Часть вторая

После трех дней непрерывных дождей в Космическом городке, расположенном в российской средней полосе, наконец установилась ясная солнечная погода. До начала учебного года оставалась лишь пара дней, и все студенты уже вернулись в город. Теперь они, обрадовавшись солнцу, высыпали на улицы, чем изрядно оживили городской пейзаж. Те из них, кто облюбовал для предпоследнего дня каникул проспект, ведущий к главному корпусу университета прикладной космонавтики, с любопытством разглядывали двух прохожих, которые направлялись в сторону этого славного учебного заведения. Особенно их внимание привлекал высокий, крепко сложенный мужчина с ярко-рыжей бородой. Он заметно прихрамывал и сильно опирался на трость. Во втором многие из них узнавали своего преподавателя ксенологии, и те, кто выбрал эту специализацию на следующий учебный год, старательно с ним здоровались. Александр машинально кивал им в ответ. Его спутник рассматривал молодежь более пристально, и Александр тихо радовался, что барона направили на восстановление сюда, в тихий космический городок, а не в один из центральных мегаполисов, как предлагал кто-то из столичных ксенологов. По крайней мере, рассуждал Александр, здесь нет нудистского движения, чьи представители, безусловно, весьма бы испортили образ Земли для средневекового аристократа.

— Александр, почему почти все женщины у вас одинаковы?

Как обухом по голове. Они только что прошли группу студенток, и пристальный взгляд барона вызвал у них характерные смешки. Теперь Александр сам оглянулся вслед девушкам. Зрелище было еще то… «Надеюсь, Алиска в их возрасте не будет ходить такой же раздетой», — невесело подумал он, прежде чем ответить барону:

— Ну, они не совсем одинаковые. Майки вроде разного цвета, да и волосы.

— Они одинаковые, Александр. Дело же не в цвете.

Александр пожал плечами.

— Мода, Тонен.

Брови барона непонимающе сошлись на переносице.

— Что такое мода? — спросил он вполне закономерно.

«Действительно, что такое мода? Узкие обтягивающие брюки, кофточки, Алискины бантики и туфли. Видеофоны причудливых форм. Модели на обложках журналов и в компьютерной рекламе». — Александр лихорадочно начал думать, как перевести эти образы в слова, причем в слова, доступные представителю феодальных времен.

— Мода? Это то, что принято носить. Ну, например, скажут, что сейчас модно носить кофты с прозрачной спиной, и все женщины бросаются покупать кофты с прозрачной спиной. Разве у вас нет моды?

Глаза барона стрельнули наверх, пока их хозяин вспоминал, как выглядели имперские красавицы в тот единственный раз, когда ему удалось посетить столицу…

— Естественно, женщины всегда стараются выглядеть красиво. Даже моя мать, даром что полвека уже прожила, почти все ее ровесницы уже поменяли место жительства на более тесное и сырое… Но для этого они пытаются отличаться друг от друга, а не быть одинаковыми. А кто у вас говорит, что нужно носить? И почему его слушаются?

— Насколько я знаю — а я не очень разбираюсь в моде, Тонен, — есть специальные люди, которые изобретают новые виды одежды. Потом они публикуются в журналах, их показывают по телевизору… магазины начинают продавать эти вещи, и все их покупают.

— И все начинают ходить одинаковыми?

Теперь остановился сам Александр, правда, лишь на мгновение. Ироничный тон барона и его непонимание простых в общем-то вещей вдруг стали его раздражать, и он дал себе приказ успокоиться.

— Поймите, барон, наверняка у вас это точно так же. При дворе вашего императора есть первая красавица?

— Когда я был в столице, леди Ирр была ею, — ответил ему, не задумываясь, барон. Его глаза подернулись мечтательной пленкой.

— Отлично. — Голос Александра вернул его на землю. — Если завтра леди Ирр придет в шляпе с пером какой-нибудь необычной птицы и все ваши рыцари начнут делать ей комплименты, что произойдет на следующий день?

Барон задумался.

— Насколько я помню наших имперских красавиц, ни одна женщина из принципа не наденет шляпу на следующий день, хоть с пером, хоть без, — наконец ответил он. — Пока рыцари снова не начнут обращать на них внимание. Кстати, это очень хороший способ проверить, насколько рыцарь благороден. Если у него и отец, и дед, и прадед были благородными, то он будет смотреть даме в душу и не будет обращать внимание на то, что надето у нее на голове. Это удел тех выскочек, которые не знают, как закрепиться при дворе, и готовы использовать для этого даже дамскую юбку. Та же леди Ирр запомнит всех, кто будет выплясывать вокруг ее шляпки, и вычеркнет их из записной книжки своей памяти.

Александр искренне удивился:

— Невероятно. Боюсь, вы плохо знаете своих женщин, но если это правда — то… хм… интересно… Наши женщины в такой же ситуации стали бы соревноваться в удивительном конкурсе «у кого больше перьев на голове».

— Это удел серфов, — презрительно ответил барон. Александр смолчал. Он видел опасность: впереди виднелся еще один рекламный щит — к счастью, последний перед входом в университет. Барон не пропустил ни одну рекламу, по десять минут разглядывал все плакаты, встретившиеся им по пути, а потом мучил Александра вопросами. Александр взмолился, чтобы барон хотя бы на этот не обратил внимание. Молился он плохо, так как барон в очередной раз задрал голову вверх.

— «КРИСТАЛЬНЫЙ ДАР. ЛИМОНАДЫ И ВОДЫ ОТ САМОЙ ПРИРОДЫ», — прочитал вслух барон и оглянулся на спутника. Тот с неохотой повернулся к нему.

— Да, Тонен? Что вас так удивило?

— Зачем эта реклама?

— Чтобы люди покупали эти напитки. — Напряженный поиск аналогии. — Это как на ваших базарах, если два человека торгуют одинаковыми финиками, то покупать будут у того, кто кричит громче.

— Покупать будут у того, — возразил снова барон, — у кого финики вкуснее. Если у второго они пресные и подгнившие, то пусть он хоть голос себе сорвет, никто к нему и не подойдет.

— А если у них финики одинаковые? — задал Александр каверзный вопрос.

— Ну, тогда… — Барон задумался. — Серф действительно побежит к тому, кто кричит громче.

Александр вспыхнул, снял очки и остановился:

— Тонен! Вы зациклились! Нельзя делить все на серфов и благородных! Здесь этого нет! Люди все равны, люди все одинаково благородны, хоть здесь, хоть у вас на планете!

Барон недоверчиво уставился на своего спутника. Александр всегда был таким спокойным, и эта вспышка изрядно удивила Тонена.

— Вы мне это говорили уже много раз, но такого ведь просто не может быть. Идея неравенства заложена самим миром! Ведь не зря кто-то рождается рабом, а кто-то — господином.

— Такое может быть и есть! Все люди рождаются одинаковыми. Возьмите младенца, родившегося в семье короля, и такого же ребенка из семьи самого бедного крестьянина в вашей деревне, поменяйте их местами. Тот, который будет расти в семье короля, вырастет королем! А ведь он по крови — такой же крестьянин, как и его родители.

Александр выпалил свою тираду, и Тонен, внимательно его слушавший, тронул его за руку:

— Вы же сказали, что у нас срочная встреча. Мы можем продолжить на ходу.

Александр сердито надел очки, они снова двинулись вперед, и барон продолжил свою мысль:

— Вы в корне ошибаетесь, Александр. Позвольте мне объяснить вам. Благородными не становятся. Ими рождаются. Это в крови. Благородство видно с малых лет. Там, где деревенские дети бегают голозадыми по своим заросшим грязью улицам, благородный ребенок учит буквы и слушает историю своего рода. Когда деревенская девица уже в пятнадцать лет пляшет под кем-нибудь на спине на сеновале, благородная учится, как шить гобелены и управлять слугами. Если вы…

— В том-то все и дело! — прервал его, горячась, Александр. — Учиться! Ваших детей учат, их воспитывают, а деревенских — нет. Они растут сами, и что вы хотите? Если вы обрабатываете пашню, то соберете отличный урожай, если же она зарастет сорняками, а вы лишь будете ходить мимо, — не наберете и горсти зерна.

Барон болезненно скривился.

— Вы так и не поняли, Александр. Дело не в этом, далеко не в учебе. Серфы потакают своим слабостям. Они — их рабы. Засвербило у них между ног — они идут совокупляться на сеновал. Заболел у них зуб — они будут стонать на всю деревню, разрывая своими жалкими криками вонючий деревенский воздух. Расскажет какая-нибудь бабка, что видела, как ночью по деревне ходит леший и заглядывает в окна, и они будут дрожать от страха в вечерние часы, запирая двери на все засовы. Они потакают своим желаниям, своей боли, своим страхам. В этом суть серфов — они не хозяева самим себе, не они управляют собой, а их слабости управляют ими. И поэтому то, что они зависимы от феодалов, абсолютно естественно. Это закон природы. Другое дело — благородные…

Александр причмокнул, категорически не соглашаясь, но они уже входили в здание университета, довольно скромное для здания, чьим предназначением было посвящение юношей и девушек в секреты современной космонавтики. Александр повел барона по лестнице на второй этаж, где они остановились перед табличкой, золотыми буквами сообщавшей о том, что здесь скрывается «РЕКТОРАТ».

— Ректор — это главный в университете, — пояснил Александр барону, открывая дверь. — А ректорат — это его кабинет.

Барон уважительно кивнул в ответ. Главный колдун, перевел он для себя. За дверью его глазам предстала маленькая светло-голубая комната, в самом центре которой перед тремя мониторами сидела женщина в светло-голубом костюмчике. Открывающаяся дверь оторвала ее глаза от просторов интернета и чутких рук ее виртуальных собеседников, она кивнула, как знакомому, Александру, бросила опасливый взгляд на его огромного спутника и кивнула в сторону внутренней двери, соединявшей это помещение с прилегающим:

— Он ждет. Можете пройти.

Тонен с облегчением вздохнул — на какой-то момент ему показалось, что ректором была эта женщина. Александр раскрыл дверь и пригласил его войти первым. Тонен покачал головой — это было грубейшим нарушением правил вежливости, — но зашел.

— Здравствуйте, Тонен, — раздался хрипловатый голос с противоположного угла помещения. — Я Бали Зюзель, ректор нашего университета.

Ректор был невысоким пухлым человечком, улыбке которого позавидовал бы сам Чеширский Кот. При появлении Тонена он встал со своего кресла, быстрым шагом приблизился к нему, схватил его за руку и начал сжимать. Тонен беспомощно оглянулся на Александра, тот одобряюще кивнул.

— Александр!

Появление спутника Тонена вызвало у Бали Зюзеля не меньший восторг, чем появление Тонена. Снова рукопожатия.

— Садитесь, устраивайтесь поудобней. — Ректор бросил благожелательный взгляд на барона, с опаской примерявшего один из стульев. — Светочка! — В приемную: — Сделай нам три кофе со сливками, хорошо?

— Хорошо, Бали Робертович, — донеслось в ответ из приемной. Зюзель удовлетворенно кивнул и прикрыл дверь.

— Как вам понравилась Земля, барон? — спросил он у Тонена, усаживаясь обратно в свое кресло.

Тонен вновь оглянулся на Александра, потом обратно на ректора.

— Пока нравится, — неуверенно начал он, — правда, я почти ничего не видел.

— Барона очень смущает наша реклама, — с улыбкой вступил в разговор Александр, — и мода.

— О да, реклама — это наше все, — саркастически хмыкнул Зюзель. — Больше рекламы, хорошей и разной. Ну а мода — это вообще песня. Если рос здесь всю жизнь, то перестаешь обращать на них всякое внимание, но вас, барон, это будет весьма и весьма смущать. Вы обратили внимание, какие цвета они используют для рекламы?

Барон задумался, потом сказал, что не знает.

— О! — обрадовался Зюзель. — Это бесподобно. Они используют только те цвета, что привлекают внимание. Яркие, насыщенные. Этими же цветами будут рисовать дети, когда в первый раз возьмут в руки кисть и краски. Плюс масса других эффектов. Все рассчитано на то, чтобы привлечь внимание, и на вас, естественно, это будет действовать очень сильно. У вас нет противоядия от этой отравы. Мой вам совет…

Вошла Светочка с подносом, на котором были три чашки, сахарница, корзинка с печеньем и еще что-то. Эта кондитерская эскадра величественно обогнула скромно примостившегося у выхода Александра и заняла самый центр стола, и под звяканье чайных ложек Зюзель, постепенно опустошая корзинку с печеньем, прочитал целую лекцию о современной рекламе. Рассказывал он очень понятно и увлекательно, и его гости, даже Александр, с удовольствием его слушали. Подошел к концу импровизированный завтрак, они допили кофе, и тогда ректор, отдавший дань законам гостеприимства, откинулся на кресло и пристально посмотрел на Тонена.

— Ну что, барон, ваше самочувствие, как мне сказали, позволяет вам начать определять свою дальнейшую судьбу?

Барон кивнул. Несмотря на то что последствия удара копьем, почти оборвавшего его жизнь, давали о себе знать, в целом его организм оправился от того последнего боя. Лишь нога, сломанная при падении, еще не держала его вес. Однако врачи обещали, что и она совсем скоро окончательно заживет.

— Замечательно. — Ректор потер руки. — В госпитале вам вряд ли успели что-нибудь рассказать, поэтому приготовьтесь слушать долго и внимательно.

Зюзель встал, подошел к каким-то механизмам на столике у стены, в которых глаз землянина узнал бы проектор, и начал возиться у них. Что-то щелкнуло, в комнате вдруг стало темно, а из проектора вырвался луч света, таинственным образом материализовавшийся в картинки на стене.

— Это карта вашего мира. — Пока барон разглядывал это колдовство, Зюзель подошел обратно к столу и сел в свое кресло. — Вот ваш остров. — На карте загорелось красное пятнышко, привлекая внимание барона к кусочку земли к северу от материка. Тонен был прекрасно знаком с картографией своего мира, поэтому после секундного замешательства он начал узнавать в карте на стене знакомые места.

— Да, вижу. — Он встал, забыв про ногу, сморщился, потом нащупал трость и подошел к стене, чтобы лучше рассмотреть изображение. — Вот мой остров, вот империя, здесь южные варвары… — теперь он перевел взгляд на другие части карты, — … а эти земли мне совершенно незнакомы.

— Неудивительно, Тонен, — выплыл из темноты голос Александра. — О них знают только некоторые ваши купеческие гильдии, которые держат эту информацию в строжайшем секрете. Торговля с племенами, живущими на этих землях, очень выгодна.

Барон ничего не ответил, но постарался запомнить расположение этой terra incognito, чтобы по возвращении использовать эту информацию. Он снова вернулся к своему креслу, и теперь зашевелился Зюзель:

— Что касается, барон, причины всех ваших неприятностей. Александр рассказал вам про звезды и планеты? Хорошо. Ваш мир не одинок во Вселенной, как вы уже имели возможность убедиться. Его окружают миллионы других миров. И некоторые заселены, к сожалению, не самыми дружелюбными народами.

Карта на стене сменяется изображением нескольких существ, по большей части состоящих из клыков, когтей, щупальцев и рогов.

— Вам знакомы эти существа?

Барон медленно кивнул. Его взгляд нашел среди коллекции монстров на картинке и пауков, и земного спрута, и тварей, которых он убил на поле в центре острова.

— Тридцать лет назад с одной из наших колоний пришел сигнал о помощи. У нас в то время не было космических вооруженных сил как таковых. Разведчик, отправившийся на эту планету, обнаружил, что она кишит такими тварями. Мы попытались спасти людей, высадили на планету несколько транспортных кораблей, но без вооруженного сопровождения у них не было шансов. Транспорты были уничтожены, так же, как и люди. Через полгода была атакована наша вторая планета, здесь мы уже были более подготовленными и успели вывезти часть населения. Потом третья, потом четвертая. Эти существа возникали, как нам казалось, из ниоткуда.

Зюзель прервался, чтобы налить себе еще кофе. Тонен ждал. Глоток, и рассказ потек дальше:

— Когда мы потеряли все дальние колонии — по счастью, на всех были исследовательские станции, а не полномасштабные поселения, — ученые планеты Ледяной обнаружили их секрет. Тот, кто управляет этими существами, знает, как прыгать с планеты на планету, минуя космическое пространство. Нашли они и способ бороться с распространением этой заразы.

За спиной хмыкнул Александр.

— Способ чересчур радикальный, но, к сожалению, единственный. Мы — то есть корабли Ледяной — начали взрывать планеты. Вывозили всех, кого успевали, а потом кидали на планету астероиды.

Зюзель вздохнул.

— Мы так и не нашли способ, как перемещаться напрямую между планетами. С другой стороны, наши космические корабли дали нам огромное преимущество, когда мы перешли от обороны к нападению. Ледяная, когда-то бывшая нашей колонией, построила несколько боевых кораблей. Те начали атаковать планеты противника. К нашему удивлению, у нас было технологическое преимущество — с бомбардировками из космоса противник ничего не мог поделать. Тогда же мы вышли на Галактический Союз.

Биомехи на стене сменились непонятными значками, красной планетой и изображениями нескольких существ, в том числе и человека.

— Это символика Союза, это основные расы, а это их столица, Сегратум. Галактический Союз пытается стабилизировать обстановку в этом рукаве Галактики, и именно он спас вашу планету, барон.

На стену вернулась карта Маара.

— Те, кто управляет биомехами, нашли вашу планету и решили проверить, будет ли выгоден ее захват. Они выбрали шесть точек, — на карте загорелось шесть красных огоньков, один из которых скрыл собой остров барона, — чтобы проверить, какое сопротивление может оказать ваш мир.

Зюзель вздохнул:

— К сожалению, ваш мир не выдержал проверку.

Два огонька стали зелеными, один желтым, три остались красными.

— Успех ждал только вас и столицу вашей империи. Правда, ваш император потерял в боях почти всю гвардию — там были совершенно другие существа, чем у вас, — но нападение было отбито.

— Желтый огонек — это пограничные земли империи. — Тонен вгляделся в карту.

— Не совсем, барон, — снова донесся из темноты голос Александра. — Их уже два года как захватили южные варвары, просто до вашего острова новости доходят с большим опозданием.

— Да, — снова вступил в разговор хрипловатый голос ректора, — здесь были южные варвары. Они до последнего момента держались, но под конец на них выпустили тех пауков, с которыми боролись вы, только пауков было не два, а два десятка. Поэтому мы отметили это место как желтое. Поражение, но после достойной битвы.

Ректор остановился, и Тонен перевел взгляд на красные огоньки.

— Это те, кто не выдержал с самого начала? — спросил он, догадавшись.

— Да. Имперский пограничный гарнизон, кто-то из ваших союзников…

— Граф Серски, — уточнил Александр.

— Угу, граф Серски и племена на западе. В целом ситуация благоприятная для вторжения. Они могли временно оставить империю в покое, начать захват окружающих земель, а потом со всех сторон ринуться на империю и подчинить вас. После этого люди вашего мира стали бы кормом для этих существ.

Барон недоверчиво покачал головой.

— Почему вы не помогли нам, — спросил он, — если вы знаете, как с ними нужно бороться?

— Мы только что закончили кровопролитную войну с ними, — вздохнул Зюзель, — которую никто не хотел продолжать. Кстати, мы помогали вам чем могли. Помните слухи о пиратах, после которых вы привели свой гарнизон в боевую готовность? Никаких пиратов на самом деле не было, слухи распустили мы. А за прямую оборону вашей планеты пришлось бы заплатить слишком большую цену. Ни одно правительство не пошло бы на это, кроме, пожалуй, той же Ледяной. Они были готовы ввязаться в борьбу, но и они собирались всего лишь эвакуировать ваше население — кого успеют — на другую планету. По счастью, их правительство догадалось послать материалы по Мааре в Галактический Союз. Это было уже тогда, когда вы находились на нашем корабле в госпитале. Союз заинтересовался вашей планетой. То, как вы оказали отпор этим тварям, хотя бы в половине случаев, им понравилось. Они тоже ищут планеты для усиления своей военной мощи. Но если те твари, что атаковали вас, собирались использовать вас лишь как корм, то Союз сам видит в вас воинов. Более гуманная альтернатива, согласитесь.

Изображение на экране снова сменилось. Барон увидел центральную площадь столицы империи. Она сильно изменилась с тех пор, как они с Усмертом ходили по ней в поисках приключений и любви столичных дам. Многие здания были полуразрушены и зияли, как гнилыми зубами, черными дырами сгоревших окон.

— Последствия осады, — пояснил Зюзель. — Сейчас вы увидите церемонию приведения вашей планеты к присяге.

Барон нахмурился. На площади было две группы лиц. Одна, куда входили несколько нелюдей, представляла тот самый Союз, которому, со слов Зюзеля, его планета была обязана спасением. Во второй группе он сразу узнал императора и его семью, их охрану, за ними крупнейших феодалов империи и — потрясенно — группку южных варваров и несколько делегаций в странных одеждах.

— Ничего себе! — вырвалось у него, когда он присмотрелся к изображению. — Император окружен почти детьми!

— Почти вся гвардия была убита, — напомнил ему Зюзель.

— А варвары? Они же враждуют с императором. — Тонен повернулся за ответом к ректору. — Как они оказались в самом центре империи?

— Примерно так же, как вы — здесь, — улыбнулся Зюзель в ответ. — Им сделали предложение, от которого они не смогли отказаться. Между прочим, где-то там есть и ваш друг Усмерт.

— Он жив? — обрадовался барон.

— Конечно. Он представляет свои земли и ваш остров, ваша мать дала на это согласие. Они думают, что вы погибли.

— Я знаю, — невесело ответил Тонен. — Александр мне рассказал.

— Что ж. Ваша планета теперь часть Галактического Союза. Это значит, что вторжения на нее вы можете не опасаться. Больше никто не будет бегать по вашим лесам и убивать ваших людей. Остается совсем маленький нюанс, связанный лично с вами.

Зюзель выключил проектор, и комнату снова залил свет. Барон прищурился, пока его глаза привыкали к яркому освещению.

— Я ненадолго выйду, — встал Александр и исчез за дверями.

Зюзель задумчиво посмотрел ему вслед.

— Так вот, Тонен. Проблема в том, что и мы теперь не сможем доставить вас обратно на вашу планету.

Тонен не верил своим ушам:

— Почему?

— Теперь это часть Союза. Это раньше мы могли спокойно залетать в вашу систему в любое время. У нас была база на вашей луне, и корабль — либо наш, либо с Ледяной — прилетал раз в два-три месяца. Теперь база эвакуирована, на самой планете тоже никого из наших людей не осталось. Поэтому прямой путь домой вам заказан.

— Разве ваш корабль не может незаметно высадить меня дома, так же, как забрал оттуда? — Тонен ничего не понимал.

— По двум причинам. Первое — любой прыжок между звездами требует огромного количества энергии. Понимаете, барон, в этом наша сила и наша слабость. Мы можем прыгать как угодно и где угодно в отличие и от Союза, и от тех тварей, что на вас напали. Но им для перемещения между планетами не нужно тратить энергию. Клешнерукие вообще делают шаг — и они уже в другом месте. Союз использует космические корабли, но принцип действия и у них тот же самый. Они долетают до какой-то точки, что-то делают, и вот они уже в другой звездной системе. Нам же требуется энергия, сравнимая с энергией, потребляемой всей Землей. Чтобы доставить вас на планету, кораблю потребуется сделать два прыжка — один к вашей планете, второй обратно. Ради одного человека — извините, барон, — никто на это не пойдет. Слишком много затрат.

Барон напряженно обдумывал ситуацию.

— А вторая причина? — наконец спросил он.

— Нам банально не хочется иметь проблемы с Галактическим Союзом. А появление нашего корабля у их планеты может эти самые проблемы создать.

— Как же мне тогда добраться домой? — после долгого молчания спросил барон.

Зюзель собирался ответить, но тут двери в его кабинет приоткрылись, и показалась лохматая голова. Голова спросила, не сможет ли ее принять ректор. Ректор сказал, что не раньше, чем через полчаса. Голова переварила информацию и исчезла за дверями, и тогда Зюзель повернулся обратно к барону:

— Выход всегда есть, барон. В нашей ситуации он заключается в следующем. Вы можете остаться на Земле. Мы предоставим вам все условия для того, чтобы вы стали частью нашего общества.

Вид Тонена выражал самое решительное несогласие, на что Зюзель улыбнулся.

— Не зарекайтесь. Есть и второй вариант. Через месяц прыгает корабль на Ледяную. Они тут как-то установили контакты с вашим новым сюзереном, Галактическим Союзом, и на Сегратуме есть какое-то представительство Ледяной. Вы можете на их корабле попасть на Сегратум, и там, как подданный Союза, потребовать, чтобы вас переместили домой.

Неслышно приоткрылась дверь — это вернулся Александр. На его вопросительный взгляд ректор ответил утвердительным кивком.

— У вас будет месяц на размышления, — закончил Зюзель. — Обдумайте оба варианта.

Барон сделал отрицательный жест, показывая, что он уже все решил.

— В любом случае месяц вы будете нашим гостем. А здесь, как и в вашем родном мире, вам будут нужны деньги. — Зюзель уже перешел к следующему вопросу. — Вам нужно будет пройти в нашу бухгалтерию. Света! Не подошел ли Николай?

— Только что, — послышалось в ответ из комнаты секретаря.

— Попроси его, пусть заходит.

Дверь снова открылась, и барон впервые за все время, проведенное на Земле, увидел мужчину, не уступавшего ему по габаритам. Новый посетитель смущенно улыбался, кивая всем в знак приветствия.

— Здравствуй, Николай. — Зюзель снова обошел стол и, улыбаясь, пожал руку вошедшему.

— Здравствуйте, Бали Робертович. — Николай сделал шаг к ректору, но после рукопожатия снова отошел к самой двери.

— Нам бы встретиться по поводу твоей диссертации, Коленька… Но это, естественно, позже. — Зюзель вернулся на свое место. — Пройди пока, познакомься. Это барон Тонен Урхо, он с планеты Маар. Барон, это Николай Полянский, мой аспирант.

Аспирант протянул руку, и барон неуверенно пожал ее, подражая местному обычаю. Он не знал, кто такой аспирант, но, судя по отношению к нему ректора, этот Николай был кем-то вроде младшего рыцаря при императорской армии.

— Коля, не проведешь барона в бухгалтерию? Там все знают, они должны будут объяснить ему по карточке… Ну и подожди, приведи обратно, а то с непривычки даже здесь можно заблудиться. Не сложно будет?

— Нет, конечно, Бали Робертович.

— Хорошо. Барон, идите тогда с Николаем, он покажет вам, куда нужно идти.

Барон встал, оперся на трость и вопросительно посмотрел на Николая. Тот открыл дверь, и они вышли.

— И все-таки я против этой затеи, — помолчав несколько секунд, недовольно сказал Зюзель. — Нельзя давать деньги просто так. Это развращает. Кстати, как он так хорошо научился говорить по-русски?

— Гипнообучение, — ответил Александр. — Бали, ему нужно дать в руки неограниченное количество денег, чтобы он чувствовал себя здесь свободно. Карточка с неограниченным счетом — самый лучший вариант. В любом случае это же деньги из президентского фонда, а не университета.

Зюзель скептически смотрел на собеседника. В последнее время Александр сильно изменился, подобные идеи раньше ему в голову не приходили. Зюзель называл подобные изменения синдромом неплохого ученого. Когда работа на научном поприще начинает требовать слишком много усилий, такие люди довольно часто сдаются. Всегда легче скатиться на средний уровень и поддерживать свое самомнение чем-то другим. Вот только чем? Ответа Зюзель пока не видел. Александр тем временем ждал, и ректор вернулся к диалогу:

— Плохая затея. Можно было бы дать ему занятие в университете — пусть бы его помучил кто-нибудь из дипломников или аспирантов, он дал бы им информацию по их теме, что-нибудь про Маару. Мы бы ему заплатили, как за индивидуальные консультации. Вы же предлагаете неограниченный досуг и неограниченные средства… Это может плохо закончиться.

— Вы можете его занять и так, но насчет денег я настаиваю. — Александр был уверен в своей точке зрения и не собирался ее менять. Сейчас он готовился предъявить свой главный аргумент. — Вы помните разговор с людьми из службы безопасности? Они хотят, чтобы барон остался здесь.

— Не стоит воспринимать это слишком всерьез, — осторожно ответил ректор. — У них специфическая работа, и многое они просто не принимают во внимание.

— То, что барон во время возвращения может оказаться у клешнеруких, их настораживает, — продолжил невозмутимо Александр. — Да и тот же Союз может вполне им заинтересоваться. Они довольно долго расспрашивали меня, возможно ли удаление воспоминаний о Земле, если мы все-таки решим его отправить домой.

— Не мы решим, а он сам решит. — Зюзель бросил взгляд в окно, на улицу, и повернулся обратно. — И меня удивляет, что вы серьезно воспринимаете эти их разговоры о памяти, о насильственном задержании. На последних ксенологических конференциях сейчас как раз очень активно обсуждаются этические вопросы. Все ведущие ученые выступают против подобных методов. Эрик Соловьев, например, открывал последнюю конференцию…

— Этика отходит на второй план, когда речь идет о безопасности Земли.

Тон Александра стал несколько раздраженным, и улыбка Зюзеля постепенно сошла на нет.

— Вы же не будете этот месяц пичкать его секретными технологиями, правильно? — попытался пошутить ректор, но его юмор натолкнулся на серьезность собеседника. Зюзель вздохнул и закончил: — Ну а остальное, что он здесь увидит, можно хоть на всю Галактику раструбить.

— Думаю, если он все-таки решит лететь домой, — Александр наклонился ближе к Зюзелю, — люди из безопасности начнут настаивать на одном из вариантов.

— Мы, слава богу, организация от них абсолютно независимая. — Ректор пожал плечами, показывая, что люди из безопасности могут настаивать сколько угодно. — И судьбу этого маарца доверили решать нам, а не им.

Александр кивнул, запоминая позицию Зюзеля. До возвращения барона они болтали на тему Маара, обсуждая различные особенности этой планеты. Когда барон наконец вернулся, сжимая в руках маленький красный четырехугольник из пластика, они, казалось, находились в полном согласии.