21
Господь сидел на траве рядом с троном, выдувая облака, и любовался их причудливыми формами. А чему вы удивляетесь? Самое обычное занятие для того, кто сотворил мир и сказал: "Я доволен!"
Гавриил спланировал вниз.
— Я здесь. Господи!
Бог не обернулся.
— Знаю, что здесь, — сказал Он. — Молчит?
— Молчит, Господи!
— Не тому мы доверились, — покачал головой Бог. — Не тому, Гаврюша!
— Может, обстоятельства какие? — предположил архангел.
— Какие? — возразил Бог.
Гавриил недоуменно приподнял крылья.
Бог оставил свое занятие.
— Этот где? Все целуется?
— Спят они, Господи. Прямо под смоковницей.
— И Троица? — вздернул брови Господь.
— Троица не спит, — доложил архангел. — Троица в карты играет.
— В преферанс? — заинтересовался Бог.
— В подкидного дурака.
— И кто чаще сдает?
— Больше сдает Голубь. — Гавриил усмехнулся. — Но не унывает, птица такая, напевает все: "Не везет мне в картах, повезет в любви!"
Бог помолчал.
— Слушай, — сказал Он. — А может, мне их?… А?
— Не поможет, — рассудительно возразил архангел. — Мучениками станут. Они уже, Господи, и так на Земле по всем церквям на иконках красуются.
— Ситуация… — сказал Бог.
— Подождем, — оптимистично сказал Гавриил. — Вечность впереди!
Бог, вздыхая, забрался на трон и небрежным движением руки отправил облака на Землю.
— Скучно Мне, — сказал Он тоскливо. — Может, Мне потоп устроить?
— Воля ваша, — покорно отозвался архангел. — После Хиросимы и Нагасаки я уже вообще ничему не удивлюсь.
— Это не я, — сказал Бог. — Это оппонент устроил. Я тут ни при чем.
Он посидел, глядя вдаль, потом вслух подумал:
— Может, Я зря беспокоюсь? У Сатаны жизнь трудная, но интересная. Все-таки не в Раю живет, а на переднем крае! А, Гавриил? Что скажешь?
— А зависть? — напомнил архангел. — Из зависти на что только не пойдешь!
Бог снова тяжело вздохнул.
— Честно говоря, — сказал Он, — это я ему завидовать должен!
Строго взглянул на архангела.
— А этого гэбэшника ты все-таки поищи, — приказал Он. — Тревожно Мне. Что-то Мы с тобой пропустили, Гавриил, чего-то недосмотрели! Найди его, Гавриил!
22
А чего его было искать? Полковник и сам себя никогда бы не нашел такая их с Ддиннорылом тьма окружала. И в этой тьме расхаживали Титаны и Гиганты, только уворачиваться успевай, чтобы не раздавили.
Можно было бы использовать свои сверхъестественные способности, взлететь и одним броском добраться до полей Орка. Полковник так бы и поступил, не укажи ему Длиннорыл на гарпий, что сидели на голых и острых, как клыки, выступах скал. Гарпии свирепо ругались между собой, и сразу видно было, что маялись они от безделья, а потому никогда бы не пропустили двух пролетающих мимо демонов.
Пока они пробирались по равнине, Длиннорыл просветил полковника насчет Титанов и Гигантов. После рассказа черта Сергей Степанович на исполинов поглядывал с некоторым презрением. Неудачники уважения не заслуживают. Что толку в мощи, если ходишь в побежденных? В конце концов, что есть Тартар? Обыкновенная тюрьма для необыкновенных существ. И сидели в ней Титаны за обычную политику: нечего было против Зевса выступать, если уверенности и веры в победу не чувствуешь!
— Не могу я больше! — сказал Длиннорыл. — Пусть они меня задавят, но я должен отдохнуть!
— Далеко еще? — поинтересовался Двигун.
— А я откуда знаю? — удивился Длиннорыл. — Чужая территория! Я ведь здесь тоже в первый раз!
Неожиданно вокруг посветлело.
С разных сторон всходило сразу несколько лун. Великаны нестройными толпами двигались куда-то на запад. Сергей Степанович чувствовал это, хотя и не мог определить сторон света.
Устало он закрыл глаза, пристроился за камнем и сразу же уснул. Ему приснилось, что он сидит в президиуме какого-то собрания. Только что он закончил речь, и ему аплодируют. Разнобойные хлопки становились все мощнее и слаженнее, они перешли в овации, и в это время кто-то резко толкнул полковника в бок. Он возмущенно открыл глаза и услышал злой шепот Длиннорыла:
— Не храпи, гарпий приманишь!
С трудом они встали.
Никто их специально не преследовал, и луг впереди казался совершенно безопасным, но безопасность эта была мнимой. Демоны понимали, что никто их из загробного мира не выпустит, и осознание этого наполняло их сердца леденящей тоской.
