35

Поднимите меня среди ночи и спросите номер лицензии, дающей мне право вести расследование в Секторе Фаона, я отвечу вам без запинки (если, конечно, буду убежден, что, получив ответ, вы оставите меня в покое). Но ответить в девять утра на вопрос, почему меня не было на завтраке, я, как выяснилось, не в состоянии.

— Я был, просто вы меня не заметили, — сказал я старшему группы и попросил оставить меня в покое. Признаться, я еще мечтал досмотреть сон, в котором пятым роботом оказалась Гретта.

— Вы здоровы? — обеспокоился он.

— Больны те, кто встает в восемь утра, но не для того чтобы пойти на работу.

— Через полчаса собираемся в холле.

Самое идиотское напоминание, которое я когда-либо слышал. Примерно так я и выразился. Невозмутимым тоном мне посоветовали не опаздывать. Я встал и полез под душ.

У Гроссмана, похоже, отключили воду.

— У вас такой вид, — сказал я, когда мы встретились в холле, — будто вы до полпятого утра сканировали управляющие сигналы роботов.

— Я вам завидую, — парировал он, — вбш вид убеждает меня в том, что безо всякого ущерба вы могли бы заниматься тем же делом и до пяти.

— Еще одна такая ночка, и я не буду годен ни на что другое.

Гроссман проглотил ответ вместе с зевком. К нашей чести, надо заметить, что на собрании мы не были самыми сонными. Кажется, кое-кому из туристов удалось протащить на станцию алкоголь. Старший группы призвал всех к вниманию. Первым делом он объявил, что на этот раз старт никуда не откладывается.

— Какой старт? — спросил мужчина, которого явно мучило похмелье. — Мы куда-то летим?

Все посмеялись — все, кроме нас с Гроссманом. Поэтому старший группы решил, что мы пили втроем. Он выразил надежду, что нелегально провезенное горючее уже закончилось.

— А то, — икнул мужчина.

Специально для него старший группы напомнил, что год нынче не високосный, поэтому «Гигантропос» отчаливает уже завтра утром. Обратный отсчет начался сегодня в шесть утра — «Когда вы все еще спали» — пояснил он, как будто ставя нам это в вину. Все системы станции переведены в предстартовый режим, и персонал стоит на ушах: «Наверное, вы это заметили». «Ха-ха», — сказали мы, не понимая, к чему он клонит. А он имел в виду следующее. В течение этого дня никому не покидать жилой зоны. Плещитесь в бассейне, висите в садах, разминайтесь в спортзале и обедайте, где угодно, кроме служебной столовой. После обеда — встреча с экипажем «Гигантропоса» в конференц-зале. В 20:00 — отбой. В три утра нас поднимут и сонными погрузят на корабль, который проводит «Гигантропос» до точки «погружения». Если нас не сплющит остаточной деформацией, то в 9:00 мы вернемся на станцию. Вопросы есть?

— А то, — сказал, понятно, кто.

У других туристов тоже имелись вопросы. Под общий шум мы незаметно удалились. Дошли до каюты Гроссмана. Он меня не впустил.

— Мне нужно привести себя в порядок.

— Что потом?

— Потом я попытаюсь войти в сеть. Ваша идея насчет файла с заводскими номерами мне понравилась. Думаю, я смогу ее реализовать.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Да. Закажите мне чайник кофе.

Я с уважением отношусь к просьбам людей, которые умеют делать то, чего не умею делать я, поэтому нисколько не оскорбился. Подозревая, что кофе привезет робот, я остался сторожить под дверью в каюту Гроссмана. Робот пришел не один: абсолютно бесшумно в наш коридор пробирался взвод вооруженных пылесосами «роботрониксов». Определив на глаз, кто у них старший, я спросил, где они были раньше. Робот ответил, что раньше они убирали второй уровень жилой зоны, и что теперь очередь дошла до третьего. Заученной фразой он извинился за то, что… нет, лучше я воспроизведу дословно:

«Увы, но в силу ограниченности контингента младшего обслуживающего персонала, мы были не в состоянии обслужить ваши каюты в предыдущие дни. Смеем заверить вас, что с нынешнего дня уборка помещений будет производиться ежедневно. Администрация комплекса „Трамплин-Два“ приносит вам свои извинения».

Пока он заговаривал мне зубы, его напарник ломился к Гроссману. Тот благоразумно не открывал. Я велел роботу катиться на все четыре стороны. «Ограниченный контингент» распределился по территории. Я позвонил Гроссману, но он не ответил. Так мы и стояли под дверью: робот с чайником и человек — в данный момент — «без свойств».

Как оказалось, Гроссман сидел в душе. Когда он открыл, я пропустил робота вперед себя (от чего он старательно отнекивался) и вошел следом. Гроссман указал на стол и, когда робот отвернулся чтобы поставить на стол кофейник и чашки, поднес палец к губам. Как и люди, роботы все слышат, но, в отличие от людей, они ничего не пропускают мимо ушей. Кроме кофе робот притащил какие-то пирожные, которые я не заказывал. И уж полной неожиданностью было то, что у робота вдруг прорезался голос, — ведь, как правило, роботы никогда не заговаривают первыми.

— Позвольте предложить вам наше фирменное лё-гато-трамплино.

— Чего?! — вырвалось у меня.

Гроссман недовольно поморщился: кому, спрашивается, он показывал палец — мне или роботу?

— Как тебя зовут? — спросил он робота.

— Не понимаю, — ответил робот. Я подсказал:

— У них номера.

— Ах, да… — склонив голову, Гроссман взглянул на номер, — ну, неважно… поступим так: если этот господин, — он ткнул в меня пальцем, — хочет, чтобы ты оставил нам… эээ… лё-гато-трамплино (я правильно произношу?), то оставь, если нет, то все равно оставь…, — и Гроссман вопросительно посмотрел на меня. Наверное, он готовил какой-то другой экспромт, но в последнюю секунду решил свести проблему к паре зачерствелых кренделей.

— Позвольте спросить, — обратился ко мне робот, и я заметил, как у кибернетика задергался подбородок. (Действительно, робот — при условии, что он придерживается традиционно логики, — мог бы и не обращаться ко мне за советом, поскольку, что бы я ни ответил, пирожные должны были остаться лежать на столе.) — вы желаете, чтобы я оставил вам лё-гато-тамплино? — закончил свой вопрос робот.

— Не скажу, — процедил я сквозь зубы, намереваясь по первому же знаку со стороны Гроссмана вцепиться в крышку, под которой прятался рубильник экстренного выключения.

— В соответствие с вашим пожеланием, — робот снова повернулся к Гроссману, — я оставляю вам лё-гато-трамплино. Теперь вы позволите мне удалиться?

— Иди, — прошипел кибернетик.

Я посторонился, и робот покинул каюту.

— Шансы были невелики, — констатировал Гроссман и взялся за кофейник. — Вам с сахаром?

— Если есть Космический Разум, то да, если его нет, то, сами понимаете…

Чтобы я не выпендривался, он насыпал мне едва ли не пригоршню.

После кофе Гроссман приступил к вскрытию локальной сети. Я попросил его комментировать свои действия. В ответ, он попросил не стоять у него над душой. Поэтому, несмотря на то, что наши интересы во многом совпадали, в моих чувствах присутствовала известная доля злорадства, когда два часа напряженной работы не принесли никаких плодов.

— Надо выписать сюда наших хакеров, — сказал я.

Гроссман огрызнулся:

— Вы бы погуляли где-нибудь что ли…

Разумеется, я никуда не ушел. В середине третьего часа работы мы заказали второй кофейник. Гроссман находился в отчаянии. Как я это понял? Нет, он не ругался больше обычного и не заламывал руки. Все было гораздо хуже: он принялся настраивать программу-взломщик, входящую в стандартный комплект офисных программ, а это уже верх дилетантизма! Мне стало и смешно, и грустно. Гроссман догадался, о чем я думаю:

— Не смотрите на меня так. Я сейчас ее модернизирую.

— Ну-ну… Откройте-ка поисковую систему.

— Зачем?

— Наберите там «срочное восстановление утерянных баз данных».

— И что будет?

— Вы что, не знаете, как находить профессиональных хакеров?

— Мы на станции. Откуда здесь взяться хакерам?

— А откуда здесь взялся частный детектив?

— Вам лучше знать, откуда вы взялись, — совсем озлобился Гроссман, — на мою голову, — добавил он одними губами.

После обеда пришли долгожданные файлы с кодами роботов. У Гроссмана появилась возможность доказать, что он профессионал. К трем часам дня управляющие сигналы пятерых роботов были дешифрованы. Я предложил пойти и закрепить успех in vivo. Гроссман возразил:

— Это рискованно. Из расшифровки сигналов становится ясно, что о выполнении той или иной команды робот докладывает на пульт управления. Там быстро сообразят, что роботы занялись самодеятельностью, и начнут выяснять, почему это произошло. Когда мы снова попытаемся управлять роботами, нас запеленгуют.

— Получается, что в нашей ночной беготне за роботами не было никакого смысла.

— Нет, смысл, конечно, был… то есть, он будет, если мы сумеем выделить и расшифровать сигналы всех «роботрониксов». Тогда мы подадим тестирующую команду всем роботам одновременно. Ее, конечно, заметят на пульте управления, но к тому времени мы уже будем знать, который из роботов не справился с тестом. Надеюсь, повторного теста нам не потребуется.

— Нельзя ли отучить роботов докладывать о выполнении команд?

Гроссман постучал по лбу.

— Думайте, прежде чем спрашивать. Как, по-вашему, мы узнаем о результатах теста?

Я согласился, что вопрос был глупым. Подвел итог:

— Значит, ближайший вечер у нас занят.

— У вас другие планы? Вечер… — Гроссман нахмурился, — пожалуй, этот вечер нам не подойдет. Здесь будет столпотворение, нам не дадут спокойно поработать. Вечером надо выспаться, а когда все отправятся смотреть на старт, мы снова займемся роботами. Кроме того, я все еще надеюсь, что смогу добраться до файла с заводскими номерами до отбоя.

Его стоило подбодрить.

— Я в вас верю!

Кажется, прозвучало это не слишком искренне. Во всяком случае, он не ответил мне тем же.

— Если так, то вас не затруднит оставить меня одного? Простите за грубость, но в вашем присутствии я не могу сосредоточиться.

Не потому ли мне самому порой так трудно на чем-то сосредоточиться? Ведь я всегда с собой. И наоборот: хорошие идеи приходят во сне, когда меня с собой нет.

Как бы мы друг друга не подбадривали, было очевидно, что операция по захвату пятого робота займет больше времени, чем мы рассчитывали. И чем дольше она тянется, тем выше риск, что нас опередят — я имею в виду не столько робота, сколько Гретту и ее компанию. И если они это сделают, то виноват в этом буду я, а не Гроссман. Дело Гроссмана — найти робота, мое — сделать так, чтобы никто другой его не нашел. Но что я могу для этого предпринять?

Например, в очередной раз снять запись с видеокамер. Снял, прогнал через распознаватель образов, выставив пятидесятипроцентный уровень достоверности. Ну, так они примерно и выглядели — те шатенки, которых отсеял распознаватель, — наполовину Гретты, наполовину черт знает кто. Если она здесь, то каков шанс столкнуться с нею нос к носу? Честно говоря, никакого, поскольку ДАГАРу вполне по силам следить за нами и день и ночь. Не пытаются ли они достать робота нашими руками? Возможно, что так, но с одной поправкой: они не против, если перед захватом робот успеет совершить убийство.

Бродя по станции, я наткнулся на толпу, только что вывалившую из конференц-зала, — это закончилась предстартовая встреча с экипажем «Гигантропоса». Судя по тому, что я услышал, никаких изменений в программе старта не произошло. Туристы возмущались тем, что вопреки обещаниям их не подвезут к точке «погружения» ближе, чем на четверть миллиона километров. С таким же успехом мы могли бы остаться на станции, говорили они. Некоторые предлагали бойкотировать утренний перелет, а после потребовать, чтобы им вернули часть стоимости тура. Я поинтересовался у диссидентов, до которого часа нужно проспать, чтобы считать бойкот состоявшимся. Оказалось, что десятую группу поднимают в полчетвертого, а грузят — в четыре. Завтрак им подадут на корабле. Я продолжил опрос в том же ключе и выяснил, что подъем и погрузка на прогулочные корабли у разных групп назначены на разное время. Последняя группа войдет в корабль в половине шестого. В 6:00, во главе с «Гигантропосом», корабли двинутся в путь. «Строем пеленга», — уточнил какой-то знаток — наверное, из бывших космоплавателей.

Я вернулся к Гроссману, чтобы скорректировать план на утро. Спрашивать, далеко ли он продвинулся, я не стал — все и так было написано на его лице. Оставалось лишь посочувствовать и обнадежить, — мол, еще ничего не потеряно. Мы решили, что до 5:30 нет смысла покидать каюты. К тому времени жилая зона опустеет. Персонал будет нести вахту на своих рабочих местах, свободные от вахты сотрудники, — а таковых, видимо, наберется немного, — присоединятся либо к туристам, либо к коллегам. Те туристы, что будут вынуждены наблюдать за стартом со смотровой площадки, в шесть с чем-нибудь отправятся досыпать, поэтому вряд ли они нам помешают. Пожелав Гроссману не засиживаться за компьютером, я отправился составлять отчет.