За кофе мистер Холмс поведал нам о том, как решился обмануть весь мир.

– Вы ведь уже слышали о профессоре Мориарти, – начал Шерлок Холмс, отодвинувшись от стола вместе со стулом и вытянув длинные ноги.

– Индийская «Таймс» опубликовала статью о его преступной империи одновременно с вашим некрологом, – позволил себе заметить я.

– Мы получали сведения о профессоре Мориарти и его банде из Лондона, – добавил Стрикленд. – А еще я читал весьма подробный рассказ обо всей этой истории в журнале «Стрэнд».

– Должно быть, это мой друг доктор Уотсон изложил свою версию случившегося, – задумчиво заметил Холмс, раскуривая трубку. – Единственное, что огорчает меня в этом деле, – то беспокойство и боль, которые я ему невольно причинил. Но здесь, увы, ничего было не поделать. Ставки были слишком высоки, а прихлебатели Мориарти – слишком гнусны.

– О, это был гений, – продолжил мистер Холмс, дымя трубкой. – Величайший преступный разум века, и никто даже не слышал о нем. Тем более удивительно. Не сомневаюсь, что вы уже читали о сенсационных подробностях его биографии. На самом деле он происходит из хорошей семьи. Не по годам рано у него проявились математические способности, развившиеся благодаря отличному образованию до феноменальных высот. Когда ему исполнился двадцать один год, он написал диссертацию о биноме Ньютона, которая принесла ему европейскую известность. После этого он получил кафедру математики в одном из наших провинциальных университетов. А еще он прославленный автор «Движения астероидов», книги, затрагивающей такие высоты чистой математики, что, говорят, не нашлось никого, кто мог бы написать о ней критический отзыв. К несчастью, в его жилах текла кровь преступника. У него была наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный ум не только не умерял, но даже усиливал эту склонность и делал ее еще более опасной. Темные слухи поползли о нем в том университетском городке, где он преподавал, и в конце концов он был вынужден оставить кафедру и перебраться в Лондон.

Несколько лет подряд я постоянно чувствовал, что за преступным миром Лондона стоит неизвестная мне зловещая и вездесущая организующая сила. Годами я пытался раскрыть этот заговор, и вот пришло время, когда мое исследование вывело меня после тысячи хитросплетений и зигзагов к бывшему профессору Мориарти, прославленному математику. Он был организатором почти всех злодеяний и нераскрытых преступлений в Англии, а возможно, и за ее пределами. Он сидел неподвижно, словно паук в центре своей паутины, но у этой паутины были тысячи нитей, и он улавливал вибрацию каждой из них. Сам он действовал редко. Он только составлял план. Но его агенты были многочисленны и великолепно организованы. Таково, джентльмены, темное царство, которое я обнаружил, а затем направил все свои силы на то, чтобы его разоблачить и уничтожить.

Но профессор был так хитро замаскирован и так великолепно защищен, что спустя три месяца я вынужден был признать, что наконец-то встретил достойного противника. Однако я настойчиво продолжал расследование, и в один прекрасный день профессор допустил ошибку. Уверяю вас, это была очень незначительная ошибка, не более чем недосмотр. Но я, разумеется, воспользовался этим промахом и, взяв его за исходную точку, начал плести вокруг Мориарти свою сеть.

Нет нужды пересказывать здесь все, что поведал нам Шерлок Холмс о том, как он блестяще разоблачил и заманил в ловушку профессора Мориарти и его организацию, а также о том, как Скотленд-Ярд в замешательстве позволил самому профессору и нескольким важным его приспешникам уйти из этой ловушки. Читатель может ознакомиться со всеми подробностями этого дела в специальном выпуске журнала «Стрэнд», где помимо самого дела захватывающе описана и последующая встреча Шерлока Холмса с профессором Мориарти, а также, к величайшему горю всей империи, сделан неутешительный вывод о том, что великий сыщик сгинул в грохочущих водах Рейхенбахского водопада.

Мы со Стриклендом завороженно слушали рассказ Шерлока Холмса о последних минутах его встречи с профессором.

– Верите ли, джентльмены, – продолжил Холмс, потягивая виски, – когда зловещая фигура покойного профессора Мориарти возникла вдруг на узкой тропинке, преграждая мне единственный путь к спасению, в его серых глазах читались горечь и неумолимое решение. Однако он весьма учтиво меня приветствовал. Мы недолго, но весьма содержательно поговорили, он рассказал мне, каким способом ему удалось поставить в тупик полицию, а я, в свою очередь, поведал в нескольких словах, как мне удалось вывести на чистую воду его организацию и преступную деятельность. После этого он любезно позволил мне написать коротенькую записку доктору Уотсону, которую я оставил вместе с моим портсигаром и альпенштоком. Я пошел по тропинке вперед, а Мориарти двинулся вслед за мной по пятам. Дойдя до конца тропинки, я остановился. Передо мной был ужасающий, подобный кипящему котлу, пенный водоворот, куда с грохотом обрушивалась вода. Я повернул обратно. Мориарти был безоружен, а маска спокойствия, застывшая было на его лице, таяла с каждым мигом. Его огромный выпуклый лоб пульсировал, как живое существо. Глаза светились чудовищной ненавистью, подобной которой я не видел в жизни, а губы непрерывно двигались – он, несомненно, призывал проклятия на мою голову, однако, на счастье, я не слышал его из-за шума водопада.

И тут он с яростным воплем бросился на меня. Он был похож на безумца, а безумцы обычно отличаются особой физической силой. Я не слабее многих, однако неистовство, с которым профессор взялся за меня, поначалу сбило меня с толку. Длинными, костлявыми, как у мертвеца, пальцами он вцепился в мое горло и начал душить, да так, что я всерьез обеспокоился. Из его искаженного ненавистью рта, словно из пасти бешеной собаки, сочилась пена.

– Умри, Холмс! Ко всем чертям! Умри! – закричал он, брызжа мне в лицо слюной. Не выпуская друг друга, мы стояли, шатаясь, на краю обрыва. Не знаю, известно ли это вам, но я немного знаком с приемами японской борьбы буджитсу, которые не раз сослужили мне хорошую службу. Крепко ухватив профессора за воротничок и нацелившись ногой в живот, я опрокинулся на спину и перебросил его через себя. С криком он упал в пропасть. Однако любое живое существо цепляется за жизнь до последнего. Не без труда поднявшись на ноги, я увидел, что профессор сумел ухватиться за край пропасти и удержаться от падения. Он висел над грозной темной бездной, отчаянно цепляясь пальцами за край скалы. Наконец его расширенные от страха глаза встретились с моими.

– Пожалуйста, помогите мне, – прохрипел он.

В тот миг мне вдруг перестало казаться, что он мой враг. Не подозревая, сколько вероломства таится в его сердце, я сделал шаг вперед. Он незаметно потянулся правой рукой к моей ноге и чуть было не ухватил меня за нее. Но здесь-то и таилась его погибель. Пальцы левой руки под тяжестью веса тела разжались, и он, сделав тщетную попытку удержаться, рухнул в бездну. Я долго следил за его падением. Он ударился о скалу и, отскочив от нее, упал в воду.

Поначалу я не мог пошевелиться. Многие ненавидели меня, однако злоба Мориарти была до того непримирима, что даже мои обычно крепкие нервы не выдержали.

Я хотел было вернуться на тропу, но вдруг понял, какую необыкновенную удачу посылает мне судьба. Ведь Мориарти был отнюдь не единственным моим врагом. По меньшей мере трое из его сообщников сумели ускользнуть из сетей, расставленных полицией, и были готовы начать мстить. Это страшные и чрезвычайно опасные люди, и было бы решительным самообманом полагать, что мне удастся уйти от них раз и навсегда. Среди них особенно выделялся тот, кого Мориарти сделал своей правой рукой. Человек с ужасным прошлым, однако с первостатейными мозгами, столь же осторожный и столь же закрытый для большинства простых смертных, как и его покойный хозяин. О проделках двух других людей профессора мир был наслышан чуть больше. Вы, быть может, помните дело Луазо, циркового акробата, – его имя гремело по всему миру, как Ниагарский водопад. Он убил премьер-министра Греции прямо в постели, а потом сбежал из-под охраны полиции, не оставив и следа. Или дело Лаффа, которого называли еще Безумным Бомбометателем, – сообщения о его подрывных подвигах буквально наводняли страницы газет всего несколько лет назад. Как нетрудно заметить, Мориарти, следуя принципам американского бизнеса, покупал только лучших специалистов. А лучше этих не было никого. Не одному, так другому непременно удалось бы через некоторое время прикончить меня. Но если люди Мориарти будут думать, что меня уже нет в живых, они начнут действовать более открыто, легче выдадут себя, и рано или поздно мне удастся их уничтожить.

Когда на место нашей встречи прибыла поисковая партия во главе с доктором Уотсоном, я спрятался за выступом скалы. Наконец, сделав неизбежные, но тем не менее совершенно ошибочные выводы по поводу случившегося, они ушли и я остался один.

Вдруг совсем близко от меня прогрохотал и низвергся в пропасть огромный обломок скалы. Сперва я приписал это простой случайности, но, взглянув вверх, увидел на фоне угасающего неба голову мужчины. Почти в ту же секунду другой камень ударился о край той самой расселины, где я лежал, в нескольких дюймах от моей головы. Я понял, что это означает. Мориарти действовал не один. Когда профессор напал на меня, его сообщник – и я с первого же взгляда увидел, сколь опасен был этот сообщник, – стоял на страже. Издали, невидимый мною, этот человек стал свидетелем смерти своего хозяина и моего спасения. Выждав некоторое время, он обошел скалу, взобрался на вершину с противоположной стороны и теперь пытался сделать то, что не удалось Мориарти.

Мне не пришлось долго размышлять, чтобы сделать выводы, джентльмены. Я пополз вниз, к тропинке, и чуть было не упал в пропасть, когда мимо меня прожужжал третий камень. На полдороге я сорвался вниз, но все же каким-то чудом вернулся на тропу. Весь ободранный и в крови, я убежал оттуда со всех ног и в темноте прошел по горам добрых десять миль. Наконец я нашел одну из пастушьих хижин, каковые попадаются время от времени в верховьях Альп. Она пустовала, а массивная дверь ее была заперта всего лишь на небольшой деревянный брусок. Я, спотыкаясь, вошел внутрь и на ощупь нашел в темноте видавший виды жестяной фонарь. Его животворящий свет помог мне обустроиться. Хозяйство было нехитрое, но для моих простых нужд его хватило с избытком, а если принять во внимание ту передрягу, из которой я только что выбрался, все это можно было бы счесть даже роскошью. Я промыл и перевязал раны, оказавшиеся, слава богу, неглубокими.

На следующее утро я с легким сердцем шагал по альпийским лугам. Конечно же, я принял должные меры предосторожности, но теперь мне хотелось на время забыть о Мориарти и его банде. В конце концов светило солнце, вершины гор венчал девственно белый снег, и до чего приятно было пускать дым из вишневой трубки, которая, на счастье, не потерялась во время моего стремительного падения. К вечеру я был в селении Госпенталь. Там я взял проводника, который помог мне добраться до засыпанного снегом перевала Сен-Готард, после чего мы направились к югу и вскоре достигли пограничного города Комо. Десять дней спустя я оказался во Флоренции, городе Данте, – а ведь если подумать, его знаменитое Nel mezzo del camin di nostra vita на тот момент времени как нельзя лучше подходило и к моей жизни.

Я телеграфировал своему старому лондонскому знакомому, чтобы он прислал мне денег. Он был моим единственным доверенным лицом, и именно он, в свою очередь, телеграфировал полковнику Крейтону, чтобы тот подстраховал меня в Индии. Видите ли, уже тогда я прекрасно понимал, что мне может понадобиться помощь, особенно в незнакомой обстановке, если, конечно, те, кто мстит за Мориарти, не возьмут верх раньше и я вообще останусь жив. На мою жизнь покушались уже четырежды. И я чуть было не лишился ее у входа в гостиницу «Гезира Палас» в Каире, где на меня напали двое в черном с огромными ятаганами в руках. На счастье, я предусмотрительно обзавелся револьвером и патронташем, так что столкновение вышло в каком-то смысле односторонним.

И вот теперь это загадочное убийство. Если я не ошибся в своих предположениях, это самое свежее и, пожалуй, самое любопытное покушение на мою жизнь. Однако в работе сыщика нет большей ошибки, чем выдвигать необдуманные гипотезы на основе недостаточных данных. Пока нет результатов вскрытия, ничего нельзя сказать наверняка. Стрик-ленд, я надеюсь, завтра вы дополните эту мозаику последней недостающей деталью. Итак, до завтра, спокойной ночи.

Катясь в гхари по темным улицам города в направлении своего жилища, я попытался мысленно упорядочить события прошедшего дня. Как был убит этот бедняга? Откуда столько крови? Какое отношение к происшествию имеют управляющий, профессор Мориарти и человек, похожий на хорька? Уму непостижимо! Я понял, что мне придется ждать до завтра.

Той ночью мне снились кошмары.