14
— …Я не понимаю, как можно прохлопать целую планету и как она вообще могла исчезнуть!
— Планета ладно, а вот проворонить появление противника! Ведь как-то эти самые агрегаты чертовы доставили на Достею!
— Они и сами не знают.
— Этого не знают, а причину исчезновения планеты установили! Что-то тут не так!..
Ветераны привычно расположились на лужайке, только сели не на покрывалах, а на траве. На ней приятнее и привычнее…
Разговор был оживленным, но пока говорили не о предложении пришельцев, а о самой ситуации. Непонятной, неясной, даже нелепой. Как-то не укладывалась в голове мысль о пропаже целой планеты. Да еще вот таким странным способом. Парадоксы времени, замещения, некая зона…
Нет, это явно выше понимания обычных людей, воспитанных в сугубо материальной среде. Сознание плохо воспринимало сам факт существования инопланетян, а уж фокусы со временем и прочей заумной ерундой вообще ни в какие ворота не лезли.
Военное поколение привыкло жить в мире, где главным было хорошо работать, содержать семью, решать насущные проблемы. Не до полета фантазии, не до игры воображения. Да и образ жизни не располагал ко всякого рода домыслам типа «а есть ли жизнь на Марсе?…».
И сейчас мозги помолодевших ветеранов со скрипом, неохотно принимали новую реальность. Все это следовало рассмотреть со всех сторон и просто привыкнуть.
Вот только времени на неспешные размышления и споры на лавочке не было. Ситуация развивается столь стремительно, что надо принимать решение здесь и сейчас.
— Такое чувство, что это все — часть какого-то эксперимента, — говорил Сорокин. — Не поймешь, кто его проводит. То ли наши ученые-очкарики, то ли эти… пришельцы.
— Ну наши тут явно не при чем, — степенно возразил Бойченко. — У наших мозгов не хватит молодость старикам вернуть.
— Может, и эксперимент, — подхватил Астахов. — Только что они проверяют? Готовность к сотрудничеству? Способности обновленного организма? А что дальше? Ну скажем мы, что готовы помочь! Получат они результат. Какой прок? Станут думать, что земляне хорошие парни, готовые в огонь и в воду?
— Странно другое, — негромко произнес Оноженко. — Как-то одновременно все произошло. И создание пансионата, и наше лечение, и проблемы у пришельцев.
— Это ты к чему?
— А к тому, что если поменять некоторые события местами, картина получается интересной, — пояснил Павел. — Смотрите! Где-то в галактике происходит некое происшествие с обитаемой планетой. Неизвестные враги напали или свои мудрецы от науки перемудрили, но планета на самом деле ухнула в… словом, нет ее. Зато есть та же планета из прошлого. Ну и дальше по их версии — сами они не могут остановить процесс. Старого врага, этот…
— Протерис, — подсказал Стасюк.
— Именно. Протерис просить опасно, вдруг воспользуется случаем и нападет. И тогда вспоминают о Земле! Есть такая планетка у черта на куличках, были там, по шее получили и ушли. Вроде сильно не наследили, можно попробовать завербовать волонтеров, чтобы они исправили ситуацию.
— Тогда почему мы? — спросил Руслан Бесков.
— А-а! В этом-то и весь фокус! Найти два десятка наемников можно. А если они после дела начнут болтать?
— Это не проблема, — возразил Сорокин. — Наемников после дела можно и убрать.
— Это если наемники дураки. Умные оставят страховку.
— Какую?
— Любую. Вплоть до договора и вещественных доказательств. Как раз на случай внезапного исчезновения. И потом, прямой обман в таком деле — это из ряда вон. Людей так не вербуют. По крайней мере на серьезные дела. Либо покупают, либо берут добровольцев. Запуганный и обманутый человек — потенциальный предатель.
— Ну ты у нас особист, тебе лучше знать, — поддел Павла Баскаков.
Тот не отреагировал, развивал идею дальше.
— Захватить, как я сказал, можно, но заставить выполнить задание нельзя. Наемники, если не разболтают сразу, то через год, пять, двадцать. Это сенсация, ажиотаж, деньги. А тут под рукой старики, на ладан дышащие! Но какие старики! Все ветераны большой войны, все с боевым опытом и все из тех времен, что и всплывшая из прошлого планета. Менталитет-то один. Адаптация почти не нужна, только знание местных особенностей.
— И они вышли на нас? — буркнул Жарков.
— И они вышли на нас, — согласился Оноженко. — Одинокие, всеми забытые дряхлые развалины. Никому не нужные, умри такой сегодня — никто и не заметит. Зато какие кадры! К тому же жив старый знакомый, некий бравый майор…
Оноженко бросил насмешливый взгляд на Титова. Тот на реплику не отреагировал, продолжал слушать.
— …Пусть он теперь генерал и лет ему под сотню. Но ведь был женат на инопланетянке. Прямая связь!
— И они создали пансионат! — вставил Стасюк.
— Сначала фонд. А потом пансионат. Кстати, я поинтересовался, за какое время они его построили. За месяц!
— Ну если таджики с молдаванами в три смены без перекуров, — пошутил Баскаков, — то могли успеть.
— Угу, могли, — кивнул Павел. — Но строили их спецы на их технике и с их материалами. Протащили все на Землю, отстроили пансионат и улетели. А пока шла стройка, Лянерс и Стербот искали подходящие кандидатуры. И нашли двадцать человек. Правда, шестеро отказались.
— Один умер.
— Да, один умер, — вздохнул Павел. — Пусть земля ему будет пухом. Я о другом. Когда стало ясно, что нужное число не набрали, искать других не было времени. И нас спешно стали приводить в форму. А сейчас подошел срок, пора приступать к заданию. Спасать инопланетян. То ли и вправду от врага, то ли от своих же мудрил.
— Хорошая версия, — после небольшой паузы произнес Сорокин. — Объясняет кое-какие нестыковки и странности. Но по большому счету разницы нет. Врут пришельцы или правду говорят не суть важно. Смысл один — им нужна наша помощь. Надо решать, как быть. Какие мнения?
Мнения высказывать никто не спешил. Молчание затягивалось. Ветераны смотрели себе под ноги, или на небо, или куда-то вдаль, изредка скользили взглядами по соседям и вновь опускали глаза.
— Эх, черт! — вдруг вздохнул Михаил Платов. — Только молодость вернули — живи и радуйся! Сколько планов! А тут опять голову под пули подставлять!
— А я хотел в Сибирь уехать! — сказал Семен Медведев. — Всегда мечтал егерем быть. Сейчас-то там развернуться можно. Промысел, охота… Найти бабу нормальную, жить в тихом поселке. Подальше от всей мудоты.
— Да, планов громадье, — подхватил Василий Бигмер. — У каждого есть идея, как прожить вторую молодость так, чтобы не пожалеть.
Оноженко нашел взглядом Титова и воскликнул:
— Генерал! Ты-то чего молчишь? Скажи слово. А то, как сыч, — глазами зыркает, вот-вот ухать начнет!
Все посмотрели на Титова. Тот усмехнулся.
— Решать все равно каждому, здесь как в семейной жизни или в сортире — друг не поможет. Я о другом думаю. Если Станди не врет, и на Достею действительно напали… Видимо, это проба сил. Серьезная такая проба. Но, захватив Достею, враг не остановится. Что мы будем делать, когда он дойдет до Земли?
— Никто ничего делать не будет, — фыркнул Сорокин. — Потому что никого не будет. Все ухнут в небытие.
— Верно. Не знаю, когда это произойдет, может, через тысячу лет, а может, через двадцать. Но я не хотел бы… ухнуть.
— Никто не хочет, — мрачно проговорил Астахов. — Ни в прошлое, ни в небытие. Черт бы тебя побрал, генерал! Вечно ты скажешь, как ушат холодной воды на голову выльешь!
— Это ты к чему?
— Это он к тому, что мы тут зря распинались и версии строили, — пояснил Оноженко. — Надо было сразу тебе дать слово. Время только зря потратили.
— Не зря. Помогать пришельцам или нет — дело личное.
— Как же, личное! Если и впрямь эти таинственные враги — мать их за ногу! — придут сюда?! На хрена мы тогда сперва от границы до Москвы, а потом от Москвы до Берлина? И больше двадцати миллионов по пути оставили? И пупки надрывали, отстраивая страну заново!
Титов развел руками.
— Значит, надо еще раз… пупки надорвать. Ибо теперь точно отступать некуда.
— Э-эх-х! — вздохнул Стасюк. — Где наша ни пропадала?! Тряхнем стариной, славяне!
— Где наша ни пропадала, я теперь точно знаю, — проворчал Баскаков, поднимаясь с травы. — За пятьсот световых лет от Земли! Как раз на тех самых куличках, у черта! Пошли, а то люди ждут.
Станди, Лянерс, Тавоши и Стербот стояли у окна, глядя во двор.
— Вы уверены в положительном ответе? — спросил Станди Стербота.
— Да, — кивнул тот. — Без сомнения. Это особая категория людей. Я вам рассказывал об их стране, ныне несуществующей. Воспитание, мораль, принципы, образ мышления… Высокая самоотдача, готовность пожертвовать жизнью ради Родины! Патриотизм, замешанный на чувстве ответственности за всю страну.
— Вы говорите о каких-то сверхлюдях!
— Ничего подобного. Просто в Советском Союзе времен их молодости подобные взгляды были нормой. Помните, я возражал против привлечения специалистов возрастом до тридцати пяти лет?
— Конечно, помню, это было позавчера.
— Мы проводили исследования. В современной России резко поменялись жизненные приоритеты. Таких людей, как наши ветераны, очень мало. Россия стала пристанищем воров, бандитов, казнокрадов, отщепенцев. Эта страна уже не способна защитить себя, она идет к гибели. Паралич власти, повальная коррупция, практически полная неспособность изменить ситуацию… В России есть хорошо подготовленные, опытные бойцы, есть умные люди. Но их менталитет иной. И как они поведут себя в сложной обстановке, я не могу предугадать.
— А как поведут себя эти помолодевшие старики, можете?
— Да. Они пойдут до конца и выполнят задание. Любой ценой. Иной подход к делу им не известен.
— Ваши сверхлюди закончили споры, — сказал Тавоши. — И идут сюда.
— Пойдемте, господа, — позвал Станди. — Встретим их в зале.
Он вдруг развернулся и посмотрел на собеседников.
— Честно говоря, я волнуюсь. От их решения зависит судьба Достеи и всей нашей цивилизации. Еще никогда будущее планеты не зависело от аборигенов далекого мира.
— У землян есть поговорка, — улыбнулся Лянерс. — Все когда-то происходит в первый раз.
— Я запомню, — пообещал Станди. — И если когда-нибудь еще увижу свою жену, расскажу ей об этом. Пошли…
Через час комиссия убыла на Семптарику. После полученного от землян согласия следовало начинать подготовку к операции.
— План операции, отдельные детали, дополнительные сведения обговорим позже, — сказал ветеранам перед отлетом Станди. — Есть время, чтобы окончить курс, набрать необходимую форму и освежить навык владения оружием. Ситуация на Достее прошлого непростая. Легкой прогулки ждать не стоит.
Тавоши оставил своего помощника, капитана Кригера, историка по образованию. Тот познакомит землян с обстановкой на Достее, расскажет о видах вооружения прошлого. Образцы оружия должны переслать из музея военной техники на Нектаве.
Медикам надо вводить специальные занятия в программу курса. Какие именно, подскажет Титов. Он сейчас думает над этим.
— Двенадцать дней у нас есть, — заверил Кригер. — Ученые пока рассчитают оптимальный момент перехода, а разведка найдет подходящее место для высадки.
— А вы не думали, что этот неведомый враг может начать вторжение на планету в любой момент? — спросил его Титов.
— Есть такие опасения. Но наши эксперты полагают, что это произойдет не раньше, чем три недели.
— Почему?
— Дальняя разведка пока не засекла приближение ни чьих кораблей.
— А если они через эти…
— «Окна», — подсказал Кригер.
— Да.
— Видите ли. Есть некоторые основания полагать, что противник не имеет техники мгновенного переброса. В противном случае, он бы уже был на Достее.
Титов недоверчиво взгляну на Кригера. Странная убежденность капитана вызывала недоумение.
— Ладно, — сказал он. — Это ваша забота. Сделайте так, чтобы мы не столкнулись с ними лоб в лоб при высадке. А дальше как карта ляжет.
— Что? — не понял капитан.
— Это жаргон, — любезно пояснил Титов.
— А-а… странный какой-то.
— Ничего. Пообщаетесь с нами — привыкните.
Кригер настороженно посмотрел на генерала, но промолчал.
Утренние процедуры начались с опозданием и шли до семнадцати часов. Эта пауза была кстати. Каждый получил возможность наедине сам с собой еще раз обдумать ситуацию, уже спокойно, без нервов и давления других. Да и просто придти в себя от нахлынувших проблем.
После обеда был «тихий час». Правда, уже давно никто днем не спал, время проводили, кто как хотел. Только без активной нагрузки. Разговаривали, играли в шахматы, карты, домино, вспоминали войну.
В этот раз привычный досуг нарушили. Надо было думать, как готовиться к заданию. Что вспоминать, что тренировать, что осваивать. Но сначала решили несколько организационных вопросов. Титова единогласно выбрали командиром.
— Как в старые добрые революционные времена, — пошутил Севастьянов. — Тогда еще командиров выбирали.
— Угу. И довыбирались! — вставил Сорокин. — Пока по шее не накостыляли, дисциплины никакой не было.
— Что было, то было. Сколько людей к «зеленым» ушло, когда стали гайки закручивать!
— У нас «зеленых» нет, — хмыкнул Баскаков. — Уходить некуда. Так что будем следовать принципу единоначалия.
— Эх, я в строю не стоял с сорок седьмого! — протянул Руслан Бесков. — Вот уж не думал, что когда-нибудь придется.
Титов назначил своим заместителем Виктора Баскакова. Бывший начштаба дивизии на эту роль подходил как нельзя лучше. Потом перешли к подготовке.
— Все люди обстрелянные, опытные, никого ничему учить не надо, — констатировал Титов. — Освежим навык обращения с оружием, вспомним простые тактические приемы. Может, кто что-то интересное подскажет.
— Подсказать есть что, — вставил Оноженко. — У нас здесь сплошь бойцы. Разведка, десант, морская пехота, диверсанты…
— Особисты даже есть! — пошутил Астахов.
Оноженко хмыкнул.
— Ну да! Куда ж без нас? Кто еще? Андрей, ты где воевал?
— Сначала в дивизионной разведке, — солидно ответил Шердин, а после офицерских курсов командовал штурмовым саперным взводом моторизованной разведроты. Шисбр.
Оноженко уважительно покивал.
— Во! И сапер свой есть. Леня, ты вроде в танковых войсках был?
— Точно, — пробасил Бойченко. — Мотострелковый батальон механизированной бригады. А начинал минометчиком.
— Танк если что провести сможешь?
— Можно, — уверенно ответил Леонид. — Я в сорок четвертом едва отвертелся от курсов механиков-водителей. В штабе прознали, что до войны на МТС работал.
— Это дело! — Оноженко повертел головой, заметил Астахова. — Казимир, ты кто — диверсант или кошевар?
— Диверсант он, — под сдержанный смех друзей произнес Василий Бигмер. — ОСМБОН, а потом ОСНАЗ. Как и я. Ты, Паша, диверсантов не трогай! Кто из нас кашу варил в тылу, это еще посмотреть надо.
— Понял, сдаюсь! — вжал голову в плечи Оноженко. — Я в тылу сидел, я! Прямо возле кухни.
И потер левое плечо.
В конце сорок третьего во время стычки с выходившими из окружения немцами он получил две пули — одна пропорола мышцы плеча, вторая прошла чуть ниже и повредила сухожилия.
Плечо с тех пор болело, особенно к непогоде, и Оноженко привык поглаживать шрамы, успокаивая боль. Сейчас ни шрамов, ни боли не было, и он тер плечо машинально.
— Что ж, — подвел итог Титов. — Поработаем.
Он кашлянул, обвел взглядом друзей и тихо добавил:
— Очень надеюсь, это не пригодится.
Ветераны понимающе закивали. Это в двадцать еще тянет на подвиги, показать свою силушку и доказать, чего ты стоишь. Но мальчишествовать в восемьдесят-девяносто глупо. Мудрые люди, где можно, обходятся без драки. Уйдут в сторону, увильнут. А где нельзя… Ну, тогда как выйдет. Ибо мозги мудрых стариков теперь принадлежат двадцатипятилетним здоровякам.
