БЕСПОКОЙНЫЙ СОН
Особенно Линку нравилось на всей скорости входить в повороты. Синтетическое покрытие дорожек давало не очень хорошее сцепление с роликами, правда, и падать было все же помягче…
Казалось бы, это тупо — носиться кругами по стадиону, «укачивая» его, как выражался Кардинал. Однако, странное дело, когда движешься в толпе сотни других роллеров, — это завораживает…
«Ты всего лишь клеточка в теле Железобетона, — говорил Кардинал. — Всего лишь быстрый эритроцит, что носит кислород по его сосудам…»
«Я фагоцит, — возражал Линк. — Я всего лишь очищаю его кровь от паразитов…» Кардинал улыбался и хлопал его по плечу.
Линк заметил, что при виде роллеров водители стали снижать скорость и шарахаться от тротуаров. Скоро совсем невозможно будет вести очистку… А может, цель уже достигнута? Машины начинают подчиняться воле истребителей, а значит, и воле Железобетона…
Теперь это не важно… Мы больше не вольные охотники, мы частица большого железобетонного Сна… Жаль, что Стерва ушла, не захотела влиться в наш общий поток… Она всегда была сама по себе, как та кошка… Но ведь от истины не убежишь…
— Линк! — позвали его.
Не снижая скорости, Линк юркнул между несущимися навстречу и остановился прямо перед звавшим его. Это был Сережа.
— Слушай, чувак, — доверительно-тихо сказал Сережа, — Кардинал хочет поручить тебе важное дело…
— Ну?
— По поводу Бориса.
— Нашего Бориса?
— Да. Но теперь он не наш, ты же знаешь. Между нами — копает он под Кардинала. В общем, свинья он конченая…
— А я тут при чем?
— Кардинал поручает тебе присмотреть за ним. Не в одиночку, конечно. Пару ребят возьми в помощь. В любом случае Кардинал должен знать, где Борис в любую минуту находится…
— Это что, я день и ночь должен этим заниматься?..
— Это тебе Линк, — оборвал его Сережа и протянул перетянутый резинкой свернутый прозрачный файл. Внутри были деньги. Столько денег Линк вблизи еще не видел.
— Это тебе от Кардинала. Сам решай, сколько дашь своим помощникам.
Какое-то новое, незнакомое чувство вдруг завладело Линком. Определить в общих чертах его можно было так: «как взрослый».
Сережа посмотрел в глаза Линку и сказал, с какой-то даже завистью:
— Ты становишься частью воли Железобетона…
Сидели на кухне. Курили.
Только что Борис отключил телефон. Не выдержали нервы.
Весь день с интервалами минут в десять ему звонили и молчали в трубку.
— Суки! — беспомощно склонив над столом голову, повторял Борис. — Суки! Чего им надо? Если им бабки нужны — так хоть сказали бы, было бы на что ментам жаловаться… Достали, просто достали… Не знаю, чего дальше ждать.
Отодвинув занавеску, Миха молча смотрел в окно. Небо было затянуто водяной пеленой. Словно перископы подводной лодки, торчали над мокрыми крышами размытые башни стадиона. Они равнодушно оглядывали свои владения. Наверное, в поисках нарушителей его, железобетонного, сна…
— Что делать-то? — продолжал Борис. — Думал, дома отсидеться, так и здесь достали…
— М-да… — протянул Миха, продолжая изучать Заоконье. Сверкнула молния. Вдалеке громыхнуло. По двору лениво кружились роллеры в мокрых куртках.
Зазвонил Борисов мобильник. Изменившись в лице и глядя на Миху, Борис включил громкую связь.
* * *
— Але! Але, я вас не слышу! — сказала трубка Ксюхиным голосом.
— Да, Ксюша, я слушаю, я думал, это козлы звонят, — склонившись над трубкой, с облегчением произнес Борис.
— Ксюхе — мой респект! — вставил Миха.
— Телик смотрите? Второй канал…
Миха схватил пульт, который вдруг заплясал у него в руках, пытаясь выскользнуть, словно пойманная на спиннинг щука. Наконец, висящий на кронштейне в углу кухни ящик заработал.
«…Да, еще раз повторяю — это была мистификация. Я просто разыграл всех. Я не думал, что люди так легко примут мои слова на веру… Я призываю всех, кто поверил во всю эту железобетонную чушь, бросить глупое поклонение стадиону и заняться более реальными вещами…»
— Я не понял, — сказал Борис, — а почему это идет по второму каналу? Я же туда не обращался…
— Может, это твоя Светлана передала им материал?
— Ты, что, с дуба рухнул?! Это ж ее конкуренты…
— Ну, не знаю. Но теперь-то от тебя хоть отстанут?
— Одни, может, и отстанут, а другие…
Снова зазвонил мобильник.
— Да, Ксюха, я посмотрел!.. — крикнул в трубку Борис.
— Это хорошо, что посмотрел, — ответил динамик незнакомым Михе голосом. — К сожалению, этот эфир — не твоя заслуга. Так что ты по-прежнему наш должник…
— Э-э! Мы так не договаривались! — возмущенно крикнул в трубку Борис.
— Подойди к окну, — невозмутимо продолжила трубка. — Видишь внизу «истребителей»?
— Каких «истребителей»? — не понял Борис, но подошел к окну.
— Не придуривайся. Истребителей машин. Смотри.
С четырех сторон к роллерам подошло около десятка разношерстно одетых парней. Недолго думая, они выхватили из-под распахнутых курток резиновые дубинки и бейсбольные биты и принялись избивать роллеров. Избиваемые заметались, пытаясь выскочить из плотного кольца тел, но тут же оказались на земле.
Теперь их месили ногами.
Миха с Борисом оцепенело наблюдали эту дикую сцену. Наконец Борис спросил:
— Кто это? За что?!
— Автолюбители, — охотно отозвалась трубка. — За дело. По твоей, между прочим, наводке…
— Что это значит? — тупо спросил Борис. Избивающие вдруг развернулись и исчезли в разных направлениях. Роллеры, скорчившись, лежали в грязи и слабо шевелились. Встать они не пытались.
— Это значит, что ты попросил бандитов избить людей Кардинала. И на словах от твоего имени уже передали, что, мол, Кардинал может тоже считать себя покойником.
— Это же бред, — тихо сказал Борис.
— Да, звучит неправдоподобно, — согласилась труб-ка. — Кардиналу будет над чем подумать… Да и, возможно, милиции. Мотив у тебя есть, а это… Ну, скажем, превышение пределов необходимой обороны, или что там еще?.. В общем, пренеприятное дело…
— Зачем все это?
— Затем, что активнее надо быть, активнее… Секты тут, как грибы растут, неформалы на улице проходу не дают. А вам все игрушечки… Короче, от тебя потребуется еще несколько выступлений по ящику, на радио, статьи в газетах, в Интернете… Все эти статьи уже, кстати, написаны. От тебя требуется только их личное представление. Короче, с тобой свяжутся…
Миха выдержал паузу после окончания этого разговора, затем произнес:
— Та-ак… Про помощь органов можно забыть…
Борис не ответил. Он залез в холодильник и извлек оттуда недопитую с вечеринки бутылку.
Светка была в ярости. Только что позвонил мэр и поинтересовался, почему это ее, Светкины, материалы, сделанные при его, мэра, морально-материальной поддержке, утекают конкурентам? Что за скандал назревает, кто за ним стоит и как Светка собирается спасать рейтинг?
Светка не знала ответа ни на один из этих вопросов.
Она понимала одно — даже эту неприятную ситуацию надо использовать в своих интересах… Правда, пока непонятно как. На данном этапе совершенно не нужно все это «разоблачение» течений, вокруг которых складывалась определенная информационная среда. («Разоблачение» также входило в редакционные планы, но должно было произойти на завершающем этапе цикла, когда будут подготовлены новые темы.)
Ведь именно благодаря ей, Светке, столько смысла обрели хаотичные движения молодежной мысли. Ее спецы сделали из придурков и банальных растаманов героев и «персон грата» на экране и в обществе.
И если сейчас это лопнет, как мыльный пузырь…
Надо что-то делать… надо что-то делать…
— Але, Тема? Собирай наших. Да, сейчас… Ко мне, ко мне… А, ты уже все понял? Ну, я в тебе никогда не сомневалась… И идеи уже есть? Надеюсь, они дозреют, пока ты дойдешь до моего кабинета…
Светка закурила. Все-таки приятно работать с людьми, которые понимают тебя с полуслова. Единство интересов — это почти полноценная замена дружбы…
На мониторе светилась недописанная «рыба» очередной передачи. Светка выделила текст и щелкнула «Del». Изменилась ситуация, надо менять и «рыбу». То бишь концепцию. Только вот остынем, покурим… Теперь Светка курила не что попало, а дорогие сигареты, что в супермаркете не купишь. И пепел стряхивала не в банку из-под кофе, а в подаренную подчиненными пепельницу. С дорогими привычками трудно расставаться, поэтому рейтинг не должен падать. Идти нужно только вверх, до предела. И пусть этот предел никогда не наступит…
* * *
«Ладно, Борис, ладно, больничный я тебе дам, но про академический отпуск и думать забудь… За месяц, я думаю, ты сможешь подлечиться? Вот и отлично. Твои семинары проведет кто-нибудь другой, а ты используй время на завершение диссертации…»
Изобразить из себя больного Борису не составило труда, тем более что последние дни выглядел он неважно, осунулся и был характерно бледен. Завкафедрой же был мужик демократичный, к тому же почитал Бориса за лучшего своего аспиранта. Проблема с освобождением от повседневных дел, таким образом, была решена. У него месяц. Теперь встал новый вопрос: что с этим временем делать?
Возникали варианты: отсидеться дома, переселиться на время к друзьям или свалить из города. На последнее просто не было денег…
М-да… Это просто тупиковая ситуация, типа «вилки» в шахматах: какие неприятности себе выбрать? Реализацию угроз телефонного анонима? Или месть Кардинала?
Идиотская ситуация. Как в дешевом детективе. Самое неприятное — не знаешь, насколько реальна опасность со стороны как одних, так и других… Не понятна и его собственная роль в этой дурацкой интриге…
Впервые Борис чувствовал себя настолько неуютно на улице. Еще болела растянутая нога. Не трудно было заметить постоянную, неумело скрываемую слежку. После случая с избиением, однако, роллеры стали осторожнее… «Ловко Кардинал использует „истребителей“. И ведь „орков“ тоже неспроста он под себя подмял. Хочется надеяться, что не будет натравливать на меня „одноразовых“…
…Подходя к дому, Борис почувствовал неладное. Увидев разбитые стекла в окнах своей квартиры, он даже не удивился. Поднимаясь по лестнице под взглядами недобро лыбящихся «смайлов», Борис чувствовал все возрастающее беспокойство.
И не зря.
Дверь была открыта, если можно так сказать, глядя на грубо развороченный замок и треснувший косяк. Борис вошел вовнутрь. Посреди комнаты он обессиленно сел на пол.
Ветер носил по комнате листы бумаги, какой-то пух, чем-то шуршал возле перевернутого стола. На потолке красовался огромный «смайл» со скорбной антиулыбкой. Покачиваясь, словно в трансе, Борис читал выведенную баллоном на стене надпись:
«ПРЕДАТЕЛЬ. ЗА ЧТО ТЫ ЕГО УБИЛ? УБИЙЦА».
Во дворе маячил милицейский «уазик». Борис в оцепенении смотрел то на него, то на экран мобильника, который, будто присоединяясь ко всеобщему заговору, отказывался связываться с Михой.
«Почему, почему я предатель?! При чем тут „убийца“?» — чуть ли не всхлипывая, бормотал Борис.
Из квартиры следовало убраться, но ужас сковал тело. Кто-то внутри головы истошно и возмущенно орал: «Нет, мля, да что же это такое?! Что я сделал?! Что это за вранье?! При чем тут я?!» Но снова накатывал постыдный и потный страх, и крик возмущенного захлебывался в жалком «пожалуйста!..», «не надо»…
Наконец, Борис решился. Он сунул в карман бесполезный телефон и принялся затыкать разбитые окна. Где-то это удалось сделать картонками, а когда картонки закончились, он просто привязал шторы к батареям, чтобы они не развевались, словно знамена… Надо Ксюху попросить, чтобы завтра пришла, навела какой-никакой порядок… Не дай Бог, родители приедут, увидят все эти художества…
Остается надеяться, что «луноход» под окнами — просто совпадение…
Борис закрыл дверь на второй, чудом уцелевший замок и стал спускаться по лестнице. На площадке между вторым и первым этажами стоял худощавый человек средних лет и свернутой газетой набивал по ноге какой-то ритм. Увидев Бориса, он кинул взгляд на газету и сдержанно улыбнулся ему.
— Неприятности? — поинтересовался человек.
— С чего вы взяли? — пожал плечами Борис и мельком глянул на газету в руках незнакомца. К ней человек прижимал его, Бориса, фотографию.
— Да, так. Есть информация.
— Вы из милиции, что ли?
— Нет, — усмехнулся человек. — Скорее, из прокуратуры… Но с вами я беседую в частном порядке…
— То есть от имени Кардинала?..
— Какого еще Кардинала?.. — удивился незнакомец и попытался поймать взгляд Бориса. Борисов же взгляд выискивал возможности быстро прошмыгнуть мимо незнакомца и дать деру.
— Ах даже так, — равнодушно протянул Борис.
— Уделите мне, пожалуйста, минуту, — попытался упредить его намерения человек. — Ну, куда вы собираетесь бежать? Вы, что же, считаете себя в чем-то виновным?
— Нет, конечно, — пожал плечами Борис.
— Я знаю, что на тебя оказывается давление… Ничего, что я на «ты»? Так вот: тебе действительно необходимо на время скрыться, но одновременно защитить себя от угроз, а для следствия создать доказательства своей невиновности…
— Невиновности в чем?! — почти крикнул Борис.
— В убийстве, — спокойно ответил человек. — Несколько часов назад в больнице умер один из избитых по твоему указанию подростков…
— Я никому ничего не указывал! Я ничего не знаю! — заорал Борис и, обхватив голову руками, сел на ступеньки.
— Я знаю, — сказал человек. — Но этого не знает следствие и общественное мнение. А оно будет не на твоей стороне, поверь мне…
— А почему я должен вам верить? — устало спросил Борис. — А что, если вы тоже всего лишь часть плана этих телефонных подонков?
— Я ничего не собираюсь сейчас доказывать. Я предлагаю помощь.
— А почему вас так волнует моя судьба?
— Твоя судьба меня как раз не волнует. Меня волнуют судьбы многих других людей…
— Вы «моральный партизан»? — догадался Борис.
Человек болезненно поморщился и сказал:
— Я предпочитаю, чтобы нас называли Хранителями этики. Для тебя я просто Следователь…
Линк машинально палил сигарету за сигаретой. Вкуса он не ощущал. Он чувствовал лишь боль в ребрах при каждой затяжке и не проходящий солоноватый привкус во рту.
Рядом, прямо на асфальте сидела Стерва. Она уже перестала с безумным криком биться на тротуаре, и теперь только насквозь мокрый воротник куртки и черные провалы глаз напоминали недавний припадок. Струйки слез оставили на обильной косметике следы, напоминающие разряды молний…
Линк давно подозревал, что у Стервы что-то было с Бананом. Но настоящую женскую истерику видел впервые. Во всяком случае, от Стервы, которую все считали своим пацаном, он никак не ожидал такого.
— Су-ка… Как он мог…
— Кто?
— Эта сволочь, Борис… Я думала — он Мессия, а он… подонок…
— Да, хватит… Успокойся ты…
— Что хватит?! Что ты блеешь-то? Кто его туда привел?! Ты! Ты это сделал!..
— Да чё я, чё я, мля?! Откуда я знал, чё там будет?! Мы просто следить должны были, поняла, мля?! Меня, чё ли, ногами не п…дили? Мне два ребра не сломали с сотрясением, чё ли, я не пойму, мля? Мне, чё ли, Банана не жалко?..
Вместо ответа Стерва вдруг как-то по-детски сжалась и заплакала.
Линк оборвал тираду и, не зная, что говорить дальше, неловко обнял ее за плечи.
— Да, ладно, ты, это… Ну… Это… Ну, не плачь… Ну, давай решим, что будем делать, а?
Стерва вдруг перестала всхлипывать, достала откуда-то носовой платок, вытерла слезы, еще больше размазав тушь, кашлянула в кулак и хрипло сказала:
— Я знаю, что я буду делать.
Миха смотрел на надпись и чесал в затылке: однозначно, придется белить потолок и переклеивать обои. Причем вдвоем с Ксюхой, пока Борис в состоянии остракизма.
Надпись на стене странно мерцала и переливалась. Удивившись, Миха решил, что это свойство краски.
— Ксюха, — крикнул он, — иди посмотри на это!
Ксюха не отозвалась.
— Эй, ты где? — позвал Миха и отправился на ее поиски.
Ксюхи нигде не было. Вдруг в квартире, разом во всех комнатах, погас свет. Мрак остро врезал по зрению и Миха временно ослеп. Он на ощупь стал искать щиток с предохранителями и вдруг споткнулся обо что-то мягкое. Посветив скудным светом мобильника, он с трудом осознал, что это человеческое тело.
В прихожей на полу с перерезанным горлом лежала Ксюха.
Еще не веря в увиденное, Миха принялся набирать «скорую». Но телефон отказывался видеть оператора сети. В поисках приема Миха заметался по мраку, натыкаясь на невидимые стены, болезненно ударясь об углы и открытые двери…
Внезапно комната вновь возникла из небытия. В пыльном воздухе отчетливо проявились четыре широких световых луча. Четыре квадрата света по углам правильного прямоугольника легли на стену, словно выделив выведенное на ней фосфоресцирующее слово «УБИЙЦА». Миха слегка удивился: разве могут все башни стадиона светить в одну сторону? Странно, но это поразило его гораздо больше, чем тело Лехи, что с тихим скрипом качалось под карнизом на гитарной струне. Висящая на лямке гитара придавала силуэту очертания черного креста…
…Почти беззвучно, по очереди пересекая лучи, в комнату въехали четыре человека на роликах. Все они были в одинаковых мешковатых куртках с накинутыми на голову капюшонами. Окружив Миху полукольцом, они повернулись к нему. Свет прожекторов слепил и не давал Михе разглядеть лица.
Миха попятился и уперся спиной в стену.
— Это вы убили Ксюху? — спросил он.
— Не убили. Освободили, — ответил бесцветный голос, все четверо протянули руки в направлении Михи. В каждой руке было по пистолету.
— Что вы делаете?! Не надо! — запричитал Миха, осознав неминуемый финал.
— Успокойся. Ты всего лишь сон. Плохой сон. Ты должен перестать Ему сниться… — ласково сказал голос, и восемь указательных пальцев спустили курки…
От грохота Миха проснулся. Этажом выше циклевали пол. Вскочив на ноги, Миха заметался по квартире в поисках телефона. Телефон нашелся на подоконнике. Сеть он ловил.
— Алло, «скорая»?! — заорал Миха. — Алло, вы слышите меня?
— Что случилось?! — В комнату ворвалась обеспокоенная Ксюха.
Миха выронил телефон. Он уставился на Ксюху, постоял так пару секунд, потом развернулся и плюхнулся пузом на диван.
Трубка на полу разорялась криками: «Скорая» слушает! Ответьте! Что там у вас случилось?..»
— Пришлите санитаров… — сказал в подушку Миха.
— Ты чё, старик, совсем бо-бо? — неодобрительно сказала Ксюха и нажатием кнопки оборвала телефонные вопли.
— Мне приснилось, что тебя зарезали, — так же в подушку сказал Миха.
— А, и ты решил меня реанимировать… Спасибо, дорогой. Когда мне приснится, что мы с тобой занимались любовью, тебе придется на мне жениться…
— Три «ха-ха». Где мои санитары? Хочу морфию и компот!
С кухни раздались аккорды, перешедшие в ленивое блюзовое соло. В финале соло сфальшивило. Леха громко матюкнулся, и соло сфальшивило снова…
— Хватит сачковать. Давай порядок наводить… Борис эсэмэску прислал: его родаки через неделю припрутся. Если останется хоть намек на все это безобразие — про вечеринки у Бориса можно будет забыть…
— Какие вечеринки, Ксюша, о чем ты?.. Лишь бы с этой проклятой мистикой покончить… Включи-ка телик — не дай Бог, опять усну…
Все-таки Светке удалось «разрулить» ситуацию. Историю с Борисом превратили в «независимое журналистское расследование». Не без помощи мэра удалось договориться с другими каналами, чтобы эту тему не засаливали…
«— Он не выдержал, — вздыхал Кардинал, — представляете, какая это ответственность — работать с людьми? А ведь у нас все сплошь „трудные подростки“, что, приобщаясь ко Сну, обретают новый путь… Я не знаю, что было в его голове, когда он поднял руку на тех, кого сам привел к Знанию… Мы обещали сотрудничать с правоохранительными органами и обязательно сообщим, если нам станет известно о его местонахождении…
— Спасибо, а мы должны отдать должное уважаемому Кардиналу: с тех пор как философское учение о Снах Железобетона завладело умами молодых людей в нашем городе, области, да и кое-где за ее пределами, у нас резко снизилась молодежная преступность… По данным прокуратуры, убийство этого подростка — первое подобное преступление за последние полгода… Даже пресловутые «истребители машин» все меньше беспокоят автолюбителей…
Чего не скажешь о Стае… Про нее говорят разное. Биологи, оккупировавшие наш город, просто теряются в догадках — отчего, зачем и по какому принципу бродячие животные разных видов стали собираться в совместные стаи и мигрировать в пределах городской черты? Две недели назад мы сообщали о случае нападения на мотоциклиста Стаи из собак, кошек, ворон, крыс и летучих мышей… Мотоциклист физически почти не пострадал, однако в состоянии нервного срыва был помещен в психиатрическую больницу…
И вот на днях нашим корреспондентам стало известно о новых странностях Стаи, которые, как мне кажется, выходят за пределы современных представлений биологии. Я говорю о непонятном для нас присоединении к стае… бомжей. Да, да, вы не ослышались! Лица без определенного места жительства неоднократно были замечены в Стаях именно как ее полноправные особи. Ученые поначалу отказывались верить, но факт — в Стае некоторые бомжи опускаются до абсолютно животного состояния… Как сообщили нам биологи-наблюдатели, каждая Стая принимает от двух до пяти бомжей… Почему именно бомжей? Биологи разводят руками. Но, так сказать, «нормальных» горожан в Стае пока замечено не было… Посмотрите сюжет — это кадры, которые, возможно, станут мировой сенсацией…
— Федор Иванович, как биолог, прокомментируйте, пожалуйста, то, что мы видим сейчас на экране… Честно говоря, я не специалист, и меня эти кадры очень впечатляют…
— Э-э… Хе-хе… Мировая сенсация… М-да… Ох и любите ж вы, журналисты, мировые сенсации… Как прокомментировать ваш сюжет, даже не знаю. Ну, да, есть странности в поведении животных. То, что некоторые люди способны опуститься до уровня братьев наших меньших, — тоже ни для кого не секрет… То, как преподнесено данное явление — действительно, на обывателя должно производить впечатление… Да, что там, на меня, человека, серьезно изучающего данную проблему, ваш сюжет тоже действует, так сказать… э-э-э… тревожно, что ли… В общем, здорово снято, профессионально, что говорить!
Но, по-моему, с выводами спешить совершенно рано… Проблема серьезно не изучена, не накоплено достаточно опытных данных, чтобы делать обоснованные выводы. Знаете, сколько казусов такого рода случается в нашей науке? По сравнению с ними — это так, забавно и не более… Вот, к примеру, в 1968 году был я в экспедиции в Эфиопии…»
— Стоп, Мигель, не пойдет… Шибко умный профессор, не сечет линию…
— В точку, Тема, лажа. Унесло за формат друга нашего… Но там второй, по-моему, ничего был? По-моему, просек фишечку?..
— А давай посмотрим… Что там у нас с кофейком?..
* * *
«Спасибо, Федор Иванович, за интересный рассказ. А вы, Марк Игоревич, согласны со своим коллегой?
— И да, и нет, уважаемая Светлана. Согласен я, безусловно, с тем, что у нас больше вопросов, чем ответов, не хватает опытных данных, и что проблема требует дальнейшего изучения.
Но я также убежден, что Стая — это совершенно новое, ранее не изученное явление, которое вполне может перевернуть науку… Меня лично волнует, почему Стая возникла именно в это время в этом районе… Знаете, я обратил внимание на необычную эмоциональную активность в вашем городе и его окрестностях… Стихийные объединения молодежи (с моей точки зрения — это тоже проявления стайной активности в некотором роде) у вас принимают совершенно экзотические формы…»
— Молодец, мужик, понял, чего от него хотят…
— Ага, красавелла… Очень убедительно смотрится… Ты мне что, сахар положил? Я ж не пью с сахаром! А, ладно… Жалко, что первый слажал… А солидный такой дядечка… Можем чего из него нарезать, Тема?
— Обижаешь, Мигель… Чего-нибудь мы всегда нарежем…
«А вот последователи учений о Снах Железобетона… вы слышали о таком движении в нашем городе? Так вот, они утверждают, что Стая — это такой же элемент, как они выражаются, „сна города“, как и прочие явления городской жизни… Выражаясь словами психологов, что уже побывали у нас в гостях, — „проявление коллективного бессознательного“ в пределах города…
— Да, да и еще раз «да»! С этой точки зрения, я пошел бы дальше и посмотрел бы на проблему с противоположной стороны: ваше так называемое движение Снов… э-э-э… Железобетона, да и остальные аномалии — это всего лишь одна из форм проявления Стаи!
— Вы это серьезно?!»
— Во, чел дает! Ничего себе загнул!
— Ха-ха! Нормалек! Лишь бы не заврался… Давай, друг, давай… У тебя резинка есть? Не-е, я про жвачку…
«Представьте себе! Это, возможно, то самое проявление „коллективного бессознательного“, о котором вы говорите, только на гораздо более высоком уровне. На каком-то этапе развития популяция живых существ — и людей, и животных, в вашем городе достигла некой критической массы, когда так называемая равнодействующая воля (которая так или иначе присутствует всегда) стала попросту заметной… Ну и конечно, проявляется этот, простите за термин, „над-разум“ у людей и у животных по-разному…
— Позвольте вмешаться, коллега, но то, что вы тут городите, годится разве что для псевдонаучной статьи в каком-нибудь популярном издании. Вы же не думаете всерьез делать такие выводы в своей научной работе?..
— А почему бы и нет, в конце концов? Пора уже прямо говорить о том, о чем в наших институтах лишь шепчутся по углам. Пора, наконец, делать серьезные шаги и смелые выводы…
— М-да… Хм… Я все понял, коллега, продолжайте, хм… Не буду вас больше прерывать… Не вижу смысла…»
— Серьезный дядечка…
— Ага. Слишком серьезный для серьезного проекта.
— Хорошо сказал, в точку! Водочки?
— А то!
— Тэк… Держи. За серьезные проекты!
— И чтоб без серьезных напрягов!
— И опять хорошо сказал, прям в дырочку!..
Борис чувствовал себя разбитым, подавленным, обманутым… Времяпрепровождение в любезно предоставленном подземелье Следователя служило неплохой почвой для дальнейшего развития депрессии и идеологически обосновывало ужас и безнадегу бытия. Единственное, что отличало его от узника замка Иф, — это старенький склеротичный комп с доисторическим лупоглазым дисплеем, что имел тем не менее одно серьезное достоинство, а именно — доступ в инет.
Так что, через интернет Борис имел дополнительную возможность ощутить всю глубину своего падения: в местных форумах — стихийно ли, с чьего-либо злого умысла ли — его фигура обретала скандальную и весьма неприятную форму воплощения мирового зла.
…Идея Следователя была банальна до крайности: хочешь что-нибудь надежно спрятать — спрячь у ищущего под носом. О том, что его преследуют некие «стажеры» от «моральных партизан», Борис узнал от Следователя по пути в «убежище», поэтому, залезая в люк, он, помимо приступа клаустрофобии, испытывал страх встречи с мистическими шантажистами.
Со слов Следователя он понял, что стал попросту козлом отпущения в интересах сил, цели и смысл существования которых до сих пор не были поняты самим его странным доброжелателем.
За то недолгое время, в течение которого Следователь нагружал его новой информацией, Борис сделал для себя ряд выводов, которые и излагал для сущей ясности в «вордовском» документе, саркастически озаглавленном «Записьки узника замка Фи-и» (Борис так и не смог избавиться от комплекса пребывания в городской канализации).
Содержание «Записек» в целом сводилось к следующему:
1. Общие положения.
1.1. Вселенский маразм, совершая беспорядочное движение по жизни, в какой-то момент обретает критическую массу. После чего данная масса лопается, словно целлофановый пакет с дерьмом, и тогда все срывается с катушек, и логику в этом искать бесполезно.
1.2. Теперешнее его, Борисово, существование является поучительным примером пункта 1.1.
2. Что делать?
2.1. Совершенно ведь непонятно, во что он вляпался, ведь вроде никому дорогу переходить не пытался…
2.2. И вообще, действительно, что за истерия в городе творится? Людям что, делать больше нечего, чем слушать придуманные от фонаря сказки, да еще возводить их в чуть ли не религиозную степень?
3. Он-то тут при чем?
3.1. Как он, обыкновенный оболтус поздней юности, сумел каким-то анекдотом поднять такой шухер?!
3.2. И кому этот шухер вообще на фиг сдался?..
От избытка свободного времени Борис обильно украшал сей философский трактат рисунками из стандартного «майкрософтовского» набора. Решимости взяться за диссертацию, как он планировал вначале, не хватало: тошнило.
Хотелось с исследовательской целью полазить все-таки по этим катакомбам, которые Борис упорно продолжал считать канализацией. По мере бесцельного сидения в плохо вентилируемом помещении любопытство разыгрывалось, а природная фантазия рисовала сюрреалистические картины. И это противоречие требовалось снять новыми, пусть и достаточно фекальными, впечатлениями. Однако Следователь строго ограничил его передвижение, заверив тем не менее, что за неделю проблему удастся замять. Борис предпочитал в это искренне верить…
А еще ему не нравилось обильное присутствие крыс. Крысы, судя по всему, по отношению к нему испытывали взаимное чувство…
Рабочий день шел, как и положено ему идти: с утра Миха удостоверился, что сетка как работала, так и работает, не вызывая у сисадмина серьезных вопросов. Он побродил по офису, подергал для пущей важности провода, поотвлекал от работы менеджеров, «проверяя настройки», так, чтобы никто не мог сказать, что он, системный администратор, ничем не занят. Затем, спрятавшись за хитро поставленным монитором, он слегка вздремнул: давала знать усталость от ремонта в Борисовой хате, да и от ночных кошмаров…
Да, еще… Сам стыдясь своих намерений, он подошел к серверу, убедился, что вокруг никого нет, и с некоторым усилием наклонив его, заглянул под низ.
Никакой дырки в полу не было. Кабеля не было тоже.
Теперь, с относительно спокойной совестью, Миха сидел в халявном инете.
Сидел он не без цели. Обнаружив, что и в Сети «Сны» и их сторонники обильно поливают Бориса грязью, Миха пытался восстановить некоторое равновесие, и в разных формах, под разными никами старался защитить друга.
Успех был практически нулевым, и «защита» на форумах превратилась в некую попытку разоблачения самой идеи «Снов Железобетона»… Вскоре «разоблачение» попросту перешло в грязную ругань и захлебнулось. Все, что было связано с Борисом и направлено против Кардинала, тонуло в воплях и проклятиях. Однако некто, очевидно, заметив усилия Михи, предложил ему посетить некий сайт и, более того, принять участие в его работе.
Сайт назывался несколько суховато: «Сайт для нормальных людей», и сначала Миха не въехал — кому и зачем понадобился такой проект и по какому критерию определяется эта самая «нормальность». Однако он быстро понял, что создатели ресурса подвязались бороться со всякого рода «мистикой», уровень которой, по их вполне справедливому мнению, в городе просто зашкаливал и вел общество в никуда. Между прочим, здесь доставалось и Борису, как организатору движения Снов. Однако Миху насторожили размещенные тут же от Борисова имени статьи против Кардинала, и он смекнул, что сайт имеет какое-то отношение к тем самым телефонным шантажистам.
Решив пока себя не выдавать, Миха выразил готовность помочь в информационной борьбе с «мистикой», после чего был виртуально принят в члены этого подозрительного клуба, с обещанием предоставить какие-либо изобличительные материалы.
Несмотря на острое желание помочь другу, Миха чувствовал, что его засасывает куда-то не туда.
Корнелюк попытался убедить себя, что все увиденное им — это белая горячка, и теперь с любопытством наблюдал за прорабом.
Прораб постоял несколько секунд на свежем асфальте, сдвинул кепку на лоб, слегка присел и вдруг заорал, запрыгал на месте, словно лошадь на родео, вбивая следы своих «говнодавов» в мягкий еще асфальт.
— На!!! На тебе, сука, на! Чего тебе еще надо, тварь! Падла! Да что же это такое?!
Немного успокоившись, он принялся курить сигарету за сигаретой, попутно осматривая проложенный ночью участок.
Привели поднятого с постели начальника ночной смены Возгена.
— А-а-а! — заметив его, недобро-вкрадчиво заговорил прораб. — Надеюсь, выспался, дорогой!
— А что такое? — заподозрив неладное, спросил Возген и попятился.
— Что такое?! — взорвался прораб и ткнул пальцем по направлению ночного участка трассы.
Возген, сопровождаемый заинтересованными взглядами, молча пошел в указанном направлении и вдруг остановился как вкопанный.
— Мамой клянусь… — заголосил было он, но прораб, не слушая его, разразился отборнейшей боцманской бранью.
Да и было с чего. Намеченная через недавно разрушенный и расселенный жилой дом трасса, аккурат возле остатков калитки, поворачивала перпендикулярно генеральному направлению и метров на сто уходила к чертям собачьим — в сторону свалки.
— Правильно говорили, геологов сюда надо бы-ло — проверить на аномалии, — сказал кто-то шибко умный.
— Что?! — завизжал прораб. — А почему не травматологов?!
Работяги заржали было, но моментально смолкли.
— Я понимаю еще, когда асфальт пучит, мать его! Но как трасса могла уйти в сторону?!
— Мамой клянусь, — всхлипывал Возген. — Вон свидетели стоят… Прямо, как по струнке трассу вели…
— Уволю всех, мать вашу!!! Но сначала все до копейки из зарплаты вычту… Какое там… Десять лет даром пахать будете, пока убытки не покроете!
Поорав в свое удовольствие, прораб вдруг сел на асфальт, всхлипнул и вдруг заплакал, как ребенок, чем поверг подчиненных в полнейшее смятение.
— А ну, все пошли отсюда! — гаркнул Карнелюк. — Пошли, пошли!
Корнелюк подсел к шефу и долго-долго сидел так рядом, время от времени виновато посматривая на шефа и сочувственно вздыхая.
Над головой кружились причудливые стаи летучих мышей вперемешку с воронами и почему-то каркающими голубями…
А на обочине, рыча и кидаясь друг на друга, делили что-то отобранное у собак двое диких бомжей…
Рейтинг удержать удалось. Более того, нарастал поток звонков и писем, в которых зрители предлагали все новые и новые темы для Светкиной передачи. Это, конечно, не могло не радовать, но также слегка озадачивало. Светка прекрасно понимала, что большинство ее тем отдают самой что ни на есть махровой «желтизной». Это ее как раз не смущало, ибо являлось лучшим способом сделать себе имя как профессионалу. Смущало то, что все городские каналы, словно в стремлении угнаться за ней, ударились в обсасывание раскрученных ею же тем. Получалось, что в общем-то высосанные из пальца для конкретных передач материалы обретали статус реальных событий городского (да что там — областного!) масштаба.
Эти темы теперь серьезно прокачивались местной прессой. По словам коллег, «железобетонная» тема вкупе со Стаей, «орками», «истребителями», «одноразовыми» и прочей нечестью стали главной линией традиционных кухонных разговоров. Скрывающаяся от правосудия мистическая фигура Бориса вызывала яростные споры между его сторонниками и теми, кто считал его предателем и убийцей. Постепенно стали поговаривать об этом самом убийстве, как о ритуальном. Мамаши стали запрещать детям кататься на роликах. Соответственно спрос на ролики снова подскочил, как и на все запретное…
Со странным чувством Светка читала статьи в центральной прессе — в серьезных и просто модных глянцевых журналах. «Что творится в этом городе и области — территорией в три Бельгии и пачку Израилей?» — вопрошали авторы и предлагали свои совершенно нелепые версии. Промелькнувшие по первому каналу сюжетики заставили Светку насторожиться. Официальные же власти странным образом молчали.
«Неужели Найк действительно одобряет наши художества?» — такие нездоровые сомнения все чаще посещали Светку. Но хорошо смазанная машина работала как компьютер, на котором установлен отнюдь не Windows. Сама она не могла не гордиться работой команды, что ставила ее программу в один ряд со многими центральными.
Однако сомнения посещали Светку неспроста. И однажды Найк собственной персоной позвонил ей и пригласил встретиться в нерабочей обстановке.
У ограды «элитного», что называется, дома ее встретили двое в штатском. Несмотря на сумерки, они узнали Светку, сдержанно улыбнувшись, поздоровались и проводили до подъезда. У крыльца сгрудился автопарк дико современных авто совершенно незнакомых Светке марок.
В подъезде Светка увидела еще пару молодых людей в штатском, которые вели вежливую беседу с какой-то стоящей к ней спиной небедно одетой дамой. Когда раскрылись двери лифта, Светка едва успела заметить выходящую оттуда «элитную» семью во главе с кем-то пузатым в спортивном костюме, как ее аккуратно, но решительно развернули в противоположную сторону. Штатский, улыбнувшись, приложил к губам палец. Светка поняла: ее не должны были здесь видеть. Что ж, это не могло не интриговать Светкину беспокойную натуру. Но даже будучи таким образом подготовленной, она очередной раз была ошарашена встречей со своим высокопоставленным покровителем.
Войдя в гостиную, не по-мэрски обставленную в стиле хай-тек, вместо одного потенциального собеседника она увидела двух.
В отливающем хромом кресле удивительного дизайна располагался радушно улыбающийся Найк Юрьевич. В глубине же комнаты на диванчике, по-хозяйски положив ноги на журнальный столик и помешивая кофе в чашечке, сидел Кардинал.
— Ну, привет, Отвертка, — добродушно сказал мэр. — Спасибо, что заскочила. Разговор предстоит серьезный и интересный… Кстати, вы, как я понимаю, знакомы?..
— Не говори глупостей, — раздался брюзгливо-снисходительный голос подошедшего Кардинала. — Знакомы. И я надеюсь, что наш разговор не распространится за пределы этой скромной квартиры. Тебе же нравится эта квартира, Найк?
И Кардинал отвесил хохочущему мэру шутливый подзатыльник.
Глаза у Светки стали непроизвольно расширяться. Времена меняются. И меняются все круче…
Вернувшись домой, Следователь тщательно закрыл дверь и направился к противоположному концу своих подземных апартаментов.
…Он так привык жить в подземелье, что уже не представлял возвращения в свою квартиру на поверхности. В ту квартиру, в которой, помимо всего прочего, обитала сейчас и некогда любимая им женщина.
Вот ведь парадокс — у Хранителей этики, как ни у кого, плохи дела с этой самой традиционной этикой, за которую ведется бесконечная и почти бессмысленная борьба… Наверное, именно земные проблемы гонят людей в эти негостеприимные места с совершенно иллюзорными целями…
«Однако, — оборвал собственные рассуждения Следователь. — Сейчас у меня, во всяком случае, цели вполне конкретные. Так что, отставить рефлективные сопли — и вперед…»
В маленьком помещении, что исполняло роль кладовки, стоял прикрученный к стене большой ржавый железный шкаф непонятного назначения — то ли трансформаторный, то ли оружейный. В данном случае у шкафа назначение было более чем конкретное. Открыв дверцы на хорошо смазанных петлях, Следователь оказался перед небольшой дверью в стене. Опытному взгляду не составило бы труда определить в ее очертаниях вход в противоатомное бомбоубежище образца начала шестидесятых годов. С известным усилием открытая, дверь обнаружила свою истинную толщину — около полуметра — с многочисленными прокладками из растрепанной, задубевшей резины.
Следователь закинул в образовавшийся лаз принесенные с собой пакеты, потом проник следом, предварительно закрыв изнутри на щеколду двери металлического шкафчика.
— Здорово, Борис! — сказал Следователь.
— Здравствуйте… — кисло улыбнулся Борис, оторвавшись от монитора. — Как мои дела, если не секрет?
— Пока неважно, — признался Следователь. — Я говорил с коллегами, что ведут твое дело. На них серьезно давят сверху…
— Зачем?! — подавленно спросил Борис. — Ну, кому, кому и на кой черт я сдался?
— Вот это и есть тот минимум, который необходимо выяснить, чтобы ты отсюда попал домой, а не в тюрьму. Ты с «делом» ознакомился?
— Да…
— Так вот. Сначала я по простоте душевной думал, что тобой занимались наши Стажеры…
— Стажеры… Ха! Хорошую вы себе смену готовите, нечего сказать…
— Не перебивай. Я думал, что ты попал под их план так называемых активных действий в рамках нашей программы сохранения этики…
— Ничего, если я сейчас немножко вежливо похихикаю, а?
— Твоя ирония понятна. Мне самому стыдно, что нас так пошло водят за нос. Сейчас я просто уверен, что кто-то пытается проделать какие-то собственные грязные делишки от имени Хранителей этики…
— То есть вас тоже хотят подставить?
— Ты правильно меня понимаешь. Пока не понятно зачем, в чьих интересах и для каких целей, но все идет к этому.
— Так я не окажусь тут, как в ловушке, когда вас в «луноходы» грузить начнут?
— У тебя есть выбор? Возможный процесс над тобой — это уже почти политика.
— Фу-у… Час от часу не легче… Твою мать!..
— Не ругайся… В крайнем случае отсюда есть запасный выход — прямехонько в подвал одной пятиэтажки. Я объясню тебе, как выбраться. Но, честно, не представляю, зачем тебе этот выход понадобится. Твой единственно нормальный путь отсюда — снятие обвинений и прекращение уголовного дела. У тебя есть друзья?
Борис улыбнулся:
— Конечно! У меня замечательные друзья. Поэтому я и попрошу вас не впутывать их в это дело…
— Но если у тебя такие хорошие друзья, как ты говоришь, как же они могут остаться в стороне?..
…Сидя на рабочем месте, Миха договаривался по «аське» о встрече с представителем загадочного сайта. Никаких серьезных материалов для сайта у Михи пока не наличествовало, но было необходимо получить хоть какую-то зацепку.
— Эй, — кричал ему через весь кабинет Санек. — У меня тут с настройками проблемы. Поможешь? А то отчеты делать…
— Ноу проблем, — отвечал Миха, не отрываясь от монитора, — только в магазин за «хавчиком» сбегаю…
Удивительно — встречу назначали в квартале от офиса. Соседи! Миха пытался припомнить, что за организации находятся рядом, но времени на раздумье не было.
«Так, через 5 мин.?» — спрашивал некто Godzilla.
«Да, через 5 мин., у пиццерии», — отвечал Миха, что пользовался временным ником Hrjak.
«Успеешь? Я ждать не б.», — переспрашивал Godzilla.
«Успею», — отвечал Миха.
«Тогда я выхожу», — сказал Godzilla, и Миха шлепнул «Ок» и встал.
— Тогда я вы-хо-жу! — не отрываясь от клавиатуры, приподнявшись, под нос себе по слогам сказал Санек.
Миха застыл с отпавшей челюстью. Санек поднял на него взгляд.
— Пойду телефонную карточку куплю… Деньги на мобиле закончились… — сказал Санек не очень уверенно. Наверное, слишком дурацкий вид был сейчас у Михи.
— Ну, давай, а я тебе настройки пока сделаю… — сквозь зубы выдавил Миха.
— За хавчиком не пойдешь, что ли? — натягивая куртку и поглядывая на часы, спросил Санек.
— Да нет, — равнодушно ответил приходящий в себя Миха, — потом схожу…
— А… Ну, давай…
Санек ушел.
Миха мигом подсел за комп Санька и уставился в монитор невидящим взглядом. Двое других программеров смотрели на него странными косыми взглядами… Тьфу ты, мля, что за мнительность! Миха заставил себя сосредоточиться и стал новым взглядом осматривать «рабочий стол» Саньковского компа. Конечно, за десять минут ни в чем не разберешься… Да и смысл?
…Оп-па! Вот это удача! Внизу обнаружились несколько свернутых интернетовских страничек. Помимо каких-то программерских страниц с «хакнутым» халявным софтом и пары порносайтов обнаружилась знакомая страничка «Сайта для нормальных людей», открытая в авторском разделе.
«Эккаунта», то бишь пароля, конечно, не было.
Но в соответствующей строке был вбит логин — Godzilla.
Леха сидел верхом на старых каруселях и наигрывал «Владимирский централ». Не то чтобы он любил подобный репертуар, просто ему хотелось позлить Ксюху. Ксюха злилась, с трудом втиснутая в железное сиденье на противоположном конце карусели, а встать ей не давал Миха, что, отталкиваясь одной ногой, эту самую карусель и раскручивал.
Параллельно Миха пытался общаться с Борисом по «Wap», ибо эсэмэски до него не доходили, не говоря уж про нормальный звонок. К тому же, как сообщил по «мылу» сам Борис, его «укрыватель», коего имени он не называл, запретил ему пользоваться мобильником, во избежание его, Бориса, пеленга со стороны «органов».
В общем, друзья чувствовали себя втянутыми в дурацкий криминальный комикс с непонятным и нелогичным сюжетом.
— Так вот, — не отрываясь от телефона и продолжая раскручивать карусель, повествовал Миха. — Оказалось, что Санек наш — из той же шайки-лейки! Как вам такой расклад, а?
— Забавно, — философски протянул Леха и продолжил музыкальное повествование о тюремной жизни.
— Эй, забавник, — рассерженно сказала Ксюха. — Хватит обстановку нагнетать! Не каркай, я сказала…
— Не буду, — согласился Леха и стал напевать: «Я сам себе и небо, и луна… Зона…»
— Я его, конечно, не виню, — продолжил Миха, — но это означает, что у нас — минус один потенциальный союзник, а я ничего в интернете сделать для Бориса не смогу…
— Так Санек понял, кто ты таков есть? — поинтересовалась Ксюха.
— Черт его знает. Вроде нет. Пока. Но поймет, если я буду продолжать в том же духе…
— Так что делать?
— Не знаю…
К карусели подкатило несколько великовозрастных «веселопедистов» в пестрых «прикидах». Радужно улыбаясь, они принялись наворачивать круги вокруг карусели, отчего у Ксюхи вскоре закружилась голова.
— Чё надо? Чего надо-то, спрашиваю?! — недружелюбно обратилась к ним Ксюха.
Велосипедисты, по-прежнему улыбаясь, только увеличили скорость и принялись исполнять какие-то свои веселопедистские трюки, до тех пор пока Миха не поймал на лету самого юного из них и не прорычал ему прямо в глаза:
— Катайся по специально отведенным для этого велосипедным дорожкам! Или по автостраде по встречной полосе — но не доставай людей, понял?!
Юный обладатель многоскоростного велика лучезарно улыбнулся и сказал Михе:
— Ты плохой сон! Ты скоро перестанешь ЕМУ сниться.
— Где-то я уже это слышал, — пробормотал Миха и оттолкнул мальца.
Велосипедное стадо тут же укатило.
— Нет, блин, ну достали, честное слово! — раздраженно крикнул Миха и матюкнулся.
— Да, однако… Что в городе происходит-то? — задумчиво произнесла Ксюха.
— «…Наступят времена почище…» — пропел Леха и добавил: — Но Бориса надо как-то вытягивать…
Теперь Кардинал попросту не слезал с «голубых экранов». Светке, конечно, доставалась лишь часть дозированной информации об этой странной фигуре, та часть, что вписывалась в формат «Атаки будущего».
Никто и не заметил, как сюрреалистическое движение фанов Железобетона, включая огромную теперь армию роллеров, обладателей горных велосипедов и менее многочисленных «орков», стало захватывать экологическую нишу, освободившуюся когда-то после развала комсомола и не занятую ни одной из конкурирующих церквей. Дополнительным катализатором стала модная музыка во всем своем многоличии — рэп, хип-хоп с брейк-битом и прочим джанглом, рокопопс, танцевальная «кислота» с драм-энд-битом и тому подобное — все эксплуатировали болезненно модную тематику…
Если взрослых старше тридцати еще и трудно было пока встретить в тусовках роллеров, то на модных великах разъезжало теперь полгорода, а по центральному телевидению даже прошел сюжет под названием «Наш маленький Пекин».
У Светки начинало складываться впечатление, что ее передача послужила неким катализатором для всплеска развития местных теле— и радиоканалов. Все они тянули, как могли, свой уровень вверх, у всех росли рейтинги, а Кардинал светился все чаще. И теперь тема Великого Железобетона неизменно вызывала ассоциацию с темой Города вообще.
Впрочем, Кардинал не ограничивался городскими рамками. Развивая идею Железобетона, он теперь путешествовал по области, где уже были заняты его последователями стадионы, большие и маленькие, где даже по бездорожью пытались гонять на роликах и подставлять под аварии сельхозтехнику. На регион с удивлением и даже некоторой завистью посматривали из метрополии.
Безусловно, на все это тратились немалые деньги, рассуждала Светка. Но неужели ЭТИМ путем можно достичь ТОГО результата, который стоял теперь перед ней генеральной линией?.. Хотелось смеяться от нелепости происходящего, но, по сути, ничего смешного-то не было…
Сюжеты о Стае хорошо ложились в общую псевдомистическую картину, однако последние случаи нападения на людей вызывали опасение, что скоро может вмешаться МЧС — «во избежание». Тем более что в больницах теперь лежали достаточно серьезно пострадавшие, в том числе из числа биологов-наблюдателей. Один из них, находясь в полуобморочном состоянии, поведал корреспонденту, как у него на глазах Стая в клочья разорвала и сожрала бомжа. Причем другой бомж с аппетитом присоединился к общему пиршеству… Об этом и подобных ему случаях решили пока открыто не сообщать.
Хм… Решили… Из мэрии позвонили! А уж там и решили, что паники сейчас в городе быть не должно… Почему не должно? А потому что губернаторские выборы на носу — вот почему! А почему ж тогда в области весь этот сюр поощряется? А вот это, Светик, ты должна прекрасно понимать… Ты же умная девочка!
Светка и вправду была умной девочкой. И, конечно же, она все прекрасно понимала.
Уходя с работы домой, она каждый раз машинально оборачивалась на ближайшего соседа их студии — гигантское здание Центрального стадиона, за которым торчала в небо трехсотметровая телебашня. Отсюда стадион казался похожим на распустившийся бетонный цветок, между четырьмя титаническими лепестками которого маняще покачивался острый красно-белый пестик.
О, этот цветок ждал свое циклопическое насекомое, и ждал отнюдь не для опыления тоннами пыльцы, нет. Это был хищный цветок. Он заманивал жертву таинственными огоньками телевышки. Не позавидуешь тому, над кем молниеносно захлопнутся лепестки-башни, хруст чьих костей вперемешку с громо— подобным голодным урчанием будет разноситься из чрева Великого Железобетона…
А пока — всем спать…
