12
Следующий день начался с легкой пробежки. Титова вновь обвешали датчиками и отпустили на трехкилометровый кросс. Эту дистанцию он пробегал легко, без напряжения. После его усадили в уже знакомое кресло, нахлобучили на голову шлем и погрузили в полусонное состояние. Титов уже знал, что сейчас ему прогоняют своеобразное кино — закрепляют не только достигнутый результат, но и «записывают» те изменения, что произошли за последние дни.
Затем, после ванны, вновь отправили на пробежку. Те же три кэмэ. Только нагрузили рюкзаком под двадцать кило. А на дороге расставили препятствия.
— Ваше функциональное состояние соответствует состоянию двадцатипятилетнего человека, — пояснял по ходу дела врач. — Мы его несколько повысим. С тем, чтобы оно сохранялось таковым как минимум полвека.
И, лучезарно улыбнувшись, вкатил сразу три инъекции некоего состава. Который отлично усваивается организмом именно при повышенной нагрузке.
— Через сутки ваш организм привыкнет к новому состоянию, — добавил врач, взглянул на показания компьютера и скомандовал: — Вперед!
И Титов побежал, набирая скорость и ускоряя дыхание. Вдох-вдох-вдох, выдох-выдох-выыыдох…
— …Раз, два, три!.. Нырок! Вдох! Раз, два, три! Нырок! — командовал инструктор бассейна Сорокину и Стасюку, проходившим дистанцию комбинированным способом.
Пациенты плыли брассом на три счета, потом ныряли и шли под водой тоже три счета. После первой сотни метров время проныра увеличивалось вдвое. А после третьей — втрое.
— Человеческие легкие способны держать значительный запас воздуха, — пояснял инструктор. — При активном движении вы можете не дышать как минимум полторы минуты. Тренированный человек — до трех. Уникумы — до пяти. Вы пока не уникумы, но до трех минут дойдете! Работаем!
И они работали. Забыв обо всем, сосредоточив внимание на движении тела, на ритме дыхания и не обращая внимания на растущую боль в мышцах. Раз можем, то сделаем! Молодым везде у нас дорога, а до почета еще сто лет!
Кто бегал, кто плавал, кто тягал железо в тренажерном зале. Кое-кого усадили на велосипеды и заставили наматывать круги вокруг пансионата. Еще несколько счастливчиков рвали веслами воду на озере, гоняя лодки от берега к берегу.
После больших нагрузок опять ванны, новые порции инъекций и пилюль, сеансы психокоррекции и зондирования подсознания. Весь организм — от мозга до пальцев ног — должен четко усвоить: теперь он молод, полон энергии, сил и жажды жизни. И работать в соответствии с этой установкой.
Встретились ветераны только вечером. На облюбованной лужайке возле волейбольной площадки. Сюда уже принесли покрывала из какого-то упругого, излучающего тепло материала. Еще полтора десятка пластиковых кресел наподобие шезлонгов и несколько столиков для напитков.
Сегодня в основном говорили о будущем. Как жить, где жить, на что жить? Стоит ли пробовать наладить контакт с родственниками или бывшими знакомыми? И вообще, не лучше ли уехать за границу?…
— Деньги из квартир, может, возьмем. Но что дальше? — рассуждал Семен Медведев. — Уезжать в другой конец страны, искать работу по старой профессии или переучиваться?
Думали. Прикидывали варианты, считали. Потом кто-то озвучивал пришедшую в голову идею. После короткого обсуждения ее заносили в список и продолжали думать.
Через час в списке (его составлял Оноженко) значились десять вариантов. От вербовки в армию до отъезда за рубеж. И все варианты имели массу недостатков.
— Может, у инопланетян спросить, — подал еще одну идею Казимир Астахов. — Они что-то предложат…
— Ну да, с собой заберут! — фыркнул Баскаков. — На космический корабль. Покорять просторы Вселенной!
Возник короткий спор, результатом которого стал еще один пункт в списке. Напротив него жирный знак вопроса. Сильно сомневались молодые ветераны в целесообразности разговора с пришельцами. Но совсем вариант не отбрасывали. На всякий случай.
Так и проговорили до отбоя. Но ничего конкретного не придумали. Отложили на потом и пошли спать. Сейчас главное — график. Остальное второстепенно.
Тоня пропала утром. Титов не услышал привычного голоса, не увидел белый халатик и стройные загорелые ноги, не полюбовался улыбкой на сочных губах.
Дежурный врач туманно объяснил, что нескольких сотрудников срочно отозвали на Семптарику. И, мол, еще с десяток улетит к вечеру.
Генерал подумал, что это начало сворачивания пансионата, но врач опроверг его догадки, сказав, что пока не закончен курс, пансионат будет работать.
До обеда были процедуры и тренировки, выяснять причину столь поспешного отлета некогда. А перед обедом Титова нашел главврач.
Стербот выглядел встревоженным и не скрывал этого.
— Есть новости? — спросил его Титов.
— Есть, но опять ничего конкретного. Завтра утром прибывают представители руководства колонии. Зачем, не знаю.
— Проверка?
Стербот вышел из задумчивого состояния и слабо улыбнулся.
— Нас не проверяют. Мы отсылаем отчеты о проделанной работе, но это чисто научные сведения. Информацию о Земле и анализ данных уже давно передали на Достею.
— Может, ваше руководство решило все же наладить контакт с Землей?
Стербот отрицательно покачал головой.
— Решение было принято парламентом и утверждено высшим руководством федерации. Никто не в силах его отменить. Тут нечто иное. Илья Дмитриевич, я вас зачем искал! Давайте перенесем запланированный разговор на завтра. Будет присутствовать руководство, вы сможете задать вопросы им.
Титов пожал плечами.
— Завтра так завра. Я скажу всем.
— Благодарю, Илья Дмитриевич.
— Да, вопрос, — спохватился Титов, когда главврач уже уходил. — Куда вы услали Тоню? Летонию?
— У нее выпускные экзамены в медицинском центре. А потом начало практики.
— Ясно…
— Извините, Илья Дмитриевич, — осторожно сказал Стербот. — Если вам необходима… медсестра, мы пришлем сотрудницу.
Взгляд главврача был красноречив, да и слова предельно понятны. Титов хмыкнул и качнул головой.
— Да нет, не стоит. Обойдусь.
— Хорошо. Тогда приятного аппетита!
— Благодарю!
Человек привыкает ко всему. К хорошему и плохому, к новому и непонятному. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то вовсе с трудом. Но привыкает. Так уж он устроен.
К тому, что рядом с ними находятся настоящие инопланетяне, бывшие старики (ветераны, пенсионеры и т. д. и т. п.) тоже привыкли. Тем более ничего особенного в них нет. Люди, как люди, две руки, две ноги, одна голова. Вполне приятные, вежливые, обходительные. Все отличие от землян — место рождения и способность жить больше двух сотен лет.
Пришельцы все сделали правильно: сперва вылечили стариков, вернули им молодость, а потом уже признались, кто они собственно есть. И получившие вторую юность ветераны восприняли шокирующую новость вполне нормально.
Прошло два дня, и соседство с инопланетянами стало обыденностью. Теперь головы пациентов занимала проблема будущей жизни. Но тут было проще. Это в восемьдесят трудно, или даже невозможно начинать жизнь заново. А в двадцать пять легко! Багаж знаний и опыт огромны. С голоду никто не умрет.
Уже на второй день все разговоры свелись к планированию дальнейших действий. У каждого была своя идея, обычно начинавшаяся с: «Вот выйду отсюда…» Тем, кто в двадцать-тридцать лет пережил большую войну, житейские проблемы не страшны.
Оживление в неспешные беседы внес отъезд части персонала. Кроме Титова, своих медсестер лишились еще пятеро. Но и это скорее вызвало удивление, чем раздражение или недовольство. Осталось немного, потерпят. А там все девчонки твои! Как все-таки здорово снова стать молодым — все доступно, все возможно! И глупостей, свойственных юному возрасту, не натворить, опыт не даст.
Так что среди пациентов царило вполне благодушное, даже радостное настроение. И предвкушение новой жизни.
Каждый понедельник после завтрака проводилось комплексное обследование и тестирование пациентов. Раньше это занимало около часа, но теперь бывших ветеранов задержали в лабораториях чуть дольше. Особое внимание было обращено на состояние мозга, нервную систему и регенеративные способности организма.
После обследования ветеранов обычно отправляли на занятия по физподготовке. Если вначале это были короткие прогулки на пять-десять минут, то теперь обязательные кроссы или бассейн и силовые упражнения.
Но сегодня после завтрака всех пригласили в конференц-зал. Оживленно переговариваясь, пациенты одной толпой двинули к главному корпусу.
Уже при входе Титов нагнал Оноженко и Баскакова.
— Сядете рядом со мной, — шепнул он. — Слушайте внимательно и не лезьте с замечаниями.
Паша Оноженко удивленно покосился на Титова.
— Что такое? Что-то произошло?
— Пока нет. Только догадки. Но разговор сегодня будет не о нашей прекрасной будущей жизни. Или не только о ней.
Видя недоумевающие лица друзей, он добавил:
— Думаю, у них есть к нам дело.
— Какое? — мгновенно отреагировал Оноженко.
— Не знаю.
— А с чего догадки?
— Так… интуиция.
— А-а… — протянул Баскаков и помрачнел. — Твоя интуиция, Илья, до добра никогда не доводит.
Титов только развел руками. Что же поделать?…
Пациентов встречал Стербот. Он как обычно был приветлив, улыбался. И только Титов и предупрежденные им Баскаков и Оноженко отметили некоторую тревогу в его взгляде. Остальные на главврача не смотрели, разговаривали, перебрасывались шутками. Предстоящая беседа особо не беспокоила.
Дождавшись тишины, Стербот громко сказал:
— Доброе утро! Я рад видеть всех полными сил и в хорошем настроении. Друзья, я хочу познакомить вас с представителями планетарного управления Семптарики. Они прибыли три часа назад.
В зал вошли три человека: Лянерс и двое рослых мужчин средних лет.
— Позвольте представить, — произнес Стербот, — Заместитель префекта Семптарики Горан Станди.
Шедший за Лянерсом высокий шатен в светло-сером костюме коротко поклонился. Лицо у Станди узкое, малоподвижное, взгляд пристальный.
— …И заместитель командующего вооруженными силами планеты генерал третьего ранга Сим Тавоши.
Этот был чуть ниже Станди, но гораздо шире в плечах. Лоб широкий, челюсти как у бульдога, взгляд прямой и суровый. Внешний вид матерого солдафона портили глаза. Светло-серые и неожиданно веселые. Этими глазами он обвел сидящих и кивнул им как старым знакомым.
Станди сразу взял слово.
— Здравствуйте! — произнес он на чистом русском языке. — Я рад приветствовать вас от имени руководства достейской цивилизации и рад поздравить с успешным прохождением восстановительного курса!
Голос у него приятный, не жесткий и без властных ноток. Человек явно не кичится своим положением и не демонстрирует собственную значимость. Ветераны это отметили сразу.
— Наш прилет не был запланирован, но недавно произошли некоторые события. Весьма неприятные для Достеи и остальных планет федерации.
Столь быстрый переход к сути дела, без обычного предисловия, вполне ожидаемого при подобной встрече, можно было объяснить только одним — «весьма неприятные» события скорее всего следовало называть катастрофой.
Остатки бодрого, приподнятого настроения покидали ветеранов, уступая место напряжению и тревоге. Слишком велик был их опыт, военный и житейский, чтобы спокойно слушать подобные слова высокопоставленного чиновника. А еще опыт подсказывал — худшее впереди. Причем худшее для них самих.
— Господин Лянерс уже рассказал вам, что с Достеей произошло нечто непонятное, — продолжил Станди. — Теперь у нас есть более точная и подробная картина произошедшего. Честно говоря, не столь полная, чтобы снять все вопросы, однако это хватило, чтобы узнать, что стало с планетой.
Он кивнул Стерботу, тот включил компьютер. Настенный монитор посветлел, на нем возникла карта участка космоса. Масштаб изменился, и почти весь экран занял шар планеты. Ветераны увидели неровные кляксы океанов, меньшие по размеру пятна материков, дымчатый туман облаков.
— Это Достея, — пояснил Станди. — Снимок сделан сутки назад автоматической станцией практически с орбиты Тореты.
— То есть вы восстановили связь с планетой? — спросил Сорокин.
— Нет. Мы только узнали, что Достея на месте.
На губах кое-кое из ветеранов возникли улыбки. Станди заметил это и сурово произнес:
— У нас были некоторые основания полагать, что планета просто исчезла.
Улыбки землян померкли. Веселье явно неуместно.
— И что с планетой? — тихо спросил Стасюк.
— Она на месте. Только… — Станди вздохнул. — Только эта не привычная нам Достея.
— В смысле?
— Судя по полученным данным на планете сейчас девятьсот тридцать шестой — тридцать восьмой год третьего круга. То есть довольно отдаленное прошлое.
Повисла пауза. Ветераны смотрели на монитор, соображая, что это значит. Наконец Петр Сорокин спросил:
— Вся планета ухнула в прошлое? Как такое возможно?
Станди пожал плечами. Это вышло беспомощно и жалко, словно высокопоставленный чиновник как школьник не выучил урок и не знал, что ответить строгому учителю.
— Подождите, — проговорил Степан Жарков. — Как в прошлое? Это что, время пошло вспять?
— Вроде того, — ответил Станди. — Фото и видео материалы подтверждают этот вывод. Мы запустили около сотни спутников и станций…
— А почему разведка велась из космоса? — спросил Бигмер. — Почему не было высадки на планету?
Станди промедлил с ответом, вперед шагнул генерал Тавоши и мощным баритоном произнес:
— Потому что все аппараты пропадали, как только пересекали определенную границу. И эта граница с каждым днем расширяется.
— И какова ваша версия происходящего?
— Версия одна — Достея подверглась внезапной атаке извне.
— Протерис?
— Нет. Империя здесь ни при чем. Это новый, если честно — неизвестный враг. Мы пока не определили ни его местонахождение, ни состав. Предположительно их цель — захват планеты.
Чем дальше — тем непонятнее. Непривычные для землян способы ведения войны, некие неопознанные космические захватчики, нестыковки и пробелы в сведениях — все это сбивало с толку, не давало целостной картины происходящего.
Видя это, Станди решил изменить ход беседы.
— Господа, давайте сделаем так. Я расскажу все, что мы знаем. А потом вы зададите вопросы, и мы уточним, что непонятно. По ходу рассказа я буду давать пояснения.
Видя, что возражений нет, он кивнул:
— Тогда приступим.