Глава 13. Хищники
В Леопольдвиле Гай остановился в гостинице. Утром спустился вниз. В ресторане подали завтрак и свежую почту. Небрежно просмотрев парижские газеты, он развернул местную и вдруг увидел набранную жирным шрифтом заметку «собственного корреспондента»: «В Леопольдвиль из Голландии прибыл известный фотохудожник и путешественник мсье Гайсберт ван Эгмонд, который в скором времени отправляется в Итурийские леса с целью стереть с карты Конго последнее оставшееся на ней белое пятно. В частности, мсье ван Эгмонд посетит короля пигмеев Бубу и приобщит тем самым отсталую народность к миру свободы и цивилизации. Как при этом не вспомнить замечательные слова величайшего гуманиста, его величества короля Леопольда: «Открыть цивилизации путь в единственную часть света, куда она еще не успела проникнуть, рассеять тьму, которая захватывает еще целые народы, — вот крестовый поход, достойный нашего века прогресса!» Редакция желает бесстрашному крестоносцу полного успеха в его благородном начинании!»
«Черт побери, кто же это успел сделать мне такую рекламу? Наверно, мои спутники решили разыграть меня: напечатали, а теперь хохочут!» — подумал сначала Гай. Но потом перечитал и задумался.
Как будто поймал себя в собственную сеть. Или еще того хуже — поймался в сеть полковника Спаака…
Гай старался вспомнить разговоры с полковником.
Спаак в последние дни особенно часто начинал говорить об Итурийских лесах, где хотел побывать Гай. Он расписывал их прелести на все лады и, как бывалый конголезский служака, особенно рекомендовал пройти по прямой от Стэнливиля до фактории № 201, расположенной на прямой дороге в Катангу: это самый удобный способ выполнения маршрута, предложенного агентством печати. Попутную машину на шоссе он всегда найдет. Среди экзотических приманок Спаак не раз упоминал о пигмейском короле Бубу, посещение двора которого должно дать репортеру особенно богатый материал. Они даже в шутку выпили за здоровье его величества короля Бубу и за любовные успехи ван Эгмонда при его дворе.
«Нет, — решил Гай, — надо оторваться от моих пароходных спутников. Черт знает, кто они и что замышляют… Буду действовать один и выберусь из Леопольдвиля как можно скорее в Итурийские леса».
Гай стал энергично готовиться к походу. Теперь он уже кое-что знал об Африке и поэтому представлял себе все трудности, или по крайней мере ему тогда казалось, что он их представляет. Нужно захватить ружья и патроны… Обуться в крепкие сапоги… Ну, что еще? Да, захватить лекарства и бинты… Гм… Что же дальше? Компасы и карту! Ясно. Ну, все, что ли? Конечно, побольше денег мелкими купюрами… Понадобятся одеяла, плащ, палатка, спички, посуда…
Сделав в первый же день заказы, Гай получил несколько дней для отдыха. Администратор гостиницы, читавший заметку в газете, обратив внимание на пакеты, доставляемые новому жильцу из самых различных магазинов города, как-то остановил Гая и напомнил, что для путешествия в Итурийские леса иностранцу необходимо прежде всего получить пропуск.
— Почему? — удивился Гай.
— Потому, что треть территории Конго принадлежит правительству. Это самые бедные и неинтересные места. Бесперспективные, понимаете, мсье? Вторая треть принадлежит королю, а третья — концессионерам. На въезд всюду нужен пропуск.
— От кого?
— От правительственных учреждений, концессионеров или представителя собственного кабинета его величества, то есть губернатора.
— Для поездки в Итурийский лесной массив мне придется обратиться… к кому?
— Только к его превосходительству господину губернатору графу де Кабеллю.
— Нет, мсье ван Эгмонд, нет, — говорил чиновник канцелярии губернатора. — Хлопотать бесполезно, поскольку вы фактически не имеете серьезной цели: вы не ученый, не миссионер, даже не коммерсант или предприниматель. Эти земли — правительственная и частная собственность, которую мы призваны уважать и охранять.
— А если я обращусь к его превосходительству?
— Бесполезно. Извините, мсье, я весьма занят. Мне очень жаль. Прощайте, мсье.
Все рухнуло… Проклятые собственники! Как же быть? Просить вмешательства Ла Гардиа?
Гай отправился на станцию, чтобы аннулировать свои распоряжения и расторгнуть кое-какие договоры. День прошел в суете. Гай вернулся в гостиницу потный, грязный и злой.
И нашел на столе приглашение пожаловать к господину графу де Кабеллю на совершенно частный ужин.
В уютном салоне, большие окна которого были распахнуты прямо в сад, ужинали втроем: мадам Раванье, молодая дама из Парижа, щедро декольтированная и очень красивая, граф де Кабелль, худенький старичок в белом колониальном смокинге, и корреспондент ван Эгмонд. После ужина и ничего не значащего разговора все занялись кофе. Гай ждал.
— Нужно высоко ценить не только искусство, но тех избранных, кто творит произведения высокой эстетической ценности, — проговорил небрежно граф де Кабелль. — Позволю себе, мадам, ознакомить вас с произведением этого молодого художника, верная рука и изобретательный ум которого так восхищают любителей прекрасного во всех столицах мира.
Гай не понял, что, собственно, губернатор хотел сказать этим, и на всякий случай сделал неопределенный скромный жест, но его превосходительство встал, выдвинул ящик изящного столика и достал оттуда кипу фотокартин. И среди них нашел репродукцию одной из лучших фотокартин Гая — норвежского рыбака с сетями.
— Я хорошо оплачиваемый специалист, ваше превосходительство.
До этого Гай называл губернатора господином графом. Теперь губернатор посмотрел на Гая искоса и отложил фотокартины в сторону.
— Вы посетили нас в поисках материала, мсье ван Эгмонд?
— Да, ваше превосходительство. Я ищу экзотические сюжеты, которые обладали бы одним основным качеством — новизной. Всем все надоело, и в Европе художнику нелегко пробить себе дорогу к публике.
Они оба подняли глаза, их взгляды встретились.
— Я вам подскажу две темы, любезный друг, — с расстановкой сказал губернатор. — Первая — это пигмейский король Бубу, а вторую я изложу вам завтра. Прошу быть у меня на официальном приеме ровно в десять утра. Я не хочу развивать свою мысль сейчас, чтобы не утомить нашу очаровательную даму.
Монокль выпал из глаза, лицо губернатора вдруг показалось Гаю усталым и озабоченным. Черный слуга наполнил бокалы.
Так второй раз в жизни Гай выпил за неведомого пигмейского повелителя. «Кажется, господину Ла Гардиа опять дьявольски везет!» — подумал он, глядя на губернатора поверх бокала шампанского.
На следующий день граф Кабелль встретил художника уже по-деловому. — Хочу поговорить с вами совершенно конфиденциально. Наш разговор должен остаться между нами.
— Я не болтлив, ваше превосходительство.
— Я в этом уверен! Некоторое время тому назад вблизи восточного края Итурийских лесов обнаружена нефть. Точное месторождение пока неизвестно. Нефтеносные поля расположены в глубине лесов. Негры получили от пигмеев образцы «горящей грязи», а эти пигмеи — от других, живущих где-то в непроходимых дебрях. Эти образцы находятся в наших руках. Вот они. Тонкий сухой палец указал на ряд пробирок, установленных на штативе.
— Это миллиарды золотых франков, мсье ван Эгмонд. Миллиарды. Но нужно точно установить место выхода нефти на поверхность, вырубить лес, проложить туда шоссейную дорогу, начать пробное бурение и наметить границы нефтеносного района. Позднее следует подвести железную дорогу. И только потом станет возможна промышленная добыча нефти и борьба за свою долю на мировом рынке.
Гай ожидал, что губернатор скажет дальше.
— Но джунгли пока что остаются для нашей техники недоступными, и мы не можем сразу начинать строительство: это слишком дорого.
— Пошлите сначала небольшую экспедицию специалистов, ваше превосходительство, это обойдется дешевле.
Губернатор поморщился.
— Посылка экспедиции — второй этап. А первым должна быть посылка в эти дебри нового Стэнли.
— И кто же будет им?
— Вы.
Гай сдержался. К чему спешить? Нужно узнать все до конца.
— Вы очень любезны, ваше превосходительство. Но разве не лучше направить туда бельгийского офицера?
— Нет. Он потребует своей доли в будущей нефтяной компании, и к тому же ему нельзя верить. Бельгийские специалисты вступят в дело потом, когда их можно будет туда допустить.
— А я?
— Вы — фотограф, литератор, фантазер, человек не от мира сего. Мне известно и ваше отрицательное отношение к колониализму. Кроме того, вы молоды и смелы, и вас, естественно, привлекают приключения. Ну, что же: пусть в конце вашего пути будет пигмейский король Бубу!
Губернатор приятно улыбнулся и щелкнул пальцами. «Он лжет!» — предостерег Гая внутренний голос.
— Интересующая нас территория — собственность государства. Я — слуга его величества и защитник его законных прав. Вы заключаете контракт со мной, как с представителем короны. Вы обяжетесь пройти Итурийский лесной массив по определенному маршруту с запада на восток и сообщить, каковы будут условия работы технической экспедиции наших нефтяников. Найденные образцы нефти являются королевской собственностью. Кроме того, вы частным образом выясните, на каких из наших факторий люди уже знают о нефти и, может быть, потихоньку обследуют районы и даже сами имеют образцы. Кто из наших чиновников на факториях персонально предполагает сделать заявку и куда они намерены обратиться — к нам, англичанам или американцам? Это очень деликатные вопросы, и бельгийский офицер их разрешить не сможет. Ему не поверят. В начале этого грандиозного предприятия нужен посторонний человек. Артиллерия двинется только тогда, когда безвестный проводник укажет место брода. И уедет навсегда из этих мест.
Губернатор дал собеседнику время подумать.
— Ну-с, молодой человек, выбирайте. Может быть, вам требуется два-три дня на размышления?
— Нет.
— Может быть, нам следует вначале договориться о вашем вознаграждении? Установить сумму и сроки выплаты?
— Нет.
— Тогда говорите, я вас внимательно слушаю.
Гай потушил сигарету и повернулся прямо к сановнику.
— Историю с сахарским золотом вы, ваше превосходительство, слышали, конечно, от полковника Спаака. Он, очевидно, порекомендовал меня как подходящего для вашего плана случайного авантюриста, нового Стэнли. Но я не Стэнли, потому что не ищу денег в борьбе за нефть. Вы правы: я действительно очень хочу отправиться в Итурийские леса и найти короля Бубу, но при одном условии.
Губернатор откинулся в кресле и вставил в глаз монокль.
— Каком же?
— Я сделаю это совершенно бесплатно. Я уже оплачен моим агентством печати. Я напишу книгу и заработаю на ней.
Губернатор вынул монокль, как-то криво посмотрел на художника и снова вставил стеклышко.
— М-м-м, я начинаю убеждаться в том, что вы — исключительно милый молодой человек. О, да, настоящий служитель искусства. Но продолжайте, продолжайте, я слушаю вас.
— Бельгийская сторона даст пропуск и поможет в организации экспедиции. Но снаряжу ее я за свой счет.
— Э-э, постойте-ка, молодой человек! Вы рассчитываете стать потом пайщиком в деле?
— Нет, я хочу сохранить независимость. Я не ищу коммерческих связей — вот в чем суть, ваше превосходительство, и не желаю иметь ничего общего с будущим акционерным обществом.
Они помолчали. Губернатор играл разрезным ножом и глядел на портрет своего короля.
— И все-таки нам необходимо заключить договор. Мне нужно формально обеспечить короне приоритет и право на добытые вами образцы и на ваши карты.
«Не все ли мне равно? — подумал Гай. — Лишь бы отправиться, и притом отправиться независимым человеком. Остальное — пустяки. Нужно согласиться».
Губернатор начал от руки писать текст договора, часто поправляя и изменяя написанное.
— Я думаю, ваше превосходительство, что юрист скорее бы справился с этим делом.
— Третий нам не нужен, мсье ван Эгмонд. — Он продолжал не спеша переписывать текст набело. И вдруг поднял голову. — Кстати, вы не спрашиваете, почему я так доверяю вам?
— Да, вот именно?
— Вы получите разрешение взять с собой продукты и патроны только для перехода через лес и выхода на линию наших восточных факторий точно в определенном пункте — к фактории № 201. Идти дальше, к границам английских владений, вы не сумеете: у вас не будет никаких реальных возможностей для организации нового каравана, с помощью которого вы смогли бы тайно выбраться за границу и увезти добытые вами сведения с собой. Ради сохранения жизни вы вынуждены будете свернуть вправо или влево и пойдете по цепи факторий, а в любом ее конце вас задержат. Я заблаговременно дам соответствующие строго секретные указания. Так что лучше не дурить и точно и честно выполнять договор. Он строго взглянул на собеседника.
— Вы ничего не узнаете, если появитесь на линии в качестве связанного со мною лица. Наоборот, я приму меры, чтобы вы появились там без предупреждения как частное лицо. В Леопольдвиле вы должны поменьше афишировать деловую сторону нашей дружбы: вы литератор и мастер фоторепортажа, а я — поклонник вашего таланта. Вам взбрела в голову сумасшедшая фантазия отправиться в джунгли, а я без всякой задней мысли помогаю вам не как губернатор, а как граф Кабелль, ваш личный знакомый, который просто использует свое положение. Пусть даже кое-кто здесь будет недовольно ворчать — не беда. Тем лучше: это доказательство естественности моего плана!
В гостинице Гай долго вертел в руках документ, изготовленный губернатором в двух экземплярах. И только теперь ему стала ясна истинная подоплека дела: договор был изготовлен на личном бланке графа, и в тексте ни единым словом не упоминалось о короле или бельгийском правительстве. Старый мошенник решил вырвать лакомый кусок из-под самого носа обожаемого монарха и горячо любимой родины и самолично завладеть всей первоначальной информацией, дающей возможность опередить всех и первому сделать заявку на нефтеносные земли, предварительно устранив всю мелюзгу, всех этих служащих на факториях, пигмейских королей и прочих метящих в щуки карасиков.
Гай не отрываясь глядел на роковой листок бумаги. Он понимал, что в его руках первое звено страшной цепи. Что случится потом? В руках у графа Кабелля весь административный аппарат, он — крупный акционер Горнопромышленного союза Верхней Катанги и владелец обширных латифундий в разных районах Конго. Он вырвет себе добычу, ему это по силам. Слишком уж выгодное у него положение. А Спаак? Это он, вероятно, добыл на факториях образцы нефти при своем инспекторском объезде. Его из игры не выкинут. Ну, что ж, значит, купят! А при чем здесь король Бубу? Он и его племя занимают, вероятно, участок леса близ фактории № 201, где полковник обнаружил образцы, а они получены из глубин леса от соседнего пигмейского племени, территория которого никому не известна. Бубу — это ключ к успеху всех этих хищников.
Больше того, вся суть пока заключается в переговорах Гая с Бубу или в сведениях, которые он добудет сам в лесных дебрях на подходах к территории маленького короля.
Теперь все завертелось с головокружительной быстротой: консультации, изучение географических и аэрографических карт, учебная стрельба, организация материальной базы и тщательнейшая перепроверка всех расчетов. Наконец, помимо всего, медицинская подготовка у доктора де Гааса в городской больнице.
Но чем больше они считали и пересчитывали, тем настойчивее какой-то инстинкт подсказывал Гаю совсем другое. Если пользоваться мобилизованной техникой, то цель его путешествия вообще невыполнима: ведь если пройти через Итурийский лес с помощью современной техники так же просто, как перейти через коварную реку по стальному мосту, то, значит, ему или не нужно браться за такое предприятие, или придется прыгать в воду с моста.
— Я поджидаю вас, ван Эгмонд. Да, здесь на улице, в гостиницу мы не пойдем. Мне хотелось бы, чтобы наш разговор остался между нами.
— В чем дело, Крэги?
— Нас могут увидеть, свернем вот в этот переулок. Слушайте, ван Эгмонд, мне известен каждый ваш шаг.
Слушаю вас, господин консул, — сказал Гай и грубо взял шотландца под руку, изо всех сил сжав при этом рукав, внутри которого болталась рука, похожая на тонкую палочку.
— Мне известен ход приготовлений и все мероприятия бельгийцев. Хочу предупредить вас о главном: вы выйдете на факторию № 201 и будете там убиты.
Он сделал внушительную паузу, дабы собеседник мог прочувствовать всю серьезность сообщения.
— Служащим дано именно такое указание Спааком. Особый нарочный уже выехал из Леопольдвиля. Вы не нужны, срочно требуются только ваши пометки на карте и образцы нефти. Дело идет о приоритете на заявку. Надеюсь, это ясно?
Он выразительно посмотрел на Гая, ожидая, очевидно, увидеть ужас на его лице и услышать крик возмущения, за которыми последует просьба о помощи. — Ну, а сколько же собираетесь уплатить вы?
— За что?
— За карту и образцы.
Консул взглянул на Гая и расхохотался.
— Вы не дурак, ван Эгмонд, я это вижу. Тем лучше. Я предлагаю вам помощь. Я перехвачу вас на участке дороги между факториями совершенно незаметно и…
— И убьете меня, чтобы забрать карту и образцы? Консул высвободил руку и стал набивать трубку. Они сели на скамейку в тени цветущих кустов. Гай сорвал пышный цветок и стал нюхать его, наблюдая за собеседником.
— Быть сообразительным — хорошо: это облегчает жизнь, но быть подозрительным — плохо: это затрудняет и усложняет отношение с людьми, — проговорил наконец мистер Крэги. — Я хочу вас убедить связать свою судьбу не с бельгийцами, а с могучим англо-голландским концерном. «Ройал-Шелл» — это звучит гордо, а, ван Эгмонд?
— Замечательно. Кстати, Крэги, вы не допускаете мысль, что я — агент этого треста?
Они помолчали. Гай немного сбил с толку консула, и тот машинально тоже сорвал цветок и стал глядеть на собеседника, уткнув веснушчатый нос в розовенькие лепестки. Так и сидели рядом, как две барышни.
— Нет, — сказал наконец мистер Крэги, — я старый воробей и знаю, что такой опытный жулик, как Генри Детердинг, не приступил бы к ловле большой нефтяной концессии столь наивно. Вы случайный человек, одиночка. Вас завербовал Спаак на моих глазах и успешно вас ведет теперь прямехонько в западню. А я хочу перевербовать и помочь удрать в Уганду; вы спасете жизнь и приобретете более могучих друзей. Если вас не убьют на фактории, то изловят в конце образованного единственной коммуникацией коридора, куда бы вы ни пошли — на север или на юг, все равно вы будете в лапах бельгийцев, ван Эгмонд. Я говорю вам: в такой борьбе одиночки неминуемо гибнут. Не пытайтесь тащиться пешком, садитесь быстрее на коня и выбирайте самого сильного, потому что ехать придется далеко. Я демонстративно заболею и уеду в Англию лечиться, но к вашему выходу из леса буду уже на фактории. Наша агентура есть и там. Мы будем в курсе всех событий.
Гай молчал.
— Ну, ван Эгмонд? По рукам? Встретимся и махнем через границу?
— Нет.
— Хотите, поговорим о денежной стороне дела. Мы могли бы подписать договор.
— Нет.
— Вы не верите мне, я вижу! И консул скороговоркой начал сыпать практические указания, направленные на благо первооткрывателя. Тот думал о своем и кивал головой.
— Ну, вы поняли теперь все? Я забочусь о себе, конечно, но от этого выигрывает третий — прежде всего вы лично. Вы, ван Эгмонд. Так по рукам? Консул протянул руку.
— Нет, — ответил Гай и встал.
— Люди прыгают в воду и рискуют жизнью, спасая самоубийцу. Вы не знаете жизни. Я встречу вас на дороге около фактории. Я буду следить через нашу агентуру за каждым вашим шагом. Я спасу вас, вопреки вашему неразумию. До свидания! — крикнул мистер Крэги. На тротуаре остался брошенный им розовый цветок.
В гостинице в комнате Гай неожиданно нашел тишайшего и смиреннейшего отца Доменика.
— Вы забыли запереть дверь или слуга забыл после уборки — словом, не обижайтесь! Я решил подождать вас здесь. Так лучше: не хочу, чтобы нас видели. Разговор должен остаться между нами.
Гай сел на стул верхом и положил руки на спинку, а голову на руки.
— Сколько вы предлагаете за мою голову? Достопочтенный пастырь раскрыл рот. Он был похож на рыбу, которую вдруг вынули из тины.
— Почему вы решили, что я пришел вас похитить?
— Из ниспосланного богом сновидения, отец Доменик. Сколько мне собираются платить и кто именно?
— Да я, собственно, так… От себя… Как христианин не мог пройти мимо…
— Повторяю: кто?
— Одно лицо, связанное с франко-германскими финансовыми кругами и заслуживающие всяческого уважения.
— Сколько?
— Сын мой, не будьте так грубы. Я могу познакомить вас, и вы сообща обсудите условия договора.
— У французов и немцев мало денег.
— Соглашайтесь, сын мой, соглашайтесь. Я уйду, а вы хорошенько все обдумайте.
Монах поднялся.
— Дело не в деньгах. Что деньги? Тлен и прах и в некотором роде печальная иллюзия. Человек смотрит на деньги, уставился на мечту обоими глазами и идет, не глядя себе под ноги. Вот мешок с золотом уже близко, он протягивает руку — ах! — летит в яму и ломает себе шею: яму-то он вовремя не заметил! Увлекся, бедняжка!
Отец Доменик взялся уже за ручку двери.
— Я написал вон там, на газете, номер телефона. Позвоните завтра.
Не вставая со стула, Гай ногой подтянул сумку и вынул из нее пистолет. — Вот полюбуйтесь, отче. Передайте этому весьма уважаемому лицу, что я стреляю без промаха стоя, сидя, лежа и повиснув вверх ногами, никогда не хожу без оружия и открываю огонь не целясь.
Духовный пастырь благочестиво перекрестил Гая и сказал мягко:
— Не забывайте, что на улицах бывают несчастья с автомобилями и пешеходами. Машины ломают шеи людям прежде, чем те успевают сунуть руки в карманы или сумки!
— Не удивляйтесь, мой мальчик: я ваш сосед, начал ремонтировать свою виллу, и пришлось перебраться в эту дыру!
Полковник Спаак появился в комнате с бутылкой и граммофоном. Он был дружелюбен до приторности.
Они кончили бутылку. Пластинка была сыграна неимоверное количество раз.
— «На моем жилете…» М-м-м… Да, «На жилете»… Завтра вы отправляетесь, ван Эгмонд, а бутылка пуста… Значит, пора расходиться, и да хранит вас бог, парень. Но на прощание хочу рассказать одну презабавную историю. Она не длинная, не бойтесь…
После мировой войны была найдена нефть в Чако, помните? Два молодца с разных концов проникли в эти болота: один от англо-голландского нефтяного концерна, второй — от американского. Немецкий генерал, работавший для англо-голландцев, успел столкнуть в воду своего конкурента, и маленькие слепые рыбки, которые там живут в реках, заживо сожрали несчастливца. Генерал добрался до Европы, и его заперли в бронированном сейфе — он был единственным обладателем зашифрованных пометок на карте. Да вы слушаете или нет? Хочется спать? Не время, мой мальчик. Моя сказочка касается вас лично. Я сейчас кончу. Немца нашли однажды утром мертвым: его отравили.
— Замечательная сказка на сон грядущий. Колыбельная песенка, которую недурно пропищал бельгийский полковник! — зевнул Гай, потягиваясь и вставая.
Спаак тоже поднялся.
— Слушайте, вы, — начал полковник с расстановкой, — мне известны все ваши разговорчики с англичанами и французами. Слышите? Я знаю содержание их. Он грубо схватил Гая за рубаху на груди.
— Я желаю знать, какой ответ вы им дали. Ну?!
Гай вынул пистолет, щелкнул предохранителем и приставил дуло к брюху гостя.
— Пуля в стволе, Спаак. Не валяйте дурака и не пытайтесь брать меня на испуг.
Он распахнул дверь в коридор.
— Мой ответ был и остается всегда тем же: «Вон отсюда, сволочь!»
Вот и последняя ночь в Леопольдвиле…
Все кончается, кончилась и эта страница жизни Гая — завтра он откроет новую, отправится искать счастья в зеленом аду. На машине хозяина гостиницы он поехал за город, чтобы освежиться и собраться с мыслями. Смутная тоска томила его. И как-то получилось, что, сам того не желая, Гай попал на высокий берег реки, вышел из машины и очутился у памятника Генри Мортону Стэнли.
Опираясь на походную палку и приложив руку к козырьку шлема, глядел он вдаль. А у ног его великая река бесшумно катила горячие воды, и при лунном свете они казались черными, как могучий поток человеческой крови.
Огромная лимонная луна устало повисла над черной многострадальной землей. Она глядела из леса, поднималась с реки, повисла в воздухе… Она наполняла Гая медленно и властно, как будто сознавая свою неотразимую силу.
«Все почти кончено… Какая радость!» — думал Гай. И знал, что это ложь, потому что ничего еще не кончено и нет и не может быть никакой радости на этой трагической земле, что для него остается лишь ядовитый напиток, щедро налитый лимонной луной в бездонную черную чашу, — тайная печаль Африки…
