4

После тёщиных котлет неудержимо потянуло на диван. Скажем правду — объелся. Сил не хватило даже посуду помыть, хотя обычно этим в доме занимался он. Ничто так не способствует ясности мыслей, как полотенце, губка и средство "Фэйри".

Аня, как водится, поворчала о своей тяжкой доле, о конях, которых то и дело приходится останавливать на скаку, о горящих избах и офисах — но, конечно, смирилась. Наверное, ещё с субботнего вечера она что-то такое почувствовала. Дмитрий, разумеется, ни словом не обмолвился о ночных приключениях, напротив изобразил бодрость и веселье. Может, слишком уж нарочито вышло.

Утром сходили на литургию, Сашку брать не стали — что-то чадо затемпературило. Пришлось вызванивать тёщу Тамару Михайловну. Добрейшая женщина заявилась в самую рань, с полными сумками. Вот уже восьмой год ей казалось, что дети недоедают. С недоеданием она боролась героически. Хуже всего приходилось Сашке. Пацану накрепко внушили, что у бабушки больное сердце и потому её никак нельзя огорчать. Добрый Сашка всё понимал и терпел даже манную кашу. За которую, впрочем, выторговал дополнительные конфеты.

На службе Дмитрий искренне пытался внимать песнопениям, но получалось плохо. Мысли разбегались в стороны, как напуганные тараканы. Вернее, в одну конкретную сторону — о ночном происшестви5и.

Что это всё-таки было? Сон? Такой яркий, детальный? Может, и сон. Наверное, завтра надо осторожненько порасспросить Максима. И если окажется, что не сон…

От такого варианта мурашки бежали по коже. Неужели вот так и сходят с ума? Сперва глюк в троллейбусе, потом — в лесу… Интересно, какой глюк будет следующим? И что же, идти сдаваться врачам?

А если не глюк? Если… действительно? Бесовское наваждение? Ведь бывают же они на самом деле, сколько литературы на сей счёт… сколько рассказов. Только странно — почему это случилось именно с ним? Понятно, когда вот так искушают подвижника-аскета. Плоть истончается, духовное зрение открывается. И понятно, когда такое грозное предостережение даётся отъявленному грешнику. Имеющему, впрочем, некоторые шансы на спасение.

Неужели он столь грешен? Да, конечно, каждый раз, вычитывая молитвы перед причастием, он произносил "от них же первый есмь аз". Но не понимать же буквально? Да, грешен. Да, себялюбив, ленив, раздражителен. Да, сух и чёрств, и мало в нём любви. Да, непозволительно смешлив, падок на развлечения… причём нередко с выпивкой. И похотливые помыслы — знакомые гости… особенно когда Аня не в настроении… что в последнее время участилось… Но разве всего этого джентльменского набора достаточно, чтобы вразумлять его страшными бесовскими видениями?

А что видение бесовское — и ёжику понятно. Экая тварь… И зачем являлась? Ведь не соблазняла, не искушала… Напугать? А толку? Бесы должны действовать тоньше. Во всяком случае, согласно аскетической литературе. Может, гордыню хотели подкачать? Он ведь справился с чудовищем, молитвой отогнал. Тот багровый меч — это ведь наверняка зримое воплощение нетварной Божьей благодати. Наверное, ему полагается испытывать кайф от своей духовной крутости. Раз-два — и победил демона. И правильно победил, уповая на Божью помощь. Значит, продвинут. Можно сказать, свят.

А можно и не говорить. Хорош святой — после всего случившегося попросту забыл поблагодарить Господа! Да и вообще — ну просто смешно это. Где вода и где имение? Дай ему Господь хотя бы попросту прожить жизнь, не впав в тяжкие, однозначно гибельные грехи. Нет уж, тут что-то явно не сходится…

Так ничего он в итоге и не решил. Кроме одного — поскорее забыть субботнюю ночь, вытеснить её из головы чем угодно — проверкой тетрадей, вознёй с Сашкой, обильным ужином, когда уже не до воспоминаний, не до мытья посуды, не до вечернего молитвенного правила. Вот повернуться набок — и тихо уснуть. Без всяких левых сновидений…

— Добрый вечер, Дмитрий Александрович! — послышалось где-то в районе письменного стола. И голос почему-то был знаком. Неприятно знаком.

Подхватившись, Дмитрий вскочил с дивана. Машинально поправил сбившуюся причёску. И в упор уставился на незваного гостя.

— Я же говорил, что мы ещё не раз с вами встретимся, — улыбнулся сидящий в кресле Антон.

Дмитрий, понимая, сколь это глупо, всё-таки ущипнул себя за палец. Без толку — видение не исчезло.

— Вы, Дмитрий Александрович, пожалейте организм, — понимающе заметил гость. — Синяк ведь останется. Я, кстати, не призрак, можете потрогать.

Трогать незнакомца Дмитрий не стал, вместо этого размашисто перекрестил его.

— Это правильно, — одобрил Антон. — Нечистая сила ведь бежит от животворящего креста, правда? А я вот не бегу. Значит…

— Ничего это не значит! — раздражённо возразил Дмитрий. — Просто у меня, выходит, вера слишком слабая.

— Не берусь судить. Сам я скорее агностик. Но вы, конечно, для гарантии можете и молитвы почитать, и святой водой меня побрызгать. Если вам так спокойнее…

Дмитрий понимал, что самое правильное — не вступая в разговоры, выставить этого так называемого Антона. Только вот получится ли? Физических данных ведь явно не хватит. При условии, конечно, что это — человек. А если всё-таки бес? На которого не действует ни крест, ни Иисусова молитва — Дмитрий всё время мысленно читал её. С демоном нельзя заводить беседу — заболтает ведь любого, охмурит. Господи! Ну почему это свалилось на него, Диму Осокина — простого обывателя, серость во всех отношениях? Что испытание — понятно. Но разве в запасе у Господа мало нормальных, посюсторонних неприятностей?

— Как вы вошли в квартиру, Антон? — спросил он сухо. — Мне что, теперь новую дверь ставить?

— Новую — это дорого, — снова улыбнулся гость. — И незачем. Вошёл я, разумеется, не через дверь. Вернее, через неё, но в Сумраке. В так называемом Сумраке. Вы, между прочим, тоже там побывали — в ночь с пятницы на субботу. Кстати, поздравляю. Сумели войти самостоятельно, подняли тень. Иначе говоря, инициация состоялась.

— А теперь объясните всё с самого начала, — прервал его Дмитрий. — Пока что я ничего не понимаю.

— Ну что ж, — хмыкнул Антон, — попробуем. Хотя если с самого начала — это придётся уж очень издалека… Давайте я лучше краткую суть изложу, а потом можно и подробнее. Вы, если можно, сперва послушайте, а потом уж мечите громы и молнии.

— Ну, валяйте. — Дмитрий почувствовал вдруг, что от сонной одури не осталось и следа. — Только вот…

— Я понял, о чём вы. Ни Анна Владимировна, ни Саша меня не увидят и в шок не впадут. Это очень легко делается, вы скоро тоже научитесь. Так вот, к делу. Внутри человечества есть два вида. Обычные люди, их подавляющее большинство. И есть так называемые Иные — люди, обладающие немыслимыми способностями. Телекинез, телепатия, левитация — это семечки. Я бы даже сказал, шелуха от семечек. Разумеется, кто-то из нас посильнее, кто-то послабее. Силу свою Иные берут из Сумрака — это другое состояние мира. Впрочем, вы уже видели. Собственно, от обычного человека Иной отличается только магическими способностями и долголетием. Бывает, что Иной и не подозревает о своих способностях, живёт как все. Он, как мы говорим, неинициирован. Для того, чтобы инициация состоялась, чтобы способности включились, Иной должен войти в Сумрак. От того, в каком душевном состоянии он там окажется, зависит, кем он в итоге станет, Светлым или Тёмным.

Антон замолчал, снял очки и потёр переносицу.

— То есть? — не утерпел Дмитрий.

— Простите, надо было, наверное, с самого начала сказать. Мир основан на противостоянии двух изначальных сил — Света и Тьмы. В Сумраке они слиты воедино, но оказавшись там впервые, Иной как бы автоматически настраивается либо на то, либо на другое. Иные, принявшие сторону Света, называются Светлыми. А другие, наоборот, Тёмными. Я вот Светлый. И вы, Дмитрий Александрович, тоже. Мы некоторое время наблюдали за вами, готовились инициировать… Но вчера всё получилось само, без нашего участия.

— Занятное кино, — хмыкнул Дмитрий. — А поинтересоваться моим согласием вам в голову не приходило?

— Дмитрий, — мягко произнёс Антон, — я, конечно, понимаю ваше предубеждение. Но поверьте, силком в Сумрак мы никого не тянем. Если бы всё шло как обычно — я пришёл бы к вам, рассказал об Иных, предложил сделать выбор. Вы бы, очевидно, выставили меня за дверь. И всё. Утечки информации мы не боимся кто же захочет выглядеть психом? А если и захочет — мало, что ли, в мире всякой оккультной чепухи? Одним бредом больше, одним меньше — кто заметит? Возможно, получив отказ, я спустя какое-то время наведался бы снова. Вдруг передумаете? Ещё раз повторю — нас очень мало, и каждый человек нам дорог. В смысле, каждый Иной, — поправился он. — Кстати, иногда потенциальные Иные и отказываются от инициации. Свобода выбора, ничего не попишешь…

— И теперь вы, наверное, расскажете о великой битве между Светом и Тьмой, о том, что труба зовёт и всё такое? — зевнув, предположил Дмитрий. — Если вы не в курсе, была такая религия — зороастризм. Один в один как вы излагаете.

— Видите ли, — усмехнулся Антон, — всё несколько не так. Великие битвы действительно гремели… и давно уже отгремели. Сейчас мы не стремимся извести под корень Тёмных, да и они нас. Уже несколько столетий между нами действует Договор. Мы отказываемся от войны на уничтожение, мы соблюдаем равновесие. Это значит, что мы добровольно ограничиваем применение своих способностей. Если мы воспользуемся магией, чтобы, скажем, спасти город от наводнения — то и они получают право на адекватные меры. Допустим, устроить в спасённом городе пожар. Исцелить безнадежно больного ребёнка — значит позволить им навести смертельную порчу на здорового человека. Противно, да?

— Ещё как! — с чувством произнёс Дмитрий.

— Вот и мне тоже. А что прикажете делать? Силы у нас примерно равны, и если мы начнём истреблять их — они начнут истреблять нас. Только вот и мы, и они живём с обычными людьми на одной и той же планете. И потому наши войны больнее всего бьют по мирному населению. Всё это уже было. Знали бы вы, сколько величайших бедствий в истории имели подоплёкой наши Иные разборки! Впрочем, и узнаете, если захотите. Так вот, Договор — это наилучший выход. Из реальных, а не утопических. Для соблюдения Договора существуют специальные организации. У нас, Светлых — так называемый Ночной Дозор. Ночной — потому что следим за Тёмными, а так уж повелось, что те ассоциируются с ночью. А у них есть Дневной Дозор, они наблюдают за нами. Наконец, есть и третья сторона, Инквизиция.

— Что, у вас тоже ересей хватает? — прищурился Дмитрий. — Ну и как? Костры горят горючие? С дровами нет проблем?

Антон рассмеялся.

— Преувеличиваете. Она всего лишь аналог арбитражного суда. А что название такое… Шеф говорил, это один средневековый остряк придумал. Из Высших магов. Между прочим, Тёмный. Туда ведь идут и Светлые, и Тёмные. Но став инквизиторами, они теряют свой цвет и служат только соблюдению Договора. Обеспечивают объективность и беспристрастность обеих сторон. Система, мягко скажем, не безупречная, но вполне работающая.

— Антон, — грустно сказал Дмитрий, — раз вы наблюдали за мной, то, наверное, какие-то выводы уже сделали? Не догадываетесь, что я на всю эту бредятину отвечу? Правильно. Я православный христианин, и то, что вы тут наговорили — это, простите, полная чушь. Несовместимая с христианством ни вот на столько, — он отмерил на ногте нечто микроскопическое.

— Вы зря делаете поспешные выводы, — возразил Антон. — Среди нас есть и вполне верующие люди. Даже, представьте себе, и среди Тёмных. Поймите, мы ведь не ангелы и не бесы. Мы — Иные. Источник нашей силы — не Бог и не сатана. А просто Сумрак. Просто некое состояние мира. Если хотите — природа. Электричество же не мешает вашей вере? Хотя пятьсот лет назад вот это, — ткнул он пальцем в компьютерный монитор, — непременно сочли бы штукой бесовской.

— Кое-кто и сейчас так считает, — смущённо признался Дмитрий.

— Ну вот видите! Поймите, большинство из нас не верит в Бога, но если Он всё-таки есть, то для Него и мы, и Тёмные — всего лишь люди. Имеющие тело, имеющие душу, живущие долго, но не вечно. И наша магия — это вовсе не то, что у вас под этим словом понимают. Дмитрий, ведь вас, по сути, смущает лишь термин, вернее, смысл, который вы к нему привязали.

— Неубедительно, — хмыкнул Дмитрий. — Могли бы и потоньше ересь изобрести.

— Ну, уж как есть, — пожал плечами Антон. — Вы хоть понимаете, что я при желании мог бы внушить вам стопроцентное доверие ко всему сказанному? Вы же, хоть и Иной, но практически ничего ещё не умеете, вы бы не защитились. Но мы так никогда не поступаем. Я не стану врать, будто мы, Светлые — воплощение добродетели и ходим в белых ризах. Но всё-таки элементарная порядочность всем нам свойственна. Вот Тёмный, особенно если с опытом, заморочил бы вам голову, и ему бы вы поверили. Никакие кресты с молитвами не помогли бы, уж извините. Гипноз — это, конечно, грубое подобие, но аналогию просекаете?

— Ровно с тем же успехом я могу предположить, что и вы хотели заморочить мне голову своим супергипнозом. Только вот не смогли — Господь не попустил. Именно из-за молитвы и крестного знамения. И чем эта версия хуже?

— Ничем, — легко согласился Антон. — Вы бы ещё солипсизм вспомнили. Штука вообще непрошибаемая средствами логики. А толку? Так можно препираться бесконечно. Давайте всё же от философии перейдём к практике.

— А что у нас на практике? — поинтересовался Дмитрий. Он по-прежнему не верил своему странному гостю, но лучше уж сразу узнать об его планах. Легче потом сопротивляться.

— А на практике получилось так, что вы, Дмитрий Александрович, самостоятельно прошли инициацию и стали одним из нас. Стали Иным. Светлым Иным. И, как бы вы сами к этому ни относились, но объективно это накладывает на вас определённые обязательства.

— И каким же демонам потребуете поклониться? — нехорошо усмехнулся Дмитрий. Вот сейчас и наступит момент истины. Теоретические оккультные построения лишь маскируют практику. Антон мог наплести что угодно, но нужно-то ему нечто конкретное.

— Не паясничайте, — поморщился Антон. — Вы, уж извините, опустились сейчас ниже своего уровня. Теперь что касается дела. Любой Иной, проживающий в определённой местности, обязан иметь регистрацию в региональном Дозоре. Значит, Вы должны получить московскую регистрацию.

— Штамп в паспорте не годится?

— Не годится. Регистрация наносится магическим путём, встраивается в вашу ауру. Любой сотрудник Дозора считывает из неё информацию. Я, как сотрудник московского Ночного Дозора, могу произвести регистрацию прямо сейчас. А можете съездить к нам в офис и зарегистрироваться там. Далее, вы не должны пользоваться вашими новыми способностями по отношению к обычным людям. Не исцелять, не привораживать, не внушать мысли… ну и так далее. И наконец, третье. Вы только-только стали Иным. Вы ещё ничего по сути не умеете. Вы даже не способны отличить Иного от обычного человека. Значит, необходимо учиться. Это обязательно. Иначе… помните песенку о волшебнике-недоучке? Обучение тоже у нас в офисе проходит и занимает не менее года.

— Исключено! — Дмитрий сейчас говорил мягко, но эта мягкость была хорошо знакома его ученикам, доигравшимся до четвертных двоек. — Никакого магического воздействия. В христианстве на это — абсолютный запрет. То же касается и обучения магии. А вот второй пункт я вам обеспечу. Мне эти способности и даром не нужны, и применять их я вообще не собираюсь. Ни при каких обстоятельствах. Даю слово.

— Придётся вас огорчить, — Антон скопировал ту же металлическую мягкость. Вашего слова совершенно недостаточно. Детский сад, ей-богу! Представьте, что вы в милиции просите поверить вам на слово. Поймите, вы обязаны пройти и регистрацию, и обучение. Лично я вам почему-то доверяю, но решаю не я. Есть Договор. Согласно Договору, все Иные должны иметь регистрацию. Независимо от их желания.

— Скажите, — задумчиво протянул Дмитрий, — а нельзя как-нибудь того… просто заблокировать эти мои "иные" способности? Вернуть меня в прежнее состояние?

— В прежнее состояние — никак, — сообщил Антон. — Это всё равно что затолкать новорождённого в утробу матери. Раз уж вы инициировались — то быть вам Иным, и никуда не денешься. А заблокировать способности можно. Но только по приговору суда Инквизиции, и опять же путём магического воздействия. Чему вы столь яростно противитесь. Получается замкнутый круг. А кроме того… Вспомните ту ночь… И подумайте, что бы случилось, будь вы простым человеком. Сколько там детей было? Сорок с чем-то? Подумайте, так ли уж вам не нужна магия?

— Что там было-то хоть, в лесу? — мрачно спросил Дмитрий. — Вы же, небось, наблюдали?

— Представьте себе, нет, — Антон неожиданно смутился. — Прошляпили мы, и крупно. Вернее, я прошляпил. Я же считаюсь вашим куратором… и действительно, надо было с момента первого разговора следить непрерывно. А я пустил на самотёк. Дал, что называется, дозреть клиенту. Короче, для нас всё случившееся тоже было неожиданностью. От шефа я уже комплименты получил.

— Кто там был-то хоть?

— Оборотень. Тёмный Иной. Зарегистрированный. Всё легально.

— Это что же, — поперхнулся Дмитрий, — если бы он детей задрал, тоже всё легально было? Это и есть ваш Договор в действии?

— Так он же и не задрал. Утверждает, что просто погулять вышел. Это не запрещено. Более того, оборотню в полнолуние просто необходимо принять "второй облик". Иначе может тяжело заболеть. Другой вопрос, чтобы не тронул никого. И вот тут — полная неизвестность. Может, он правду говорит, и просто побегал бы по лесу. А может, звериное начало и взыграло бы, и тогда действительно… парой детишек стало бы меньше. Как тут проверишь?

— Ну а случилось-то что? — Дмитрию действительно стало интересно.

— Вы его увидели, навоображали ужасов — и чисто интуитивно, на волне эмоционального накала, вошли в Сумрак. А там сразились с ним. Должен сказать, перспективы у вас очень хорошие. Для первого раза просто потрясающие. Короче говоря, вы его сильно повредили. Не убили, к счастью, но в норму он ещё очень не скоро придёт. Теперь Тёмные возмущаются, кричат о незаконном нападении и требуют сатисфакции. То есть права на равное по силе воздействие. Понимаете, какую кашу заварили по незнанию? Теперь дело будет разбираться в Инквизиции. Формальная зацепка у нас есть — инициация совпала с происшествием, и можно доказать, что на тот момент Ночной Дозор за вас ещё не отвечал. Скорее всего, докажем. Но это хороший пример. Учиться надо, Дмитрий Александрович.

— И что же надо было делать?

— Элементарно, — разъяснил Антон. — Иной считал бы из ауры его персональные данные. Поинтересовался бы целями. После чего оборотню действительно оставалось бы только прыгать при луне. Зачем ему свидетели преступления?

— Что за зверь-то хоть?

— О! — воздел палец Антон. — Редкий случай. Давно вымершая тварь. Гигантская гиена. Водилась в северной Африке несколько тысячелетий назад. Чаще всего оборотни — это волки, медведи. Реже — кошачьи. Иногда и ящеры попадаются. Вам повезло, что оборотень был неопытным. Совсем молодой, инициирован год назад.

— А те мужики, что у костра сидели?

— Тоже Тёмные. Старшие товарищи. Кстати, они бы, наверное, и остановили парнишку, вздумай он полакомиться человечинкой. Зачем им в нарушение влипать? Тёмные, конечно, гуляют сами по себе, но при разборе эти бы под раздачу угодили. Да они и так от начальства своего огребут. Что прозевали ваше появление. Увлеклись "активным отдыхом". Ладно, это лирика, давайте к делу. Начинаем процедуру регистрации?

— Я же сказал — исключено, — бесцветным голосом возразил Дмитрий. — Мне нечего добавить к сказанному. И для меня нет особой разницы, кто вы — бес, колдун, разработчик психотронного оружия или ещё какой фрукт. Главное — мы с вами по разные стороны.

— Это с Тёмными мы по разные стороны, — напомнил Антон. — А с вами мы в одной лодке. Мы — Светлые.

— Евангелие читали? "Кто не со Мною, тот против Меня", — Дмитрий старался подавить нахлынувшее раздражение, но получалось не очень. — Вы с Церковью несовместимы. Значит, и для меня вы чужие. И что теперь? Расстреляете?

— Тёмные, пожалуй бы, и расстреляли, — пожевал губами Антон. — А мы так не можем. Нетривиальная ситуация. Вот что, Дмитрий Александрович, давайте на сегодня закругляться. Думайте. Но от души советую вам не затягивать с решением. Договорились? Ну тогда счастливо.

И он исчез. Мгновенно. Был — и вот стул хранит отпечаток его зада. Даже не "яко дым", а "чик — и готово".

— Господи! — с чувством произнёс Дмитрий. — Пускай уж лучше это будет шиза!