Скопление Пста на экранах теперь выглядело совсем по-другому, а все из-за нетленных. Развалившийся кинжальный веер породил семь новых светящихся точек — семь неизвестных звезд. Даже не звезд — крохотных туманностей. Конечно, любой на крейсере знал, что это вовсе не звезды и не туманности, а корабли нетленных. Или даже не корабли, а сами нетленные — к чему разумному излучению отгораживаться от космоса? Космос — их дом, дом в большей степени, чем для свайгов или даже Роя. Для органических форм жизни настоящим домом могут быть только планеты, да и то далеко не всякие.

Шшадд вспомнил, что нетленные воевали в основном в открытом космосе. И никогда не высаживали десантов на планеты союза. Лихие наскоки с орбиты, силовая бомбардировка — этого было предостаточно, как и столкновений в межпланетной пустоте. Но десантов — ни одного за восьмерки и восьмерки циклов. Адмирал читал хроники — не слишком древние, правда. И, сопоставив их со своим богатейшим опытом, пришел к естественному выводу: методы ведения войны с тех времен остались неизменными. Менялось только оружие, и еще менялись корабли, правда не слишком заметно.

Если нетленные — действительно энергеты, такая стратегия все объясняет. Даже то, что союз до сих пор не обнаружил ни одной из планет, на которой базировались бы силы нетленных.

Теперь понятно, почему не обнаружил — таких планет просто не существует. Нетленным не нужны планеты. Совсем не нужны.

Но, Мать-глубина, из-за чего тогда союз с ними воюет? Им же и делить-то во вселенной нечего! Их сферы жизненных интересов практически не пересекаются!

Раньше адмирал никогда ни о чем подобном не задумывался. А вот Наз Тео, высокопоставленный родственничек, хоть и моложе гораздо, задумывался, и не раз. Может быть именно поэтому Наз теперь заседает на Галерее, а адмирал Шшадд до сих пор всего лишь водит в бой линейный крейсер?

Крейсер сат-клана в составе оборонительной воронки клина дрейфовал между планетой людей и местным солнцем. Два проекционных ствола рождали призрачный объем далеких собеседников прямо в адмиральской рубке; один ствол тянулся на Галерею Свайге, другой — во флагманскую рубку. К премьер-адмиралу Ххариз Ба-Садж, старому вояке клана Сат.

«Глубина бы их пожрала, этих нетленных! — сердито подумал Шшадд Оуи и ненадолго встопорщил гребень. — Зачем они примчались в это забытое цивилизацией захолустье? Наскакивали бы себе на полярные сектора, там все равно ничего особо ценного нет. Месторождения дикие, малоразработанные. И населения — восемь, еще восемь, и обчелся…»

Умом адмирал, конечно, понимал, что именно привело нетленных к этому мирку. Та же причина, что и силы союза. Но досада от этого не становилась меньше. Он уже начал подумывать, после намеков Ххариз, что Галерея наконец-то оценила его, Шшадд Оуи заслуги. Решила наконец-то престарелого адмирала произвести в престарелые премьер-адмиралы. Все-таки, командовать клином — это не одно и то же, что командовать крейсером. Ххариз явно тянут на Галерею, и если кого и пересаживать вместо него на флагман, так именно Шшадд Оуи. Того самого свайга, который обнаружил корабль Ушедших.

И тут — бац! — примчались нетленные. Да еще такими силами, что опыт прошедшего не одну кампанию командира не оставил сомнений: клин погибнет, если ввяжется в драку. И клин, и немногочисленные силы союзников. Помощь из метрополий, конечно же, вскоре подоспеет, но чем будет к тому моменту адмирал вместе со своим кораблем? Облачком плазмы? Потоком нейтрино? М-да. И ведь не удерешь, как назло. Все разгонные — перекрыты. Или бой, или…

Пришли бы нетленные попозже, когда инженеры действительно раскусили бы секрет боевых систем крейсера Ушедших. Тогда Ххариз неминуемо отправился бы блистать на Галерею, а клин поручили бы проверенному вакуумом и глубинами адмиралу Оуи…

«Мечты, мечты… — Шшадд печально шевельнул кончиком гребня и покосился на экраны. — Даже в таком почтенном возрасте ты не разучился мечтать, Шшадд Оуи…»

В следующий момент глаза его вновь обратились к экранам. Одна из туманностей — скоплений нетленных, выстрелила в сторону клина одинокую звездочку. Звездочка приближалась, и это было заметно без всяких приборов.

— Ххариз! — рявкнул адмирал так, что проекционный ствол озадаченно мигнул.

В тот же миг крейсер взорвался сигналом общей тревоги. А Шшадд Оуи, впервые в жизни вплотную подошедший к мысли, что давняя война глупа и необъяснима, теперь был занят совсем другим. И мысль так и не родилась.

— Вижу! — зло отозвался флагман и Шшадд подумал, что кому-то из сканировщиков сегодня сильно не поздоровится.

Перед строем-воронкой сгустился белесый туман — энергетический щит. Впрочем, он был виден только на экранах, как фоновое свечение. В вакууме светиться нечему. Но свайги находились отнюдь не в вакууме, а перед экранами, и исполинский конус силового поля явился их взорам во всем великолепии.

К воронке направлялся всего один нетленный. Всего один — Шшадд сначала решил, что это парламентер, вестник. Но нетленные молчали, а единственная звездочка, постепенно превращаясь в черточку, не меняла скорости. Эксперт-подклан просчитал траекторию и пунктиром вывел ее на экраны — нетленный направлялся не к воронке свайгов, не к перекрестной сети, сплетенной из кораблей азанни, не к матовым сферам Роя — он направлялся к крейсеру Ушедших. Прямиком.

— Галерея, будут ли рекомендации? — спокойно осведомился премьер-адмирал Ххариз Ба-Садж.

«Какие еще рекомендации? — подумал Шшадд Оуи. — Обратить его в ничто…»

И сам же себя прервал. Вот из-за таких мыслей, наверное, он и сидит до старости лет в адмиралах линейного крейсера.

Галерея бурно обсуждала ситуацию с союзниками, и делала это быстро. К счастью.

— Одиночку взяли на себя а'йеши, — наконец распорядились с Галереи. — Ничего не предпринимать!

Шшадд Оуи невольно вздохнул. С облегчением. Почему-то страшно не хотелось начинать общую свалку.

Ожил открытый канал; к нетленным обратился Рой:

«Отзовите одиночку. Он будет уничтожен силами союза; отсчет до семи, потом залп.

Один. Два. Три. Четыре. Пять…»

Нетленный не изменил ни скорости, ни направления, стремясь проскочить между крайними кораблями а'йешей к громадине Ушедших.

«Шесть.»

Шшадд Оуи нервно шевельнул гребнем и задышал вдвое чаще.

«Семь.»

Пространство перед нетленным смялось, как маринованная ракушка, и он с разгону влип в область нелинейности. Продолговатый, слабо мерцающий кокон искривился, словно летняя молния, и потерял цельность. А потом в нелинейной области вспух косой взрыв, беззвучная вспышка.

Нетленный перестал существовать, превратившись из упорядоченного излучения в хаотичный поток частиц.

Остальной флот нетленных продолжал неподвижно и безмолвно перекрывать векторы разгона ко всем трем сферам.

Шшадд сообразил, что чешуя на всем теле у него уже давно стоит дыбом, отчего он стал колючим и темно-серым. Ординарцы, развернув гребни до отказа, таращились на экраны.

— Мать-глубина! — сказал каким-то новым и непривычным голосом Ххариз Ба-Садж. — Что это было? Проверка? Самоубийство?

— Наверное, они проверяли: кто уничтожит этого дерзкого одиночку. Ушедшие или союз, — сказал вдруг адмирал Оуи, и от этих слов на Галерее запала мертвая тишина.

А в следующий момент нетленные стали наново разворачивать кинжальные вееры.