Книга: Ветры Империи
Назад: Глава 2 Новые друзья
Дальше: Глава 4 Перед грозой

Глава 3
Дворец и Храм

1

— Что вы намерены предпринять?
Беглец вскинул голову — быстро, слишком быстро! — и улыбнулся приклеенной улыбкой.
— Собирать информацию, — ответил он размеренным, бесцветным голосом. — Искать центр. Уничтожить его.
— Понятно, — со вздохом сказал хозяин и растер худые щеки. — Так я и предполагал.
— Что вам не нравится?
— У вас ничтожно мало шансов. И потом, — повернувшись к пульту, хозяин щелкнул переключателем, — это уже было.
Одна из стен растаяла, превратившись в экран. Беглец увидел громадную, до горизонта, плантацию, на которой, вдоль натянутых проводов, слаженно трудились сотни полуголых людей в рабошлемах. У беглеца знакомо стиснуло сердце — от ужаса и ненависти. Зачем ему это показывают? Разве мало было…
Четкий режим работы на плантации внезапно нарушился. Люди выпрямлялись, растерянно озирались, бессмысленно двигали руками, ногами. Через минуту растерянность сменилась яростью, людская лавина накатилась на цепь сторожевиков. Те встретили ее выстрелами, кося первые ряды. В воздухе замелькали лопаты — множество, сотни. Уцелевшие Псы побежали, рабы настигали их, прыгали на спины, крушили кулаками, жадно хватали оружие…
И вдруг над долиной разнесся чудовищный вой. Из торчащей посреди плантации трубы вырвалось огромное облако тяжелого фиолетового газа, накрыло восставших. И все исчезло.
— Их отравили? — беглец с трудом разжал сведенные судорогой челюсти.
— Ну зачем же? Просто усыпили. Аварию устранили, газ откачали, и все покатилось по прежней колее.
— Это диверсия?
— Возможно. — Хозяин погасил экран. — Но обратите внимание, как безупречно организована эта исполинская система. Все производство через многочисленные подстанции подчинено электронному Координатору. В свою очередь тот программируется Советом Избранных на основе директив императора и Откровений Божественной. Да, разумеется, можно уничтожить Координатор, и это внесет некоторый разлад в экономику, однако электронные Управители всех уровней обладают известной автономией и производственный процесс не прервется. Авария же в первичном звене вызовет немедленное срабатывание блока защиты — в его эффективности вы только что могли убедиться. А на крайний случай в Империи достаточно войск, чтобы подавить любой локальный бунт.
— Хорошо, — беглец заговорил прежним бесцветным голосом, — что вы мне предлагаете?
— Затаиться. Ну да… Вас снабдят всеми необходимыми документами, убедительной биографией, и вы начнете новую жизнь. Искать вас не станут, поверьте. Процент беглецов ничтожно мал, и власти предпочитают на них не давить.
— Почему?
— Лучше не доводить людей до отчаяния, иначе они могут сделаться опасными.
— Но меня-то искать будут. Я убежал не с плантации.
— Мы это учтем.
— И многие прошли через ваши руки?
— Человек тридцать — это за семнадцать лет. Практически все внедрились успешно. Некоторым была сделана пластическая операция, хотя требовалось это больше для их собственного спокойствия… Ну так как?
— Пожалуй, вы меня убедили, — сказал беглец медленно.
— Вот и отлично, — кивнул хозяин, но в его голосе беглецу почудилось разочарование.

2

Как и обычно, Эрик немного опоздал — чтобы не толкаться на входе и не томиться ожиданием. Подобных ему нахалов при дворе почти не находилось, и теперь Эрик был волен вышагивать по гостевому тоннелю на полной скорости, не опасаясь ненароком обогнать кого-нибудь рангом повыше. По сторонам, в многочисленных нишах, скучали за прозрачными щитами Дворцовые стражники, сохраняя на физиономиях каменную неподвижность. После той злополучной засады юный Тигр посчитался уже со многими, для памяти отметив таких родовым знаком — косым крестом на лбу, однако некоторых хитрецов не мог достать до сих пор. И особенно умело избегал поединка насмешник-вожак — при том, что Эрик натыкался на него почти при каждом посещении Дворца и даже вызнал его имя: Керкс. Кнут уже оставил на лбу имперца косой шрам, и теперь юноше не терпелось завершить рисунок, хотя теперь больше из азарта — злость давно прошла. Да и привык он платить долги.
У выхода из тоннеля четверо стражников с подчеркнутой предупредительностью избавили Эрика от вполне декоративного кинжала и скоренько оглядели — на предмет выявления скрытых сюрпризов. Обыскивали здесь при малейшем подозрении, но Эрик никогда не доставлял имперцам такого удовольствия, а без повода они не смели трогать даже его. Впрочем, при желании Эрик смог бы их сильно удивить, только зачем?
Стражники расступились, и Тигр уже нацелился входить, когда его окликнули сбоку. Не спеша он повернулся и расцвел: ха, да это же душка Керкс — легок на помине!.. Вожак глядел на него из-за небольшого решетчатого окошка, словно из тюремной камеры.
— Выходите, не бойтесь, — радушно позвал Эрик. — Меня уже осмотрели.
— Ну, это не гарантия, — ухмыльнулся в ответ Керкс. — Хватит с меня ваших фокусов.
— А кстати, — вдруг вспомнил Эрик, — как поживает наше очаровательное чудище — ему уже подлатали дыры? Он не похудел, бедняжка?
— Послушайте, милейший, — негромко заговорил вожак, — чего вы из себя строите? Ведь вы такой же, как мы, и в Стражи угодили по чистому недоразумению — до первой серьезной чистки. Или вы не знаете, что безродным закрыты в Империи все пути?
— Кроме как в Дворцовую стражу — это вы имели в виду? — Эрик рассмеялся. — Любезный Керкс, меня лишили рода, это верно, — но кто вам сказал, будто я потерял и честь?
— Честь? — усмехнулся имперец. — Это такая детская болезнь? Или это игра, придуманная родовой знатью с жиру да скуки?.. Если первое, то вы подзадержались в отрочестве, мой милый, а если второе, то кто позвал вас в эту игру — а, Эрик? Вам же нечего проигрывать, кроме жизни. Поверьте, для нас с вами подобные игры — непозволительная роскошь…
— А забавный вы тип! — удивленно заметил Эрик. — Только я не понял: вы себя убеждаете или меня вербуете?.. Если первое, то мое присутствие необязательно, а если второе, то напрасно теряете время. Впрочем, если желаете, мы можем продолжить беседу в менее официальной обстановке. Вам еще не надоело прятаться?
Кивком попрощавшись, юноша поспешил в зал, ибо его опоздание становилось уже неприличным.
Зал был огромен и кругл, а под прозрачным полом уже разворачивалось грандиозное действо: нагие, раскрашенные под огров люди в рабошлемах сражались, охотились, добывали еду, славу, женщин. Как и в жизни, здесь обильно лилась кровь, а рядом парочки предавались любви — хотя чаще взаимности добивались силой. Подразумевалось, будто это спектакли основывались на реальных событиях, но Эрик как-то дерзнул усомниться и с тех пор число подмеченных им несуразностей и благоглупостей в этих якобы исторических постановках все прибывало. Тем не менее на спектакли не жалели ни средств, ни рабов, а иногда к составлению программ даже подключали Божественную. И результат оправдывал все затраты: даже скептики вроде Эрика наблюдали за действом с наслаждением, ощущая себя небожителями, попиравшими ногами облака. В нескольких местах подземный рельеф вздымался, пропарывая скалами зальный пол, а на их вершинах были разбиты фонтаны, дававшие начало пенящимся горным потокам. А по центру Сцены возвышался макет Священной Горы, которой так любили клясться огры, и поднимался он почти до самого потолка гостиного зала, напоминая небожителям, что и над ними есть власть.
Как и всегда, зал наполняла праздная толпа, представлявшая самый цвет большинства влиятельных родов Империи, и кого только не было здесь — от звероподобных тугодумов Буйволов до хищных Барсов, всегда учтивых и готовых на убийство. Поверх голов Эрик разглядел рослого Биера-Волка, вовлеченного в разговор с кем-то невысоким, но, видно, очень важным, раз уж верзила не решился Эрика заметить — это с его-то наблюдательностью!.. Впрочем, и Тигру было сейчас не до приятеля, ибо куда больше его интересовал женский контингент этого пестрого сборища. А уж здесь было из кого выбрать — на все вкусы.
Первыми глазами привлекали высокие, прекрасно сложенные девушки в роскошных просвечивающих платьях, отлично украшавшие подобные собрания, но не годные ни на что другое, — были они из древнего рода Драконов, и Эрик уже обжегся на их великолепии.
Следующими обычно становились статные, пышногрудые, роскошногривые красавицы из могущественного прайда Львов, дочери и внучки прославленного Тора, одетые строго и способные ударом кулака свалить с ног непочтительного ухажера, но с вулканическим темпераментом, искусные и безоглядные в любви.
Затем — изящные и манерные девицы-Рыси, из которых получались покорные жены и заботливые матери, но прескверные любовницы (в последнем Эрик тоже имел случай убедиться).
Ну, а дальше маршруты исследователей расходились настолько, что Эрик мог только поражаться разнообразию вкусов, не уступавшему широте выбора. Но главное: все представленные здесь девицы были свободны и почти каждая — доступна. А Эрик пользовался среди столичных красоток устойчивой популярностью, и благоволили к нему многие: от любительниц изящных манер до фанатичек боевой доблести. Иногда Эрик даже ввязывался в поединки на «жемчужину гарема», которые разыгрывались прямо здесь, между столами, — до первой крови. Но неизменно возвращал «жемчужину» прежнему господину — после двух-трех проведенных с нею ночей. Сам же Эрик ставил на кон свою славу двумечника-виртуоза, и, видимо, стоила она немало, потому что дрались с ним охотно. Впрочем, пока без успеха.
Эрик сдавленно охнул от внезапного болезненного тычка под ребра, свирепо развернулся. И тут же потух: спаси нас Ю, этого не хватало!..
Вплотную к нему стояла ошеломляюще красивая девушка и норовила вторично въехать кулаком ему в бок.
— Что, Дита, вы снова не в духе? — поинтересовался Эрик, мягко отводя удар в сторону. — И кто не оценил вас на этот раз? Надеюсь, хоть не ниже Главы?
— А кого вы опять высматриваете? — прошипела Дита, натянуто улыбаясь. — Ну перестаньте, это же неприлично!
По первому впечатлению девушка казалась чудом, но как же Эрик с нею промахнулся!.. И вот теперь она время от времени возникала — с неотвратимостью судьбы — и предъявляла Эрику претензии. А по какому, собственно, праву?
— Все-то вы знаете, — со вздохом сказал он. — Не скучно?
Сегодня Дита обрядилась в изящную длиннополую шубку, спереди дополненную крупноячеистой кольчугой, которую безуспешно пытались продрать твердые острые груди. Таким образом девушка совмещала демонстрацию своих прелестей с предупреждением о полной их недоступности, что было вполне в русле огрских традиций. А ведь нынешнее падение нравов зашло настолько далеко, что некоторые модницы обнажали перед совершенно и только густо его раскрашивали.
— И во что вы опять вырядились? — продолжала наседать Дита. — Да разве можно в таком виде являться во Дворец!..
— Драгоценная, но у меня нет другого, — вяло отбрыкнулся Эрик. — За мной ведь не стоит род, как у большинства, — вы забыли?
— Будь вы мужчиной, давно бы нашли способ выдвинуться!
— О Духи, зачем? Мне это неинтересно.
— Конечно, ведь вы посвятили себя служению! — чересчур громко возмутилась Дита и сама же обеспокоенно оглянулась. — Говорят, вас даже перевели во внутренний Круг, — продолжала она, понизив голос, — и теперь вы вольны любоваться Ею вблизи? Но вы же пальцем не посмеете Ее коснуться!..
Что Дита умела, так это находить уязвимые точки — у знакомых. Чем и распугала вокруг себя всех.
— Моя радость, с таким характером вам следует быть поумней, — раздражаясь, огрызнулся Эрик. — Недаром же вас никто не покупает!
— Это потому, что я не продаюсь дешево! — взъярилась и Дита. — Вот вы, гордец непроходимый и безнадежный, сможете содержать меня как должно?
— Может, вас еще и удочерить?
Из толпы вдруг вынырнул Биер и принялся что-то нашептывать Дите на ухо, искусительно улыбаясь. Не сразу, но отвернулась она от Эрика, благосклонно вслушиваясь, и тот поспешил ретироваться, растроганный самоотверженностью приятеля. Послужить громоотводом — на такое не каждый решится… Но с чего Дита взяла, будто я такой уж гордец?
Публика гудела сегодня громче обычного. Пробираясь через толпу, Эрик время от времени выхватывал из гомона фразы, прежде показавшиеся бы самоубийственными. Похоже, трепет перед императором теперь пересиливали иные страхи — интересно, какие?
Ловко лавируя между придворными, путь Эрику пересекла коренастая фигура Эста, нацеленная будто на охоте.
— Слышали? — на ходу бросил он Эрику. — Волнения в войсках, раскрыт новый заговор, в секторах Низких все больше ночных убийств — не к добру все это, клянусь Горой!.. — И снова затерялся в толпе.
Пожав плечами, Эрик двинулся было дальше, но тут же притормозил, зацепившись взглядом за странный и смутно знакомый ему знак, украшавший капюшон премилого создания, хотя и чересчур закутанного. На виду оставалось только строгое смуглое лицо с глазами ясными и наивными, однако под пышными складками Эрик разглядел безупречно стройную фигуру с прямыми плечами и чуть узковатыми бедрами — сложение, предпочитаемое юношей всем остальным.
Осторожно, чтобы не спугнуть, Эрик пробрался к девушке за спину, и тут протяжный сигнал возвестил наконец о появлении императора. Все привычно повалились на колени, а затем и на локти, упершись лбом в прозрачный пол. Глаза при этом надлежало держать закрытыми, однако Эрик и здесь пренебрегал этикетом, пользуясь случаем поглазеть на подпольный спектакль без помех. Несколько артистов-рабов уже лежали бездыханными между камней, и под их изувеченными телами растекалась кровь; а неподалеку терзал женщину приземистый грузный зверь, сплошь в панцирных щитках, но к нему как раз подбирались охотники, вооруженные метательными дротиками.
Эрик слегка приподнял лицо и обомлел: руками он почти касался изящных голых ступней, застенчиво выглядывавших из-под широкого платья, а над ними соблазнительно оттопыривался округлый задок, целиком выдвинутый в ошеломляющий разрез, и в тени упругих ягодиц наливался соками прелестный розовый цветок. С трудом Эрик оторвал от него взгляд и за широко раздвинутыми бедрами увидел свисавшие, будто спелые плоды, аккуратные груди, а чуть дальше — зазывно улыбавшуюся мордашку.
Забывшись, Эрик качнулся вперед, коснувшись нежных лепестков губами, но тут певучий звук поднял всех с колен и притянул взгляды к вершине «Горы», где на разукрашенном троне уже восседал огромный и грузный император Ун из рода Спрутов — Ун Благоразумный, по официальному определению, или Толстяк Ун, как его прозвали Стражи. По правую руку от него помещалась любимая жена Ли, признанная красавица и искуснейшая любовница, по левую — начальник Дворцовой стражи Лот, преданность которого император ценил настолько, что иногда не жалел для него и самой Ли, передавая во временное пользование. А на разновысоких балконах еще возникали из скальных недр и рассаживались, строго по ранжиру, Избранные.
Когда балконы заполнились, «Гора» тяжело вздрогнула и стала медленно раскручиваться — дабы император не обделил вниманием никого из придворных, а заодно смог бы охватить взглядом всю панораму подземного действа. Тотчас вся толпа слаженно двинулась к центру, занимая места снаружи громадного стола, кольцом огибавшего «Гору» и только сейчас спущенного с потолка на жестких тросах. Его поверхность густо покрывали разнообразные блюда и емкости, а по внутреннему краю уже извивались танцорки в одних сетчатых комбинезонах.
Опомнясь, Эрик оттер плечом шустрого хлыща, нахально попытавшегося его обскакать, и увлек свою новую подружку к столу. Они заняли сдвоенное кресло, прямо перед одной из танцорок, и хотя эти места предназначались трехбуквенным, никто не решился потревожить Тигра.
По здешнему угощению можно было изучать географию Империи: были тут и странные рыбы из озер далекого Загорья; и огромные мясистые тритоны, отловленные в притоках полноводной Южной реки; и отменная оленина из холодной, но приветливой Тиберии; и богатейшие россыпи ягод, поставляемых жутковатыми обитателями болот в обмен на мечи, которыми затем они очень ловко дырявили имперских солдат; и даже кое-что из страшной Огранды, прародины огров, — однако куда больше заинтересовал Эрика живой десерт, осторожно переступавший маленькими ногами среди этого изобилия. Лицо танцорки было чуть широковато по меркам Истинных, а кожа немного светлее, чем допускалось, однако после трапезы юноша охотно уединился бы с этой полукровкой, если бы ему так не повезло сегодня. Эрик покосился на свою очаровательную соседку и изумленно вскинул брови: та взирала на полуголую танцорку с таким отвращением, будто с бедняжки содрали кожу. Вот так скромница! — подумал он в легкой панике. Уж не привиделось ли мне то божественное оконце?
— Прелесть моя, как же вас зовут? — шепнул Эрик незнакомке. — И почему я не видел вас прежде?
— Я — Бэла из рода Мант, — прошептала она в ответ и чуть заметно кивнула на танцорку. — А хороша, верно? Ты хотел бы ее?
Вот так скромница! — снова подумал Эрик и с облегчением рассмеялся.
Дождавшись высочайшего позволения, гости дружно атаковали завалы съестной экзотики, изредка поглядывая вниз, где нагие охотники все-таки забили зверя, хотя это стоило им многих увечий, и теперь тоже пировали, вгрызаясь в тушу с разных сторон. От них не отставали подоспевшие подружки, причем расплачиваться за угощение им приходилось прямо здесь же, среди объедков. Впрочем, скоро поднялся ветер, засыпая снегом камни, и голышам пришлось срочно расползаться по щелям, волоча за собой остатки туши.
Случайно Эрик взглянул вверх и застыл с куском во рту, впервые увидев четвертое кресло занятым. За фигурным столиком императора укромно расположился Верховный Хранитель Ат — небольшой изящный человек неопределенного возраста и пола. Показывал он себя публике не часто, а его появление на императорской вечеринке было вообще из ряда вон. Не многовато ли сюрпризов для одного дня?
Чуть погодя в зале потухли светильники, зато над головами заоблачной четверки вспыхнули прожектора и поползли лучами по гостевому столу, вынуждая придворных поочередно застывать, чтобы с вершины их можно было разглядеть. И тут Эрику пришлось удивиться еще раз, потому что Бэла немедленно и без церемоний перебралась к нему на колени. Сама по себе эта вольность была здесь делом обычным, однако по пути девушка, будто невзначай, раздвинула створки его паховой амбразуры и накрыла ее — уже нагим задом. Высвободившийся ствол сразу угодил в цель, тоже вполне готовую к встрече, и Эрик затрепетал, ощутив их первое слияние. Застенчиво смеясь, Бэла ерзала по его коленям, с каждым движением нанизываясь на чужую плоть все основательней и не забывая при этом подкармливать себя и Эрика. Иногда сквозь ее смех прорывались сдавленные рыдания, но слышал их, наверное, один Эрик — со стороны их возня выглядела совершенно невинно. А когда истощилось терпение, Эрик тоже постарался скрыть содрогания и стоны за негромким смехом.
— Милый мой! — чуть слышно шептала Бэла, впуская его в себя до упора. — Тебе хорошо, правда? Только тише, пожалуйста, тише…
Их снова накрыло лучом, и запрокинув голову, Эрик разглядел на фоне сияющего круга неподвижный узкий силуэт. Сквозь навернувшиеся слезы ему показалось, будто Верховный Хранитель внезапно надвинулся на него и заглянул пылающим взором в самые глаза. И что он там увидел, интересно? Несчастный скопец, где уж ему понять!..
Силуэт заслонила обнаженная фигура танцорки, распахнутая, как перед любовником, и словно раскаленная прожекторным светом, — и Эрику вновь почудился сторонний взгляд, только горящий уже совсем иным огнем. Выходит, все их хитрости не обманули профессионалку, и малышка не прочь приобщиться? А почему нет, разве Бэла станет жадничать? А Хранители — пусть их!..

3

Развалившись в кресле, Горн с размеренностью автомата, один за другим, бросал в рот крупные твердые орехи, а из-под приспущенных век лениво наблюдал за происходящим в охранной комнате. Дежурство близилось к завершению, спустя примерно час их должны были сменить, и пока этот день не отличался от многих других.
Старший Страж Крауг по своему обыкновению курсировал вперед-назад вблизи входной двери, скрестив руки на груди и не выпуская из ладоней рукояти коротких мечей, острия которых торчали над его плечами, будто сложенные крылья. Постоянная настороженность помогла ему пережить десятка полтора покушений и почти втрое превысить средний срок службы Стражей. В остальном же Крауг ничего примечательного из себя не представлял — усердный служака и религиозный фанатик, не задающий лишних вопросов ни себе, ни другим.
Третий постовой, Эрик, изящно восседал за пультом, перед просторным экраном, и развлекал себя незримым путешествием по укромным уголкам Храма, почему-то особенно часто попадая в покои Жриц, где с веселым любопытством созерцал сцены, для постороннего глаза не предназначенные. Эрик был совсем молод и хорош собой необыкновенно — эдакий ходячий идеал имперской аристократии: смуглый до черноты, стройный и плечистый, великолепно сложенный, с тонкими, но безусловно мужественными чертами треугольного лица. Вдобавок он виртуозно фехтовал и стрелял, но при этом выделялся изысканностью манер и одежды — когда хотел. Происходил юноша из древнего и знатного рода Тигров, увы, впавшего в немилость и утратившего влияние еще при прежнем императоре.
На экране щебечущая стайка Жриц впорхнула в душевую, и Эрик с энтузиазмом последовал за ними, переключившись на соседний «глазок». Укоризненно поцокав языком, Горн проворчал:
— И что за радость глазеть, когда нельзя пощупать?
— Ты всегда был грубым прагматиком, дружище Горн, — весело откликнулся Эрик. — Ну взгляни: разве не приятно ими просто любоваться?
— Этими худышками? — Горн с пренебрежением фыркнул. — Не мой товар. Я привык к здоровой и обильной пище, чтоб было за что…
— Господа, не отвлекайтесь, — нехотя вмешался Крауг. — В Храме полно мест и помимо спален жриц.
Как по команде, Горн с Эриком повернули головы и с оскорбительным вниманием уставились на Старшего Стража. По чьему-то недосмотру или умыслу Крауг был поставлен в странное положение: приказывать четырехбуквенным он, в общем-то, имел право, но вот выговаривать им…
— Конечно, я нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, уважаемый Крауг, — с безукоризненной и ледяной вежливостью заговорил Эрик, — однако позвольте напомнить, что в обязанности Стража входит и наблюдение за персоналом Храма.
— Я только просил не увлекаться, — примирительно сказал Крауг. — Низкие тоже хотят жить.
Имелось в виду, что преждевременная кончина Божественной мгновенно и неотвратимо остановит сердца Жриц.
— Фанатики везде есть, — чуть мягче возразил Эрик. — Не беспокойтесь, господин Старший Страж, я службу знаю… Кстати, — обратился он к напарнику, — тебе не кажется, что охрана Божественной поставлена из рук вон?
— Ну почему, — усмехаясь, откликнулся Горн, — мы очень стараемся.
— Начать с того, что полусотни Стражей явно недостаточно для такого громадного здания.
— А где взять больше? — спросил Крауг. — Нас и так едва набирается на три смены.
— Перевелись дурни, — хмыкнул Горн. — Где былой пыл?
— Страж Горн, я бы попросил!.. — снова не выдержал Старший.
— А что, неправда? Кто теперь готов жертвовать карьерой и рисковать шкурой ради Божественной?.. Только ленивцы вроде меня да такие чудаки, как вы с Эриком, — из вымирающей породы шибко идейных.
— Ну хорошо, пусть нас мало, — согласился Эрик. — А впускать в Храм наемников — только предателей плодить. Но почему мы еще и сами осложняем себе жизнь?
— Например?
— А разве не безопасней для Ю было бы не нисходить самой к Избранным, а призывать их к себе, как это положено госпоже? Ведь большинство покушений — да почти все — случались именно в Храмовом лабиринте, на пути Божественной в молельню или обратно.
— Впускать нечистых в чертоги? — Горн покачал головой. — Ну, малыш!.. Кто же на это пойдет?
— Так они будут проникать сюда сами! — сердито парировал юноша. — Вот Крауг знает, — кивнул он на Старшего. — И почему до сих пор никто не задумывался, где наши уязвимые места и как их можно укрепить?
— А зачем? — спросил Горн.
— То есть как? — Эрик даже растерялся. — Ну, знаешь…
— Ладно, скажу иначе: кому это нужно? Самой богине нет дела до таких пустяков. А мы здесь ничего не решаем.
— Постой, а наш Верховный?
— Мон? Ну, этого сюда просто назначили — он и Стражем-то никогда не был.
— Горн, Горн!.. — страдающим голосом предостерег Крауг.
— А чего? Пост не хуже других, только не надо и Мона записывать в идейные. Вдобавок он так же боится перемен, как и все. Но мы-то, Стражи, хотя бы в результате заинтересованы.
— А Мон, выходит, нет? — спросил Эрик.
— А разве он рискует чем-нибудь, кроме поста? Случись что, головы его не лишат, тела тоже, даже Избранность и трехбуквенность останутся при нем — он же ни на шаг не отступил от заветов предков, от незыблемых наших традиций. А вот попробуй он что-либо изменить, а затем, не приведи Духи…
— Но ведь это же глупо! — воскликнул Эрик.
— Вовсе нет — если поставить собственные интересы чуть повыше божественных, — возразил Горн. — Кто же станет любить в ущерб себе — сейчас это даже не модно. Думаешь, Мон один такой?
— Ох, господа… — простонал Крауг снова.
— Да полно вам, Старший, вы же храбрый человек, — отмахнулся Горн. — И разве вы думаете не так же?
— Одно дело — думать…
— А кого бояться — Воителей? Бросьте, сейчас не те времена!.. Вам следует почаще бывать во Дворце — теперь там и не такое услышишь.
— Но ведь есть еще Хранители, — вмешался Эрик. — Или им тоже все равно?
— Ты о чем? — слегка удивился Горн.
— Да о Ю же!..
— Ага. — Горн хмыкнул. — Хранители, ну да… А чего им до наших проблем? Если их что и заботит по-настоящему, так это сама Истинная Вера. А она-то последнее время пошла в народе на убыль — ты разве не заметил? После того прокола Ю с десантом на Второй Материк…
— И что же, Веру теперь сможет укрепить только очередное воскрешение Божественной? — в упор спросил Эрик. — К этому ты клонишь?
— Ну, малыш, ты сегодня в ударе! — качая головой, заметил Горн. — Что это на тебя нашло?
— Так это правда?
— Ты сам это сказал — не я. Но, в конце концов, почему бы Ю не пожертвовать собой снова, раз того требует Вера? Ведь, если вдуматься, ничего серьезного богине не грозит — ну, поваляется месяц-другой в гробнице, всего и дел.
— Н-да, — угрюмо подтвердил юноша, — какие пустяки… И Хранителям, конечно, видней. — Он покосился на Старшего. — Странные они существа, Крауг, вы не находите?
— Почему? — искренне удивился тот. — Они всегда были такими.
— Ну конечно, вы привыкли — за столько-то лет!.. Но почему они бессмертны, как и богиня, хотя всего лишь ее слуги? И почему каждый год их погибшие воскресают так же, как обновляется сама Ю? А можете вы представить себе Хранителя-ребенка? Я не спрашиваю о стариках, раз уж они живут вечно, но ведь откуда-то эти скопцы произошли?..
В ответ Крауг только пожал плечами — его-то подобные вопросы не заботили. Горн негромко рассмеялся, глядя на Эрика почти с умилением. И как только взросло такое чудо в здешнем гадюшнике? — подумал он. Этого бы малыша да в хорошие руки…
— К дьяволу Хранителей, — проворчал Горн вслух. — А что до обожаемой твоей Ю, так ведь и от нас здесь кое-что зависит, разве нет? Вон Крауг, к примеру, готов положить за нее голову, не задумываясь… Ведь так, старина?
Крауг равнодушно кивнул.
— А как насчет тебя, верзила? — внезапно спросил Тигр.
— В смысле: готов ли и я положить голову? — Горн ухмыльнулся. — А если я хотя бы попытаюсь — это тебя устроит?
С детской отходчивостью Эрик засмеялся, затем неожиданно зевнул — уже не первый раз за сегодня, как будто предыдущая ночь выдалась для него редкостно бурной. Мечтательно улыбнувшись, словно припомнив что-то, юноша произнес:
— Мне бы отлучиться денька на два-три — как думаете, Крауг, отпустят?
— Вот это вряд ли, — взамен Старшего откликнулся Горн. — Время больно тревожное… А что за дела?
— Да так, — улыбка Тигра внезапно сделалась зловещей, — семейные. Узнал я кое-что — надо бы проверить.
— Эти мне проверки… Почему от них так часто тянет мертвечиной? — Горн брезгливо поморщился. — Ладно, когда чуть распогодится, может, прогуляемся вместе — я похлопочу.
Из-за тяжелой портьеры возникла узкая холеная кисть с перламутровыми ноготками. Гибкие пальцы странно переплелись — знак внимания, одно из немногих слов Священного языка, знакомых рядовым Стражам. Горн тихонько свистнул, привлекая взгляд Крауга. Пальцы Божественной сотворили новый знак и исчезли.
— Готовьтесь, — отрывисто приказал Крауг. — Выходим немедленно.
Шагнув к пульту, он оповестил охранный центр, вызвал сменщика мгновенно подобравшемуся Эрику. Затем повернулся и уперся настойчивым взглядом в Горна. Бросив в рот последнюю порцию орехов — на этот раз полную горсть, тот неторопливо высвободил свое громоздкое тело из кресла, опустил на лицо бронещиток.
— Вот и отлично, — кивнул Крауг. Горн молча ухмыльнулся.
Через минуту они уже стремительно шли извилистыми коридорами Храмового Лабиринта: впереди — Крауг; следом за ним (не шла, нет — скользила, плыла, струилась) — Божественная Ю, совершенно нагая, с изящным мраморным телом, расцвеченным лишь розовыми мазками на губах и сосках да блестками ноготков; еще чуть сзади, плечом к плечу, — Горн с Эриком. Маршрут, как всегда, выбирал Крауг, и уж здесь-то он удивлял изобретательностью и непредсказуемостью — тоже одна из причин его замечательной живучести.
Горн шагал отработанной поступью Стража — мягко, почти бесшумно, с равнодушным лицом и сложенными на груди руками — и думал о поручении Тора, Главы Львов. Ситуация в Империи менялась стремительно, важно было не упустить момент… и не подставиться. Вокруг столько алчных идиотов, а Ю — такой лакомый кусочек и стольким мешает!.. Хорошо еще, что в Храме пока опасен только заточенный металл — ну, а если и здесь ухитрятся снять Защиту, тогда…
Очередной раз Крауг завернул за угол и вдруг шарахнулся назад, выхватывая мечи. Но — поздно!.. Что-то мелькнуло в воздухе, тело Старшего Стража сотряс беспощадный удар, между лопаток вырвалось окровавленное лезвие дротика.
Крауг еще падал, хрипя и цепляясь руками за древко, когда Горн и Эрик слаженно рванулись мимо застывшей Ю навстречу накатывающимся из-за угла темным фигурам — дьявол, да сколько же их!..
Взметнулись просторные черные рукава, сверкнули метательные ножи. Мгновенно Горн закрылся предплечными щитками — зазвенел металл по металлу. Он развел руки, и в каждой оказалось по массивному клинку. С этого момента Горн перестал думать и чувствовать, словно отключился. Закованный в броню, бешено вращая мечами, он взрезал свору нападавших, оставляя позади зарубленных и оглушенных. Но на полпути затормозил, и враги с готовностью окружили Стража плотным кольцом, не подозревая, что именно круговой бой устраивает того более всего: теперь он мог держать противников под контролем и не опасаться случайностей.
И все же Горну не удалось загрузить работой всех — просто не хватило вокруг места; и после секундного замешательства с полдюжины оставшихся не у дел двинулись в обход Горна, на Ю. Краем глаза он увидел, как путь им с готовностью перегородил Эрик и, будто заправский фокусник, закружил оба свои клинка в мерцающие завесы — от стены до стены, так что не обойдешь. И теперь не скучал никто.
Под черными мантиями у убийц скрывались добротные латы, и махать мечами они умели — но и только. Обычный уровень провинциальных наемников, даже похуже, чем у имперцев. И угораздило же этих бедолаг нарваться на четыре клинка из десятка лучших в Империи! С жесткой ухмылкой, как и всегда в бою, обретя совершенное хладнокровие, Эрик играючи сметал на стороны летящее в него железо и раз за разом атаковал сам, неизменно попадая. Вот уже захромал прочь один из его противников, затем и второй обессиленно присел у стены. На их счастье, юноша органически не выносил смертей и, даже защищая Божественную, старался лишь выводить врагов из строя. Третьего наемника он попросту обезоружил, захватив его клинок в ловушку из двух мечей и зашвырнув далеко за спину. А кольцо вокруг Горна таяло еще быстрей — уж он-то не стеснял себя в средствах. Через минуту убийцы, похоже, поняли, какого маху они дали, ввязавшись в рукопашную со Стражами, но для исправления ошибки их уже оставалось слишком мало.
В этот момент позади безучастной Ю и появилась из-за поворота новая парочка Стражей, стандартный лабиринтный патруль. Не раздумывая, оба рванулись вперед, чуть разделившись по направлениям: один устремился к Божественной, для чего-то занося меч, а другой бесшумными скачками кинулся со спины на Эрика, тоже нацеливая клинки.
— Эрик, сзади! — бешено взревел Горн и, опрокидывая черных наемников, ринулся на помощь.
Однако юноша среагировал раньше. Стремительно крутнувшись, он с разворота метнул тяжелый меч, и перехваченный на последнем шаге предатель грузно осыпался к самым ногам Ю. В следующий миг Эрик отразил яростную атаку второго, но тут сзади на него набросились сразу трое и на этот раз юноша чуть запоздал, своим единственным клинком успев встретить только двоих. Третий дотянулся-таки острием до его плеча — с болезненным рыком Эрик отшатнулся, тотчас же перехватил меч здоровой рукой и в сердцах резанул везунчика по горлу. Двух остальных уже приканчивал подоспевший Горн, а юноша снова развернулся к предателю-Стражу и погнал его перед собой, пока тот вдруг не рванулся прочь, посчитав, видимо, что раненому Тигру за ним не угнаться. Однако, как и первого, его настиг брошенный меч, уложив намертво.
Удрученно покачав головой, Эрик выдернул свои клинки — сначала из груди одного трупа, затем из спины второго, — и поспешил на помощь к Горну, вновь принявшегося за черных убийц. Но те уже торопливо отступали в сумрак лабиринта, не забыв предварительно добить своих раненых.
Горн остановился, часто и тяжело дыша (легкие все же не справлялись), наскоро огляделся. На каменных плитах распласталось с десяток неподвижных тел — красные потеки из-под черной одежды; чуть поодаль остывали двое незадачливых Стражей, и это — не считая бедняги Крауга. Недурно порезвились.
— Клянусь Горой, да ведь это Бирт-Леопард, — потрясенно вымолвил Эрик, вглядываясь в одного из предателей, — почти что мой сородич… Какого же черта?
— Если наемников и не направляют в Стражи, — проворчал в ответ Горн, — то, видно, кое-кто из Стражей не прочь заделаться наемником. Однако эти двое, на мой взгляд, крупно промахнулись с хозяевами — вся затея была устроена бездарно… Эй, малыш, — внезапно обеспокоился он, — а что у тебя с рукой?
— Ерунда!.. — отмахнулся юноша. — Краугу не повезло куда больше.
Но тут его шатнуло к стене, и он удивленно улыбнулся, бледнея с каждой секундой. Напрягшись, выпрямился снова и через силу добавил:
— Где тебя обучали фехтованию, старина? Никак не могу привыкнуть.
Затем все-таки опустился на корточки, прислонившись спиной к стене, и с облегченным вздохом закрыл глаза. С поникшей кисти тихо заструился на пол темный ручеек, добавляя тому влаги.
А в следующий миг ожила доселе неподвижная Ю и двинулась по коридору дальше, аккуратно переступая через трупы. Однако Горн сразу догнал ее, без церемоний втолкнул в ближайшую нишу, притиснул спиной. Так он и стоял, держа мечи наготове, пока пол не загудел от топота десятков ног и Божественную не окружили поднятые по тревоге Стражи.
Чуть погодя подоспел и сам Мон, Верховный Страж, тут же отобрал пятерых в новую группу сопровождения, теперь поставив во главе Горна, и озабоченно наказал поспешить, ибо в молельне заждались. Но прежде, чем снова выступить, Горн отыскал взглядом Эрика.
— Иди-иди, — смущенно откликнулся юноша. — Со мной все будет в порядке, клянусь пращурами!..
Уже не петляя, Горн благополучно довел процессию до выхода их Храма, где их дожидалась стайка встревоженных жриц, тотчас пристроившихся следом за Божественной. Затем все они проследовали вверх по короткому наклонному коридору, больше смахивающему на пологую лестницу, и наконец очутились на просторной эстраде, против которой вздымались по стенам плотные ряды балконов, сплошь занятые Избранными. Медленно Ю выступила на середину сцены, ненадолго застыла. И пришел час Откровений.
Снова, который уже раз на протяжении веков, Божественная неслышно говорила с Избранными. Ее безупречное, сияющее в лучах прожекторов тело было наполнено движением: с полной загрузкой работал каждый сустав, играл и переливался каждый мускул, вылепленный с божественной четкостью. И каждый жест сопровождался певучим звуком подобающей силы и высоты, словно воздух сотрясали сами биотоки. Для непосвященных это показалось бы танцем, завораживающим и совершенно бесстыдным, однако Избранные внимали Священному языку с неослабным вниманием, страшась пропустить даже слово. За небольшим исключением они были единственными в Империи, кто изучил его досконально (Хранители, разумеется, не в счет). Поговаривали, будто среди них даже находились умники, способные по одному лишь звуковому сопровождению понимать смысл, — но в такое верилось слабо, поскольку редкий огр умел различать тона.
Речь Божественной продолжалась недолго и, судя по озабоченным лицам Избранных, удовольствия им не доставила. Завершив Откровения, Ю заслонила лицо локтями и оцепенела, превратившись в подобие статуи. Прозрачная бронеплита, отделявшая сцену от зала, сразу помутнела, затем потухли и прожектора. Две молоденькие жрицы тщательно размяли одеревеневшие мускулы Божественной, постепенно выводя ее из транса, после чего тихо отступили.
Сейчас же вокруг Ю сомкнулся усиленный наряд Стражей и повел ее через Храмовый лабиринт в обратном направлении. И опять возглавлял процессию Горн.
Назад: Глава 2 Новые друзья
Дальше: Глава 4 Перед грозой