10
Начальник Колониальной Полиции Макс Фрейн был таким же грузным, как и Гус Бранхард, только значительно ниже ростом. Зажатый между двумя массивными телами на заднем сиденье кара Начальника Полиции, Джек Хеллоуэй созерцал спины двух представителей суда, сидевших впереди, и чувствовал, как по его лицу расплывается счастливая улыбка. Он летит, чтобы вернуть своих друзей. Маленького Пушистика и Ко-Ко, Майка и Майзи, Мамочку и Золушку. Он перечислял их и представлял, как они будут уикать, бегая вокруг него, счастливые, что вернулись к папочке Джеку.
Кар совершил посадку на верхней площадке Научного Центра Компании. К ним сразу же подбежал полисмен. Гус открыл дверцу и вылез, за ним последовал Джек.
— Здесь нельзя садиться! — крикнул полисмен. — Это стоянка для служебных машин Компании!
Макс Фрейн, возникший позади них, шагнул вперед. Два представителя суда тоже выбрались из машины.
— Какого черта вам надо? — сказал Фрейн. — С этим ордером я совершу посадку где угодно. Уберите его, мальчики, мы не нуждаемся в провожатом.
Полицейский Компании запротестовал, но затем утих и замер между представителями суда. Кажется, до него начало доходить, что Суд Федерации — нечто большее, чем Хартия Компании Заратуштры. А может, он решил, что началась революция.
Контора Леонарда Келлога — теперь Эрнста Мейлина — находилась на первом этаже небоскреба, если считать от стоянки на крыше. Они сошли с эскалатора в холл, заполненный перешептывающимися служащими. Те сразу же замолчали, едва лишь заметили вошедших. Три или четыре девушки выскочили из конторы. Одна из них ткнулась в живот Начальника Полиции Фрейна, другая, выбегая из холла, сшибла с ног одного из представителей суда. Сама контора была пустой. Фрейн взялся за ручку следующей двери и толкнул ее.
Секретарша Келлога — теперь Мейлина — казалось, вошла за секунду до них; она стояла перед столом и что-то бессвязно шептала. Мейлин, начавший подниматься со своего стула, замер, перегнувшись через стол. Юан Джименз, стоящий посреди комнаты, первым заметил их; он дико оглянулся, словно отыскивая путь к бегству.
Фрейн прошел мимо секретарши и подошел к столу. Он показал Мейлину свой значок и передал бумаги. Мейлин внимательно посмотрел на него.
— Но мы держим этих Пушистиков по поручению мистера О’Брайена, — сказал он. — Мы не можем вернуть их без его санкции.
— Это, — мягко произнес Макс Фрейн, — ордер, выданный Главным Судьей Пэндервисом. Что же касается мистера О’Брайена, то я сомневаюсь, что он сможет еще когда-нибудь помочь вам. Я подозреваю, что в настоящее время он находится в тюрьме. ТАМ, — рявкнул он, наклонившись вперед, насколько позволяла его талия, — КУДА Я ЗАПИХНУ ВАС, ЕСЛИ ВЫ НЕМЕДЛЕННО НЕ ДОСТАВИТЕ СЮДА ПУШИСТИКОВ!
Если бы Фрейн внезапно превратился в чертова зверя, это не потрясло бы Меилина больше, чем только что происшедшее. Он непроизвольно съежился под взглядом Начальника Полиции. Этот взгляд доконал его.
— Но я не могу, — попытался оправдаться он. — Мы точно не знаем, где они находятся в данное время.
— Вы не знаете? — голос Фрейна упал до шепота. — Вы признаете, что держите их здесь, но вы… не знаете… где. НАЧНИТЕ ВСЕ СНАЧАЛА; ПРИКАЖИТЕ ВЕРНУТЬ ИХ!
В это мгновение ожил экран связи. На нем появилась Рут Ортерис, одетая в светло-голубой костюм, сшитый в строгом стиле.
— Доктор Мейлин, что здесь происходит? — спросила она. Пока я ходила завтракать, кто-то разгромил мою контору. Вы еще не нашли Пушистиков?
— Что такое? — воскликнул Джек. Мейлин смотрел на экран и словно кричал: “Рут! Замолчите! Отключайтесь и исчезайте из поля зрения!”
С удивительной скоростью для человека его комплекции Фрейн подлетел к экрану и выставил свой значок.
— Я Начальник Колониальной Полиции Фрейн. Девушка, я хочу, чтобы вы немедленно пришли сюда. Не заставляйте меня посылать за вами; я не люблю этого, да и вам неприятности.
— Сейчас приду, — она отключилась. Фрейн повернулся к Мейлину.
— Так. — Он больше не играл голосом, в этом больше не было надобности. — Вы будете говорить правду, или нужно применить детектор лжи? Где Пушистики?
— Но я не знаю! — защищался Мейлин. — Юан, расскажите ему; вся ответственность за них лежит на вас. Я даже не видел их здесь.
Джек с трудом справился с охватившим его волнением и медленно проговорил:
— Если с Пушистиками что-нибудь случится, вы оба, прежде чем я покончу с вами, позавидуете Курту Ворчу.
— Прекрасно, что вы на это скажете? — спросил Фрейн Джименза. — Начните с того момента, когда вы с О’Брайеном прошлой ночью забрали Пушистиков из Центрального Здания Суда.
— Ладно. Мы доставили их сюда. Я получил сделанные для них клетки и…
Вошла Рут Ортерис. Она не смотрела на Джека, но и не прятала от него взгляда. Она сдержанно кивнула, словно они недавно расстались, и села.
— Что случилось, Начальник Полиции? — спросила она. — Почему вы пришли сюда с этими джентльменами?
— У них ордер на возвращение Пушистиков мистеру Хеллоуэю, — дрожа, проговорил Мейлин, — а мы не знаем, где они.
— НЕТ! — на мгновение лицо Рут превратилось в маску страха. — Нет, когда… — она замолчала и задумалась.
— Я пришел около семи часов, — сказал Джименз, — чтобы дать им пищу и воду, но их уже не было в клетках. Сетка на одной из клеток была разрезана, и Пушистик, находившийся в ней, вышел и освободил остальных. Пройдя через мой кабинет — по пути они устроили настоящий кавардак — они вышли в холл, а где они находятся теперь, мы не знаем. Я даже представить себе не могу, как они ухитрились все это проделать.
Тот, кто строил эти клетки, вероятно, совсем не пользовался своими мозгами. С тех пор как Келлог и Мейлин появились в лагере Джека, Мейлин, должно быть постоянно убеждал себя в том, что это просто маленькие глупые животные. Вероятно, он преуспел в этом и действовал прошлой ночью в соответствии со своими убеждениями.
— Мы хотим посмотреть клетки, — сказал Джек.
— Эй, — Фрейн подошел к открытой двери. — Мануэль!
Вошел представитель суда, пропустив перед собой полицейского Компании.
— Вы слышали, что произошло? — спросил Фрейн.
— Пушистики сломали свою клетку. Но разве они смогут выбраться отсюда, ведь все выходы перекрыты?
— Боже, у нас мало людей для розыска. Идемте.
— Возьмите с собой Хамми, он знает внутреннее расположение лучше, чем мы. Пит, нам надо не менее шести человек. Попросите Чанга, если у него есть свободные люди, пусть пришлет сюда полицейских.
— Подождите минутку, — сказал Джек. Он повернулся к Рут: — Что вы знаете обо всем этом?
— Немного. Я была здесь с доктором Мейлином, когда мистер Грего — ас ним и мистер О’Брайен — вызвал нас и предупредил, что до начала судебного разбирательства Пушистики будут находиться здесь. До их привоза мы оборудовали помещение, а Юан получил клетки. Это все, что было до девяти тридцати. Когда я утром пришла сюда и обнаружила, что Пушистики сбежали, я поняла, что из здания они выбраться не могли, поэтому я пошла в лабораторию и стала готовить оборудование для работы с Пушистиками. Около десяти часов я поняла, что аппаратура окончательно вышла из строя, и, погрузив ее на тележку, я вместе с ассистентом отвезла ее в инструментальную мастерскую Генри Стенсона. Оставив аппаратуру, я сходила позавтракать и вернулась сюда.
Как бы на это отреагировал детектор лжи, подумал Джек. Пожалуй, эту мысль стоит подсказать Максу Фрейну.
— Я останусь здесь, — сказал Гус Бранхард, — может, сумею добиться от этих людей еще чего-нибудь.
— Почему вы не связались с отелем и не рассказали о том, что произошло, Гус? — спросил Джек. — Герд работал здесь. Вероятно, он мог бы помочь в поисках.
— Хорошая идея. Пит, передайте нашим, чтобы по дороге они заскочили в “Мэллори” и захватили его с собой. — Фрейн повернулся к Джимензу: — Идем. Покажите, где вы держали Пушистиков и как они выбрались.
* * *
— Так вы говорите, что один из них выбрался из клетки и освободил остальных, — сказал Джек Джимензу, как только они встали на эскалатор. — Вы знаете, кто это был?
Джименз покачал головой.
— Мы не успели подписать клетки.
Это мог быть Маленький Пушистик; он всегда был мозговым центром семейства. Под его руководством у них был шанс спастись. Беда была только в том, что это место было полно опасностей для Пушистиков. Они совершенно ничего не знали о радиации, ядах, электропроводах и других подобных вещах. Конечно, если они на самом деле бежали. Эта мысль начала тревожить Джека.
Проезжая вниз, он в холлах каждого этажа видел служащих Компании, которые держали сети, покрывала и другое снаряжение для ловли. Когда они сошли с эскалатора, Джименз провел их в большую комнату со стеклянными витринами, заставленными чучелами и скелетами млекопитающих Заратуштры. Люди, находящиеся там, заглядывали во все щели, а некоторые даже осматривали витрины. Джек начал думать, что побег был подлинным, а не подстроенным для того, чтобы скрыть убийство Пушистиков.
Джименз провел их к открытой двери в конце помещения. В следующей комнате ночной светильник отбрасывал бело-голубые блики. Возле двери стоял вращающийся стул. Джименз показал на него.
— Взобравшись на стул, они могли дотянуться до задвижки и открыть дверь, — сказал он.
Защелка была такой же, как и двери в хижине лагеря, только вместо шишечки здесь была обыкновенная ручка. Наблюдая за выходящими, Пушистики могли понять, как она работает. Фрейн потрогал задвижку.
— Не очень туго, — сказал он. — У ваших маленьких приятелей хватит силы, чтобы открыть ее?
Джек попробовал задвижку и кивнул:
— Конечно. К тому же они достаточно умны, чтобы сделать это. Даже Малыш, единственный оставшийся в лагере, был в состоянии понять, как она открывается.
— Но посмотрите, что они сделали с моим кабинетом, — сказал Джименз, поворачивая светильник.
Они устроили там полный беспорядок. Они ничего не взяли, а просто разбросали вещи. Со стола все было сметено на пол, рядом с кучей мусора валялась пустая корзина для бумаг. Увидев все это, Джек улыбнулся. Все верно, побег был настоящим.
— Вероятно, они искали оружие и в процессе поиска устроили этот кавардак. Вероятно, им также не чужда некоторая мстительность. Юан, мне кажется, они не очень-то любят вас.
— Не вините их, — сказал Фрейн. — Лучше посмотрите на клетки.
Клетки находились в помещении, которое было архивом, кладовой и свалкой и располагалось позади кабинета Джименза. Там тоже был замок с защелкой, и Пушистики, подтащив одну из клеток и забравшись на нее, открыли дверь. Сами клетки были около трех футов шириной и пяти длиной. Деревянный каркас крепился к фанерному дну и был обтянут четвертьдюймовой сеткой. Крышки клеток были на петлях. Вместо замков через скобы были просунуты обыкновенные болты с гайками. На пяти клетках гайки были скручены и болты сняты, а шестая была изломана изнутри. В одном углу сеть была срезана с рамы и отогнута, образовав треугольное отверстие, достаточно большое для того, чтобы в него мог пролезть Пушистик.
— Я не могу понять только одного, — сказал Джименз, — почему проволока выглядит так, словно ее разрезали.
— Она и разрезана. Начальник Полиции, на вашем месте я бы снял ремень и выпорол вашего представителя. Он забыл обыскать арестованных. Один из Пушистиков спрятал от него свой инструмент, — он вспомнил, как Маленький Пушистик и Ко-Ко в безрассудной попытке спрятаться пытались зарыться в свои постели, а затем рассказал о маленьких лезвиях, выкованных из стальной пружины. — Я думаю, когда его засовывали в мешок, он держал нож в руках, а чтобы его не было видно, он свернулся в клубок.
— К тому же выждал нужный момент и не пустил его в ход прежде, чем удостоверился, что не будет пойман, — добавил Начальник Полиции. — Эта проволока довольно мягкая, и ее без труда можно разрезать. — Он повернулся к Джимензу: — Ваше счастье, что я не могу выполнять обязанности присяжного. Почему вы не бросили все это дело и помешали Келлогу признать себя виновным?
* * *
Герд ван Рибик остановился в дверном проеме и заглянул в кабинет Леонарда Келлога. В последний раз он был здесь, когда Келлог вызвал его для обсуждения вопроса о сухопутных креветках. Теперь, стараясь выглядеть незаинтересованным, в кресле Келлога сидел Мейлин. Напротив него развалился Гус Бранхард. Он курил сигару и смотрел на Мейлина так, словно перед ним была дохлая свинья, и он решал вопрос, стрелять в нее еще раз или не надо. Одетый в мундир представитель суда вопросительно повернулся, а затем снова вернулся к изучению тщательно выполненной диаграммы, показывающей соотношение млекопитающих Заратуштры. Для себя он снимал копию. Рут Ортерис сидела в стороне от стола и курила. Она посмотрела вверх, но, заметив, что Герд смотрит на нее как на пустое место, снова опустила глаза.
— Вы не нашли их? — спросил он Бранхарда.
Заросший волосами адвокат покачал головой.
— Джек со своей группой осматривает подвал. Макс в лабораториях психологов приводит в нужное состояние полицейских Компании, которые дежурили прошлой ночью. Они говорят, и детектор лжи подтверждает это, что Пушистики не могли выбраться из здания.
— Они не знают, что возможно для Пушистиков, а что — нет.
— То же самое я ему говорил, — он указал на Мейлина, — но он не ответил мне ничего вразумительного. Он поражен тем, что они сумели выбраться из клеток.
Рут сказала:
— Герд, мы не обижали их. У нас даже в мыслях не было повредить им. Мы поместили их в клетках только потому, что у нас не было для них подходящего помещения, но мы хотели оборудовать специальную комнату, где они могли бы играть вместе… — заметив, что Герд ее не слушает, она замолчала, придавила сигарету в пепельнице и поднялась. — Доктор Мейлин, раз у этих людей нет ко мне больше никаких вопросов, я пойду немного поработаю.
— Герд, у вас нет к ней вопросов? — спросил Бранхард. Однажды он хотел спросить ее кое о чем очень важном, но теперь он был доволен, что так и не собрался сделать этого. Черт, как будто Компания является ее мужем. К тому же, если бы она вышла за него замуж, это было бы двоеженством.
— Нет. Я вообще не хочу говорить с ней. Она пошла к двери, но остановилась.
— Герд, я… — начала она, но затем замолчала и вышла. Гус Бранхард посмотрел ей вслед и стряхнул пепел с сигары на пол кабинета Леонарда Келлога — теперь Эрнста Мейлина.
* * *
Герд ненавидел ее, и никто не мог заставить его уважать ее, если он этого не захочет. Она должна была предвидеть, что такое может случиться. Умная девушка никогда не ограничится одним мужчиной, она найдет четверых или пятерых на все случаи жизни и будет играть с ними, как кошка с мышами.
Ей нужно немедленно покинуть Научный Центр, но у нее осталось еще одно дело. Она не рискнула идти в свою контору, потому что в лаборатории напротив Начальник Полиции Фрейн опрашивал людей, используя детектор лжи Научного Центра.
Да, но ведь она может воспользоваться экраном связи. Она вышла в дежурку нижнего холла. Дремавший вахтер сразу же узнал ее и забросал вопросами о Пушистиках. Она отмахнулась от него, подошла к экрану и набрала код. После недолгого ожидания на экране появился пожилой человек с бескровным лицом и тонкими губами. Когда он узнал ее, по его лицу пробежала тень досады.
— Мистер Стенсон, — начала она, прежде чем он успел сказать что-нибудь, — аппаратура, которую я сегодня отправила в вашу мастерскую — детекторы реакции — исправна, просто мы допустили ужасную ошибку. Если их начнут ремонтировать, их только испортят.
— Не понимаю, доктор Ортерис.
— Это была обыкновенная ошибка. Вы знаете, все зашли в тупик. Мистер Хеллоуэй, его адвокат и Начальник Полиции Фрейн прибыли сюда и предъявили ордер, подписанный Судьей Пэндервисом. Согласно этому ордеру, нам предписывается вернуть Пушистиков. И никто не может сказать, что нам теперь делать. А неисправность аппаратуры заключалась в ошибке оператора. Поэтому мы заберем ее обратно, вот и все.
— Понятно, доктор Ортерис, — сказал старый мастер на все руки. — Но я боюсь, что аппаратуру уже начали ремонтировать. Мистер Стефансон уже забрал ее, а я в настоящее время не могу связаться с ним. Что вы будете делать, если я не смогу исправить эту досадную ошибку?
— Я заберу ее. Я зайду сама или пошлю кого-нибудь. Она выключила экран. Старый Джонсон, шеф отдела Синтеза Фактов, попытался задержать ее и задать ей несколько вопросов.
— Сожалею, мистер Джонсон, но у меня нет свободного времени. Я должна немедленно уйти из Дома Компании.
* * *
Когда Джек Хеллоуэй вернулся с Гердом ван Рибиком, номер люкс в отеле “Мэллори” был переполнен; слышался шум голосов и вентиляторов, старательно очищающих воздух от табачного дыма. В кучке на полу сидели Гус Бранхард, Бен Рейнсфорд и Пушистик Малыш.
— О, мистер Хеллоуэй! — крикнул кто-то из них. — Вы их уже нашли?
— Нет. Мы сверху донизу облазали весь Научный Центр. С того места, где стояли клетки, они спустились на несколько этажей, вот и все, что нам удалось узнать. Не думаю, чтобы они смогли выбраться наружу: единственный выход на уровне земли охраняется дежурными полицейскими Компании, а с остальных выходов на посадочные площадки просто невозможно спуститься на землю.
— Мистер Хеллоуэй, я не хотел этого говорить, — сказал Бен, — но вы не думали о возможности, что они спрятались в бункере для мусора и их вывалили в энергоконвертор?
— Мы думали об этом. Туда можно попасть только через одну дверь, а она была заперта. Со времени их доставки туда и до начала поисков от мусора не избавлялись, а теперь все, что отправляется в конвертор, тщательно проверяется.
— Хорошо, я рад слышать это, мистер Хеллоуэй, и надеюсь, что все, сказанное здесь, будет приносить радость. Вы остаетесь здесь?
— Да, я буду находиться и в Мэллори-Порте до тех пор, пока не обнаружу их или не получу подтверждения, что их нет в городе. В этом случае я предложу вознаграждение в две тысячи солей за каждого возвращенного мне Пушистика. Через некоторое время мне должны принести размноженные фотографии…
* * *
Виктор Грего поднял кувшин с охлажденным коктейлем.
— Еще? — спросил он Лесли Кумбеса.
— Да, спасибо, — Кумбес держал свой стакан до тех пор, пока тот не наполнился. — Так вы говорите, Виктор, что все сделали так, как я советовал, но совет этот оказался плохим.
Даже из вежливости Грего не мог не согласиться с этим. Он только надеялся, что это было не слишком плохо. Лесли не пытался свалить ответственность на других, хотя, если принять во внимание, как Хэм О’Брайен завершил это дело, он мог спокойно так сделать.
— Я заслуживаю наказания, — беспристрастно сказал Кумбес, словно осуждал ошибки, сделанные Гитлером или Наполеоном. — Во-первых, О’Брайен не должен был пользоваться заранее подписанным бланком, а во-вторых, кто мог предположить, что Пэндервис публично признается, что подписал пустые бланки. Ему здорово досталось от прессы.
Он не думал, что Бранхард или Хеллоуэй попытаются опротестовать ордер, он не ожидал, что они будут сопротивляться. Келлог тоже не ожидал, что Джек Хеллоуэй выпроводит его со своей земли. Курт Борч думал, что все, что он сделает с оружием, это вытащит его и помахает им перед носом Джека. А Джименз думал, что Пушистики будут спокойно сидеть в своих клетках.
— Хотел бы я знать, куда они подевались, — сказал Кум-бес. — Перерыли все здания, но так и не смогли их обнаружить.
— У Рут Ортерис есть неплохая идея. Поэтому она и ушла из Научного Центра прежде, чем Фрейн смог задержать и допросить ее. Около десяти часов она с ассистентом вывезла на грузовике какую-то аппаратуру. Она считает, что Пушистики могли прицепиться и выехать с ними. Я понимаю, что это звучит довольно невероятно, но, черт побери, все, что предполагают другие, просто невозможно. Я доведу это дело до конца. Может, мы сумеем обнаружить их раньше Хеллоуэя. Но в Научном Центре их нет, это точно. — Его стакан опустел. Он подумал, не наполнить ли его снова, и, приняв решение, налил еще. — О’Брайена надо немедленно отстранить от дела, это возможно?
— Вполне. Пэндервис предоставил ему выбор — либо уйти в отставку, либо его обвинят в должностном преступлении.
— Они на самом деле могут обвинить его или просто пугают? Должностное преступление, возможно, но…
— Они могут обвинить его. А затем они могут воспользоваться детектором лжи. Они спросят его, какие дела он вел в конторе, и… вы знаете, что они могут узнать, — сказал Кумбес. — Конечно, он все еще Генеральный Прокурор Суда; Ник поддержал его. Но если О’Брайен расскажет о любовных связях в Резиденции, Нику не поздоровится.
Теперь о Бранхарде. Он выдвинул иск против Компании и в подтверждение доставил все копии фильмов о Пушистиках. Всемирные Новости набросились на это, словно голодная свинья на желуди, и даже контролируемые нами службы не могут отвлечь их внимание. Я не знаю, кто будет вести эти дела, но кто бы это ни был, он не должен наносить нам ударов. А пока все, что делает Пэндервис, крайне неприятно для нас. Я думаю, для него главное — закон и свидетельские показания, но и они искажаются этой враждебностью. На завтра он назначил встречу мне и Бранхарду. Надо придумать что-нибудь, что бы ему понравилось.
11
Два адвоката медленно поднялись перед вошедшим Главным Судьей. Он ответил на их приветствия, уселся за стол и, потянувшись к серебряной шкатулке для сигар, достал “панателлу”. Густавус Адольфус Бранхард взял сигару, отложенную в сторону, и начал сосредоточенно дымить. Лесли Кумбес достал сигарету из своей пачки. Оба они неотрывно смотрели на судью, словно ожидая знака, когда можно будет пустить в ход топоры и рапиры.
— Ну, джентльмены, как известно, у нас на руках два дела об убийстве, и нет ничего для их ведения, — начал он.
— Почему два, Ваша Честь? — спросил Кумбес. — Совершенно легкомысленно обвинять обоих. Один человек убил дикое животное, а другой человека, который пытался убить его.
— Ну, Ваша Честь, я не думаю, чтобы мой клиент был виновен в чем-то по закону или по совести, — сказал Бранхард. — Я хочу, чтобы его оправдали в установленном порядке, — он посмотрел на Кумбеса. — Я думаю, мистер Кумбес тоже должен хотеть, чтобы и его клиента оправдали в суде, ведь он тоже обвиняется в убийстве.
— Я полностью согласен. Невиновные люди, обвиняемые в преступлении, должны быть публично оправданы. Теперь так, сначала я хочу провести судебное разбирательство по делу Кел-лога, а затем Хеллоуэя. Вы удовлетворены этим решением?
— Совершенно нет, Ваша Честь, — быстро ответил Бранхард. — Вся защита Хеллоуэя основывается на том, что Борч был убит при попытке вступиться за уголовного преступника. Мы готовы доказать это, но мы не хотим, чтобы наше разбирательство было предвзятым.
Кумбес улыбнулся.
— Мистер Бранхард хочет оправдать своего клиента и тем самым осудить моего. Мы не можем согласиться с такой постановкой вопроса.
— Да, я принимаю ваши возражения, но я устраню их. Мы объединим оба дела и проведем одно единственное судебное разбирательство.
На лице Гуса Бранхарда мгновенно появилась улыбка. Кумбесу же эта мысль совсем не понравилась.
— Ваша Честь, я полагаю, вы предложили это в шутку, — сказал он.
— Нет, мистер Кумбес.
— В таком случае, Ваша Честь, это будет самая неправильная — я не хочу заходить слишком далеко и говорить, что это самая неприличная — процедура судебного разбирательства, о какой я когда-либо слышал. Это не дела соучастников, обвиняемых в одном преступлении, это дела двух человек, обвиняемых в разных преступных действиях, и осуждение одного из них будет почти автоматическим оправданием для другого. Я не знаю, кто заменит Мохаммеда О’Брайена, но в глубине сердца я жалею его. Да ведь пока прокурор будет разбивать дело на части, мы с мистером Бранхардом можем уйти и поиграть где-нибудь в покер.
— Хорошо, мистер Кумбес, у нас будет два прокурора. Я клянусь вам и мистеру Бранхарду, что у каждого дела будет свой прокурор. Вы будете обвинять клиента мистера Бранхарда, а он — вашего. Я думаю, это устранит дальнейшие возражения.
Лицо Бранхарда выражало одновременно и рассудительную серьезность, и безрассудство. Он почти мурлыкал, словно большой тигр, получивший лучший кусок козленка. Учтивость Лесли Кумбеса стала слегка нарушаться.
— Ваша Честь, это превосходное предложение, — заявил Бранхард. — Я с величайшим удовольствием буду вести обвинение клиента мистера Кумбеса.
— Все, что я могу сказать, Ваша Честь, это только то, что первое решение было самым неправильным из всего, что мне известно, но и последнее не украсит вашей репутации! — ответил Кумбес.
— Ну, мистер Кумбес, пользуйтесь законом и правом юриспруденции очень осторожно. Я просто не могу найти пункт, по которому можно было бы запретить проведение подобного процесса.
— Держу пари, вы не обнаружите подобного прецедента! Лесли Кумбес лучше любого другого мог знать, что угодно.
— На какую сумму пари, Лесли? — с лукавым блеском в глазах спросил Бранхард.
— Не давайте ему прикарманивать ваши денежки. В течение часа я нашел шестнадцать прецедентов в двенадцати различных планетных судах.
— Ну, что же, Ваша Честь, — сдался Кумбес, — я надеюсь, вы знаете, что делаете. Вы объединяете два дела в общий гражданский процесс.
Гус Бранхард улыбнулся.
— А что же это еще такое? — спросил он. — ДРУЗЬЯ МАЛЕНЬКОГО ПУШИСТИКА ПРОТИВ ПРИВИЛЕГИРОВАННОЙ КОМПАНИИ ЗАРАТУШТРЫ: я буду действовать как друг неправоспособных аборигенов, чтобы доказать их разумность, а мистер Кумбес в интересах Компании Заратуштры будет оспаривать это, чтобы сохранить права Компании. Все так и будет.
Со стороны Гуса это было невежливо. Лесли Кумбес лишь хотел завершить разговор, будучи уверенным в том, что правам Компании ничего не грозит.
* * *
Шел бесконечный поток слухов о Пушистиках, которых видели то здесь, то там, зачастую в разных районах города одновременно. Некоторые сообщения поступали от людей, пытавшихся сделать себе рекламу, другие — от потенциальных лжецов и ненормальных. Наибольшее количество сообщений являлось результатом непреднамеренных ошибок или богатого воображения. Были основания подозревать, что немалая толика этих слухов порождалась Компанией, чтобы запутать розыск. Но та заинтересованность, с которой шли поиски, подбадривала Джека. Кроме того, полиция Компании и департамент полиции Мэллори-Порта, контролируемый Компанией, тоже вели скрытный розыск.
Каждого, кто оказывался в его распоряжении, Макс Фрейн направлял на розыски. Это было не потому, что он испытывал враждебность к Компании, и не потому, что им руководил Главный Судья, просто Начальник Колониальной Полиции был за Пушистиков. Следовательно, к делу подключилась Колониальная Полиция, на которую администрация Ника Эммерта не имела никакого влияния. Полковник Ян Фергюсон, комендант, непосредственно назначенный Колониальной Службой Земли, связался с Максом и предложил свою помощь. Джордж Лант ежедневно звонил с континента Бета и интересовался развитием событий.
Жить в отеле “Мэллори” было дорого, и Джек продал несколько солнечных камней. Скупщики драгоценностей Компании были с ним почти невежливы, а сам он даже не старался быть вежливым. В банке к нему также отнеслись с прохладцей. С другой стороны, офицер Военно-Космических сил, сопровождавший рядовой и младший офицерский состав, спустившийся сюда с Ксеркса, встретив Джека, представился ему, пожал руку и пожелал скорейшего и благополучного исхода дела.
Однажды в одном из куполообразных деловых центров с ним поздоровался пожилой мужчина с седыми волосами, торчащими из-под черного берета.
— Мистер Хеллоуэй, я очень огорчился, узнав об исчезновении ваших маленьких друзей, — сказал он. — К сожалению, я ничем не могу помочь вам, но надеюсь, они благополучно вернутся.
— Спасибо, мистер Стенсон, — Джек пожал руку старому мастеру. — Если бы вы могли сделать мне карманный детектор лжи, я бы мог сразу проверить людей, утверждающих, что они видели Пушистиков, и это сэкономило бы мне массу времени.
— Да, я делал портативный детектор лжи для полицейских. Думаю, однако, что вам нужен прибор для выявления психопатов, но это пока невозможно для науки. Если вы все еще занимаетесь поиском солнечных камней, я могу предложить вам разработанный мной усовершенствованный микролучевой сканнер и…
Вместе со Стенсоном Джек вошел в его мастерскую, выпил чашку чая и посмотрел сканнер. Воспользовавшись экраном связи Стенсона, он вызвал Макса Фрейна. Еще шесть человек утверждали, что они видели Пушистиков.
В течение этой недели фильмы, снятые в лагере, показывались так часто, что интерес к ним пропал. Однако Малыш все еще пользовался популярностью, и через несколько дней Джек нанял девушку, чтобы разбирать свежую почту. Однажды, войдя в бар, Джек остолбенел, увидев Малыша на голове какой-то женщины, но, приглядевшись, понял, что это была только кукла в натуральную величину, привязанная эластичной лентой. За неделю шляпы-Пушистики заполнили весь город. Витрины магазинов были украшены куклами-Пушистиками, выполненными в натуральную величину.
Как-то после полудня, через две недели, к Джеку в отель прилетел Начальник Полиции Фрейн. Джек сел в его кар, и Фрейн сказал:
— Я думаю, пора прекращать поиски. Мы все превратились в глупцов и эксгибиционистов.
Джек кивнул.
— И та женщина, с которой мы разговаривали, оказалась глупой, как пробка.
— Да. За последние девять лет она признавалась в каждом преступлении на планете. И это доказывает, что мы бесполезно тратим время, выслушивая всех их.
— Макс, никто их не видел. Вы думаете, их уже нет в живых?
Полный человек встревоженно посмотрел на него.
— Джек, то, что их никто не видел, еще ничего не значит. Никто не видел даже их следов. Вокруг полно сухопутных креветок, но нет ни одного разбитого панциря. А шесть активных и мобильных Пушистиков должны что-то есть. Они должны были появляться на продуктовых рынках и в продовольственных магазинах, залезать в помещение и грабить. Но ничего этого нет. Полиция Компании прекратила их поиски.
— А я не прекращу. Они должны быть где-то рядом, — он пожал руку Фрейну и вылез из кара. — Вы очень любезны, Макс, и я хочу, чтобы вы знали, что я у вас в долгу.
Он проследил, как улетел кар, затем перевел взгляд на город. Сквозь зелень верхушек деревьев просматривались крыши и купола торговых и деловых центров, центров развлечений и отдыха, а над ними возвышались угловатые сигары небоскребов. Лишенный улиц, основанный на антигравитации город, подобный множеству городов на других планетах, новый город, который никогда не знал наземного уличного движения. Пушистики могут скрываться где-нибудь среди этих деревьев. А может, они все уже погибли, попав в какую-нибудь ловушку, созданную человеком. Он думал о разных смертельно опасных местах, куда они могли забрести. Машины, дремлющие и бесшумные, пока кто-нибудь не нажмет кнопку. Трубопроводы, которые могут быть заполнены без предупреждения водой, паром или ядовитым газом. Бедные маленькие Пушистики, они думают, что город так же безопасен, как и их родные леса, в которых нет ничего хуже гарпии и чертова зверя.
Когда он спустился в номер, Гуса Бранхарда там не было. Бен Рейнсфорд сидел перед экраном и изучал психологический тест, а Герд работал за столом, который притащили специально для него. Малыш сидел на полу и играл яркими игрушками, но едва вошел папочка Джек, он бросил игрушки и подбежал к нему, ожидая, когда его возьмут на руки.
— Звонил Джордж, — сказал Герд. — Они на своем посту тоже завели семейку Пушистиков.
— Да это просто замечательно! — Джек попытался произнести это с восторгом. — Сколько их у него?
— Пять. Три самца и две самки. Они назвали их Живодер, Заморыш, Поедающий Капусту, Еслымага, Бордена и Бедовая Бабенка.
— Как только полицейским пришло в голову давать подобные клички безобидным Пушистикам?
— Вы не хотите связаться с полицейским постом и посмотреть на них? — спросил Бен. — Малышу они очень понравились. Думаю, он будет не против снова поболтать с ними.
Джек дал уговорить себя и набрал кодовую комбинацию. Они были хорошими Пушистиками, но, конечно, не такими хорошими, как его собственные. По крайней мере, так ему показалось.
— Если ваше семейство не отыщется до судебного разбирательства, Гус может взять в суд наших, — сказал ему Лант. — У вас должно быть какое-то подтверждение ваших слов. Надеюсь, за две недели это семейство многому научится. Посмотрите, что они уже могут делать, а ведь мы их взяли только сегодня после полудня, они у нас здесь меньше суток.
Джек ответил, что к тому времени он надеется найти своих собственных Пушистиков, хотя и понимал, что говорит это без особой убежденности.
Затем вернулся Гус. Он был в восторге от предложения Ланта. Еще один, кто больше не надеялся увидеть в живых Пушистиков папочки Джека.
— Мне здесь больше нечего делать, — сказал Рейнсфорд. — До суда я, пожалуй, вернусь на континент Бета. Возможно, я чем-нибудь смогу помочь в обучении Пушистиков Джорджа Ланта. Будь я проклят, если из всей этой чепухи можно что-нибудь извлечь! — он указал в сторону информационного экрана. — Я не знаю и половины значений этих слов, — он выключил экран. — Но я начал понимать, что если Джименз просто неправ, то Рут Ортерис ошибается. Должно же быть у них хоть немного разума.
— Можно быть разумным и не знать этого, — сказал Гус. — Как в старой французской игре — все говорят, и не знают, что говорят прозой.
— Чем вы думаете заняться, Гус? — спросил Герд.
— Не знаю. Сегодня мне в голову пришла мысль — а что, если махнуть на все рукой и посмотреть, что из всего этого получится?
* * *
— Мне кажется, разница заключается в зоне сознания, — сказал Эрнст Мейлин. — Вы, конечно, знаете аксиому, гласящую, что только одна десятая нашей умственной деятельности приходится на уровень сознания. Теперь вообразите себе гипотетическую расу, у которой умственный процесс полностью протекает на уровне сознания.
— Надеюсь, она так и останется гипотетической, — сказал с экрана Виктор Грего, который находился в своем загородном доме. — Они не будут признавать нас за разумных существ.
— По их определениям, мы и не можем быть разумными существами, — сказал Лесли Кумбес, появившийся рядом с Грего. — У них будет свой эквивалент правилу “речь и разжигание огня”, основывающийся на способности, которую мы даже представить себе не можем.
Возможно, подумала Рут, они отнесли бы нас к существам, обладающим одной десятой разума. Нет, тогда шимпанзе нужно признать существом, обладающим одной сотой долей разума, а плоского червя — одной миллиардной долей.
— Подождите минутку, — сказала она. — Как я понимаю, вы хотите сказать, что неразумное существо думает, но только подсознательно?
— Правильно, Рут. Оказавшись лицом к лицу с какой-то совершенно новой ситуацией, неразумное существо будет думать, но подсознательно. А в хорошо известной ситуации срабатывает рефлекс или просто привычка…
— Знаете, — сказал Грего, — я думаю, нам удастся доказать, что обряд похорон, который так беспокоит всех нас, они проводят подсознательно, — он замолчал и закурил сигарету. Все выжидающе смотрели на него. — Пушистики, — продолжил он, — закапывают свои естественные отходы; они делают это, чтобы избежать неприятных ощущений — плохого запаха. Мертвое тело быстро разлагается и плохо пахнет; таким образом, они подсознательно уравнивают его с отходами и тоже закапывают. Все Пушистики носят оружие. Оружие Пушистиков — так же подсознательно — считается частью Пушистиков, следовательно, оно тоже должно быть похоронено.
Мейлин нахмурился. Идея, казалось, понравилась ему, но он просто не мог слишком быстро согласиться с обыкновенным смертным.
— Ну, что ж, мистер Грего, пожалуй, это достаточно безопасное объяснение, — признал он. — Ассоциация совершенно различных вещей, имеющих некоторое очевидное сходство, признается элементом поведения неразумных животных, — он снова нахмурился. — Это МОЖЕТ быть объяснением. Я подумаю над этим.
На другой день это станет его собственной мыслью, в которую Виктор Грего внес некоторые дополнения. Пройдет некоторое время, все забудется, и это станет теорией Мейлина. Грего, по-видимому, был с этим согласен, ибо отнесся к этому так, словно давал задание доработать чужую идею.
12
Бен Рейнсфорд вернулся на континент Бета, а Герд ван Рибик остался в Мэллори-Порте. Полицейские с Пятнадцатого поста сделали для своих Пушистиков стальные инструменты, и скоро сухопутные креветки почти не стали доставлять им неприятностей. Они также изготовили набор маленьких плотничьих инструментов, при помощи которых Пушистики из остатков упаковочных ящиков построили себе дом. Пара Пушистиков появилась и в лагере Бена Рейнсфорда. Он принял их и назвал Флорой и Фауной.
Теперь у всех были Пушистики, а у папочки Джека остался только Малыш. Джек лег на пол гостиной и стал учить Малыша завязывать узлы на обрывке веревки. Гус Бранхард, проводивший большую часть дня в здании суда, где для него как для специального обвинителя был выделен кабинет, развалился в кресле, облачившись в красно-голубую пижаму, курил сигару и потягивал кофе — потребление виски было снижено до двух порций в день — просматривая тексты на двух информационных экранах одновременно и изредка что-то черкая в блокноте. Герд сидел за столом и в попытке извлечь что-либо из символической логики переводил почтовую бумагу. Внезапно он смял листок и с проклятием бросил его в угол. Бранхард отвернулся от экранов и посмотрел на него.
— Не получается, Герд?
Герд снова выругался.
— Черт побери, как я смогу доказать, что Пушистики могут обобщать? — спросил он. — Как я смогу доказать, что они создают абстрактные идеи? Да провалиться мне в преисподнюю, если я могу доказать, что сам думаю сознательно!
— Все работаете над этой идеей?
— Работал. Это казалось мне неплохой идеей, но…
— Может нам вернуться к особенностям поведения Пушистиков и преподнести их как доказательство разумности? — спросил Бранхард. — Похороны, например.
— Но они будут настаивать, чтобы мы установили определение разума.
В это время вспыхнул экран связи. Малыш с любопытством взглянул вверх, а затем снова стал развязывать узел-восьмерку, который завязал Джек. Джек встал и подошел к экрану. Это был Макс Фрейн, и к тому же впервые за время их знакомства начальник полиции был возбужден.
— Джек, вы слышали последние новости?
— Нет. Кого-нибудь обнаружили?
— Боже, да! Все полицейские города охотятся на Пушистиков; они получили приказ стрелять без предупреждения. Ник Эммерт платит вознаграждение в пятьсот солей за каждого живого или мертвого Пушистика.
Джек улыбнулся, но когда до него дошел смысл происходящего, лицо его изменилось. Гус и Герд вскочили, и подбежав к экрану, встали позади него.
— Они жили в лагере скваттеров, находящемся на Восточной Стороне. Один из поселенцев подал иск, что Пушистики жестоко обошлись с его десятилетней дочерью, — сказал Фрейн. — Их доставили в полицейский центр, и там полицейские записали рассказ для Новостей Заратуштры и Всепланетных Известий. Конечно, эти полицейские находятся под контролем Компании. Компания изо всех сил старается раздуть это дело.
— Их допрашивали с детектором лжи? — спросил Бранхард.
— Нет. А городская полиция никого не подпускает к ним. Девочка говорит, что она играла возле дома, а Пушистики набросились на нее и стали избивать палками. У нее многочисленные синяки, перелом запястья и общее нервное потрясение.
— Я этому не верю! Они не могли напасть на ребенка!
— Я хочу поговорить с девочкой и ее отцом, — сказал Бранхард. — Я потребую, чтобы они сделали свое заявление под детектором лжи. Держу пари на что угодно, что это ложное обвинение. А время выбрали правильно: до суда осталась всего неделя.
— Может, Пушистики хотели поиграть с ней, а она испугалась и причинила боль одному из них. Десятилетний ребенок выглядит довольно большим по сравнению с Пушистиками, а если они решат, что находятся в опасности, они будут жестоко сражаться.
Они еще живые и в городе. Это первое. Но они находятся в большей опасности, чем это можно было бы себе представить, это второе. Фрейн спросил Бранхарда, как быстро он может собраться.
— Пять минут? Хорошо, я захвачу вас, — сказал он. — Готовьтесь.
Джек побежал в спальню, которую он делил с Бранхардом. Там он быстро сбросил мокасины и надел сапоги. Бранхард, натягивая брюки поверх пижамы, поинтересовался, куда он собирается.
— С вами. Я найду их прежде, чем какой-нибудь бессовестный сын кугхры выстрелит в них.
— Вы останетесь здесь, — приказал Гус. — Останетесь у экрана связи, а видеоэкран переключите на новости. Но не раздевайтесь. Если мы обнаружим Пушистиков, вы должны быть готовым первым выйти отсюда. Сразу же, как только появится что-нибудь определенное, я вызову вас.
Герд переключил экран на канал новостей. Передавали Всепланетные Известия, открыто финансируемые Компанией и действующие от имени Компании. Рассказывали о жестоком нападении на невинного ребенка, и Джека беспокоило это напористое обвинение. В конце концов, благодаря кому убежали Пушистики? Но даже опытный семантик может охарактеризовать звуки, издаваемые Пушистиками, как угрожающие.
Девочка, Лолита Ларкин, около двадцати одного часа вышла из дома, чтобы поиграть на улице, но внезапно была окружена шестью вооруженными дубинками Пушистиками. Безо всякого повода они повалили ее на землю и жестоко избили. Услышав пронзительный крик, ее отец выбежал из дома и прогнал Пушистиков. Полиция доставила девочку и ее отца, Оскара Ларкина, в Центр, где и был записан их рассказ. Городская полиция и полиция Компании вместе с отрядами горожан прочесывают восточную часть города. Генеральный представитель Эммерт начал действовать немедленно. Он предложил вознаграждение по пятьсот солей за каждого…
— Ребенок лжет, — сказал Джек. — Детектор лжи подтвердит это. Эммерт или Грего, а может оба вместе подкупили этих людей.
— О, это само собой разумеется, — ответил Герд. — Я знаю это место. Трущобы. Рут выполняла там какие-то работы для юношеского суда, — в его глазах отразилась боль. Он на мгновение замолчал, а затем продолжил, — вы можете нанять там любого за сто солей, особенно, когда его за что-то может привлечь полиция.
Он переключился на частоту Всемирных Новостей. Там передавали репортаж об охоте на Пушистиков. Аэрокар с камерой освещал сверху лачуги и корпуса трущоб. Между ними, словно всклокоченные щетки, извивались шеренги людей. Один раз кар вошел в зону действия пулемета, установленного на земле, но тут же отлетел в сторону.
— О! Я доволен, что меня нет в этой веселой компании! — воскликнул Герд. — Если они увидят что-то и решат, что это Пушистик, половина этой банды в десять секунд перестреляет друг друга.
— Надеюсь, что так оно и будет!
Всемирные Новости были за Пушистиков; комментатор с сарказмом относился ко всему происходящему. Вид ощетинившейся винтовками шеренги сменился изображением Пушистиков, трогательно смотрящих вверх в ожидании завтрака.
— Вот они, — сказал комментатор, — эти ужасные монстры, от которых эти храбрые люди защищают нас.
Через некоторое время засверкали ружья и захлопали выстрелы. Комок подкатился к горлу Джека. Поднявшийся кар осветил место, по которому вели огонь охотники. Через некоторое время стрельба прекратилась и толпа собралась вокруг чего-то белого, распростертого на земле. Джек заставил себя посмотреть на это и облегченно вздохнул. Это был загот, одомашненное трехрогое животное.
— Охо-хо! Какой-то скваттер останется без молока, — засмеялся комментатор. — К тому же это уже не первый за сегодняшний вечер. Общественный Обвинитель — бывший Генеральный Прокурор — в результате этого получит несколько исков к администрации о возмещении ущерба.
— И плюс к ним еще один от Джека Хеллоуэя.
Загудел зуммер экрана связи. Герд включил его.
— Я говорил с судьей Пэндервисом, — едва проявившись на экране, отрапортовал Гус Бранхард. — Он запретил Эм-мерту выплачивать вознаграждение за Пушистиков. Исключение составляют только те, которые живыми и невредимыми будут доставлены к начальнику полиции Фрейну. Он также предупредил, что до тех пор, пока статус Пушистиков не будет установлен, каждый, кто убьет Пушистика, будет обвинен в убийстве разумного существа.
— Это прекрасно, Гус! Вы видели девочку и ее отца?
Бранхард раздраженно зарычал.
— Девочка находится в больнице Компании. Ее положили в отдельную палату, и доктор никому не разрешает навещать ее. Отец, кажется, находится в резиденции Эммерта. К тому же я не нашел ни двоих полицейских, доставивших их сюда, ни сержанта, который записал жалобу, ни дежурившего здесь лейтенанта. Все удрали. Пара человек Макса пытается найти в трущобах людей, которые вызвали полицейских на место происшествия. Может, из этого что-нибудь получится.
Несколько минут спустя объявили заявление Главного Судьи. Еще через несколько минут группы охотников начали распадаться. Городская полиция и полиция Компании немедленно отсеялись. Большинство штатских, надеющихся получить пятьсот солей за пойманного живого Пушистика, продолжали оставаться на своих местах. Несколько полицейских, вероятно, для контроля, прогуливались среди них. Минут через двадцать объявили, что Эммерт отказывается от выплаты вознаграждения. После этого прожектора, подвешенные в воздухе, были убраны и все разошлись.
Вскоре пришел Гус Бранхард. Едва прикрыв за собой дверь, он начал раздеваться. Сняв куртку и галстук, он плюхнулся в кресло, наполнил стакан виски с содовой и одним глотком опорожнил его, а затем начал стаскивать сапоги.
— Если бы у этого напитка была младшая сестра, я и ее тоже не отказался бы выпить, — пробормотал Герд. — Что случилось, Гус?
Бранхард выругался.
— Все это фальсификация, чтоб им вариться в аду на медленном огне, — он поднял окурок сигары, который забыл, уходя из гостиницы, и снова зажег его. — Мы нашли женщину, вызвавшую полицию. Соседка. Она говорит, что видела, как пьяный Ларкин вернулся домой, а немного погодя услышала крики девочки. Он всегда бил ее, когда возвращался, а это случалось по меньшей мере пять раз в неделю. Вот она и решила вызвать полицию, чтобы прекратить эти издевательства. Она говорит, что никогда не видела ничего, что было бы даже отдаленно похоже на Пушистиков.
Волнения прошедшей ночи принесли новую серию сообщений о Пушистиках. Джек пришел в кабинет начальника полиции, чтобы опросить людей. Первая дюжина относилась к знакомой уже категории заявлений. Затем он разговаривал с молодым человеком, заявление которого было несколько иного рода.
— Я видел их так же ясно, как вижу вас, не далее чем в пятнадцати футах, — сказал он. — У меня был автокарабин, и я шел на них, но, черт побери, я не мог выстрелить! Они словно маленькие люди, мистер Хеллоуэй, и они были так напуганы и беспомощны… Я выстрелил в воздух и позволил им исчезнуть прежде, чем их мог заметить кто-нибудь другой, кто не захотел бы стрелять мимо.
— Спасибо, сынок. Дай я пожму твою руку. Ты ведь отказался от своих денег таким образом. Сколько же было Пушистиков?
— Я видел четырех. Я слышал, что их должно быть шесть, но два других могли держаться в стороне, и я не заметил их.
Он отметил на карте это место. Было еще три человека, которые могли действительно видеть Пушистиков. Никто не мог сказать, сколько их было, но все они были точны относительно места и времени. Отметив все это на карте, Джек понял, что Пушистики двигаются на северо-запад, придерживаясь окраины города.
Все еще ругаясь, но уже полушутливо Бранхард пришел на обед в отель.
— Они откопали Хэма О’Брайена и поручили ему постоянно беспокоить нас, — сказал он. — Лесли Кумбес работает над материалом для суда, он оформил на нас множество штатных исков, жалоб и тому подобного. Он даже пытался заставить администратора выселить отсюда Малыша, но я пригрозил обвинением в расовой дискриминации, и это остановило его. Знаете, я от имени Пушистиков написал иск на семь миллионов солей против Компании — миллион за каждого Пушистика и миллион за их адвоката.
— Сегодня вечером, — сказал Джек, — я с двумя представителями Макса улечу на каре. Мы возьмем с собой Малыша и мегафон, — он развернул карту города. — Они, кажется, двигаются вот этой дорогой. К вечеру они должны быть где-то здесь. Надеюсь, Малыш сумеет привлечь их внимание.
Они продолжали этот своеобразный поиск до сумерек, но так ничего и не обнаружили. Малыш замечательно провел время с мегафоном. Когда он уикал в микрофон, снаружи раздавался пронзительный, закладывающий уши звук. Как только он открывал рот, три человека, находившиеся в каре, вздрагивали. Кроме того, этот звук раздражающе действовал на окрестных собак; на протяжении всего полета доносился собачий лай и завывание.
На следующий день поступило несколько рапортов о мелких кражах. Исчезло шерстяное одеяло, сушившиеся на дереве за домом. С кушетки на веранде пропали две подушки. Взбешенная мать доложила, что обнаружила своего шестилетнего сына, играющим с каким-то Пушистиком; когда она бросилась спасать свое чадо, Пушистик поспешно убежал, а ребенок расплакался. Джек и Герд бросились туда. Путанный и приукрашенный воображением рассказ ребенка был точен только в одном: Пушистики были добры с ним и не обижали его.
Когда они вернулись в отель, Гус Бранхард, торжествующий и веселящийся, был уже там.
— Главный Судья поручил мне на суде выполнять функции специального обвинителя, — сказал он. — Я проведу следствие с целью выяснить причины, повлекшие за собой события прошедшего вечера и ночи. В моей власти задержать слушание дела, вызвать в суд нужных свидетелей и допросить их под детектором лжи. Макс Фрейн получил распоряжение помогать мне. Работа идет к завершению. Завтра мы подключим к этому шефа полиции Дюмона. Может, нам удастся собрать сведения о Нике Эммерте и Викторе Грего, — он громоподобно рассмеялся. — Думаю, это доставит некоторое беспокойство Лесли Кумбесу.
* * *
Герд снизил кар и сделал круг над прямоугольной ямой. Она имела пятнадцать футов в длину и двенадцать в глубину. Рядом с ней валялись лопаты, а чуть в стороне стояли две мусорные шаланды. Как только кар совершил посадку, навстречу ему поднялись пять или шесть человек в рабочих комбинезонах и сапогах.
— Доброе утро, мистер Хеллоуэй, — сказал один из них. Это сразу за холмом. Мы ничего там не трогали.
— Пожалуйста, расскажите еще раз, что вы видели. Мой партнер не слышал этого.
Мастер повернулся к Герду.
— Около часа назад мы произвели два взрыва. Один из людей, укрывшихся за краем холма, увидел, как Пушистики выбежали из-под выступа скалы и побежали по этой впадине, — он указал рукой. — Он позвал меня, и, спустившись, я нашел место, где они разбили лагерь. Здесь твердые породы, и поэтому мы используем довольно мощные заряды. Ударная волна испугала Пушистиков, вот они и убежали.
По высокой траве с рассеянными пятнами цветов они подошли к краю холма, миновав серые обнажения пород известняка в форме миниатюрных скал. Под нависающим выступом они обнаружили две диванные подушки, красно-серое шерстяное одеяло и остатки одежды, которые выглядели так, словно их использовали в качестве половых тряпок. Там также были сломанная ложка, старый ржавый нож и некоторые другие металлические предметы.
— Ну, ладно. Я поговорю с людьми, лишившимися одеяла и подушек. Вероятно, Пушистики разбили здесь лагерь прошлой ночью, когда ваша группа уже закончила работу, а сегодня взрывы потревожили их. Вы говорили, что они уходили этой дорогой? — спросил он, указав на ручей, текущий с горы на север.
Ручей был глубокий и быстрый, поэтому Пушистики не могли перейти его вброд. Вероятно, они вернулись к подножию холма. Он записал имена рабочих и поблагодарил их. Если он сам найдет Пушистиков, то на основании полученной информации сможет решить, какое вознаграждение выплатить каждому.
— Герд, если бы вы были Пушистиком, куда бы вы побежали? — спросил он.
Герд взглянул на несшийся к подножью холма поток.
— Выше по течению стоит несколько домов, — сказал он. — Я бы искал их там. Поднявшись по этой лощине, они могут прятаться среди скал, где их не достанут чертовы звери. Конечно, так близко к городу чертовы звери не подходят, но ведь Пушистики этого не знают.
— Нам надо не менее пяти каров. Я вызову дежурного офицера и посмотрю, чем он сможет мне помочь. К сожалению, Макс очень занят. Он по уши влез в следствие, начатое Гусом.
* * *
Пит Дюмон, шеф полиции Мэллори-Порта, мог быть хорошим полицейским, но за время, что его знал Бранхард, он стал только тем, чем он был сейчас — пустой скорлупой несносного высокомерия. Пытаясь выразить на лице волю, он становился еще более неприятным. Он сидел в кресле, похожем на старый электрический стул или средневековый станок для пыток. На его голове был яркий шлем, а к различным частям тела были прикреплены электроды. Позади него находился большой экран, переливающийся различными цветами, от темно-синего и фиолетового до розовато-лиловых оттенков. Но это происходило от нервного напряжения и гнева человека, подвергшегося унизительному допросу с помощью детектора лжи. Когда он говорил правду, экран светился спокойным зеленовато-голубым светом. Когда он начинал лгать и намеренно искажать факты, экран становился ярко-красным.
— Вы сами знали, что Пушистики не причинили никакого вреда этой девочке? — спросил Бранхард.
— Мне ничего не было известно, — возразил шеф полиции. — Я знаю только то, о чем мне доложили.
Экран стал ярко-красным, и цвет этот постепенно перешел в пурпурный.
— Кто доложил вам об этом?
— Лейтенант Воллер. Он дежурил в то время.
Детектор лжи согласился, что это была правда и ничего, кроме правды.
— Вы знали, что на самом деле Ларкин сам избил девочку, а Воллер уговорил их свалить все это на Пушистиков? — спросил Макс Фрейн. Но это был не вопрос, а утверждение.
— Я не знал ничего подобного! — завопил Дюмон. Экран вспыхнул красным. — Я знаю только то, что рассказали мне они. — Красный и синий цвета то и дело сменяли друг друга. Так происходило всегда, когда допрашиваемый пытался уйти от ответа. — Насколько мне известно, это сделали Пушистики.
— Нет, Пит, — терпеливо сказал ему Фрейн. — Вы довольно часто пользовались детектором лжи, подобно этому, и должны знать, что вам все равно не уйти от правды. Вы знали о подлости, совершенной Воллером. Вам лучше признаться, что Пушистики никогда не трогали эту девочку. Ведь до тех пор, пока Воллер в штабе не поговорил с Ларкиным и его дочерью, никто даже не упоминал о Пушистиках.
Цвет на экране вылился в небесную голубизну.
— Да, это так, — признал Дюмон. Он опустил глаза, и голос его стал глухим. — Я говорил Воллеру, что все так и будет, но он рассмеялся и сказал, чтобы я забыл об этом. — Экран отразил бушевавший в нем гнев. — Этот сын кугхры думает, что шеф полиции он, а не я. Одно мое слово, и от него не останется ничего.
— Теперь вы поумнели, Пит, — сказал Фрейн. — Давайте начнем все сначала…
* * *
Кар Джека, арендованный в отеле, вел полицейский капрал. Герд занял один из полицейских каров. Третий кар двигался между ними. Хотя расстояние и не позволяло им видеть друг друга, их рации были постоянно настроены на прием.
— Мистер Хеллоуэй, — это был полицейский, пилотирующий кар Герда. — Ваш партнер приказал опуститься и покинул кар. Теперь он связался со мной по портативной рации и сообщил, что обнаружил разбитый панцирь креветки.
— Дайте мне пеленг, — сказал капрал, поднимая машину повыше.
Через несколько секунд они заметили второй кар, парящий над узким ущельем по левому берегу ручья. Третий кар заходил с севера. Герд сидел на корточках и что-то рассматривал, когда они опустились возле него. Как только они выпрыгнули из кара, он поднял голову.
— Так и есть, Джек, — сказал он. — Квалифицированная работа Пушистиков.
Так оно и было. Они пользовались чем-то тупым и тяжелым: вместо того, чтобы быть просто отделенной от туловища, голова была разбита. Панцирь, однако, был расколот снизу в обычной манере, и все четыре нижние челюсти были разломаны и чисто обглоданы. И это было сделано совсем недавно.
Они послали кары вверх, и пока те кружились над их головами, Джек с Гердом стали подниматься по ущелью, крича:
— Маленький Пушистик! Маленький Пушистик!
Они обнаружили маленький след, а затем еще один в месте, где просочившаяся вода смочила землю. Герд что-то возбужденно заговорил в микрофон портативной рации, висевшей у него на груди.
— Один из вас продвинется на четверть мили вперед, а затем кругами вернется назад. Они где-то здесь. Я вижу их! Вижу! — донесся голос из динамика рации. — Они поднимаются по косогору среди камней, прямо перед вами!
— Следите за ними. Пусть кто-нибудь подберет нас. Попробуем перехватить их наверху.
Арендованный кар быстро спустился, и капрал открыл перед ними дверцу. Он даже не ослабил антигравитационное поле. Как только они забрались в кабину и закрыли за собой дверцу, кар снова взмыл вверх. Едва лишь холм провалился вниз, как Джек увидел Пушистиков, поднимающихся по косогору среди камней. Их было только четверо, и одному из них все постоянно помогали. Джеку хотелось знать, что случилось с двумя другими Пушистиками и насколько серьезно ранен тот, которому требовалась помощь.
Кар совершил посадку на верхней площадке под весьма неудобным углом. Джек, Герд и пилот вывалились из кабины и соскользнули вниз по склону. Затем Джек заметил, что Пушистик находится в пределах его досягаемости, и схватил его. Двое других пронеслись мимо него по склону крутого холма. Он перехватил в руки Пушистика: тот хотел со злостью ударить его по лицу. Он повернул Пушистика и обезоружил его. Оружием оказался четвертьфунтовый молоток с круглым бойком. Джек положил его себе в задний карман и двумя руками поднял сопротивляющегося Пушистика.
— Вы ударили папочку Джека, — с упреком сказал он. — Вы больше не хотите знать папочку Джека? Бедные, испуганные маленькие существа!
Пушистик в его руке раздраженно уикнул. Джек присмотрелся повнимательнее. Он никогда раньше не видел этого Пушистика. Он не был похож ни на Маленького Пушистика, ни на забавного и напыщенного Ко-Ко, ни на озорного Майка. Это был чужой Пушистик.
— Да это и не удивительно: конечно, вы не знаете папочку Джека. Ведь вы же не были Пушистиком папочки Джека.
На верхней площадке полицейский капрал сидел на камне и держал под мышками двух Пушистиков. Когда они увидели, что их товарищ тоже превратился в пленника, они прекратили сопротивление и жалобно зауикали.
— Ваш друг преследует еще одного, — сказал капрал. — Вы уж лучше заберите этих двух: они вас знают, а меня — нет.
— Держите их крепче; они знают меня не больше чем вас. Одной рукой он достал кусок Рациона-три из кармана пиджака и предложил его Пушистику. Тот удовлетворенно зауикал, схватил его и жадно проглотил. Вероятно, он уже пробовал его раньше. Затем Джек передал капралу другой кусок. Самец и самка, сидевшие у того на руках, тоже хорошо знали, что это такое. Снизу послышался голос Герда:
— Я поймал одного. Это самочка, только не знаю, Майзи это или Золушка. И, боже мой, посмотрите, что она несла!
Герд вошел в зону видимости остальных. Под одной его рукой бился четвертый Пушистик, а на изгибе другой пищал маленький черный котенок с белой мордочкой. Он выглядел тоже ошеломленным случившимся и с досадой и смутным любопытством следил за происходящим.
— Это не наши Пушистики, Герд. Я никогда раньше не видел их.
— Вы в этом уверены?
— Конечно, уверен! — негодующе воскликнул Джек. — Вы думаете, я не узнаю своих Пушистиков? Вы думаете, они не узнают меня?
— А откуда взялась кошка? — поинтересовался капрал.
— Бог знает. Они могли подобрать ее где-нибудь. Она несла ее на руках, словно ребенка.
— Они знают, что такое Рацион-три, значит, они жили у кого-нибудь из людей. Держу пари, этот человек потерял их так же, как я своих. Возвращаемся в отель.
Где же его собственные Пушистики? Он может больше никогда не увидеть их. Эта мысль пронзила его, когда они с Гердом снова заняли свои места в каре. С тех пор, как его Пушистики выбрались из своих клеток в Научном центре, никто не видел даже их следов. Эта четверка появилась в ночь, когда городская полиция сфальсифицировала нападение на девочку Ларкина. С того времени, когда их заметил молодой человек, который не смог выстрелить в них, они постоянно оставляли следы, по которым их легко было бы обнаружитьо. Почему же его Пушистики за три недели, что они были на свободе, не привлекли ничьего внимания?
Потому что его Пушистиков больше не было в живых. Они так и не выбрались из Научного центра. Кто-то, кого Макс Фрейн не сумел допросить под детектором лжи, убил их. Джек даже не пытался переубедить себя.
— Мы остановимся в их лагере и заберем одеяло, подушки и остальные вещи. Людям, которые лишились этих вещей, я выплачу их стоимость, — сказал он. — Пушистики не должны потерять свое имущество.
13
Администрация гостиницы “Мэллори” переменила свое отношение к Пушистикам. А может, просто подействовала угроза Руса Бранхарда привлечь их к ответственности за расовую дискриминацию, если Пушистиков признают разумной расой, или решила, что привилегированная Компания Заратуштры не так всемогуща, как они полагали. Так или иначе, но большое помещение, обычно используемое для проведения банкетов, было предоставлено Пушистикам, привезенным Джорджем Лантом на судебное разбирательство. Четыре новых Пушистика с их черно-белым котенком были устроены там же. В комнате было множество различных игрушек и большой обзорный экран. Вновь прибывшая четверка немедленно подбежала и включила его. Они смотрели, как вверх и вниз ходит погрузочное судно муниципального космического порта, и восхищенно уикали. Только котенку это быстро надоело.
С некоторыми опасениями Джек принес Малыша и представил им. Они были в восторге от Малыша, а Малыш решил, что котенок — это самая прекрасная вещь, какую он когда-либо видел. Когда пришло время кормить Пушистиков, Джек принес свой обед и поел вместе с ними. Немного позднее к ним присоединились Гус и Герд.
— Мы забрали дочку Ларкина вместе с ее отцом, — сказал Гус. А затем фальцетом добавил: — Отец избил ее, а полицейские велели сказать, что это были Пушистики.
— Она так и сказала?
— Под детектором лжи, перед дюжиной свидетелей и экраном, голубым как сапфир. Всемирные Новости объявят это сегодня вечером. Ее отец тоже признался, он назвал Воллера и сержанта. Мы еще увидим их. Я не успокоюсь до тех пор, пока не подберусь поближе к Эммерту или Грего.
Дело двигается неплохо, думал Бранхард, но можно было и лучше. Четыре Пушистика ниоткуда попали прямо в середину группы охотников Ника Эммерта. Их где-то держали до поры до времени — ведь им известен Рацион-три, и они умеют пользоваться видеоэкраном. К тому же, их появление слишком совпадает по времени со всем происходящим, чтобы быть случайностью. Все это пахло ловушкой.
Но все же в этом было и кое-что хорошее. Судья Пэндервис в связи с широким общественным интересом к делу и чтобы избежать влияния Компании Заратуштры на его развитие, решил поручить это беспристрастное судебное разбирательство трем судьям. Одним из них он записал себя. Даже Лесли Кумбес согласился с этим.
Гус рассказал Джеку об этом решении. Джек внимательно выслушал его, а затем сказал:
— Знаете, Гус, я доволен, что разрешил Маленькому Пушистику курить мою трубку, когда он захотел этого.
Он чувствовал, что не может быть беззаботным, если дело будут разбирать сразу три судьи.
Бен Рейнсфорд со своими двумя Пушистиками, а также Джордж Лант, Ахмед Кхадра и другие свидетели со своими семьями Пушистиков прибыли в субботу утром. Пушистики были расквартированы в банкетном зале и быстро подружились с находившейся там четверкой и Малышом. И хотя каждая семья ложилась спать отдельно, ели они вместе, вместе играли игрушками и тесной группой зачарованно следили за происходящим на видеоэкране. Правда, сперва пойманная Джеком четверка проявляла ревность, если их котенку уделялось слишком много внимания, но затем, решив, что никто не пытается украсть его, успокоилась.
Это могло быть забавным — одиннадцать Пушистиков, Малыш и черно-белый котенок — если бы перед глазами Джека все время не стояло его собственное семейство — шесть маленьких призраков, которые наблюдают, но не могут присоединиться к играющим.
* * *
Макс Фрейн оживился, когда увидел, кто появился на его экране.
— Полковник Фергюсон, рад вас видеть.
— Начальник полиции, — широко улыбнулся Фергюсон. — Через минуту вы обрадуетесь еще больше. Двое моих людей с Восьмого поста подобрали Воллера и сержанта Фуэнтеса.
— Ха! — Фрейн почувствовал, как внутри у него поднимается теплая волна, словно он пропустил глоточек медового рома с Бальдура. — Где?
— Мы узнали, что у Ника Эммерта есть охотничья сторожка. Восьмой пост постоянно следил за ней. Сегодня, пролетая над ней на каре, лейтенант зарегистрировал слабое инфракрасное излучение, словно излучающее тело находилось внутри сторожки. Спустившись вниз, он обнаружил находящихся в домике Воллера и Фуэнтеса. Мы доставили их на пост, и там под детектором лжи они признались, что ключ от сторожки им дал Эммерт. Он велел им спрятаться там и выйти только после окончания суда. Они же подтвердили, что работали на Эммерта. Это была одна из личных вспышек гениальности Воллера, но все-таки его счет в банке существенно пополнился. Их привезут завтра утром.
— Это великолепно, полковник! Служба Новостей уже знает об этом?
— Нет. Прежде чем объявлять об этом, мы хотим допросить их в Мэллори-Порте и записать их показания. Если мы не сделаем этого, кто-нибудь может заставить их замолчать.
Это было то, что беспокоило Макса. Он сказал об этом Фергюсону, и тот кивнул в ответ. Некоторое время он колебался, затем сказал:
— Макс, как вам нравится ситуация, сложившаяся в Мэллори-Порте? Будь я проклят, если мне она нравится.
— Что вы имеете в виду?
— В городе слишком много чужих, — сказал Ян Фергюсон. — Все незнакомы — сильные молодые люди от двадцати до тридцати лет. Они ходят парами и небольшими группами.
И каждый раз, когда я обращаю на них внимание, их вроде бы становится все больше.
— Ян, это молодежь планеты. Когда начнется суд, в городе будет еще больше народу…
— Нет, Макс. Это не ротозеи, приехавшие на суд. Мы оба знаем, на кого они похожи. Ты помнишь, что было когда судили братьев Гауи? Они не развлекаются, не затевают драк и не устраивают дебошей в барах. Эти группы тихи и незаметны, словно они ожидают какого-то приказа.
— Просачивание, — дьявол, он сам первый сказал это, — Виктора Грего они тоже тревожат.
— Я знаю это, Макс. Виктор Грего, как и бык степняка, не опасен до тех пор, пока не напуган. А против этих людей мы с вами можем продержаться так же долго, как пинта джина на похоронах дьявола.
— Вы хотите нажать кнопку и вызвать панику? Полковник нахмурился.
— Я не хочу этого. Если я сделаю это, мнение, сложившееся обо мне на Земле, может измениться. Попробуем обойтись без этого. Я предприму еще одну проверку.
* * *
Герд ван Рибик разложил на столе бумаги, сваленные в кучу, раскурил сигарету и начал смешивать себе коктейль.
— Пушистики являются разумной расой, — заявил он. — Они рассуждают логически, как дедуктивно, так и индуктивно. Они учатся, экспериментируют, анализируют и ассоциируют. Они формулируют общие принципы и обращаются к характерным примерам. Они заранее планируют свою деятельность. Они создают артефакты. Они способны символизировать, выражать идеи в символической форме и формировать символы через абстрактные формы объектов.
Они — творцы и обладают чувством прекрасного, — продолжал он. — Ничего не делая, они начинают скучать и в то же время наслаждаются работой и получают удовольствие от решения каких-либо проблем. Они церемониально хоронят мертвых и закапывают их артефакты вместе с ними.
Он выпустил кольцо дыма и попробовал коктейль.
— Кроме того, они выполняют плотницкие работы, свистят в полицейский свисток, изготовляют инструменты для добычи и разделки сухопутных креветок, которыми они питаются, и собирают конструкции из шаров и палочек молекулярной модели. Ясно, что они разумные существа. Но, пожалуйста, не заставляйте меня давать определение разуму, потому что это богом проклятое занятие. Я не могу сделать этого!
— Мне кажется, вы поступаете правильно, — сказал Джек.
— Нет, неправильно. Я хочу полной ясности.
— Не беспокойтесь, Герд, — сказал Гус Бранхард. — Лесли Кумбес принесет в суд блестящее определение разума. А мы его используем.
14
Как всегда, Фредерик и Клодетта Лэндервис вместе спустились на наземную стоянку, и, как всегда, Клодетта остановилась и прикрепила к груди сорванный цветок.
— Пушистики будут в суде? — спросила она.
— Да, будут. Утром я не знал об этом, но ведь это будет простой формальностью, — на его лице появилось выражение полуулыбки, полунедовольства. — Я не представляю себе, то ли их рассматривать как свидетелей, то ли как вещественные доказательства. Во всяком случае, сначала я их никак не буду называть. С другой стороны, Кумбес или Бранхард могут обвинить меня в предвзятости.
— Я хочу увидеть их. Я, конечно, видела их на экране, но теперь я хочу увидеть, какие они на самом деле.
— О, Клодетта, ты уже давно не ходила на судебные разбирательства. Ну ладно, если их доставят сегодня, я позвоню. Злоупотребляя своим служебным положением, я даже попытаюсь договориться, чтобы ты увидела их вне зала заседаний. Как тебе это понравится?
Ей это нравилось. У Клодетты была удивительная способность восхищаться подобными вещами. Они на прощание поцеловались, и он направился к своему аэрокару. Водитель услужливо открыл перед ним дверцу, и судья уселся на свое место. Когда кар поднялся в воздух, он оглянулся. Она все еще стояла на краю стоянки и смотрела ему вслед.
Ему казалось не совсем безопасным брать ее с собой. Макс Фрейн опасался каких-то возможных неприятностей, и Ян Фергюсон тоже предупреждал об этом, а ведь ни тот, ни другой никогда не делали необоснованных предположений. Когда кар начал спускаться на крышу здания Центрального суда, он заметил отблеск винтовочных стволов и мерцание стальных шлемов охранников. Обычно они были вооружены пистолетами. Покинув кар, он увидел, что их мундиры были более голубыми, чем у полицейских. Короткие сапоги и красная полоса на шортах — это Голубые Космодесантники. Значит, Ян Фергюсон все-таки нажал кнопку. Клодетта могла бы быть здесь в большей безопасности, чем дома, подумал он.
Навстречу ему поднялись сержант и двое его людей. Сержант коснулся козырька своего шлема, что отдаленно напоминало салют Десантников.
— Судья Пэндервис? Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, сержант. Почему Федерация Десантников охраняет здание суда?
— Защита, сэр. Приказ командора Напьера. Люди начальника полиции Фрейна охраняют нижнюю палубу. Десантный капитан Насагара и военный капитан Грибенфельд ожидают вас в вашем кабинете.
Как только он направился к лифту, в зоне видимости появился большой кар Компании Заратуштры. Сержант быстро повернулся, подозвал своих людей и пошел ему навстречу. Хотелось бы знать, что думает Лесли Кумбес об этих десантниках…
У офицеров, сидевших в кабинете Пэндервиса, на портупеях висело оружие. С ними находился Макс Фрейн. Приветствуя судью, они поднялись, и, когда он подошел к своему столу, снова сели. Он задал им несколько вопросов, ответы на которые он уже получил у сержанта.
— Ваша честь, вчера вечером полковник Фергюсон вызвал командора Напьера и попросил вооруженной помощи, — сказал офицер в черном мундире Военно-космического флота. — Он подозревает, что в городе происходит просачивание. В этом, ваша честь, он совершенно прав. В среду после полудня капитан десантников Насагара начал высадку Десантных сил просачивания. Это надо было сделать прежде, чем занять Резиденцию. Сейчас это уже выполнено. Там находится командор Напьер. За ряд должностных преступлений и порочную практику обвинений Генеральный Представитель Эммерт и Главный прокурор О’Брайен взяты под арест. Но вам не придется их судить. Для суда они будут отправлены на Землю.
— Значит, введено военное правление командора Напьера?
— До окончания судебного разбирательства он будет контролировать его сам. Мы хотим знать, законны действия администрации или нет?
— Но в таком случае вы ведь сами помешаете разбирательству.
— Это зависит от обстоятельств, ваша честь. Мы, конечно, примем в них участие, — он выжидающе посмотрел на судью. — Вы не перенесли начало разбирательства? Значит, у меня есть время, чтобы все объяснить вам.
* * *
Макс Фрейн приветливо встретил их у дверей зала заседаний. Затем он заметил на плече Джека Малыша, и по его лицу пробежала тень сомнения.
— Я не знал о нем, Джек. Я думаю, его не допустят в зал заседаний.
— Вздор! — ответил Гус Бранхард. — Я допускаю, что он одновременно и неразумный ребенок, и неправоспособный абориген, но он единственный оставшийся в живых член семьи убитой самки, называемой Златовласка. Это дает ему множество неоспоримых прав для того, чтобы присутствовать.
— Эти права продержатся до тех пор, пока он не залезет кому-нибудь на голову. Гус, вы с Джеком будете сидеть там, а Бен и Герд займут места в секции для свидетелей.
До начала заседания оставалось еще полчаса, но все места для секретарей и балконы для зрителей были заняты. Ложа присяжных, находившаяся слева от судей, была занята офицерами Военно-космического флота и Голубого десанта. По-видимому, роль присяжных они приберегли для себя. Ложа прессы, ощетинившаяся объективами различных кино- и фотокамер, а также звукозаписывающим оборудованием, была набита битком.
Малыш с интересом взглянул на большой экран, расположенный позади судейских кресел; пока передавали вид зала суда. Это выглядело так, словно перед присутствующими находилось большое зеркало. Малыш увидел себя на экране и возбужденно взмахнул ручкой. В это мгновение в дверях, через которые они вошли, произошла заминка, а затем появился Лесли Кумбес, следом за ним Эрнст Мейлин с двумя ассистентами, Рут Ортерис, Юан Джименз и… Леонард Келлог. Последний раз Джек видел Келлога в помещении полицейского поста Джорджа Ланта. Тогда он был забинтован и одет в чужие мокасины, потому что его ботинки, запятнанные кровью Златовласки, были конфискованы как улика.
Кумбес посмотрел в направлении стола, где сидели Джек и Бранхард, заметил Малыша, махавшего ручкой своему изображению на экране, и с негодующим протестом повернулся к Фрейну. В ответ тот только покачал головой. Кумбес снова запротестовал, но, получив ответ, пожал плечами и повел Келлога к оставленному для них столу.
Появились Пэндервис и два других судьи. Низкий круглолицый человек сел справа от Пэндервиса, высокий стройный мужчина с седыми волосами и черными усами, занял место слева. Началось судебное разбирательство. Были зачитаны оба обвинения, а затем Бранхард как обвинитель Келлога обратился к суду:
— …существо, известное как Златовласка… разумный член разумной расы… Умышленные, обдуманные действия Леонарда Келлога… жестокое и вызывающее убийство…
Он отошел, сел на место, взял малыша и стал ласкать его, пока Лесли Кумбес обвинял Джека Хеллоуэя, напавшего и жестоко избившего вышеупомянутого Леонарда Келлога и безжалостно застрелившего Курта Борча.
— Хорошо, джентльмены. Думаю, мы можем начать выслушивать свидетелей, — сказал главный судья. — С кого начнем?
Гус передал Малыша Джеку и вышел вперед. Кумбес шагнул вслед за ним.
— Ваша честь, это судебное разбирательство сводится к тому, что необходимо установить, являются ли существа вида Пушистик Пушистый Хеллоуэя с Заратуштры членами разумной расы или нет, — сказал Гус. — Тем не менее, прежде чем рассматривать этот вопрос, мы должны точно установить, что произошло в лагере Джека Хеллоуэя, расположенном в Долине Холодного ручья девятнадцатого июня 654 года Атомной эры. Установив это, мы можем перейти к вопросу, относится ли вышеупомянутая Златовласка к разумным существам или нет.
— Я согласен, — спокойно сказал Кумбес. — думаю, предложение мистера Бранхарда сократит время судебного разбирательства.
— Мистер Кумбес, не можете ли вы выдвинуть какое-нибудь определение, которое помогло бы нам установить, относится ли Златовласка к разумным существам или нет?
Кумбес, решив, что здесь нет никакой ловушки, согласился. Представитель начальника полиции попросил приготовиться свидетелей, что-то отрегулировал и оперся на спинку кресла. На стойке позади него медленно разгорелся шар, испуская ярко-голубой свет. Было названо имя Джорджа Ланта. Лейтенант занял свое место. К его телу присоединили электроды, а на голову надели яркий шлем.
Пока он отвечал на традиционные вопросы, шар оставался спокойным и голубым. Затем Кумбес и Бранхард стали совещаться между собой, и произошла заминка. В конце концов Бранхард подбросил полусолевую серебряную монетку, поймал ее и протянул Кумбесу.
— Решка, — сказал Кумбес, и Бранхард изящно поклонившись шагнул назад.
— Скажите, лейтенант Лант, — начал Кумбес, — когда вы прибыли в лагерь Хеллоуэя, что вы там обнаружили?
— Двух мертвых людей, — сказал Лант. — Первый, человек Земли, был убит выстрелом в грудь, а второй, Пушистик, был затоптан до смерти.
— Ваша честь! — воскликнул Кумбес. — Я протестую против подобной формулировки ответа свидетеля, он не должен быть запротоколирован в таком виде. Свидетель не может ссылаться на Пушистиков как на “людей”.
— Ваша честь, — подхватил Бранхард, — возражение мистера Кумбеса необоснованно. При данных обстоятельствах отрицание того, что Пушистики являются “людьми”, равносильно утверждению, что это неразумные животные.
Эта перепалка продолжалась несколько минут. Джек машинально начал что-то рисовать в блокноте. Малыш двумя руками взял карандаш и тоже начал рисовать. Его рисунки в какой-то степени походили на узлы, какие он учился завязывать. В конце концов суд решил, что свидетель может говорить так, как считает нужным. Ланта попросили рассказать, зачем он прибыл в лагерь Хеллоуэя, что он там обнаружил, что говорил и что делал. По одному из пунктов между Кумбесом и Бранхардом снова завязался спор о различии в доказательствах, основанных на слухах, и обстоятельстве, связанном с фактом, составляющим сущность спорного вопроса. Когда он закончился, Кумбес сказал:
— У меня больше нет вопросов.
— Лейтенант, в ответ на заявление Джека Хеллоуэя вы поместили Леонарда Келлога под арест. Как я понимаю, вы рассматривали это заявление как документ, имеющий силу?
— Да, сэр. Я полагаю, что Леонард Келлог убил разумное существо. Только разумные существа хоронят своих мертвых.
Затем дал показания Ахмед Кхадра, двое полицейских, которые прилетели на втором каре, и присутствовавший при осмотре места криминалист. Бранхард вызвал Рут Ортерис. После пустых возражений Кумбеса ей дали возможность рассказать об убийстве Златовласки, избиении Келлога и выстреле в Борча. Когда она закончила, судья поднялся и стукнул молотком.
— Я полагаю, что этих показаний достаточно для установления факта, что Златовласка действительно была избита и растоптана до смерти подсудимым Леонардо Келлогом и что Человек Земли, известный под именем Курта Борча, действительно был застрелен Джеком Хеллоуэем. Теперь мы можем рассмотреть оба эти убийства. Сейчас одиннадцать часов сорок минут. До начала следующей сессии мы должны произвести некоторые изменения в зале заседаний… Да, мистер Бранхард?
— Ваша честь, в суде представлен только один член вида Пушистик Пушистый Хеллоуэя с Заратуштры. Он несовершеннолетний и, следовательно, не являющийся юридическим лицом, — он взял Малыша и поднял его. — Если мы поднимаем вопрос о разумности этой расы, я думаю, не будет лишним послать за Пушистиками, оставшимися в отеле “Мэллори”.
— Хорошо, мистер Бранхард, — сказал Пэндервис. — Конечно, Пушистики понадобятся в суде, но сегодня мы не будем доставлять их сюда. Сегодня они нам не понадобятся. Что еще? — он стукнул молотком. — Суд объявляет перерыв до четырнадцати часов.
* * *
В зале заседаний были произведены изменения. Четыре первых ряда были отодвинуты и отделены от зала оградой. Стул свидетелей, стоявший чуть в стороне, выдвинули на середину и поставили прямо перед судьями. Было внесено несколько столов, которые поставили по обе стороны стула свидетелей. Сидевшие за этими столами могли одновременно видеть лица судей и по экрану наблюдать за всем происходящим в зале. Свидетель, сидящий на стуле, теперь тоже мог видеть экран детектора лжи.
Вошли Гус Бранхард и Джек. Гус осмотрелся и тихо выругался.
— Не удивительно, что они дали нам два часа отдыха. Хотел бы знать, для чего все это, — затем улыбка промелькнула на его губах. — Посмотрите на Кумбеса: ему это тоже не нравится.
К ним подошел представитель с планом зала заседаний.
— Мистер Бранхард и вы, мистер Хеллоуэй, садитесь сюда, за этот стол, — он указал на стол, стоявший в стороне от других прямо напротив судей. — А доктор Рейнсфорд и доктор Ван Рибик, пожалуйста, вот сюда.
Громкоговоритель над их головами издал два резких свистка и произнес:
— Внимание! Внимание! Судебное заседание начнется через пять минут.
Голова Бранхарда дернулась, и Джек проследил за его взглядом. Человек, сделавший это объявление, был в форме старшины Военно-космического флота.
— Что за черт? — спросил Бранхард. — Разве здесь трибунал Военно-космического флота?
— Я бы тоже хотел это знать, мистер Бранхард, — сказал представитель. — Вы знаете, они заняли всю планету.
— Возможно, нам повезло, Гус. Я слышал, что если вы невиновны, дело лучше разбирать в трибунале, а если виновны — в гражданском суде.
Он увидел Лесли Кумбеса и Леонарда Келлога, сидевших за таким же столом на противоположной стороне. По-видимому, Кумбес уже знал, что происходит. В расположении мест было что-то странное. На скамье свидетелей сидели по порядку: Рут Ортерис, Герд ван Рибик, Эрнст Мейлин, Бен Рейнсфорд и Юан Джименз. Гус посмотрел на балкон.
— Держу пари, все юристы планеты заметили это, — сказал он. — Охо-хо! Джек, вы видите седую женщину в голубом платье? Это жена Главного Судьи. В этом году она впервые появилась здесь.
— Внимание! Внимание! Встать! Идет Суд Чести!
Вероятно, старшине дали краткую инструкцию по фразеологии ведения суда. Джек встал, держа Малыша на руках, пока входили трое судей и занимали свои места. Как только они сели, Главный Судья быстро ударил молотком.
— Чтобы предупредить внезапный поток возражений, я хочу сказать, что все это переустройство лишь на время, и дальше вся процедура пойдет обычным порядком. Сейчас мы не судим ни Джека Хеллоуэя, ни Леонарда Келлога. Остаток сегодняшнего дня и, боюсь, еще несколько дней мы посвятим определению уровня мышления Пушистиков Пушистых Хеллоуэя с Заратуштры.
Для этой цели мы временно отказались от традиционной процедуры судебного разбирательства. Мы будем вызывать свидетелей. Как обычно, они будут давать показания под детектором лжи. Мы будем вести общие споры, в которых все сидящие за этими столами могут принять непосредственное участие. Я и мои коллеги будем председательствовать. Так как мы не можем выслушивать нескольких спорщиков одновременно, тот, кто желает говорить, должен подать знак. Я надеюсь, таким образом нам удастся провести плодотворную дискуссию.
Вы все заметили присутствие офицеров с базы Военно-космического флота Ксеркса. Я полагаю, все вы слышали, что командор Напьер установил контроль над гражданским правлением. Капитан Грибенфельд, соблаговолите встать, чтобы все вас видели. Я даю ему право опрашивать свидетелей и, если он найдет нужным, передавать это право своим офицерам. Мистер Кумбес и мистер Бранхард тоже могут передавать это право.
Кумбес сразу же встал.
— Ваша честь, раз мы обсуждаем вопрос о разумности, то первым пунктом должно быть принято приемлемое определение разумности. Я, со своей стороны, хотел бы знать, какое определение используют наши противники, обвиняющие Келлога и защищающие Хеллоуэя.
Значит, так. Они хотят, чтобы мы установили определение разума. Герд ван Рибик был огорчен, Эрнст Мейлин усмехнулся. Тем не менее, Гус Бранхард был доволен.
— Джек, они, как и мы, не приготовили никакого определения, — прошептал он.
Капитан Грибенфельд, уже успевший сесть, снова встал.
— Ваша честь, весь последний месяц на военной базе Ксеркса мы работали над этой проблемой. Мы в определенной мере заинтересованы в установлении классификации этой планеты и чувствуем, что этот спорный вопрос о разуме возник, по всей вероятности, не в последний раз. Я полагаю, ваша честь, что мы приблизились к решению этой проблемы и выработали определение. Однако, прежде чем мы начнем обсуждать его, я бы хотел продемонстрировать одну вещь, которая может помочь в понимании этой сложной проблемы.
— Капитан Грибенфельд уже обсуждал со мной этот вопрос и получил мое одобрение, — сказал главный судья. — Пожалуйста, капитан.
Грибенфельд кивнул и представитель начальника полиции приоткрыл дверь. Вошли два солдата Космического флота. В руках они несли пакеты. Один из них поднялся к суду, другой пошел перед столами, раздавая слуховые аппараты с маленькими электрическими батарейками.
— Пожалуйста, наденьте аппарат и включите его, — говорил он. — Спасибо.
Малыш дернул Джека. Джек надел аппарат и включил его. Немедленно до его ушей донеслись тихие высокие звуки, которых он никогда прежде не слышал. Малыш говорил:
— Хи-инта, са-ва-ака, игга са гинда?
— Черт побери, Гус, он говорит!
— Да, я слышу, но как же это получилось?
— Ультразвук… Боже мой, почему мы не подумали об этом раньше?
Он отключил аппарат. Малыш сказал:
— Уиик?
Он включил его снова. Малыш говорил:
— Какк-ина за заива.
— Нет, Малыш. Папочка Джек не понимает тебя. Но мы ужасно терпеливы и выучим ваш язык.
— Папии — и Джек! — воскликнул Малыш. — Ма-алыш захинга; папи Джек за заг га хи изза!
— Слышимое нами уиканье — это только нижняя полоса воспроизводимых ими частот. Держу пари, мы тоже сможем воспроизводить звуки, которые они не слышат.
— Конечно, ведь он произнес свое имя и ваше.
— Мистер Бранхард, мистер Хеллоуэй, — сказал судья Пэндервис, — может быть, вы прекратите свое обсуждение и обратите на нас внимание? Все ли получили слуховые аппараты и включили их? Прекрасно. Несите, капитан.
Получив знак, Энсин встал, вышел из зала и вернулся с группой помощников, которые несли шестерых Пушистиков. Они посадили их на открытое место между судом и столами и вернулись обратно. Пушистики сбились в кучу, изумленно оглядываясь вокруг. И Джек изумленно и непонимающе смотрел на них. Это были Маленький Пушистик, Мамочка Пушистик, Майк, Майзи, Ко-Ко и Золушка. Малыш что-то выкрикнул и спрыгнул со стола. Мамочка вздрогнула, повернулась и заключила его в объятия. Затем Пушистики увидели Джека и шумно закричали:
— Па-пии Джек! Папии — и Джек!
Он почти бессознательно поднялся и вышел из-за стола. Следующее, что он осознал, было то, что он сидит на полу, а его семейство обнимает его, что-то радостно уикая. Он смутно слышал удар молотка и голос главного судьи Пэндервиса:
— Суд прерывается на десять минут!
В это время к ним подошел Гус. Подобрав Пушистиков, они перенесли их к своему столу.
При передвижении Пушистики запинались и пошатывались, и это на мгновение напугало Джека, но затем он понял, что они не были ни больны, ни напичканы наркотиками. Просто они долго находились в поле слабого тяготения и еще не успели привыкнуть к своему нормальному весу. Теперь он знал, почему нигде не было обнаружено их следов. Джек заметил, что у каждого из них на плече висел маленький мешочек. Черт побери, почему он сам не догадался сделать им что-нибудь подобное? Он показал на сумку одного из Пушистиков и вопросительно посмотрел на него. Пушистики что-то залопотали в ответ, начали открывать свои сумки и демонстрировать их содержимое. Там были маленькие ножи, миниатюрные инструменты и кусочки яркого цветного пластика, которые они где-то подобрали. Маленький Пушистик показал крошечную трубку с чашечкой, вырезанной из твердого дерева, и кисет с табаком, из которого он набил ее. Затем он вытащил маленькую зажигалку.
— Ваша честь! — воскликнул Гус. — Я понимаю, что заседание прервано, но, пожалуйста, посмотрите, что делает Маленький Пушистик!
Маленький Пушистик щелкнул зажигалкой и, подержав пламя у чашечки трубки, выпустил клуб дыма.
Лесли Кумбес в другом конце зала сглотнул и закрыл глаза.
Через некоторое время судья Пэндервис стукнул молотком и объявил продолжение заседания.
— Леди и джентльмены, вы все видели и слышали то, что продемонстрировал капитан Грибенфельд. Вы все слышали, что Пушистики издают звуки, похожие на членораздельную речь. Вы все видели, что один из Пушистиков курил трубку. Между прочим, так как курение в зале суда не одобряется, на этом судебном заседании мы сделаем исключение для Пушистика. К остальным Пушистикам у меня просьба: пожалуйста, не чувствуйте себя дискриминированными.
Кумбес вскочил со своего места и побежал вокруг стола, но затем вспомнил, что по новым правилам это делать запрещается.
— Ваша честь, утром я категорически протестовал против того, чтобы подобные термины использовались свидетелями. Сейчас я протестую против использования подобных терминов судом. Я в самом деле слышал звуки, издаваемые Пушистиками. Их можно ошибочно принять за слова, но я отрицаю, что они являются речью. Что же касается трюка с зажигалкой, то ручаюсь, что не более чем за три дня обучу этому любого земного примата или кхолпкха Фрейна.
Тотчас же встал Грибенфельд.
— Ваша честь, за время, пока Пушистики находились на военной базе Ксеркса, мы составили словарь примерно из сотни слов, значение которых мы установили, и из великого множества других, значений которых мы пока не знаем. Мы даже начали составлять грамматику языка Пушистиков. А что касается трюка с зажигалкой, Маленький Пушистик — он у нас числится под номером М-2 — выучился этому, наблюдая за нами. Мы не учили его курить трубку, он умел это еще до того, как попал к нам.
Грибенфельд еще говорил, когда с места поднялся Джек. Как только капитан Военно-космического флота закончил, он сказал:
— Капитан Грибенфельд, я хочу поблагодарить вас и ваших людей за заботу, проявленную к Пушистикам. Я очень рад, что вы придумали, как можно услышать то, что они говорят. Благодарю вас за все, что вы сделали для них, но почему вы не сообщили мне, что они живы и невредимы? Знаете, в последний месяц я не находил себе места.
— Я знал это, мистер Хеллоуэй. Если это может вас как-то утешить, я скажу, что мы очень жалели вас, но мы не могли рисковать и компрометировать нашего тайного агента, обосновавшегося в Научном Центре Компании. Это он контрабандой вывез Пушистиков после их побега, — Джек взглянул на стол, стоявший на противоположной стороне зала. Келлог сидел, закрыв лицо руками, и не замечал происходящего в зале. На хорошо тренированном лице Лесли Кумбеса застыло выражение ужаса. — В то время как вы, мистер Бранхард и начальник полиции Фрейн получили ордер и поехали за Пушистиками, их уже забрали из Научного центра и погрузили на военное судно, стартовавшее к Ксерксу. Мы ничего не могли сделать, не разоблачив нашего агента. Это все, что я могу вам сказать.
— Хорошо, капитан Грибенфельд, — сказал главный судья. — Я думаю, вы ознакомите нас со свидетельскими показаниями об исследованиях, проведенных вашими людьми на Ксерксе. Мы также хотим установить, откуда, когда и как вы их взяли.
— Хорошо, ваша честь. Если вы назовете четвертое имя в списке, который я вам дал, и позволите мне допросить этого человека, мы установим это.
Главный судья взял бумагу.
— Лейтенант Рут Ортерис. Резерв Десять, — вызвал он.
Джек Хеллоуэй посмотрел на большой экран. Герд ван Рибик, пытавшийся игнорировать существование женщины, сидевшей возле него, повернулся и изумленно вытаращил глаза. Выражение ужаса на лице Лесли Кумбеса сменила трупная бледность и неподвижность. Эрнст Мейлин дрожал от недоверия и гнева. Возле него восхищенно скалился Бен Рей-нсфорд. Как только Рут встала перед судом, Пушистики устроили ей овацию: они помнили и любили ее. Гус Бранхард стиснул руки и сказал:
— Ну, Джек, это уже слишком!
Лейтенант Рут Ортерис под неизменно голубым шаром рассказала о том, как ее, офицера резерва Военного флота Федерации, отправили в разведку, как она попала на Заратуштру и получила место в Компании.
— Как обычный высококвалифицированный доктор психологии, я работала в Научном отделе под руководством доктора Мейлина. Кроме того, я выполняла обязанности в школьном департаменте и в юношеском суде. Я регулярно отсылала рапорты командующему Элсборгу, шефу разведки на Ксерксе. Я была послана, чтобы проверить, не нарушает ли Компания Заратуштры положения устава или законов Федерации. До середины прошлого месяца я передавала обычные рапорты, не содержащие в себе ничего предосудительного. Затем, вечером пятнадцатого июня…
Это был тот день, когда Бен передал пленку Юану Джимензу. Затем она описала, как это попало в ее поле зрения.
— Как только появилась возможность, я передала копию пленки командующему Элсборгу. Следующей ночью с бота доктора ван Рибика я связалась с Ксерксом и доложила все, что узнала о Пушистиках. Затем я сообщила, что Леонард Келлог получил копию пленки и обеспокоил Виктора Грего. Получив приказ предотвратить признание Пушистиков разумными существами и в случае необходимости сфабриковать документы, обвиняющие мистера Хеллоуэя и доктора Рейнсфорда в научной мистификации, Келлог и Эрнст Мейлин отправились на континент Бета.
— Ваша честь, я протестую! — воскликнул Кумбес. — Это обыкновенные сплетни!
— Подобные “сплетни” указаны и в рапортах, которые мы получили от других агентов, — сказал капитан Грибенфельд. — Вы должны понимать, что она не единственный наш агент на Заратуштре. Мистер Кумбес, если я услышу от вас хоть еще одно возражение против показаний этого офицера, я попрошу мистера Бранхарда вызвать в суд Виктора Грего и допрошу его под детектором лжи.
— Капитан, мистер Бранхард будет более чем счастлив оказать эту услугу, — громко и отчетливо произнес Гус.
Кумбес поспешно сел.
— Хорошо, лейтенант Ортерис, это очень интересно, но сейчас мы пытаемся установить, как эти Пушистики попали на базу Военного флота на Ксерксе, — вставил круглолицый помощник судьи Руиз.
— Ваша честь, я при первой же возможности попыталась получить этих Пушистиков, — сказала Рут. — В пятницу, в двенадцать ночи, Пушистиков забрали у мистера Хеллоуэя и доставили в Мэллори-Порт. Мохаммед О’Брайен переправил их к Юану Джимензу, который, взяв их в Научный центр, поместил в клетке позади своего кабинета. На следующее утро я обнаружила их, вывела из здания и переправила к командующему Элсборгу, который, спустившись с Ксеркса, взял на себя ответственность за операцию “Пушистик”. Я не буду рассказывать, как мне удалось это сделать. Я офицер Вооруженных сил Федерации Земли. Суд не может заставить офицера Федерации давать показания, включающие нарушение воинских обязанностей. Время от времени я сообщала о продвижении работ по измерению уровня мышления Пушистиков, иногда передавала советы. Некоторые из этих советов основывались на идеях, выдвинутых доктором Мейлином, но я не доверяла ему полностью. Я опасалась.
Мейлин почти совершенно не воспринимал происходящее.
Бранхард встал.
— Я хочу спросить у свидетеля, знает ли она что-нибудь о четырех Пушистиках, которых Джек Хеллоуэй обнаружил в Папоротниковом Заливе?
— Да. Это мои Пушистики, и я очень беспокоилась за них. Я назвали их Комплекс, Синдром, Идея и Суперэгоизм.
— Это ваши Пушистики, лейтенант Ортерис?
— Я заботилась о них и работала с ними. Юан Джименз с какими-то охотниками поймал их на континенте Бета. Они содержались на Центральной северной ферме, которая была оборудована специально для этого. Я постоянно находилась с ними, и доктор Мейлин тоже проводил с ними много времени. А в ночь на понедельник за ними пришел мистер Кумбес. Он забрал их с собой.
— Почему вы сделали это, мистер Кумбес? — спросил Гус Бранхард.
— Лесли Кумбес — адвокат Компании. Он сказал, что Пушистики нужны в Мэллори-Порте. Но на следующий день я узнала, для чего они понадобились. Их отпустили перед цепью охотящихся за ними людей. Они надеялись, что их убьют.
Она взглянула на Кумбеса. Если бы ее взгляд был пулей, тот был бы уже мертвее Курта Борча.
— Они принесли в жертву четырех Пушистиков, чтобы поддержать историю с избитой девочкой? — спросил Бранхард.
— Это не было принесением в жертву. Они хотели избавиться от этих Пушистиков, но боялись их убить сами, потому что не хотели оказаться на скамье подсудимых рядом с Леонардом Келлогом. Все, кто в ходе работы сталкивались с Пушистиками, начиная с Эрнста Мейлина и кончая обслуживающим персоналом, были убеждены в их разумности. Мы и сами пользовались слуховыми аппаратами, я подала этот совет, когда мне сообщили об этом с Ксеркса. Спросите об этом Эрнста Мейлина под детектором лжи. К тому же, спросите его о многочисленных полиэнцефалографических экспериментах.
— Что ж, мы узнали, что Пушистики Хеллоуэя были отправлены на Ксеркс, — сказал главный судья. — Мы выслушали показания человека, который какое-то время работал с ними. Теперь я хочу послушать доктора Мейлина.
Кумбес снова вскочил на ноги.
— Ваша честь, прежде чем продолжать слушать свидетельские показания, я хотел бы наедине посоветоваться со своим клиентом.
— Мистер Кумбес, я не вижу никакой причины прерывать судебное заседание. В том числе и для этого. После окончания этой сессии вы можете совещаться с вашим клиентом сколько пожелаете, но могу вас уверить, что вам больше ничего не придется делать от его имени, — он легонько стукнул своим молотком, а потом сказал: — Доктор Мейлин, будьте добры встать.
15
Услышав свое имя, Эрнст Мейлин сжался, словно стараясь стать незаметнее. Он не хотел давать показания. Теперь он должен сесть на стул для свидетелей, и ему будут задавать вопросы. Он весь день боялся этого мгновения. Он не сможет ответить на эти вопросы правдиво, и шар над его головой…
Представитель начальника полиции коснулся его плеча и предложил занять место свидетеля. Ноги Мейлина были словно ватные. У него было такое чувство, что ему нужно пройти не несколько метров, а многие километры под пристальными взглядами присутствующих в зале. Наконец он добрался до стула и сел. Ему на голову надели шлем и присоединили электроды. Они не стали брать с него присягу говорить правду, только правду и ничего кроме правды, ибо не нуждались в этом.
Как только детектор лжи был включен, он взглянул на большой экран позади четверки судей. Шар над его головой был ослепительно красного цвета. В зале послышался смех, но никто из присутствующих лучше его не знал, что произошло. В его лаборатории были подобные экраны, усиливающие альфа — и бета-волны, испускаемые корой головного мозга. Он стал думать об этих устойчиво пульсирующих волнах, об электромагнитных связях, сопровождающих деятельность мозга. Красный цвет начал гаснуть, и шар стал голубым. Мейлин больше не подавлял свои мысли, а заменял их другими, которые не были лживыми. Если бы он мог делать так все время… Но раньше или позже он не сможет этого сделать…
Пока он отвечал на традиционные вопросы, шар оставался голубым. Перечисляя свои публикации, он заметил на экране кратковременное мерцание красного. Это случилось тогда, когда он назвал работу, которую выполнили его студенты, но опубликована она была под его именем. Он уже забыл об этом, но его совесть не забыла.
— Доктор Мейлин, — сказал один из судей, — скажите, как специалист, какая разница между разумным и неразумным мышлением?
— Способность мыслить осознанно, — ответил он. Шар оставался голубым.
— Вы хотите сказать, что неразумные животные не думают или просто не осознают этого?
— Ни то, ни другое. Какая-то форма жизни с центральной нервной системой может осознавать свое существование и окружение. Я хотел сказать, что разумное существо думает осознанно и знает, что оно думает.
Это была безопасная для него тема. Он говорил о всевозможных возбудителях, реакциях и условных рефлексах. Он вернулся к Первому Доатомному Веку, к Павлову, Корзубоки, Фрейду. Если так будет продолжаться, шар никогда не покраснеет.
— Неразумное животное осознает только то, что непосредственно преподносит сознание, а реагирует оно автоматически. Оно будет осознавать и понимать происходящее примерно так: это сексуальное удовлетворение; это опасность. С другой стороны, думающие разумно думают сознательно обо всех этих чувственных возбудителях, выстраивая логические цепочки. На моем столе лежит структурный дифференциал; если мне принесут его…
— Не беспокойтесь, доктор Мейлин. Когда мы начнем обсуждение, вы покажете, что сочтете нужным. Сейчас же мы хотим, чтобы вы высказали свое мнение в общих терминах.
— Хорошо. Разумную мысль можно обобщить. Для неразумного животного каждый новый эксперимент является или совершенно новым, или ассоциируется с чем-то уже известным. Кролик будет бежать от собаки, потому что в его памяти есть другая собака, которая гнала его. Птицу привлекает яблоко, потому что каждое яблоко — это вещь, которую надо клевать. Разумное существо подумает: “Эти красные объекты — яблоки; они съедобны и вкусны”. Различным сортам яблок оно даст разные названия. Это ведет к формированию абстрактных идей, например, “плоды” отличные от яблок, “пища” отличная от фруктов.
Шар по-прежнему оставался голубым. Судьи ждали, и он продолжил:
— Формирование абстрактных идей неизбежно приводит к их символизации, что позволяет охарактеризовать объект, не видя его. Разумное существо символизирует, оно способно в символической форме сообщить свою мысль другому существу.
— Например, “Па-пии Джек”? — спросил судья с черными усами.
Шар подмигнул красным.
— Ваша честь, я не могу принимать во внимание сказанные наугад или заученные наизусть слова. Пушистики просто связали эти звуки с человеком и заучили их. Они использовали это как сигнал, а не как символ.
Шар стал красным. Главный судья стукнул молотком.
— Доктор Мейлин! Все люди на этой планете знают, что невозможно лгать под детектором лжи. Никто и не пытался лгать, почему же вы решили, что вам это можно? Я перефразирую вопрос и надеюсь, что вы ответите правдиво. Если вы не сделаете этого, я буду презирать вас. Как вы полагаете, когда Пушистики кричали “Папи-и Джек”, этот термин являлся для них символом мистера Хеллоуэя или нет?
Он не должен говорить правды. Пушистики должны остаться маленькими неразумными животными.
Но сам он так не считал. Он знал это лучше любого другого.
— Да, ваша честь. Термин “Папи-и Джек” в их памяти символизирует мистера Хеллоуэя.
Он взглянул на шар. Из красного он сделался лилово-розовым, потом фиолетовым и, наконец, чисто голубым.
— Значит, Пушистики думают сознательно, доктор Мейлин? — спросил Пэндервис.
— Да, факт, что они пользуются буквальными символами, убеждает в этом даже без других доказательств и служит более выразительным доказательством, чем все остальные. Картины процесса мышления, которые мы получили на энцефалографе, очень похожи на подобные же картины десяти — двенадцатилетних детей. Они так же любознательны и так же любят решать головоломки. Они всегда выдумывают какие-то проблемы, выискивают технические работы, говорят и, беря пример с человека, моют руки и завязывают узлы.
Шар был небесно-голубым. Мейлин попытался лгать, но потом просто излил все, о чем думал.
* * *
Леонард Келлог уронил голову и закрыл лицо руками. Несчастья водопадом обрушились на него.
“Я — УБИЙЦА. Я УБИЛ ЛИЧНОСТЬ. ЗАБАВНОГО МАЛЕНЬКОГО ЗВЕРЬКА, ПОКРЫТОГО МЕХОМ, НО ОН БЫЛ ЛИЧНОСТЬЮ, И Я ЗНАЛ ЭТО, КОГДА УБИВАЛ ЕГО. Я УЗНАЛ ЭТО, КОГДА УВИДЕЛ МАЛЕНЬКУЮ МОГИЛКУ ИЗ КАМНЕЙ НА КРАЮ ЛЕСА. ТЕПЕРЬ ОНИ ПОСАДЯТ МЕНЯ НА ЭТОТ СТУЛ И ЗАСТАВЯТ ПРИЗНАТЬСЯ ВО ВСЕМ. ЗАТЕМ ОНИ ВЫВЕДУТ МЕНЯ НА ТЮРЕМНЫЙ ДВОР, ВЫСТРЕЛЯТ МНЕ В ГОЛОВУ ИЗ ПИСТОЛЕТА И…
НИ ОДНО ИЗ ЭТИХ МАЛЕНЬКИХ БЕДНЫХ СУЩЕСТВ НЕ ЗАХОЧЕТ БОЛЬШЕ ПОКАЗАТЬ МНЕ СВОЮ НОВУЮ ИГРУШКУ!”
* * *
— Будут ли еще вопросы к свидетелю? — спросил главный судья.
— Нет, — сказал капитан Грибенфельд. — У вас, лейтенант?
— Нет, — сказал лейтенант Убарра. — Теперь мы имеем ясное представление о мнении доктора Мейлина.
Когда Мейлин перестал лгать под детектором лжи, Джек даже почувствовал к нему симпатию. Он сначала испытывал к нему неприязнь, но теперь смотрел на него по-другому. Мейлин очистился и отмылся изнутри. Возможно, каждый человек рано или поздно должен быть допрошен под детектором лжи, чтобы каждый мог понять, что честность по отношению к другим начинается с честности перед самим собой.
— Мистер Кумбес? — Кумбес сделал такой вид, словно он нигде и никогда не собирался задавать вопросы каким-то свидетелям. — Мистер Бранхард?
Гус поднялся, поддерживая разумного члена разумной расы, висевшего на его бороде, и поблагодарил Эрнста Мейлина.
— В таком случае суд объявляет перерыв до девяти часов утра. Мистер Кумбес, здесь есть иск к Компании Заратуштры на двадцать пять тысяч солей. Я передаю его вам. К тому же я аннулировал залог доктора Келлога, — сказал судья Пэндервис, как только двое представителей суда стали освобождать Мейлина от проводов, опутавших его и ведущих к детектору лжи.
— Залог Джека Хеллоуэя вы тоже аннулировали?
— Нет, мистер Кумбес, и не надо делать из этого никаких выводов. Я не могу отклонить обвинение против Джека Хеллоуэя и не хочу ставить вас в невыгодное положение, выбив точку опоры вашего обвинения. Я не считаю риском выпустить мистера Хеллоуэя под залог. Я думаю, доктор Келлог, ваш клиент согласится со мной.
— Если откровенно, ваша честь, я тоже с вами согласен, — сказал Кумбес. — Мой протест является примером условного рефлекса, о котором только что так хорошо говорил доктор Мейлин.
Вокруг стола Джека столпились Бен Рейнсфорд, Джордж Лант и его полицейские. В середину протиснулись державшиеся за руки Герд и Рут.
— Джек, мы приедем в отель немного позже, — сказал Герд. — Мы с Рут захватим чего-нибудь поесть и выпить, а потом заберем ее Пушистиков.
Теперь Герд снова обрел свою девушку, а его девушка — свое семейство Пушистиков. Как же их теперь зовут? Синдром, Комплекс, Идея и Суперэгоизм. Некая раса, названная Пушистиками.
16
Они встали в дверях, пошептались, и повернувшись, пошли к своим местам. Первым шел Руиз, за ним главный судья, замыкал процессию Джанивер. Несколько мгновений они постояли, чтобы публика, которой они служат, могла увидеть их лица на большом экране, потом сели. Секретарь начал традиционное вступление. В зале заседаний чувствовалось напряжение. Авес Джанивер наклонился и прошептал:
— Они все знают.
Как только секретарь закончил, к суду приблизился Макс Фрейн. На его лице не было никакого выражения.
— Ваша честь, мне стыдно об этом докладывать, но подсудимый Леонард Келлог не может быть представлен в суде. Он умер, совершив прошлой ночью самоубийство в своей камере. Это произошло во время моего дежурства, — резко добавил он.
Всеобщее возбуждение, наполнившее зал заседаний, не было потрясением, это был вздох исполнившегося ожидания. Все они знали об этом.
— Как это случилось, начальник полиции? — спросил Пэндервис.
— Заключенный был помещен в камеру; один из моих людей постоянно держал его под наблюдением, — Фрейн говорил монотонно, словно робот. — В двадцать два тридцать заключенный подошел к кровати, не раздеваясь, лег, натянув на голову шерстяное одеяло. Человек, наблюдавший за ним, не заметил ничего тревожного; большинство заключенных делает так, закрываясь от света. Некоторое время он метался, потом заснул.
Когда утром охрана пришла будить его, койка под одеялом была пропитана кровью. Келлог перерезал себе горло. Он пилил его молнией от рубашки до тех пор, пока не разрезал яремную вену. Он был мертв.
— Хорошенькое пробуждение, начальник полиции! — Пэндервис был потрясен. Он думал, что Келлог сумел спрятать перочинный нож или бритву, и приготовился строго наказать Фрейна. Но способ, подобный этому! Он потрогал пальцами зубцы молнии на своей куртке. — Я не думаю, чтобы кто-нибудь мог предвидеть подобный исход. Никто не мог ожидать ничего подобного.
Джанивер и Руиз согласились с ним. Начальник полиции Фрейн поклонился и отошел в сторону.
Лесли Кумбес, сделавший значительное усилие, чтобы казаться огорченным и потрясенным, встал.
— Ваша честь, как я понял, у меня теперь нет клиента, — сказал он. — Я теперь без работы; дело против мистера Хеллоуэя вести абсолютно невозможно. Он стрелял в человека, который пытался убить его, вот и все. Следовательно, ваша честь, я прошу аннулировать обвинение, выдвинутое против мистера Хеллоуэя, и освободить его из-под ареста.
Капитан Грибенфельд вскочил.
— Ваша честь, я прекрасно понимаю, что настоящий обвиняемый сейчас находится вне юрисдикции суда, но я и мои товарищи, принимающие участие в этом деле, надеемся, что суд установит классификацию планеты и утвердит определение разума, отвечающее современным требованиям. Это очень важные вопросы, ваша честь.
— Но, ваша честь, — запротестовал Кумбес, — мы не можем судить мертвого человека.
— Люди колонии Вепхамета против Джеймса Сингха, покойного, обвиненного в поджоге, А. Е.602, — вмешался досточтимый Густавус Адольфус Бранхард.
Да, в Колониальном законе вы можете обнаружить любой прецедент.
Джек Хеллоуэй, державший на сгибе руки убаюканного Пушистика, встал. Его белые усы сердито ощетинились.
— Я не мертвец, ваша честь, я здесь, на судебном заседании. Я сам пришел сюда и надеюсь, что это может быть доказательством того, что я не мертвец. Я стрелял в Курта Борча, потому что он содействовал убийству Пушистика. Я хочу, чтобы суд установил, что убивший Пушистика является убийцей разумного существа.
Судья медленно кивнул.
— Я не аннулирую обвинение, выдвинутое против мистера Хеллоуэя, — сказал он. — Мистер Хеллоуэй привлечен к суду за убийство. Если он невиновен, он имеет право публично доказать это. Боюсь, мистер Кумбес, вам придется вести его обвинение.
Словно ветер по хлебному полю, по залу заседания пробежала волна возбуждения. Наконец заседание началось.
* * *
Этим утром Пушистики были доставлены в суд: шестерка Джека, пятерка с полицейского поста, Флора и Фауна Бена Рейнсфорда и четыре Пушистика, на которых претендовала Рут Ортерис. Возник вопрос, кому постоянно следить за ними. Один из Пушистиков с полицейского поста, Живодер или Заморыш, вместе с Флорой и Фауной Бена Рейнсфорда выволокли откуда-то шланг от пылесоса. Ахмед Кхадра нырнул под стол, схватился за другой конец шланга и попытался вырвать его у них. Это было замечательно. Пронзительно визжа от восторга, они вцепились в свой конец, а Майк, Майзи, Суперэгоист и Комплекс побежали на помощь. Всемером они вытащили Кхадру из-под стола и протащили его около десяти футов по полу, прежде чем он выпустил шланг и поднялся. В это время на другой стороне зала возник шумный спор между шефом Департамента языков Академии Мэллори-Порта и вдовствующей любительницей фонетики. Судья Пэндервис стукнул несколько раз молотком, но, поняв, что прекратить этот шум не так-то просто, объявил перерыв.
— Кто хочет, может остаться здесь. Если кто-нибудь из тех, кто обсуждает различные аспекты нашей проблемы, сможет дать нам окончательное определение, доказывающее разумность, мы будем благодарны ему. Заседание начнется в одиннадцать тридцать.
Кто-то поинтересовался, можно ли курить в зале во время перерыва. Главный судья разрешил. Джек достал сигару и закурил. Мамочка Пушистик замахала руками: ей не нравился табачный дым. Краешком глаза Джек видел, как вокруг столов бегают Майк, Майзи, Флора и Фауна. Когда он снова обратил на них внимание, они все сидели на судейском столе, а Майзи показывала судьям то, что было у нее в сумочке.
Он взял Мамочку и Малыша, поднялся и перешел туда, где сидел Лесли Кумбес. Кто-то принес из кафетерия кофе. Пушистикам очень нравилось в суде.
* * *
Молоток тихо стукнул. Маленький Пушистик вскарабкался на колени Джека Хеллоуэя. За пять дней, проведенных в суде, они все поняли, что молоток судьи призывает Пушистиков и всех остальных людей к тишине. У Джека мелькнула мысль сделать маленький молоток, когда он вернется домой, и пользоваться им, если семейство слишком расшумится. Малыш, который еще не понял значения стука молотка, спрыгнул на пол. Мамочка бросилась за ним небыстро затащила его под стол.
Зал заседаний снова стал похож сам на себя. Столы были выстроены перед судом в стройный ряд, а стул свидетелей и скамья присяжных отодвинуты на свое обычное место. Пепельницы, кофейник и лоханка со льдом, которую принесли для охлаждения пива, исчезли. Это было забавно, особенно для одиннадцати Пушистиков, Малыша и маленького черно-белого котенка.
Но там была одна необычная особенность: рядом с судьями, чуть в стороне от них, сидел человек в шитом золотом мундире Военного флота и делал вид, что все происходящее его абсолютно не касается. Это был Космический командор Алекс Напьер.
Судья Пэндервис положил молоток.
— Леди и джентльмены, вы готовы продолжить заседание и высказать свое мнение? — спросил он.
Поднялся лейтенант Убарра, психолог Военного Флота. Перед ним находился информационный экран, и он включил его.
— Ваша честь, — начал он. — У нас есть разногласия по некоторым деталям, но во всех основных вопросах мы пришли к единому мнению. Все это уже отображено в протоколе. Разрешите мне подытожить и сделать выводы?
Судья разрешил. Убарра взглянул на экран и продолжил:
— Наше мнение таково: разумные существа отличаются от неразумных тем, что они могут мыслить сознательно и в логической последовательности, способны выражать свои мысли в символических терминах. Мы — имеется в виду член каждой разумной расы — думаем сознательно и знаем, что мы мыслим. Это не говорит о том, что вся наша умственная деятельность сознательна. Психологи утверждают, что сознательна только ее малая часть. Это можно сравнить с айсбергом, одна десятая часть которого торчит над водой, а девять десятых — затоплено. Искусство психиатрии в большой степени заключается в том, чтобы получить отдачу от этих девяти десятых, и как практикующий врач я могу засвидетельствовать это.
Мы так часто думаем сознательно, что, когда получаем из мозга какие-то неосознанные импульсы, характеризуем их как “предчувствие” или “интуиция”. Такая проблема действительно существует. Мы так часто приписываем подсознательно сформированные действия решимости, что благодаря систематическим тренировкам можем вызвать, хотя и с трудом, эти автоматические отклики, от которых зависит наша жизнь в сражениях или в других критических ситуациях. До Первого Доатомного Века о подсознании было более чем смутное представление, но и сейчас мы знаем о нем не намного больше. Природа этих явлений все еще является темой язвительных профессиональных дискуссий.
К тому же подобные диспуты перманентно возникали в течение последних четырех дней.
Если мы изобразим разумное мышление как айсберг, то неразумное мышление можно сравнить с солнечным светом, отраженным от поверхности. Конечно, это не точная аналогия; неразумное существо ничего не может осознать, кроме имеющихся фактов, но у него есть значительное поглощение и новое излучение подсознательной памяти. У них также существуют случайные вспышки, которые можно назвать сознательной умственной деятельностью. Доктор ван Рибик интересовался эволюционными аспектами этого вопроса. Если неразумное существо попадает в новую ситуацию или незнакомое окружение, оно может, поддавшись какому-нибудь импульсу, начать более или менее мыслить сознательно. Если подобное будет продолжаться в течение некоторого периода времени, это может положить начало привычке думать, которая со временем перерастет в подлинную разумность.
Разумное существо думает не только сознательно, по привычке, но и в связной последовательности. Оно соединяет различные вещи в логическую цепочку. Оно формирует заключения и использует их как предпосылки к более сложным заключениям. Оно группирует ассоциации и обобщает. Тут никакого сравнения нет с неразумными существами. Разумные существа не просто больше думают или больше осознают; они думают о радикально изменяющихся свойствах. Разумный мозг формирует идеи, объединяет их и почти не имеет границ абстрагирования.
В конце концов, мы пришли к одному из общепризнанных и нескрываемых проявлений разумности. Разумное существо употребляет символы. Неразумное существо не может символизировать, потому что его мозг неспособен дать явное ощущение образа на расстоянии.
Убарра отпил немного воды и повернул переключатель информационного экрана.
— Разумное существо, — продолжил он, — может делать еще одну вещь. Оно может сочетать эти три перечисленные способности, и, комбинируя их, создавать нечто большее, чем просто суммирование частей. Разумное существо может воображать. Оно может придумать что-то, что до него в мире не существовало, а затем, спланировав и начав работать, воплотить это в действительность. Оно может не только воображать, но и создавать.
На мгновение он сделал паузу.
— Это наше определение разумности. Если мы встретим какое-нибудь существо, процесс мышления которого включает в себя все эти характеристики, мы можем смело назвать его братом по разуму. И наше мнение таково, что Пушистики подходят под это определение.
Джек обнял маленькое разумное существо, лежащее у него на коленях, и Малыш, открыв глаза, пробормотал:
— Хи-инта?
— Малыш, ты подходишь под эту формулу, — прошептал он. — Вы присоединяетесь к людям.
Убарра продолжал:
— Они думают сознательно и думают постоянно. Мы знаем это, потому что анализировали с помощью приборов и сравнивали полученные данные с данными, взятыми у десятилетних детей человека. Они мыслят в связной последовательности; я прошу рассмотреть все логические ходы, которые они делают при изобретении, проектировании и изготовлении орудий убийства креветок, а также в разработке инструмента, которым они изготовляют эти орудия. Мы имеем множество доказательств того, что они способны обрабатывать информацию, ассоциировать, обобщать, абстрагировать и символизировать.
Но прежде всего они могут воображать не только новые орудия, но и новый путь жизни. Мы можем проследить это на первом контакте человека с расой, которая, как я думаю, будет определена как “Пушистик разумный”. Маленький Пушистик нашел в лесу незнакомое и привлекательное местом место, не похожее ни на что, когда-либо им виденное, где жило могущественное существо. Он вообразил, что живет в этом месте и наслаждается дружбой и защитой этого таинственного существа. Так он и сделал, подружившись с Джеком Хеллоуэем и поселившись у него. Затем он представил себе, как его семейство разделяет вместе с ним этот драгоценный комфорт. Он ушел и привел их с собой. Как и многие другие виды разумных существ Маленький Пушистик имел прекрасную мечту. Как и немногие удачливые, превратил ее в действительность.
Главный судья подождал несколько минут, пока гремели аплодисменты, а затем стукнул молотком, призывая к тишине. Пошептавшись немного с другими судьями, он стукнул снова. Это сбило Маленького Пушистика с толку. Разве кто-нибудь шумел после того, как молоток ударил в первый раз?
— Единогласным решением суда определение, сформулированное лейтенантом Убаррой, принимается. Мы благодарим его и всех работавших над этой проблемой.
— Суд постановил, что вид, известный как “Пушистик Пушистый Хеллоуэя с Заратуштры”, в действительности является расой разумных существ, имеющей право на уважение всеми другими разумными существами и полностью защищенной законами Федерации Земли, — он стукнул снова, как бы вколачивая решение в закон.
Космический командор Напьер наклонился и что-то прошептал. Все три судьи выразительно кивнули, и офицер поднялся.
— Лейтенант Убарра, разрешите мне от имени Службы и Федерации выразить благодарность вам и всем людям, связанным с подготовкой ясного и превосходного рапорта, явившегося кульминационной точкой вашей работы. Я хочу также констатировать, что в рапорте, посланном мною в Бюро Научных исследований и развития, я отметил, какой важный прецедент дала ваша работа в определении разумного процесса мышления. Возможно, в следующий раз мы обнаружим расу людей, которая говорит на частотах, не воспринимаемых человеком, покрытых мехом, живущих в теплом климате, употребляющих сырую пищу, но мы будем знать, что это раса начинающих разумно мыслить существ.
Держу пари, Убарра получит еще одну нашивку и хорошую должность, подумал Джек. Затем Пэндервис снова стукнул молотком.
— Я почти забыл об обвиняемом этого судебного разбирательства, — сказал он. — Приговор суда гласит, что подсудимый Джек Хеллоуэй не виновен по существу предъявленного ему обвинения. При этом он освобождается от ареста. Если он или его адвокат подойдут сюда, залог им будет возвращен.
Он объявил о закрытии заседания и вновь озадачил Маленького Пушистика, ударив молотком. Вместо того, чтобы сохранять тишину, все вскочили с мест и стали шуметь, кто как только мог, а дядюшка Гус поднял его высоко над головой и заорал:
— Победа!! Единогласным решением!!
17
Рут Ортерис потягивала крепкий холодный коктейль. Это было великолепно, как это было хорошо, все хорошо! Нежная музыка, приглушенный свет, столики стоят далеко друг от друга. Она отошла от дел. Агент, который дал показания в суде, становился бесполезным для службы и словно находился в центре выжженного круга. Правление Земли сделало запрос и хотело отозвать ее, но она больше не могла быть лейтенантом Секретной службы и, кроме того, она стала миссис Герд ван Рибик. Она опустила стакан и потерла солнечный камень на своем пальце. Это был прелестный солнечный камень, и к тому же это был подарок Герда. А еще у них была семья, о которой надо было заботиться: четыре Пушистика и черно-белый котенок.
— Ты действительно хочешь перебраться на континент Бета? — спросил Герд. — Когда командор Напьер создаст новое правительство, главное место займет Научный центр. Нас восстановят на работе, а может, и предложат что-нибудь получше.
— А ты хочешь вернуться туда?
Он отрицательно покачал головой.
— И я тоже. Я хочу перебраться на континент Бета и стать женой искателя солнечных камней.
— И пушистологом.
— И пушистологом. Я не могу бросить их сейчас. Герд, мы же только начинаем. Мы почти ничего не знаем о их психологии.
Он серьезно кивнул.
— Но мы знаем, что они могут сравняться с нами и даже стать мудрее нас.
Она улыбнулась.
— О, Герд! Зачем ты утрируешь? Они словно маленькие дети. Они думают только о развлечениях.
— Это верно. Но я говорю, они мудрее нас. Вокруг них постоянно какие-то тайны, — некоторое время он молча курил. — Мы совершенно ничего не знаем о их психологии и биологии, — он поднял стакан и отпил глоток. — Здесь у нас восемнадцать Пушистиков. Семнадцать взрослых и один Малыш. Какова пропорция? В лесах малышей тоже единицы. На полторы сотни взрослых Пушистиков только десяток детей.
— Возможно, за последний год их численность увеличится, — начала было она.
— Нам известны какие-нибудь расы с одногодовым периодом созревания? — возразил он. — Держу пари, для того, чтобы полностью вырасти, им требуется десять или даже пятнадцать лет. За месяц Малыш Джека не прибавил даже на фунт. А другие головоломки? Это пристрастие к Рациону-три. За исключением небольшого количества пшеничной муки, это не натуральная пища, а сплошная синтетика. Я говорил с Убаррой, он думает, что туда входит какой-то компонент, который и вызывает это пристрастие.
— Может, они просто удовлетворяют свои гастрономические потребности?
— Ладно, это мы выясним, — он перевернул кувшинчик над своим стаканом. — Как ты думаешь, может, перед обедом нам стоит повторить?
* * *
Космический командор Напьер сел за стол, который совсем недавно принадлежал Нику Эммерту, и взглянул на невысокого мужчину в помятом костюме и с рыжими бакенбардами. Тот в ужасе смотрел на него.
— Боже мой, командор, вы можете быть серьезным?
— Но я совершенно серьезен, доктор Рейнсфорд.
— Да вы просто смеетесь! — взорвался Рейнсфорд. — Из меня выйдет такой же генеральный руководитель, как из Пушистика командующий базой на Ксерксе. Я еще никогда в своей жизни не занимался административным руководством.
— Это только рекомендация. Вы замените бывшего администратора.
— У меня же есть своя работа. Институт Ксенобиологии…
— Я думаю, при сложившихся обстоятельствах они будут рады избавиться от вас. Доктор, вы самый подходящий человек для этой работы. Вы эколог; вы знаете, какие гибельные последствия влечет за собой нарушение природного баланса. Компания Заратуштры следила за всем этим, пока планета была ее собственностью, но сейчас девять десятых планеты является общественной собственностью. Теперь от Федерации сюда будут прибывать люди разных планет. Вы знаете, как надо контролировать подобные вещи.
— Да, но как член Комиссии сохранения или чего-то в этом роде, для чего подходит моя квалификация.
— Для Генерального руководителя. Всю вашу работу будет делать полиция. Вы можете назначить администратора.
— Хорошо, кого, например?
— Ну, прежде всего нам нужен Главный прокурор. Кого вы хотите назначить на эту должность?
— Гуса Бранхарда, — немедленно ответил Рейнсфорд.
— Хорошо. А теперь чисто риторический вопрос — кого вы назначите Специальным уполномоченным по делам туземцев?
* * *
Джек Хеллоуэй возвращался на континент Бета на полицейском аэроботе. Официальный Уполномоченный мистер Джек Хеллоуэй, специальный пассажир и его штат: Маленький Пушистик, Мамочка, Малыш, Майк, Майзи, Ко-Ко и Золушка. Держу пари, они даже не подозревают, что являются специальными пассажирами…
— Хотите хорошую работу, Джордж? — спросил он Ланта.
— У меня хорошая работа.
— Эта будет лучше. Звание майора, восемнадцать тысяч в год. Комендант туземных сил защиты. К тому же за вами останется старая должность в полиции. Просто начальник полиции предоставит вам отпуск на неопределенный срок.
— Вот так штука, Джек! Мне нравится это предложение, но я не хочу оставлять своих ребят. Я не могу также выделить кого-то, чтобы не обидеть других.
— Забирайте с собой всех. Я уполномочен позаимствовать из полиции двадцать пять человек, а у вас только шестнадцать. Они будут обучать кадровый состав. Ваш сержант получит офицерское звание, а остальные будут сержантами. Ваше войско будет насчитывать полторы тысячи человек.
— Вы думаете, что Пушистикам потребуется такая мощная защита?
— Да. Резервация Пушистиков, расположенная между Кордильерами и Линией восточного побережья, будет охраняться. Только в этом случае Пушистики будут в безопасности. Вы знаете, что может произойти. Все хотят Пушистиков, даже судья Пэндервис обратился ко мне с просьбой дать ему парочку для его жены. Найдутся люди, которые будут охотиться за Пушистиками и продавать их. Они будут пользоваться оглушающими бомбами, усыпляющими газами и тому подобным. Мы организуем контору усыновления; Рут возьмет на себя это дело. К тому же там будут вестись исследовательские работы…
Черт бы побрал эту работу, подумал Джек. Работая на прииске, он имел более пятидесяти тысяч в год. Но кто-то должен делать это, а он теперь несет ответственность за Пушистиков.
Разве не он доказывал перед судом их разумность?
* * *
Они возвращались домой, домой — к Удивительному месту. С тех пор, как их посадили в мешки, они видели много прекрасных мест; место, где все светилось, где они могли прыгать очень высоко и опускаться очень мягко, место, где они встретили других людей и так много развлекались. Но сейчас возвращаются к старому Удивительному месту в лесу, туда, где все это началось.
Они встретили много Больших существ. Некоторые Большие существа были плохими, но их было немного. Большинство Больших существ были хорошими. Даже тот, что убил человека, чувствовал сожаление за содеянное, они были уверены в этом. А то большое существо, которое забрало их из Удивительного места, они больше никогда не видели.
Он говорил об этом с другими — с Флорой и Фауной, Живодером, Комплексом, Суперэгоистом, Заморышем и Колымагой Бордена. Сейчас они все будут жить с Большими существами и носить эти забавные имена. Когда-нибудь они поймут, что означают эти имена. Возможно, это будет еще забавнее. А они могут научиться понимать Больших существ; теперь папочка Джек вкладывает что-то в ухо и слышит, что они говорят. Он даже выучил некоторые слова и учит их своим.
А вскоре все люди найдут себе Больших существ и будут жить с ними. Большие существа будут заботиться о них, играть и веселить, любить их и давать им Прекрасную пищу. Может, благодаря этому самки не будут умирать так быстро и большинство их выживет. А они смогут отплатить Большим существам. Для начала они отдадут им свою любовь и сделают их счастливыми. Позже, когда они узнают, чем можно помочь им, они сделают это, и люди и Большие существа все время будут жить в мире.
Конец первой части
Назад: 6
Дальше: Кэрол Мэзер Кэппс ЗАБЫТЬ О ЗЕМЛЕ
