9. Михаил Зислис, оператор станции планетного наблюдения, Homo, планета Волга
«Смену сегодня хрен дождешься», — мрачно подумал Зислис и с неудовольствием покосился на Бэкхема.
Все телеметристки сбежали вслед за Суваевым — правда, сам Суваев вскоре вернулся. Бэкхем смерил его негодующим взглядом, но смолчал. А Суваев, беззаботно насвистывая, уселся на свое место и перевел телеметрию на себя, раз уж вернулся.
— Ну и переполох в городе! — сообщил он, как ни в чем не бывало. — Директорат в полном составе плюс семьи погрузился на лайнер — тот, что недавно у Офелии отсудили. Давка там была — страсть.
— Ну, своих-то ты пропихнул, — не сомневаясь, сказал Веригин.
— Да уж постарался, — вздохнул Суваев. — Только, не думаю я, что лайнер сумеет улететь.
Голос его сразу стал жестким.
— Почему это? — оживился в своем углу Зислис. — Зачем им пассажирский лайнер, чужим?
— Не знаю, — Суваев неуютно передернул плечами, отчего Зислису захотелось сделать то же самое. — Предчувствие.
— Взлетают! — пробормотал Бэкхем, глядя в полевой монитор.
На канале без устали тараторили десятки голосов — кто-то с кем-то ругался, кто-то кого-то умолял, кто-то нудным голосом требовал некоего инженера-консультанта Самохвалова из директората. Зислис перестал обращать внимание на этот нестройный гул еще час назад.
— Сколько сейчас чужаков на орбите? — спросил Суваев. — Много, поди?
Бэкхем не ответил — только губу выпятил.
— Сотни три, — Веригин подышал на стеклышко часов и принялся полировать его манжетой. — Разных. Побольше, поменьше. Я насчитал четырнадцать типов.
В гул голосов на канале вплелась предупредительная сирена.
— Лайнер пошел… — продолжал бормотать Бэкхем.
Два грузовоза взлетели несколько раньше; сейчас они должны были начинать разгон.
Но разогнаться им, видно, было не суждено: Суваев, занявшийся телеметрией, вывел на диаграмму свежие данные. К двум точкам-грузовозам быстро приближалась продолговатая черта — корабль чужих. В некотором отдалении следовал еще один. Суваев сноровисто тасовал схематичные изображения телеметрии и живые картинки со спутников. Постепенно две черточки превращались в округлые пятнышки — крейсеры, формой напоминающие спортивные диски, разворачивались с ребра на плоскость.
— Это легкие крейсеры азанни, — со знанием дела сообщил он. — Причем, стратегические крейсеры, они могут садиться на планеты земного типа.
Он помолчал несколько мгновений, и вдруг спросил:
— Миша, а ты с семьей попрощался?
— У меня нет семьи, — проворчал Зислис. — Ты что, не знаешь?
Суваев озадаченно хмыкнул.
— Слушай, — спросил Зислис с неожиданным интересом. — А откуда ты так хорошо знаешь корабли чужих? Я, вот, ни в жизнь бы не понял, что это крейсеры азанни. Кто они вообще такие — азанни?
— Птички, — пояснил Суваев. — Небольшие такие, с индейку.
Суваев умолк; Зислис продолжал с нажимом глядеть на него.
— У меня дед работал на Земле в конторе, которая занималась инопланетянами. Тогда это еще представлялось важным и секретным. Потом все развалилось, а дедовский архив остался отцу. Отец перебрался на Волгу, архив захватил с собой. А потом я на него наткнулся, в промежутке между компьютерными играми. Еще пацаном…
Суваев вздохнул.
— Но это все ерунда. Меня другое поразило, когда я понял.
Зислис был уже вполне заинтригован.
— Что?
Веригин, и даже Бэкхем глядели на Суваева и слушали, затаив дыхание. Суваев знал о чужих поразительно много. Преступно много.
— Архив все эти годы пополнялся, — сказал Суваев ровно. — Сам собой. Я заметил это, когда увлекся кораблями чужих. В каталоге все время появлялись новые типы, а на некоторые падал служебный гриф «устарел».
Веригин подозрительно прищурился.
— Слушай, Паша… А ты не сочиняешь, а?
Суваев уныло пожал плечами.
— Мне никто не верит. Никогда. Кажется — зря.
Тем временем на диаграмме происходило следующее: переднее пятнышко, в котором Суваев опознал крейсер чужих, исторгло облачко точек. Точки быстро рассыпались, охватывая грузовозы правильной полусферой. Двигаясь быстро и слаженно, они заставили грузовозы изменить направление полета, потом снова изменить — и скоро оба волжских корабля уже не удалялись от планеты, а приближались к ней. А крейсер пошел на перехват лайнера — тот как раз выходил за пределы атмосферы. Второй крейсер пассивно ожидал в отдалении, продолжая медленно дрейфовать к Волге.
— Это еще что за блохи? — пробормотал Веригин. — А, Паш? Что скажешь?
— Это истребители. Одноместные. Для боя в ближнем космосе.
Веригин чмокнул губами и некоторое время задумчиво созерцал точки на диаграмме. Суваев лениво переключал на своем экране сигналы с разных спутников. Потом оживился.
— О! Глядите! Точно — это одноместные корабли-истребители подчиненного класса. Любой крейсер-матка несет их несколько тысяч.
Продолговатый, похожий на каплю предмет мелькнул на экране Суваева; тот переключился на запись, отмотал кадры назад, и зафиксировал истребитель в неподвижности. Действительно, капля, с несколькими небольшими выростами по бокам. Никаких стабилизаторов или чего-нибудь похожего — чужие строили корабли по чужим принципам. Зислис, жадно глядящий в экран, с сожалением вздохнул.
В эфире продолжалась суматоха, только теперь там царила еще большая сумятица, чем перед взлетом — панические передачи с грузовиков и лайнера сделали свое дело. Чужие принуждали корабли к посадке назад, на космодром. И людям ничего не оставалось делать, как подчиняться.
— То-то директорат сейчас в штаны наложил! — злорадно заметил Веригин.
— А ты бы не наложил? — спросил Бэкхем, как показалось Зислису — ревниво.
Веригин честно признался:
— Да и я бы, наверное, наложил… Такие махины!
— Да не очень-то они большие, — проворчал Суваев. — Истребители-то. Метров по десять-двенадцать, не больше.
— Я о крейсерах, — вздохнул Веригин.
— Но лайнер наш даже истребители, поди, сожгут и не почешутся… — Зислису страшно захотелось закурить, но сегодняшнюю сигару он уже выкурил. Час назад. Прямо здесь, в зале. Правда, сначала по полу ее повалял, как ребенок врученный родичами гостинец.
Веригин продолжал любопытствовать:
— А о самих чужих ты что-нибудь знаешь? Какие они? Их что — несколько разновидностей? Я думал — только свайги…
— Не-е-е! — сказал Суваев. — Не только. Свайги — ящеры, это почти всем известно. Кроме них есть азанни — мелкие птицы и цоофт — крупные птицы, вроде страусов. Есть еще Рой — это семья гигантских насекомых, и а'йеши — создания, которые живут в сильном холоде, минус сто по Цельсию для них самое то. Я не вполне разобрался, но мне кажется что это неорганическая жизнь.
— И кто с кем воюет? Птички с этими… холодильниками?
В Веригине неожиданно проснулось жадное любопытство. Он не знал — верит в россказни коллеги или не верит. Но слушать было до жути интересно.
— Нет, — Суваев замотал головой. — Все пять разновидностей чужих давным-давно заключили союз. А с кем они воюют — архив умалчивает. По-моему, с пришельцами вообще черт-те откуда — чуть ли не из-за пределов галактики.
Зислис задумчиво вздохнул:
— Это какие ж корабли надо строить, чтоб перемахнуть в соседнюю галактику…
Невольно он передернул плечами, представив себе эту бездну — миллионы световых лет пустоты. Там ничего нет — даже звезд, даже межзвездной пыли. Хотя, кто из людей может знать хоть что-нибудь определенное о межгалактической бездне? Разве что, чужие знают, они, по крайней мере, там бывали…
— Заходят на посадку, — Бэкхем встрепенулся. — Быстро они что-то!
Оба грузовоза и лайнер уже валились на поле космодрома; причем снижались они слишком стремительно. Стремительнее, чем полагалось таким кораблям. А следом снижалась громада крейсера — необъятный, в полнеба, диск.
— Утренний, самый первый, был куда больше! — заметил Веригин неуверенно. — Кстати, Паша! Чей это был корабль? Насекомых?
Суваев поднял на Лелика Веригина ничего не выражающий взгляд.
— Я не знаю. О таких кораблях в архиве ни слова не говорилось.
— Может, это враги? Враги наших чужих, из другой галактики? — предположил Зислис.
Бэкхем фыркнул; Веригин удивленно покосился на Зислиса.
— Ну, ты сказанул! Наших чужих! — и он хихикнул, но получилось как-то жалко и неубедительно.
— А что? — Зислис ничуть не смутился. — Разве это не так? Мне чужие из своей галактики как-то милее… Даже эти… низкотемпературные. Нутро подсказывает.
— А мне нутро подсказывает, — пробормотал Суваев. — Что разнесут Волгу на кварки к чертям свинячьим. Невзирая на наше присутствие.
— Зачем же они тогда лайнер сажали? Жгли бы прямо в космосе, и никакой мороки. Чисто и гигиенично. Вакуум не щадит…
Веригин вдруг вспомнил, что на лайнере находится жена и дочь Суваева и осекся.
— Почему ты не улетел? — спросил вдруг Бэкхем Суваева. — Бросил пост, побежал спасать семью, и вдруг вернулся. Я не понимаю.
— Что тут понимать? — Суваев пожал плечами. — На лайнер я их пропихнул за бабки. Мне места уже не оставалось. Да и какая разница где подыхать — здесь, или в космосе? Здесь хоть дышать можно до самого конца.
— Что-то настроение у тебя чересчур мрачное, — Зислис вздохнул и добавил: — Впрочем, у меня тоже.
— Действительно странно, — Веригин неопределенно повертел ладонями перед лицом. — Не находите, а? Весь космодром попытался дать деру, только на наблюдении четверо балбесов остались.
— Эти четверо балбесов в лицах пронаблюдали, как всех давших деру профилактически ткнули мордами в песок, — глубокомысленно изрек Зислис и прицелился пальцем в расчерченный на квадраты потолок. — Мораль: сиди на месте и не трепыхайся. Все произойдет само-собой.
— Слушайте! — спохватился вдруг Веригин. — А что наша старательская семерка? У них же тоже есть корабли!
Суваев равнодушно повел плечами:
— Это ж старатели. Небось, половина хозяев-летунов уже перестреляна веселыми ребятами из «Меркурия» и теперь ребята выясняют кто же из них умеет управлять звездолетом. Да только зря все это — чужие и им не дадут уйти. Вон, сколько добра на орбите. Крейсеры на любой вкус.
— Надо бы их волну послушать…
— Чью? Крейсеров?
— Старателей-звездолетчиков, балда!
— А зачем?
— А затем, — пояснил Зислис, — что у меня там друзья.
— Среди старателей? — удивился Веригин. — Это ж сброд, отребье.
— Дурень ты, Лелик, — спокойно сказал Зислис. — Они такого же мнения о горожанах и директорате. Хотя, отребья среди старателей действительно хватает, если уж совсем начистоту.
Веригин не стал возражать.
А грузовозы и лайнер могучая неведомая сила уже опустила на летное поле, опустила аккуратно, без перегрузок и болтанки. Гигантский, похожий на кристалл под микроскопом, крейсер чужих завис над космодромом, накрыв окрестности невидимым колпаком силового поля, а стая истребителей снизилась почти до самой травы и порскнула в разные стороны, разлетаясь прочь от космодрома.
Из посаженного лайнера вышли люди, опасливо взирая на небо. Точнее, на громаду, заслонившую небо. Матери прижимали к себе детей. Мужчины бессильно скрипели зубами.
Спустя четверть часа второй крейсер завис над Новосаратовом.
— Начинается… — пробормотал Бэкхем.
— Не начинается, — поправил его Суваев. — Продолжается. Началось все утром.
Он встал и направился к выходу.
— Пойду, отыщу своих… — сказал он и на этот раз начальник смены даже не пытался его задержать.
— Пошли и мы, что ли? — спросил Веригин. — Чего здесь сидеть? На космодроме теперь новое начальство, и мы ему не нужны.
Он многозначительно покосился в окно, туда где застила небо Волги чудовищная тень. Похожая на кристалл под микроскопом.
— Ты иди, — Зислис потянулся к пульту. — Я все-таки старателей послушаю.
Веригин выбежал вслед за Суваевым. А потом медленно и неохотно, словно стыдясь собственного малодушия, зал покинул Стивен Бэкхем.
Михаил Зислис остался на посту станции наблюдения в полном одиночестве. Впервые в жизни.
