Глава 3. Нечаянная встреча
Вступив в трактир, Геральд притормозил на пороге и огляделся. Просторный, скудно освещенный зал оказался не полон, но и далеко не пуст — посетителей хватало, даже в такое время. Знакомых вроде не наблюдалось, и слава богу. Очень немногих из них Геральд хотел бы сейчас видеть. Хотя поболтать с кем-нибудь не отказался бы — была у него такая слабость.
Не спеша он зашагал между столиками, вглядываясь в публику. Как и ожидал, коллекция собралась занятная. Приграничье все ж таки, раздолье для авантюристов, мошенников, игроков — этакий современный Клондайк. Состояния делаются тут за считанные дни, но так же легко теряются, нередко вместе с жизнью. И кто только не стекается сюда, включая обнищалую интеллигенцию. Кстати, вон, кажется, представительница!..
В углу, за небольшим столиком, прихлебывала чай молодая женщина, одетая не без элегантности и с золотистыми волосами, уложенными в изящную прическу. Рядом со стаканом лежали на блюдце два ломтя батона, от третьего, густо помазанного даровой горчицей, она откусывала по чуть-чуть, будто от пирожного, и тщательно пережевывала. Бог знает, зачем дамочка явилась сюда: может, собой торговать. Странно, что ее не выставили. То ли не успели еще, то ли решили, будто она ждет кого-то… то ли сочли перспективной. Хотя не девочка — явно. Наверно, и замужем успела побывать.
Что ж, этой хотя бы повезло — на длинные ноги, стройную фигуру и тонкое лицо. Есть надежда продаться не дешево. А если очень подфартит, то и пристроиться к снисходительному удачливому мужчинке. К Геральду, например.
— Вы позволите? — спросил он, трогая спинку стула.
Не поднимая глаз, женщина кивнула. Попробовала бы она отказать!.. Вообще здесь даже спрашивать вряд ли принято.
Опустившись на стул, Геральд покрутил головой, высматривая официанта (или кто они теперь: половые?), поманил пальцем. Тот подлетел, демонстрируя то ли усердие, то ли приличное знание людей, — молодой, прилизанный, слегка женственный, с приторной миной на ряхе.
— Две солянки, пару бифштексов, — распорядился Геральд. — И что-нибудь выпить — не слишком крепкое.
— «Каролайн»? — предложил парень.
Покосившись на соседку, Геральд кивнул. Конечно, ликер с солянкой… хм. Но кто сейчас обращает внимание на тонкости?
— Бокалов тоже два?
— Соображаешь.
Половой упорхнул. Геральд посмотрел на дамочку в упор и усмехнулся.
— Меня зовут Гарри, — сообщил он.
Сейчас многие корежат имена на иностранный лад, но ему с имечком удружили родители, еще при рождении. И вот поди ты, угодило в струю!
— Энни, — тихо сказала женщина и поправилась: — Анна Георгиевна. Но я не голодная, вы не думайте.
— Рассказывайте! Можно еще соврать, будто на диете. И которые уже сутки, хотелось бы знать? — Геральд ухмыльнулся: — Надо, надо себя заставить!..
Впрочем, долго ломаться она не стала — то ли поняла, как неубедительно это выглядит, то ли в самом деле очень хотела есть. И когда половой выставил перед ней дымящуюся солянку, тотчас принялась за дело, стараясь только не слишком спешить.
— Вы ведь не местная? — спросил Геральд, размешивая сметану в своей порции. Он не любил горячее и вообще редко потреблял супы — от случая к случаю, чаще за компанию.
Энни кивнула, не прерывая процесса. Действительно, сперва следует человека накормить, а уж затем приступать к расспросам. Но Геральд был любопытен — особенно, когда дело касалось женщин, пригожих и одиноких.
— А как с жильем: устроилось уже?
— Более или менее, — ответила она, все же прервавшись на секунду.
— Скорее менее, да?
Недолго подумав, Энни опять кивнула. По крайней мере, не пытается врать — хороший признак. Не столько честности, сколько ума. Темнить в подобных вещах и в такой момент!.. Возможно ведь, ей действительно повезло. Впрочем, время покажет.
— Я снял недурной номер в здешнем отеле, — произнес Геральд. — Со всеми наворотами, трехкомнатный. Одну могу предложить вам.
Он наконец хлебнул солянки и повел бровями: хм, недурно. Лучше, чем можно было ожидать в этой дыре.
— Я не предлагаю сожительство, — добавил Геральд, перехватив ее настороженный взгляд. — Хотя не исключаю и такой вариант. Но я не насильник и не торговец людьми. А покупать женщину за миску супа и мягкую койку — это, знаете ли, пошло.
— Тогда на что я вам? — спросила Энни, со вздохом откладывая ложку. Как ни сдерживала она себя, солянка закончилась быстрее, чем можно было желать. А добавлять не стоит: опасно.
— Немножко для представительства, — сказал Геральд. — Немножко для маскировки. Вам не претит небольшой обман? Наверно, придется выдавать себя за супружескую пару.
— Разве это не предполагает общую постель?
— Вовсе нет. — Он усмехнулся. — У вас устарелые представления на сей счет. Нынешняя элита давно перешла на раздельные спальни, а на Западе это и вовсе вошло в обычай. Никакого принуждения, заверяю вас! Разве только пожелаете сами.
— А что еще будет входить в мои обязанности?
— По ситуации. Надо разобраться, на что вы годны.
— Нечто вроде выездной секретарши? — спросила Энни. — Я умею работать с компьютером, знаю четыре языка, разбираюсь в юриспруденции, живописи. Вдобавок музицирую на двух инструментах, немножко пою.
— Надо же, — улыбнулся Геральд. — Прямо находка! Может, вы еще и актриса? При моих занятиях это не помешает.
— Был и такой грех, — кивнула она. — Хотя широкого признания не добилась.
— И слава богу. В смысле, лишняя шумиха мне ни к чему. Я вообще скромный человек, чураюсь больших компаний. Зато люблю путешествовать. Как у вас с этим?
Энни пожала тонкими плечами.
— Приходится, — сказала она. — Пока что выбирать не из чего.
— Бомжуем помаленьку, да? — улыбнулся Геральд. — Вас тоже сорвал с места ветер перемен? А был бы собственный дом… Кстати, не такая уж химера — если повезет чуть-чуть. Хотя связано с известным риском.
— С «известным»? — вскинула Энни брови. — И насколько большим?
— Не слишком значительным, если уметь себя вести. Не чрезмерным. Рассиживаясь тут в одиночестве, рискуете не меньше. Похоже, вы не знаете здешних правил и не готовы еще платить полную цену… а сунулись на чужую территорию. Глупой вы не кажетесь — значит, дошли до ручки?
— Гарри! — раздалось вдруг за его спиной. — Это ты, што ль?
Ему потребовалась секунда, чтобы опознать голос и выбрать линию поведения. Проклятье, все ж нарвался на знакомца!
— Ради бога, только не заговаривайте с ним, — успел он прошептать. — Это как чума.
В следующий момент по его плечу стукнула трость, требуя внимания. А ведь дуралею уже грозили набить лицо за такие выходки!.. Как-нибудь в другой раз, ладно? Сейчас не до тебя.
— Чтё-о? — раздраженно каркнул Геральд, оборачиваясь. — Мне не есть знать вас!.. Ви кто?
За один миг в нем изменилось всё: осанка, голос, мимика, даже черты. Он достаточно владел телом и учился перевоплощению не один год. Если это не искусство, то вполне пристойный уровень профессионализма.
Некоторое время нахал изумленно вглядывался в него. Затем извиняюще пробормотал что-то и ретировался, пока разгневанный иноземец не затеял скандал. Невнятно выругавшись, Геральд вновь повернулся к Энни и вкрадчиво улыбнулся, возвращаясь к прежнему облику. Кажется, его внезапная маска ошеломила женщину. Ну-ну, милая, привыкай!
А тут и вторая смена подоспела — вполне под стать солянке, судя по запаху. Все-таки здешнюю кухню стоит взять на заметку. Вот только нежелательные эти встречи… Н-да. Будем пока считать это случайностью.
— Вас что, разыскивают? — осторожно спросила Энни.
В смысле: не в розыске ли он?
— Я убил десять человек, — сипло поведал Геральд и даже показал на пальцах: — Десять! — Поглядев на ее вытянувшееся лицо, рассмеялся: — Шучу. — Затем подумал и добавил: — А может, и убил. Я ведь воевал, сударыня, а там, знаете ли… Кто считал, сколько из выпущенных мною пуль нашли цель?
— Ну, это другое.
— Думаете? Поначалу и я…
— А что затем? — живо поинтересовалась она.
— А затем, невесть с чего, во мне проснулась совесть. — Геральд снова улыбнулся, на сей раз без веселости, одной половиной лица. — Очень, знаете ли, мерзкое ощущение — словно бы вспоминаешь свои давние проигрыши, обиды, унижения… когда еще позволял себя унижать. И вот тогда я задумался: как искупить? Раскаянием, добрыми делами? Так мне вроде не по профилю это. И смирением не отличаюсь — с младых ногтей обуревает гордыня. Но ближним теперь стараюсь не пакостить… если сами не нарываются. Некоторых даже полезно время от времени колотить.
— Женщин тоже?
— Обижаете, милая. Это — табу. Если что не по мне, отхожу в сторону.
— В таком случае, мы с вами сработаемся, — заявила Энни серьезно.
Геральд вновь засмеялся, потом взялся за вилку, жестом предлагая возобновить трапезу. С готовностью она последовала его примеру, и вскоре от обоих бифштексов осталось воспоминание — впрочем, приятное. Короткое время спустя парочка покинула заведение, причем Энни взяла работодателя под руку, сразу начав играть порученную роль. Если за ними кто-то наблюдал, решил бы, что они знакомы не первый день.
При виде его боевого коня на лице Энни мелькнуло разочарование. Именно мелькнуло — не в ее положении привередничать.
— Не доверяйте первому впечатлению, — предупредил Геральд. — Он как и я: неярок, но содержателен. Знаете, как его зовут? Горбунок.
— Прикажете и вас так величать? — легонько фыркнула Энни, опускаясь в любезно распахнутую дверь. — Этакая супружеская фамильярность… Кстати, мы и дальше будем на «вы»? — спросила она, когда Геральд сел за руль. — Как-то не очень вписывается в роль, вам не кажется?
Внутри оказалось просторней, чем казалось снаружи, — на удивление. Конечно, сам Геральд давно перестал этому дивиться. В свое время он тщательно выбирал модель, а затем переиначил тут почти все, от мотора до подвесок. Пришлось, правда, пожертвовать обтекаемостью форм ради маскировки, но и тут проигрыш небольшой — к тому ж, с лихвой перекрывается отборной начинкой.
— В этом имеется особый шик, — ответил он, плавно трогая машину с места. — Когда поутру, после всех ночных безумств и полной распахнутости, супруги общаются с пиететом. Всегда умилялся старым аристократам — в смысле, прежним, дореволюционным еще.
— Но сейчас-то иные времена.
— Вы правы, нынче нас в этом не поймут. Придется соответствовать.
— Впрочем, в постели, если дойдет дело, можете обращаться со мной, как дворянин. Такой стиль мне тоже по нутру.
Геральд покосился на нее, но не понял, говорилось это серьезно или в шутку. Если последнее, то у дамочки своеобразное чувство юмора, а свои остроты она умеет подать. И это хорошо.
— Как вам моя машина? — спросил он и тотчас поправился: — То есть тебе. Ощущаешь скрытую мощь?
— Очень уж она легонькая, — отозвалась Энни. — Это не опасно?
— А я не собираюсь бодаться с броневиками. Настоящее искусство в том, чтобы обходиться без царапины. Хотя панцирь у моей малышки не хуже. И уж резвостью она заткнет за пояс любого.
— Вы любите ее как женщину, — заметила она и поправилась: — То есть ты.
И опять Геральд не понял, случайно или намеренно его спародировали. Это становилось занятным. Кажется, скучать с новой знакомой не придется.
— Тебе не говорили, что ты похожа на Нонну Терентьеву? — спросил он. — Была такая актриса, давно.
— Да, я знаю. Странно, что ты помнишь.
— А мне нравилась она — внешне. В ней ощущалось то, что именуется породой, присутствовал аристократизм. Потому и играла обычно стерв… Кстати, ты сама не из дворянок?
Вот сам Геральд вовсе не выглядел бароном — хотя, если папан не врал, был им на три четверти. Вдобавок не отличался ни изяществом, ни высоким ростом — скорее коренаст. Зато проворен, энергичен, крепок. Это что, наследие низкой крови? Или смешение кровей дало взрывной эффект?
— Ну да, сейчас это модно! — молвила Энни неопределенно.
Они уже подкатывали к отелю, выглядевшему вполне пристойно по меркам провинции. И внутри устроенному не хуже.
— Может, сразу съездить за твоим багажом? — спросил Геральд. — Как думаешь, милая?
— Собственно, почти всё на мне, — ответила Энни. — Либо в сумочке. А прочее не стоит хлопот.
— Действительно, куда спешить? — ухмыльнулся он. — Сперва следует приглядеться — ко мне, к новым обязанностям.
Загнав машину в подземный гараж, Геральд помог женщине выбраться из салона и вместе с ней взмыл на лифте к верхнему этажу, где помещался его номер — в самом деле, весьма недурной. На пути не встретился никто — ни из обитателей, ни из персонала, — хотя проверили их по меньшей мере трижды. Вообще, как Геральд успел убедиться, охрана в отеле налажена образцово, но в глаза это не бросалось. Как уже поминалось, находиться в Приграничье было рискованно. Зато и деньги тут вращались немалые, а это предполагало качественную обслугу — для тех, у кого не пусто в кармане.
— Спальню выбери сама, — сказал Геральд, заперев за собой дверь. — Собственно, они одинаковы. А здесь как бы гостиная. Хотя гостей я пускаю редко.
— Значит, я уже не подпадаю под этот статус? — осведомилась Энни. — Тогда приму для начала ванну. С тех пор, как ты накормил меня, это — главное мое желание.
— Если позволишь, я помогу. Обожаю обхаживать красивых женщин!
— Хотя бы с внешностью мне повезло, — пробормотала она, будто подслушала его недавние мысли. — Где я могу раздеться?
— А где желаешь, — ухмыльнулся Геральд. — Удобнее в спальне, приличнее в ванной.
Не ломаясь, Энни выбрала первый вариант. И когда он наполнил резервуар зеленоватой ароматизированной водой, женщина вступила в ванную уже нагая, даже не позаботясь обуть тапочки и распустив по плечам пышные волосы. Без одежды она выглядела еще лучше, к тому же Геральду нравилась в людях раскованность. В жизни и без того хватает сложностей, чтобы добавлять их самим.
Приняв его руку, Энни осторожно шагнула в воду. Затем погрузилась в нее всем телом, почти целиком скрывшись под сугробами снежной пены, и вытянулась во весь рост, тихонько застонав от наслаждения.
— Боже мой, — выдохнула она, — как мало нужно человеку для счастья!
— Ну, если тебе больше ничего не надо…
Присев на стул, Геральд пододвинул к ванне изящный столик и разлил по бокалам вино. Фрукты и сладости прилагались.
— Вообще здесь довольно места для двоих, — заметила Энни. — Даже для троих, если уж зашла речь.
Ну, это смело! — оценил Геральд. Где ж я добуду третьего? Вдобавок и делиться не люблю — есть такой грех. Или имелась в виду третья?
— Не искушай без нужды, — предостерег он. — Пока что я созерцатель, почти абстрактный ценитель твоей красоты. Но стоит дистанцию нарушить…
— Почему нет? Все равно это произойдет — рано или поздно. Так к чему затягивать?
«Это» произошло даже быстрее, чем Геральд рассчитывал, — они не успели еще выбраться из ванны. К прочим достоинствам у нее оказалась атласная кожа и нежные, как у ребёнка, ступни с умилительными пальчиками. К слову сказать, его «обхаживание» в предложенном ею варианте больше походило на эротическую игру. Он вовсе не собирался принуждать гостью, но та сама возжелала близости. Взыграл ли темперамент, до поры сдерживаемый, или Энни впрямь лишена предрассудков. Оно и к лучшему, если честно.
Затем «это» совершилось трижды, уже в постели, перемежаясь легкой трапезой, неспешной выпивкой, расслабленной дремотой, разговором. Энни изголодалась по ласке, хотя старалась не слишком это выказывать, и льнула к нему словно течная кошечка, постепенно раскрываясь. Возможно, с самого начала Геральд настроился на нее верно, сплетясь незримыми нитями, а может, и в тот трактир завернул неспроста — ведь не планировал. И она доверилась незнакомцу так легко, словно бы сама владела подобием его дара — чувствовать людей. Или это беспечность? Или безысходность?
Похоже, в этой нечаянной встрече повезло не только женщине. Хотя Геральд давно уж не полагался на удачу — куда чаще ему приходилось драться с судьбой.
— Что ни делается — к лучшему, — заметил он, когда оба наконец угомонились. — Сейчас мы покемарим, чтобы не клевать носом днем, а когда встанет солнце, переберемся в лоджию — если вы, сударыня, не против легкого загара. Кстати, там небольшой бассейн с морской водой. Удобно, верно?
— Может, я умерла? — спросила Энни, дыша в его шею. — Или мне это снится? Так круто все поменялось!..
— Ну да, и я в роли гурия, — хохотнул Геральд. — Кстати, куда определяют муселок после смерти? Что праведники получают в раю полную секс-обслугу — это понятно; но на что могут претендовать праведницы?
Не хватало влюбить ее в себя, подумал он с опаской. И что тогда делать с новыми угрызениями? Мало мне прежних!
— В любом случае я за равноправие, — пробормотала женщина. — Ищущий да обрящет. Кажется, я неплохо вложила свой единственный капитал?
А это что: цинизм или самоирония? — снова не понял Геральд. Или дамочка еще проницательней, чем можно было заподозрить? Собственно, кто тут в кого вкладывает?
— Думаешь, я купился на эффектную витрину? — спросил он. — Этого мне не хватало и в юные годы.
— Впрочем, вру — есть еще кое-что, — сказала Энни. — Потому и заявилась сюда. Я ведь не только гляжусь белой костью, как ни смешно.
— Из графьев, что ли? — хмыкнул Геральд.
— Наполовину. Байстрючка, можно сказать. Ну, да много ли осталось чистопородных!.. Может, тебе ведомо, что в столице здешней губернии затеян конгресс дворян?
— Как же, слыхал! Слетелись вороны, почуяли падаль… Я не имею в виду тебя, — прибавил Геральд. — Ты-то не из хищных птичек — клювом не вышла.
— Кто знает, милый, кто знает…
Кажется, Энни не собиралась перебираться в другую спальню или прогонять туда Геральда. И его это устраивало пока. Ощущать ее в такой близи было удовольствием — даже если забыть о прочем.
— Какой же ты твердый, — прошептала гостья то ли с одобрением, то ли с осуждением, укладываясь щекой на его грудь.
Вдобавок неясно, имела она в виду мускулы или что иное.
— Налитой прямо, — уточнила-таки Энни. — Каждая мышца играет. А в одежде кажешься этаким плотнячком.
— Маскировка, милая, — хохотнул он. — Люблю удивлять ближних.
— Лично мне такой сюрприз по душе. Не терплю дряблых.
В последнем слове Геральду тоже почудилось два смысла. Словно бы в своей вовсе не длинной жизни Энни успела натерпеться от этих… «дряблых». Действительно, сколько людишек дрейфует по жизни, загаживая и отравляя среду. Даже у дворян — что прежних, что нынешних, — предприимчивость не в чести. Поэтому Геральду и не по пути с ними.
— Вот и славно, — кивнул он.
Прихлебывая рейнское вино, столь им ценимое, закусывая фруктами, коих тут было обилие, Геральд наслаждался моментом. Вдобавок (и главное!) рядом возлежала женщина — прелестная, умненькая, загадочная… то есть непрочитанная пока, но раскрытая ему навстречу. Чего еще желать?
— До сих пор я полагал, что золотые волосы выдуманы сказочниками, — сказал он, — а по жизни шлындрают рыжие, все в конопушках… или крашеные. Но ведь ты натуральная златовласка!
Энни поморщилась, словно бы с неудовольствием, однако не возразила и любоваться собой не препятствовала. Выдав еще пару комплиментов (впрочем, искренних), Геральд принялся аккуратно, исподволь раскручивать женщину на исповедь, благо момент и обстановка располагали. Может, это неблагородно. Но в серьезных делах слишком многое зависит от партнера, чтоб выбирать его наобум. Вдобавок Геральд любил узнавать людей.
Конечно, поначалу Энни противилась: иным женщинам куда проще раздвинуть ноги, чем раскрыть душу. Но Геральд был терпелив, один за другим снимая заслоны, возведенные для других, — словно бы расчищал русло для будущего потока. И наконец тот хлынул, прорвавшись из-за плотины. Теперь следовало не зевать, осторожно подправляя его течение, и складировать доверенные сведения на заготовленные полки, чтобы рассортировать и осмыслить это уже после, на свежую голову. Но в любом случае Энни не разочаровала его, и впрямь оказавшись занятным созданием.
— А откуда произошел ты? — спросила она, выговорившись. — То есть что ты делал по жизни, чем занимался, на что нацелен?
— Ничего себе вопросец! — восхитился Геральд. — «Как закалялся», да? Этак всей ночи не хватит, чтобы ответить.
— И все-таки?
— Ну, моя жизнь богата событиями — так просто не перечислишь. «И мотало меня…» Сперва, по молодости, увлекся карьерой, даже достиг определенных высот в своей сфере… не будем уточнять, какой. Затем мне сделалось душно, и я круто поменял ориентиры… причем не единожды. Среди прочего отдал дань накопительству — тоже ведь недурная игра. Хотя приедается быстро. Я люблю комфорт и не против богатства — но делать это смыслом существования?.. Скучно, господа!
— Похоже, ты и сейчас не беден, — заметила Энни, окидывая взглядом роскошный номер.
— Поддерживаю достаток, само собой, — к хорошему привыкаешь. К примеру, я люблю ванны, в которых не тесно вдвоем, — тут Геральд позволил себе улыбнуться, — и в которых можно пошалить всласть, не рискуя повредить что-то себе или своей подружке. Но никаких излишеств, сударыня, — это развращает!
Она хихикнула.
— Собрал не одну коллекцию, — продолжил Геральд, — от старинных клинков до автомобилей. Кое-что сохранилось, надежно упрятанное… хотя гараж сгорел, увы. Я ведь и пользованными машинами торговал, — добавил он. — Оказалось прибыльным делом. Там и сделал свой первый миллион… он же последний.
— Что, поменялась конъюнктура?
— Нет, наскучило. Да и на что мне больше?
— Как странно ты выразился, — заметила Энни. — «Пользованные машины»… Или это сейчас в струю?
— Что, не звучит? А ведь прямой перевод с английского — «used».
— По-моему, тут есть подтекст.
— Не без этого, — улыбнулся Геральд. — Можешь записать меня в суеверы, но машина не просто набор железок, слепленных по чертежу. Уж поверь: я знаю предмет. Личность владельца накладывает след, что бы там ни болтали теоретики. А садиться на чье-то место все равно, что надевать… то самое.
— Многие и женщин не любят… подержанных. По той же причине, да?
— Ну, если женщиной впрямь владеют… Но за одну ночь это не происходит. Да и за сезон — вряд ли. Вот разве за год.
— А за семь месяцев? — осведомилась она серьезно, словно имела в виду себя.
— Зависит от интенсивности, полагаю. Точнее от того, насколько дамочку подминают.
— Женщин тоже коллекционируешь? — спросила Энни.
И, в общем, попала в точку — по крайней мере, не сильно промахнулась.
— Будем ревновать, да?
— Ну, какие у меня права!..
— Да уж, лишних прав вам лучше не давать.
Выдержав паузу, Геральд сказал:
— Знаешь, не люблю притуплять ощущения. А ведь стоит не поупражняться с неделю, как то, что вытворяет мужчина с женщиной, оставшись наедине, начинает казаться таинством. Ну вдуматься, а? Еще недавно мы едва соприкасались руками — и вдруг пытаемся слиться в одно, смешаться телами!.. Это ли не священнодействие?
— А как назвать то, что вытворяет мужчина с мужчиной?
— Ну, это святотатство! — усмехнулся Геральд. — За такое следует отлучать от истинной веры. Впрочем, они уж отлучили себя сами… глупцы.
— И все-таки, часто ли ты меняешь подружек?
— Есть у меня изъян: не могу долго обходиться без женщины. Точнее, не хочу — слишком это гнетет. Конечно, можно изнурять себя тренингом…
— Видимо, у тебя переизбыток тестостерона, — предположила Энни. — Даже скорее всего — судя по моим ощущениям. Странно, что ты не полысел… А почему считаешь это изъяном?
— Потому что иногда лучше побыть одному. Подворачиваются ведь такие экземпляры!.. Но с тобой мне, кажется, повезло.
— Так, — сказала она, словно отметила что-то в своем кондуите. — Наверно, и азартные игры любишь?
Геральд рассмеялся — негромко, зато от сердца. Опять Энни угадала.
— Для меня это чересчур — действует, как наркотик, — признался он. — Пришлось оставить, пока не затянуло. Видишь ли, когда ценой секунды может стать миллион… И ведь понимаешь, что суета!
— Ничего себе, — пробормотала Энни. — Мне бы кусочек от той суеты.
— А если на другой чаше — жизнь? Согласишься сыграть?
— Собственно, что мне терять?
— Эх! — огорчился Геральд, чуть не прибавив: молодежь. — И когда люди научатся ценить, что имеют? Вокруг столько радостей, маленьких и больших, столько непознанного!..
— Хорошо глядеть на мир с твоей колокольни, — вздохнула женщина. — Предварительно утомясь коллекционировать машины.
Геральд насмешливо фыркнул.
— Тянет на авантюры? — спросил он. — Ну, за ними дело не станет. Слыхала про здешнее зверье: крысок запредельных размеров, морских чудищ, оснащенных лазерами, прочих небывалых тварей? Вот из чего собрать бы коллекцию — цены б не было!
Чуть заметно Энни напряглась под его рукой, зашевелила лопатками.
— Разве это не вымысел? — спросила она.
— Сперва и мне казалось так — пока не присмотрелся ближе. По натуре я парнишка азартный, но свои затеи привык готовить с тщанием. И стоило ковырнуть мешок, как из него столько посыпалось!.. Тут, в этом городке, еще цветочки, а центр аномалии приходится на губернскую столицу. Думаешь, почему туда стремится столько народу? Притягивает, говорят, — даже понятие возникло: «слышать Зов». Правда, добраться до конечного пункта хватает духа не у всех.
— И тебя тоже притянуло Зовом?
— А у меня всегда ухи на макухе, — ухмыльнулся Геральд. — И уж я, в отличие от многих, знаю, чего хочу. Зверюги — что!.. Там есть вещи куда занятней.
— Расскажи, а? — попросила Энни. — Будь таким добреньким.
— Про всё? А спать когда?
— Ну, хотя бы начни.
И женщина поменяла позу, чтоб видеть его лицо.
— Прежде, до возвращения губерний, эта местность звалась краем, — начал Геральд. — Как ни забавно, теперь она оправдывает такой статус. Именно край, даже не государства — планеты. Здесь Приграничье, к тому ж покруче Дикого Запада, поскольку граничит черт знает с чем — может, и с Преисподней.
— Шутишь!..
— В мои годы на такие темы трудно острить.
— А сейчас ты говоришь, точно старик.
Усмехнувшись, Геральд поцеловал ее в висок.
— Как пишут в объявлениях: «девушка желает познакомиться с солидным щедрым мужчиной для приятного общения». Вот я как раз такой: не лысый, но уже поседелый. А жизнь гарантирую не хуже своей — разве это не щедрость?
— По-моему, это пишут шлюхи.
— Боже, что за обороты!
— Хотя кто ныне не продается…
— Ну, такие наверняка есть — не надо всех под один гребень. Хотя речь об ином… Скажи, тебя не страшит смерть?
— Что? — удивилась она.
— И старость, и немощь, — продолжил Геральд. — Пока я мужчинка в соку, но перевала уже достиг. А дальше что: тропка под уклон? Все ниже, ниже… Затем обвал — в небытие. Будто и не было человека. Вспорхнул, прокукарекал, сколько успел, и сгинул навеки.
— Разве ты не веришь в бессмертие души?
— «Веришь»! — фыркнул он. — Это не для меня. Доказательства — где? Кто-нибудь вернулся оттуда? Ага, Христос… Если и вернулся, ко мне не приходил. А ведь какой разговор мог бы состояться!
Геральд даже засмеялся, представив такую встречу.
— Ну, и к чему твой вопрос? — вернулась Энни к реалиям.
— Да к тому, милая, что я не прочь перенести окончательное разрешение этой дилеммки: насчет бессмертия души, — как можно дальше в будущее. А до тех пор пожить на грешной земле.
— По-твоему, это возможно? То есть не в отдаленной перспективе, а сейчас, здесь?
— В том и суть. За этим многие и ломанулись туда. Но захотят ли они платить полную цену?
— А ты? — спросила женщина.
— Вот я предпочел бы не платить, — ответил он. — Поскольку ценой как раз и может стать жизнь — настоящая, полнокровная. И тогда на что мне такой срок? Уж лучше небытие, чем прозябание.
— Значит, и байки про вампиров высосаны не из пальца?
Ну, это уже не просто двусмысленность — скабрезность!
— Отнюдь, — хмыкнул Геральд. — Кажется, из любимых словцов нового дворянства.
— А по-моему, это лексика анекдотных персонажей.
— Разве большая разница?
Сев на постели, Энни потянулась к своей сумочке.
— Не против, если я закурю?
Кажется, она разволновалась — признак доверия. Начального, скажем так.
Геральд пожал плечами:
— Желание дамы…
И подвинул к ней пепельницу.
— А ты, конечно, не куришь.
— Теперь это, скорее, женское занятие, — подтвердил он, усмехаясь. — Греши, пока молода. С возрастом учишься рационализму — если не дурак.
— И не пьешь, да?
— А вот тут имеется оптимум. Как и в постельных утехах, к слову сказать.
— По крайней мере, тебя не раздражает, когда женщина курит?
— Если она красива и обнажена, — сказал Геральд галантно, — это даже добавляет ей шика. Хотя здоровью, конечно, вредит, — присовокупил, чуть подумав.
Он вдруг заметил, что за окнами светает. Да и в комнате стало светлее. Вот так: незаметно, за «приятным общением», — пролетела еще одна ночь. А много ль осталось их, столь же сладостных? В следующие-то уже не расслабишься, как сейчас… Или подарить себе еще сутки? Куда торопиться: на тот свет? Нет, подарки судьбы надо беречь!
— И утро тебе к лицу, — сказал он, любуясь женщиной.
— И ночь? — откликнулась Энни, точно на пароль.
Ух ты, выходит, и она помнит старинный этот фильм!.. Или совпадение? Роль миледи ей бы подошла, смотрелась бы не хуже Демонжо. Даже лучше — если иметь в виду любовные сцены.
Геральд снова поглядел в окно, будто ожидал увидеть там первого из монстров Приграничья. Хотя с рассветом они прекращают бедокурить, а в такую даль забредают редко. Правда, уже и тут случались странности. Мало-помалу, но чужаки наступают.
Оглянувшись на соседку по постели, Геральд вздохнул:
— Четыре языка — это, конечно, славно. Но лучше б ты выучилась стрелять.
— А я умею, — неожиданно сказала она.
— Ого! А как насчет фехтования, верховой езды… точнее, вождения?
— Всего понемногу.
— Похоже, тебя растили в лучших традициях ушедшей эпохи, — позавидовал Геральд. — Вот мне почти до всего пришлось доходить самому.
— А почему ты считаешь, что у меня не так?
— Да потому, милая, что я много старше. Ты просто не успела бы освоить все самостоятельно. Значит, с пяти метров не промахнешься?
Протянув руку, он извлек из-под кровати компактный, зато увесистый чемодан и уложил рядом с собой. Покосясь на Энни, откинул крышку.
— О! — не удержалась она от возгласа, а в глазах вспыхнул неженский восторг.
Действительно, арсенал — загляденье. Геральд подбирал его тщательно, вдумчиво… чтобы не сказать, любовно.
— Вот этот тебе подойдет, — сказал он, вынимая из паза изящный пистолет. — Отдача не сильная, но прошибет и броню. Пуль более двадцати, может стрелять короткими очередями. Хотя не советую. Береги патроны-то, расходуй с умом.
— Ага, «зря сирот не обижай», — пробормотала Энни, аккуратно принимая оружие. — Стреляй на поражение.
Во всяком случае, отношение к таким вещам у нее, похоже, правильное. И она не из тех, кто любит баловаться с огнем, — но при надобности сумеет применить. Уже легче. Хуже нет, чем плодить жертв вокруг себя!.. Кстати, женская нагота вкупе с оружием смотрелась недурно.
— Опа! — вдруг произнес Геральд, настораживаясь.
— Что?
Затем взгляд ее метнулся к балконной двери — теперь и Энни расслышала за ней шорох. Выходит, приключения начались раньше, чем планировалось?
— Кажется, я накаркал. — Он выхватил из чемодана пистолет для себя — увесистый, с мощным стволом. — Следи за окном!
Скользнув вдоль стены, Геральд распахнул дверь и рывком выдвинулся наружу, держа оружие перед собой. Однако стрелять оказалось не в кого — видно, посетители тоже не жаловались на слух, а потому успели ретироваться. Вот только каким способом, куда?.. Не говоря о том, что и попасть сюда вовсе не просто. Но на пришлых тварей не похоже. Уж эти гости знали, что самый сладкий сон у любовников — поутру. И рассчитывали их сильно удивить. Жаль, жаль, что я поспешил — вечная моя проблема!
Тщательно заперев дверь, Геральд повернулся к своей напарнице. Улегшись животом на широкий подоконник, Энни высунулась в окно, пытаясь заглянуть за угол отеля. Экие булочки! — восхитился Геральд, любуясь ее оттопыренной попкой. Даром что дворянка. Вообще, держать оборону в таком экипировке — это лихо!..
Словно ощутив, что на нее смотрят, женщина оглянулась.
— Бессовестный! — сказала она, вполне оценив его похотливую мину. — Не стыдно?
Однако позу менять не стала. Решено! — подумал Геральд, ухмыляясь. На сегодня беру выходной. И до завтрашнего утра из номера — ни ногой. Когда еще выпадет передышка?
— Первой своей фразой ты ответила на вторую, — заметил он. — И кто бы ни посетил нас сейчас, шансы на его возвращение ничтожны — поверь моему опыту. С другой стороны, разве тебя не будоражит опасность?
— Все-таки, кто это был?
— Возможно, грабители, — пожал Геральд плечами. — В этот городок сползлось столько шушеры!.. Но если честно, сейчас мои мысли об ином.
— Бессовестный, — повторила Энни и снова разлеглась на подоконнике, опустив голову на сложенные руки. К счастью, она не была паникершей.
