0110
— Давно ты со мной не советовалась, — сказал папа.
Мы сидели на кухне и пили чай. Мама спала, я не стала ее будить. Я бы
и отца не будила — он сам проснулся, когда я выбралась из комнаты.
— Ты же все равно не ходишь в глубину, — пробормотала я.
— Когда-то ведь ходил, — ответил папа.
— А почему бросил? — болтая ложечкой в чашке с чаем спросила я. Чай я
всегда пью без сахара, но упорно опускаю ложечку. Так он быстрее
остывает.
Я и раньше спрашивала отца, почему он так сторонится виртуальности.
Хороший ведь программист, а живет словно в каменном веке, только
электронной почтой и пользуется.
— У меня был неплохой бизнес, — внезапно ответил отец. Впервые
ответил! — А потом… пришлось переквалифицироваться в управдомы.
Больше я спрашивать не стала. Наверное, папа работал на какой-то
специфической операционной системе, и когда она перестала использоваться
— не сумел вовремя переквалифицироваться.
— Что дальше? — спросил папа.
— Дальше… полиция набежала. Притащили сканеры, сняли след…говорят
— стреляли чем-то незаконным, второго поколения. Видимо, пожгли машину
основательно. Стали искать стрелка… да куда там…
— Тебя не заподозрили?
— Да нет… обыскали, но ничего.
— А его пистолет? — спросил отец.
— Зажигалка, — я опустила глаза. — Самая обыкновенная зажигалка!
Паяц…
Папа вздохнул. Покосился в темное окно. По улице, скользя фарами по
мокрому асфальту, проехал автомобиль. Хороший какой-то, почти бесшумно
проехал…
— Каринка, давай думать… Первое — как ты считаешь, этот Чингиз — он
не врал насчет тюрьмы?
— Думаю, не врал, — призналась я. — Там что-то нечисто. Ну не станут
наши такие деньги выбрасывать! Даже чтобы перед иностранцами пальцы
раскинуть — не станут!
— Хорошо… — папа воровато посмотрел на меня и спросил: — У тебя
сигареты остались?
— Откуда? — я округлила глаза.
— Карина…
— Сейчас, пап…
Курю я редко. Но пачка "ротманса" в сумочке всегда болтается. Мы
закрыли дверь кухни поплотнее и закурили. Курить с отцом было как-то
неловко… последний раз подобную неловкость я испытала лет в десять,
когда родители меня купали… и ничего я тогда не сказала, но только
отец больше не заходил в ванную, когда я мылась.
— Второе. Дайверы — индивидуалисты, — вдруг сказал папа. — Куда
большие, чем хакеры. Не станут они ради общего блага воевать… а вот
ради того, чтобы остаться уникальными…
У меня начали гореть уши. Я думала точно о том же. Красавчик Чингиз
мог говорить все что угодно, но если копнуть поглубже, всюду обнаружится
корыстный интерес. Всегда и везде.
— И ты веришь в дайверов, папа? — спросила я.
— Верю, Карина. Третье, — папа посмотрел мне в глаза. — Если за
виртуальной тюрьмой скрыт какой-то серьезный государственный проект…
Дочка, это тебе нужно? Даже у свихнувшихся на законности и правах
личности американцев… что говорить о нас.
— У меня есть задание, — сказала я. — Я должна составить отчет.
— Составь. Ты обязана была пользоваться жучками?
— Да. Как иначе наблюдать за персоналом?
— И что — персонал?
— Несет службу, — я пожала плечами. — Качает порно из сети. В игрушки
играет.
— Ну и прекрасно. Обнаружено неуставное несение службы… или как там
у вас положено говорить? Ты ведь не должна была сажать жучков на
заключенных? Ну и все. Нельзя пускать под откос собственную жизнь ради
абстрактной справедливости!
— Папа, а ты не знал какого-нибудь Чингиза? — спросила я.
Папа покачал головой:
— Если и знал, то ничем он мне не запомнился. Да ты не беспокойся.
Наверняка, ты ему важнее, чем он тебе. Карина?
Я вскочила, распахнула дверь кухни. Прислушалась. Точно… где-то в
комнате печально тренькал мобильник.
— Пап, сейчас…
Вот уж чего не хватало — так это ночных звонков. На работе я про
мобильный не говорила, да и вообще номер знали немногие.
— Да! — хватая со стола телефон ответила я.
— Привет. Нас прервали, Карина.
Чингиз!
Голос был его.
— Это не я, — быстро сказала я.
— Да уж знаю. Карина, нам надо встретиться.
— Сейчас войду. Где?
— Нет, лучше уж наяву, — Чингиз рассмеялся. — До настоящих пуль,
надеюсь, дело не дойдет. А в Диптауне нас опять могут прервать. Я могу
подъехать, если это удобно.
Где он достал мой адрес, я даже спрашивать не стала. Очевидно, там
же, где и телефон.
— Лучше на нейтральной территории, — ответила я. — Давай…
где-нибудь…
— Улица Пасечная, — сказал Чингиз.
— А где это?
— Не знаю. Сейчас проверю, есть ли такая вообще… Есть. У пятого
дома по Пасечной улице, хорошо?
— Хорошо, — я не колебалась. — Я выезжаю прямо сейчас. Там и
встретимся.
— Оки, — весело сказал Чингиз. — До встречи.
Я отключила телефон. Посмотрела на дисплей — конечно же, у него стоял
запрет на определение номера. Ладно, понадобится — выясним…
— Прямо сейчас?
Папа зашел в комнату вслед за мной. И все слышал.
— Не пустишь? — с вызовом спросила я.
— Нет, — отец покачал головой. — Нет, Карина. И не подумаю.
Я с любопытством посмотрела на отца. В детстве я точно знала, что
люблю маму и папу, что лучше них никого на свете нет. Потом… и сама не
заметила, как перестала об этом задумываться. Не разлюбила, а просто
перестала думать такими словами.
— Как за сленг меня чморить, так всегда…а лезть к черту на рога,
значит, можно?
— Можно. Потому, что ты все взвесила и приняла решение. Потому, что
это твоя работа… пусть я и не рад такой работе. А сленг — извини, но
это детство!
— Что плохого, если в человеке остается немного детства? — строптиво
спросила я.
— Оно не там должно оставаться, дочка. И кретин отец, которого не
радует, что дети взрослеют.
— Спасибо, папа, — сказала я. — Знаешь, я все-таки очень тебя люблю.
Отец удивленно посмотрел на меня, глянул на часы.
— Полдвенадцатого… ты действительно поедешь прямо сейчас?
— Поеду, — твердо сказала я. — И вызывать группу поддержки не стану.
Все равно не приедут, у нас не Америка.
Но вначале я достала из сейфа пистолет.
А потом пошла на кухню и взяла свои сигареты.
В машине, прогревая мотор, я достала из бардачка карту Москвы и стала
искать улицу с милым названием "Пасечная". Старенькую "десятку" мне
подарил три года назад отец, когда купил себе машину получше: корейскую
"Дэйву" узбекской сборки. И пользовалась я "десяткой" с удовольствием,
потому что метро никогда не любила. Но все равно, Москва для меня так и
осталась маленькими пятнышками вокруг нескольких станций метро и
несколькими маршрутами, по которым я постоянно ездила: на работу, в
супермаркет, закупать продукты на неделю, летом — купаться на Медвежьи
Озера или на дачу…
Как в Диптауне. Там тоже знаешь только несколько любимых мест.
Остальное видишь мельком, из окна такси, и даже не догадываешься: живые
это районы, или нарисованные декорации, прикрывающие плакат "место
продается".
Я медленно выехала со стоянки, свернула в безлюдную улочку. Дождь
усилился, тарабанил по прижавшимся к обочине машинам.
Странно. Уже почти нет разницы — между глубиной и реальностью.
Пространства в пространствах… если бы какой-нибудь злой шутник
обладал избытком денег и времени — он мог бы соорудить для меня
виртуальный мирок, копирующий Москву. Реальную Москву, в которой я
бываю. Десяток магазинов, пяток квартир, два кусочка природы… Даже не
пришлось бы возиться с театрами, консерваториями, библиотеками. Хотя с
ними и не надо возиться — их аналоги в виртуальности есть.
Ну вот, началось! Раньше это называли дип-психозом, потом стали
говорить "с матрицы съехал", сейчас в ходу совсем уж невинный эвфемизм
"заблудился". Так говорят про тех, кто начинает путать реальный и
виртуальный мир, сомневаться, что живет в настоящем мире.
Да чушь… невозможно это. Человек обязательно заметит подмену. Пусть
я и болтаюсь между двумя точками — квартирой и работой, но людей-то меня
окружает немало. Такой спектакль под силу устроить лишь солидной
организации, а отдельному шутнику. А зачем я сдалась организации?
Но настроение, все-таки, испортилось. Я подозрительно поглядывала по
сторонам, в результате свернула под знак, нарвалась на гаишника, а тот
еще ко всему оказался честным — и добросовестно выписал мне штраф. Зато
потом, вручив квитанцию, подробно и четко объяснил, как мне ехать.
В результате минут через двадцать я была у дома номер пять по
Пасечной улице. Загнала машину на тротуар, заглушила мотор.
Странно как-то. Ну, повесил он на меня жучок… или как-то еще
вычислил. Но я про него ничего узнать не смогла. И вот так, с ходу,
таинственный Чингиз решился на рандеву.
Интересно, на кого он реально похож? Обычно такие широкоплечие
красавчики в реальной жизни оказываются тощими и сутулыми, или толстыми
и неуклюжими. Компенсация. Человек обязательно должен что-то
компенсировать в виртуальном мире. Нехватку общения, телесные
недостатки, душевную несостоятельность, в конце концов! Так что, пусть
уж лучше Чингиз окажется невзрачным, но обаятельным.
И в любом случае: сейчас что-то прояснится.
Я высунула из двери зонтик, раскрыла его, выскочила из машины.
Включила сигнализацию. Огляделась. Да, вот дом номер три, а вот и дом
номер пять… Я огляделась, и почти сразу заметила, что в одной из
машин, ночующих на улице, сидят люди. Не просто сидят, а оживленно
спорят. Алел огонек сигареты, доносились даже какие-то реплики…
Есть такое понятие — виктимное поведение. Это когда жертва сама
провоцирует преступление. И я бы ни одной девушке не советовала ночью
первой соваться в машину, где сидят двое мужиков.
Но, в конце концов, я сотрудник МВД! Что другим нельзя, то мне
положено.
— Извините, — я постучала пальцем по стеклу машины. Хорошая машина,
что-то здоровое и мощное, но в то же время — не набивший оскомину "мерс"
или "бмв". — Чингиз?
Стекло мягко уползло вниз, я убрала руку. И вовремя — выглянул тот,
кто сидел рядом с водителем:
— Да, Карина. Вы садитесь в машину.
У меня едва не подкосились ноги.
Это был Чингиз.
Один в один.
Прямо из Диптауна.
Только дырки во лбу не хватало.
