– До сих пор диву даюсь, как ты ухитрилась с ними справиться. – Шас цокнул языком. – Невероятно.
– На самом деле мне повезло, – спокойно ответила Лера. – Эльвира оказалась сильным, но неопытным метаморфом. Она допустила целую кучу ошибок в начале драки, не смогла правильно распорядиться…
– Да, да, я читал твой отчёт.
– А Бруджа мне не противник, – пожала плечами девушка, совершенно не обидевшись на то, что Кумар её перебил. – Как только он понял, что я разобралась с Эльвирой, то дал стрекача.
И схватка завершилась.
Именно так было сказано в отчёте.
И оба, и шас, и моряна, одновременно посмотрели на небольшую полянку, что находилась у боковой двери в церковь.
У вымотанного манипуляциями с грузовиком Сулира не оставалось сил, чтобы вернуться в сквер порталом, приехал на машине, увидел истоптанную поляну, лежащую без чувств моряну, мёртвого метаморфа, выругался и вызвал Службу утилизации – самостоятельно скрыть следы ночного боя архитектор уже не мог. А служба, как обычно, не подкачала: счёт выставила неприличный – в ней ведь тоже шасы работают, – но сквер зачистила качественно, никто из озёрцев не понял, насколько сильно он был перекопан ночным сражением.
– Я проверил прошлое Эльвиры, подключил все ресурсы Тайного Города и выяснил, что она…
– Озёрская?
– Откуда знаешь?
– Эльвира сказала перед боем.
– Могла бы хоть притворно удивиться.
– Извини, что испортила сюрприз.
– Плевать. – Сулир усмехнулся. Они оба понимали, что последние фразы были шуткой. – Лану, дочь Юлии, после боя изнасиловали красные и бросили на берегу озера. Однако Аглая Свекаева, бывшая её няня, ухитрилась довезти девушку до её тётки, Белой Дамы, и уже та вывезла Лану в Финляндию, подальше от творившихся тут ужасов.
– Почему не в Тайный Город?
– Лана была полукровкой, беременной полукровкой, да к тому же с неясным генетическим статусом. Тётка слышала об экспериментах фаты Юлии и решила посмотреть, что родится, прежде чем везти Лану и её ребёнка в Москву… Где его, если честно, никто не ждал. И в Финляндии родилась Эльвира.
– Ей почти сто лет?
– Она метаморф, а метаморфы живут долго.
– Верно…
– Лана умерла при родах, и Эльвиру воспитывала тётка, наверное. – Об этой части истории Кумар мог только догадываться. – А потом их нашёл Бруджа. Видимо.
– То есть Эльвира была единственной законной наследницей клада, который мы собираемся делить? – грустно улыбнулась Лера.
– Получается так. Но есть кое-что ещё… – Шас выдержал паузу. – После всех этих событий я просмотрел материалы по строительству церкви, которые сумел отыскать в местном архиве, и в одном документе наткнулся на собственноручную пометку старого Алексея Озёрского: «…только мои потомки увидеть смогут то, что скрыто…»
– Там не просто тайник, – прищурилась Лера.
– Там тайник, настроенный на кровь Озёрских, – вздохнул шас. – Или на их генетический код. Или ещё на что-нибудь, чёрт его знает, этого Спицына и чокнутого Алексея, как решили они определять потомков. И только Эльвира могла взять то, что лежит в тайнике… И, как мне кажется, только она могла вообще найти тайник.
Фраза прозвучала приговором.
– И с её смертью цепочка оборвалась.
– У Эльвиры не было детей, я проверил. – Сулир скорчил гримасу, за которой обычно следовало грязное ругательство, однако воспитание взяло верх: шас удержался в рамках приличий и лишь зло бросил: – Ей надо было меньше трахаться с масанами.
– А разобрать церковь тебе не позволят, – спокойно произнесла девушка.
– Возможно, при разборке тайник самоликвидируется.
– Да, такое вполне вероятно.
Они помолчали, глядя на небольшую, но необычайно изящную церковь, и одновременно грустно улыбнулись.
– По крайней мере, ты добыл сокровища.
– Мы добыли, – уточнил шас. – Я пришлю твою долю.
– Спасибо.
Повисла неловкая пауза, и лишь после неё шас задал вопрос, который его крайне интересовал:
– Куда присылать?
– Сюда, – улыбнулась Лера. – Я остаюсь.
– Надоел Тайный Город?
– Мне нравится рисовать.
Её чёрные глаза вспыхнули: девушка не просто приняла решение, ей нравился выбранный путь, она чувствовала себя счастливой.
– Не поверишь, но я догадывался, что так получится, – кисло протянул шас. – Когда увидел тебя после первого учебного дня, понял, что ты останешься. Ты сломалась.
– Я нашла себя, Сулир. Мне здесь хорошо.
– Я буду приезжать.
– Ты построил хороший курорт.
– Он стоит того, чтобы в нём отдохнуть.
– Пожалуй…
Кумар искренне рассмеялся:
– Никогда бы не подумал, что увижу тебя в окружении детишек…
– Потому что я моряна? – нахмурилась Лера.
– Потому что ты – отличный профессионал. – Шас выдержал короткую паузу. – Что будешь делать, если Пётр вернётся?
– В этом случае… – Она приложила палец к губам. – В этом случае я буду очень рада…
– Ты отлично действуешь из тени, – буркнул Бруджа, внимательно глядя на Анисима. Без злобы глядя, без ярости и без ненависти – время эмоций прошло, и теперь вампир смотрел на победителя внимательно, ожидая, какие условия тот выставит. – Прямо как ночной охотник.
– Я просто не любитель стоять под софитами, – объяснил Чикильдеев. – С детства отличался повышенной скромностью.
– Или застенчивостью?
– Или ею, – не стал отрицать Анисим. – Знаешь, где мы находимся?
Масан, несмотря на то что, придя в себя, уже успел изучить помещение, делано огляделся: маленькая дверь, отсутствие окон, запретная для вампиров черта, оставляющая лишь несколько квадратных ярдов для «прогулки». Мебели нет. Себе Анисим принёс два табурета, на один уселся сам, на второй поставил какой-то предмет, накрытый куском плотной ткани.
– Твой подвал?
– Подвал усадьбы Озёрских, – медленно ответил Чикильдеев. – Там, где всё началось, там всё и закончится. Я так решил.
И тяжесть в голосе щенка – а ведь мужчина был младше вампира на полторы сотни лет – заставила Петра вздрогнуть.
– Кто ты? – хрипло спросил он, нервно потирая руки. – Бастард?
– Мне больше нравится термин «незаконнорождённый ребёнок», – мягко ответил Анисим. – До встречи с Юлией молодой граф Александр увлёкся, если можно так выразиться, молоденькой селянкой из бывшей крепостной деревеньки…
– И наплодил ублюдков.
– Одного, – уточнил Чикильдеев, не обратив внимания на очередное оскорбление. – Потом, встретив Юлию, граф придумал моей прабабке фамилию, дал некоторую сумму денег и переселил в Тихвин. Как видишь, мы изрядно приумножили полученный капитал.
– Вот это я и называю качественным стартапом, – проворчал масан. – Вы все метаморфы?
– Врать не буду – нет. – Анисим погрустнел. – Мой дед, он погиб в Великую Отечественную, и отец – обычные люди. В нашем роду гены Озёрских впервые проявились у меня.
– То есть мне повезло.
– Хорошо, что ты относишься к происходящему с юмором, – ровно произнёс мужчина. – Не люблю, когда начинают умолять.
– Особенно когда всё уже решено.
– Именно.
– Я понимаю, что такое честь, – хмуро проронил Бруджа.
– Я вижу.
Масан помолчал.
– Изменить решение нельзя?
– Из-за тебя мне пришлось убить сводную сестру, – без притворства вздохнул Чикильдеев. – Так что нет – нельзя. Извини. Придётся заплатить.
– Ну, ладно, я понял… – Пётр дёрнул головой. – Ты – метаморф. Понятно… Но откуда ты обо всём знаешь?
– Чикильдеевы ходят в церковь, – развёл руками Анисим.
– А если серьёзно?
– Куда уж серьёзнее? – Мужчина тихонько рассмеялся. – Граф Александр напоследок сказал моей прабабке, чтобы мы ходили в церковь. Мы ходили. Однажды отцу пришло в голову пройтись по всем помещениям, и каково же было его удивление, когда у престола он увидел то, что не видел никто более, – маленькую дверцу в стене.
– Главный тайник…
– В нём мы нашли немного камней, дневники фаты Юлии и вот это… – Анисим театральным жестом скинул покрывало со стоящего на табурете предмета, и Пётр тихонько выдохнул, увидев серебряную супницу.
– Что это?
– Тюрьма твоего отца.
Супница для кардинала… Какой стыд… Супница… Цель, к которой он шёл почти сто лет… Супница.
– А… – Бруджа откашлялся. – А отец? Что стало с отцом? Где он?
– За восемьдесят лет в заточении твой старик свихнулся, и мне пришлось его убить, – негромко и абсолютно равнодушно сообщил Анисим.
– Нет, – прошептал вампир. Ему не хотелось верить, что последние годы он грезил целью, которой уже не было.
– Да, – подтвердил свои слова Чикильдеев.
– Он бы вас порвал, – скривился Пётр. – На куски!
– В здравом уме, – жёстко перебил масана метаморф. – К тому же я сначала изучил дневники, понял, что меня ждёт, и приготовился к бою. Хотел поговорить, но не получилось – твой папаша выбрался из супницы совершенно сумасшедшим.
– Нет!
– Пришлось его прикончить.
– Нет…
– Извини, что так получилось. – Чикильдеев выдержал паузу. – Соответственно, у тебя есть выбор: занять отцовское место… – Ленивый жест в сторону супницы. – Или быстрая смерть.
«Выбор? Да разве он есть – выбор? Разве можно согласиться на плен? Что он даст? Призрачную надежду однажды обрести свободу? Как? Анисим запихнёт супницу в тайник, и следующий метаморф из рода Чикильдеевых отработает на спятившем пленнике навык истребления вампиров.
Вот такой выбор».
– Сейчас день? – тихо спросил Пётр.
– Да.
– Дай мне десять минут. А потом пойдём… прогуляемся.
– Договорились, – кивнул Анисим. – Десять минут.
Поднялся и вышел из комнаты.
«Экспедиция, предпринятая по настоянию старшего лейтенанта полиции Ройкина и начальника охраны строительства Поленного, привела к обнаружению и последующему извлечению из Чёрного болота немецкого военного грузовика времён Великой Отечественной войны. К сожалению, совершенно пустого. Никаких сокровищ, которые якобы стали причиной знаменитой массовой драки на берегу болота, в кузове не обнаружено. По этому поводу известный озёрский исследователь, преподаватель истории в средней школе № 3, Артемий Артемьевич Козарелесский заявил…»
«Озёрские ведомости»
– Я не дурак.
– Я вам верю…
– Чёрт возьми! Я не дурак! И не слепой! Я знаю, что видел: кузов был забит ящиками!
– Я вам верю.
– Когда я подошёл, Свекаев как раз откинул брезент, и я видел ящики! Я видел!
Но Ройкину никто не верил.
Нет, сначала, разумеется, поверили – по горячим-то следам. И массовая драка, устроенная «группой неустановленных лиц», была в полиции зафиксирована, и причина её указана со слов опера – обнаружение старинного клада графини Юлии. Всё было запротоколировано и записано, тогда Диме верили.
Увы, но подтвердить свои слова он не смог. Извлечённый на следующий день грузовик – тем же самым бульдозером, кстати, – оказался пустым, как список грехов младенца, что выставило дураками всех «неустановленных» участников драки и самого Ройкина как главного идеолога происходящего.
Господа Кумарский-Небалуев и Левый, в которых ткнул пальцем несчастный полицейский, тут же заявили, что пытались обнаружить грузовик со слов господина Столярова, слышавшего нечто подобное от своего уважаемого отца. Господин Столяров подтвердил. Грузовик они извлекли, однако внутрь забраться не успели – началась драка – и потому понятия не имеют, были ли в грузовике ящики, как рассказывает господин Ройкин, или нет. Скорее всего, нет, потому что всплыть из вновь утопленного грузовика они самостоятельно не могли, а на берегу всё время оставались дежурные, которые заявили, что в болото более никто не бросался и действий по извлечению клада не производил. Господин Свекаев заявил, что был привлечён за небольшое вознаграждение к извлечению и вообще не понимает, что происходит, хотя пьёт умеренно. Все архивные материалы, якобы похищенные господином Левым из музея – об этом тоже сообщил Ройкин, – обнаружились в архиве, в целости и сохранности. Круг замкнулся.
Над господином Ройкиным потешался весь Озёрск.
– Я знаю, что они врут, – упрямо произнёс Дима, с ненавистью глядя на фотографию в газете: господин Левый изумлённо смотрит в камеру (фотографическую), господин Кумарский-Небалуев выражает негодование, ну и грустит от того, что ничего не нашлось. – И я сделаю всё, чтобы вывести их на чистую воду.
– Мы выведем их на чистую воду, – добавляет Цыпа. – Я видел мёртвую Эльвиру и тварей у церкви. Я не остановлюсь.
– Мы узнаем правду!
– Она тебе нужна? – уточнил Газон.
– Правда? – опешил Столяров.
– Она, – подтвердил дикарь. – Тебе нужна правда?
– Ну… – Интеллигентный слесарь с надеждой посмотрел на умеренно пьющего бульдозериста, однако тот лишь руками развёл, показывая, что если приличные люди по каким-то причинам не хотят раскрывать правду целиком, то он, умеренно пьющий бульдозерист, в общем-то не против. Главное, чтобы его интересы были соблюдены. – Ну… Интересно же, – промямлил в итоге Николай Матвеевич.
– Книжку почитай, – предложил Шапка. – Говорят, они интересные.
– Книжек я читал много, – решительно ответил Столяров. – Но мне интересно, как мы сумели машину разгрузить, а этого никто не заметил. И как получилось, что грузовик потом под водой оказался?
– Дело в том, что наш компаньон – крутой гипнотизёр, – выдал дикарь версию, которую старательно заучивал в течение трёх последних часов. – Он отвёл… Он загы… загру… Тьфу, чтоб тебя Спящий выклевал! – выругался Газон и тут же справился: – Он загипнотизировал толпу, и они не видели нас, когда мы ящики грузили.
– Куда?
– В другую машину.
– Которую тоже никто не видел?
– Ага.
– А грузовик он как под воду вернул?
– Грузовик сам скатился, – отрезал Шапка. – Все видели.
– У него передняя ось была заблокирована, – коротко заметил умеренно пьющий бульдозерист во имя справедливости. – Он бы сам ни за что не скатился.
– Вот, – выразил своё отношение интеллигентный слесарь. – А?
– Что «а»? – Газон подбоченился и стал слегка раздражаться, потому что он подписался просто сообщить нудным челам «официальную» версию от Кумара и не думал, что диалог затянется. – Короче, серьёзные че… серьёзные пацаны меня прислали объяснить вам, терпилам провинциальным, расклад. Сейчас пацаны относятся к вам с уважухой, потому что я за вас сказал, и предлагают так: мы платим за то, что пустой грузовик тихо-мирно, не привлекая внимания, вернули в болото, а вы не спрашиваете меня – как? Мы платим за то, чтобы озёрские драгоценности тихо-мирно, не привлекая внимания, распродали по коллекционерам, то есть отдаём этим жадным ша… шакалам жадным отдаём процент за реализацию. А получившуюся сумму делим на шесть частей.
– Сколько получится?
Шапка назвал сумму, и челы одновременно выдохнули:
– Согласны!
Не спрашивая, почему на шесть.
А чтобы не осталось недопонимания, Столяров уточнил:
– Никаких вопросов.
– Вот и хорошо. – Газон достал из кармана грязный листок, сверился со списком проблем, которые должен был обговорить с компаньонами, и продолжил: – Только деньги вам, идиотам, тратить пока нельзя, а то спалитесь, как спички.
– Это как? – попытался возмутиться бульдозерист, однако был остановлен коротким возгласом.
– Тихо! – повелительно рявкнул дикарь, и умеренно пьющий бульдозерист сделал тихо. – Для начала Чикильдеев возьмёт вас, бездельников, на работу с хорошей зарплатой. Тебя… – Кивок на Столярова. – Главным инженером курорта…
– Правда? – обрадовался слесарь.
– Правда, правда, – подтвердил Шапка, поражаясь про себя радости чела от приобретения ежедневного нудного занятия. – А тебя по строительству куда-нибудь… пристроят… – Свекаев кивнул. – В общем, будет у вас зарплата, получите кредит в его банке, начнёте жить как люди, а потом легализуем ваши деньги. Один, возможно, в лотерею выиграет, другой ещё как-нибудь. В общем, надо пока, чтобы история забылась… Всё понятно?
– Да, – кивнул повеселевший Свёкла.
А интеллигентный слесарь повторил:
– Никаких вопросов.
– Вот и хорошо. – Газон разжевал и сожрал бумажку, достал из сумки бутылку виски и предложил: – Тогда давайте прощаться, брателлы, может, ещё и свидимся.
– Ты представляешь, какими будут наши дети?
– С трудом, – тихонько рассмеялся Анисим. – Оборотни-моряны с генами метаморфа – такой коктейль приведёт Тайный Город в ужас.
– Дурачок. – Лера легонько шлёпнула мужчину по плечу. – Наши дети будут такими же умными, как ты, и такими же талантливыми, как я.
– А-а… – Чикильдеев кивнул: – Именно это я и имел в виду.
– Я заметила.
Ноябрь отметился первыми в этом году морозами, на Тёмном озере начал вставать лёд, и вид засыпающего озера завораживал девушку. Она часто звала Чикильдеева на пирс яхт-клуба – полюбоваться и заодно поговорить, стоя рядом, чувствуя тепло друг друга.
– И ещё у них будут лучшие в мире родители, – развил тему Анисим.
– Потому что если папа поведёт себя неправильно, мама посадит его на рога, – многозначительно пообещала Лера.
– За что папа откусит маме хвост.
– Я не ящерица, он у меня не отрастёт.
– Поэтому будь со мной осторожнее.
– Я буду с тобой настоящая. Всегда.
– А я – с тобой. – Анисим крепко поцеловал любимую в губы. – Где ты хочешь провести медовый месяц?
– Здесь, с тобой. – Лера закрыла глаза. – Дома. Там, где я счастлива…
Там, где они будут вместе…