20
— Ладно, не переживай, что-нибудь придумаем! — сказала Инка.
— Да что тут можно придумать!
— Во-первых, можно уехать на месяц-два — ты же сама говорила, что в середине лета собиралась к родителям.
— Ну да, — Ксюха пригубила «бейлис», заботливо разлитый Инкой в изящные стеклянные рюмочки. Резчик выгравировал на каждой какое-нибудь животное. Ей достался горностай, а подруге — белочка. Скорее всего, неспроста: Инкина фамилия была Эйгорн — «белка», по-североморски.
— Вот и отлично. Отпросишься с практики, думаю, это будет несложно, главное — выдумать хорошую отмазку. А в Империи за тобой никто гоняться не будет.
«Если за тобой и правда кто-то гоняется, и все, что ты рассказала — не плод твоего воображения».
— Во-вторых, пока можешь пожить у меня…
— А что родители скажут, когда приедут?
— Ой, а то ты моих предков не знаешь? Да они только рады будут. Маман, например, считает, что ты на меня хорошо влияешь.
— Но им же придется все рассказать…
— Ой, я тебя умоляю! Думаешь, им так уж важно знать, почему…? Скажем, что тебя выставили из квартиры, и пока ты подыскиваешь новое жилье — будешь жить у нас. Вот и все. Эй, ты что не пьешь, не нравится, что ли? Так отдай лучше мне, а то у меня сердце кровью обливается.
— Пью, пью, спасибо, Ин, — Ксюха отпила немножко, покатала на языке восхитительный ликер.
— То-то. Ну вот, о чем это мы? А! Поживешь у меня недельку-другую, а там, глядишь, все успокоится.
— Нет, я не могу. А вдруг эти и сюда придут? Выследят меня и придут: и получится, что из-за меня у вас может быть куча неприятностей.
— Да ладно! Какие там неприятности! Вызовем полицию, если что — и дело с концом.
— Я уже думала об этом. И что им сказать? Приезжайте, кто-то хотел взорвать мою квартиру и переехать грузовиком? Очень им надо. Савка как-то рассказывал — со слов дяди, он в полиции работает, — вот, мол, у нас сейчас везде кричат о чуть ли не стопроцентной раскрываемости преступлений. — Ксюха поставила на стол пустую рюмку, которую Инка тут же не замедлила наполнить. — Видела, наверное, в автобусах, в трамваях висят плакаты: «За прошлый год раскрыто столько-то преступлений, что составило 89 % от общего числа зарегистрированных»?
— А то! Куда не встань, все равно носом в них уткнешься!
— Ну так вот: Савкин дядя говорил, что наша доблестная полиция расследует только такие дела, которые можно раскрыть быстро. Остальные просто отказываются регистрировать. Нет, мол, состава преступления.
— И что?
— А то. Так же и мне заявят: газ прорвало, потому что шланг старый и технику безопасности не соблюдаете. И никакой грузовик не хотел вас давить — просто в поворот на узкой улице не вписался. А то, как я весь день в примерочной кабинке «Хамстора» просидела, лучше вообще не рассказывать — засмеют.
Ксюха махнула рукой, не рассчитала немного и чуть не смахнула со стола полупустую бутылку. Перед глазами все плыло.
— По-моему, я уже пьяная, — сказала она.
— Ничего страшного, — Инка плеснула ей в рюмочку еще ликера. — Наоборот, даже хорошо.
Собственно, именно этого подруга и добивалась — споить Ксюху до полной отключки, чтобы успокоить нервы и дать немного отдохнуть. А то со всеми своими фантазиями и страхами она всю ночь не заснет. Будет на каждый шорох вскакивать.
Инка подливала и подливала Ксюхе, и в итоге та одолела половину бутылки практически в одиночку. Тягучий, как сгущенное молоко, горьковато-сладкий ликер пился легко, и подруга ничего не замечала, увлеченная рассказом, пока у нее не начал заплетаться язык.
— Ч-чего хорошего? — запинаясь, спросила Ксюха. — Наклюкалась, как наши парни г-говорят, — в зюзю.
— Ну и что? Никто тебя не видит, кроме меня. А я — могила, никому не расскажу. Даже Мартину.
Если Инка думала упоминанием о гитаристе с четвертого курса, который вроде бы нравится Ксюхе, поднять ей настроения, то она ошиблась. Подруга как-то сразу сникла, залпом выпила почти полную рюмку ликера (разве так можно!), шмыгнула носом.
— Эй, Ксюш, что с тобой? Я как-то не так выразилась?
— Д-да нет, все нормально. Просто… давай не будем сегодня о парнях, хорошо?
— Конечно, как скажешь, — закивала Инка, подумав про себя, что подруга, не иначе, звонила Мартину за поддержкой, поведала свои страхи, а он, чурбан бесчувственный, небось, ее и слушать не стал, а то и, вообще, — на смех поднял.
Ксюху клонило в сон. Адреналин, бурлящий в крови после случая на дороге, постепенно сошел на нет, да и алкоголь помог. Она клевала носом, говорила все медленней и все сильнее запиналась в словах.
— В общем, решено. Пока ты живешь у меня. И я не хочу ничего слышать, ясно?
— С-спасибо, Ин… Но все-таки…
— Никаких «но»! Завтра поговорим. Отдыхай, расслабляйся, а завтра возьмем Кристинку с Марьяной, кого-нибудь из ребят и поедем на твою квартиру.
— Зачем?
— Как это зачем? Собрать вещи, хотя бы на первое время. Или ты собираешься в моих ходить? — улыбнулась Инка, представив эту сногсшибательную картинку. Несмотря на то, что рост у них примерно одинаковый, Ксюхе от природы достались чуть более длинные ноги и совсем другая форма груди. Потому Инкины штаны будут ей коротки, а блузки и кофточки чересчур… гм… обтягивающими. Парни такого не переживут.
— Не-е… твои мне не подойдут… Ин, у меня голова кружится. Я пойду л-лягу.
Ксюха, покачиваясь, добрела до дивана, скинула тапочки, с трудом стянула футболку, едва не запутавшись в рукавах, и опустилась на подушки.
Инка запоздало сообразила, что, похоже, немного переусердствовала. Но это и к лучшему — быстрее заснет, больше проспит.
— Качается… — пожаловалась Ксюха и прикрыла глаза. Через пару минут она уже сладко спала. Инка накрыла сопящую Ксюху одеялом, подоткнула края. Полюбовалась делом своих рук. Подруга зашевелилась во сне, положила голову на сложенные ладони, губы у нее шевельнулись, словно она пыталась что-то сказать.
«Отдыхай, Ксюш», — подумала Инка и вздохнула сочувственно: «Не знаю, что она себе напридумывала, а что — есть на самом деле, но, по-моему, девочка просто малость переучилась!»
Она на цыпочках вышла из комнаты и прикрыла дверь. Ксюха спала.
Поначалу ей снилось что-то хорошее и светлое — родительский дом, радость встречи, объятия и поцелуи. Вот отец крепко прижимает ее к себе, мама улыбается сквозь слезы, а сама Ксюха понимает, как сильно она соскучилась. Ее тащат в большую комнату, за стол, папа садится напротив и говорит:
— Рассказывай!
Такая у него присказка, Ксюха запомнила ее еще со школьных времен, когда она возвращалась после уроков, отец усаживал ее перед собой и вот так же, одним словом, просил рассказать обо всем, что было в этот день. Мама, тем временем, накрывала на стол. Ксюха хотела было помочь, но она только руками на нее замахала: сиди, мол, сама управлюсь.
Но потом сон изменился. Неожиданно Ксюха увидела себя на большой загородной магистрали, по которой несутся огромные тяжелые грузовики. Она бредет по обочине, прекрасно сознавая, что любой из них в следующую минуту может попытаться ее задавить, но почему-то свернуть с дороги не может — ноги как будто вросли в асфальт. Каждый новый грузовик проносится все ближе, сначала Ксюха слышит за спиной нарастающий рев двигателя, низкий рык клаксона, чувствует тяжелый, удушающий запах выхлопа. Потом ее обдает раскаленным ветром — и машина проносится мимо. Пока мимо. Повезет ли со следующей?
Она хочет вырваться из предательского асфальта, но тот, будто клей, тянется следом и не отпускает. Ксюха пытается снова и снова, а сзади уже слышен тяжелый грохот очередного фургона.
Она ворочалась с боку на бок, просила отпустить ее — хорошо Инка не слышала, а то перепугалась бы не на шутку.
Дальше начался совсем уж откровенный бред. Может, алкоголь подействовал слишком сильно, честно сказать, Ксюха давно уже не выпивала так много.
За ней кто-то гнался, может быть те же до боли знакомые темные фигуры — Чик с напарником. Внезапно она оказалась на площадке перед своей квартирой. Лестница уходила вверх и вниз, наверное, на несколько километров, ступеньки казались непомерно огромными, покрытыми какой-то вязкой грязью. За перекошенным окном сияло несколько ядовито-синих и темно-зеленых лун. Тени исполинских деревьев корчились на стенах. Где-то, далеко внизу, за пеленой клубящегося тумана шепотом переговаривались преследователи. Белый шершавый потолок неторопливо вращался и пульсировал в вышине. Вправо отходил полутемный коридор. Ксюха, прислушиваясь, осторожно пошла по нему. За стеклянными стенами маячили едва различимые силуэты. А вот и дверь, ведущая в квартиру, и звонок. Ксюха нажала на кнопку, и тут же над головой раздался пронзительный вой. Чик обернулся на звук, заметил ее и побежал вверх. Его напарник не отставал. Через ставшую прозрачной дверь Ксюха видела, как Инка, почему-то оказавшаяся в ее квартире, идет открывать. Она двигалась медленно, как будто под водой и каждый ее шаг сопровождался отвратительным металлическим звоном. А преследователи уже за спиной…
Ксюха вскрикнула и проснулась.
В первое мгновение ей показалось, что сон еще не закончился. Полумрак скрадывал расстояние и очертания мебели, но она почти сразу же поняла, что это не ее квартира. Уж свою комнату Ксюха опознала бы и с закрытыми глазами — сколько раз натыкалась по ночам на рабочий стол, на кресло, на вечно горбящийся у порога ковролин. Зато теперь — можно вслепую в прятки играть.
«Но если я не дома, то где? — Ксюха напряглась, еще раз огляделась по сторонам. — Вроде бы есть что-то знакомое…»
Недалеко от дивана стоял небольшой журнальный столик, заставленный смутно различимыми в полутьме бутылками, рюмками, даже, вроде бы, тарелками с остатками еды. По стенам громоздились книжные шкафы, сервант с посудой, изящная этажерка, с которой тянулись вниз стебли вьющихся цветов.
Ксюха никак не могла понять, где она находится? И как вообще ее сюда занесло? В эту пустую, малознакомую квартиру? И почему так темно? Совсем еще недавно было утро, она собиралась ехать в «Эпицентр» на встречу с Инкой, чтобы рассказать ей обо всем…
«А вдруг меня поймали эти?»
Ксюха вздрогнула, откинула одеяло и только сейчас поняла, что спала в джинсах и лифчике. Футболки — ее любимой футболки с двумя сердечками — нигде не было видно.
Она с ужасом подумала, что, наверное, ее схватили прямо на улице, усыпили чем-то, стали раздевать, но потом все-таки решили подождать, пока она проснется.
Господи!
Страх цепкой рукой схватил ее за горло, сердце застучало как бешеное.
Спрыгнув с дивана, она заметалась по комнате. В углу, на стуле нашлась футболка, которую Ксюха немедленно натянула, а на полу — мягкие тапочки в виде ушастых собачьих морд. На удивление знакомые, кстати.
«Кстати, почему я босиком? Куда девались туфли? И сумочка, если на то пошло? Там ведь все документы, ключи, телефон…
А вдруг те, кто меня поймал, все уже выкинули? Чтобы никто никогда не смог найти.
Надо бежать! Немедленно бежать! Может, они все спят или куда-нибудь ушли, и у нее есть еще шанс…»
Ксюха подбежала к двери, навалилась в нее всем телом. Почему-то ей показалось, что ее обязательно должны были запереть.
Девушка ошибалась. От сильного толчка дверь отлетела в сторону, с грохотом ударилась о стену и на обратном движении едва не пришибла Ксюху, пребольно саданув ручкой по локтю.
«Ну вот, теперь я точно всех перебудила! Где же выход?»
Она рванула в коридор, каждую секунду ожидая гневного окрика. Увидела на тумбочке в прихожей свою сумочку и облегченно вздохнула. Некогда разбираться, что из нее выкинули, а что оставили — дома посмотрим!
Многочисленные засовы на входной двери были открыты.
«Удача!»
Она подхватила сумочку и потянула на себя резную ручку. Плевать, что в тапочках! Пусть люди на улице смотрят! Зато похитителям вместо Ксюхи достанутся только ее туфли.
«Вот вам, гады!» — она мысленно изобразила оскорбительный киношный жест.
В этот момент щелкнул замок и дверь начала медленно надвигаться на Ксюху. Девушка стояла в полном оцеплении, как затравленный зверек, и смотрела, как испаряются ее надежды на спасение.
— О, Ксюша. Ты уже проснулась?
На пороге стояла Инка с двумя туго набитыми сумками в руках. Ксюха молча таращилась на нее во все глаза.
— Куда это ты, кстати, собралась?
Она в полном недоумении наблюдала, как подруга прислонилась плечом к одежному шкафу, выронила сумочку и разрыдалась.
Тут Инка, как всегда, не подкачала. В критических ситуациях инициативы ей было не занимать. Конечно, в первый момент она решила, что Ксюха решила по-тихому слинять, дабы не подставлять подругу по удар. И даже немного обиделась. Но обиды можно отложить на потом. Сейчас Ксюхе требуется срочная помощь.
Инка бросила в прихожей пакеты, прикрыла дверь и осторожно обняла ее за плечи.
— Ты что, Ксюш? Все в порядке, я с тобой…
Подруга продолжала реветь, уткнувшись Инке в плечо. Та немного растерялась — прекращать истерики она не умела никогда, на Анжелке проверено. Младшая сестрица любила иногда устроить скандальчик-другой на тему «меня никто не любит». Успокаивать ее приходилось всей семьей; долго и дорого — меньше чем на новые сапожки или джинсы она не соглашалась.
— Не бойся, все нормально… Ну, что ты плачешь?
— Я-я… проснулась… никого не было…
— Да я просто решила в магазин сбегать. Раз уж мы с тобой устроили импровизированный девичник, надо себя чем-нибудь побаловать. Шарлотку сготовим, салатики, как ты на это смотришь?
Но Ксюха ее даже не слышала:
— И еще я… твою квартиру не узнала, — она всхлипнула и утерла слезы ладонью.
— Как это? Ты ж здесь сто раз была!
— Темно и голова кружится… вот и не узнала. Я… я подумала, что меня схватили… опоили чем-то и увезли…
Инка хихикнула.
— Подруга, да ты сама себя опоила! Полбутылки в одиночку уговорила! У меня аж челюсть отвалилась!
— Да? — с намеком на улыбку спросила Ксюха.
У Инки отлегло от сердца: «Слава богу, вроде успокоилась!»
— Совсем ничего не помню. Неужели я так сильно напилась?
— Ну, сильно не сильно, а лыка не вязала, это точно. Потом буянить начала, мебель ломать, насилу удалось тебя утихомирить.
Ксюха слушала недоверчиво, потом сообразила, что подруга ее разыгрывает, воскликнула:
— Ладно врать, Инка! Не было такого!
— Не было, — легко согласилась та. — Ну и что? Может, это положительный пример в моем лице тебя удержал? А так бы загуляла по-черному. Да ладно, все нормально, ты ж моя лучшая подруга! И я тебя люблю во всех видах, — двусмысленно закончила она.
— В жареном, вареном и маринованном с листьями черной смородины…
— Вы не любите Ксюху?! Да вы просто не умеете ее готовить! — переиначила Инка популярный рекламный слоган. — Слушай, а мы так и будем в прихожей стоять или все-таки пойдем на кухню и попытаемся изобразить что-нибудь вкусненькое из того, что я купила?
— Конечно, — Ксюха подхватила сумки и потащила их по коридору. Инка шла следом. Посмотрев на ее ноги, она неожиданно расхохоталась.
— Слушай, а ты в таком виде хотела слинять? В тапочках?
— Да я не задумывалась особо. Футболку нашла, сумочку тоже, а туфель — нет. Думаю, фиг с ним, пусть врагам остаются, времени нет искать.
Инка от смеха согнулась пополам, едва не сползала на пол.
— Ой, не могу! А-ха-ха-ха! А если бы ты… ха-ха-ха… футболку не нашла, убежала бы в одном лифчике? Ха-ха! То-то был бы фурор!
Ксюха тоже улыбнулась, недавние страхи показались ей несерьезными, детскими. Она бы многое дала, чтобы никогда больше не чувствовать холодный липкий ужас, когда немеют ладони и сердце готово выпрыгнуть из груди.
Инка распаковывала сумки, быстро и сноровисто распределяя купленные продукты, — часть на стол, для ужина, часть в холодильник. Ксюха несколько раз пыталась поучаствовать, но ей было строго сказано: сиди, не рыпайся, готовься к борьбе с похмельным синдромом.
— Какое похмелье, ты что?
— Самое обычное. Организм молодой, неокрепший, разом заглотнуть полбутылки — это тебе не просто так. Крепись, подруга, помощь идет!
С этими словами Инка достала из сумки жестяную баночку джин-тоник-лайт и протянула ее Ксюхе.
— Держи! Помни мою доброту!
— Ну, осталось теперь на курсе всем рассказать, как я у тебя напилась, и готово дело.
— Вот те крест! Клянусь Конституцией! — сказала Инка и приложила руку к сердцу. — Никому не скажу!
— Смотри, ты обещала.
Обе изо всех сил старались поддерживать веселую перепалку: Инка, потому, что хотела приободрить подругу, а Ксюхе очень не хотелось ее разочаровывать. Ведь, на самом деле, радости в ней не было ни на грамм. Тоскливо как-то, невесело. Говорят, так всегда бывает по утрам, после хорошей пьянки. Тот самый, знаменитый адреналиновый синдром.
«Ой, а сейчас разве утро?!»
— Ин, сколько времени?
— Когда я выходила, часы показывали половину первого. Сейчас около часа, наверное.
— Час ночи? — уточнила Ксюха.
— Ну да, а что?
— Хочешь сказать, что я проспала больше десяти часов?!
— Угу. Я ж говорю — пьянчуга. Падшая женщина.
— Подожди-подожди. А ты сама-то спала?
— Ну да, вечером прилегла, на пару часиков. Мне, между прочим, в отличие от некоторых, еще биоинформатику сдавать. Так что, я посидела с книжками.
Ксюха запоздало сообразила, что Инке надо к экзамену готовиться, а не с ней, глупой истеричкой, возиться.
— Так может, тебе еще поспать? А я пока все приготовлю. Тебе завтра в институт надо ехать. Или нет?
— Виола на завтра консультацию назначила…
— Ну вот!
— Не волнуйся, я все уже придумала. Поеду в понедельник, вместе с параллельным потоком.
— А вдруг она тебе не разрешит?
— Ты что, Виолу не знаешь? Разрешит, без проблем. А если спросит, почему в субботу не приехала, скажу: Ксения заболела, ухаживала, мол, за бедняжкой. Она к тебе благоволит, мигом проникнется ситуацией, еще, может, отпустит пораньше.
— Инка! Совесть у тебя есть? — в притворном негодовании воскликнула Ксюха.
— Нет, а что это?
— Такая маленькая штучка, которая мешает совершать плохие поступки, — сказала и тут же сообразила, что подставилась. Подруга не преминула воспользоваться ситуацией:
— Какие пошлые у вас намеки, Ксения! И потом, я думала, что ты — уже. А ты, значит, — еще.
Обе расхохотались.
— Поймала, да. Один-ноль в твою пользу. — Ксюха вскрыла банку с джин-тоником, разлила шипящий напиток по стаканам. — За тебя, Ин. Спасибо, что ты есть.
Девушки чокнулись, выпили.
Засиделись до утра. Сначала долго резали фруктовый салат, чтобы потом в пять минут его съесть и громогласно жаловаться друг другу: ложки, мол, слишком большие попались. Потом Инка блистала кулинарными талантами, часов до пяти пекла шарлотку.
Пирог ели обжигаясь, запивая душистым чаем, который очень любила Инкина мама — на специально отведенной полочке у нее всегда стояло не меньше пяти сортов.
Но до конца расслабиться так и не получилось. Ксюха, уловив момент, когда подруга отворачивалась к плите, мыла посуду, или ставила чайник, то и дело выглядывала на улицу. Окно Инкиной кухни выходило в пустынный переулок, укрыться в котором было тяжеловато — все на виду. Пару раз ей казалось, что она видит подозрительные фигуры, курящие под козырьком соседнего подъезда. Потом у бровки остановился минивэн с тонированными стеклами и проторчал там минут двадцать, не выключая двигателя. В следующий раз, когда Ксюха посмотрела в окно — его уже не было.
Тогда-то она и собралась с духом задать Инке вопрос, который давно ее мучил:
— Ты когда в магазин ходила — не видела ничего подозрительного?
— Ой, ты все об этом?! Расслабься, Ксюш, никто за тобой не следит. По крайней мере, сейчас. Ну, кроме меня, конечно, — я ведь вижу, что ты только третий кусок шарлотки ешь. И если ты не хочешь нанести мне смертельную обиду…
Ксюха тут же отрезала от пирога еще ломоть, положила себе в тарелку.
— То-то. Помни: Большая Сестра следит за тобой!
— И все-таки?..
— О, Господи! Да никого я не видела!!! По темным углам не прятались убийцы в лыжных масках, и подъезд не охватили полукругом стройные ряды подозрительных авто с антеннами на крышах. Веришь?
— Конечно.
— И никто не подходил и не спрашивал ненароком, куда я девала свою подругу Ксюху, за которой идет охота. И даже сумки никто не донес — вот, что обидно. Сказал бы: давайте я помогу, мол, вам тяжело. Заодно и квартиру бы выследил… Но нет. Перевелись джентльмены среди преступников.
Получилось так, что своим вопросом Ксюха накликала беду.
Часов в девять, когда все уже было съедено и выпито, когда они валялись на диване, вспоминая веселые события из жизни курса, зазвонил телефон: Инка лениво подтащила к себе телефон — дома она не признавала никаких радиотрубок — и также лениво произнесла:
— Сестрица, наверное. Пока предков нет, она у подруги отрывается. Небось, хочет сказать, что еще на день остается. Разрешим? — И не дожидаясь ответа, она сказала в микрофон: — Алло.
Но это была не Анжела.
Незнакомый мужской голос, низкий и довольно красивый, обеспокоенно спросил:
— Добрый день! Позовите, пожалуйста, Ксению.
По окаменевшему лицу Инки Ксюха сразу поняла: что-то не так. Но подруга неплохо умела владеть собой и абсолютно спокойно ответила:
— Здесь таких нет. Вы какой номер набираете?
Собеседник смешался, пробормотал нечто неразборчивое и повесил трубку.
— Кто это был? — спросила Ксюха.
Инка несколько секунд молчала, приходя в себя и собираясь с мыслями.
«Вот оно что! Выходит, все, что наговорила вчера подруга — не бред и не вымысел. За ней действительно кто-то следит».
— Какой-то мужик. Спросил тебя.
— Меня? — Ксюха побледнела.
— Именно. Голос незнакомый. Скорее всего, он не знает, что ты здесь, просто обзванивает все твои контакты, потому и не стал настаивать. Ты записную книжку не теряла?
Телефон снова звякнул. Тот же голос сказал:
— Ксению можно услышать?
Инка внезапно озлобилась. «Да что это такое, вообще?! Какие-то уроды до полусмерти пугают бедную Ксюху, да еще имеют наглость названивать каждые пять минут?!!»
— Я же вам сказала: здесь таких нет!! Номер какой у вас?
— 865-441-373.
— Правильно, только у нас никаких Ксений нет. Вы куда звоните?
Мужчина помедлил с ответом. Инка поняла: сейчас соврет.
— В «Балтфинтраст инкорпорейтед».
— Так вот: здесь вам никакой не Балфинраз! Здесь частная квартира. Не звоните больше.
Ошеломленный неожиданным напором, собеседник снова отключился.
Ксюха смотрела на нее расширившимися от страха глазами. Только теперь Инка поняла совершенно отчетливо: дело нечисто. С подругой действительно происходит что-то нехорошее. Скорее всего, она случайно попала в эпицентр бандитских разборок и стала свидетелем какого-то преступления. А это уже не шутки. И глупыми звонками все не закончится. Преследователи наверняка побывали у Ксюхи дома, не застали ее там и теперь ищут по знакомым и друзьям.
— Так, — сказала она спокойно, стараясь унять предательскую дрожь в коленях и вытереть украдкой вспотевшие ладони, — надо звонить в полицию.
— И что ты скажешь? — горько сказала Ксюха. — Какой-то человек дважды ошибся номером, и я переполошилась?
— Скажу, что он угрожал мне.
— И что? Думаешь, они тут же приедут нас охранят? Счаз! Скажут — когда начнут убивать, тогда и звоните.
Подруги еще немного поспорили, но Инка понимала, что Ксюха, в общем, права. Пока нет реальной угрозы, полицейские даже не почешутся.
— Ладно, — сказала она, — тогда сидим весь день дома, никуда не выходим. Занимаем круговую оборону.
— И лезем на чердак бояться вместе, — тихо пробормотала подруга.
Инка обняла Ксюху за плечи.
— Спокойно. Вместе не так страшно. И вообще — не трусь, я что-нибудь придумаю.
Телефон разрывался еще несколько раз с периодичностью минут в сорок, Сначала девушки решили к нему не подходить, но когда он звонил, не переставая, целую минуту, Инка не выдержала:
— Нет, ну совесть-то должна быть у человека!
И сняла трубку.
— Да!!!
— Здравствуйте, могу я поговорить с Инной Эйгорн, — сказал напористый мужской голос, совсем другой, не тот, что звонил раньше.
— Это я, — от нежданности она даже не сообразила, стоит ли отнекиваться.
— Скажите, Инна, — продолжал он. — Вы не знаете, где я могу найти вашу подругу, Ксению. Мне она очень нужна. В учебной части вашего института мне дали ее телефон, но там никто не подходит.
— А вы, простите, кто? — подозрительно спросила Инка. «Надо же, хитрец какой! Про учебную часть выдумал. Да фиг с два там кому-нибудь адреса и телефоны студентов дадут, это запрещено». — Если что-то важно, я могу передать.
— Спасибо за помощь, но мне надо поговорить именно с Ксенией. Лично. Инна, пожалуйста, если вы знаете, где она — скажите. Это очень важно.
Поймав затравленный взгляд Ксюхи, она рассвирепела. «Да что за гады!! Всей толпой на одну девушку! Мужики, блин, тоже мне».
Она полностью утратила контроль над собой, глаза засверкали, руки сжались в кулаки. Был бы хвост, наверняка хлестал бы сейчас по ногам. Со стороны Инка больше всего походила на разъяренную пантеру.
— Что вы все от нее хотите?!! А?! Кто вы такой!!? Что вам нужно от моей подруги?!
Но собеседник ничуть не испугался. Даже наоборот — обрадовался.
— Так она у вас! — сказал он. — Никуда ее не выпускайте, от этого зависит ее жизнь. И сами не выходите! Слышите? — настойчиво повторил он. — Никуда!!!
Инка осторожно опустила трубку на рычаг, отставила телефон в сторону.
— Это был другой, — сказала она. — Совсем другой голос. Он понял, что ты у меня…
Ксюха вздрогнула.
— …и очень настаивал, чтобы ты никуда не выходила.
— Они, наверное, хотят удержать меня здесь. А пока мы с тобой болтаем — едут сюда.
— Да, я тоже так думаю, — сказала Инка. — Пожалуй, отсюда надо сматываться. Пойдем вместе.
— Нет, — ответила Ксюха, и подруга с удивлением услышала в ее голосе непоколебимую твердость. — Тебе не надо со мной. Мало ли что. Лучше будет, если ты останешься здесь.
— Думаешь, я боюсь каких-то там…
— Думаю, что лучше, если ты забаррикадируешь дверь и никому ее откроешь. Пока они считают, что я здесь, они не станут искать в другом месте. Если начнут ломиться — ты вызовешь полицию, и их возьмут. Все просто. — Она встала, поцеловала Инку в щеку и сказала: — Все будет хорошо. Я тебе позвоню вечером.
Хлопнула дверь. Инка с тоской подумала, что зря, наверное, в кои-то веки не настояла на своем.
А вдруг она только что видела Ксюху в последний раз?
Ксюха слетела по лестнице, выскочила из подъезда и побежала прочь от дома, не разбирая дороги. По сторонам она старалась не смотреть: сейчас в каждом прохожем ей чудился преследователь.
