А́уа́у забыл о раскопках, когда заметил Э́уэ́у. Повернулся и полностью сосредоточился на ней, уронив окаменелость под себя.

О, Великая Сфера!

Э́уэ́у вся излучала юность и красоту. Какая форма, округлость, изгибы, пластика! Какие вращения, переливы! Идеал! А́уа́у ничего подобного раньше не воспринимал даже на коллективных информационных излучениях, что уж колебать о встрече! Как изящно она стряхивает пыль и остатки грунта с находки! Крутится на дне котлована в самой грязи, но не испачкалась! Все переливы видны! Коллеги уже пылью покрылись, а она чистенькая, и не заметно, чтобы затрачивала много энергии. Как будто у неё всё само собой выходит. Будто не липнет к ней грязь, и всё тут! Что же за поле она выставила? Разве так можно вообще? Уо́йуа́ ничего им об этом не колебал на стажировке. Только встряхиваться, прыгать да обтираться наверху рекомендовал. А кто так работает с окаменелостью? Окутала мерцающим облаком и всю утыкала иглами-молниями! Уо́йуа́ колебал только про высокочастотную вибрацию воздуха. Плазма и точечные разряды не упоминались, а следовательно, запрещены: можно испортить находки. Да и кто со здравым базисом будет камень разрядами счищать? Не делают так! А́уа́у при всём желании не сумел бы, а у этой новенькой уже блестящий древний зверёк в поле крутится. Не просто окаменелость сняла – золото отшлифовала. Покрыла защитным слоем и покатила к Уо́йуа́ – сдавать находку.

А́уа́у замер, его мыслительные процессы замедлились по всему объёму, как и положено, когда вдруг ни с того ни с сего натыкаешься на совершенство. Это нормально. В школе об этом несколько раз колебали. Но дальше случилось что-то странное: А́уа́у почувствовал, что его мыслительные процессы перекатились на новый уровень и тело начало меняться. Раньше А́уа́у такого не испытывал (в школе об этом тоже не упоминали). Он замер и затвердел, пытаясь осознать новые ощущения. Тут его толкнули – и мысли с телом вернулись в привычный режим.

Э́уэ́у полностью сосредоточилась на раскопках. Конечно, никакого А́уа́у она не заметила. К тому же трое крепких кругляшей из местной группы постоянно крутились рядом. И каждый между делом старался потереться об Э́уэ́у. Ясно было с первого колебания, что они тут ради неё, а раскопки – только повод.

А́уа́у вернулся к привычному течению операций, осознал ситуацию и, возбуждённый, попробовал подкатить. Неудачно. Крепкие кругляши ещё раньше запеленговали новенькую и положили на неё лучи. У А́уа́у не было шансов. Оттёрли на дальнем подкате. Грубо, едва не помяли.

Чуть не начал излучать в холодных тонах на весь котлован. Вот смеху-то было бы! Представил ситуацию. Кругляши смеются до пульсации. Резонанс прокатывает – оглохнуть можно. Стены котлована осыпаются – впору раскопки останавливать. Такое долго будут припоминать. Опозорился бы – не очиститься, хоть сто циклов отряхивайся. Ещё бы, оплыл тут перед всеми и растёкся для полноты изображения. Но удержался в последний момент. Справился. Пришлось убраться наверх, на самый край. Там уже отряхивался от налипшей грязи. И немного поизлучал в сторону солнца. Осторожно, чтобы никто из котлована не воспринял.

Обидевшийся, А́уа́у долго маячил на краю: подпрыгивая, старался закрыть солнце для Э́уэ́у в надежде, что она заметит его. Тоже безрезультатно. Вместо Э́уэ́у его заметил Уо́йуа́ и через помощника попросил отряхиваться чуть подальше от края, чтобы не загораживать солнце: работе мешает.

А́уа́у скатился обратно в котлован и вернулся к раскопкам. Устроился подальше от Э́уэ́у и её «каменной» охраны. Попробовал переключиться на украшения и кости в окаменелостях. Выбрал кусок поменьше, притянул к себе и начал медленно обрабатывать направленной вибрацией воздуха. В сторону Э́уэ́у даже не пеленговал. Полностью выключил восприятие. Не хотел подвергать свои мыслительные процессы неуместным встряскам с нулевым результатом. Всё-таки правильно на коллективных информашках излучали и колебали: «Не катитесь за идеалами – себя потеряете. Подкатывайте к тем, кто рядом, – продуктивнее будет».

Только продуктивности ему не хотелось. Хотелось резонанса и взаимных излучений с Э́уэ́у. Интересно, какой у неё спектр? Сложно ли вычислить частоты и алгоритм? А если просканировать незаметно и подстроиться? Будет ли резонанс или никогда им не поколебаться на одной волне? Ещё эти три камнелома!

Наверное, А́уа́у чуть перебрал с амплитудой: окаменелость в его поле треснула не там, где надо, и расплылась двумя частями. А́уа́у крутанулся несколько раз, уверенный, что его накажут. Но никто не воспринял. Под слоем грязи А́уа́у перелился грустными тонами. Никому он не нужен. К счастью, окаменелость треснула некритично. Кость осталась целой. Надо стереть из памяти эту новенькую. Она создаёт помехи мыслительным процессам и опасна для работы. Но как стереть такую красоту? А завтра опять её встретит и снова весь день без результатов? Отложить операцию и сосредоточиться на работе!

А́уа́у немного успокоился и больше не думал об Э́уэ́у. На этот раз у него получилось. Вибрация больше не сбоила. Дело двинулось по накатанной. Он очистил кость без ошибок. Страх потерять работу оказался слишком велик.

С наступлением глубоких сумерек раскопки остановились до утра. Уо́йуа́ просигналил отбой – и кругляши один за другим покатили прочь из котлована. А́уа́у выкатился первым.

Он затаился между двумя скальными выступами и начал интенсивно излучать на луну все свои печали. После гибели родителей его никто не воспринимал с резонансом. Первое время он пытался излучать на живых, но кому нужен чужой кругляш? Откатили на общественное лежбище. А там разве поизлучаешь с очищением? Помнут. Оставались Великая Сфера да луна. Но Великая Сфера высоко и далеко, а луну хоть воспринять можно. В общественные лежбища скатывалось много сирот. У большинства родители погибли из-за атак Восточного Континента. Вероятность найти здесь кругляшей, близких по спектру и частотам, была велика, но А́уа́у остался одиночкой. Почти все сироты по совету взрослых уничтожили в себе память о родителях, их гибели, и вообще о доме, – чтобы не перегружать базис и систему. Для них жизнь начиналась на лежбище. А́уа́у забыть о родителях не смог. Они растворились в лаве проснувшегося вулкана. Память – всё, что от них осталось. Разве можно её уничтожить? Оттого и не нашёл он в сиротском лежбище никого, с кем интересно колебаться. Всюду – чуждые спектры и частоты. В одиночестве изучал вулканы, колебал на эту тему учителей и даже сам плавил маленькие камешки, когда никто не воспринимает. Но легче почему-то не стало. Даже через пять циклов после гибели родителей, когда Уо́йуа́ забрал его с лежбища к себе в помощники, А́уа́у излучал на луну перед сном. Привычка.

Накатила прохлада, и А́уа́у немного оплыл. Теперь в его поле не было окаменелостей и ничто не мешало пооперировать о глобальном и… об Э́уэ́у. Базовая система тихонечко и прерывисто колебалась о какой-то особой важности и значимости прошедшего дня. Осталось только перевести эти трепетания в адекватный код и понять.

Изображения выстраивались медленно, с помехами и ошибочными колебаниями. Приходилось по многу раз переставлять их и снова сопоставлять.

Новенькая крутилась в самой глубине котлована и показывала навыки профессионального археолога. Почему? Ответа нет. Трое местных кругляшей от неё не откатывались. Значит, всю её просканировали, узнали спектр, частоты и уже давно вычислили алгоритмы (или за ночь вычислят). Завтра подкатят, и кто-то обязательно срезонирует. Вопрос закрыт. Все его подкаты – безрезультатная трата времени. Ошибка рассуждений.

Поле! А́уа́у округлился и подпрыгнул. Поле! К ней же грязь не могла прилипнуть! А значит, и просканировать её местные не могли. Только энергию зря теряли. Оттого и агрессивные такие были. Значит, у него есть шанс! Завтра он выберет момент, подкатит и… наткнётся на то же поле. Как же быть? Недостаточно данных.

Значит, нужно собрать информацию. Много информации. Собирать спокойно, без встряски мыслительных процессов. И никаких подкатов к Э́уэ́у! Верное решение.

На этой операции А́уа́у успокоился и уснул, оплыв прямо между выступами.

Весь следующий день А́уа́у (без ущерба для работы) собирал информацию: крутился по котловану, тёрся почти об каждого, перепачкался в грязи снизу доверху, стряхивался на краю, снова скатывался в котлован, колебался и с местными кругляшами и с гостями, излучал и воспринимал, воспринимал, воспринимал… В перерыве даже сгонял на лежбище гостей. Там тоже основательно потёрся, поколебался и много чего воспринял.

Срезонировать ни с кем так и не получилось, но информации накопилось много. Кое-что удалось воспринять целиком и сразу. Новенькую звали Э́уэ́у. Она прикатила с другой стороны материка сразу же после землетрясения. Первая. Группы гостей подтянулись только через два цикла. Её родители оба работали археологами и оба погибли под завалами во время атаки Восточного Континента. Э́уэ́у чудом осталась жива. Обычно родители брали её с собой на раскопки, но в тот роковой день Э́уэ́у не выдержала жары и укатилась через две гряды, чтобы поплескаться в озере, – восстановить минеральный баланс.

Остальная информация оказалась разрозненной, принятой с помехами или частично зашифрованной. Требовалось время и резервы системы, чтобы превратить её в знания.

Едва дождавшись отбоя, А́уа́у укатил на вчерашнюю лёжку, привычно устроился между двумя скальными выступами, немного оплыл и начал оперировать.

Пока базовая система делала своё дело, А́уа́у наконец-то представил себе Э́уэ́у. Теперь понятно, почему она так лихо справлялась с окаменелостями. Родители-археологи многое объясняют. Хотя… Он работает с Уо́йуа́ уже пять циклов, но даже воздушную высокочастотку толком не освоил. Да и сам Уо́йуа́ никогда плазмой с разрядами не пользовался. Не умеет, наверное. У них там, на южном побережье, археологи ускорились и перекатились на новый уровень. Серьёзные кругляши!

Вот бы отправиться с ней вдвоём к океану! Настроиться на одну волну и резонировать! Генерировать одно поле. Вместе пополнять минеральный баланс! А́уа́у припомнил, что последний раз (после гибели родителей) он резонировал со сталактитами в пещере северного побережья. С кругляшами не получалось. Надо поработать с ней на одном участке! Попросить Уо́йуа́, чтобы поставил рядом с ней? Ошибка! Нет, Уо́йуа́ лучше не привлекать. Сам ещё начнёт подкатывать к Э́уэ́у.

Базис начал сбоить, и по всем системам прокатились пульсирующие помехи. Знакомое состояние. Перед гибелью родителей было то же самое. И сбой базиса, и пульсирующие помехи. Это он сохранил в памяти чётко.

А́уа́у выкатился со своей лёжки на открытое пространство. Помехи усилились. Он остановился, оперируя, что делать дальше: предупредить гостей (они ближе и с ними Э́уэ́у) или поколебать с Уо́йуа́. Решил начать с Уо́йуа́ и ускорился в направлении старого лежбища.

– Не спится? – Колебания, продублированные излучением, проникли в базис, минуя внешние контуры. От неожиданности А́уа́у протащился юзом и деформировался. Но сразу же восстановился, активировал защитное поле и на всякий случай ощетинился молниями.

– Какой пугливый! Расслабься, не помну. – Те же колебания, но уже с приятной модуляцией и без дублирующего излучения.

А́уа́у убрал молнии и ослабил поле.

Прямо перед ним, печально переливаясь средними тонами спектра, стоял кругляш. Стояла.

– Э́уэ́у?

– Нас не знакомили. Уже собрал информацию?

– Вчера. Весь день собирал. Как же ты так незаметно…

– Жить захочешь – не такому научишься. Чего не спишь?

– Жду атаку Восточного Континента! Со мной это уже было. Перед гибелью родителей. Помехи в базисе…

– О! Значит, я не одинока!

– Уже нет! Я с тобой! – Пользуясь случаем, А́уа́у подкатил и ободряюще потерся об Э́уэ́у. Она медленно откатилась.

– Не ко времени ты осмелел. Нас вот-вот перемешает с грунтом.

– Надо предупредить лежбища! Ты – к себе, а я – к своим!

– Не надо. Бесполезно.

– Почему? – Уже рванувший к лежбищу, А́уа́у чуть опять не протащился юзом.

– Много причин. Первая: тебе не поверят. Ты всех разбудишь, а ничего не случится. Так тоже бывает. Их атаки не всегда срабатывают из-за неоднородностей коры. Тебя накажут за баловство. Или выгонят с работы. Пойдешь в армию посылать лучи ненависти Восточному Континенту. Может, помнут. Какой кругляш поверит колебаниям, что у тебя больше способностей, чем у него? Он лучше умрёт. Или попробует убить тебя за нанесённое оскорбление. Вторая причина: тряхнуть может несильно. Ты их предупредишь, лежбище немного покачает, но все останутся живы и даже не помнётся никто.

– Я стану героем! Меня запомнят! – А́уа́у перелился верхними тонами спектра.

– Да, кругляши не забудут, кто их предупредил. Всё лежбище будет ощущать себя недоразвитым из-за твоих способностей. У них начнутся сбои в системе.

– Со временем и у них разовьётся эта способность.

– Эволюционировать – долго, а времени нет. Системы уже сбоят. Полноценное функционирование невозможно. Нужно что-то делать. Сам пооперируй!

А́уа́у завращался без колебаний.

– У тебя слишком мало социального опыта. Один живёшь?

– Нет. В группе Уо́йуа́. Помощником уже пять циклов.

– Пять циклов, и всё ещё подай-забери? Твой Уо́йуа́ – редкостный неумеха. Я таких ещё не встречала. Тебя убьют, и у них всё наладится. Никому не придётся эволюционировать. Все снова станут полноценными. Самое простое решение.

А́уа́у перестал вращаться.

– Пусть! Зато всех спасу, если бабахнет!

– Никто не спасётся, герой. Тебе не поверят. Кругляши начнут агрессивно колебаться, жёстко излучать на тебя, перегружать твои системы. Жалкое изображение. Укатиться они всё равно не смогут. У них начнутся помехи и системы выйдут из строя. Я уже три раза такое воспринимала. Предупреждала, колебала им с максимальной амплитудой, излучала беду и гибель – безрезультатно. Только всем хуже сделала. В одном лежбище меня посчитали испорченной и выгнали. А в двух других… Тебе не надо этого знать. Дай им умереть спящими.

– А мы? Надо самим спасаться! – А́уа́у подпрыгнул и крутанулся на месте.

– Давай! Катись! Я останусь. Вокруг нас породы с пустотами растянулись на два дня проката. Это всё – зона поражения. После первого же толчка тяжеленные глыбы начнут перетирать тебя в песок. Поторопись. Мне точно не успеть.

А́уа́у рассчитал свои возможности и весь перелился нижними тонами.

– Что же делать?

– Катись спать.

– Шутишь? Я не смогу уснуть!

– Я тоже. Напряжённая ночь.

– Оперируешь, мы не обязательно погибнем? Может, стороной прокатит?

– И так бывало.

– Тогда давай тут поколеблемся!

– Нельзя. Можем увлечься. Или амплитуду превысим, или засветимся ярко. На лежбище воспримут и проснутся. Дальше продолжать?

– Давай в котловане поколеблемся. Там нас никто не воспримет!

– Разумно. Покатили!

В котловане А́уа́у, не стесняясь, выдал всё, что каждую ночь излучал на луну. Порадовал свой базис впервые за многие циклы. Э́уэ́у терпеливо воспринимала. Когда ещё встретишь кругляша с правильным базисом?! Она даже не обиделась на его колебания про трёх местных кругляшей. Спокойно ответила:

– Разве можно работать, когда вокруг тебя трётся столько придурков? Они же ничего не понимают! Нормально оперировать не могут и сбивают весь настрой! Толковых излучений не сгенерируешь! Только помехи создают! Один сплошной диссонанс!

– Немудрено! Камнеломы заскорузлые! Хочешь, я их отгоню?

– Тебя помнут! Даже не пытайся! Знаешь, какие они твёрдые! Я поколеблюсь об этом с Уо́йуа́. Надеюсь, он всё воспримет правильно и у нас получится достичь резонанса. Тогда тебе не придётся никого отгонять.

– Должен воспринять.

– С тобой приятно колебаться. Почему ты раньше ко мне не подкатывал? Мы бы вместе уже столько наизлучали!

– Да я маячил.

– Маячить бесполезно. Только время терять. Подкатывать надо! Излучать! Колебаться!

К обоюдной радости, они колебались и резонировали полночи.

Э́уэ́у постеснялась растекаться при А́уа́у и просто прислонилась к нему. А́уа́у немного размягчился, чтоб ей было удобней, и старался держать эту форму до последнего, пока мыслительные процессы не замедлились и он не уснул. Вскоре оплыла и Э́уэ́у.

А́уа́у проснулся от боли. Рядом корчилась Э́уэ́у.

– Начауэуэлось, – проколебала она с помехами.

А́уа́у на несколько секунд вообще перестал воспринимать реальность. Базис сигналил о запредельно жёстком неизвестном излучении, отключил внешние контуры и тратил все ресурсы на защитное поле. Почти безрезультатно. Базис попробовал перезагрузиться. Внешние контуры на секунду снова заработали. А́уа́у воспринял, как задрожала Э́уэ́у, и сам затрясся. Теряя сознание, он прыгнул на Э́уэ́у, оплыл и растёкся по ней ровным слоем.

– Что это было, герой?

А́уа́у покрутился и направил все контуры на Э́уэ́у.

– Ночь. Атака. Живы?

– Пока – да. Как ощущения?

– Двойное поле?

– Это тоже. Я контролировала твой базис, отключила восприятие и скопировала твою память. Уже перекачала обратно. Всё помнишь?

– Системы работают. Память в норме. А где же разломы?

– Загадка. Ответ неизвестен. Было всего лишь маленькое землетрясение. Едва заметное. Один раз качнуло – и всё. На лежбище даже не проснулся никто.

– Хорошо, что не предупредили. Ты мудрая.

– Жизнь помнёт – и ты знаний наберёшься.

– Не очень-то ты помятая!

– Я просто умею вертеться!

А́уа́у замер, весь перелился тревожными тонами и замигал.

– Ты чего? – испугалась Э́уэ́у.

– Сзади, – проколебал А́уа́у. – Сразу за тобой.

Э́уэ́у перенаправила контуры и восприняла в стене котлована чёрную дыру-разлом размером с трёхцикленного кругляша.

– Я первая!

Она оплыла и красиво перетекла в разлом. А́уа́у просочился следом. Включил излучение, чтобы лучше ориентироваться в пещере, и сразу же перед собой воспринял глубокую, идеально круглую шахту поперечником с двух взрослых кругляшей. Э́уэ́у была уже там. Внизу, в трёх поперечниках шахты от него, она мигала верхними тонами спектра, прилипнув к стене. Излучала ужас, но не колебалась. А́уа́у всё понял: довертелась. Вот-вот сорвётся.

Не оперируя, он чуть раздулся, без колебаний скользнул вниз и вдавил Э́уэ́у в стену шахты.

– Теперь мне нужен твой базис. Подключайся! Быстрее!

– Уже!

Два кругляша выравнялись в размерах и медленно, не разлепляясь, покатили по стенам шахты вниз – до самого дна пещеры.

Выкатились в зал высотой с десять кругляшей и размером не меньше их котлована. А́уа́у перенастроил контуры и только потом осознал, что здесь включилось собственное излучение. Своё убрал.

– Второй раз меня спасаешь. Это перебор. Надо закругляться с приключениями. Уэу!!! Пещера излучает?

– Это не пещера, – тихо проколебал А́уа́у. – Гробница мягкотелых. Их кости мы собираем наверху. Пооперируй.

Э́уэ́у перестала колебать и сосредоточилась на восприятии.

Перед ними тянулись длинные ряды кубов, параллелепипедов, цилиндров, пирамид, сфер и полусфер в различной компоновке. Они излучали, отражали или, наоборот, были прозрачными. На стенах – двухмерные проекции земных форм жизни в порядке их возникновения. Над рядами кубов, перетекающих в пирамиды, – трёхмерные проекции. В двух искажённых полусферах над параллелепипедами спят мягкотелые ростом с поперечник кругляша.

А́уа́у и Э́уэ́у, перегруженные информацией, медленно покатили вперёд между рядами…

– Сколько находок, сколько форм жизни! – проколебала Э́уэ́у. – Нескончаемое многообразие. Всё это цвело, росло, ползало, бегало, летало… и вдруг схлопнулось в мёртвый камень. Когда-нибудь и мы так же… Что тогда излучат про нас? Как определят нашу жизнь и время те, для кого мы превратимся в слой грязной породы? Что проколеблют?

– Один народ. Два континента. Война.

– И всё?

– Добавить нечего.

– Откуда знаешь?

– В сиротском лежбище нас так учили. Тут тебе и прошлое, и настоящее, и будущее. Один народ. Два континента. Война.

– А детали? Почему война? Не пробовал с учителем поколебаться? Срезонировали бы – узнал побольше.

– Он вообще не колебался, наш учитель. Ни с кем. Никого не воспринимал – только излучал. С таким невозможно резонировать.

– Но это же мало! «Один народ. Два континента. Война». Нужно обязательно добавить что-то ещё! Когда мои родители рассыпались, осталась я. А если меня не будет, кто останется? Пустота? Зачем тогда это всё?

– У меня нет ответа, – грустно проколебал А́уа́у.

– Вот эти, с голыми лапками, уже миллионы солнечных циклов назад исчезли. Мы оперировали, что они ничего не умеют, ни поле генерировать, ни температуру менять. Про разряды я и колебать не стану. Тело даже изменять не могли! Только лапками одно хватали, а другое обрабатывали. Всё! Радиации не вынесли. Их время схлопнулось в окаменелую породу. А этот храм остался! Он излучает. Здесь спит несколько живых мягкотелых! Значит, они не ушли в пустоту! Они сохранили всё это! Они передали информацию сквозь века.

– Какую информацию?

– Они не исчезли. Они улетели. И ждут, когда можно будет вернуться. Это не гробница. Это храм.

– Почему он не разрушился за миллионы солнечных циклов. Мягкотелые сюда наведываются?

– Нет! Они берут энергию из недр планеты и генерируют защитное поле! Контурни́ на эти кубы со сферами. Профазируй. Воспринимаешь поле? Из-за него атака Восточного Континента не удалась. Она отразилась. Поэтому нас корёжило! Мы попали прямо под удар.

– Не понимаю. Это они всё такими маленькими лапками?

– Наверное, и головой научились оперировать. Ближе подкатывай, тут можно зарядиться.

– Будто растёкся под интенсивным солнцем! – восторженно проколебал А́уа́у, наполняясь энергией. – Даже ещё сильнее! Хорошо заряжает!

– Хватит, покатили дальше.

А́уа́у остановился.

Проекции на стенах и над пирамидами изменились. Теперь они показывали борьбу за выживание.

– С самого начала одни убийства, – проколебал А́уа́у. – Зубами, когтями, острым железом, потом на расстоянии, потом…

– Повернись! Воспринял?

Очередная проекция. Тысячи кругляшей на одном континенте генерируют в небо лучи ненависти, чтобы на другом континенте поверхность корчилась. Внизу непонятная надпись: «КЛИМАТИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ».

– Это мы?

– К сожалению. Значит, они сюда наведываются.

Э́уэ́у подкатила к твёрдым непрозрачным параллелепипедам у стены и стала изучать надписи на них. В каждой встречались те же непонятные знаки: «ОРУЖИЕ».

– Это для убийства, – проколебала Э́уэ́у. – Нам пора катить отсюда. Срочно! И ни одного колебания Уо́йуа́!

На поверхности Э́уэ́у выдала:

– Мы не самые умные на этой планете. И даже мозг у нас не самый большой! Но теперь наше время и нам решать, как жить дальше. Нам с тобой, А́уа́у. Ты понял меня? Мы должны сохранить планету. Пусть голую, с мёртвым океаном, без растений и зверюшек, без мягкотелых. Должны.

А́уа́у неуверенно перелился.

– Если Уо́йуа́ найдёт храмовые параллелепипеды, то наши коллективные лучи ненависти покажутся дружескими покалываниями. Нужно уничтожить шахту. Я устрою камнепад, а ты расплавишь верхние глыбы. По-другому в храм не проникнуть – поле не пустит. Справишься? Ты же это делал много раз!

– Размер не тот. Энергии мало.

– Энергии хватит. Катись ко мне. Прижимайся. Сильнее!

Кругляши слились в один шар, и он медленно перетёк в разлом. Котлован сотрясли резкие амплитудные колебания. Шар вытек обратно, обрёл свою форму и вращался, окутанный мерцающей плазмой, пока из оплывающего разлома не хлынула лава. Шар откатился, изменил тон плазмы, полыхнул молниями в стену котлована и покатил на поверхность, не воспринимая обрушившуюся стену.

На поверхности кругляши разъединились.

– Светает. Пора буксовать отсюда. На южное побережье, – проколебала Э́уэ́у.

– Если поймают и заставят генерировать лучи ненависти?

– Не заставят. Мы же не одиночки. Мы уже группа. Проколеблем, что катимся на своё лежбище.

За первой грядой они встретили местных. Три крепких кругляша, агрессивно излучая, быстро катили прямо на них. А́уа́у предупредительно заколебался и ощетинился молниями. Местные не восприняли. Расстояние сокращалось. Э́уэ́у тоже ощетинилась молниями. Местные замедлились. Двое покатили в разные стороны от третьего.

– Окружают, – слабо колебнула Э́уэ́у. – Побереги энергию.

А́уа́у вслед за Э́уэ́у убрал молнии. Местные заняли позиции и рванули вперёд. А́уа́у вжался в Э́уэ́у. Через мгновенье они слились в один вращающийся кругляш, окутанный плазмой нижних тонов спектра. Местные восприняли превращение слишком поздно и не успели среагировать. Молния полоснула каждого из них, испепеляя часть оболочки.

Атака сбилась. Местные протащились юзом, забуксовали и, жалобно излучая, покатили прочь от страшного мерцающего шара.

В лежбище археологов раздался сигнал тревоги. Кругляши, восприняв колебания землетрясения, в панике откатывались подальше друг от друга. Но вот колебания затихли и больше не повторялись. Поверхность не трясло. Уо́йуа́ собрал группу из пяти добровольцев и осторожно двинулся к котловану.

А через две гряды от них два кругляша катились вприпрыжку под гору, обмениваясь молниями всех тонов спектра и периодически сливаясь в один шар.