0000
В детстве эта игрушка была у меня самой любимой.
Паззл как паззл. Собираешь картинку из сотен кусочков разной формы.
Только этот паззл был прозрачным. Тоненький пластик переливчатых
цветов, мутноватый — но если посмотреть на лампочку, то становится видна
раскаленная нить спирали.
Я собирала свой паззл почти полгода.
Я сама!
Он был не для детей, как я теперь понимаю, слишком уж большой. Пять
тысяч кусочков прозрачной пластмассы: малиновые и мраморные, лиловые и
шоколадные, лазурные и морковные, лимонные и багровые, маренго и мокрая
пыль, уголь и кармин. Картинка строилась неохотно, будто ее оскорбляло
быть собранной восьмилетней малявкой, упорно копошащаяся на полу в
детской. Родителям я строго-настрого запретила убираться в комнате -
ведь они могли разрушить возникающий под моими руками мир. Мама все
равно убиралась, аккуратно обходя паззл, но только когда я была в школе.
А из радужных кусочков возникала стена. Каменная стена древнего
замка, покрытая мхом, с выщербленной известью швов, с неяркой ящерицей,
распластавшейся под лучами солнца.
И витражное окно. Полупрозрачное, нереальное, за которым угадывались
смутные человеческие тени. Цветное окно, где рыцарь в сверкающих
доспехах склонился перед прекрасной дамой в белом платье. Паззл еще не
был закончен, но я уже могла часами любоваться рыцарем и его дамой. Меня
смущало, что доспехи рыцаря, блистающие и великолепные, оказались чуть
помяты, а кое-где — даже запачканы грязью. Меня удивляло лицо дамы — в
нем не было восторга, скорее — печаль и жалость. И все-таки я смотрела
на паззл, придумывая историю рыцаря и принцессы (ведь молодая дама могла
быть только принцессой!) Я решила, что рыцарь только что вернулся из
одного похода, и собирается на другой. Вот откуда вмятины и грязь на
доспехах, вот откуда печаль принцессы.
А разноцветные фигурки вставали на свои, единственно правильные,
места. Загоралась радуга над рыцарем и принцессой. Рука рыцаря сжималась
на рукояти меча. В светлых (как у меня!) волосах принцессы засверкал
самоцветами гребень. Ящерица на стене обзавелась подружкой.
Родители перестали улыбаться, глядя на мою борьбу с витражом. Теперь
и они любили тихонько постоять, глядя, как возникает цветное окно в
серой стене. Наверное, порой они замечали нужные фигурки раньше меня. Но
ни разу не подсказывали — так было заведено.
Я сама!
И настал день, когда я поняла — сегодня паззл будет собран. Осталось
еще не меньше полусотни кусочков. Самых сложных, почти неотличимых друг
от друга. Но я знала, что сегодня увижу картинку всю, целиком.
Я не стала обедать, а потом — ужинать. А мама не стала меня ругать,
только принесла чай и бутерброды. Я даже не заметила, как их съела.
Кусочек вставал к кусочку. Цветная мозаика слилась в узор.
И остался последний кусочек — я уже знала, какой. Прозрачный, с тремя
выступами. Вовсе не главный, всего лишь прозрачный кусочек между
склоненной головой рыцаря и тянущейся к нему рукой принцессы. Я
протянула руку, пытаясь найти его на ощупь, не отрываясь от картины.
Коробка с фигурками была пуста.
Потом я перевернула комнату вверх дном. Потом я плакала то на руках у
отца, то на коленях у мамы. Отец обещал, что напишет письмо в фирму,
выпустившую паззл, и мне обязательно пришлют недостающий кусочек. И даже
еще один паззл, в компенсацию. Мама перерыла мусорное ведро и вытряхнула
пылесос. Хотя и знала, что там ничего нет.
Поздно вечером я вернулась в свою комнату, к почти собранному паззлу.
Если не знать, что одного кусочка не хватает, то это было даже
незаметно.
Теперь я знала правду. Знала, почему так печально лицо принцессы, и
почему так безнадежно-устало склонил голову рыцарь. Им никогда не
коснуться друг друга. Между ними — пустота.
Я села на корточки, положила ладони на картинку. И повела левую руку
— к себе, а правую — от себя.
Стена замка треснула, ящерку разорвало пополам, рыцарь рассыпался
сверкающими кусочками доспехов, принцесса разлетелась белыми обрывками
платья.
Пурпур, ржа, охра, старая медь, беж…
Радуга, цветная метель, крашенный снег…
Когда я впервые увидела дип-программу, то поразилась — как похож ее
завораживающий калейдоскоп на старый паззл, рассыпающийся под моими
руками.
Но тогда дип-программы еще не было. Ее изобрели тремя годами позже.
