вниз, и я с трудом взял себя под контроль. Потому что уже хотел прибить этого засранца.

В этот момент к нам подошли полицейские.

— Капрал Махонич. — Высокий крепкий патрульный козырнул, глянул, как облепившие Руслана товарищи и Светлана пробуют привести его в чувство, и спросил: — По какому поводу драка?

— Так… Мальчик ошибся целью.

— Да? Здорово ошибся. Ладно, свидетелей много. Документы есть?

И тут же скомандовал напарнику:

— У них проверь.

Я вздохнул, нехотя вытащил «корочки», развернул их и поднес ближе к капралу. Тот посветил фонариком, пробежал глазами по строчкам. Мигнул, бросил на меня быстрый взгляд и прочитал еще раз. Вник.

— Виноват. — Бросил ладонь к кепке, посерьезнел лицом. — Извините, накладка вышла.

— Ничего, капрал. Все правильно.

Махонич глянул на напарника. Тот просматривал документы у компании, что-то выговаривал одному из парней и кивал на Руслана. Богатырь еще толком не пришел в себя.

— Что там, Олаф?

— Чистые. У двух ничего нет.

— Ладно. А этот как?

— Никак. Надо в больницу отправлять. У него сотрясение точно. И травма. — Олаф понизил голос. — В паху.

— Ясно.

Махонич бросил в радиостанцию несколько слов, скомандовал, чтобы напарник переписал паспортные данные у всех, и повернулся ко мне:

— Заявление будете писать?

— Да… — помедлил я с ответом. — Иначе этот дурак сам накатает.

— У вас чистая самозащита. Могли и прибить его.

— Мог. Но зачем?

— Вы где остановились?

— В гостинице… — Я назвал адрес.

— Вас устроит, если утром подъедет наш дознаватель? Часов в девять?

— Нормально.

— Разрешите идти, господин майор?

— Да. Действуй, капрал.

Я отошел в сторону, заметил, что правая брючина испачкана кровью, и чертыхнулся. Надо застирать.

У дверей капрал Махонич разговаривал с официанткой, энергично жестикулируя. Ванда внимательно слушала. Вид у нее был довольно ошеломленный.

Охранники молча отошли в сторону, давая дорогу. Глаза у обоих квадратные — видели, как патрульный дважды козырнул мне.

Холодная вода легко смыла кровавые пятна с ткани. Простояв пару минут возле обогревателя, гнавшего горячий воздух, я подсушил джинсы и вышел из туалета. Чувствуя сухость во рту, взял в небольшом баре банку тоника и в три глотка опорожнил ее.

— Извините, — вдруг раздался за спиной женский голос. Я повернул голову. Рядом стояла официантка Ванда. Взгляд у нее был несколько испуганный и донельзя любопытный.

— Вы… вы тот самый Оборотень? Правда?

— Кто?

Она покраснела, опустила голову, но тут же подняла вновь, пытливо заглянула в глаза.

— Мне Богдан сказал… Что вы тот Оборотень с полуострова.

«Эх, капрал, язык надо за зубами держать… Или не смог отказать своей подружке?»

— Что это вас так интересует? Здесь же о Зоне знают только по газетам и компьютерным играм.

Ванда охнула, прижала ладонь ко рту.

— Правда Оборотень… Теперь Руслана убьете?

— Как? Что за бред, красавица? У вас тут принято пугать гостей?

Девчонка покачала головой, не отрывая взгляд от меня, потом спросила:

— А вы… вы скоро уезжаете?

— Да. Хватит с меня гостеприимной столицы. Поеду домой. Там люди мирные, тихие. На прохожих не нападают.

Я кивнул ей и двинул к выходу, усмехаясь про себя. Неплохо провел последний вечер в Арланде. Будет что вспомнить… И надо завтра сказать дознавателю, что не настаиваю на заведении уголовного дела по всей строгости закона. Хватит с этого Руслана увечий. Судя по тому, что его долго не могли привести в чувство, самая ценная деталь организма явно вышла из строя. Надолго…

Последующие за праздниками дни были наполнены предстартовой лихорадкой и вполне естественным мандражом пополам с нетерпением. Батальон готовился к первой операции, которая не могла быть комом. Просто не имела права.

Рота Влада ушла первой, ей предстояло провести доразведку на месте и подготовить базу для остальных. Потом, через три дня, вышла рота Свена, а за ней роты Олафа и Ральфа. И батарея «нон».

Перед самым выходом ко мне зашел начальник штаба.

— Господин майор, разрешите обратиться?

— Драган, опять ты? Ведь договорились — вне строя между собой по именам!

Панов дернул подбородком, нехотя поправился.

— Командир, один вопрос.

— Давай.

Судя по его недовольному виду и поджатым губам, его что-то не устраивало.

— У батальона первый бой. Идут все. Ты, Радован, ротные… А я остаюсь в штабе. Почему?

Я вздохнул, встал из-за стола, сделал несколько шагов, прикидывая, как лучше объяснить капитану ситуацию. Чтобы понял и не обиделся.

— Драган, когда я просил Дорича подыскать мне толкового штабиста, думающего и не закоснелого старыми штампами, то имел в виду прежде всего умение работать головой, а не ногами и руками. Комиссар людей подбирать умеет, надо отдать ему должное. Ты знаешь сам, что никто в батальоне лучше тебя в штабной работе не разбирается. И я в том числе. Не так?

Капитан нехотя кивнул, но взгляд не отвел. Ответ его не устраивал.

— Я пришел не штаны в штабе протирать. У меня несколько боевых операций и командование ротой. Тоже не в тепличных условиях.

— Не оспариваю. Но, насколько мне известно, на роте ты долго не был, сразу взяли в штаб батальона. Так? Вот. Оценили, значит. И я ценю. Ту гору работы, что ты сделал, я бы просто не потянул. И Радован тоже.

— Но он на операции, — упрямо повторил Панов.

— Да. И я. И остальные. Потому что это наш хлеб. А твой — разработка, планирование, подготовка. Я не собираюсь тебя сгноить в штабе, и при возможности обязательно сходишь на боевые. Но не сейчас. У тебя и так работы навалом.

Панов вроде утих, но недовольство не пропало. Хоть я и похвалил его, но капитан не из тех, кто от похвалы млеет. Надо что-то добавить…

— И потом. Ты должен уже сейчас быть готовым к тому, чтобы штаб батальона развернуть в штаб бригады.

Капитан вскинул голову.

— Уже?

— Да. Судя по всему, приказ о создании бригады последует в течение двух-трех месяцев. А может, и раньше. Как понимаешь, штаб на тебе.

— Но… — Теперь он растерялся. — Сразу на бригаду. Откуда людей взять, специалистов, технику. Размещать где?..

— Вот-вот. Вопросов, как видишь, тьма. Так что думай. Соображай. А мы пока займемся рутиной.

Панов коротко усмехнулся:

— Подвел-таки к теме. Выходит, сидеть мне в кабинете, пока вы там… рутиной?

— Пока да. И еще, — понизил я голос. — Учти. Всю работу по бригаде ты проводи с прицелом на создание корпуса.

Вот теперь я его достал по-настоящему. От удивления он аж рот раскрыл.

— К-корпуса?

— Угу. Это плюс десять — двенадцать месяцев. Как понимаешь, никому другому штаб я доверить не смогу. Так что соображай, что и как.

Панов несколько секунд осмысливал услышанное, потом хмыкнул:

— Задачка…

— Именно.

— Ладно, я пошел. Успеха вам.

— И тебе.

Капитан с задумчивым видом вышел из кабинета. О своей просьбе, похоже, забыл. Не до мелочей, когда такие события на носу…

…Ягдари — некрупный городишко, тысяч на сто жителей. Сейчас, понятно, народу там было гораздо меньше. Небольшое озеро на окраине, подступающий с одной стороны лес, гряда холмов за ним. Большинство домов брошены, часть разрушена со времен войны. Банда Ушастика занимала несколько уцелевших особняков и пару частных коттеджей в южной части города. Мирное население (относительно мирное) жило в своих домах. Или не в своих, оставленных беженцами. Те, кто здесь обитал, кормились небольшим заводиком по ремонту техники, плантациями опиумного мака и мелкой торговлей. Ну и кое-чем другим.

Заходить в город, где, помимо бандитов, полно жителей, пусть и не совсем мирных, но все-таки сторонних, глупо. Да и опасно. Банда Ушастика за последнее время выросла до ста двадцати человек. Причем треть из них — иностранные наемники, опытные, битые, прошедшие не одну войну из так называемых локальных. Судя по количеству чужеродных парней с богатым прошлым, что появились в бандах Зоны за последние месяцы, импортные «друзья» Ламакеи активизировали усилия по организации обороны полуострова от вторжения Ругии. Боятся, значит, что те сами не сдержат. И правильно боятся.

Разведав обстановку в городе и вокруг него, мы решили пойти в обход и выманить Ушастика из Ягдари. Выманить его можно было только одним — устроить нападение на плантации мака и перерабатывающую фабрику. Даже не фабрику, а лабораторию. Крохотную, но оснащенную по последнему слову техники. Ну и заодно подпалить склады ГСМ. Те стояли неподалеку от лаборатории. И когда Ушастик поспешит на выручку своих владений (а он поспешит, на складах плантации скопился урожай последнего полугода), мы его прихлопнем. А потом устроим небольшой налет на штаб-квартиру на окраине Ягдари.

…В общем, так и вышло. С небольшими изменениями, обязательными в любом деле. Плантации и лабораторию захватили легко, всего два десятка охранников, пинающих х-х… хрендюли. Их сняли довольно быстро и тихо. А потом устроили показательный взрыв складов. На этот шум Ушастик среагировал, но только сперва выслал опергруппу — сорок боевиков на машинах. А сам с другой группой особо приближенных бандитов пошел в обход, желая ударить в тыл наглецам. Рассудил верно, но допустил только одну ошибку. Принял нас за конкурентов или стаю отморозков — случайно сколоченные группы бандитов, оставшихся без банд.

Такие группы спонтанно возникали то здесь, то там. Бандиты в них шли шальные, беспредельные. Они потеряли все и хотели перед уходом с полуострова нахапать побольше, не важно чего. Главари банд отстреливали таких еще ожесточеннее, чем других.

Словом, Ушастик пошел в обход, налетел на роту Ральфа и сложил буйну головушку. Как и вся его команда. А высланная до этого группа угодила в засаду на самой западной окраине города. Ее сожгли на небольшой поляне.

Пока две роты под охраной третьей развлекались, Влад со своими тихо вошел в город и застал врасплох немногочисленную охрану штаба. Обыскав кабинет Ушастика, он забрал с собой его личный ноутбук, кое-какие документы и пленного.

На всю операцию ушло два неполных часа, а потом еще два — на отход. И хотя нас страховали армейцы и в Мегаре наготове была восьмерка вертолетов огневой поддержки, я был на взводе до того момента, пока бронетранспортеры не доехали до Валдана. А когда последняя броня миновала блокпост, вздохнул с облегчением. И вспомнил об Ущелье…

— …Ну и что Ущелье? Сходим посмотрим.

Влад накинул на голову толстое махровое полотенце и начал вытирать волосы. Его голос из-под ткани звучал глухо и невнятно.

— После того как мы Ушастика прищучили, на западе Зоны никто с базы носу не высунет. И тем более эта парочка из Сухана. Они между собой никак не договорятся…

Я глянул на Радована, тот пожал плечами, поднял запотевшую кружку с пивом и сделал изрядный глоток. Его взгляд говорил: «Решай сам. Доверять Владу или нет — твое дело».

Мое дело…

Мое, конечно, кто спорит. Только говорить язык не поворачивается. Не привык еще рассказывать о себе правду. «Пришелец, очень приятно, пришелец!» Да и перед операцией нагружать Влада неохота. Лучше после. Если будет повод. А пока сочиним что-то более правдоподобное…

— Пошли-ка в парилку, — сменил тему Радован. — Что-то холодновато стало.

— Пошли, — кивнул Влад. — Только еще по одной.

Он достал из холодильника бутылку пива, ловко открыл ее и разлил по трем кружкам. Мы опустошили емкости и последовали за ним. Париться.

Баня была оборудована прямо на базе. Просторная, с двумя парилками, огромным бассейном, двумя залами отдыха и небольшим тренажерным залом. Ходили сюда с удовольствием — всегда приятно отдохнуть после напряженного дня. Жаль, нечасто такая возможность выпадала…

Температура в парилке дошла до ста десяти. Сухой воздух жег горло, кожа сразу покрылась капельками пота.

Мы сели на средней полке, подстелив сложенные втрое полотенца. Радован плеснул на каменку черпак воды, смешанной с пивом. Зашипело, на нас дохнул приятный запах хмеля.

— В общем, так, — начал я. — По нашим данным, в Ущелье оборудована база боевиков. Оборудована на деньги американцев. Там они испытывают какую-то технику. Аппаратуры полно… Очень хорошая охрана и новейшие системы сигнализации.

— Ого! — Влад провел ладонями по широкой груди, смахивая пот. — Что-то я о таком не слышал.

— Ты еще много о чем не слышал, — сказал Радован и посмотрел на меня. Он сразу понял игру. — База секретная. Информация к нам попала случайно.

— Оставлять базы за спиной нельзя, — продолжил я, благодарно кивнув Караджичу. Тот, как всегда, подыгрывал безупречно.

— Это точно, — согласился Влад. — Идем все?

— Нет. Твоя рота и рота Свена. Но он на подстраховке. А база на тебе.

— Черт! Ущелье! Сколько о нем ходит слухов. Какие-то духи, привидения, крики…

— Место мрачное, — подтвердил я. — Но ничего особенного. Я там проходил.

Влад изумленно уставился на меня. И Радован тоже. О своем вояже в Ущелье я ему не говорил.

— Когда?

— Да так… было дело. Сейчас не об этом. Подробности я еще доведу. Значит, идешь ты. Экипировка по полной. Бронежилеты шестой серии…

— Шестой? — перебил меня Влад. — Да они СВД в упор держат!

— Держат. Хотя и весят девять кило. Но вы добавите второй комплект бронепластин.

Кантин вскинул голову.

— Второй? Зачем? От танковой пушки защищаться?

— Дальше, — не обратил я внимания на подначку. — Каски-сферы тоже новые возьмете. Четвертой степени защиты.

— А что толку в четвертой степени? Ну, выдержат они попадание «Калашникова», и что? Позвонки все равно треснут.

— Не треснут. Если по касательной, вскользь. Идеальной защиты не существует. Так… бронещитки на голень, броневые налокотники и наколенники, я такие видел в седьмой ДШБр.

Влад выслушал меня, провел рукой по волосам, поморщился — горячо. Потом негромко спросил:

— Артур. Куда мы так обряжаемся? Там что — супермены одни? Или инопланетяне?

Я вздрогнул. С интуицией у Влада всегда было хорошо. И соображалка работала. Сказал наобум и попал в точку.

Радован оскалил зубы и посмотрел на меня — что отвечу? А ничего. Шутка, она и есть шутка.

— Марсиане там сидят…

— Ладно, марсиане так марсиане, — не обратил внимания на заминку Влад. — Как пойдем? На чем? Подходы, входы, проходы?.. Огневая поддержка? Или без нее?

— Это в ходе подготовки. Поддержка будет. Авиация. Отработают ракетами.

— Ну… — Влад развел руками. — Тогда точно марсиане. Нам хоть авиацию дадут?

— Дадут. Я уже послал запрос. Дорич поможет.

— Тогда ясно. Значит, вчерашние и сегодняшние тренировки?..

— Точно, — подтвердил я незаконченный вопрос. — Твоя рота начинает отрабатывать штурм особо укрепленного пункта. И действия в закрытом помещении.

— Сколько у нас времени?

Я помедлил с ответом, прикидывая сроки. Если начало вторжения назначено на начало февраля, то мы должны раздолбать станцию хотя бы за несколько дней до этого.

— Недели три в запасе есть. Твоя рота ни на что больше не отвлекается, работает по плану, привыкает к новому снаряжению. Чтобы до автоматизма.

— Сделаем. Один вопрос, Артур.

— Давай.

Влад слез с полки, забросил полотенце на плечо.

— Почему мы?

— Потому что у тебя в роте больше всего ветеранов. Тех, кто не только прошел полную подготовку, но и имеет большой опыт. И тех, кого я знаю лично. Новички хороши, ничего не скажу, но здесь опыт. Наш опыт.

— Понятно.

— И еще. Я пойду с тобой.

Влад посмотрел на меня, кивнул и первым вышел из парилки.

— …Я тоже иду с вами, — сказал Радован, когда мы с ним после бани зашли в кабинет.

— Зачем? Одновременно со штурмом станции мы будем проводить операцию в Олдянске. Двумя ротами. Я хотел, чтобы ты взял это на себя.

— Ничего. Панов пойдет, он уже рвется на задания, думает, мы его затираем.

— С Пановым я имел разговор еще до выхода к Ягдари. Он все понимает.

— Но думать не перестает. Пусть поработает.

Я посмотрел на Караджича, пытаясь понять, что у него на уме. Не доверяет? Глупость. Переживает? Не без этого, но не то.

— Радован. Я не собираюсь переходить к себе, как только найду Ворота. Это не входит в мои планы.

Караджич растянул губы в улыбке, хмыкнул.

— А я и не думаю. Но пойду с тобой. Хочу, знаешь ли, посмотреть на инопланетян.

— И все?

Радован помолчал, глядя в окно, вздохнул. Потом перевел взгляд на меня.

— Все. Я должен знать, какая дрянь лезет в мой дом. И как с ней бороться.

Наши взгляды встретились. Караджич не шутил. Уйду я или нет, но он был намерен защищать свой мир от всякого рода пришельцев. Даже если они — плод фантазии командира. Патриот, блин!..

Все следующие дни я занимался только подготовкой рейда в Ущелье, переложив на Караджича и Панова все дела батальона. Не маленькие, осилят и без присмотра. Радовану опыта не занимать, и Драган тоже не лыком шит. Все хотел сходить на боевые, вот и пойдет.

Сам же вместе с Владом проводил тренировки на полигоне и стрельбище. Работали в полном снаряжении, с боевыми патронами, потом шли на полигон и там все прогоняли на пневматике. Основной упор делали на действия в помещениях. Там, где схватки идут на самых высоких скоростях, где на первое место выходят умение мгновенно ориентироваться в незнакомой обстановке, навык стрельбы навскидку, без прицеливания, умение без слов и сигналов взаимодействовать с другими бойцами, отточенная реакция и автоматизм действий. Там, где происходят молниеносные сшибки с противником и дело часто доходит до рукопашной. И все это — в тяжелой броне, в разгрузке с магазинами, гранатами, выстрелами к подствольнику, с РПГ за спиной…

Каждый день бойцы прыгали, бегали, стреляли, вступали в рукопашные схватки, действовали прикладом, ногами, руками, ножами. После таких тренировок на базу приезжали выжатые до предела, а после отдыха — в класс, на разбор занятий, учет и исправление ошибок.

В перерывах между тренировками я успел послать запрос на получение спутниковых снимков Ущелья. В целях конспирации, понятное дело, просил снять не одно Ущелье, а всю западную часть Зоны. Это ни у кого не вызовет подозрения. Все знают — батальон плотно работает в том районе.

Меня интересовали данные по источникам радиоизлучения. Судя по всему, пришельцы широко использовали разного рода аппаратуру и для обеспечения контроля над Ущельем, и для создания разного рода завес. Вроде тех, которые я видел и слышал, когда проходил там. Если техника работает, ее можно засечь, а это здорово поможет нам, когда мы пойдем туда.

Отослал заявку и на поддержку авиацией. Дорич обещал помочь, если выйдет заминка. Но из штаба округа пришло «добро».

Потом привезли новое снаряжение и оружие. Начали разбираться с ним, подгонять по форме, испытывать, отлаживать.

В общем, забот выше крыши. Домой даже не ездил, только позвонил Беате и сказал, что уехал в командировку. И отказался от второго визита в столицу, хотя Дорич звал, вроде должна была быть новая встреча с сенатором.

Между тем батальон жил своей жизнью. Караджич и Панов без меня сами разработали план уничтожения банд Сухана и Стуруна. И сами его реализовали. В результате Стурун остался без боевиков, а в Сухане на одного главаря стало меньше. Крота завалили, а Самас сумел уйти. Правда, как доложила агентура, ушел он тяжело раненным и сразу был переправлен в госпиталь в Ламакее. Но это уже мелочи, главное — два ключевых города на западе Зоны вышли из игры.

Через две недели пришли данные космической разведки, а следом информация от соседей — из Департамента. Как только мы получили снимки, я отправил две разведгруппы к Ущелью.

— …Они там что, шизофреников собрали? Куда столько «жучков» понапихали?

Влад бросил на стол карандаш, откинулся на спинку стула. Радован поднял голову от снимка, хмыкнул.

— Судя по карте, там по меньшей мере сорок датчиков и иных радиотехнических устройств. Как они умудряются отслеживать показатели всех?

— Элементарно, — парировал я выпад. — Компьютеры. Они отслеживают и выдают результат.

— Как же мы туда подойдем? Нас засекут на подступах…

— Для того и выясняли, что и где, чтобы… нейтрализовать. Влад, что докладывают твои разведчики?

— Пока ничего. Вокруг Ущелья никого, а дальше мы не ходили. Сам запретил.

— Запретил, — согласился я. — Рано было. А теперь, имея это, можно посмотреть, как там начинка.

Я замолчал, прикидывая детали возникшей идеи, а потом поднял голову.

— Сделаем так…

Каждый раз, когда очередная партия груза проходила «контур», по периметру металлизированной окантовки пробегали зеленоватые огоньки — работал индикатор счетчика. И высокий женский голос сообщал:

— Включение номер семь. Два живых объекта, один транспорт. Общий вес — триста двадцать семь килограммов сорок три грамма.

— Выключи ты эту говорилку, — поморщился Уверан, глядя, как к «контуру» подкатывают следующий кар.

Техник, сидевший за пультом управления установки, провел пальцем по клавише, и звук исчез. В наступившей тишине стал слышен шелест колес кара и тяжелое дыхание техников, закатывающих его.

Второй день эвакуация станции шла полным ходом. Согласно поступившему приказу, Уверану предстояло демонтировать и отправить домой больше половины всего оборудования. Оставляли самое необходимое, без чего невозможно поддерживать работу станции.

Получив приказ, Уверан вышел на связь с куратором и попробовал отговорить от поспешного решения.

— Выполняй, — мрачно ответил тот, не став слушать объяснений, — без дискуссий.

— Но вы понимаете, что мы теряем… — попытался сказать Уверан.

— Слушай, неужели ты думаешь, что здесь пляшут от радости по поводу закрытия? — не выдержал Свард. — Или в Управлении, по-твоему, одни идиоты сидят? Мы и так тянули сколько могли.

Уверан промолчал. Спорить с разъяренным начальством глупо. И небезопасно.

— Судя по твоим же докладам, там вот-вот начнется война. Да еще с применением ядерного оружия.

— Не факт…

— Не важно! Есть вероятность… — Свард замолчал, пережидая вспышку злости.

По совести, Уверан, конечно, прав. Нельзя уходить с планеты, оставляя столько загадок и вопросов. Но ситуация такова, что лучше сейчас оставить за спиной тайны и версии, чем потом кусать локти, потеряв людей и технику.

— На эту твою Землю надо либо посылать поисковую экспедицию под прикрытием из космоса, либо… удирать. Что мы сейчас и делаем.

— А почему не первое?

— Потому что сил на все у нас нет. На Гадеркоре мы лоб в лоб столкнулись с датлайцами. А там богатейшие земли. И отличная возможность строить космические корабли на орбите, а потом перегонять их через «контур» к нам. Осваивать космос рано и поздно придется.

— А местное население?

— Оно о нас и не знает. Там целый материк пустует. Материк! Вот за него и воюем.

— Ясно… — вздохнул Уверан.

— Коль ясно — действуй. Вывози технику, демонтируй систему наблюдения и контроля. В общем, у тебя должно остаться столько, чтобы это можно было увезти за два дня. Эвакуируй персонал, готовь место под полную очистку.

— И сколько нам сидеть в таком… кастрированном виде?

Свард хмыкнул, глянул куда-то вбок, за объектив, видимо, что-то читал.

— Недели две-три. Может, меньше. Мы сразу сообщим.

…После разговора Уверан приказал начинать демонтаж оборудования. А сам вызвал старшего техника, начальника группы охраны и своего зама. Ввел их в курс дела, задал несколько вопросов по работе, а потом распределил обязанности.

— Я занимаюсь отправкой. Ты, — он посмотрел на своего зама, — берешь на себя демонтаж датчиков и систем контроля и охраны.

— Один вопрос, — перебил его начальник группы охраны Орни Вошэл. — Снятие всех систем сделает нас глухими и слепыми. И потом. Режим «завеса», работающий сейчас, тоже придется закрыть. А если в Ущелье залезут местные?

— Им не до Ущелья. У него такая слава, что еще года два сюда никто носа не покажет.

— А эти… кто автоколонны водит? Они же несколько раз проскакивали.

— И что? Они шли по дороге, не глядя по сторонам, и больше всего хотели проскочить злополучное место. Уверен, тишина и отсутствие тумана только насторожат их. Будут ждать пакостей похлеще.

Уверан перевел взгляд на начальника техгруппы Макума Эсваду.

— Отключение систем будем производить одновременно с их снятием. Так что по Ущелью придется походить и вашим людям.

— Хорошо. Я выделю двух человек.

— «Гнезда» тоже снимать? — спросил Вошэл. «Гнездами» называли автоматические системы обнаружения и уничтожения. Они состояли из аппарата, способного распознать приближение человека или техники на расстоянии до двадцати километров и засечь летящий объект на высоте восемь километров. Как только объект был обнаружен, сигнал поступал на пульт диспетчера. И если он давал команду на огонь, «гнездо» обрабатывало цель либо из двуствольной автоматической пушки калибром сорок пять миллиметров, либо запускало ракету или гранату. Имея большой боекомплект, «гнездо» могло держать противника на расстоянии около часа. А бронированный корпус позволял выдерживать попадание восьмидесятимиллиметровых снарядов повышенной мощности.

Вокруг станции стояло шесть «гнезд», и они перекрывали все пути подхода к ней.

— Снимайте. Вообще снимаем все. Оставляем только двенадцать датчиков возле обоих входов. Их — в последнюю очередь.

После совещания к Уверану подошел его заместитель.

— Все так серьезно?

Уверан скривил губы и махнул рукой. Ваэн без слов понял — задница. Полная.

— И сколько мы будем сидеть, открытые всем ветрам?

Предки Ваэна когда-то были моряками, в его имении все пропитано духом моря, и лексикон соответствовал семейной традиции.

— Не больше трех недель. Думаю, снимут раньше.

Заместитель потер подбородок, подавил вздох, аккуратно поправил воротник форменной рубашки и встал с кресла.

— У меня второе задание всего… не знаю, часто мы уходим с открытых планет?

Уверан глянул на него, изобразил улыбку. Беспокойство молодого коллеги понятно.

Из хорошей семьи, в ГТП поступил по протекции, однако вопреки ожиданиям (папенькин сынок, протеже, за спиной жирная лапа) показал себя хорошим и умелым специалистом. Был отмечен после первой операции, повышен в должности и оправлен на стажировку в самый первый из открытых миров. Волей случая оказался в центре спонтанно возникшего конфликта между сотрудниками миссии и аборигенами. Спас своего начальника и двух оперативников, был ранен, но вывез всех в безопасное место и до прихода аварийной команды самостоятельно оказывал помощь раненым.

После такого подвига его наградили и послали на курсы подготовки руководящего состава. Окончив их с похвальными оценками, Ваэн мог рассчитывать на самостоятельный пост и перспективу сделать карьеру в начале службы.

Однако он, что удивительно, не потерял голову от первых успехов и сам попросил назначить его помощником начальника станции на одном из вновь открытых миров.

И вот здесь, на Земле, произошел такой казус. Эвакуация станций всегда считалась чем-то весьма неприятным. И хотя в данном случае вины персонала нет, тень поражения падает на всех. И конечно, на руководство станции.

Ваэн не был карьеристом в худшем понимании этого слова, но иметь репетицию «ушедшего» он не хотел.

— Не бери в голову, — попробовал успокоить его Уверан. — Мы не тикаем, а уходим по приказу свыше. Никаких ошибок, недочетов, промахов. На твоей карьере это никак не отразится.

— Я не об этом, — нахмурил брови Ваэн. — Что потом? Опять проникать сюда, как впервые?

— Не знаю. Как решит начальство. А что оно думает, ведает только Великий Азар. С какой ноги директор встанет, так тому и быть.

Уверан глянул на заместителя. Шутка была избитой и известной всему управлению. Директор — Илиам Штос — сам с удовольствием прохаживался на сей счет. Хотя некоторые подхалимы и спешили доложить высокому начальству о неких недовольных распоряжениями самого!..

Впрочем, Уверан знал о Ваэне еще одну вещь. Тот никогда не стал бы устраивать закулисные игры и доносить на начальника. В этом смысле помощником он был идеальным.

— Ладно, пойду. Системами контроля и «гнездами» я сам займусь. У Вошэла и так мало народу.

— Давай. Только за границы Ущелья не выходите. И поаккуратнее, — сказал Уверан. — Черт их знает, этих аборигенов. Сунутся в последний момент сдуру…

…О напутствии Ваэн вспомнил через три дня, когда пошел к северному сектору периметра охраны снимать сеть датчиков. С ним шли один техник и пара охранников.

Тогда он сказал правду, в группе Вошэла осталось всего пятнадцать человек. Все опытные специалисты, не первый год обеспечивают режим на станциях, но все же их мало. Меньше половины штатного состава. Тем более спецгруппа лейтина Тумира из штурмовой бригады покинула станцию давно. Впрочем, и техников некомплект.

Но настоящей причиной, по которой Ваэн лично взялся за демонтаж оборудования, было желание хоть пару раз выйти за пределы опостылевшей станции. И сфотографировать местную природу. Из каждого мира, где он был, Ваэн привозил домой потрясающей красоты снимки. Природа, солнце, море, местные жители, их города, дома, утварь.

Как-то он показал коллекцию знакомому журналисту, и тот, придя в восторг, тут же организовал выставку. Был большой бум и успех, и Ваэна стали считать перспективным фотографом-пейзажистом.

И сейчас, выходя на работу, он прихватил миниатюрный цифровой фотоаппарат. Игрушка весила меньше ста граммов, делала хорошие снимки и вмещала триста фотографий.

…Впереди шел охранник, глядя по сторонам и поправляя штурмовой автомат на плече. Тот легонько бил по боку в такт шагам, и охранник придерживал его рукой.

Техник и Ваэн замыкали шествие. Техник то и дело сверял направление со сканером, а Ваэн изредка останавливался, смотрел на противоположную стену Ущелья, выбирая наиболее подходящий ракурс.

— Впереди, метров триста еще, — сказал техник, когда на экране сканера возникла зеленая точка. — Черт, так замаскировали, не сразу найдешь. И зачем вообще достаем? Вряд ли их кто-то обнаружит…

Он повернул голову к Ваэну, но тот, занятый разглядыванием чахлого деревца на узком выступе, не ответил.

Сегодня последний день прогулок. Из сорока восьми датчиков сняли сорок три. Еще два они снимут сейчас, а остальные подберет вторая группа. Датчики были расположены по периметру безопасности, и самый дальний находился в трех километрах от станции. Ближние вытащили легко, за дальним пришлось отряжать экспедиции. С «гнездами» вышло проще. Подлетели на книпах, перфораторами и плазменными резаками выдолбили их из камня, погрузили и отвезли.

Гонять книпы за датчиками Уверан посчитал лишним. И так засветили невиданную здесь технику, со спутников их легко разглядеть.

Ваэн, пользуясь положением начальника эвакуационной партии, постоянно выходил сам. Его коллекция снимков выросла в два раза.

— Вот он, замаскирован.

Техник подошел к большому плоскому камню, с одной стороны поросшему мхом, похлопал по слегка влажному боку и присел.

Охранник мельком глянул на него, потом прошел еще метров сорок и стал бдительно озирать местность. Делал он это без особого желания, но вполне добросовестно. Поднял стодвадцатикратный бинокль, повел им направо, разглядывая узкую извилистую дорогу и вершину скалы.

— Помощь нужна? — подошел к технику Ваэн.

— Нет. Минутное дело.

Он привычно вытащил инструменты, разгреб мелкие камешки под валуном и осторожно просунул механические кусачки. Ваэн отошел в сторону, чтобы не загораживать свет, залез на соседний валун и покрутил головой.

Вокруг было царство камня. Серый, с разными оттенками, от светлого до грязно-коричневого, с вкраплениями травы и мха, изъеденный ветрами и дождем. Кое-где росли маленькие кривые кустарники и деревья.

Ваэн перевел взгляд вниз, заглянул в провал, затянутый слабой пеленой тумана. Отсюда ничего не видно, но он точно знал, что там. На полукилометровой глубине течет мелкая и быстрая речушка. В ясную погоду, когда молчали «ревуны», извергавшие чудовищный визг, с нижнего балкона можно услышать, как вода бежит по камням. Ваэн один раз был там, на балконе. Спустился на книпе, когда техники ставили камеру. И пару минут слушал.

— Все, — вывел его из задумчивости голос техника. — Вот он. Можно идти.

Ваэн глянул на небольшой прямоугольник серого цвета, поднес к губам браслет часов.

— База, как слышите? Сняли сорок четвертый.

— Поняли. Отключено от контроля.

— Ну что, — подошел охранник. — Обратно?

— Да… — Ваэн опять глянул по сторонам. Потом добавил: — Знаете, вы идите, а я немного задержусь. Хочу вон с того места сделать несколько панорамных снимков.

— Одному нельзя, — нахмурился охранник. — Тем более туда, за периметр предельного доступа. Это же метров пятьсот отсюда.

— Можно. К тому же я как заместитель начальника сам устанавливаю правила.

Ваэн улыбнулся, не желая, чтобы его слова прозвучали как приказ. Охранник прав, но оттуда, с дороги, отличный вид на вход в Ущелье.

— Подождите меня на третьей точке, я быстро.

И не слыша возражений, быстро зашагал прочь, настраивая фотоаппарат. За спиной зашуршали камешки — его спутники пошли обратно.

«Доложит, — подумал он об охраннике. — Прямо сейчас. У них следование параграфам службы в крови. И всякое нарушение — ЧП. Правильно, конечно, все инструкции по станциям наблюдения писаны кровью сотрудников. Не зря в охрану набирают парней с хорошей реакцией и стальными мускулами, исполнительных, но несколько прямолинейных. Приказ и точка. А бывают и многоточия…»

Нужное место отыскалось не сразу. То край скалы загораживал общий вид, то свет падал не с той стороны, то выпадал из кадра кустарник на пике горы. Сделав двенадцать снимков, Ваэн отошел еще метров на сто назад и отщелкал общий вид дороги, а потом отдельно — пелену тумана, встававшую над пропастью.

«Назову этот цикл — „Брошенный ад“. Место, покинутое людьми и заселенное духами. Поймать бы момент восхождения тумана — можно ухватить образование из белесого пара замысловатых фигур. Иногда получаются похожие на человеческие…»

Ваэн отошел еще на полсотни шагов, потом принял вправо, захватывая в кадр извилистый шрам пропасти. Едва слышно щелкал аппарат, блестела вспышка, быстро сменялись кадры.

Когда индикатор показал остаток в тридцать снимков, он опустил фотоаппарат и вздохнул. Вот и все. Еще один мир пройден. Жаль, они уходят так поспешно и не выполнив до конца работу. Что ж, в академии учили, что не всегда проникновения бывают удачными. Иногда приходится покидать мир, не успев толком разглядеть его.

Он убрал аппарат и побрел обратно, глядя вниз, в пропасть. Туман понемногу поднимался и обволакивал выступы, карнизы и балконы. Скоро он дойдет до дороги и зальет все молоком пелены.

Слева по склону прошуршали мелкие камешки, скатываясь под ноги. Ваэн опустил взгляд и не заметил тени, на миг возникшей за спиной…

Дом теперь почему-то ассоциировался со старыми качелями, стоявшими когда-то во дворе, на старой еще квартире. Ржавые, с погнутыми поручнями и скрипевшие при каждом движении, они летали вверх-вниз равномерно, без перебоев и остановок.

Они снились часто, подолгу скрипели нудным тоскливым скрипом и вызывали приступ тихой тоски. Я то взлетал на них ввысь, то камнем летел к земле и в этот короткий момент чувствовал, как неведомая сила отрывает меня от сиденья и выталкивает в свободный полет. А потом сон проходил, и только по утрам в голове, словно после качки, легкое кружение. Проходило сразу, едва вспоминал сон. И ныли от перенапряжения кисти рук — во сне я сжимал поручни изо всех сил.

…Тавр вынырнул из-за кустарника, покрутил головой, ища нас, увидел и резко выдохнул:

— Взяли пленного!

— Как? Какого пленного? — не въехал я. — Где?

— Там. — Он махнул рукой в сторону Ущелья. — Хостич сам взял. Послал бойца доложить.

Радиостанциями на выходе не пользовались — я перед выходом специально предупреждал.

— Где вы его откопали?

— Трое шли от той базы. Что-то делали, искали вроде. Потом двое пошли обратно, а этот потопал прямо на нас. С фотоаппаратом. Снимал минут пятнадцать…

— Стоп! — Я даже охрип от неожиданности. — С базы?

— Ну да. Володька его вытащил за низину и послал бойца. По радиостанции не стал, ты же предупреждал, чтобы молчали…

— Епона! Давай за ним, — вскочил я на ноги и повернулся к Радовану: — Будь здесь, я скоро. И готовь все к выходу. Как бы драпать не пришлось…

…После двух недель подготовки и после получения данных от разведки мы с одним взводом из роты Влада вышли к Ущелью, посмотреть на него своими глазами. Шли, понятное дело, под прикрытием. Рота Свена встала в пяти километрах севернее, оборудовав две базы и взяв под контроль обе дороги. После наших последних выходов на западе Зоны стало потише и поспокойнее, боевики вообще не лезли сюда, поняв, что их время ушло. Но терять бдительность нельзя, и мы соблюдали все меры предосторожности.

В само Ущелье мы не пошли, засели неподалеку от заброшенного хутора, в километре от «Серого карандаша» — длинной тонкой скалы. Место здесь тихое и глухое. И удобное. Кто бы ни рискнул проехать в Ущелье, никак не минует. Дорога только одна.

На разведку со мной пошел Радован. И Влад — ему как-никак работать. Так что на бедного комвзвода Володю Хостича выпало присутствие сразу трех начальников. От такого обилия у любого голова пойдет кругом. Заметив его озабоченный взгляд, я сказал:

— Не бери в голову. Работай по плану, мы не помешаем.

— Понял.

— Нам надо самим посмотреть, как и что.

Хостич с имел задание провести разведку северной части Ущелья. До Длинного выступа. Дальше не ходить. И быть предельно осторожным.

Взвод исчез в Ущелье. Влад тоже пошел с одним звеном. Мы с Радованом остались на хуторе, собирая и обобщая сведения. Подменять бойцов не было смысла — не маленькие. И вот эти немаленькие кого-то поймали…

…Он лежал в небольшой ямке, со связанными за спиной руками, со снятыми ботинками, расстегнутыми брюками и укутанной в его же куртку головой. Спеленали его по всем правилам, дабы лишить не только подвижности и свободы, но и зрения. Потеря ориентации здорово снижает риск каких-то действий со стороны пленника, а с брюками, спущенными чуть ли не до колен, особо не попрыгаешь.

Хостич с двумя бойцами сидел здесь же. Один внимательно наблюдал за дорогой к Ущелью, второй — за дорогой на Сухан. Владимир присматривал за пленником.

— Радио-, электроприборы у него были? — первым делом спросил я.

— Только часы и фотоаппарат. Из оружия — пистолет. Все запаковали, — показал Хостич на сверток, лежащий у него в ногах.

Перед выходом я особо предупредил: если вдруг попадет кто-то из Ущелья в плен — первым делом изымать вещи и прятать в металлический контейнер. Такие контейнеры были у каждого звена.

Проводить допрос в присутствии бойцов я не хотел, пленник мог сказать лишнее. Надо срочно изолировать его, оттащить куда-нибудь подальше.

— Тавр, давай-ка оттащим его отсюда. Володя — останься с бойцами здесь.

— Есть.

— Все, пошли.

Я поднял пленника, натянул брюки и затянул ремнем. Бойцы надели ботинки. Тавр подхватил контейнер, и мы почти бегом направились к рощице. Рощица так себе — около сотни невысоких деревьев, росших на плато между двумя скалами. Впрочем, от наблюдения укрывает, и ладно.

«Надо вытрясти из него все, что можно. И потом валить. Иначе нельзя, брать с собой нереально — начнет языком трепать. А отпускать… Даже не смешно… Черт, лишь бы за ним не послали поисковую группу. Иначе будет бойня…»

Мы достигли рощицы, дошли до самого большого деревца и усадили пленного на землю.

— Тавр, — скомандовал я. — Давай к нашим. Пусть Радован вызывает Свена к нам. И запросит вертолеты. Чтобы могли нанести удар в течение двадцати минут. Пусть барражируют неподалеку.

— Понял. А-а?.. — Он кивнул на пленника.

— Сам.

— Ага.

Тавр умчался. Я присел перед пленником, стянул с голову куртку. Передо мной возникло лицо молодого человека лет двадцати пяти. Темноволосого, с короткой стрижкой, прямым с небольшой горбинкой носом, почти треугольным подбородком, прижатыми к черепу ушами и глубоко посаженными глазами зеленого цвета.

На левой щеке царапина, нижняя губа разбита. Взгляд напряженный, но не испуганный. Успел прийти в себя и оценить обстановку. Из наших слов понял, что мы из Ругии или Ламакеи — у бандитов вертолетов нет. А значит, можно попробовать договориться. Значит, готов строить какие-то отношения.

— Ты меня понимаешь?

Пленник несколько секунд разглядывал меня, потом кивнул.

— Как тебя зовут?

— Лоберо.

— Это имя или фамилия?

— Имя. Лоберо Ваэн.

— Ты из Ущелья?

— Да, — с некоторой заминкой ответил он и шевельнул плечами, словно проверяя веревки на прочность.

— Со станции наблюдения Анкивара?

Вот тут его проняло. Он вскинул голову, приоткрыл рот и уставился на меня ошарашенным взглядом. Никто из местных такого знать не мог.

— Отвечай!

— Значит, вы все-таки здесь?! — прошипел он. — Хорте подозревал…

— Официал Хорте?

— Ты и это знаешь?

На его лице проступил испуг. Видимо, попасть в руки врага — не самое приятное удовольствие.

— Знаю, — не стал опровергать его догадок. — А теперь так. Ты отвечаешь на мои вопросы, а потом я тебя отпускаю обратно. Но с условием.

— Каким?

— Ты организуешь мне встречу с твоим начальником.

— Идет.

Слишком быстро он согласился. Значит, или соврет при ответах, или…

— А ты откуда? С какого мира? — спросил он сам.

— Не важно. Меня интересует следующее. Точное месторасположение станции. Технические средства охраны. Количество людей, вооружение. План станции. Состояние Вор… «контура». Ну?

Перечень вопросов его смутил. Зачем такая информация человеку, желающему идти на переговоры?

— Зачем тебе?..

Договорить я не дал. Правая рука выхватила нож и одним взмахом вогнала лезвие в ступню ноги. Около пальцев.

— А-а-а!

Второй удар пробил щиколотку насквозь. Внезапная боль и странная агрессия выбивают уверенность и наводят пленника на мысль, что дальше будет хуже.

— Повторить вопросы? Ну?!

— Сволочь! Зачем?

Допрос в полевых условиях — вещь жуткая и страшная. От пленника надо получить ответы в сжатый срок, а так как он не всегда расположен к беседе, его стимулируют разными способами. Последнее время физическому воздействию предпочитают использование препаратов. Ничего не скажу, вещь хорошая, но я не знаю, может, у этих пришельцев иммунитет к таким препаратам. Или тренированы специально. А боль — она и в космосе боль.

В общем, после воздействия на нервные окончания некоторых частей тела Ваэн начал говорить. Не все и до конца, но начал. А когда поток искренности иссяк, я сменил направление вопросов.

— Сколько у вас противников, кроме Анкивара?

Это я вспомнил разговор с Хорте.

— Датлай.

— И все?

— Да, — сквозь зубы выдавил Ваэн, расширенными от ужаса и боли глазами глядя на свой живот. На самый его низ. Потом вник в вопросы. — А ты сам тогда откуда, если не знаешь?..

— Я из другого мира.

Новый удар по психике. Новый враг всегда страшнее, потому что неизвестен.

Ваэн сглотнул, поперхнулся слюной и начал надрывно кашлять. Я взял контейнер.

— Что там?

— Часы. Фотоаппарат. И пистолет.

— «Грут»? — спросил я о марке оружия.

— Да. Но откуда ты все знаешь?

— Мы давно работаем в вашем мире. И в мире Датлая.

Он поверил. Потому что я говорил убедительно и приводил доказательства. К тому же момент располагал. Внезапное пленение, жесткий допрос, упоминание о Хорте и приведение некоторых фактов. Да еще сообщение о новом мире.

— Слушай меня внимательно! Мы давно наблюдаем за вашими потугами завладеть пространством. Здорово вы деретесь. Мы могли бы в два счета закрыть все ваши «контуры», но пока не спешим. Нам выгодно иметь дело с кем-то одним. Тем, кто станет нашим союзником в пространственной экспансии. И мы выбираем. Раньше склонялись к идее предложить помощь Датлаю. Теперь возникли сомнения. Наше руководство послало в некоторые миры специальных представителей, чтобы посмотреть обстановку на месте. Я — представитель в этом мире.

Монолог пациента психушки. Старого пациента. Но Ваэн поверил. Потому что все в тему. В цвет, в масть. Будь у меня свободная минута, обязательно бы себя похвалил: на минимуме информации создать легенду — это круто! Но минуты нет. И дело пока не сделано.

— Но как вы проникли сюда? Мы едва смогли заметить вас. — Ваэна интересовали подробности.

— Наша техника более совершенна, чем ваша. Слушай дальше. Чтобы послать итоговый отчет, я должен побывать на станции. Но для этого мне нужна полная информация о ней. Ты пока молчишь. Это плохо. Плохо для твоего мира.

— Но…

Новый удар прервал его возражения. Болезненный удар. Нанесенный лезвием в основание члена. Вскрик, кратковременная потеря сознания. И его возвращение после пощечин.

— Если не перестанешь задавать глупые вопросы, я тебя искалечу.

Ваэн закивал. Вроде сломлен, хотя я не обольщался. Судя по Хорте, хлюпиков и слабаков на станции не держат. Так что это вполне могло быть игрой.

— Я за минуту вылечу тебя, но сначала узнаю все. Говорить будешь?

Он заговорил. Выдал полную информацию по всем позициям. Все данные, без которых лезть к станции — самоубийство. Я составил план всех помещений, отметил места, где установлены огневые точки — спаренные пулеметы, расписал систему сигнализации.

«Повезло. Не выйди этот кретин со станции, хрен бы я это узнал. Пришлось бы идти наобум, теряя людей. А так… Верно говорят: профессионала можно переиграть только в одном случае — поставить его в тупик нелепицей. В обычной обстановке он ее пропустит мимо ушей. Но в особых случаях — поверит…»

— И что дальше? — спросил он, когда я убрал лист с планом в карман.

— Дальше?.. Ничего. Для тебя — ничего.

Рука перехватила нож поудобнее, острием вперед.

— Теперь черед за нами.

Ваэн раскрыл рот для очередного вопроса и не заметил удара. Лезвие пробило грудную клетку и вошло в сердце, разрывая его на две части. Он умер мгновенно, сильно дернув телом и завалившись вперед.

Я спрятал труп между деревьев, подхватил контейнер и поспешил к своим. Надо срочно сворачивать разведку и возвращаться в Мегар. Готовить план штурма…

Начальнику станции обер-официалу Уверану

Просьба о проведении поисковых работ для спасения пропавшего Ваэна отклонена. Ускорьте свертывание станции. Срочно отправьте все оборудование установки и снятую аппаратуру. Подготовьте к эвакуации персонал.

Куратор третьего направления Свард.

24.01.97

Впервые Уверан нарушил прямой приказ начальника после получения ответа на запрос. Пропажа Ваэна стала последней каплей в переполненной чаше терпения. Отметив в компьютерном журнале номер и дату поступления сообщения, он поднял один из двух оставшихся книпов и лично вылетел вместе с группой охранников. Уверан наплевал и на режим секретности, и на возможные последствия своей самодеятельности.

Местные, даже если обнаружат что-то странное, среагировать не успеют. Станция через две недели закроется. А начальство…

Свард влепит первое предупреждение, выпишет штраф и сделает отметку в личном деле: «В экстремальной ситуации склонен к самовольному нарушению приказов руководства». А про себя решит, что на него, Уверана, в некоторых «горячих» случаях можно положиться. Так всегда — инициативные сотрудники, умеющие идти на некоторый риск, получают от начальства нагоняи и втихую — скупые поощрения. Потому что инструкции инструкциями, а смелость и отвага всегда в цене.

Книп сделал два круга, обходя Ущелье по периметру, но никаких следов Ваэна или сигналов с его аппаратуры замечено не было. Сканер, способный проникать направленным лучом в глубь камня на пять метров, просветил дно Ущелья, но безрезультатно. Ваэн пропал. Как когда-то Хорте. Но того хоть нашли. Потом. Размазанным по бетону подвала. А заместителя, похоже, не найти никогда…

Сделав такой неутешительный вывод, Уверан приказал возвращаться на станцию.

Макет станции на полигоне строила целая инженерно-саперная рота. Да еще наш хозвзвод помогал. Строили по плану, набросанному мной после разговора с пленником. Спешили сильно, до дня штурма осталось всего пять суток. Пока шло строительство, я гонял роту на стрельбище и проводил последние уточнения плана штурма с Радованом и Владом. Мы расписали последовательность действий, начиная с момента вылета к Ущелью и до того часа, когда вертолеты заберут нас обратно. Если будет кого забирать. Тьфу-тьфу…

К вечеру макет был готов. Сначала я провел бойцов по помещениям, показал, что где расположено, приблизительно набросал схему обороны и обозначил места, где в потолке и стенах встроены автоматические пулеметы. А потом началась подготовка. Отрабатывали все, в том числе и незаметный подход к станции, и имитировали нанесение удара ракетами с самолетов.

В общем, рота эти дни с полигона не вылезала. Ели, мылись и спали там, в построенных щитовых домиках, отапливаемых огромными «гармошками» — электрообогревателями. Благо температура стояла вполне приемлемая.

Пока мы тренировались, Панов с Ральфом и Олафом подготовили операцию по уничтожению боевиков в Олдянске. Они должны идти туда одновременно с нами. Панов принес план на утверждение мне, но я глянул мельком и спросил:

— Все учли и рассчитали?

— Да.

— Мнения Олафа и Ральфа?

— Полностью совпадают с моим. Этот вариант плана утвержден всеми нами.

— Так чего мне смотреть? Сам соображаете не хуже.

— Ну-у… — замялся Панов. — Все же у вас… то есть у тебя опыт.

— У Ральфа он не меньше. Да и у Олафа. Кстати, теперь и ты не новичок. Сколько выходов на боевые?

— Два… с половиной. В третьем только командовал.

Панов упрямо лез на боевые, хотя был полностью согласен со мной, что это не совсем его дело. Характер, черт возьми! Такой же упрямый, как и у других парней. Считает, коль начштаба такого батальона, должен лично участвовать. Хотя свои основные обязанности исполняет на пять с плюсом.

— Хорош для начала. Расчет сил и средств есть. На полигоне проигрывали?

— Один раз. Завтра начинаем полную подготовку. Усиление запросили. Авиацию и вертолеты.

— Отлично. Командовать операцией тебе. Взаимодействие и согласование обоих планов потом уточним.

Панов кивнул, убрал бумаги и прищелкнул каблуками — привычка, оставшаяся в армии с царских времен.

— Вопрос можно?

— Валяй.

— Меня с собой не возьмешь?

Я недовольно посмотрел на него, хмыкнул.

— Отвечать надо?

— Нет, — вздохнул он.

— Хватит там и трех командиров.

Панов неохотно кивнул и поехал обратно на базу. Готовить план занятий. Хотя больше чем уверен — он у него уже есть. В голове. Только на бумагу перенести. И еще ни разу его план я по большому счету не исправлял. Талант, блин. Одни таланты в батальоне. А что будет в бригаде? И в корпусе?..

За четыре дня рота штурмовала станцию не меньше ста раз. Каждый боец мог с завязанными глазами пройти по ней, знал, где какой поворот, что за помещение впереди, слева, справа, где пулеметные гнезда, где посты охраны. До автоматизма довели взаимодействие и порядок действий не только в звеньях, но и во взводах. Прикинули по времени, сколько уйдет на подход к станции, на проход коридоров, на захват помещений и секций. Рассчитали время эвакуации и порядок выноса раненых. Отработали систему переговоров и сигналов. Словом, сделали все, что могли. На пятые сутки я вывез роту на базу и дал двадцать часов на окончательную подгонку амуниции и снаряжения и отдых. На этаже, где размещалась рота, отрубили все телефоны, телевизоры и радиоприемники. Обед и ужин принесли прямо в комнаты.

Отправив бойцов спать, мы втроем сели за последнее совещание.

— Значит, так. Идем тремя группами. Первая моя, вторая — твоя, Радован, третья — твоя, Влад. Я иду со стороны ангара, вы со стороны центрального выхода. Место сосредоточения — уступ за поворотом и балкон у обрыва. До входов — пятьдесят и сорок семь метров. За каждой группой идет пара санитаров и пара бойцов с дополнительными боеприпасами. Санитарные «вертушки» садятся прямо перед входами через минуту после атаки. Свен заблокирует все подходы к Ущелью. В принципе опасность только с юга, на севере боевиков нет. А Самсону не до того — к нему в Олдянск пожалуют наши.

Радован и Влад молча смотрели на карты с планами Ущелья и станции. Вопросов не было — и так все давно отработали.

— Ну, вроде все. Подъем в два, вылет в четыре. Время выхода на исходные рубежи — четыре сорок. Время «Ч» — шесть ровно. Все. Пошли спать…

Но сон не шел. Я чувствовал возбуждение и тревогу. Несмотря на то что вроде отработали все мелочи, результат операции был непредсказуем. Мы шли воевать с иным уровнем технологий. И сможет ли наше оружие противостоять иноземному? Ваэн говорил, что «калаши» с пяти метров с третьего выстрела пробивают броню. То есть если влупить очередь приблизительно в одно место бронежилета, то третья пуля пробьет покореженную бронепластину. Судя по всему, разговор шел о патронах типа 7Н10. Значит, новые патроны должны прошибать броник сразу… Может быть. Впрочем, основным оружием будут не автоматы, а гранаты и ручные гранатометы 6Г-30 и ГМ-94. Они-то пробьют броню гарантированно.

Я пару раз проваливался в дрему, но как-то быстро из нее выходил. В голове назойливо витали ненужные сейчас воспоминания и размышления. И вопрос. Главный вопрос — что делать с Воротами?

В тщетных попытках сообразить, что же делать, я и заснул…

Солнце на полуострове в конце января встает часов в семь с небольшим. Поэтому без нескольких минут шесть еще темно, хотя небо на востоке слегка посветлело. Утро — самое поганое время с точки зрения подъема. Сон крепкий, расслабление полное, нежелание вставать дикое. В армии дежурство в такое время называют «собачья смена».

…Утренний ветерок проникал за воротник, холодя шею. И хотя температура была где-то на уровне семи-восьми градусов и под камуфляжной курткой, кроме футболки, легкий свитер, тело пробирала дрожь. Нервы.

Они дали о себе знать, когда мы медленно и осторожно пробирались к исходному рубежу. У командиров звеньев — очки ночного видения, так что хоть и не на ощупь, но темп все равно был низким. Впереди шли два бойца со сканерами. Ваэн утверждал, что все датчики сняты, однако осторожность не помешает.

Марш от места высадки занял почти час. Против ожидания в Ущелье было тихо. Не рвал слух дикий визг, не трещал над ухом пенопласт и даже завывания ветра отсутствовали.

Каждый нес на себе около сорока килограммов веса — оружие, боеприпасы, усиленная броня. Позади топали четверо с сумками, забитыми боеприпасами и медикаментами. У них груз доходил до полсотни, но им в бой не идти. Тех, кто обеспечивал штурм, я взял из роты Свена.

Когда рота вышла на исходные позиции, я посмотрел на часы. Без двадцати пяти шесть. Дал команду проверить снаряжение и оружие. Глянул в светлеющее небо. Дрожь то стихала, то пробирала сильнее. Ничего не поделаешь — адреналин в чудовищных дозах наполнил кровь, вызывая спазматические сокращения мышц.

— Командир, все готовы, — прошептал комвзвода Березин.

— Понял. Где Влад?

— Позади.

— Позови.

Группа Влада сейчас шла вместе с моей. А после прохода ангара должна свернуть к складским помещениям. Кантин подошел, встал рядом.

— Чего? — прошипел едва слышно.

— Как дела?

— Норма. Готовы. Ждем ангелов.

«Ангелами» он неизменно величал летчиков.

Я переложил автомат в другую руку и вытер пот, стекающий по виску. Дрожь прошла, стало жарко.

— Ладно, давай на место. Старт — после взрыва.

— Помню.

Влад исчез, а я выругал себя. Нечего было его звать и уточнять порядок. И сам все помнит. Это мое нетерпение дергало нервы. А я вслед за ним дергал людей. Лишь бы все вышло как задумали. Лишь бы ракеты пробили заслон ангара. В противном случае мы просто не войдем на станцию.

Накручивая сам себя, я то и дело смотрел на часы. Сзади сидели бойцы, сжав в руках гранатометы и автоматы. В отличие от меня они были спокойнее. Очередная операция, сколько их было, сколько будет. Кто может противостоять им в Зоне и Ламакее? Никто. Оборотни, этим все сказано. Помимо прочего, вера в то, что я никогда не ошибаюсь, у них вошла в привычку.

Хорошо, что безоглядно верят. Сам-то я не так уверен.

«Пять пятьдесят две. Они уже взлетели с аэродрома. Идут сюда на предельной высоте. Через пару минут им поступят данные космической разведки — если в Ущелье все же будут обнаружены источники радиоизлучений… пять минут. Выход на боевой курс… Нам — готовность номер один…»

Я надвинул стеклянное забрало на лицо и перехватил автомат поудобнее. Потом достал из кармашка гранату и отогнул усики. За спиной раздался легкий металлический стук. Бойцы делали последние приготовления.

«Две минуты… Они появятся с запада. Пройдут на высоте двух километров… Светлеет сильнее. Там, наверное, спят все, кроме охраны. Неуязвимые в своем инопланетном коконе. Уверенные в себе… Минута… Все!»

Сухость во рту, новая дрожь мышц, легкость в теле и пустая голова. Готовность к бою.

Старт ракет мы, конечно, не увидели. Они отделились от самолетов где-то километрах в четырех отсюда.

И рев моторов практически не слышали. Только обостренное зрение позволило различить мелькнувшие у противоположного края Ущелья точки. Или их тень…

Взрыв!

Хоть и ожидаемый, он все равно заставил вздрогнуть. Тряхнуло здорово. Уши сразу заложило, голова загудела. Осколки, дым и огонь выметнулись из-за поворота, улетев метров на двадцать от ворот.

Увидев их, я проорал: «Пошли!» и первым побежал вперед.

Поворот, несколько шагов и зияющая дыра на месте вделанных в скалу ворот. Крепок был инопланетный металл, но против двух новейших ракет не устоял.

Граната улетела в темноту дыры, следом отправились еще две — подоспели бойцы, которые по расписанию шли первыми. Несколько взрывов внутри, треск и пламя и новый прыжок.

— Начали!

Прыжок в коридор, глазами по сторонам, очередь в темный угол, и бегом к повороту. Справа стена, за ней ангар. А дальше — технические помещения, диспетчерская, офисы, помещения и кабинет начальника станции. В другой стороне — склады, жилые комплексы, силовая установка и подсобные помещения…

Моя группа приняла влево, Влад повел своих в противоположную сторону. Если центральный вход распечатали, Радован сейчас выходит к посту охраны.

Новый поворот, три гранаты летят вперед. Едва отзвучали взрывы, кто-то из бойцов (в сферах не узнать) на миг выскакивает за угол и дважды стреляет из гранатомета. В черный прямоугольник, что висит под потолком. Там спаренная пулеметная установка, работающая автоматически.

— Есть! — орет боец, выглянув на миг и заметив, что прямоугольник поврежден. И первым бежит дальше. За ним остальные.

Сумасшедший бег до первой двери, удар по замку — ничего, мах рукой. Из-за спины выбегает взрывник с зарядом пластита. Пришлепывает его на дверь, поджигает шнур и отходит. Все приникли к стене. Взрыв! Дверь улетает внутрь помещения. Следом — сразу пять гранат, за ними — очереди по углам и вход.

Просторное помещение, заставленное стеллажами, полками и шкафами. От взрывов все покорежено, разбито, часть имущества на полу. В дальнем углу — тело в сине-белой рубашке и черных брюках. Рубашка на спине изорвана, пропитана кровью. Затылок смят, волосы слиплись от крови.

Два бойца стремительно пробегают мимо меня в глубь помещения, на ходу поливая углы из автоматов. Еще двое стоят у входа, а двое стерегут в коридоре. Дальше по коридору подобную операцию с другим помещением проделывают два звена. Остальные держат на контроле отрезок коридора от поворота до поворота.

Стрельба в глубине станции нарастает. Взрывы и автоматные очереди слышны со стороны, где работает Влад. Что у Радована — не ясно. Звуки сюда не долетают, а радиостанция молчит — зона непроходимости волн.

Два! — на пальцах показывает Хостич, выбегая из третьего по счету кабинета. Влад машет с другого конца коридора. Еще трое.

Следующий поворот. Опять операция с очисткой коридора и снятием пулеметного контейнера. Только на этот раз нам отвечают.

Звук выстрела электромагнитного автомата тише нашего раза в три. То, что нас обстреливают, мы понимаем, когда от стены отлетает каменная крошка. Судя по силе, с какой пули дырявят стену, они летят с невероятной скоростью. Выдержит ли броник?..

Еще три гранаты и выстрел из ГМ. Второй. Осколочная и термобарическая гранаты исчезают в глубине коридора. Вспышка, жар пламени и тишина. Попали?

Рассуждать некогда, я вылетаю из-за поворота, выпуская полмагазина по противоположным углам, и мчусь вперед. За спиной работает автомат — боец бьет на подавление, заставляя противника, если он есть, спрятаться, умолкнуть.

…Мы прошли два поворота, щедро усыпая путь гранатами и пулями, пулями и гранатами. Помещения заваливали стальными яблоками и перечеркивали очередями каждый угол и закуток, каждую комнату. Нападение застало персонал станции врасплох, организовать хоть какое-то сопротивление они не успели. А немногочисленная охрана, несмотря на превосходство в оружии, отразить атаку не успела. Но билась с упорством смертников.

…Когда из-за длинного ряда шкафов вылетел охранник, я среагировал первым, потому что как раз и шел в ту сторону. Отлетев вбок, полоснул очередью поперек тела и, долетев до стены, добавил. Боец, стоявший рядом, успел только присесть, и ответная очередь охранника опрокинула его навзничь.

От входа в кабинет ударили сразу три автомата. Охранник, в полной броне, защищенный с ног до головы, отлетел в сторону. Тут же попробовал встать, но на него обрушился целый град пуль. А чуть погодя грудь расколола кумулятивная фаната ГМ.

— Санитара! — взревел я, глядя, как под раненым бойцом расплывается лужа крови. — Живо!

И, вскочив на ноги, побежал дальше, чувствуя, как злость и ярость захлестывают меня с головой. Ранили моего парня!

Мы выскочили в узкий коридор, что, согласно плану Ваэна, вел к офису начальника станции и помещению с установкой перехода — «контуром». Здесь был тупик. Никаких коридоров и ответвлений, никаких переходов. Две двери. Одна слева, другая чуть дальше справа.

— Арнольд!

— Да!

Он, оказывается, бежал прямо за мной.

— Контроль коридора. И чтобы никто не входил! Я туда, — показал глазами на офис начальника станции.

— Есть, — крикнул мне в спину Березин.

Заряд пластита сносит дверь, и я, запустив прежде гранату, влетаю внутрь. Двое бойцов подстраховывают сзади.

Огромный стол, на нем большой плоский экран монитора, клавиатура. На стене экран телевизора или как он там?.. Ряд кресел, два столика, за перегородкой шкафы…

И никого.

Я выскочил в коридор, ткнул рукой в противоположную дверь и крикнул:

— Рви!

Боец немедленно повторил операцию с пластитом. Взрыв, пламя, дым и гарь, очередная порция гранат.

…Когда мощный взрыв сотряс всю станцию, Уверан выходил из своего кабинета. Сначала он решил, что сдетонировал заряд самоликвидатора, установленный вчера у центрального входа. Мысль, понятное дело, неправильная — при срабатывании самоликвидатора станция просто бы исчезла. Потом, когда со стороны ангара один за другим раздались несколько взрывов поменьше, а за ними последовала бешеная стрельба, он сообразил, что произошло нападение.

Странно, но он не запаниковал. Нажал кнопку тревоги на своем брелке и поспешил в кабинет охраны. Там сидела дежурная смена — два человека — в полном снаряжении. Остальные десять человек отдыхали.

— Поднимайте своих, — приказал Уверан. — Перекройте доступ в центральный отсек. Главное, чтобы никто не дошел до установки.

— Сделаем. — Двухметровый охранник нажал поочередно три кнопки на пульте и подхватил автомат. — Сюда они не дойдут. Заблудятся.

Уверан тоже так считал. Не зная хитросплетения ходов и места расположения скрытых ловушек, отойти от входа дальше, чем на десять шагов, проблематично. Напавшие завязнут в переходах, положат половину людей под пулеметами, а потом подоспеет охрана.

Нападения на станции — редкость, но несколько случаев история насчитывает. Правда, тогда нападали варвары и наемники местного владыки. С кремниевыми ружьями и громоздкими чугунными бомбами, которые сначала надо было поджигать. Несмотря на огромный численный перевес, варваров положили всех.

Мысль о том, что в гости пожаловали враги — датлайцы или равитанцы, — в голову не пришла. Просто не верилось, что они смогут здесь быть…

Уверан закодировал компьютер, убрал документы и закрыл дверь кабинета. Потом достал пистолет и пошел в помещение, где стояла установка.

Дежурный техник, белый как молоко, суетливо нажимал кнопки, готовя «контур» к работе. Увидев начальника, немного успокоился и доложил, что через три минуты все будет готово.

— Спокойнее, — посоветовал Уверан. — У нас достаточно времени.

Насколько он ошибался, Уверан понял через три минуты. Потому что стрельба теперь была слышна даже отсюда. А значит, напавшие — кто бы они ни были — смогли пройти все ловушки и миновать охрану. Невероятно! Это просто не реально — так быстро найти дорогу. Но взрывы и стрельба приближались…

— Лайд кра! — громко выругался техник. — Сканер показывает приближение объекта.

— Какого объекта? — не понял Уверан.

— Объекта. Проникшего. — Техник ткнул пальцем в экран монитора. — Как тот раз. О-о! Не сейчас!

Уверан глянул на экран. Установка контроля начала экстренную перезагрузку данных «контура». Где-то в системе произошел сбой.

— Да что же это! Один к одному.

Уверан попробовал вызвать начальника охраны, но тот не отвечал. Вызовы его заместителя и других охранников также ни к чему не привели. Эфир молчал.

«Неужели датлайцы? Быть не может… Но кто тогда способен пройти все системы охраны и убить охранников?»

За дверью один за другим прозвучали три взрыва. Уверан достал пистолет, махнул технику.

— Срочно. Отправляй сигнал тревоги.

— Не могу. Во время перезагрузки канал связи забит. — Техник поочередно нажимал все кнопки на пульте, но на экране продолжала мигать надпись: «Перезагрузка параметров. Блокированы все каналы управления. Ждите».

— Дай изображения с камер в коридорах.

Техник ткнул верхнюю кнопку пульта, но большой экран на стене молчал. Или все камеры перебиты, или обесточен главный канал питания…

А потом дверь вдруг исчезла в грохоте и пламени взрыва, а внутри помещения взорвалась граната. Уверан отлетел в угол и потерял сознание.

…Я первым влетел в комнату, прострочил по углам и замер у стола, озираясь по сторонам и готовый немедленно упасть и открыть огонь. В дверной проем уже заскочили трое бойцов. Быстро заняв позиции и прикрывая спины друг друга, они осмотрели помещение.

— Один в углу. Вроде живой. Второй за пультом. Готов…

«Сердце станции — помещение, где расположена установка ПСД, — говорил Ваэн. — Сама установка заключена в бронированный кокон. Его открывает только компьютер. Код доступа у Уверана — начальника станции. Без него к „контуру“ не подойти…»

В помещение заскочил Березин. Стащил сферу, отыскал меня взглядом и крикнул:

— Здесь все! Помещения проверены, пятеро убитых.

Я опустил автомат, обвел взглядом комнату и тоже снял сферу.

— Арнольд, выясни, как дела у наших. Посчитайте всех местных. И доложи наши потери. Раненых сразу в «вертушки». У входа охрану, Свену — особое внимание! Найди Радована — и сюда. Давай.

Березин кивнул и исчез. Вслед за ним вышли бойцы.

«Неужели все? Взяли? Быть не может… так быстро?»

Глянул на часы. Шесть восемнадцать. На весь штурм ушло восемнадцать минут. А казалось, что проскочили за миг.

«Будь здесь полный штат охраны и не сними они датчики и выносные системы вооружения — мы могли бы зависнуть еще на улице. Повезло…»

Я подошел к лежащему у пульта человеку, толкнул носком ботинка. Тело послушно откатилось в сторону, показывая лицо. Вернее, месиво на месте лица. Взрывная волна швырнула его на пульт, переломала лицевые кости и пробила череп. А осколки нашпиговали спину.

Второй лежал у стены. Руки раскинуты, в одной — пистолет. Глаза закрыты, лицо расслабленное. На левом виске царапина и припухлость. Грудная клетка едва шевелится. Контузило и ударило о стену. А выступ прикрыл от осколков.

Ваэн мне описал начальника станции, и я без труда опознал в лежащем Уверана.

«А вот и она — установка. Ворота. Полуцилиндр брони, за ним сама… сами Ворота. Закрыты. Может, не работают?..»

Уверан шевельнулся, дернул рукой и повернул голову. Начал приходить в себя. Я отбросил пистолет в сторону, отошел на пару шагов и сел в кресло.

Начальник станции пришел в себя, открыл глаза, повел ими вправо, потом влево. Заметил меня.

— Лайд!.. Черт! Я ждал.

Он попробовал сесть. Со второй попытки это удалось. Пошарил рукой по полу, ища пистолет, глянул под ноги, потом заметил оружие метрах в пяти от себя. Не глядя на меня, спросил:

— Кто вы? С Датлая?

— Вы — начальник станции обер-официал Рольди Уверан?

— Да. — Морщась, он тронул голову и подогнул ноги под себя. — У вас хорошая осведомленность. Так вы с Датлая?

— Нет. И не с Равитана, — добавил я, видя, что он открыл рот.

— Местный? — с удивлением в голосе произнес Уверан. — Как вы смогли пройти сюда? Как нашли дорогу?

— Ваэн рассказал.

— А-а… так это вы его взяли?

— Мы.

Он держался хорошо, не угрожал, не пугал могуществом их цивилизации, не предлагал выкуп. Только взгляд то и дело возвращался к пистолету. Хочет попробовать?..

— У меня несколько вопросов.

— Попробуйте…

— Первый — код доступа для открытия «контура». Второй — может ли «контур» соединиться с другим миром? Третий — как долго он может быть открыт?

— Все?

— Для начала хватит.

В коридоре вдруг раздалась стрельба. Тут же стихла, и кто-то крикнул:

— Наповал!

Уверан прислушался. На лице проступила злость. Он перевел взгляд на меня и неприязненно бросил:

— Что вам здесь надо, местные? Пришли за бусами и зеркалами?

— Мы не дикари, подарки пришельцев нас не прельщают.

— Тогда что?

— Я хочу найти дорогу домой. В свой мир.

Уверан отнял руку от головы и удивленно спросил:

— Что это значит?

— А то, что ваш проклятый «контур», сработав там, где не надо, забросил меня сначала в один мир, а потом и сюда. И вот по вашей милости я мотаюсь между мирами, каждодневно рискую жизнью и никак не могу попасть обратно.

Начальник станции изумленно рассматривал меня, забыв о головной боли. На лице сменилось несколько выражений: недоумение, удивление, страх, интерес.

— Так это вы? Вас фиксировал сканер три… нет, пять раз? Вы убили Хорте? Вы?!

— Да.

— Но как…

— Хватит. — Я встал. — Нет времени для долгих объяснений и дискуссий. Мне нужны ответы на вопросы. И как можно скорее.

— А если я не?..

Назад: Глава 2 ДАРОМ ТОЛЬКО СМЕРТЬ

Дальше: Примечания

Глава 3 ЗА И ПРОТИВ

Глава 3
ЗА И ПРОТИВ