Глава 11
Хозяин Горы
1
На пределе терпения Горн углубился в тоннель и полновесными ударами по стене разрядил ярость, тем более страшную из-за своей беспричинности. По-прежнему он не ощущал ни усталости, ни страха, ни сомнений, и только злой голод вгрызался в нутро все больней. Полыхавшая в Горне топка настойчиво требовала топлива, но не мог же он сходить с ума из-за такой ерунды! Или это из-за непомерно затянувшегося воздержания? Или из-за того и другого вместе? А-а!..
Горн снова врезал кулаком в стену и огляделся. Тоннель был древен до неправдоподобия. Может, огры построили его тогда, когда совершали свои первые набеги на окрестные племена, еще только пробуя силы, разжигая аппетит. Наверное, здесь рвали жилы их первые пленники, вместе с пещерными полузверьми-хозяевами закладывая основы многовекового рабства, и здесь же огры пожирали своих рабов, когда у тех больше не оставалось сил. Веселенькие сюжеты!.. Есть, что вспомнить и что возрождать Главе Тору. Или он все-таки вовремя затормозит? Или его тормознут?..
Горн остановился и присел на корточки, вглядываясь в пыль на старинном полу. Похоже, здесь отпечатались чьи-то странные следы, причем довольно свежие, — этого не хватало!.. Ну, если в этих катакомбах обосновалось семейство питонов — еще куда ни шло, дело обычное. Но ведь могло подвернуться и другое, о чем лучше бы даже не думать. Жуткая же должна обитать живность в этих местах, если она сумела выковать из людей огров!..
Однако следы скоро исчезли и больше не попадались, так что Горну следовало бы уже успокоиться. В конце концов, мог же и ветер сюда прорываться?..
Горн углубился в Гору уже довольно далеко, когда внезапный пронзительный скрип заставил его развернуться. Из трещины в стене стремительно прорастал черный, отблескивающий в фонарном свете пузырь. Миг — и в его центре взбухло багряное пятно. Горн шарахнулся в сторону, а из пятна уже выплеснулась в него длинная струя огня. Почти одновременно Горн выстрелил навскидку, пропоров пузырь на всю ширь. Крутнувшись на новый скрип, он пустил молнию во второй пузырь, и тот взорвался смоляными каплями, не успев разрядиться.
Гигант замер, вслушиваясь. Омерзительный скрип больше не повторялся, только чуть слышно потрескивали остывающие ошметки на полу. Что-то должно этому сопутствовать, подумал он, озираясь одними глазами. Что-то по-настоящему страшное. Но вот что? Где я про это слышал?..
Горн снова взглянул на разбрызгавшуюся по камню, безобразно опаленную плоть, но, как ни голоден был он сейчас, аппетитным это не показалось. Да и вряд ли эти пузыри съедобны.
Он попытался сдвинуться, однако не смог сделать и шага, будто вокруг был не воздух, а прозрачное, неимоверно вязкое вещество. Сначала Горн даже не испугался: слишком привычным это показалось. Но здесь, без шлема — откуда?..
Горн рванулся уже в полную силу, но только задрожал весь, точно износившийся раб перед припадком… Вот! Он вспомнил наконец, кого охраняли эти плюющиеся огнем капли-переростки. И это действительно было страшно — особенно для него.
Фонарь по-прежнему был зажат в его руке и светил вдоль тоннеля, чуть наискось. И там, в отдалении, на Горна двигалось нечто — огромное и бесформенное, шлепающее и кряхтящее, довольно неуклюжее. И похоже, оно не торопилось.
Теперь к Горну вернулось спокойствие. Состояние было знакомо ему отлично, и он давно научился сопротивляться ему, насколько это возможно. Напрягшись, он сфокусировал зрение на странном этом существе, похожем на громадный черный мешок, внутри которого вяло копошилось с десяток плотно спрессованных людей. Потом оставил в покое глаза и переключился на руку, сжимавшую фонарь. После нескольких безуспешных попыток кисть чуть повернулась, направив луч прямо на чудовище, и тому вряд ли это понравилось. Затем Горн принялся за вторую руку, в которой помещалась единственная его надежда — лучемет. Прежние навыки возвращались, и мышцы уже откликались на приказы, понемногу, совсем по чуть-чуть, разворачивая локоть и кисть. Но, в то же время, что-то все сильней тормозило движение — наверное, приближение чудовища. Дуло постепенно выходило на цель, однако и времени оставалось все меньше. Напрягаясь так, что жилы вздувались по телу, гигант подгонял парализованную руку. Ярость вздымалась в нем все выше, и теперь Горн не удерживал ее — только направлял.
А чудище уже тянулось к нему мягкими удлиняющимися лапами, с которых что-то капало на пол, и там, куда капли попадали, будто дымился камень.
Захрипев, Горн со всей силой даванул на притопленную клавишу лучемета, и вплотную к чудовищу сумрак пронизал ослепительный луч. Оно отпрянуло всей колыхающейся тушей, и Горна слегка отпустило. Он еще сдвинул дуло, и вокруг смоляной громады вдруг вспыхнула багровая оболочка — защитное поле. Вот так да! — поразился Горн. Значит, и это огры стащили у Огранды… Что же тогда у них своего?
Хозяин Горы — да, именно так его поминали в легендах и клятвах — поспешно отступал к развилке, наконец предоставив Горна себе; зато тот не выпускал чудище из луча полной мощности, удивляясь прочности биозащиты. Багровое облако грузно прошлепало за поворот — Горн сейчас же рванулся следом. Он выскочил на перекресток, и тут индикатор на его лучемете погас. Мерцающая махина улепетывала не слишком быстро, однако стрелять уже было нечем. Хотя…
Гигант сорвал с бедра игломет и, одну за другой, выпустил в Хозяина все стрелы. У-у, тварь!.. Все напасти от тебя: рабошлемы, излучатели, даже Защита, — все! Научил, урод… Горн готов был наброситься на чудовище с одними мечами, но слишком бы это выглядело глупо. Хватит с того пока и стрел — пусть переваривает…
Уже не торопясь, Горн прошел вдоль коридора к следующему повороту, но крови не обнаружил. Впрочем, откуда у Хозяина кровь? И кстати…
Горн удивленно огляделся и вдруг сообразил, почему отказал лучемет. Фонарь ведь тоже потух, однако темнота вовсе не стала полной: по всей длине коридора через равные интервалы светились в стене бледные пятна. Приблизясь к одному, Горн сквозь несколько слоев металлической сетки разглядел комнату, вполне благоустроенную и даже обжитую. Выходит, он все-таки добрался до нынешнего гнездовья имперцев. Уже легче… Вот только зачем им было врубать Защиту на полную мощь? Чего они там затеяли?
Выпрямившись, Горн повел носом по сторонам и безошибочно направился к соседнему люку, из которого исходил божественный дух жареного мяса, не упоминая уже о прочих. За люком оказалась не кухня, как он поначалу вообразил, а нарядный, щедро освещенный зал, и ароматами тянуло от просторного, обставленного многими креслами стола, на котором было собрано все, о чем мог сейчас мечтать Горн, — ну, почти все. И что это — поминки по безвременно ушедшему, всеми преданному Уну? Тогда Стражам там самое место. Дело за малым: своротить решетки так, чтобы никого этим не побеспокоить.
С усилием оторвавшись от вожделенного зрелища, Горн по собственным отпечаткам вернулся к месту, где он приметил странные следы. Поблуждав вокруг, гигант отыскал укрывшееся в глубоких трещинах семейство горных питонов и среди них выбрал подходящего по габаритам. Против ожидания, питон был настроен благодушно — наверное, после удачной охоты, — и Горну пришлось постараться, прежде чем раздразненный гад соизволил выбраться из норы. Однако напасть тот не успел: мгновенным взмахом Горн вогнал в угрожающе разверстую пасть последнюю пару усыпляющих игл, и питон расслабленно шмякнулся на камень. Не дожидаясь, пока на выручку бедняге подоспеют сородичи, Горн взвалил его на плечи и поспешил к вентиляционным люкам.
В приглянувшемся ему зале было по-прежнему пусто, и не раздумывая долго, гигант могучим пинком вышиб из люка решетку. В ту же секунду зашвырнул питона внутрь, следом нырнул сам. Метнувшись к столу, подхватил блюдо с вожделенным мясом, затем единым махом опрокинул прочее угощение на медленно пробуждавшегося гада и бросился к двери, на ходу алчно вгрызаясь в сочащуюся свежей кровью плоть.
Разгневанный питон уже бушевал вовсю, разнося мебель в щепы, когда в зал ворвался переполошенный наряд стражников. Питон немедленно их атаковал, а Горн за спинами имперцев выскользнул в коридор и побежал вдоль самой стены, довольно ухмыляясь и дожевывая мясо. Теперь он снова был на пике формы, хотя порцию не мешало бы удвоить.
Перед каждым перекрестком Горн переходил на шаг, затем снова ускорялся, если никто не мог его видеть. Прохожих в коридорах оказалось меньше ожидаемого, да и те выглядели очень уж озабоченными — во всяком случае, до Горна им не было дела, и слава Духам.
До секторов, где разместились осколки Избранных родов, занесенные сюда имперским бегством, Горн добрался быстро и без приключений. Вместе с Уном к Замку отступило чуть меньше половины Избранных, приведя с собой гаремы и ближних родичей. Остальные же, насколько Горн знал, вернулись в свои родовые вотчины, променяв императора на братьев по клану, либо спасали себя и сородичей в дальних провинциях. Однако Горный Замок — не Столица, к тому же по пути к отступающим имперцам примкнуло немало полупородистых изгоев и безродных шатунов, спешно сколачиваемых в новую гвардию взамен прежней, бесследно сгинувшей за океаном, — так что здешним, даже изрядно поредевшим, вельможам пришлось потесниться, расселившись узким кольцом вокруг разросшегося центра. Впрочем, спеси у них от этого не убавилось, как и гонора у их молодых охранников. Вот и сейчас по самому центру пограничного коридора вызывающе прогуливалась троица ражих Быков, а из бойниц нового Медвежьего блока за ними ревниво следили такие же азартные молодцы, наверняка моля Духов о подходящем поводе, чтобы было чем оправдаться перед Главой.
Усмехнувшись, Горн остановился посреди коридора и поглубже запахнулся в потертый плащ, скрывая доспехи Стража и собственные габариты. Железным клином Быки стремительно надвигались на чужака — ссутулясь и чуть присев под плащом, гигант окончательно превратился в неуклюжего глухаря-ротозея из глубинки, в изумлении заглядевшегося на Замковые излишества. Не притормаживая, передний детина врезался в него плечом и вдруг отлетел, будто наскочил на столб. Тотчас ринулся снова, тараня препятствие шлемом, — коротким взмахом Горн отшвырнул его прочь, словно надоедливую шавку, и повернулся к двум другим Быкам. Без промедления те шагнули к нему вплотную, разом сложились пополам и опустились на четвереньки, хватая ртом воздух, — и вряд ли хоть кто-нибудь успел заметить сдвоенный удар Горна, пробивавший сквозь любые латы.
Однако первый Бык, вожак этой троицы, уже поднимался с плит, выдирая из ножен толстые клинки, больше похожие на рога. Шутки кончились, теперь юных задир утешила бы только смерть нахального чужака, хотя сами они привыкли развлекаться куда грубей. Но за их спинами высился могучий род, ими гордились, на них равнялись, — а чего вообразил о себе этот одиночка?..
Молодой вожак сорвался с места, целя мечом по центру широкого плаща. Уступчиво развернувшись, Горн пропустил острие вскользь гладкой кожи, а следом прогрохотал и сам Бык, едва не растянувшись по полу снова. Однако устоял и тут же обернулся, бешеным взглядом высматривая противника. Сдвинувшись в сторону, Горн насмешливо потряс плащом, провоцируя новый наскок. С глухим ревом Бык ринулся во вторую атаку и опять провалился мимо, не оставив на плаще даже царапины. А Горн тем временем сместился еще дальше, хладнокровно выбирая место. И когда обезумевший парень очередной раз промахнулся, то получил под зад богатырский пинок, направивший его точно в цель. Выставив вперед руки, злосчастный Бык вонзился обоими мечами в дверь Медвежьего блока и увяз накрепко.
Получив долгожданный повод, Медведи отреагировали мгновенно. Входная плита плавно скользнула вбок, и не успели отдышавшиеся Быки подоспеть на помощь своему вожаку, как из темного зева навстречу им повалили оскорбленно ворчащие мохначи. Затем и от Бычьего блока накатилась тяжелая волна, сметая редких прохожих, — заварушка разразилась наконец!..
Прижавшись к стене, Горн подождал, пока свара заполыхает в полную силу, потом метнулся ко входу и с налета пронизал небрежный Медвежий заслон, аккуратно отмахиваясь от растерянных ударов. Ошеломленные латники вряд ли даже разглядели, что за смерч их разметал, а Горн уже исчезал в лабиринте, по глаза завернувшись в плащ-невидимку.
Здешние коридорные ребусы любому Стражу были на один зуб, а уж тем более его не удержала простенькая страж-система, далеко уступавшая даже Дворцовым. Что же до самого Горна, то он попросту знал все местные ловушки, знал и помнил в подробностях, и ориентировался в этих блоках получше самих жильцов. И где искать Медвежьего Главу, гигант тоже представлял и был уверен, что тот не станет нарушать устоявшийся распорядок из-за рядовой стычки, затеянной воинственными Медвежатами.
В самом деле, старина Бур, как и обычно в это время, отводил душу в местной парилке, раздетый до нательной кольчуги и босой. Это был матерый Медведище, по глаза заросший косматой шерстью, но уже с изрядной плешью на широком черепе. Обильно потея и покряхтывая от удовольствия, он развалился на просторном шезлонге, а вокруг хлопотали смазливенькие девочки-подростки, тоже едва прикрытые, — расчесывали сивые космы, полировали загнутые желтые ногти. Малышки не были ни рабынями, ни служанками из Низких, — нет, они происходили из древних огрских родов и могли похвалиться отменной Истинностью… но только по крови, внешностью не укладываясь в родовые стандарты. Вот Бур и разжился ими по случаю. Притом никакого принуждения, боже упаси, — в крайнем варианте Медвежий Глава мог отослать ослушницу обратно к родичам, где она и прозябала бы в скуке и бедности, поджидая нового господина, вряд ли лучшего. Так не разумней ли потакать безобидным прихотям щедрого и благодушного старика, чем рисковать нарваться на грубияна или сквалыгу, пусть и молодого?..
Бесшумно Горн пронизал белесые клубы пара и возник в поле зрения размякшего Медведя. Как и ожидалось, тот не дернулся и не вскрикнул — лишь закаменел мясистым лицом, с полным самообладанием просчитывая варианты. А девочки и вовсе не обратили на чужака внимания, словно не заметили.
— Неплохо, а? — ухмыльнулся Горн. — Заделаться бы мне ликвидатором — и что бы меня остановило?
Многоопытный Избранный снова не дрогнул, привычно удерживая себя от суеты, все равно — испуганной или героической, с отчаянными и безнадежными попытками отбиться. Это был придворный старой и прочной закалки, каких сохранилось теперь немного, еще не забывший о родовой чести и даже величественный в иные моменты. Видя его спокойствие, малышки продолжали исполнять свои необременительные обязанности, беспечно пересмеиваясь и бросая на гостя любопытные взгляды.
— Кто ты есть? — внезапно рявкнул Медведь, так что девчушки разом подскочили и тут же прыснули, словно на очередную стариковскую выходку.
— Призрак, — откликнулся Горн. — Невидимка, бесплотный дух.
— Эдакий верзила? — не поверил Бур. — Ври толще!.. — Помолчав, он предупредил: — Стоит мне крикнуть, и тут станет тесно от моих Медвежат.
— А он не слишком огорчатся, обнаружив свежий труп своего Главы? — поинтересовался гигант. — К тому же вряд ли они сюда поспешат — ведь бодаться с Телятами куда веселей!
— Ах, стервецы, — проворчал Глава, — опять сцепились!.. — Сдвинув мохнатые брови, он пробуравил пришельца сердитым взглядом. — И как для тебя кстати, верно? Уж не ты ли и заварил эту бучу?
— А если и так?.. Ничего, пусть разомнутся.
Раздувая ноздри, старик посопел, затем буркнул:
— Ладно, зачем пожаловал?
Все же насколько проще иметь дело с Истинным, да еще таким искусником в дворцовых дрязгах, одобрительно подумал Горн. Ни тебе истерик, ни натужной бравады. Это — профессионал, уважаю.
— Да уж не затем, чтобы потискать девчушек за сдобные попки, — еще надерзил он для пробы и развалился в гостевом шезлонге, будто его и в самом деле сюда звали. — Разговор есть.
— Может, еще и разденешься? — спросил Бур. — Ну давай, выкладывай… Или не навыпендривался?
Горн пошуровал длинной рукой в холодильной тумбе и удовлетворенно хмыкнул, наткнувшись на залежи подслащенных орехов. Поделившись лакомством с хихикающими девочками, он зашвырнул в рот первую порцию и только затем произнес:
— Речь пойдет о дворцовом перевороте.
Насторожась, Медведь грузно заворочался под ублажающими ручками. Со смехом малышки гонялись за ускользающими мохнатыми конечностями, точно разыгравшиеся котята.
— Кыш, шалуньи, довольно! — проворчал старик. — Идите-ка лучше поплещитесь.
Радостно повизгивая, девочки наперегонки кинулись в дальний конец парилки, где от стены к стене струился, призывно журча, обрывок прохладного ручья. Дождавшись, пока юные прелестницы с разбега попрыгают в воду, Глава нехотя оторвал от них взгляд и уперся им в Горна, сразу посуровев.
— А с чего ты заявился именно ко мне? — напористо спросил он. — Это же прямая забота Дворцовой стражи!.. Обращался ты к Лоту?
— Вы угодили в самую точку, почтеннейший, — со смешком отозвался гигант. — Как раз Лот все и затеял.
— Что, у тебя есть факты? — живо отреагировал старик. — Или опять сплошные подозрения?
— Есть все, кроме времени. Вы ведь знаете, что Ун отправился на переговоры?
— Дурацкая затея, — раздраженно проворчал Медведь. — О чем можно договариваться с Низкими?..
— Вот Лот и затопил их — вместе с Уном. А теперь наверняка примется за Избранных, пуская в расход всех, кроме самых преданных, — на что ему совет, за которым больше не стоят роды? Отныне он будет делать ставку на беспородных имперцев и сам станет над ними Главой, единственным и непререкаемым… Кончилось ваше время, Бур!
— Погоди, — сказал Избранный. — Насчет Уна — это точно? Ты совершенно уверен?.. Ведь всех известили, что император вернулся еще ночью!
— А вы попробуйте, свяжитесь с ним, — предложил Горн, — а заодно и с Лотом — интересно, чего он скажет?.. Что же до уверенности, так я сам оттуда едва выбрался, а о перевороте слышал лично от Лота, когда тот напоследок смешивал императора с грязью.
— По-твоему, я должен поверить тебе на слово?
— Честно сказать, мне плевать, верите вы или нет, — холодно усмехнулся Горн. — Мое дело было предупредить, снять груз с души. Из всех Избранных я выбрал вас единственно потому, что вы посообразительней прочих и достаточно влиятельны, чтобы попытаться сплотить их против Лота. Конечно, остановить его вы не сумеете, но, может, еще успеете спастись… Впрочем, это уже ваши проблемы.
— Значит, ты нас пожалел? — недоверчиво хмыкнул старик. — А других причин нет?
— Не столько вас, сколько таких вот малышек, — кивнул Горн на резвящихся в ручье девочек. — Представляете, что сотворят с ними имперцы?.. К тому же, если вам интересно, большая заварушка будет мне на руку. — Усмехнувшись, он добавил: — Наверняка ведь вы подготовили пути отхода — чуяли, куда клонится ситуация?
— Все-то ты знаешь, — буркнул Медведь. — Так, по-твоему, Империи конец?
— Вашей империи, почтеннейший, вашей!.. Если Лоту удастся, он покончит с родовыми вольностями, разгонит Совет и станет править единолично. А Избранных он наберет себе новых, прирученных, которые с охотой будут есть из его рук… Может, самой империи это даже пойдет на пользу, только вот вам, прежним соправителям, в ней уже не найдется места.
— И куда ж деваться нам, бедным? — насмехаясь, осклабился Бур. — Неужто вовсе не осталось надежд?
— А попробуйте сдружиться с другим Львом — Тором. Уж он-то еще способен показать всем, кто тут царь зверей, и ладить с ним все-таки проще… Или вы не сообразили еще, кто выручил вас на тракте?
— Черт возьми, тебе бы в советники пойти, а не в убийцы, — проворчал старик. — Откуда взялся ты, умник?
— Я же не спрашиваю, где вы собираетесь укрыться, — возразил Горн. — И кого вы определили себе в союзники… Не хватало, чтобы вы приняли меня за провокатора, верно?
Неопределенно заворчав, Медведь с жадностью припал к кувшину, расплескивая по бороде душистую медовуху. Затем утерся волосатой лапой и стал поливать лысину водой, черпая ковшиком из неподъемного жбана.
— Смотри-ка — сухой! — подивился он на Горна. — Уж на что я жаролюб, а в таком панцире давно б спекся. У тебя что там, холодильник?
— Поспешите, Бур, — сказал тот, поднимаясь. — Похоже, Лот уже подтягивает стражников к вашим секторам — не хотите же вы встретить их здесь?
Сноровисто он смел остатки орехов в громадный карман своего плаща, куда вполне могла уместиться любая из здешних игруний, и отступил за клубы пара. Немного погодя жар Медвежьей парилки уже сменила прохлада каменных коридоров, притихших и почти опустевших к этому времени.
А ведь прав старикан, подумал Горн, я ощущаю температуру, но и только. Словно считываю ее с наружного термометра, отгородившись от среды надежной стеной. Может, и с болью теперь так? Черт возьми, и куда это меня заведет?..
Для проверки Горн ткнул острием ножа в голую ладонь и, действительно, почувствовал лишь умеренный зуд, хотя проколол до крови. Это тревожило, однако страха по-прежнему не было, словно тот атрофировался вместе с болью. Вот уж о чем горевать не стоило — хватит, натерпелся его в прежней жизни… К дьяволу все!
Привычно подавив раздражение, Горн вытер ладонь о плащ, затем снова набил рот отборными медвяными орешками Бура и размашисто зашагал в сторону императорских покоев. По пути он еще пару раз вовлекался в шумливые междублоковые потасовки, в которых спускали пары огрские чистокровки, взбудораженные неясной угрозой, — но пробивался сквозь них, устрашая задир костедробительными ударами. Все-таки что-то глодало его изнутри, путая мысли, отвлекая от цели. Не голод, нет, — с этим Горн уже справился, пусть на время, но отодвинув проблему. Что-то посерьезнее, помасштабней…
Блоки Избранных остались позади, и сразу вокруг стало тесно от имперцев. Запахнувшись в спасительный плащ, Горн с неприступным видом шагал сквозь деловито снующие своры, искренне надеясь, что ему не придется пускать в ход клинки. Впрочем, стражникам вполне хватало собственных забот, чтобы не обращать внимания на спешащих одиночек.
И вдруг гигант застыл, наткнувшись на дразнящий аромат изысканнейших благовоний. Женщина!.. Вот чего ему не хватало сейчас больше всего. Неистовость желания ошеломляла, но противиться этому, Горн уже понимал, не стоило и пытаться. Это было даже сильнее, опаснее Хозяина, потому что гнездилось глубоко внутри и убить его можно было только с собой. Ах, Нора, Нора!.. — который раз вспомнил он. Где же ты?
Раздувая ноздри, Горн покрутился на перекрестке и двинулся по следу, словно голодный свирепый зверь.
2
Около двери курсировал постовой. Выждав, Горн скользнул у него за спиной и просочился внутрь. По счастью, в прихожей никого не оказалось. Неслышно он пересек комнатку и заглянул в неплотно зашторенный проем. За ним помещался будуар, и обставлен он был не хуже Дворцовых: видно, кое-какие предметы роскоши имперцы сюда все-таки довезли. Но и эта комната оказалась пуста, хотя женские ароматы сгущались тут до умопомрачения — теперь Горн не отступил бы, выстройся против него все воинство Лота с народниками в придачу.
В два прыжка Горн проскочил будуар и сунул нос-следопыт в следующую комнату. Это была спальня — с зеркальными стенами и потолком да роскошным ложем по центру. Возле дальней стены восседала на пуфе женщина — ладная, статная, безукоризненно огрских, хотя и странных пропорций, — и накладывала грим на треугольное надменное лицо и покатые плечи, обнаженные по последней Столичной моде. Не удержавшись, гигант издал негромкое горловое ворчание.
Женщина плавно наклонилась, соблазнительно обтянув платьем округлый зад, не спеша порылась в выдвинутом из зеркала ящике и вдруг рывком обернулась. В холеных руках блеснул игломет.
Броском в сторону Горн избежал первого выстрела. Не дожидаясь следующего, переместился вплотную к женщине и забрал оружие.
Секунду красавица разглядывала его, гневно раздувая тонкие ноздри, затем метнулась к ложбинке между пышных грудей и выхватила изящный клинок. Со смешком гигант перехватил узкое запястье, чуть повернул, и кинжал упал на ковер. Яростно оскалясь, женщина пыталась вырваться. Ах, какой темперамент!..
— Ну-ну, не тратьте сил понапрасну, — посоветовал Горн. — Они вам еще пригодятся.
— Ты кто? — требовательно спросила она. — Где-то я тебя уже…
— Увы, госпожа, я — душеприказчик вашего бывшего мужа, недавно преданного нынешним… Вы ведь Ли? А я Горн.
— Горн? — удивилась женщина и сразу перестала вырываться. — Ах, ну да, верно…
— Надеюсь, ваш арсенал пуст? — поинтересовался Горн. — Впрочем, нелишне убедиться.
Обеими руками он ухватился за вырез ее платья и с силой рванул по сторонам. Платье с треском распалось надвое, оставив Ли в чулках и симпатичном корсете-панцире с закрепленными по центру ножнами, уже опустевшими.
— Проклятье, — вскричала красавица, — это же мое любимое!..
— Пустяки, — благодушно возразил Горн, вынимая из пазов корсета несколько усыпляющих иголок. — Сейчас лучшее платье — походное.
Нетерпеливыми руками он притиснул нагую женскую плоть к своей панцирной груди. Его уже трясло от вожделения. А если она откажет? — мелькнула мысль. Но ответ Горн, кажется, уже знал.
— А это что значит? — спросила она с усмешкой.
— Вы — мой трофей, — объяснил Горн. — Я взял вас с бою.
С легкой гримаской Ли отстранилась от его шипов, осведомилась:
— А ты сам не хочешь разоружиться?
— Почему же? — хрипло возразил гигант. — Обязательно.
Он пробежал пальцами по защелкам, и доспехи ссыпались к ногам. Подхватив женщину, Горн перенес ее на постель.
— А если сюда войдут? — полюбопытствовала она. — Эй, послушай, ты что же, даже корсет с меня снимешь?..
Отвечать не имело смысла: к концу своей фразы Ли уже сделалась голой, точно младенец, — как и Горн, и непохоже, чтобы это очень ее удивило: наверное, про чудные повадки богатыря-Стража она была наслышана — сплетни при дворе разносятся быстро. Да и сама Ли славилась пристрастием к… гм… разнообразию.
Женщина лежала перед ним, раскрытая словно цветок, улыбалась вызывающе и томно. Горн отшвырнул с постели все мешавшее — одеяла, подушки — и рывком припал к Ли всем телом, уже не в силах сдерживаться. Вокруг — по сторонам, вверху — в такт им двигались нагие пары, бесчисленное множество их, однако Горн не видел теперь ничего, кроме распахнутой ему навстречу плоти.
Ли пока не слишком старалась, легонько поглаживая его по спине вздрагивающими ладонями, вслушиваясь в себя, поглядывая на потолок, на стены. А Горн уже не был только собой — всеми чувствами он настраивался на Ли и узнавал ее стремительно, хотя и методом проб. Через несколько минут она уже рыдала взахлеб и истерично вскрикивала, вцепившись в Горна сильными руками. Зарычав, он отпустил себя, стараясь лишь ничего не повредить в распластанном под ним теле.
Будто два первобытных существа сражались друг с другом на постели, и вокруг тоже бушевала битва, разбегаясь в бесконечность. А заключительная вспышка сплавила парочку воедино, заслонив собою все.
Очнувшись, Горн осторожно поднял себя с безжизненного женского тела. К счастью, в момент затемнения он все же не расслабился полностью, иначе бы Ли под ним задохнулась. Но и без того она еще долго выходила из забытья, неловко разметавшись по постели — руки откинуты за голову, колени широко разбросаны. Теперь Ли если и походила на цветок, то — на смятый.
Со вздохом Горн погладил это использованное им тело, затем принялся ласкать его все настойчивей, словно пытаясь искупить вину. Лишь сейчас он окончательно уяснил, что хотел вовсе не любую женщину. С этой он сбросил напряжение, но и только.
Ли наконец застонала, зашевелилась, раскрыла пьяные глаза. С минуту разглядывала его недоверчиво, потом невнятно пробормотала:
— Это было сильней, чем мне рассказывали. По-моему, ты безумен.
Неожиданный вывод, удивился Горн. А главное, верный. Что значит опыт!..
— И что же? — поинтересовался он. — Было тебе от этого хуже?
Войдя во вкус, Горн уже трудился над ней, точно завзятый массажист. Женщина продолжала расслабленно лежать, не помышляя прикрывать свои помятые прелести и даже с охотой подставляя их под его ласки. Но в глаза постепенно возвращалась твердость.
— Вообще, лучше бы я тебя не знала, — ответила она. — Теперь все будет так… — Ли покрутила в воздухе пальцами и безнадежно махнула рукой.
— Все забывается, моя милая, — откликнулся Горн. — Поверь мне.
Он лгал и понимал это. Впрочем, у императриц все могло происходить иначе.
— Ну, а каково показалось тебе? — осведомилась она ревниво.
— Неплохо, неплохо, — ухмыляясь, похвалил Горн. — Задатки имеются…
— Наглец! — оскорбилась Ли. — Да ты хоть знаешь, Страж, сколько именитых Трехбуквенных жизнью заплатили за мою любовь?
— За любовь не платят, подружка, — возразил он, — даже и жизнью. Платят за вожделение. А цена — что ж, выходит ты была самой высокооплачиваемой шлюхой в Империи, при желании можно гордиться и этим. Но пусть уж твоим прейскурантом восторгаются лакеи и глупцы, я же предлагаю честный обмен.
— И в самом деле, редкостный наглец, — повторила Ли, не пытаясь, однако, заслониться от его настойчивых рук, наоборот — подставляясь все откровенней. — Значит, ты тот самый Горн, похититель Божественной? И что, она еще с тобой?
— Конечно.
— А кстати, — неожиданно вспомнила женщина, — ты к чему-то там приплел моего незадачливого муженька… Выходит, душка Лот его все-таки свалил? А ведь я предупреждала!..
— Разве ты что-то теряешь? — полюбопытствовал Горн. — Ун же куда старше и ленивей, да и любовник, наверное…
— Зато я была ему нужна! — возразила Ли. — А Лот никогда меня по-настоящему не хотел, для него я просто символ верховной власти — вроде короны или трона. Вдобавок он мне не доверяет.
— А есть повод?
— Было бы желание — повод найдется, — уклонилась она. — Что за несчастливая судьба!.. Еще в Столице я растеряла всех своих фрейлин, служанок, рабынь и с тех пор даже одеваться и краситься вынуждена сама. Теперь вот меня лишили единственного покровителя и запихнули в эту клетку, а чего ждать завтра?
— Ну, не думаю, что Лот наиграется тобой настолько быстро, — возразил Горн. — Не прими за лесть, но подыскать тебе замену будет непросто.
— Большая честь — сделаться временной подстилкой узурпатора!.. А если он не удержится у власти, так с меня спросят еще и за его грехи — замечательно, верно?
— Сейчас любой выбор связан с риском, — заметил он. — Кстати, вскоре кое-кто из Избранных попытается вырваться из-под кровавой опеки Лота, — хочешь, я отведу тебя к ним? А не понравится там, переберешься к своему отцу, наместнику Загории… Ведь это в слишком тесных родственных узах подозревал тебя Лот?
— Да ты хоть представляешь, что творится сейчас в Загории? — с усмешкой спросила Ли. — Пока милые мои родичи точили зубы на метрополию, распустив слюни до пола, тамошние озерные царьки так наподдали им под зад, что те угодили в переделку покруче нашей. Говорят, многие даже перешли на службу к Водяному, да и гарем у него сильно пополнился за счет высокородных красоток… Предлагаешь сделаться там «жемчужиной»? А ты видел эту пятнистую, жирную, вонючую тушу? Да по сравнению с ней даже Лот покажется богом!..
— А может, он еще научится тебя оценить? — предположил Горн. — Черт возьми, — воскликнул он вполне искренне, — да Лот же слепец! Где еще он найдет такую великолепную любовницу и такую советчицу — всезнающую, умную?..
— Слишком умную! — фыркнула Ли. — Большинство мужчин это пугают, особенно если у самого не хватает мозгов. А строить из себя дурочку я не захочу, да и поздно.
— Тогда попытайся обольстить верзилу Тора, — пожал плечами гигант. — Уж этого старика ничем не запугаешь, а сила за ним пока немалая. Если еще и другие роды к нему прибьются…
— Послушай, на что они нам? — внезапно сказала красавица и обольстительно улыбнулась, похоже, готовая к новым подвигам. — Только сейчас ты с таким жаром меня нахваливал — так неужели мы не сумеем составить пару? Ты же втрое умнее Лота и вдесятеро сильней — с чего тебе-то меня бояться и зачем отдавать другим?.. Давай начистоту, Страж: ты ведь неспроста захватил Ю и наверняка знаешь, как с ее помощью подмять Империю, — ну и что проку будет тогда в этой мышиной возне? Имперцев, Избранных, народников, загорцев — всех сметет одной громадной волной, и направлять ее будешь ты, Горн, император истинный и неоспоримый!..
— И ты тоже? — с ухмылкой спросил он.
— Но ведь кто-то потребуется тебе рядом? — быстро откликнулась Ли. — Так почему не я? Сам же говорил…
— Ты ведь из рода Пауков? — сочувственно спросил Горн. — Кажется, у вас в ходу милый обычай избавляться от любовников-чужаков?
— Господи, да тебя же стационаром не прошибешь!..
— Но ты-то об этом можешь и не знать, — возразил он. — Так к чему нам взаимные разочарования?
— Ах, ну конечно, ведь есть еще Нора! — будто бы вспомнила императрица. — И чего это вас так на нее тянет? Я еще понимаю Лота, с его ушибленным самолюбием, но ты, Горн!.. Это же пусть и роскошная, но вполне заурядная самка, она и думает-то скорее всего этим, — тонкими пальцами Ли легонько коснулась себя между ног.
— А может, еще и этим? — не прерывая массажа, Горн дотронулся до ее пышной груди, уступавшей, впрочем, бронзовым куполам Норы.
— Но Горн, ты же слишком умен, чтобы придавать значение подобной ерунде! — воскликнула женщина, продолжая рассеянно играть собственными лепестками. — Разве не видишь, как легко и быстро мы поладили, как мне свободно с тобой — впервые за столько лет!.. Какой же мне смысл тебя предавать? — не замечая, она теребила складки все сильней, словно убеждала сразу и их. — Ну почему ты мне не веришь!..
— Может, я еще умней, чем ты думаешь, — усмехнулся гигант, — и мне плевать даже на власть… Такого ты не можешь допустить?
Аккуратно он отодвинул ее беспокойные пальцы в сторону, высвобождая место для своих, и принялся за лепестки сам.
— О чем ты? — спросила Ли и тут же притиснула рот ладонью, подавляя сладостный стон. — Разве можно сравнивать?
— Еще как!.. Разве властолюбие — не первый признак самца? Тогда на что мне эти сложности, если я сумею заполучить свою самку и так? Ты не поверишь, но как раз «подобная ерунда» может оказаться для меня важнее прочего.
Дрожь уже сотрясала женщину от макушки до пяток, грудь судорожно вздымалась, однако она еще пыталась спорить, вцепившись скрюченными пальцами в постель.
— Ты смеешься, — выдавила Ли, кусая губы. — Чего тебе во мне не хватает — ну скажи!..
— Сам удивляюсь, — ответил Горн. — А ты, случайно, не хочешь от меня детей?
— Сумасшедший!..
— Точно, — вздохнул он.
И тут терпение у нее наконец лопнуло, будто прозрачная сеть, из последних сил удерживавшая плоть от буйства. Всем телом Ли взметнулась навстречу Горну, алчно обвив конечностями его торс, словно законную добычу, а для полноты картины даже вдавила острые зубы ему в шею. Но мигом позже в Горне взыграл собственный зверь, вминаясь в Паучиху стальными глыбами, вживляясь пылающим жезлом, от которого плавилась ее трепещущая плоть, растекаясь вокруг раны дурманящими соками. Раз за разом взлетала женщина на гребень новой волны, взрываясь жестокими судорогами, отчаянно крича, а беспощадный зверь все гнал и гнал ее дальше, не позволяя прерваться ни на секунду. Пока наконец и сам не заразился от жертвы конвульсиями, и тогда резонанс едва не разнес на части обоих.
Теперь и Горн пришел в себя не скоро. А бедняжку Ли потребовалось гладить, ласкать и тормошить вдвое дольше, прежде чем она начала подавать признаки жизни. На этот раз женщина выглядела не просто смятой, а истоптанной и поруганной, словно через нее пропустили роту солдат.
— Ну, — спросил Горн немного погодя, — ты по-прежнему считаешь, что мы неплохо поладим?
С усилием Ли покачала головой, однако следующим жестом попросила не прекращать ласки, как будто от них ей становилось легче. Горн охотно повиновался, хотя до сих пор не подозревал в себе целительского дара. Как и раньше, императрица ничего от него не скрывала, наверное воображая себя сродни Божественной, но сейчас Горну впервые захотелось прикрыть ее роскошное тело, словно улику собственного преступления. А когда разглядел в глазах женщины страх, и вовсе ощутил себя чудовищем.
— Ты не того боишься, моя радость, — сказал он. — Теперь я больше не опасен, хотя в другое бы время…
Горн вдруг остро почувствовал незащищенность голой спины и стал торопливо одеваться. Хорош бы он был, застигни его кто на самом пике!..
— Хочу предостеречь, — добавил он. — Ты часто посещаешь окраинные комнаты?
— Что? — прошептала Ли. — А, нет… Там тоскливо. Будто кто-то смотрит сквозь стену и… зовет.
— Держись от них подальше, если не хочешь познакомиться с Хозяином Горы. Очень неприятное существо, поверь на слово.
Наклонившись, Горн коснулся губами ее вспухшего рта, коротко стиснул заласканные груди, скользнул пальцами между бедер и отбыл.
С императрицей разобрались, подумал он уже в коридоре. Теперь очередь за императором.
3
— Ну да, это я приказал затопить средний ярус! — яростно орал Лот на негодующий в несколько голосов экран. — А что мне оставалось после того, как эти мерзавцы предательски умертвили благородного Уна? Оставить тело на поругание и позволить убийцам безнаказанно уйти? Или сначала следовало собрать Совет и провести опрос мнений?.. Ну подумайте же, почтенный Эрн! — В сердцах он отключился, нажал другую клавишу и коротко распорядился: — Биер, слушаешь? Немедленно пошли людей к Эрну… Да, черт возьми, и к нему тоже!
И снова раздраженно погасил экран.
— Что, старина Лот, и здесь проблемы? — вполголоса поинтересовался Горн. — Чего ж ты наврал Уну, будто за тебя весь Совет?
Лот не обернулся, даже не вздрогнул — только оцепенел, словно над пропастью.
— И Тора ты предал, — укоризненно продолжал Горн. — Неужто из-за Норы?
Вождь всех имперцев презрительно фыркнул.
— Нора! — воскликнул он. — Да плевать мне за нее!.. Чего ты хочешь?
— Честно?.. Проломить твоей головой стену. Но это не к спеху.
— Ну да, ведь для этого не стоило вступать в переговоры. — Лот наконец развернулся и посмотрел на Горна в упор. — Итак?
— Еще я не прочь подзаправиться. — Гигант приоткрыл продуктовый шкафчик и ухмыльнулся: опять орехи. Да сколько!.. И здесь их с Лотом вкусы совпадали.
— Или ты пригласишь и меня на поминки Уна? — спросил он. — Но меня-то ты не станешь там резать, как прочих, — а, старина?
— Так это ты устроил переполох в банкетном зале! — догадался Лот. — И все свалил на беднягу питона?
— Беру пример с тебя — ты же подставил меня Тору?
По лицу царедворца Горн понял, что угодил в точку.
— Прав был Ун: ты зарвался, — добавил гигант. — Кстати, не думаешь, что он мог спастись?
— Интересно, как?.. Я же отключил лифты.
— Но ведь я тоже там был. И не один.
— Ты — другое дело. А Ун слишком неповоротлив, всегда на этом горел.
— И все же напрасно ты поторопился. Народники уже готовы были захватить Уна. Еще чуть, и…
— К чему такие сложности? Уж лучше сразу.
— «Славный мальчуган Лот», — усмехаясь, вспомнил Горн. — И тебе нужна власть… Сколько же вас?
— С тобой — на одного больше, — раздраженно ответил Лев. — Хватит болтовни!.. Говори, зачем пришел?
— За новостями. Ты ведь в курсе последних сплетен? Что, к примеру, поделывают Избранные?
Лот снова фыркнул.
— Эти идиоты до сих пор решают, на каком диалекте следует вести переговоры, — сказал он. — Важно, видите ли, сохранить лицо!
— А как поживает прекрасная Ли?
— Слушай, хватит!.. Говори, чего надо, и выметайся.
Со снисходительной улыбкой Горн оглядел бывшего начальника Дворцовой стражи, бывшего Льва: молодец, присутствия духа не теряет. Или не понимает?
— Ты разве забыл о моем первом желании? — спросил он. — Уверяю тебя, со временем оно только крепнет.
— Послушай, Страж, на что ты надеешься? Весь Замок набит моими людьми, и это не какие-то там мягкотелые! Стоит мне нажать вот эту кнопку, и…
— А они хоть знают, кого искать?
— Ну, кому же не ведом Горн, похититель богинь!..
— Блефуешь, приятель, — усмехнулся гигант. — Известно только, что мы пропали вместе, да и то — не многим.
— И куда же ты ее дел? — поинтересовался имперец. — Разве она еще жива?
— Более того — в двух шагах отсюда и в отличной форме.
— Даже так? Послушай, Горн, хочешь…
Гигант покачал головой.
— Нет, Лот, не хочу, — сказал он. — Не утруждайся — не ты первый. В этом деле предлагаю только я.
— И что же ты предлагаешь?
— Чтобы ты проводил нас к Военному Координатору… Да, Лот, я о нем знаю. Как и о многом другом.
— Предположим. И чем ты за это заплатишь?
— Фу, какой практичный! — поморщился Горн. — Может, я тебя возвеличу?
— Издеваешься?
— Конечно. А ты только заметил?
Вздернув подбородок, Лот с насмешкой произнес:
— Ты плохо рассчитал, Горн: «в этом деле» я помогать тебе не стану.
— Как будто в остальных ты много мне помогал, — проворчал гигант. — А если я тебя заколю?
Лот высокомерно засмеялся:
— Какой же огр испугается смерти!.. Полагаю, мой статус огра не вызывает у тебя возражений?
— Сохрани нас Ю, — хмыкнул Горн. — Уж этого бы Тор точно не пережил.
— Тогда на что ты надеешься?
— Сейчас я кое-что тебе продемонстрирую, — предупредил гигант. — Уж не обижайся.
С разворота он аккуратно врезал ребром ладони по шее Лота, и тот обмяк в кресле — как и Коридаг совсем недавно. Приподняв Львиную голову за гриву, Горн достал меч. Через минуту череп Лота сиял, точно полированный мрамор. Гигант вставил эту обновленную голову в принесенный с собою шлем и довольно усмехнулся: глазомер не подвел его — шлем пришелся впору. Затем он снял с царедворца одежду, разделся сам и сложил это все, вместе с оружием, в длинный мусорный ящик с рукоятями по бокам. Спохватившись, сунул туда же и коробку с орехами.
К этому времени Лот уже зашевелился, приоткрыл мутные глаза. И очень удивился, разглядев сначала Горна, потом — себя.
— Все, Лот, — жестко произнес гигант. — Разговоры кончились. Теперь будешь делать, что скажу.
Губы правителя шевельнулись, будто он попытался ответить, однако не издали ни звука. Глаза в смятении округлились — это все, на что Лот оказался сейчас способен.
— За дело! — скомандовал Горн.
Лев послушно встал и поднял свою сторону ящика. Осторожно они выбрались в коридор и затрусили вдоль самой стены, безмолвные и неприметные.
Затишье в верхних ярусах Замка уже кончилось. Половины суток хватило новому правителю, чтобы рассортировать здешних Избранных на сторонников, согласных поставить его выше родичей, законов, богини, — и противников, подлежащих немедленной ликвидации. А сосредоточить имперцев вблизи кварталов чистокровок и затем разом спустить эти своры оказалось того проще. И сейчас отовсюду неслись яростные вопли и звон железа: высокородные огры продавали жизни подороже — уж это они умели. Оставалось надеяться, что искушенный в интригах Бур тоже не терял времени даром и успел собрать вокруг себя силу, достаточную для прорыва. В любом случае все теперь были загружены делом по уши, и на Горна с Лотом никто даже не взглянул — да и кто в Империи обращает внимание на мусорщиков? Так же и тех не трогали заботы свободных — их пути не пересекались.
Все же чистопородной крови могло сегодня пролиться немало: среди избранных всегда хватало твердолобых да неповоротливых. Примкнуть к Медведям они не захотели либо не успели и сейчас вместе с семействами пытались удержаться за прочными стенами Замка. Но стражников собралось здесь намного больше, и почти каждый из них, действительно, был хищником матерым и умелым, так что блоки родовой знати сминались один за другим.
Избегая особенно жарких участков сражения, где запросто можно было нарваться на нечаянную сталь, Горн уже выводил безропотного правителя из опасной зоны, как вдруг за очередной проломленной дверью ему почудился тоненький всхлип. Будто наткнувшись на стену, Горн замер, потом огляделся.
Бой здесь уже прекратился, из проема выбирались запыхавшиеся, распаренные имперцы и направлялись на шум ближайшей схватки, не слишком торопясь, чтобы успеть отдышаться.
Всхлип повторился — слабый, придавленный. Какого черта? — раздраженно подумал Горн. Мне-то что до их разборок — да пусть хоть всех перебьют!.. Разве я уже не сделал, что мог?
Скрипнув зубами, он круто повернул и устремился в глубь блока, волоча за собой Лота. Отступая, здешние чистокровки щедро поливали свой путь кровью, усеивали телами, — по этому следу, спеша навстречу одиночным стражникам, задержавшимся тут дольше других, парочка голышей живо добралась до центрального зала, где стиснутые со всех сторон защитники дали последний бой.
Уж здесь-то чистопородной кровью было забрызгано все, даже стены. Имперцы вырубили это семейство вчистую — вплоть до мальчиков-малолеток, чтобы покончить с ним наверняка, безвозвратно. Вперемежку с мужскими трупами, изувеченными страшно, лежали и женщины, но эти, кажется, убили себя сами, либо их прикончили родичи, милосердно и быстро.
Выжила только одна — то ли не успела вспороть себе горло, то ли не решилась. Ее распяли на краю огромного стола, пригвоздив разбросанные ладони кинжалами, и здоровенный стражник — который по счету? — с ворчанием сотрясал истерзанное тело звериными тычками, а еще трое ждали своей очереди. Наверное, прежде девушка считалась красивой, однако побои превратили ее лицо в распухшую сизо-красную маску, а глаза — в кровавые щелки. И кровь же стекала по безжизненным бедрам, вывернутым в стороны, капала на пол.
Роняя мусорник, Горн надвинулся на стражника, одной рукой плавно отодвинул его от стола, а второй тут же ударил во всю мощь, вмяв оскаленное лицо насильника в шлем. В следующую секунду дождались своего и остальные трое, разлетаясь по разным углам зала, чтобы никогда больше не подняться. И даже опознать их теперь будет непросто.
Разрядившись в этой вспышке, Горн угрюмо оглянулся на девушку. А с этой что делать? Тоже прибить, пока не очнулась?.. Проклятье, зачем я ввязался! Сколько такого происходит сейчас по всему Замку, по всей Империи… А кто виновен, не я ли?
Он встряхнулся, точно громадный пес, насмешливо хмыкнул. Поздно пугаться, сказал Горн себе. Только вперед, только к цели!..
Повернувшись к безучастному Лоту, он распорядился:
— Ну ты, чертов голыш, нечего торчать без дела!.. Сложи всех вон туда, понял? Да и вообще, прибери-ка здесь — твои же ухари насвинячили и, кстати, по твоему приказу…
Правитель покорно принялся за работу, перетаскивая трупы к дальней стене, а Горн смог наконец подступиться к искалеченной малышке — не слишком, впрочем, представляя, что станет делать дальше. Чуть помедлив, он выдернул из ее ладоней кинжалы и передвинул девушку к центру стола, уложив во всю длину. Наскоро перевязал ей руки обрывками материи, затем разыскал на полу, среди обломков и трупов, пару нерасколовшихся сосудов с прохладительным и соорудил малышке на лицо компрессы, остатками жидкости омыв ее бедра. Поколебавшись еще немного, Горн накрыл развороченную промежность своей громадной ладонью и оцепенел, чувствуя себя довольно глупо. А не морочила ли императрица ему голову?..
Впрочем и тогда, и сейчас он ощущал под рукой странное. Будто по всей ладони распахнулись наружу капилляры и сквозь них в разверстую рану стала стекать его бурлящая кровь, заживляя надорванные ткани, усмиряя боль. Черт знает что! — ухмыльнулся он. Сами лечим, сами калечим…
Девчушка шевельнулась, попытавшись сдвинуть бедра, но сейчас же распустила их вновь, словно испугавшись лишиться целительной длани, — а уж ей-то врать было ни к чему. Но время, время… Что за нелепая затея — жалеть подраненных зверят? Теперь ведь и не бросишь ее обратно, имперцам… Собственно, с чего я так на них взъярился? Далеко ли ушел сам… пожалуй, что далеко — скоро и вовсе догоню.
Внезапно всхлипнув, малышка задрожала всем телом и потянулась перевязанными руками в лицу. Опережая ее, Горн осторожно опустил вторую ладонь девушке на глаза, и она затихла опять, только время от времени издавала новый всхлип, будто понимая, чем можно Горна пронять.
Идиот, сказал он себе. Размазня. Как был слюнтяем, так им и остался, а прочее — оболочка. То-то Лот сейчас надо мной потешается!.. А может, лишь на этом я еще и держусь? — вдруг подумал Горн. Кем бы я уже стал без Норы, без Эрика, даже без этой вот девчушки? Зверем, да? Железным Зверем…
Наконец Горн решился легонько пошевелить пальцами, разминая влажные складки, а затем задвигал и всей ладонью, постепенно усиливая нажим. Девушка уже вполне пришла в сознание, однако вряд ли усмотрела в этом непозволительную вольность — слишком заметен оказался эффект. И на лице опухоль спадала, точно под рукою Хранителя. Пожалуй, скоро она даже сможет видеть — вот только на что ей здесь смотреть?..
Горн снова оглянулся на своего вельможного раба. С первым заданием тот уже справился, выложив покойников в ряд, словно на разделочном конвейере, и теперь, повинуясь новому приказу, старательно обкладывал тела обломками мебели и дверей, опрыскивал горючими напитками, готовя огненное погребение.
— Ну и чего ты добился этой резней? — спросил Горн. — И устроено-то все как бездарно!.. Даже из здешних Избранных половина наверняка спаслась, и уж с ними тебе теперь не договориться, а если о твоих подвигах прослышит еще и Тор? Не начав править, ты уже настроил против себя стольких!.. Стоило ли стараться, Лот, к чему была такая кровь? Ну хорошо, толстяка Уна многие считали осторожным тупицей, а вот ты, похоже, — решительный дурак. И что тебе светит, знаешь? К твоему сведению, место Хозяина Горы давно занято, а хозяином Империи тебе не стать никогда — мозгов не хватит. С Уном, правда, тебе подфартило: раз в жизни старик решился довериться и нашел же — кому!.. Но и тебе долго не прыгать, будь уверен, — и вот тогда сбудется проклятие Спрута. — Гигант вдруг замолчал, вслушиваясь, затем пробормотал: — Кого это нелегкая принесла?
Из коридора раздались торопливые шаги, и в зал заскочил озабоченный имперец с мечом наголо. Быстро огляделся, но из живых обнаружил только парочку голышей, неизвестно для чего занятых приборкой, и заспешил через комнату, на ходу всматриваясь в лица мертвецов, будто искал кого-то. Оскальзываясь на кровяных лужах, добрался до дальней стены и прошел вдоль выставочного ряда, шаря взглядом по трупам. Раздраженно пнув подвернувшегося императора в голый зад, стражник еще раз наскоро обозрел зал, сипло ругнулся и выбежал прочь.
— А ведь мог и мечом пырнуть, — со смешком заметил Горн, вытряхивая из ладони непонятно как туда угодивший кинжал. — И по заслугам, а?
Он взглянул вниз, на испуганно оцепеневшую под его рукой девушку, и удовлетворенно кивнул: по крайней мере, теперь на нее можно было смотреть без содрогания. Отодвинувшись, Горн отыскал среди развала пушистую шкуру, похоже, сорванную со стены, и постелил в мусорный ящик, поверх доспехов. Затем уложил туда же девушку и накрыл крышкой. С сомнением оглядел комнату, покачал головой.
— Заставить бы тебя вылизать все языком, — сказал он Лоту, — да некогда… Ну-ка, берись!
Беспрекословно раб взялся за свою сторону ящика. Тут же Горн швырнул на сложенный костер зажженный воспламенитель, и огонь взметнулся до потолка, с готовностью пожирая тела чистокровок. Хотя бы на этот счет малышка будет спокойна.
— Двинулись, — бросил Горн.
Без дальнейших сложностей они достигли окраинных помещений, вступили в знакомый зал.
Здесь уже успели разобраться: питона прикончили либо выставили в дыру, сейчас заколоченную пластиковым щитом; обломки мебели и останки еды унесли, только на стойке сохранилось несколько полных тарелок. По комнате слонялись двое стражников, обмениваясь неостывшими впечатлениями.
Лот скромно притормозил возле входа, и Горн, опустив свою сторону ящика на пол, обрадованно направился прямиком к соблазнительно благоухавшим тарелкам. Есть и в самом деле хотелось: все-таки он угрохал на эту царственную шлюху уйму энергии!.. Гигант уже крепко приложился к нескольким блюдам сразу, прежде чем имперцы обратили на него внимание.
— Смотри-ка! — сказал один. — Голыш свихнулся.
Некоторое время они наблюдали за Горном, удивленно пересмеиваясь, затем подошли и только нацелились взять его за руки, как тот внезапно шатнулся назад, нанеся локтями оглушающий удар стражникам в лица. Они разом опрокинулись на пол, а гигант без спешки приблизился к люку и сорвал щит. Потом махнул рукой Лоту — покорно забравшись в дыру, тот принял тяжелый ящик. Горн влез следом, аккуратно закрепив за собою щит. Стражники потом будут долго ломать головы, не привиделся ли им обжора-мусорщик и с чего это они так дружно отключились?..
В тоннеле оставалось так же сумрачно, прохладно, жутко. Распахнув ящик, Горн завернул девушку в меха и бережно переложил на пол. Затем бросил к ногам Лота одежду, стал одеваться сам.
— Ну, как ощущения? — поинтересовался он. — Я тебе убедил?.. Говори, теперь можно.
Однако правитель молчал и не двигался, подавленно глядя на свою одежду.
— Да, Лот, такой вот пустяк, — подтвердил Горн. — Но без него даже претендент в императоры превращается в последнего из рабов. Сейчас бы и Ли тебя не узнала — тем более, что таким она вряд ли тебя видела, верно? Ты ведь за соблюдение внешних приличий, потому-то женщинам с тобой скучно.
От этой новой оплеухи Лев вздрогнул, однако развивать тему не пожелал.
— Теперь ты знаешь, что я могу с тобой сделать, — продолжал гигант. — Это будет похуже смерти, как считаешь?
— Хорошо, — выдавил из себя Лот. — Я согласен.
— Но поостерегись со мною шутить!.. За любое отступление от договора обещаю тебе пожизненное лишение тела. И не сомневайся: я сумею пресечь любые твое попытки. Показать, как это делается?
— Хватит, Горн, — хрипло попросил пленник. — Я уже все понял и клянусь…
— Тихо!
Кто-то приближался из глубины катакомб. Подхватив девчушку на руку, гигант кивком направил Лота за собой и устремился в сторону от мерцающих люков, в темноту. В его ладонь скользнул меч. Что-то людно здесь стало, подумал Горн. Ну, кто там за моей добычей?..
