Виктор проснулся от давно забытого звука – шума волн, танцующих на песчаном берегу. Утро выдалось ясным, ни облачка на нежно-бирюзовом небе. Море, бесконечное море игриво накатывало на берег и, с шумом отступая, снова обрушивалось чередой пенистых волн на песок. Мутно-красное солнце поднималось над горизонтом. По океану протянулась широкая огненная река. Водяная толща обратилась в океан густой иссиня-черной мглы.

Издалека долетал глухой стон – это подавали голос левиафаны, пыхая фонтанами. В доме приятно теплился огонь камина. Он начал вспоминать вчерашний день. Такой насыщенный и невероятный. А сегодняшний обещает быть похлеще.

Резиденция старика находилась километрах в полутора-двух от того места, где сталкеры разбили лагерь.

Сначала шли вдоль берега.

Виктор продолжал любоваться окрестными пейзажами. Ну, чем не рай земной (или какой он тут)? Лазурные волны моря, теплый белый песок, солнышко припекает, птички щебечут в близлежащих зарослях. И плещущиеся в море гиганты.

Если бы не хмурый вид Натальи, угрюмо озиравшейся по сторонам и морщащейся, словно от зубной боли, можно было бы расслабиться и отдохнуть от этого бесконечного квеста. Да хотя бы рыбки половить. У профессора наверняка найдутся снасти, а в том, что местные воды богаты живностью, Рузин не сомневался.

«Живность», надо сказать, сама под ноги лезла. Вот пробежал мимо приличных размеров каменный краб, за ним еще и еще один. Зубр не удержался, кинувшись ловить морепродукты. Ухватил одного из членистоногих за клешню, поднял в воздух, прикидывая, сколько в нем весу будет. Прилично. Панцирь краба был около полуметра в диаметре. Не их уже привычные «домашние» ракоскорпионы-гиганты, но тоже неплохо.

– Эй, брат! – крикнул он завистливо пялящемуся на него Паровозу. – Чего ворон ловишь почем зря? Лучше помогай. Сейчас вот наберем закуси и по пивку. У вас же есть пиво, профессор?

Ученый буркнул что-то неразборчивое, из чего сталкеры заключили, что пиво скорее есть, чем нет. Повеселев, бросились затариваться легкодоступной добычей.

– Ой! – взвизгнул неловкий увалень Паровоз, засовывая в рот прищемленный крабом палец. – Цапается, зараза! Вот я тебя!

Он направил на обидчика пистолет, желая наказать мерзкое членистоногое, однако Дракон прикрикнул на подчиненного. Мол, незачем почем зря боеприпасы тратить. Да и что останется от краба, попади в него разрывная пуля? Увалень выругался, но подчинился, став действовать более осторожно.

Вскоре у каждого из путешественников, за исключением Натальи, не пожелавшей участвовать в охоте, и их проводника в руках было по увесистому крабу.

Тем временем Серков нырнул в прибрежные заросли. Там оказались ступеньки, ведущие вверх.

Тропа была, как заметил Рузин, довольно старой. Каменные ступени истерлись от времени. Некоторые из них и вовсе раскололись или отсутствовали, так что приходилось уподобиться горным козлам, скачущим туда-сюда. Делать это с живой ношей в обеих руках да при заплечной поклаже было нелегко. Так что сталкеры поняли, чем руководствовался их проводник, отказываясь запасаться добычей. Глядя на него, сжималось сердце. Немолодому профессору приходилось тяжко. Он то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание, хватался за сердце, закатывал глаза.

Внимание путешественников привлекли странные рельефы на скале по левую руку. Они запечатлели диковинных существ, напоминающих осьминогов. Только клювов у этих тварей было два, а вместо восьми ног было обозначено двенадцать. О размерах мутантов можно было судить по тому, что человеческие фигурки, изображенные подле них, казались муравьями. Неужели в здешнем море водятся (или водились) подобные монстры? На их расспросы об этом Антон Анатольевич только отмахнулся, зайдясь натужным стариковским кашлем.

Справа Виктор заметил несколько большущих отверстий в скале. Он поднял со ступенек камень, бросил его в одну из таких дыр и прислушался. Оттуда не долетело ни звука.

«Бездонная она, что ли?» – подумалось журналисту.

Тут же к нему подскочила Наталья и сердито дернула за руку, а затем красноречиво постучала себя ладонью по лбу.

– Да что такое? – возмутился молодой человек.

Как она себя ведет? Подумаешь, переспали разок. Так что, это дает ей право обращаться с ним, будто со школьником-недотепой?

– Не делай так больше, – не обращая внимания на его недовольство, пожурила парня ведунья. – Там живет плохая сила.

– Да уж, юноша, – подтвердил и профессор. – Вы бы поосторожней-то. Тут целое скопление аномалий.

– Каких? – полюбопытствовал Дракон.

– В наших земных Зонах я таких не встречал. Чисто местный вариант. Я назвал их «харибдами».

И, видя на лицах большинства сталкеров недоумение, пояснил:

– Ну, помните, у Гомера в «Одиссее» два чудища, Сцилла и Харибда?

Виктор с Драконом кивнули.

– А, – наморщил лоб Паровоз. – Я такой фильм видел. Одна гадина наподобие гигантского пса-мутанта, шестиголовая, с двенадцатью лапами. А вторая типа водоворота.

– Вот-вот, – обрадованно закивал профессор, – именно водоворот. Только не водяной, а воздушный. Глядите-ка.

Взоры всех устремились к тому отверстию, куда Рузин швырнул камень. Стало заметно, что внутри дыры бушует что-то, напоминающее смерч. Как будто кто-то там, внизу, включил мощный вентилятор или турбину. Потоки воздуха, захватывающие на своем пути что ни попадя, вырывались на поверхность. Вот вылетел тот самый пресловутый камешек, а за ним последовали клубы пыли и песка, полетели камни и целые валуны, какие-то палки…

Увесистая ветка свалилась чуть ли не на голову Наталье. К счастью, девушка успела отскочить.

Песок набивался в рот, противно скрипя на зубах. Пыль застилала глаза, мешая ориентироваться на местности. Того и гляди можно было оступиться с лестницы и свалиться в «пасть» аномалии (или что там у нее). Или попасть под удар камня.

– Быстрее наверх! – скомандовал Дракон. – Парни, помогите профессору.

Зубр с Паровозом подхватили старика под руки и рванули вверх, перепрыгивая ступеньки. Лишь бы подальше от жуткого места.

– Хорошо хоть, что смерч дул в обратную сторону, – с облегчением сказал Серков, когда они оказались наверху, на каменной площадке, откуда было видно продолжавшую бушевать аномалию. – Вот если бы она в себя воздух втягивать начала, тогда бы нам точно конец пришел. Работает, как огромный пылесос, затягивая в себя все в радиусе двадцати пяти метров.

Смерч внизу продолжал бушевать. Отсюда можно было лучше рассмотреть «глаз» аномалии. Стало видно, что внутри отверстия происходят какие-то непонятные процессы. Среди клубов пыли пробегали разноцветные искорки, которые, сталкиваясь, порождали ослепительно-яркие молнии. Одна из таких угодила в готовое вылететь наружу бревно, мгновенно испепелив его. Вторая попала в приличных размеров камень, и тот рассыпался в песок.

– Ни фига себе… – почесал затылок Паровоз и с укоризной поглядел на Рузина. – Ну, Умник, ты даешь. Чуть не угробил нас всех. Столько преодолеть, чтобы погибнуть ни за грош в пасти неземной аномалии. От кого, от кого, но от тебя такой подлянки не ожидал…

– Ничего руками не трогать! – скомандовал Дракон. – А то я вам их сам поотрываю!

– Ну, гости дорогие, – приложил руку к сердцу профессор. – Милости прошу к нашему шалашу.

И указал другой рукой на удивительное строение, находящееся неподалеку.

Снаружи это было что-то, похожее на обсерваторию. Двухэтажное здание, сложенное из огромных, грубо отесанных каменных глыб. Кладка напомнила Виктору оборонные сооружения древних Микен, называемые «циклопическими» (вроде бы их помогали возводить одноглазые великаны-циклопы). Каждый этаж был высотой не менее пяти или шести метров, а если брать еще и двускатную крышу, кое-где зияющую проломами, то в высоту дом достигал около пятнадцати метров.

Узкие окна-бойницы, забранные мощными металлическими решетками. Очень древними, если судить по изъевшей их ржавчине. Зато дверной проем словно и впрямь делался под гиганта. Метра три в высоту и два вширь. Закрывала его массивная дверь, обитая металлом, также изрядно проржавевшим.

На правом от них крыле высилась угрюмая башня без окон и дверей (наверное, вход в нее был изнутри). Венчал ее круглый купол, рассеченный посредине. Возможно, оттого и казалось, что это обсерватория. Только вот телескоп из отверстия не выглядывал.

Было видно, что здание пережило какую-то ужасную катастрофу, но выстояло. На стенах дома и башни виднелись следы огня. Причем пламя было столь мощным, что местами камень оплавился. А еще имелись непонятные отметины. То ли по зданию били из огнестрельного оружия, то ли… Ну, не могли же, в самом деле, эти глубокие царапины оставить когти неведомого существа?

– Что тут было, профессор? – осведомился Дракон у старика.

Тот пожал плечами.

– В огнедышащих драконов я не верю, хотя, впрочем, в природе-матушке всякое бывает. Особенно в геоаномальных местах, то есть Зонах.

– Так здесь тоже Зона? – скривился Шамиль.

– Она самая, – подтвердил ученый. – Прошу в дом. Что же это мы, в самом деле-то, на пороге топчемся? Вы же вроде как пивка хотели?

Вспомнив о пиве и закуси, сталкеры повеселели. Серков с натугой отворил дверь, пропуская гостей вперед.

Судя по внутреннему убранству, частично сохранившемуся с незапамятных времен, здесь когда-то жили очень рослые существа. Ну, не циклопы (впрочем, кто знает?), но все же. Вон камин с вертелом для жарки мяса (опять-таки проржавевшим) явно рассчитан на создание, обладающее недюжинной силой. Вертел больше напоминал средних размеров бревно, нежели приспособление для человеческой кулинарии. Каких же зверушек на нем запекали? Бегемотов разве что. Или местных китов?

Впрочем, обжитые стариком покои, три смежные комнаты и небольшой зал, могли принадлежать когда-то и существам обычных размеров. Тут даже имелись стекла на окнах. Или в этих небольших комнатах жила людская прислуга местных исполинов?

В зале с покосившимся грубо сколоченным столом они и расположились – пятеро мужчин в камуфляже и одна девушка. Наособицу от них устроился хозяин, старик с пронзительным ярко-синим взором и седой головой. Гости недоуменно оглядывались, а вот старик был невозмутим. На его лице не шевелился ни единый мускул, во взоре читалось некое насмешливое спокойствие. Виктор поежился.

Дом и вправду казался диковинным. В его странных углах и неправильной формы комнатах, в его чудных мозаиках, на всем лежала печать чего-то нечеловеческого, чужого и чуждого. Хотя невозможно было понять и тем более высказать словами, в чем эти неправильность и чуждость заключались.

– Прямо замок людоеда из «Кота в сапогах», – пошутил Виктор.

– Сами хозяева не объявлялись? – деловито осведомился Дракон.

– Нет, скорее всего жилище покинули много веков назад. Когда мы сюда пришли, уже ничего не оставалось от прежних владельцев. Я тут в окрестностях обнаружил некий гигантский склеп, однако силенок исследовать его у меня не осталось. Да, признаться, и охоты нет. Зачем тревожить покой усопших? Ну, найду я колоссальные скелеты вроде тех, о которых сколько раз трубили наши газеты и которые на поверку оказались фальшивками. И что это даст? С кем я тут поделюсь своим открытием? Что докажу?.. Мебель мы с военсталкером Птенцовым мастерили, – печально сообщил Серков. – Присаживайтесь, господа, в ногах правды нет. Кстати, пиво вон там.

Он указал на металлическую кадку, в которой обнаружилась жидкость, по виду и запаху и впрямь напоминающая пиво. В жидкости плавала какая-то субстанция, похожая на медузу.

Паровоз, не утерпев, зачерпнул кружкой и отведал.

– Не пиво, это точно, – задумчиво почмокал он губами. – Но пить можно. Напоминает квас с градусами.

– Угу, – подтвердил профессор. – Местный грибок, аналог нашего земного чайного гриба. Только в этом имеются алкалоиды. Крабов, кстати, можно приготовить в другой комнате. Там у меня нечто вроде кухоньки. И печка имеется.

Наталья отправилась заниматься стряпней. Зубр увязался за ней – помогать. Минут через сорок немудреный ужин был готов, и все уселись за столом, налегая на крабов-гриль и эрзац-пиво.

Напиток был кисленьким, освежающе-приятным и бил в нос, как настоящий квас. И точно с градусами. Легче пива, конечно. Но все равно неплохо. Крабы тоже не подкачали. Мясистые и сочные.

Под этот напиток они коротко изложили ему историю своего похода. Известие о гибели Москвы в «харме» сильно удивило профессора, но не потрясло и не ужаснуло. Сообщение про Внешнее Кольцо заставило вспомнить теорию какого-то Брауна. Рассказ о Барьере вызвал лишь пожатие плечами – «частный случай измененной топологии континуума».

– Сколько же вы тут обитаете, профессор? – поинтересовался Дракон, допив очередную кружку.

– Дайте припомнить, – закатил глаза ученый. – Ага, точно. Уже четырнадцатый год пошел…

– Хм… – погладил подбородок командир отряда. – Вы извините, Антон Анатольевич, как бы это помягче сказать… Третья комплексная экспедиция Припятского центра под руководством майора Ветрова пропала семь лет назад. Через неделю после пересечения Периметра связь с ними… вами… пропала…

– Ну, да, – подтвердил Шамиль, – я хорошо помню. Сам собирался с вами в поход, но свалился с приступом болотной лихорадки.

У заместителя командира сделался виноватый вид.

Ошеломляющее известие не произвело на ученого ожидаемого воздействия. Он остался спокоен. По крайней мере внешне.

– Так бывает, – молвил он философски. – Штуки со временем Зона и раньше выделывала. Судя по тому, что вы здесь и сейчас, вы тоже не миновали нашей участи.

Дракон кивнул.

– Это параллельный мир? – вступил в разговор Виктор. – Все эти мегалиты с великанами, гигантские твари…

– Возможно, что и так, юноша, – согласился Антон Анатольевич. – А может, это скрытые области пространства, захваченные Зоной и переделанные ею так искусно, что даже время изменилось. Хотя говорят, что мир в принципе един, есть лишь некоторые ответвления, сохраняющие связь с основным, «родительским», или прамиром, и даже на него влияющие. Вспомните те же теории «кротовых нор», «червоточин», хотя бы Кипа Торна, Эйнштейна-Розена или других. Как там у них? «Пользователь может просто шагнуть через червоточину к месту назначения, которое ясно видно через червоточину, как через дверь», – процитировал по памяти Серков. – А дальше так вообще древнекитайская поэзия: «Тогда, сидя возле устья «А» посреди зимы, мы увидим сквозь кротовую нору яркую картину прошедшего лета и – реально в это лето и вернемся, пройдя нору насквозь. Затем снова приблизимся к воронке «А» (она, как мы договорились, где-то рядом), еще раз нырнем в нору и – перепрыгнем прямиком в прошлогодний снег. И так сколько угодно раз. Двигаясь же в обратном направлении – ныряя в воронку «Б», – скакнем на полгода в будущее… Таким образом, совершив единственную манипуляцию с одним из устьев, мы получаем машину времени, которой можно «пользоваться» постоянно (если, конечно, предположить, что нора устойчива или что мы в состоянии поддерживать ее “работоспособность”)»… Но с другой стороны…

Видно было, что ученый уселся на любимого конька. Бог весть сколько он мог беседовать на эти темы. У Рузина даже голова разболелась от всех этих пунктов «А» и пунктов «Б». Оно, конечно, в иное время интересно было бы послушать. Но они сейчас не на научном симпозиуме.

– А что случилось с членами вашей экспедиции? – перебив профессора, осторожно поинтересовался Паровоз, смачно чавкающий крабовыми ногами.

Профессор вздохнул.

– Сперва мы потеряли ориентировку, заехав в какой-то густой туман. Когда вышли из него, не нашли ни маяков, ни спутников. И одна из машин тоже сгинула невесть куда. Ветров решил двигаться наобум, думая, что Зона не такая уж большая. Неделю мы шли через пустоши и аномалии, отстреливались от тварей и от людей, которые были хуже любого кровососа. Ветров попытался запустить антиграв, но его пилот Леша Каменский, мой аспирант, остался на пропавшей «маталыге». Так что его хватило лишь на несколько вылетов, а потом начинка испортилась, ну а нужных для ремонта артефактов мы не нашли. В общем, в эти горы мы прибыли на последних каплях топлива. Так и остановились в этой старой крепости. Решили передохнуть и поискать дорогу назад, совершали вылазки, но…

Он склонил голову на грудь.

– Кто в «харибдах» погиб, кто в боях с местными мутантами. Оставшиеся же сгинули при попытках переправиться на остров. У нас с собой было два надувных клипербота. Один по-идиотски нашел конец, угодив в прибой уже на острове. Так швырнуло о скалы, что практически ничего не осталось… Второй повернул обратно, но его разбила морская тварь вроде тех, которых вы видели на скальных рельефах там, на тропе. На моих глазах все случилось.

– Остались мы вдвоем, – продолжил через минуту. – Я да один из наших, сталкеров, Птенцов, или как он любил себя называть – Метелица… Да я говорил…

– О! – обрадовался Шамиль. – Я его припоминаю. Это ж мой корешок был. Мы с ним еще в Чернобыле покуролесили. И что он?..

– Он… покончил с собой через несколько месяцев. Задумал нагнать из местных сладких водорослей спирту и заправить баки хотя бы одной машины, потом стал прикладываться к пойлу и как-то, налакавшись, вышел на берег, приставил к подбородку «Грозу» и спустил курок – половина магазина вылетела. Вот так я остался один.

Профессор замолк, а потом в тишине послышались негромкие всхлипы. Наталья заботливо подала плачущему старику кружку с «пивом». Антон Анатольевич благодарно кивнул.

– Сюда дотащить не было сил. Но я ему хорошую могилку сделал. Камнем обложил, цветов посадил. Приглядываю, одним словом.

– Спасибо, отец, – сердечно пожал ему руку Шамиль. – Метелица был нормальным парнем…

– А вы?.. – вернул профессора к рассказу Виктор, чуткое ухо которого выхватило одно обстоятельство в рассказе ученого. Заметили ль его остальные члены экспедиции?

– Да что я? Так и живу. Я уже даже человеческую речь забывать стал. Поневоле научился добывать еду в море – мидии, рыбу и водоросли. Вон японцы ими питаются и долго живут, – пошутил он. – Плюс необходимость держать себя в тонусе.

– Хорошо сохранился, батя, – похлопал его по плечу Зубр, уже прикончивший свою порцию крабов и завистливо поглядывающий на почти не тронутые профессором морепродукты. Перехватив его взгляд, Серков пододвинул ему свое блюдо.

– Угощайтесь, молодой человек.

– Угм, – не стал чиниться сталкер.

– Кстати, – вступил в разговор Дракон. – О каком острове шла речь?

«Ага, – констатировал Рузин. – Не я один такой умный».

– Да о том самом, – серьезно посмотрел командиру прямо в глаза старик. – О так называемом Синем острове. Вроде как именно там находится знаменитый Трон Льда. Разве вы не из-за него здесь?..

Дракон не стал отнекиваться.

– Вы что-нибудь знаете о нем?.. – с надеждой спросил Виктор.

– Сам остров отсюда неподалеку, – начал Серков неторопливый рассказ. – Километра три или четыре. С башни при хорошей погоде его видно.

Он достал из странного шестиугольного шкафа изрядно поцарапанный ноутбук и подключил его к торчащей из пыльного аквариума самодельной розетке. В аквариуме лежал «усач» – угольно-черный артефакт, вырабатывающий электричество.

Ноутбук запищал, загружаясь…

На экране замелькали странные фотографии. Иногда процессор подвисал, не справляясь с нагрузкой, и их можно было разглядеть более детально. Люди в сталкерском облачении у подножия громадной черной стены. Сооружение высилось на десятки, а то и сотни метров в высоту, а вместо крыши – странная конструкция, напоминающая по виду оранжерею.

Город, когда-то огромный и процветающий. Небоскребы, торговые центры, машины, забившие улицы и уже полусъеденные временем. При этом кое-где до сих пор горят уличные фонари, несмотря на то, что после апокалипсиса явно прошло уже очень много лет. Вот еще руины. Проспект, застроенный шести-семиэтажными домами с глухими провалами окон и обсыпавшимися стенами, чуть изгибаясь, уходит вдаль.

А на переднем плане достигающая круглой спиной вторых этажей странная тварь, нечто вроде смеси паука и спрута – коричневого цвета, на восьми гибких лапах-щупальцах. Она передвигалась медленно и как-то по-особому изящно, как будто плыла, не касаясь выщербленной мостовой. Потом она начала стремительно уплывать назад, видать, оператор постарался по возможности побыстрее ретироваться.

Новый ролик – писалось на хорошую широкоугольную камеру. Уходящая вдаль двухуровневая эстакада над густым лесом, снятая сверху. На ней насквозь проржавевшие вагоны трехэтажного поезда на непривычно широкой колее. Изображение передвинулось, и стало видно, что эстакада не ведет никуда, упираясь в горный склон.

Опять подборка слайдов. На одном – снятый изнутри купольный зал, в котором на потемневшем от грязи полу высится гора черепов. На другом – город из стекла, этакая себе хрустальная шкатулка – башни, минареты, шпили, подвешенные в воздухе хрупкие мостки, воздушные переходы, раскинувшиеся наподобие паутины между блестящими обелисками, сверкающими оттенками хрусталя и самоцветов.

– А вот и остров…

Сталкеры с удивлением рассматривали картинки непонятных развалин, на вид еще более древних, чем дом, в котором они сейчас находились. Но если жилище неведомых великанов было грубым и примитивным, то руины на фото напоминали о цивилизации другого уровня.

Рузину они чем-то напомнили знаменитый камбоджийский храм Ангкор-Ват. Вероятно, вот этими самыми громадными башнями, с четырех сторон украшенными исполинскими улыбающимися лицами. Тонкие губы, чуть раскосые глаза, удлиненные уши. Хм, уж не остатки ли пресловутых эльфов перед ними?

А вот это что такое? Колоссальная башня, по виду напоминающая витой рог тура.

– Это вроде и есть самый храм, – пояснил профессор, заметив интерес сталкеров к фотографиям с вьющейся башней.

– Почему вы так решили? – справился Дракон.

– Чутье, – развел руками старик. – Да вы вон у нее спросите…

Кивнул на Наталью, буквально пожиравшую глазами изображение странного сооружения.

– Ну вот, наверное, и все…

Профессор выключил ноутбук и надолго замолчал, словно все еще был в этих покинутых местах, где правит мрак, а любой шорох вынуждает оборачиваться с оружием наготове.

– Но, наверное, этот остров и есть самое важное…

– Натах, – окликнул ее Зубр, – аль чуешь чего?

Девушка кивнула.

– То, что мы ищем, и в самом деле там, – коротко пояснила.

Достав Ветвь, она поднесла ее к окну, и, словно что-то почуяв, артефакт засветился ярким полихромным светом.

Антон Анатольевич завороженно смотрел на талисман.

– Вот его-то у нас, увы, и не было, – с видимым сожалением молвил он чуть погодя. – Да, теперь уже можно признаться, ведь я последний из нашей экспедиции, последний из могикан. Остров и храм Трона Льда были одной из целей нашего похода. Не главной, однако же и не второстепенной. Не одни вы такие осведомленные. Наша беда лишь в том, что мы в отличие от вас не обладали столь мощным компасом.

– Компас?! – воскликнул пораженный журналист. – Так вот это что!

– Компас, ключ, это уж как вам будет угодно. Короче говоря, это устройство (или артефакт, или организм) способно открывать тоннели, эти самые «червоточины», в нужном направлении… Их существование предсказал еще Белческу, да, впрочем, это старая история. Дайте хоть подержать, что ли?..

Однако Наталья решительно отстранила дрожащие руки Серкова от драгоценного артефакта.

– Нельзя Ветвь в чужие руки передавать!

И баста.

Невежливо как-то по отношению к тепло встретившему и приютившему их человеку, но попробуй ее кто переубеди.

– Натах, – покачал головой Паровоз. – Да чего ж ты такая колючая, как ёжик? Выпей-ка лучше «пивка». У профессора еще много. Может, подобреешь.

– Говорят, у девок от пива лучше сиськи растут, – вставил и свои пять копеек Зубр, но тут же огреб от Дракона увесистый подзатыльник.

Некоторое время они молча доедали крабов и уничтожали запасы профессорского «пива». Серков из своих кладовых принес пару банок соленых водорослей, по вкусу напоминающих родимую белокочанную квашеную капусту. Предложил отведать и замаринованных им собственноручно мидий, но, глянув на них, гости благоразумно отказались. Какой-то цвет у тех был непривычный, синюшный, будто их кто в чернилах вымачивал.

Паровоз высказался в том плане, что, была бы водка, он, пожалуй, рискнул бы отведать и этого морепродукта. Но «пиво-квас» в качестве антидота его мало устраивает. Несерьезный продукт.

– Слышь, Антон Анатольич, – пристал к профессору подвыпивший Зубр. – И что, прям никакой возможности добраться до острова нет? Ни тебе захудалой лодчонки, ни плотика? Ну, не верю. Чтобы у такого рационализатора и изобретателя, как вы, да не завалялось чего-то про запас…

Старичка тоже явно развезло. Видимо, давно так не напивался. «Пиво-квас» напиток коварный. Вроде и немного в нем градусов, да как выпить лишку…

– Да вот ей-богу ничего нет! Говорю же, что оба клипербота погибли.

– А гравискутер?

– Вспомнили! – покачал головой старик. – Он же, как я и говорил, вышел из строя еще до того, как мы добрались до этого берега.

– И где он сейчас? – стал в стойку Шамиль, большой охотник до всякого рода артефактной техники.

– Да там же, где и машины, во дворе этой загадочной крепости, в бывших конюшнях, хотя, если судить по размерам, там держали драконов. Как загнали их туда, так и стоят. Сгнили уже, наверное, МТ-ЛБ наши…

– А глайдер ваш? Ну, скутер? – с дрожью в голосе поинтересовался заместитель командира.

– Что скутер?

– Не сгнил скутерок-то?

– Вроде нет, – пожал плечами профессор. – Впрочем, я давно не наведывался.

– Наталья, Умник, остаетесь на хозяйстве, за профессором присмотрите, – распорядился Дракон. – А мы на разведку.

Виктор начал возражать, но командир был неумолим, памятуя о недавнем проколе журналиста. Пришлось подчиниться.

– Хе, – захихикал Зубр, глядя на транспортное средство, скрывавшееся в полуразвалившемся каменном «ангаре». – Прямо «пепелац» какой-то.

Скутер и впрямь немного походил на помянутый сталкером воздушный корабль из старого фильма «Кин-дза-дза». Плоский чан цилиндрической формы с тронутыми ржавчиной бортами, исчерканными грубыми сварными швами, и прочной пластиковой прозрачной крышей. Позади торчали два винта в защитном кожухе из прутьев. Он был принайтован тросовыми расчалками на крыше одной из двух МТ-ЛБ, стоявших тут на порвавшихся гусеницах…

– Это машина работы самого Гордея! – пояснил дед. – Последняя работа Чокнутого Гордея, который учил и Вахмурку, и Кирпича и за архив которого китайцы заплатили наследникам тридцать миллионов. Потому что у нас он оказался никому не нужен. И так у нас все… – горестно вздохнул профессор.

Шамиль между тем залез на крышу «маталыги» и распахнул бортовой люк скутера. Забрался внутрь и затарахтел там какими-то железяками.

– Что, брат, гравицаппу крутить будешь? – крикнул, заглядывая в дверь, Зубр.

– Помолчи, а! – прикрикнул на него Дракон, забираясь в скутер. – Что тут, брат?

Заместитель сосредоточенно изучал механизмы летательного аппарата. Сначала его лицо не выражало ничего, кроме крайней озабоченности. Но постепенно настроение Шамиля улучшалось, и наконец он вынес вердикт:

– Можно все исправить. Правда, для этого мне понадобится разобрать «бластер». Если снять с него два артефакта да поставить сюда и вот сюда, – он ткнул пальцем куда-то в сплетение проводков и индукционных катушек, – то не исключено, а скорее, возможно на все сто, что эта махинерия полетит.

– Ты уверен?

– С этими штуками на артефактах уверенным быть нельзя, но как-никак Вахмурка, сделавший мою пушку и обучавший меня с ней обращаться, был учеником Гордея. Разберусь!

– И как скоро ты с этим управишься?

– Думаю, до утра успею. Ты мне только Паровоза в напарники дай, потребуется приложение грубой физической силы. Ну и Умника, он вроде самый сообразительный.

– О чем речь? – хлопнул зама по плечу Дракон. – Паровоз, слышал? Остаешься у Шамиля в помощниках.

– А спать когда? – возмутился здоровяк. – Оно ж вроде не горит?

– Разговорчики в строю! – строго прикрикнул командир.

В небе засияли мириады мигающих звезд, внизу, в смолистых водах, засверкали другие звезды, зажженные морскими тварями. Крохотные синеватые огоньки и крупные сверкающие пятна – красные, зеленые, розовые, желтые, синие. Сполох зарницы рванул небо где-то у горизонта.

А в местном «гараже» кипела работа. Сперва Шамиль разобрал свое оружие и из вороха артефактов, какими буквально был набит алюминиевый корпус «пушки», выбрал с полдюжины, из которых Виктор узнал лишь «звездочку» и «подвеску». Затем вдумчиво переставлял артефакты уже в моторном отсеке «пепелаца». Потом проделал это еще раз.

Они сделали только один перерыв – на еду. Рузин жевал запеченную Натальей в глине местную рыбу, чье нежнейшее мясо заедал тушеными овощами. («Вот развел грядочки, – пояснил профессор. – Представьте, в кармане куртки оказалась пара пакетиков с семенами».) И поймал себя на мысли, что давно не ел с таким аппетитом, хотя за последние годы успел перепробовать лучшую кухню со всего мира – от утки по-пекински, приготовленной в лучшем ресторане города Пекина, до блюд из знаменитого парижского «Мулен Руж». И все же эта простая грубая еда стоила лучших деликатесов. Он, знай себе, наворачивал за обе щеки, пока профессор и Дракон беседовали почему-то про фауну Припятской Зоны.

О сволках, потомках волкособак, особой лохматости, плодящихся со страшной силой, кысях, чьи предки – одичавшие домашние кошки, живущие в лесах Припяти. О зомби и мутантах. Уже в глубоких сумерках старик принес «усача» – запускать машину.

Взмокший Шамиль отложил паяльник и рубанул тесаком по расчалкам. Потом вместе с Антоном Анатольевичем они забрались в кабину. Внутри тускло загорелась подсветка приборов, а затем железный блин чуть приподнялся над проржавелой МТ-ЛБ и медленно спустился прямо перед изумленными сталкерами на старые каменные плиты.

– Ви-ить! – заверещала Наталья и повисла на шее Рузина, целуя его от избытка чувств. – Ви-итя-а! У нас получилось!

– Да, конечно, – закивал он.

Особой радости он почему-то не испытал. Да, собственно, его заслуги в этом и нет, это Шамиль, ну и еще немного профессор с Драконом.

А ученый, склонив голову, сообщил:

– Отдаю его вам только с одним условием – вы возьмете меня с собой. В конце концов, я учился им управлять, да и обидно было бы не побывать в таком месте…