Книга: Звездный путь (сборник). Том 1
Назад: Генри Бим Пайпер МАЛЕНЬКИЙ ПУШИСТИК
Дальше: 10
* * *
— Вот и вы, Эрнст, увидели эту проблему.
Леонард Келлог говорил так, словно укладывал слово на слово, как бы прижимая их пресс-папье и выжидая. Эрнст Мейлин сидел неподвижно, облокотившись на стол и подперев ладонями подбородок. Несколько морщин дугами обозначились вокруг его рта.
— Да. Я, конечно, не юрист, но…
— Это не юридический вопрос. Это дело психологов.
Пути отступления Эрнсту Мейлину были отрезаны. И он знал это.
— Прежде чем выразить свое мнение, я должен увидеть их. Лента Хеллоуэя с вами? — когда Келлог кивнул, Мейлин продолжил: — Никто из них в открытую не утверждает разумность Пушистиков?
Келлог ответил ему так же, как и Виктору Грего, добавив только:
— Отчет почти полностью состоит из неподтвержденных утверждений Хеллоуэя и касается вещей, в которых он является единственным свидетелем.
— О, — Мейлин позволил себе сдержанно улыбнуться. — Он не дал более точного определения своим наблюдениям. Но для этого дела существует Рейнсфорд. Кроме своей основной специальности ксенонатуралиста, он в совершенстве владеет юриспруденцией и психологией. Он, правда, не особенно критически относится к заявлениям других людей. Что же касается его собственных наблюдений, то как мы узнаем, не включил ли он ошибочные выводы в свои образные утверждения?
— Как мы узнаем, что он не мистифицирует нас намеренно?
— Но, Леонард, это довольно серьезное намерение. — Это случалось и раньше. Например, тот парень, который высек в пещерах Кении символы Покойных Горных Марсиан. Или утверждение Эллермана о скрещивании земных мышей с воран тилбрами Торы. Или человек Нижнего Пильта, вернувшийся в первый доатомный век?
Мейлин кивнул.
— Никто из нас не любит вспоминать о подобных вещах, но, как вы справедливо заметили, это было. Вы знаете, Рейнсфорд тоже принадлежит к типу людей, делающих нечто подобное. Настоящий индивидуалистический эгоист. Плохо приспосабливающийся тип личности. Поговаривают, что он хочет сделать какое-то сенсационное открытие, которое гарантировало бы ему положение в научном мире, на что, как он думает, он имеет право. Он находит одинокого пожилого изыскателя, к лагерю которого приблудились некие маленькие животные. Старик сделал их своими любимцами, обучил нескольким трюкам и в конце концов убедил себя, что они такие же люди, как и он. Это оказалось удобным случаем для Рейнсфорда: такой подарок судьбы, как открытие новой разумной расы, он примет с удовольствием. Это открытие приведет весь научный мир к его ногам, — он снова улыбнулся.
— Да, Леонард, это вполне возможно.
— Помните, какой грандиозный скандал разразился с гибридом Эллермана? Значит, наша прямая обязанность остановить это до того, как в нашем деле разразиться научный скандал.
— Сначала мы должны посмотреть эти записи и поглядеть, что же мы имеем в своих руках. Затем мы должны создать совершенную, не подверженную ничьему влиянию лабораторию для изучения этих животных и показать Рейнсфорду и его сообщникам, что они не смогут безнаказанно всучить научному миру эти нелепые утверждения. Если мы не переубедим их, то нам ничего не останется, кроме публичного разоблачения.
— Я уже видел запись, но давайте просмотрим ее еще раз. Мы должны проанализировать те трюки, которым Хеллоуэй обучил этих животных, и посмотреть, как они их демонстрируют.
— Да, конечно. Не стоит это откладывать, — сказал Мейлин… — Нам надо решить, какое мы сделаем заявление и какие доказательства нам нужны для его подтверждения.
* * *
После обеда Пушистики, как обычно, играли на лужайке, но когда в глубокой ложбине начали сгущаться сумерки, они все вернулись в дом и занялись одной из своих новых забав, привезенных из Мэллори-Порта, — большим ящиком разноцветных шаров и коротких палочек из прозрачного пластика. Они не знали, что это был набор для макетирования молекул, но они быстро поняли, что палочки могут входить в отверстия в шарах и что из этого можно собрать трехмерные конструкции.
Это было гораздо интереснее цветных камней. Они сделали несколько экспериментальных форм, затем разобрали их и начали создавать одну большую конструкцию. Несколько раз они целиком или частично разбирали ее и начинали снова и снова, сопровождая свои действия частым уиканьем и жестикулируя.
— У них есть художественный вкус, — сказал Герд ван Рибик. — Я видел много абстрактных скульптур, которые и вполовину не были так хороши, как сделанная ими композиция.
— К тому же у них хорошая техника, — сказал Джек. — Они имеют понятие о равновесии и центре силы тяжести. Собрав эту конструкцию, они не перетяжелили верхнюю ее часть.
— Джек, я все время думаю о том, что вы предложили мне спросить у самого себя, — сказал Джименз. — Знаете, я пришел сюда, полный подозрений. Не то, чтобы я сомневался в вашей честности, нет; просто я думал, что вы с вашей очевидной любовью к Пушистикам наделили их большей разумностью, чем они обладают. Теперь я думаю, что вы преуменьшили ее. Они не совсем по-настоящему разумны, но я не видел ничего похожего.
— Почему не совсем? — спросил ван Рибик. — Рут, мы в этот вечер совершенно не слышим вас. О чем вы думаете?
Рут Ортерис встрепенулась.
— Герд, слишком рано высказывать подобные мнения. Я знаю, во время их совместной работы они действительно выглядели так, словно переговаривались между собой, но я просто не могу выделить речь из этого уик-уик-уик.
— Оставьте в покое формулу “язык-разжигание-огня”, — сказал ван Рибик. — Раз они работают вместе над общим проектом, значит, они как-то общаются между собой.
— Это не общение, это символизация.
— А что вы скажете относительно Эллен Келлер? — спросил Рейнсфорд. — Значит, она начала говорить разумно только после того, как Анна Салливен обучила ее каким-то словам?
— Нет, конечно нет. Она училась только чувствовать образы, ограничивая ощущения, — Рут с укоризной посмотрела на Рейнсфорда; он пробил брешь в одном из ее фундаментальных постулатов. — Конечно, она унаследовала строение мозга разумных существ, — она сделала паузу, ожидая, что кто-нибудь спросит, откуда она знает, что у Пушистиков иное строение мозга.
— В продолжение спора я могу сказать, что без наличия разума не может быть изобретена речь, — сказал Джек.
Рут засмеялась.
— Вы заставили меня вспомнить колледж. В первый год обучения это был один из жгучих вопросов среди студентов-психологов, присутствующих на сессиях. Став второкурсниками, мы поняли, что это только спор о яйце и курице, и оставили его.
— А зря, — сказал Рейнсфорд. — Это хороший вопрос.
— Он был бы хорошим, если бы у него было решение.
— Может, вы и правы, — сказал Герд. — А возможно, ключ к разгадке находится в самом вопросе. Я говорю это к тому, что эти парнишки балансируют на самом краю разума, но еще не перевалили на эту сторону.
— Держу пари на все солнечные камни в моем мешочке, что они уже перевалили за этот край.
— Ну, может быть, они действительно в какой-то степени разумны, — предположил Джименз.
Рут Ортерис воскликнула в ответ на это:
— Вы словно дискутируете о существе, недостаточно мертвом или недостаточно беременном! Здесь надо говорить либо да, либо нет.
Через некоторое время Герд ван Рибик сказал:
— Вопрос о разуме в моей области так же важен, как и в вашей, Рут. Разум — это результат эволюции, прошедшей через естественный отбор. Характерные особенности психики являются наиболее важным шагам в эволюции некоторых видов, включая и наш собственный.
— Подождите минутку, Герд, — сказал Рейнсфорд. — Рут, что вы на это скажете? Нет ли здесь хоть какого-то признака разума?
— Нет. Здесь есть признаки процесса мышления — или, если вы предпочитаете, смышлености — точно так же, как существуют признаки температуры. Когда психологи будут в состоянии обращаться с наукой, словно с лекарством, мы будем в состоянии отградуировать процесс мышления, как мы градуируем термометры. Но разум качественно отличается от неразума. Это нечто большее, чем просто высокая степень мышления. Вы можете назвать это точкой кипения мышления.
— Черт побери, мне кажется, это неплохая аналогия, — сказал Рейнсфорд. — Но что получится, если эта точка кипения повысится?
— Это как раз то, что мы обнаружили, — ответил ему ван Рибик. — Это то, о чем я только что говорил. О том, как возникает разум, сегодня мы знаем не больше, чем в нулевом году или шестьсот пятьдесят четвертом доатомном.
— Подождите минутку, — прервал его Джек. — Раньше мы копали как-то глубже, а теперь согласились на определение разумности.
Ван Рибик засмеялся.
— Вы когда-нибудь пробовали добиться у биолога определения жизни? — спросил он. — Или определения цифры у математика?
— Вернемся назад, — Рут посмотрела на Пушистиков, которые рассматривали свою конструкцию из разноцветных шаров, как бы выискивая, куда они могли присоединить еще что-нибудь, не испортив узора. — Я говорю: уровень процесса мышления разума качественно отличается от неразумного процесса мышления тем, что он способен создавать символические идеи и способен передавать их, а также способен к обобщению и формированию абстрактного мышления. Вот, я ведь не говорила вам о речи и разжигании огня или говорила?
— Маленький Пушистик символизирует и обобщает, — сказал Джек. — Изобразив три рога, он символизировал чертова зверя, показав длинную вещь, которая нацеливается и производит шум, он символизировал винтовку. Винтовка убивает животных. Гарпия и чертов зверь — оба они животные. Если винтовка убила гарпию, она убьет и чертова зверя.
Юан Джименз задумчиво нахмурился. Он посмотрел вверх и спросил:
— Какая низшая разумная раса нам известна?
— Юггдрейсильские Кускры, — сказал ван Рибик. — Кто-нибудь из вас был на Юггдрейсиле?
— Однажды на Мимире я видел человека, который назвал другого человека сыном кускры, — сказал Джек.
— Я провел среди них два года, — ответил Герд. — Они разводят огонь; я давал им для этого все необходимое. Изготовляя дротики, они обжигают концы палок. И они говорят. Я выучил их язык, все восемьдесят два слова. Некоторых из них я научил пользоваться мачете, и они не увечили себя, а одному умственному гиганту я даже доверил носить свое снаряжение, когда он был под моим наблюдением, но я никогда не разрешал никому из них трогать мою винтовку или камеру.
— Могут ли они обобщать? — спросила Рут.
— Милая, они ничего не могут делать, кроме этого! Каждое слово на их языке — обобщение высшего порядка. ХРУСХА — живая вещь. ПУСХА — плохая вещь. ДЖЕЙСТХА — вещь, которую едят. Хотите, чтобы я продолжил? Осталось только семьдесят девять слов.
Прежде чем его остановили, от экрана связи прозвучал сигнал вызова. Не успел Джек включить его, как Пушистики сорвались с места и выстроились перед экраном. Вызвавший его человек был в сером мундире. У него были седые волнистые волосы, а его лицо выглядело так же, как будет выглядеть лицо Юана Джименза двадцать лет спустя.
— Добрый вечер. Хеллоуэй слушает.
— О, мистер Хеллоуэй, добрый вечер, — человек на экране потряс руками и расплылся в ослепительной улыбке. — Я Леонард Келлог, шеф научного отдела Компании. Я просмотрел ленту, сделанную вами о… о Пушистиках. — Он взглянул на пол. — Что это за животные?
— Это Пушистики. — Джек надеялся, что это прозвучало убедительно. — Разве вы их не узнали? Сейчас у меня в гостях доктор Беннет Рейнсфорд, а также доктор Джименз, доктор ван Рибик и доктор Ортерис, — уголком глаза он видел ерзающего Джименза, словно тот сидел на муравьиной куче, ван Рибика, спрятавшегося под маской беспристрастности, и Бена Рейнсфорда, пытавшегося подавить усмешку. — Вы, вероятно, хотите задать нам кое-какие вопросы, но вам не видно всех нас. Поэтому подождите минутку, пока мы все не рассядемся.
Игнорируя вежливый протест Келлога и его заверения, что в этом нет необходимости, он поставил стулья перед экраном. Так как эффекта внезапности не получилось, он просто передал Пушистиков по кругу, дав Маленького Пушистика Бену, Ко-Ко — Герду, Майзи — Рут, Майка — Джимензу, а Мамочку с Малышом взял себе на колени.
Малыш, как и ожидалось, немедленно взобрался к нему на голову. Это, казалось, привело Келлога в замешательство. Джеку пришла в голову мысль, что он мог бы научить Малыша показывать нос по какому-нибудь незаметному сигналу.
— Теперь относительно записанной мною ленты, — начал он.
— Да, мистер Хеллоуэй, — с каждой минутой улыбка Келлога становилась все более механической. Не отводя взгляда от Малыша, он чувствовал, что тревожится все больше и больше. — Должен признаться, я был в высшей степени поражен, узнав об этих созданиях.
— И решили посмотреть, какой я великий лгун. Я не виню вас, я сам еще полностью не могу поверить в это.
— О, нет, мистер Хеллоуэй, вы меня неправильно поняли. Мне и в голову не приходило ничего подобного.
— Не думаю, что это так, — сказал Рейнсфорд, не стараясь быть особенно вежливым. — Если вы помните я поручился за все, записанное мистером Хеллоуэем.
— Конечно, помню, Беннет; для этого не нужны поручители. Разрешите мне поздравить вас с замечательным научным открытием. Совершенно новый подкласс млекопитающих…
— Который может стать девятой внеземной разумной расой, — добавил Рейнсфорд.
— Вот те на, Беннет! — Келлог отбросил улыбку и сделал вид, будто он шокирован неожиданностью. — Вы шутите? — он снова посмотрел на Пушистиков, натянуто улыбнулся и фальшиво рассмеялся.
— Мне казалось, вы просмотрели ленту, — сказал Рейнсфорд.
— Конечно, сообщение просто замечательно. Но утверждать, что они разумные… Только потому, что они обучены некоторым трюкам и используют палки и камни в качестве оружия… — Улыбка исчезла с его лица, он снова стал серьезен. — Такое можно утверждать только после тщательного исследования.
— Хорошо, я не буду утверждать, что они разумны, — ответила ему Рут Ортерис. — До… послезавтра. Но вполне возможно, что так оно и есть. Их способность обучаться и рассуждать находится примерно на уровне способности восьмилетних детей. Детей землян. К тому же они стоят выше некоторых рас, признанных разумными. Их не обучали никаким трюкам; они учатся, наблюдая и рассуждая.
— Доктор Келлог, уровень процесса мышления — не моя специальность, — продолжил Джименз, — но они имеют все физические характеристики, которыми обладает любая разумная раса — нижние их конечности специализированы для передвижения, а верхние — для манипулирования предметами, вертикальное положение тела, стереоскопическое зрение, восприятие цветов, рука с отставленным большим пальцем — все эти характеристики мы рассматриваем как предпосылки к развитию разума.
— Я думаю, что они разумны, — сказал Герд ван Рибик, — но важно не это, а тот факт, что они стоят на пороге разума. Это первая раса, обнаруженная нами, стоящая на этом уровне развития. Я полагаю, что изучение Пушистиков поможет решить проблему возникновения разума у некоторых рас.
Слушая их, Келлог яростно тряс головой; теперь он был готов немедленно прекратить все это.
— Это изумительно! Научное открытие! Вы, конечно, понимаете, как бесценны эти Пушистики! Они немедленно должны быть доставлены в Мэллори-Порт, где в лабораторных условиях их могут изучить квалифицированные психологи и…
— Нет.
Джек снял Малыша со своей головы и передал его спрыгнувшей на пол Мамочке. Это был рефлекс, подсознательно он понимал, что не нуждается в оправдании своих поступков перед человеком на экране, удаленным от него на двадцать пять сотен миль.
— Забудьте о том, что вы говорили, — добавил он.
Келлог проигнорировал его слова.
— Герд, у вас есть аэробот; организуйте какие-нибудь удобные клетки…
— КЕЛЛОГ!
Человек на экране осекся на полуслове и с негодованием посмотрел на него. Уже много лет к нему никто не обращался просто по фамилии, и, вероятно, первый раз в жизни кто-то посмел крикнуть на него.
— Вы слышите меня, Келлог? Тогда прекратите говорить о клетках. Это не просто животные.
— Но мистер Хеллоуэй! Разве вы не понимаете, что эти маленькие существа должны быть тщательно изучены? Вы хотите, чтобы они заняли свое законное место в иерархии природы?
— Если вы хотите их изучить, приезжайте сюда. Можете заниматься этим до тех пор, пока не надоедите им или мне. Поскольку Пушистики любопытны, их уже изучают. Доктор Рейнсфорд, а также трое ваших людей, да и сам я тоже изучаю их.
— А что касается квалифицированных психологов, — добавила Рут Ортерис голосом, холодным, как абсолютный нуль по шкале Кельвина, — вы не можете признать меня квалифицированным профессионалом?
— О, Рут, вы же знаете, что я не имел в виду ничего подобного. Пожалуйста, не поймите меня неправильно… Но это в высшей степени специализированная работа…
— Да. А сколько специалистов по Пушистикам работает в вашем Научном Центре, Леонард? — поинтересовался Рейнсфорд. — Единственный, кого я могу назвать, это Джек Хеллоуэй, а он находится здесь.
— Ну, я подумал о докторе Мейлине, шефе психологов Компании.
— Он тоже может прибыть и оставаться здесь столько, сколько захочет, но прежде чем что-то сделать с Пушистиками, он должен будет спросить моего разрешения, — сказал Джек. — Когда вас ждать?
Немного подумав, Келлог решил прибыть на другой день, но не спросил, как добраться до лагеря. Он попытался вернуться к разговору о разуме, но бросил это, потерпев поражение. Когда экран погас, в гостиной воцарилось напряженное молчание. Затем Джименз с упреком сказал:
— Джек, вы были не очень-то вежливы с доктором Келлогом. Может, вы и не понимаете этого, но он очень важный и влиятельный человек.
— Но не для меня, поэтому мне незачем быть с ним особенно вежливым. Это не такой человек. Если вы уступаете ему, он всегда извлекает из этого выгоду.
— Я не знал, что вы знакомы с Леном, — сказал ван Рибик.
— Я никогда не видел этого человека раньше. Просто он относится к очень обширному и распространенному типу людей, — он повернулся к Рейнсфорду: — Вы думаете, что они с Мейлином завтра действительно приедут сюда?
— Конечно. Вы знаете, либо нам придется остерегаться, либо в течение года с Земли придет сообщение об открытии на Заратуштре новой разумной расы “ПУШИСТИК ПУШИСТЫЙ КЕЛЛОГА”. Как сказал Юан, доктор Келлог очень влиятельный человек. Теперь он станет еще значительнее.

6

Голос, записанный на ленте, смолк; еще некоторое время проигрыватель жужжал, не издавая ни звука. Двойной щелчок сработавшего фотоэлемента громко прозвучал в тишине, открылся один сегмент противосолнечной защиты и закрылся другой, на противоположной стороне купола. Космический командор Алекс Напьер поднял глаза и посмотрел на расстилавшийся перед ним, видимый под острым углом пейзаж Ксеркса и на мрачное безвоздушное пространство за тревожным закрытым горизонтом. Затем он взял трубку и выколотил ее в пепельницу. Никто ничего не говорил. Он подумал и снова начал набивать свою трубку.
— Ну, джентльмены? — наконец произнес он.
— Панчо? — капитан Конрал Грибенфельд, Начальник Штаба, повернулся к лейтенанту Убарре, шефу психологов.
— Можно ли верить этому материалу? — спросил Убарра.
— Я знал Джека Хеллоуэя еще тридцать лет назад, на Фенрисе. Сейчас ему должно быть около семидесяти лет. Если он говорит, что видел это, я ему верю. Беннет Рейнсфорд тоже абсолютно надежен.
— Что вы скажете об агенте? — настаивал Убарра.
Конрал и офицер Разведки Стефан Элборг обменялись взглядами. Капитан кивнул, и Элборг сказал:
— Один из лучших. Наш воспитанник, лейтенант. Военный Резерв. Можно спокойно доверять ему, Панчо.
— Это радует меня, — сказал Убарра. — Вы знаете, это именно то, на что я всегда подсознательно надеялся, но и боялся, как бы этого не произошло.
— Вы имеете оправдания нашего вмешательства там, внизу? — спросил Грибенфельд.
Убарра несколько мгновений смотрел на него отсутствующим взглядом.
— Нет. Нет, я имею в виду случай начинающего свое развитие разума. В данном случае нашего священного правила о речи и разжигании огня не совсем достаточно. Стефан, как это привлекло наше внимание?
— В ночь на последнюю пятницу это было передано нам из Центра Контактов Мэллори-Порта. В ходу было несколько копий, снятых с этой ленты. Наш агент достал одну из них и переправил в Центр Контактов, а оттуда, с комментариями агента, она попала к нам, — ответил Элборг. — Как положено, Центр Контактов установил надзор за Домом Компании и, чтобы играть наверняка, за резиденцией. Хотя там, кажется, нет основания для того, чтобы трубить сбор и вооружить людей. Но в субботу после полудня — по времени Мэллори-Порта — мы получили донесение, что Леонард Келлог уничтожил копию ленты, которую Джименз сделал для картотеки, и побеспокоил Виктора Грего. Грего сразу понял, что тот имеет в виду. Он отправил Келлога и Эрнста Мейлина, шефа психологов Компании, на Континент Бета с приказом объявить заявление Рейнсфорда и Хеллоуэя мистификацией. Затем Компания решила отлавливать Пушистиков для добычи меха, надеясь на то, что прежде чем кто-либо с Земли успеет прибыть сюда и проверить рассказ Рейнсфорда, весь род Пушистиков будет уничтожен.
— Я раньше не слышал этих подробностей.
— Мы можем это доказать, — заверил Элборг.
Командор не спеша раскурил трубку. Черт побери, он не хочет вмешиваться, но также не хочет отказываться от несения Военно-Космической службы. К тому же его беспокоило оправдание вмешательства в дела планеты-колонии — при этом всегда начинается следствие и частенько заканчивается трибуналом. А суперсессия гражданской власти выступает против Службы Порядка. Конечно, существуют и другие, более важные принципы: суверенитет Федерации Земли, неприкосновенность Конституции Федерации, а также права внеземных разумных существ. Конрал Грибенфельд тоже, казалось, задумался об этом.
— Если Пушистики разумные существа, то Компания, Администрация Колоний да и все остальные окажутся здесь незаконными, — сказал он. — Но пока что Заратуштра — необитаемая планета четвертого класса, и это все, что нам нужно запомнить.
— Если нас не вынудят, мы не будем вмешиваться. Панчо, я думаю, решение будет зависеть от вас.
Панчо Убарра ужаснулся.
— Боже мой, Алекс! Не хотите ли вы сказать… Кто я? Никто. Ординарный доктор медицины и шеф психологов. Почему лучшие мозги Федерации…
— Панчо, они на Земле, а не на Заратуштре. В пятистах световых годах отсюда. Шесть месяцев полета туда и шесть обратно. Интервенция, конечно, мое дело, но решение о разумности — ваше. Я не завидую вам, но не могу освободить вас от этого.
* * *
К предложению Герда ван Рибика, что все гости будут ночевать на борту аэроджипа, никто не отнесся серьезно. Герд разместился в свободной комнате хижины, Юан Джименз вместе в Беном Рейнсфордом отправился ночевать в его лагерь. Рут Ортерис залезла в кабину бота. На следующее утро, пока Джек, Рут и Герд завтракали, на экране связи появился Рейнсфорд. Он и Джименз решили взять аэроджип и пройти вдоль Холодного Залива. Они думали, что в лесах может оказаться много Пушистиков.
Герд и Рут решили провести утро в лагере и познакомиться с Пушистиками поближе. Плотно позавтракавшее семейство не стало разыскивать сухопутных креветок, а занялось одной из своих новых забав, большим разноцветным мячом. Некоторое время они катали его по траве, но потом решили поберечь его для вечерней возни и отнесли в дом. Время от времени, скорее ради спортивного интереса, чем для добывания пищи, кто-нибудь из них отходил посмотреть, нет ли где поблизости сухопутной креветки.
Рут, Герд и Джек сидели на траве, лениво беседовали, и каждый старался придумать отговорку, чтобы не идти мыть посуду. Мамочка и Малыш рыскали в высокой траве. Вдруг Мамочка пронзительно вскрикнула и бросилась к сараю. Она пропустила Малыша вперед и, подгоняя, шлепала его по нижней части плоской стороной своего инструмента.
Джек бросился к дому за ружьем. Герд схватил камеру и вспрыгнул на стол. Первой, кто заметил причину беспокойства Мамочки, была Рут.
— Джек! Смотрите, вон там! — она указала на край поляны. Два чужих Пушистика!
Джек выглянул из дома, отложил винтовку, взял свою кинокамеру, два запасных инструмента для Пушистиков и немного Рациона-Три. Когда он появился снова, два вышедших на опушку Пушистика стояли друг возле друга и осматривались. Оба они были самками, и оба держали в руках деревянные инструменты.
— У вас много пленки? — спросил Джек у Герда. — Рут, сюда, снимайте тоже. — Он передал ей свою камеру. — Держитесь подальше от меня и снимайте, как я подойду, что они будут делать. Я попробую сторговаться с ними.
Он пошел вперед, держа стальное оружие в заднем кармане, а Рацион-Три в руке. Он мягко говорил, успокаивая вновь прибывших. Подойдя настолько, чтобы не вспугнуть их, он остановился.
— Позади вас вышла наша группа, — прокомментировал Герд. — Выстроились в правильную линию нападения. Оружие вскинуто на левое плечо. Теперь они остановились примерно в тридцати футах позади вас.
Джек отломил кусочек Рациона-Три, положил его в рот и проглотил. Затем он отломил два больших куска и протянул им. Хоть это было и соблазнительно, но оба Пушистика не выказали поспешности. Он бросил оба куска на несколько футов по направлению к ним. Один из Пушистиков ринулся вперед, подхватил один кусок и бросил его компаньону, затем схватил другой и побежал с ним назад. Они встали рядом, откусили по маленькому кусочку и издали звук восхищения.
Его собственное семейство, казалось, не одобрило этого расточительства деликатеса на посторонних. Однако два чужака решили, что они могут, не опасаясь, подойти ближе, и вскоре они уже брали куски Рациона-Три из его рук. Затем Джек достал два инструмента из своего кармана и ухитрился показать им, что он хочет торговаться. Чужие Пушистики одновременно и восхищенно, и недоверчиво смотрели на новое оружие. Для его собственного семейства это оказалось уже слишком, и оно приблизилось, сердито уикая.
Чужие самки отступили на несколько шагов, держа наготове свое новое оружие. Каждому казалось, что драки не избежать, но никто не хотел ее. Наблюдая за ними, Джек вспомнил историю Старой Земли, когда подобная ситуация могла быть чревата серьезными неприятностями. Затем вперед выдвинулся Ко-Ко, волоча за собой свой инструмент, настроенный явно миролюбиво. Он, мягко уикая, приблизился к самкам и дотронулся сначала до одной, а потом до другой. Потом он положил свое оружие на землю и поставил на него ногу. Обе самки начали гладить и ласкать его.
Кризис миновал. Пушистики воткнули свое оружие в землю, подошли ближе и стали гладить чужаков. Затем все они уселись в круг и, издавая легкое уиканье, стали ритмично раскачиваться. В конце концов Ко-Ко и обе самки поднялись, взяли свое оружие и направились к лесу.
— Джек, останови их! — крикнула Рут. — Они уходят!
— Если они хотят уйти, я не имею права их останавливать.
Когда они подошли к лесу, Ко-Ко остановился, воткнул оружие в землю и, вернувшись к папочке Джеку, обхватил руками его колени и уикнул. Джек, не поднимая его, погладил. Одна из самок выдернула его инструмент, и обе они медленно пошли назад. Маленький Пушистик, Мамочка, Майк и Майзи тоже побежали назад. Пушистики, счастливо уикая, стали обнимать друг друга. Затем они всей толпой вошли в дом.
— Все сняли, Герд? — спросил Джек.
— Да. Все-таки это привычное для меня дело. А что случилось?
— Вы сделали первый фильм о встрече между племенами и засняли некоторые из обычаев Пушистиков Заратуштры. Это дом наших Пушистиков, и, естественно, они не хотели пускать в него каких-то чужаков. Они вынуждали их убраться восвояси. Затем Ко-Ко решил, что у них неплохая внешность и с ними можно объединиться. Это сразу изменило положение. Семейство уселось вместе с ними в круг, чтобы попрощаться с Ко-Ко и рассказать подружкам, какого хорошего мужа они приобрели. Когда они уходили, Ко-Ко вспомнил, что не попрощался со мной, и вернулся. Самочки подумали, что они не будут в тягость для этой семьи, тем более, что папочка Джек сделал для них столько хорошего. А в настоящее время семейство, вероятно, демонстрирует вновь прибывшим сокровища их семьи. Знаете, они поженятся и создадут хорошую, крепкую семью.
Самочек назвали Златовлаской и Золушкой. Пока готовили ленч, они все сидели в гостиной перед включенным обзорным экраном. После ленча семейство отправилось в спальню, чтобы вздремнуть на кровати папочки Джека. Пока Герд и Рут вместе записывали то, что они сделали за день, Джек проявлял кинопленку. Когда они уже заканчивали, Пушистики решили порезвиться и поохотиться на креветок.
Пушистики услышали аэрокар прежде, чем его смогли услышать люди, и взобрались на скамейку возле кухонной двери. Это был патрульный полицейский кар. Когда он совершил посадку, из него выбрались двое полицейских и сказали, что они остановились, чтобы посмотреть на Пушистиков. Когда Джек объяснил им, откуда у него появились новые Пушистики, они переглянулись.
— Если появятся еще, вызовите нас и задержите их до нашего прихода, — сказал один из полицейских. — У нас развелось множество креветок, и мы хотели бы, чтобы они поселились у нас на посту.
— А как к этому отнесется Джордж? — спросил Джек. — Когда он был здесь, они, кажется, напугали его.
— Он уже оправился от этого страха, — ответил полицейский. — Он связался с Рейнсфордом, и Бен подтвердил, что они совершенно безопасны. Да, еще Бен говорил, что они разумны.
Джек начал рассказывать полицейским о том, что делали Пушистики. Он еще говорил, когда Пушистики услышали другой аэрокар. Это были Бен Рейнсфорд и Юан Джименз. Едва было отключено антигравитационное поле, как они вывалились из кабины и вытащили камеру.
— Джек, там полно Пушистиков, — еще издали начал Рейнсфорд. — Все они идут в этом направлении. Мы видели их более пятидесяти — четыре семьи, а также одиночки и пары. Я уверен, что мы видели только десятую часть того, что там есть.
— Утром мы слетаем туда на каре, — сказал один из полицейских. — Бен, скажите поточнее, где вы были.
— Я покажу вам это на карте, — затем он заметил Злато-власку и Золушку. — Эй! Откуда у вас эти девушки? Раньше их здесь не было.
От полянки за ручьем, через который вместо мостика было переброшено бревно, в лагерь вела тропинка. Подлетевшему большому аэрокару Джек велел совершить посадку на этой полянке. На носовой палубе бота стояли два человека — Келлог и, вероятно, Эрнст Мейлин. Третий человек отключил антигравитацию и вышел из кабины, расположенной на корме бота. Мейлин не понравился Джеку. У него было угрюмое, скрытное лиц, он высокомерно-предубежденно смотрел на все сверху вниз. Третьим был молодой человек. Его лицо ничего не выражало, но пиджак у его левой руки недвусмысленно топорщился. Представляя его, Мейлин сказал:
— Курт Борч, мой ассистент.
Подойдя к лагерю, он снова представил его, не только Бену Рейнсфорду, но также ван Рибику, Джимензу и даже Рут Ортерис, которая казалась немного сбитой с толку. Мейлин заметил это и сказал ей, что Борч работал с персоналом, разрабатывающим тесты особого рода. Это озадачило ее еще больше. Никто из вновь прибывших не казался особенно счастливым от присутствия полицейских, поэтому, когда патрульный кар поднялся в воздух, все с облегчением вздохнули.
Келлог сразу же заинтересовался Пушистиками, присел на корточки и начал рассматривать их. Он что-то сказал Мейлину, который поджал губы, покачал головой и ответил:
— Мы не сможем назвать их разумными до тех пор, пока не обнаружим в их поведении то, что не может быть объяснено никакими другими гипотезами. Вероятно, было бы более безопасно не называть их разумными, а продолжить проверку этого предположения.
Лейтмотив был установлен. Келлог выпрямился и в вежливых выражениях типа “конечно, доктор, я согласен, вы не обнаружили этого, но с другой стороны, вы должны согласиться…” начал выяснять разницу между научным исследованием и научным доказательством. Джименз частично согласился с высказываниями Келлога и вежливо отклонил все, сказанное Мейлином. Борч молчал; он стоял и с нескрываемой враждой смотрел на Пушистиков. Герд и Рут пошли помогать готовить обед.
Они вынесли из дома стол и расположились на лужайке, с интересом наблюдая за Пушистиками. Келлог и Мейлин избегали разговоров о них. Когда опустились сумерки в гостиной, и Келлог, приняв вид председательствующего должностного лица, начал дискуссию на интересующую всех тему. Некоторое время, не давая никому вставить ни слова, он распространялся о том, каким важным открытием являются Пушистики. Последние, игнорируя его, начали разбирать конструкцию из шаров и палочек. Златовласка и Золушка с интересом наблюдали за ними, а затем начали помогать.
— Плохо то, — говорил Келлог, — что большинство наших данных основывается на непроверенных утверждениях мистера Хеллоуэя. Только не поймите меня неправильно. Сам я ни на мгновение не сомневаюсь в том, что мистер Хеллоуэй записал на ленту, но вы должны понять, что профессиональные ученые очень неохотно принимают недоказанное, так что нам надо подумать, как поточнее определить наблюдения.
— Вздор, Леонард! — нетерпеливо прервал его Рейнсфорд. — Я профессиональный ученый и с гораздо большим, чем у вас, стажем, и я допускаю то, что утверждает Джек Хеллоуэй. Люди, которые, подобно Джеку, долго живут на пограничных планетах, очень осторожные и внимательные наблюдатели.
— Пожалуйста, не поймите меня неправильно, — снова повторил Келлог. — Я не сомневаюсь в утверждениях мистера Хеллоуэя. Я думаю о том, как это воспримут на Земле.
— Не беспокойтесь об этом, Леонард. Я поручился за надежность Джека, и Институт принял мой рапорт. К тому же я могу рассказать даже больше, чем Джек, рассказать о своих личных наблюдениях.
— Да, существует еще кое-что, кроме устных утверждений, — вмешался Герд ван Рибик. — Все это снято на пленку. У нас есть неплохой фильм о Пушистиках.
— О, да, вы упоминали о фильме, — сказал Мейлин. — Вы проявили пленку?
— Да, кроме того, что было снято в лесу после полудня. То, что проявлено, мы можем посмотреть прямо сейчас.
Он опустил экран перед оружейной пирамидой и зарядил проектор. Когда свет погас, Пушистики, начавшие новую конструкцию из шаров и палочек, раздраженно зауикали, но затем, когда на экране появился Маленький Пушистик, копающий ямку резцом по дереву, чтобы совершить свой вечерний туалет, начали возбужденно уикать и размахивать руками. Особенно этим заинтересовался Маленький Пушистик: если он и не узнал себя, то он узнал свой резец. Затем на ленте появился момент, когда Маленький Пушистик убивает сухопутную креветку, свинчивает с болта гайку и навинчивает ее снова. Потом шли кадры о приходе семейства и играх Пушистиков. И, наконец, были кадры о приеме в семейство Златовласки и Золушки.
— Боюсь, что тот фильм, который мы с Юаном сняли под пологом леса, не настолько хорош, как этот, — сказал Рейнсфорд, когда закончилась демонстрация и снова зажегся свет. — Мы главным образом снимали спины Пушистиков, скрывающихся в кустах. Хотя и это было сделать очень трудно. Мы летели на аэроджипе, а у них необычайно острый слух. Но я уверен, что мы в их руках легко разглядим инструменты, подобные тем, которые Джек выторговал у новых Пушистиков в последнем сюжете фильма.
Мейлин и Келлог, с подобием ужаса на лицах, переглянулись.
— Вы не говорили нам, что их там много вокруг, — сказал Мейлин, словно обвинял присутствующих в двуличии. Он повернулся к Келлогу. — Это меняет ситуацию.
— Да, действительно, Эрнст, — с удовольствием произнес Келлог. — Это очень удобный случай. Мистер Хеллоуэй, я понимаю, что эта местность принадлежит вам, так как вы законно купили эту землю. Правильно? Вы можете разрешить нам разбить лагерь на опушке, где сейчас стоит наш бот? Неплохо было бы поставить сборный домик в районе Красного Холма, где Компания создала бы для нас группу, и мы бы перестали вам надоедать. Сегодня мы устроимся в боте, а завтра утром вернемся в Мэллори-Порт. У вас есть какие-нибудь возражения?
У Джека были возражения. От их бурной деятельности у него заболела голова, особенно затылок. Но если он не разрешит Келлогу разбить лагерь на опушке, эта троица, перебравшись на семьдесят или восемьдесят миль в сторону, уйдет с его земли. Он знал, что они сделают потом. Они поймают живых или усыпленных газом Пушистиков, посадят в клетки и начнут мучить их своими экспериментами с лабиринтами и электрошоком. Они убьют нескольких из них для анатомического исследования, а может даже начнут кромсать живьем. Если же они станут делать нечто подобное на его земле, он может защитить Пушистиков.
— Нет. Я только хочу напомнить вам, чтобы вы с уважением обращались с этим маленьким народцем.
— О, мы ничего не сделаем вашим Пушистикам, — сказал Мейлин.
— Вы не причините боли ни одному Пушистику. Во всяком случае, не больше одного раза.
* * *
На следующее утро, когда Джек завтракал со своими гостями, в лагерь в сопровождении Курта Борча, надевшего старую одежду и перевесившего свой пистолет на пояс, вошел Келлог. Он держал в руке список вещей” которые хотел затребовать для своего лагеря. Казалось, они не имели ни малейшего представления об устройстве лагеря. Джек внес некоторые предложения, которые они приняли. Он просмотрел список. В нем было много научного оборудования, включая рентгеновскую установку. Джек резким движением вычеркнул ее.
— Мы не знаем, каков уровень радиационной толерантности у Пушистиков, и я не позволю подвергать опасности жизнь хотя бы одного из моих Пушистиков.
К его удивлению, никто не возразил ему. Герд, Рут и Келлог сели в аэроджип и полетели на север. Вслед за ними улетели Рейнсфорд, Джименз и Мейлин. Немного покрутившись в лагере, Борч сел в аэробот и направился к Красному Холму. Оставшись один, Джек побродил по лагерю, затем вернулся в дом и, проявив оставшуюся пленку, сделал три копии со всего отснятого материала. К полудню Борч вернулся назад, за ним следовала пара мрачных сельскохозяйственных ботов. К пяти часам люди Компании воздвигли новый лагерь у Красного Холма. Среди других вещей они доставили сюда два больших аэроджипа.
После полудня вернулись два первых улетевших джипа. Их пассажиры заметили почти сотню Пушистиков и обнаружили три стоянки, две среди камней и одну в дупле шарообразного дерева. Две из них были брошены, а третья была еще занята, и около каждой из них были вырыты туалетные ямки.
Келлог настоял, чтобы за обедом в новом лагере роль хозяев исполнили Джек и Рейнсфорд. Еда, доставленная уже готовой и только разогретая, была превосходной.
Когда Джек и Рейнсфорд вернулись в свой лагерь, Пушистики уже покончили с ужином и сидели в гостиной, начав строить новую конструкцию из… — он так и не мог придумать для этого другого названия — шаров и палочек модели молекул. Златовласка подошла к нему, одной рукой протянула ему пару скрепленных шаров, а другой дернула его за брючину.
— Да, я вижу. Это очень красиво, — сказал он ей.
Она дернула его еще сильнее и показала на то, что делали другие. В конце концов он понял.
— Она хочет, чтобы я поработал с ними, — сказал он. — Бен, вы знаете, где кофе. Вскипятите воду и заварите его, а я займусь с ними.
Когда Бен принес кофе, Джек сидел на полу и соединял палочками шары. Это было самое забавное из того, что Бен видел за последние два дня. Бен улыбнулся и раскрошил Рацион-Три для Пушистиков.
— Да, кажется, из-за всего этого я должен махнуть рукой на свой лагерь, — сказал Рейнсфорд, наливая кофе. — Жаль, что я не разбил его рядом с вашим, но все оправдания сейчас звучат лишь так: “Но я не знал, что так получится”.
— Черт, я тоже не знал, что все так получится. — Джек поднялся, взял чашечку с кофе, подул на него, чтобы кофе немного остыл, — Кстати, что вы думаете о визите Келлога? Все, что он говорил, прилетев сюда, так же фальшиво, как банкнот в девять солей.
— Это как раз то, о чем я говорил вчера вечером, — отозвался Рейнсфорд. — Он не хочет, чтобы открытия на Заратуштре делали люди, не принадлежащие к Компании. Вы заметили, что они с Мейлином пытались отговорить меня от отправки рапорта на Землю прежде, чем они смогут провести исследования Пушистиков? Он хочет первым отправить свой рапорт. Ладно, черт с ними со всеми! Знаете, что я сделал? Вчера дома я не спал всю ночь и составил подробный рапорт. Завтра утром я отдам его Джорджу Ланту, чтобы тот переслал его в Мэллори-Порт вместе с корреспонденцией полиции. Прежде чем кто-либо из этой банды узнает, что я отправил рапорт, он будет уже на корабле, отлетающем на Землю. У вас есть копии вашего фильма?
— Около полутора миль пленки. Я снял копии со всего материала.
— Хорошо. Копию мы отправим тоже. Через год Келлог прочитает об этом в газетах. — Бен на мгновение задумался, а потом сказал: — Герд, Рут и Юан теперь переберутся в другой лагерь. А я, если позволите, завтра переберусь сюда. Пока это шайка поблизости, советую вам не отпускать Пушистиков далеко. Я помогу вам проследить за ними.
— Бен, вы хотите забросить все свои дела?
— Все, что я сейчас делаю, это учусь быть Пушистиком, а здесь единственное место, где я могу этим заниматься. Я увижу вас завтра, после того как побываю на полицейском посту.
* * *
Люди в лагере за ручьем — Келлог, Мейлин, Борч, ван Рибик, Джименз и Рут Ортерис — еще не ложились, когда Рейнсфорд подошел к своему аэроджипу. Проследив за его отлетом, Джек вернулся в дом. Поиграв немного со своей веселой семейкой, он подошел к постели и лег спать. На следующее утро Джек проследил, как в одном аэроджипе улетели Келлог, Рут и Джименз, а вскоре после этого в другом аэроджипе покинули лагерь Мейлин и ван Рибик. Казалось, Келлог не хотел оставлять без присмотра тех людей, которые прибыли сюда первыми. Он хотел действовать наверняка.
Через некоторое время с юга прилетел аэроджип Бена Рейнсфорда и опустился на траву. Джек помог ему разобрать багаж, а затем они уселись выкурить трубки и понаблюдать за играющими в траве Пушистиками. Джек случайно обратил внимание на Курта Борча, бесцельно бродившего вокруг своего лагеря.
— Я отправил рапорт, — сказал Рейнсфорд и выжидающе посмотрел на Джека. — Сейчас он уже должен быть в почтовом боте, а завтра в это время он уже будет мчаться через гиперпространство по направлению к Земле. Но для остальных — это секрет. Посмотрим, как Лен Келлог и Эрнст Мейлин в поте лица будут уговаривать нас не отсылать рапорты, — он хихикнул. — Я сообщил, что они разумны; еще раз просмотрев все записи, я не увидел никакой альтернативы этому.
— Черт меня побери, если я ее вижу. Вы слышали это, ребята? — спросил он Майка и Майзи, которые в надежде получить что-нибудь интересное подошли поближе. — Дядюшка Бен говорит, что вы разумные.
— Уиик?
— Они хотят знать, хорошо это или плохо. Что же нам сейчас делать?
— Ничего. Около года придется потерпеть. Через шесть месяцев корабль достигнет Земли, Институт сделает официальное заявление в печати, а затем отправит сюда исследовательскую группу, в которую войдут люди из других заинтересованных университетов и институтов. Я думаю, Правительство тоже отправит кого-нибудь. Вы же знаете, что все нецивилизованные туземцы колонизированных миров опекаются Федерацией Земли.
Джеку не очень-то это понравилось. Меньше всего он хотел иметь дело с чиновниками Правительства, а его Пушистики опекались папочкой Джеком Хеллоуэем. И он сказал это вслух.
Рейнсфорд подхватил Майзи и погладил ее.
— Хороший мех, — сказал он. — За подобный мех дадут хорошую цену. Все так и будет, если мы не добьемся, чтобы их признали разумными существами.
Он посмотрел на вновь воздвигнутый лагерь. Видел ли Леонард Келлог, какую выгоду может извлечь Компания из меха Пушистиков?
В полдень вернулись аэроджипы: сначала Мейлина, потом Келлога. Все прошли в дом. Через час перед лагерем Келлога совершил посадку полицейский кар, доставивший Джорджа Ланта и Ахмеда Кхадру. Келлог вышел наружу, поговорил с ними, а затем повел их в жилую хижину. Спустя полчаса лейтенант и его помощник подняли свой кар и, перелетев через ручей, совершили посадку на лужайке. Пушистики в надежде получить обещанные свистки, побежали встречать их и повели в гостиную. Лант и Кхадра сняли береты, но не торопились расстегивать портупеи.
— Мы отправили вашу посылку, Бен, — сказал Лант. Он сел и посадил себе на колени Златовласку. Золушка устроилась рядом. — Джек, что надо здесь людям, обосновавшимся за ручьем?
— Вы еще не поняли этого?
— О, их помыслы можно увидеть за милю против ветра. А на первом месте стоит Борч. Хотелось бы мне посмотреть на его пальчики. Держу пари, они хранятся не в нашей картотеке. Все они, как машинка в уборной, хотят что-то скрыть и в то же время боятся делать это. Когда мы были там, говорил один Келлог. Каждый, кто пытался что-нибудь сказать, сразу же замолкал под его взглядом. Келлог не любит ни вас, Джек, ни вас, Бен, а самое главное, он не любит Пушистиков. Большинство из них не любят Пушистиков.
— Сегодня утром я уже высказал вам свою точку зрения, — сказал Рейнсфорд. — Они не хотят, чтобы открытия на этой планете делались без участия Компании. Это отнюдь не делает им чести. Вспомните, что стало с людьми, которые нашли первый солнечный камень.
Джордж Лант помрачнел, задумался и нахмурился.
— Я не думаю, что дело только в этом. Когда мы говорили с этими людьми, они довольно свободно признали, что вся честь открытия Пушистиков принадлежит только вам. Но Келлог не считает, что это очень ценное открытие. Он много спрашивал о вас, Джек. И к тому же задал несколько вопросов, словно проверяя мои умственные способности. — Лант нахмурился еще больше. — Как бы мне хотелось спросить его кое о чем — под детектором лжи!
Келлог не хочет, чтобы Пушистиков признали разумными. Если их не признают… то они будут просто пушными зверями. Джек представил себе откормленное общество вдов высокопоставленных лиц Земли и Бальдура, которые прогуливаются, обернув вокруг своей жирной туши шкурки Маленького Пушистика и Мамочки, Майка и Майзи, Ко-Ко, Златовласки и Золушки. К его горлу подступила тошнота.

7

Во вторник алое солнце вскарабкалось на тяжелое медное небо. Воцарились жара и безветрие. Пушистикам, разбудившим папочку Джека своим пересвистыванием, это не понравилось, они были раздражены и беспокойны. В конце концов, может быть, просто пойдет дождь. За завтраком Бен сказал, что слетает в свой лагерь и привезет некоторые вещи, которые он не захватил сразу, а сейчас они ему нужны.
— Я прихвачу охотничье ружье, — сказал он. — Может быть, удастся подстрелить зебролопу. Я думаю, немного свежего мяса нам не повредит.
Позавтракав, Рейнсфорд забрался в свой аэроджип и улетел. Мейлин и Келлог важно прогуливались перед своим лагерем и разговаривали. Когда появились Рут Ортерис и Герд ван Рибик, они остановились и прервали разговор. Затем, перебросившись с ними несколькими словами, Герд и Рут поднялись по тропинке.
Пушистики, бродившие по траве в поисках креветок, заметили их. Маленький Пушистик, Ко-Ко и Златовласка побежали навстречу. Рут подхватила Златовласку на руки, а Ко-Ко и Маленький Пушистик побежали впереди. Пришедшие поздоровались с Джеком, допивающим кофе. Рут вместе с Златовлаской села в кресло, Маленький Пушистик вспрыгнул на стол и стал выискивать сладости, а когда Герд растянулся на траве, Ко-Ко уселся на его груди.
— Златовласка — мой любимый Пушистик, — сказала Рут. — Она приятнейшее существо. Конечно, все они довольно милы. Здесь они так нежны и доверчивы, однако в лесу они очень пугливы.
— Да, в лесу у них нет папочки Джека, присматривающего за ними, — сказал Герд. — Я думаю, они очень нежны друг с другом, но у них там много врагов, которых они боятся. Вы знаете, в этом есть какие-то предпосылки для разума. Он развивается у некоторых небольших животных, сравнительно беззащитных, живущих в окружении больших и опасных врагов, которых они не могут обогнать или победить. Поэтому, чтобы выжить, они должны мыслить. Так было с нашими отдаленными предками и с Маленькими Пушистиками, которые решили свою альтернативу — стать разумными или исчезнуть.
Рут, казалось, встревожилась.
— Герд, доктор Мейлин не нашел абсолютно ничего, что бы указывало на их разум.
— О, Мейлин, будь он проклят! Я думаю, он намеренно пытается доказать, что Пушистики неразумны.
Рут испуганно посмотрела на него.
— С тех пор как он появился здесь, это так и лезет из него. Вы психолог, поэтому не говорите мне, что не видите этого. Вероятно, если Пушистиков признают разумными, это опровергнет какую-нибудь его теорию, а он думает только о себе. Ему не хочется этого признавать, ему это не нравится. Вы видите, что с самого начала он интеллектуально и морально стал бороться против этой идеи. Но ведь они целый год могут сидеть с карандашом и линейками, высчитывать дифференциальные уравнения и ничто их не убедит.
— Доктор Мейлин пытается… — раздраженно начала Рут, но затем остановилась. — Джек, простите нас. Мы не хотели затевать здесь этот спор. Мы пришли, чтобы наблюдать за Пушистиками. Что ты нашла, Златовласка?
Златовласка играла серебристым брелком, висевшим на шее Рут. Она поднесла его к уху и наслаждалась, встряхивая его. Он издавал мелодичный звон. В конце концов она подняла его вверх и спросила:
— Уиик?
— Да, подружка, можешь взять его. — Рут сняла цепочку с шеи и, сделав на ней три петли, надела ее на голову Златовласки. — Теперь это твоя собственность.
— О, вы не должны давать ей подобные вещи.
— А почему нет? Это дешевая побрякушка. Хлам. Джек, вы были на Локи и знаете, что это такое. Я носила ее только потому, что она у меня была, а Златовласке она нравится больше, чем мне.
В соседнем лагере поднялся аэроджип и завис возле них. Его пилотировал Юан Джименз. Мейлин высунул голову из окна и предложил Рут лететь с ними, предупредив Герда, что Келлог вылетит через несколько минут и возьмет его с собой. Когда Рут забралась в джип и тот улетел, Герд сдвинул Ко-Ко, устроившегося у него на груди, и достал из кармана рубашки сигареты.
— Не знаю, какой дьявол вселился в нее, — сказал он, наблюдая за удаляющимся джипом. — Хотя, вероятно, она получила Указание Свыше. Келлог говорит, что Пушистики просто маленькие неразумные животные, — горько заключил он.
— Вы тоже работаете на Келлога, или нет?
— Да. Но все-таки он не навязывает мне своего мнения. Знаете, я подумал, что согласился на эту работу в недобрый час… — он поднялся, подтянул ремень, чтобы сбалансировать вес пистолета, висевшего справа и бинокля — слева, и внезапно сменил тему: — Джек, Бен Рейнсфорд уже отправил свой рапорт на Пушистиков?
— Ну?..
— Если нет, то поторопите его.
Продолжать разговор не было времени. Из лагеря за ручьем поднялся джип Келлога и приблизился к ним.
Джек решил оставить посуду и после ленча вымыть сразу всю. По лагерю Келлога бродил Курт Берч, поэтому Джек постоянно следил за Пушистиками и возвращал их, если они приближались к переходному мостику. Прошло время ленча, а Бен Рейнсфорд все еще не вернулся, хотя охота на зебролопу, тем более с воздуха, занимает немного времени. Пока он ел, с северо-востока на бешеной скорости вернулся один из джипов и исторгнул Эрнста Мейлина, Юана Джименза и Рут Ортерис. Им навстречу торопливо вышел Борч. Перебросившись несколькими словами, они все прошли в дом. Немного погодя появился другой джип, летевший даже быстрее первого. Он совершил посадку. Келлог и ван Рибик тоже поспешили в жилую хижину. Больше никого не было видно. Джек пошел в кухню мыть тарелки, а Пушистики — в спальню подремать.
Джек уже вернулся в гостиную, когда в открытую дверь постучал ван Рибик.
— Джек, можно с вами поговорить? — спросил он.
— Конечно. Входите.
Ван Рибик вошел и расстегнул ремень. Подвинув стул так, чтобы видеть входную дверь, он сел и положил кобуру с пистолетом на пол у своих ног. Затем, без всякого перехода, он на четырех или пяти языках начал проклинать Леонарда Келлога.
— Ладно, в принципе я с этим согласен, но что же все-таки случилось? — спросил Джек.
— Вы знаете, что собирается сделать этот сын кугхра? — вопросом на вопрос ответил Герд. — Он и этот… — тут он воспользовался языком двойного мира Шиниона, более гнусным, чем Смешанный Язык Земли. — Этот тупоголовый шарлатан Мейлин готовит рапорт, обвиняющий вас и Бена Рейнефорда в умышленной научной мистификации. Вы якобы сговорились с Рейнсфордом, обучили Пушистиков некоторым трюкам и сами изготовили артефакты, чтобы Пушистики были признаны разумными существами. Джек, если бы это проклятое богом дело не было так зловонно и презренно, оно могло бы стать величайшей шуткой века!
— Они хотят, чтобы вы тоже подписали этот рапорт?
— Да. Я сказал Келлогу, что он может… — то, что может сделать Келлог, было ужасным и физически невозможным. Герд снова начал ругаться, а затем закурил сигарету и немного успокоился. — А произошло вот что. Келлог и я прошли вверх по ручью, туда, где вы работали, а затем свернули на равнину, к источнику. Так вот, среди упавшего строевого леса мы обнаружили лагерь Пушистиков. Возле него мы нашли маленькую могилку, в которой Пушистики похоронили одного из своих соплеменников.
Джек ожидал чего-то подобного. И все же это сообщение поразило его.
— Вы хотите сказать, что они хоронят мертвецов? Как выглядит могилка?
— Небольшая каменная пирамида, имеющая в основании три стороны, примерно по полтора фута каждая, и около фута высотой. Келлог сказал, что это просто туалетная яма, но я был уверен в том, что это такое на самом деле. Я вскрыл ее. Завернутого в траву Пушистика они сначала присыпали землей, потом завалили камнями, а сверху сложили пирамиду. Это была искалеченная кем-то самка, возможно, ее искалечил кустарниковый домовой. Вот, возьмите, Джек. Они положили туда ее инструмент.
— Они хоронят мертвых! Что делал Келлог, когда вы вскрывали могилу?
— Трясся поблизости. Я сделал снимки могилки и, как осел, распространялся о том, как важно это открытие и как оно доказывает их разумность. А он вызвал второй джип и приказал им немедленно возвращаться. Как только Келлог рассказал им о том, что мы обнаружили, Мейлин вскинул свой белый рыбий живот и поинтересовался, что мы сделали для сокрытия этого. Я ответил ему, и Келлог выставил меня. Они не рискнут признать Пушистиков разумными.
— Потому что Компания хочет торговать мехом Пушистиков?
Ван Рибик с удивлением посмотрел на Джека.
— Мне это и в голову не приходило. Да и им, по-моему, тоже. Нет. Просто, если Пушистиков признают разумными существами, права Компании автоматически станут недействительными.
Джек выругался.
— Ах я дряхлый, выживший из ума старикашка! Боже мой, я же знаю колониальные законы, я побывал на большем количестве пограничных планет, чем вам лет. И я даже не подумал об этом, а это, видимо, и есть настоящая причина. Что же теперь, Герд? Вы с Компанией или против?
— Против. В банке у меня достаточно денег, чтобы вернуться на Землю, да еще я кое-что могу получить за свой бот и некоторые другие вещи. Ксенобиологу можно не бояться безработицы. Например, можно пойти по стопам Бена. А когда я вернусь на Землю, я все выложу об этой сделке!
— Если вернетесь. Прежде чем вы подниметесь на борт корабля, с вами может произойти какой-нибудь несчастный случай. — Джек на мгновение задумался. — Вы знаете геологию?
— Немного; я исследовал ископаемые. Я также немного палеонтолог и зоолог. Что дальше?
— Что вы скажете на предложение остаться здесь и вместе со мной искать останки медуз? Мы не можем действовать быстрее, но пока я работаю в одном месте, вы сможете разведать другое. Кстати, вдвоем мы сможем дольше оставаться в живых.
— Что вы имеете в виду, Джек?
— Разве я этого не сказал?
Ван Рибик поднялся и протянул руку. Джек обошел вокруг стола и пожал ее. Затем он вернулся назад и надел свою портупею.
— Возьмите оружие. Вероятно, ружье есть только у Борча, но…
Ван Рибик застегнул ремень, затем достал пистолет и проверил, как патроны входят в патронник.
— Что будем делать? — спросил он.
— Ну, попробуем не переступать рамки закона. А сейчас я вызову полицейских.
Он набрал код на устройстве связи. Экран засветился, и на нем появился вид полицейского поста. Сержант узнал Джека и улыбнулся.
— Ха, Джек. Как ваше семейство? — спросил он. — Я загляну к вам как-нибудь вечерком посмотреть на них.
— Вы можете увидеть их прямо сейчас. — Ко-Ко, Златовласка и Золушка вышли из спальни. Джек поднял их и поставил на стол. Сержант был очарован. Затем он заметил, что ни Герд, ни Джек не сняли оружия даже дома. Глаза его сузились.
— У вас возникли проблемы, Джек? — спросил он.
— Есть небольшая проблемка. Однако она может превратиться в большую. У меня здесь гости, которые злоупотребляют моим гостеприимством. Я бы хотел их выставить. Если сюда прибудет пара человек в голубых мундирах, это поможет мне сохранить несколько патронов.
— Я понял Вас. Джордж предупреждал, что вы можете пожалеть о приглашении этой шайки в свой лагерь, — сказал он. — Вы поняли меня, Три? У Джека Хеллоуэя небольшая неприятность — незаконное поселение. Да, ну и что? Он предоставил им эту возможность, а теперь передумал. Они дали ему для этого повод. Да, уверен. Джек Хеллоуэй довольно миролюбив. Хорошо. Идите и поторопите его гостей. Это относится к Кару Три. Говорит Кальдерон. — Он отвернулся от микрофона. — Джек, проследите за гостями около часа.
— Благодарю, Фил. Залетайте как-нибудь вечерком, когда появится возможность отложить оружие.
Джек выключил экран и набрал новый код, вызвав людей Компании на Красном Холме.
— О, привет, Джек. Доктор Келлог удобно устроился?
— Я хочу, чтобы вы запихнули всю вашу банду в шаланду и вывезли ее с моего заднего двора.
— Но он хотел бы остаться здесь еще на пару недель.
— Я изменил свои намерения. После захода солнца его уже не должно быть на моей земле.
Человек Компании встревожился.
— Джек, у вас неприятности с доктором Келлогом? — спросил он. — Он большой человек в Компании.
— Он говорил мне об этом. Однако вы все-таки заберите их отсюда.
Он выключил экран.
— Знаете, — сказал он, — было бы порядочным предупредить Келлога. Как его вызвать?
Герд подошел и набрал один из сложных специальных кодов Компании. На экране появился Курт Борч.
— Я хочу поговорить с Келлогом.
— Доктор Келлог в настоящее время очень занят.
— Проклятье! Передайте ему, что сегодня день вашего переселения. Вся ваша шайка должна покинуть мою территорию до восемнадцати ноль-ноль.
Борч отодвинулся в сторону, и появился Келлог.
— Что за вздор? — раздраженно спросил он.
— Вам приказано переехать. Хотите знать, почему? Герд ван Рибик расскажет вам это; мне кажется, он забыл вам кое-что сообщить.
— Вы не можете выгнать нас. Вы дали разрешение…
— Разрешение аннулировано. Я связался с Майком Хенненом на Красном Холме; он выслал шаланду за вашими пожитками. Лейтенант Лант тоже выслал пару полицейских. Надеюсь, когда они прибудут, вы уже погрузите свои личные веши в аэробот.
Пока Келлог пытался объяснить, что его неправильно поняли, Джек отключил экран связи.
— Кажется, все. По крайней мере, до захода солнца, — добавил он. — А сейчас рискнем нарушить правила и вспрыснуть наше новое партнерство. Затем мы выйдем наружу и понаблюдаем за неприятелем.
Когда они вышли и сели на скамейку возле кухонной двери, враги уже начали действовать. Келлог, вероятно, для проверки, связался с Майком Хенненом и полицейским постом, и теперь у него уже многое было собрано и упаковано. Наконец появился Курт Борч, неся антигравитационный подъемник, и стал сваливать в кучу ящики багажа, а Джименз ходил рядом, уравновешивая груз. Затем Джименз забрался в аэробот, а Борч, переправив груз к нему, вернулся в хижину. Это повторилось несколько раз. Тем временем Келлог и Мейлин обменивались взаимными упреками. Из дома, неся портфель, вышла Рут Ортерис и села на край стола под навесом.
Никто из них не наблюдал за Пушистиками. Джек вдруг заметил одного, который спускался по тропинке к мостику через ручей. По отблеску серебра на его шее он узнал Златовласку.
— Посмотрите на этого глупого ребенка, — сказал он. — Подождите, Герд, я принесу ее назад.
Он спустился к ручью. Когда он подошел к мостику, Златовласка скрылась за одним из аэрокаров, оставленных перед лагерем Келлога. Едва он приблизился к нему, как послышался звук, которого он не слышал никогда прежде — тонкий пронзительный визг, словно кто-то подтачивал зубья пилы. Почти сразу же после этого закричала Рут:
— Нет! Леонард, прекратите!
Обежав джип, Джек сразу же понял, кто это кричал. Златовласка лежала на земле, ее мех покраснел от крови. Над ней стоял Келлог. Его белые башмаки были окровавлены. Прежде, чем Джек успел подбежать к нему, он ударил ногой по маленькому, истекающему кровью тельцу, и в то же мгновение что-то хрустнуло под кулаком Джека, ударившего Келлога в лицо. Келлог пошатнулся и попытался прикрыться руками. Он издал сдавленный стон, и в это мгновение мозг Джека пронзила идиотская мысль, что тот пытается сказать: “Пожалуйста, не поймите меня неправильно”. Захватив левой рукой рубашку Келлога, он снова ударил его кулаком, затем еще раз и еще. Он не мог осознать, сколько времени он избивал Келлога, когда услышал голос Рут:
— Джек! Оглянитесь! Сзади!
Отбросив Келлога, он прыгнул в сторону, одновременно поворачиваясь и доставая свое оружие. В двадцати футах, наставив на него пистолет, стоял Курт Борч.
Едва вытащив пистолет из кобуры, Джек сделал первый выстрел, затем второй. На рубашке Борча расползлось красное пятно, что дало возможность прицелиться для третьего выстрела. Но Борч был уже не в состоянии стрелять. Он выронил пистолет, медленно опустился на колени и упал на живот, ткнувшись лицом в кучу сложенных вещей.
Подоспевший ван Рибик сказал:
— Джименз, поднимите руки. И вы, Келлог, тоже.
Упавший Келлог попытался встать. Из его носа хлестала кровь, и он пытался остановить ее, прижав рукав куртки к носу. Встав, он повернулся и ткнулся в Рут Ортерис, которая раздраженно оттолкнула его от себя. Затем она подошла к маленькому раздавленному тельцу и опустилась на колени. На шее Златовласки едва слышно звякнул серебряный колокольчик. Рут заплакала.
Вылезший из аэробота Юан Джименз в ужасе смотрел на труп Курта Борча.
— Вы убили его! — обвиняюще заорал он. Затем, что-то пробормотав себе под нос, он вдруг побежал к дому.
Герд ван Рибик выстрелил, и пуля впилась в землю у его ног.
— Стойте на месте, Юан, — сказал Герд, — или лучше помогите доктору Келлогу; он, кажется, немного пострадал.
— Вызовите полицейских, — сказал Мейлин. — Рут, идите вы; они не станут стрелять в вас.
— Не беспокойтесь. Я уже вызвал их.
Джименз вытащил из кармана кусок тряпки, оказавшийся носовым платком, и попытался остановить кровь, текущую из носа его начальника. Келлог пробовал объяснить Мейлину, что он ничего не мог поделать.
— Этот звереныш напал на меня… Он пытался поранить меня своим дротиком…
Рут посмотрела на него снизу вверх. Все Пушистики столпились вокруг Златовласки; они, вероятно, прибежали сразу же, как только услышали крик.
— Она подошла к нему и подергала его за брюки, привлекая внимание, — сказала Рут. — Она хотела, чтобы он полюбовался ее украшением, — голос Рут прервался. Прошло некоторое время, прежде чем она смогла продолжать. — А он ударил ее ногой и затоптал до смерти.
— Помолчите, Рут, — приказал Мейлин. — Существо атаковало Леонарда; оно могло серьезно ранить его.
— Так это и было! — все еще держа кусок тряпки у носа, Келлог приподнял брючину и показал шрам на ноге. Так можно было поцарапаться о шиповник. — Посмотрите сами.
— Да, вижу, ну и что? Я видела, как вы ударили ее ногой и прыгнули на нее. А все, что она хотела, это показать вам свою новую игрушку.
Джек начал раскаиваться, что сразу же не пристрелил Келлога. Пушистики попытались поставить Златовласку на ноги. Поняв, что это бесполезно, они снова опустили труп и согнулись над ним, издавая мягкое жалобное уиканье.
— Ладно, но когда сюда прибудут полицейские, вы молчите, — сказал Мейлин. — Я сам им все расскажу.
— Запугиваете свидетелей, Мейлин? — сказал Герд. — Вспомните, что на полицейском посту есть детектор лжи, — он заметил, что Пушистики подняли головы и смотрели на юго-восток. — А вот и полиция.
Однако это был аэроджип Бена Рейнсфорда, с одной стороны которого была привязана туша зебролопы. Он сделал круг над лагерем Келлога и быстро совершил посадку. Едва джип коснулся земли, как Рейнсфорд, держа пистолет наготове, выпрыгнул из него.
— Что случилось, Джек? — спросил он, затем внимательно посмотрел на Златовласку, Келлога, Борча и пистолет возле его тела. — Я предвидел это. Кто-нибудь из них должен был поднять на вас оружие; они называют это самоубийством.
— Примерно так оно и есть. Кстати, у вас в джипе есть кинокамера? Снимите Борча и Златовласку. А затем приготовьтесь, и если Пушистики начнут что-нибудь делать, снимайте их. Думаю, вы не разочаруетесь.
Рейнсфорд недоуменно пожал плечами и пошел к джипу за камерой. Мейлин сказал, что как человек, имеющий патент доктора медицины, он обязан осмотреть Келлога. Герд ван Рибик проводил его в дом за медицинским инструментарием для оказания первой помощи. Когда они снова появились в дверях, сначала Мейлин, а за ним Герд с автоматическим пистолетом в руках, возле аэроджипа Рейнсфорда спустился полицейский кар. Но это был не Кар Три. Из него выпрыгнул лейтенант Лант с расстегнутой кобурой. Ахмед Кхадра говорил с кем-то по радио.
— Что случилось, Джек? Почему не дождались нас?
— Этот маньяк напал на меня и убил человека! — крикливо начал Келлог, указывая на труп Борча.
— Вас тоже зовут Джек? — спросил Лант.
— Меня зовут Леонард Келлог. Я шеф отдела Компании…
— Тогда помолчите, пока вас не спросят. Ахмед, вызови пост, пусть пришлют Кнаббера и Юримитси со следственным оборудованием, и узнай, что задержало Кар Три.
Мейлин открыл аптечку первой помощи. Герд на виду у полицейских убрал пистолет в кобуру. Келлог, еще державший сырую тряпку у носа, продолжал вопить:
— Он убил человека, заберите его! Почему вы его не арестовываете?
— Джек, уберите их куда-нибудь, чтобы ни мы их, ни они нас не слышали, — сказал Лант. Он взглянул на Златовласку. — Что здесь произошло?
— Смотри, лейтенант! У него пистолет! — предостерегающе крикнул Мейлин.
Они отошли и сели на антигравитационный генератор одного из арендованных джипов. Джек начал рассказ с визита Герда ван Рибика.
— Да, я и сам подумывал об этом, — с отвращением сказал Лант. — Но я не думал, что они взорвутся так быстро. Дьявол! Ладно, продолжай.
Он дослушал рассказ Джека и спросил:
— Вы ударили Келлога, когда он топтал Пушистика. А вы пытались его остановить?
— Нет. Вы правы. Если хотите, можете наказать меня за это.
— Да, хочу, и я накажу всю эту банду. А этот малый, Борч, уже держал оружие в руках, когда вы повернулись? Больше ничего не говорите, Джек. Это была просто самооборона. Как вы думаете, кто-нибудь из этой банды будет говорить правду без детектора лжи?
— Думаю, Рут Ортерис.
— Пришлите ее сюда, если вам не трудно.
Рут сидела с Пушистиками, а возле нее с камерой наготове стоял Рейнсфорд. Пушистики раскачивались и заунывно уикали. Рут кивнула, поднялась и пошла туда, где ее ожидал Лант.
— Что здесь случилось, Джек? — спросил Рейнсфорд. — И на чьей он стороне? — он кивнул в сторону ван Рибика, стоявшего позади Келлога и Мейлина и державшего руку на кобуре.
— На нашей. Он оставил Компанию.
Он снова начал рассказывать случившееся, но не успел он кончить, как в зоне видимости появился Кар Три. Свободное пространство перед лагерем Келлога переполнилось. Джек надеялся, что рабочая группа Майка Хеннена на время останется в стороне. Лант, закончив с Рут, поговорил с Джимеязом, Мейлином и Келлогом. Затем он и один из прилетевших на Каре Три направились туда, где стояли Джек и Рейнсфорд. Заметив это, к ним присоединился Герд ван Рибик.
— Джек, — начал Лант, — Келлог обвиняет вас в убийстве, Я говорил, что это была простая самооборона, но он и слушать не хочет. Так что по закону я вынужден вас арестовать.
— Прекрасно, — Джек расстегнул ремень с кобурой и передал его Ланту. — Теперь, Джордж, я выдвигаю обвинение против Леонарда Келлога. Я обвиняю его в незаконном и неоправданном убийстве разумного существа, исконной уроженки планеты Заратуштра, известной под именем Златовласка.
Он взглянул на маленькое раздавленное тельце и шестерых Пушистиков, которые оплакивали его.
— Но, Джек, они же не признаны разумными существами.
— Разумное существо не то, которое признали разумным, а то, чей процесс мышления стоит на уровне разума.
— Пушистики разумные существа, — сказал Рейнсфорд. — Это мнение квалифицированного ксенобиолога.
— Двух ксенобиологов, — добавил Герд ван Рибик. — Это тело разумного существа. А это, человек, который убил его. Вперед, лейтенант, делайте свое дело!
— Эй! Подождите минутку!
Пушистики поднялись, просунули свои инструменты под тельце Златовласки и подняли его на стальных древках. Как только Золушка подняла орудие своей сестры и пошла вперед, Бен Рейнсфорд нацелил свою камеру на эту траурную процессию. Пушистики несли тельце к дальнему углу опушки, подальше от лагеря. Рейнсфорд опустил камеру и торопливо пошел за ними, боясь пропустить что-нибудь интересное.
Они опустили тело. Майк, Майзи и Золушка начали копать, остальные разошлись собирать камни. Сзади подошел Джордж Лант. Он снял берет и держал его в руках. Когда маленькое, завернутое в траву тельце было опущено в могилку, он скорбно склонил голову.
Едва последний камень был уложен на вершину пирамиды и церемония похорон закончилась, Джордж надел берет, вытащил пистолет и проверил патронник.
— Ну, что ж, Джек, — сказал он. — Теперь я могу арестовать Леонарда Келлога за убийство разумного существа.

8

Джека Хеллоуэя и раньше отпускали под залог, но никогда с него не брали так много. Это было почти все его состояние. Но когда он вывалил на стол перед Джорджем Лантом из мешочка пылающие от тепла его тела солнечные камни и попросил того отобрать несколько из них на сумму в двадцать пять тысяч солей, глаза Лесли Кумбеса расширились, а челюсть Мохаммеда Али О’Брайена отвисла.
Лесли Кумбес взглянул на бутылку виски в своей руке и потянулся в шкаф за другой. Одна для Гуса Бранхарда, другая для остальных. Здесь было широко распространено мнение, что именно благодаря виски Густав Адольфус Бранхард практиковал очень редко, защищая, в основном, вооруженных бродяг и похитителей степняков. Но это было не так. Никто на Заратуштре не знал причины этого, но это было не виски. Виски было только орудием, при помощи которого Гус Бранхард обретал ясность мысли.
Он сидел в самом большом кресле гостиной, но все же оно было мало для него. Лицо этого человека было украшено взъерошенными рыжими волосами и спутанной рыжей бородой. Он был одет в выцветшую грязную куртку с обоймой для винтовочных патронов на груди, а вместо рубашки — разорванная майка, из-под которой тоже торчали рыжие волосы. Между нижней частью его шорт и верхней частью потрепанных носков тоже были сплошные заросли волос. На одном его колене сидела Пушистик-Мамочка, на другом — Майк и Майзи, а на его голове устроился Малыш. Едва увидев Гуса, Пушистики сразу же признали его. Наверное, они подумали, что это Большой Пушистик.
— Аах! — громыхнул он, едва бутылка появилась возле него. — Только в надежде на это и стоит жить.
— Ладно, только не давайте пробовать ребятишкам. Маленький Пушистик уже пытался закурить трубку, и я не хочу, чтобы у них в семье появился алкоголик.
Гус наполнил стакан. Проделав это на безопасном расстоянии, он быстро перелил в себя его содержимое.
— У вас славная семейка, Джек. Они произведут в суде отличное впечатление, если только Малыш не попытается взобраться на голову судьи. Присяжные, увидев их и услышав рассказ Ортерис, оправдают вас и выразят Келлогу вотум недоверия.
— Я не беспокоюсь об этом. Я хочу не обличить Келлога.
— Лучше побеспокоиться, Джек, — сказал Рейнсфорд. — На слушании дела большинство будет против нас.
Лесли Кумбес, адвокат Компании, слишком быстро прилетел сюда из Мэллори-Порта. Да еще Мохаммед Али О’Брайен, Генеральный Прокурор Компании, выступивший в роли Главного Обвинителя.
Оба они пытались опровергнуть заявление Хеллоуэя о самозащите и выставить Келлога как убившего опасное дикое животное. Когда у них ничего не вышло, они объединились против Пушистиков. После этого было высказано недовольство судом. Лейтенант Лант в качестве полицейского судьи имел очень ограниченную власть.
— Вы видите, насколько далеко они зашли?
— Надеюсь, вы не хотите, чтобы они преуспели в этом? — мрачно произнес Рейнсфорд.
— Что вы хотите сказать? — спросил Бранхард. — Как вы думаете, что они сделают?
— Не знаю. Это меня и беспокоит. Мы угрожаем Компании Заратуштры, а Компания хочет безопасности, — ответил Рейнсфорд. — Они попытаются сфабриковать что-нибудь против Джека.
— А кто определяет наличие разума? И как? Ну, Кумбес и О’Брайен согласятся принять за доказательство формулу “Речь и разведение огня”.
— Ха! — воскликнул Брзнхард. — Суд уже утвердил это сорок лет назад, на Мисхии. Дело о детоубийстве. Женщина обвинялась в убийстве собственного ребенка. Ее адвокат опирался на то, что убийством называется лишение жизни разумного существа. Разумное существо — это существо, которое может говорить и разводить огонь, а новорожденный младенец не может этого делать. Ходатайство отклонили. Суд постановил: пока способность говорить и разжигать огонь является единственным доказательством разумности, невозможно утверждать что-либо, не составив законного доказательства отсутствия разума. Если О’Брайен и не знает этого, а я сомневаюсь, что он это знает, то Кумбес знает об этом наверняка, — Бранхард налил себе очередную порцию виски и опорожнил стакан быстрее, чем до него смогли дотянуться окружавшие его разумные существа. — Знаете, что? Держу пари и могу поклясться, что первое, что сделает Хэм О’Брайен, вернувшись в Мэллори-Порт, это внесет ОТКАЗ ИСТЦА ОТ ИСКА на оба обвинения. От него примут отказ от иска на Келлога, а обвинение против Джека отправят в суд. Он может сделать эту глупость, но Лесли Кумбес не позволит ему это.
— Но если он уберет из дела Келлога, — сказал Герд ван Рибик, — то на суде Джека никто и слова не произнесет о разуме.
— Я произнесу во весь голос. Вы все знаете колониальный закон. Убийца, несмотря на то, что он совершил уголовное преступление, может выдвинуть обвинение против любого другого лица. Я буду утверждать, что Леонард Келлог убил разумное существо. Джек Хеллоуэй, пытаясь предотвратить это, поступил законно, а Курт Борч, в попытке прийти на помощь Келлогу, сам оказался виновным в уголовном преступлении, и, следовательно, всякое обвинение, выдвинутое против Джека Хеллоуэя, является не обоснованным. Придерживаясь этой точки зрения, я скажу великое множество слов и приведу доказательства разумности Пушистиков.
— Ваши доказательства будут перепроверяться, — заметил Рейнсфорд. — Психологами. Я полагаю, вы знаете, что на этой планете только психологи пользуются привилегиями, дарованными Компанией Заратуштры, — он долил то, что оставалось в стакане, посмотрел на кусочки льда, оставшиеся на дне, и снова налил себе. — Я бы не хотел, чтобы это произошло.
— Уфф! — Вздрогнув от неожиданности, Мамочка-Пушистик взглянула вверх. — Интересно, что сейчас делает Виктор Грего.
* * *
Виктор Грего положил на место телефонную трубку.
— Лесли на яхте, — сказал он. — Они сейчас прибудут. Завернут в больницу, чтобы оставить Келлога, и сразу сюда.
Ник Эммерт откусил маленький кусочек тоста. У него были рыжеватые волосы, тусклые глаза и широкое, массивное лицо.
— Должно быть, Хеллоуэй использовал слишком сильное средство, чтобы привести его в порядок, — сказал он.
— Лучше бы он убил его! — раздраженно сказал Виктор Грего и увидел возмущение на лице Главного Резидента.
— Вы действительно хотите этого, Виктор?
— Ни черта я не хочу! — Виктор махнул рукой в сторону проигрывателя, на котором они только что прослушали ленту, переданную с яхты. — Он задира, который удирает, когда запахнет жареным. Знаете, какая эпитафия будет написана на могиле Компании? “ПИНКОМ К СМЕРТИ ОТ ПУШИСТИКОВ БЛАГОДАРЯ ЛЕОНАРДУ КЕЛЛОГУ”.
Если бы Келлог сохранил голову ясной и избежал столкновения с Хеллоуэем, все было бы отлично. Даже непростительное убийство Пушистика и стрельба Борча были бы не так плохи, если бы не это глупое обвинение в убийстве. Сам же спровоцировал Хеллоуэя, да еще недоволен, что ему набили морду.
Да еще этот человек Келлога, ван Рибик, который вызвал взрыв. Сам я не знаю Рибика, но Келлог-то должен был знать своих подчиненных. Он должен был знать, что можно доверять этому человеку, а что нельзя.
— Но, Виктор, они же не признали Леонарда виновным в убийстве, — сказал Эммерт. — Не за убийство же этого маленького существа…
Пара людей, посланных начальником тюрьмы, могла бы пригласить Леонарда Келлога во двор тюрьмы и пустить ему пулю в затылок, что не было бы большой потерей. Можно было заделать дыру, через которую лились неприятности для Компании Заратуштры, зафрахтовав какое-нибудь судно. К тому же можно было сделать так, чтобы Келлог не появился на суде. Договор о двадцати пяти тысячах солей мог быть аннулирован; это было бы наказанием для Компании. Нет, все же не это было причиной их нежелания суда над Хеллоуэем.
— Виктор, вы хотите, чтобы я ушел, когда они придут? — спросил Эммерт, отправляя в рот очередной ломтик тоста.
— Нет, нет. Сиди. Мы в последний раз работаем вместе. Потом мы будем избегать всего, что может походить на тайный сговор.
— Ладно, к счастью, я кое-что могу сделать, вы знаете, это, Виктор, — сказал Эммерт.
Да, он знал это. В самом наихудшем случае, если права Компании станут недействительными, он мог бы даже повеситься, чтобы спасти если и не Компанию, то хотя бы Виктора Грего. Но если Заратуштра будет переклассифицирована, для Ника все кончено. Его титул, его социальное положение, его синекура, его системы подкупа и приработка, его вымышленные имена, прикрывающие расчетный счет Компании — все вылетит в трубу. Поэтому Ник должен был сделать все, что он мог — как бы мало это ни было.
Он посмотрел на приподнявшийся глобус Заратуштры, слегка поворачивающийся в оранжевом луче прожектора. На Континенте Бета, где Леонард Келлог убил Пушистика по имени Златовласка и Джек Хеллоуэй пристрелил убийцу, которого звали Курт Борч, была полная темнота. К черту такого убийцу! Он мог сделать выстрел в спину, а не позволять убить себя. У Борча альтернатива была не лучше, чем у Келлога. Какое дело завалил! Что он не мог подобрать для работы людей получше? А Хэм О’Брайен! Нет, он не винил себя за О’Брайена. О’Брайен был человеком Ника Эммерта. К тому же он не обкрадывал Ника.
Коммуникатор, стоявший на столе, звякнул, и женский голос сообщил, что пришел мистер Кумбес со своими спутниками.
— Прекрасно. Проводите их сюда.
Первым вошел Кумбес. Высокий, элегантный, ни тени тревоги на лице. Случись сейчас внезапная бомбардировка или землетрясение, он неизменно остался бы безмятежно спокойным. Выбрав Кумбеса главой адвокатов, Компания нашла лучшее применение его эмоциям. Мохаммед Али О’Брайен был не так высок, не так элегантен и не так спокоен. Его кожа была почти черной — он родился на Агни, под жарким солнцем класса В3. Его лысая голова блестела, а большой нос сопел сквозь заросли лохматых белых усов. Что можно сказать о нем? Он единственный человек на Заратуштре, который может важничать, находясь внизу.
Позади них выстроились остальные участники экспедиции на континент Бета — Эрнст Мейлин, Юан Джименз и Рут Ортерис. Мейлин чуть выдвинулся вперед и высказал сожаление, что с ними нет доктора Келлога.
— Я очень сомневаюсь в этом. Пожалуйста, садитесь. Я боюсь, нам придется многое обсудить.
* * *
Главный судья мистер Фредерик Пэндервис задумчиво передвинул на несколько дюймов тонкую вазу с брызгами звездных цветов. Он сидел, словно знатное лицо на фотографии. Напротив него находилась белокурая женщина. Он взял из серебряной шкатулки тонкую сигару, заботливо обрезал кончик и закурил. Затем, решив больше не тянуть, он вытащил две объемистые широкие папки и открыл первую из них, помеченную грифом “На судебное разбирательство”.
Надо же что-то делать; он всегда говорил себе так перед тем, как приступить к работе. Последнее крупное судебное разбирательство в Генеральном Суде происходило десять лет назад, когда население Мэллори-Порта насчитывало менее пяти тысяч человек. А последнее время он в основном занимался делами о вытравливании клейма на телятах степняков или убийстве кого-нибудь в баре. Наконец к нему попали пять мелких исков, переданных полицейскими судами; но уж лучше это, чем совсем ничего.
Первое дело, конечно, об убийстве. Все, как обычно. Так. Континент Бета, с Пятнадцатого полицейского поста, от лейтенанта Джорджа Ланта. Посмотрим. Джек Хеллоуэй. Значит, старый Джек сделал очередную зарубку на своем ружье — Долина Холодный Залив, Федерация Горожан, раса Человек Земли. Преднамеренное убийство разумного существа, а именно Курта Борча, Мэллори-Порт, Федерация Горожан, раса Человек Земли, Истец — Леонард Келлог, то же самое. Адвокат, записанный для защиты, — Густавус Адольфус Бранхард. Последними, кого убил Джек Хеллоуэй, была пара головорезов, которые пытались выкрасть его солнечные камни; тогда никто даже не пытался подать жалобу в суд. Однако теперь он может попасть в беду. Келлог — администратор Компании. Лучше за это дело взяться самому. Компания попытается оказать давление.
Следующее дело также об убийстве. Континент Бета, с Пятнадцатого полицейского поста. Он прочитал все и моргнул. Леонард Келлог, преднамеренное убийство разумного существа, а именно — самки по кличке Златовласка, абориген, раса Пушистик Заратуштры. Истец — Джек Хеллоуэй, адвокат, записанный для защиты, — Лесли Кумбес. Прочитав это чересчур легкомысленное обвинение, судья засмеялся. Вероятно, это была попытка высмеять жалобу Келлога. На каждой планете законное правосудие должно иметь по крайней мере одного Гуса Бранхарда, чтобы повеселиться. Раса Пушистик Заратуштры!
Затем он внезапно оборвал смех и стал совершенно серьезным, словно сапер, который обнаружил большое количество взрывчатки, снабженное запалом. Он повернулся к экрану связи и набрал код. На экране появился молодой человек в очках, который почтительно приветствовал судью.
— Доброе утро, мистер Уилкинс, — ответил судья. — Сегодня утром на мою голову свалилась пара обвинений в убийстве — на Келлога и Хеллоуэя, оба на Бета-Пятнадцать. Что вы об этом знаете?
Молодой человек улыбнулся.
— О, Ваша Честь, в них много бессмыслицы. Доктор Келлог убил какого-то любимца старого Джека Хеллоуэя, и отсюда все неприятности — а Джек Хеллоуэй может быть очень неприятен, если его задеть. А этот человек, Борч, который, кажется, был личной охраной Келлога, совершил смертельную ошибку, пытаясь направить оружие на Джека. Я удивляюсь, что лейтенант Лант передал эти дела в суд. Мистер О’Брайен записал на оба эти дела ОТКАЗ ИСТЦА ОТ ИСКА, так что их можно проигнорировать.
Мохаммед Али О’Брайен знал катаклизм обвинения и импульс, который взорвет детонатор. Ну, что ж, возможно, эти обвинения можно и отклонить; надо только посмотреть, как это сделать.
— Я еще не утвердил ОТКАЗ ИСТЦА ОТ ИСКА, мистер Уилкинс, — мягко произнес судья. — Вы можете дать мне прослушать запись об этих делах? Передайте на шестидесятой скорости, я перепишу их. Спасибо.
Он потянулся и отрегулировал запись. Уилкинс, клерк Суда., отвернулся от экрана. В течение полутора минут раздавался пронзительный визг. Запись заняла больше времени, чем он ожидал. Ладно…
* * *
В стакане кончился лед, и Леонард Келлог опустил в него еще несколько кусочков. Напиток стал очень холодным, и он добавил бренди. Он никогда не начинал пить так рано. Если он будет продолжать в том же духе, то опьянеет еще до обеда, но что же ему еще остается делать? Он не мог выйти с таким разукрашенным лицом. Во всяком случае, он никуда не собирался выходить.
Все были против него. Эрнст Мейлин, Рут Ортерис и даже Юан Джименз. На полицейском посту Кумбес и О’Брайен обращались с ним словно с недоразвитым ребенком, которого успокаивают в присутствии гостей, а по возвращении в Мэллори-Порт они совершенно игнорировали его. Он быстро выпил, а затем снова положил лед в стакан. Виктор Грего отправил его в отпуск, который будет продолжаться до тех пор, пока не кончится судебное разбирательство, а шефом отдела назначили Мейлина. Говорят, он не должен отвечать за отдел, который работает над доказательствами его невиновности. Ну, может, это и так; правда, это походит на первый шаг к его окончательному изгнанию из Компании.
Он плюхнулся на стул и закурил сигарету. После нескольких затяжек во рту появился нехороший привкус, и он смял ее. Ну, что ему было делать? После того, как они обнаружили маленькую могилку, он дал понять Герду, что это значит для Компании. Юан и Рут все поняли, но Герд… А когда его вызвал Хеллоуэй и унизил, словно последнего бродягу…
А затем это отвратительное маленькое животное подошло и дернуло его за штаны. Он оттолкнул его — ну, может, и пнул — оно замахнулось на него своим острым копьем, с которым никогда не расставалось. Во всяком случае, никто, кроме сумасшедшего, не мог позволить подобную выходку какому-то животному. И он пнул его снова, а оно завизжало…
В соседней комнате зажужжал зуммер. Возможно, это Виктор. Келлог допил из стакана остатки бренди и заторопился к экрану связи.
Это был Лесли Кумбес. Лицо его ничего не выражало.
— Привет, Лесли.
— Добрый день, доктор Келлог, — в его формальном обращении прозвучал упрек. — Меня вызывал Генеральный Прокурор. Судья Пэндервис не принял ОТКАЗ ИСТЦА ОТ ИСКА. Он просмотрел ваши дела и направил их на судебное разбирательство.
— Вы думаете, это серьезно?
— Да, это серьезно. Если вас признают виновным, права Компании автоматически станут недействительными. А если вас беспокоит только ваша судьба, то вас, наверное, приговорят к расстрелу, — он пожал плечами и продолжал. — Теперь я должен сказать вам, что я отвечаю за вашу защиту. В десять тридцать утра зайдите в мою контору. Думаю, к тому времени я узнаю, что они выдвигают против вас. Я буду ждать вас, доктор Келлог.
Он мог сказать и больше, но для официального визита хватило и этого. Леонард бессознательно прошел в другую комнату, сел в кресло и налил стакан бренди. Там был только маленький кусочек льда, но он не стал добавлять еще.
Они привлекают его к ответственности за убийство этого маленького животного, а Хэм О’Брайен говорил, что они не могут этого сделать. Он обещал не допустить суда. Во всяком случае, если они привлекут его и признают виновным, они выведут его и расстреляют за убийство глупого маленького животного, которое он растоптал. Он вновь услышал его крик и почувствовал отвратительную мягкость его тельца под ногами.
Он опорожнил стакан, налил еще и выпил снова. Затем он, шатаясь и спотыкаясь, подошел к дивану и бросился на него лицом вниз, упав на подушки.
* * *
Лесли Кумбес нашел Виктора Грего в его конторе. Там же находился Ник Эммерт. Они оба поднялись, приветствуя его, и Грего сказал:
— Вы слышали?
— Да. О’Брайен сказал мне. Я связался с моим клиентом и сообщил ему. Боюсь, это слегка шокировало его.
— Зато не шокировало меня, — сказал Грего, как только они сели. — Когда Хэм О’Брайен слишком уверен в чем-то, я всегда ожидаю худшего.
— Пэндервис хочет сам заняться этим делом, — сказал Эммерт. — Я всегда думал, что он благодушный человек, но что он пытается сделать сейчас? Перерезать горло Компании?
— Он не против Компании. Но и не за Компанию. Он за закон. Закон гласит, что планета, населенная разумными существами, относится к классу 4 и должна иметь колониальное управление класса 4. Он хочет выяснить, к какому классу относится Заратуштра, и применить соответствующий закон. Если эта обитаемая планета класса 4, то Компания Заратуштры действует незаконно. Прекратить беззаконие — это его работа. Закон — религия Фредерика Пэндервиса, а он ее священник. Вы никогда не увидите, чтобы священник конфликтовал с религией.
Когда он закончил, в воздухе повисла гнетущая тишина. Грего посмотрел на глобус и вдруг понял, что он хоть и гордится этой игрушкой, но настоящие драгоценности хранятся в подвалах банка. А теперь они постепенно уплывают от него. Ник Эммерт был напуган.
— Вчера вы были правы, Виктор. Лучше бы Хеллоуэй убил этого сына кугхры. Может, еще не поздно…
— Все правильно, Ник. Но уже поздно. Мы опоздали во всем. Нам остается только выиграть дело в суде. — Лесли повернулся к Грего: — Чем занимаются ваши люди?
Грего отвел взгляд от глобуса.
— Эрнст Мейлин изучает материалы о Пушистиках, смотрит отснятые фильмы и пытается доказать, что они не обладают разумом. Рут Ортерис занимается тем же, только она работает по линии инстинктов и безусловных рефлексов. У нее в лаборатории находится десяток крыс, несколько собак и обезьяна. Ей помогает Генри Стенсон. Он делает ей необходимую аппаратуру и инструменты. Юан Джименз изучает умственные способности земных собак и кошек, Кхолпхов с Фрейна и черных крадунчиков с Мимира.
— А он не может провести какую-нибудь собачью или обезьянью параллель этим похоронам?
Грего ничего не сказал, только покачал головой. Эммерт что-то пробормотал себе под нос, наверное, новое ругательство.
— Не думаю, чтобы это можно было сделать. Я боюсь только одного, как бы эти Пушистики не разожгли в суде костер и не стали обсуждать заседание на языке землян.
Ник Эммерт в панике воскликнул:
— Вы полагаете, что они разумны?
— Конечно. А вы разве нет?
Грего кисло улыбнулся.
— Ник думает, что вы решили доказать это. Но в этом нет необходимости. Будем придерживаться негативных вопросов. Значит, так: Пушистики — разумные существа. Лично я думаю, что, зная это, мы более серьезно отнесемся к своей работе.
— Знаете, я был на коллегии, — весело сказал Эммерт. На его слова никто не обратил внимания, и он добавил: — Первое, что они сделали, это выработали условия.
Грего вопросительно посмотрел на него.
— Лесли, мне кажется, у Ника что-то есть. Какое определение разумного существа они приняли?
— Насколько мне известно, у них ничего нет. Разум — это нечто само собой разумеющееся.
— Что вы скажете о формуле “Речь и разжигание огня”? Он покачал головой.
— Дело колонии Вискина против Эмили Моррош, 612 А.Е. — Он рассказал им о детоубийстве. — Вы знаете, что будут делать ваши люди, вырабатывая приемлемое для суда определение разума? Им придется, не имея под рукой Пушистиков, сравнивать их со всеми известными разумными расами. Я не завидую им.
— Нам надо где-то достать Пушистиков для нашей лаборатории, — сказал Грего.
— Плохо, что мы не можем получить Пушистиков, принадлежащих Хеллоуэю, — добавил Эммерт. — Может, выкрасть их, когда они останутся в лагере одни?
— Нет. Мы не можем так рисковать. — Лесли задумался. — Подождите-ка. Кажется, мы можем получить их. Законным путем.

9

Джек Хеллоуэй заметил, что Маленький Пушистик рассматривает трубку, оставленную им в пепельнице. Он поднял ее и сунул в рот, а Маленький Пушистик, укоризненно посмотрев на него, спрыгнул на пол. Папочка Джек был озадачен: уж не хочет ли Маленький Пушистик тоже курить трубку? Может, это не повредит ему? Он поднял Маленького Пушистика на колено и предложил ему трубку. Маленький Пушистик затянулся, но не закашлялся: он, вероятно, не вдыхал в себя дым.
— Первым они будут рассматривать дело Келлога, — сказал Гус Бранхард, — и я ничего не могу поделать, чтобы это отменили. Вы понимаете, что это значит? Они будут судить его первым, а Лесли Кумбес будет вести обвинение и защиту, и если они оправдают его, то к доказательствам разума, которые мы представим на суде, они будут относиться предвзято.
Мамочка Пушистик сделала еще одну попытку перехватить у Гуса стакан виски, но он опередил ее. Малыш, сидевший на его голове, играл в прятки за его бакенбардами.
— Для начала, — продолжил он, они исключат все, что только смогут, из показаний о Пушистиках. Они многого не смогут опровергнуть, но будут драться за малейшую возможность. Они будут опровергать все, что не смогут исключить. Конечно, с детектором лжи они не смогут лгать, но они будут использовать самообман. Вы высказываете свое предположение, верное или неверное, и детектор лжи не разоблачит вас. Они будут нападать на все показания экспертов и играть словами. А все, что они не смогут исключить или опровергнуть, они будут допускать, но предварительно заявят, что это еще не доказывает разумность.
— Какого черта им еще надо? — взорвался Герд. — Или, энергией, антигравитацией или дистанционным управлением?
— Чтобы вывести Пушистиков из игры, они преподнесут на суде изящное, стройное, педантичное определение разумности и постараются, чтобы его приняли. Поэтому нам надо заранее определить, каким оно будет, и подготовить опровержение. Ну, естественно, дать определение, нужное нам.
— Наверняка их определение будет включать кугхров. Герд, кугхры хоронят своих мертвецов?
— Нет, черт подери. Они их едят. Но имейте в виду, что они предварительно варят их.
— Надо посмотреть, что Пушистики делать могут, а кугхры — нет, — сказал Рейнсфорд. — Так мы получим определение разумности. Помните, что говорила Рут в субботу ночью?
Герд ван Рибик сделал вид, что не желает вспоминать слова Рут и даже слышать о ней. Джек кивнул и повторил ее слова:
— Неразумная смышленость, незаметно переходящая в разум, подобна пунктиру, переходящему в непрерывную жирную линию, или цветочной гамме, становящейся все ярче и насыщеннее.
— Это можно изобразить графически, — сказал Герд. — Вы знаете, эта линия так отчетливо стоит у меня перед глазами, что я соблазняюсь думать о разуме как о результате мутации. Жаль, что мы не можем применить какую-нибудь мутацию из тех, что сократили путь развития на некоторых планетах.
Бен Рейнсфорд начал что-то говорить, но над лагерем завыла полицейская сирена, и он внезапно осекся. Пушистики с интересом смотрели вверх. Они знали, кто это был. Друзья папочки Джека в голубой одежде. Джек подошел к двери и открыл ее, выпустив наружу пучок света.
Кар совершил посадку. Из него выпрыгнули Джордж Лант, двое полицейских и двое в штатском. Оба последних были вооружены. Один из них нес какой-то узел.
— Привет, Джордж. Заходите.
— Мы хотим поговорить с вами, Джек, — мрачно произнес Лант. — По крайней мере, хотят эти люди.
— Конечно. Ну, давайте.
Он отступил в комнату, чтобы пропустить их. Что-то было не так, что-то нехорошее вошло вместе с ними. Кхадра, вошедший первым, встал рядом с Джеком, чуть позади него. Лант огляделся вокруг и остановился между Джеком и оружейной пирамидой, не отводя взгляда от пистолетов, лежавших на столе. Третий, пропустив вперед двух незнакомцев, закрыл дверь и встал возле нее. Неужели суд аннулировал залог и приказал арестовать его, подумал Джек. Незнакомцы — мускулистые люди с тоненькими черными усиками и угрюмыми лицами — внимательно смотрели на Ланта. Рейнсфорд и ван Рибик встали. Гус Бранхард нагнулся вперед, чтобы наполнить свой стакан, но так и не выпрямился.
— Дайте бумагу, — сказал Лант мускулистому незнакомцу.
Тот, что пониже, достал сложенный документ и протянул его.
— Джек, я здесь ни при чем, — сказал Лант. — Я не хочу делать этого, но делаю. Я также не хочу стрелять в вас, но если вы окажете сопротивление, я буду стрелять. Я не Курт Борч, я знаю вас, поэтому никаких случайностей не будет.
— Если вы пришли вручить бумагу, то вручайте ее, — сказал тот, что повыше. — Не трепаться же нам здесь всю ночь.
— Джек, — смущенно сказал Лант, — это ордер на конфискацию ваших Пушистиков, так как они являются доказательствами в деле Келлога. Это представители начальника полиции из Верховного Суда. Им приказано доставить Пушистиков в Мэллори-Порт.
— Разрешите мне взглянуть на ордер, Джек, — все еще нагнувшись, сказал Бранхард.
Лант передал ордер Джеку, а тот — Бранхарду. Гус пил весь вечер, возможно, поэтому он и не вставал, чтобы не показать опьянения. Он быстро просмотрел ордер и кивнул.
— Все в порядке, ордер подписан Главным Судьей, — он вернул бумагу. — У них есть все основания забрать Пушистиков. Возьмите ордер и заставьте их написать расписку. Да пусть они не забудут расписаться и поставить отпечаток большого пальца. Проследите за этим, Джек.
Гус хотел отвлечь его от того, что будет происходить дальше. Меньший из двух представителей сбросил узел. Это были брезентовые мешки. Он сел за пишущую машинку и напечатал расписку, в которой перечислил всех Пушистиков, описал их и подробно отметил, что все они были в добром здравии и не имели никаких повреждений. Один из Пушистиков попытался взобраться к нему на колени, но тут же отчаянно уикнул, когда его с силой оторвали от рубашки. Представитель закончил свою работу быстрее, чем те, кто ловил Пушистиков. В мешках сидели только три Пушистик побежали к своей дверце, но там стоял Лант и закрывал проход каблуками. Увидев это, оба Пушистика попытались зарыться в свои постельные принадлежности. Третий полицейский и один из представителей вытащили их оттуда и сунули в мешки.
Ошеломленный и ничего не понимающий Джек встал и выдернул расписку из пишущей машинки. Возник спор. Взорвавшийся Лант велел представителям либо подписать бумагу, либо убираться к черту без Пушистиков. Они подписали, затем макнули свои большие пальцы в чернила и поставили отпечатки, каждый возле своей подписи. Джек, стараясь не глядеть на шесть раздувшихся коричневых мешков и пытаясь не слышать доносившегося из них испуганного уиканья, отдал бумагу Гусу.
— Джордж, разрешите собрать некоторые из их вещей? — спросил он.
— Конечно. Что за вещи?
— Постельные принадлежности. Некоторые игрушки.
— Вы имеете в виду этот ненужный хлам? — меньший из представителей пнул конструкцию из шаров и палочек. Мы получили приказ взять только Пушистиков.
— Вы слышали, джентльмен? — Лант произнес это так, словно выругался. Он повернулся к представителям: — Ну, вы взяли их, что вам еще нужно?
Джек стоял в дверях и смотрел, как они погрузили мешки в аэрокар, влезли в него и улетели. Затем он вернулся в гостиную и сел на стол.
— Они даже не знают, что такое ордер, — сказал он. — Они не знают, почему я не заступился за них. Они думают, что папочка Джек предал их.
— Джек, они улетели? — спросил Бранхард. — И не вернутся? — Он встал, заглянул за кресло и вытащил оттуда маленький комочек белого меха. Малыш поймал его за бороду своими крошечными ручонками и счастливо уикнул.
— Малыш! Они не взяли тебя!
Бранхард освободил свою бороду от его маленьких ручек и передал его Джеку.
— Нет, а в расписку он тоже включен. — Бранхард допил то, что оставалось в стакане, достал сигарету и закурил. — Теперь мы полетим в Мэллори-Порт и вернем остальных.
— Но… но Главный Судья подписал этот ордер. Он не отдаст их обратно только потому, что мы попросим его об этом.
Бранхард фыркнул.
— Держу пари на все, что угодно, Пэндервис никогда не видел этого ордера. В конторе Главного Судьи валяются пачки подписанных бланков. Если каждый раз, когда они захотят вызвать в суд свидетеля или конфисковать улики, им придется сидеть в приемной, чтобы получить подпись судьи, у них никогда ничего не получится. Если Хэм О’Брайен не подумал запастись этим, то уж у Лесли Кумбеса полная коллекция этих бланков.
— Воспользуемся моим аэроботом, — сказал Герд ван Рибик. — Вы с нами, Бен? Тогда в путь.
* * *
Он не мог разобраться в этом. Большие Существа в голубой одежде были друзьями. Они подарили свистки и были очень опечалены, когда хоронили убитую. И почему папочка Джек не взял большое ружье и не остановил их? Не может быть, чтобы он испугался; папочка Джек не боится ничего.
Другие были близко. Они сидели в таких же мешках, в какой поместили и его. Он мог позвать их и услышать ответ. Вдруг он почувствовал холод металла лезвия стального ножа, который сделал для него папочка Джек. Он мог прорезать мешок, вылезти из него и освободить остальных, но сейчас это делать бесполезно. Они были в том предмете Больших Существ, который поднимается в небо, и если он выберется из мешка сейчас, идти будет некуда, и их сразу же поймают. Лучше подождать.
И только одна мысль беспокоила его, он не знал, откуда и куда их везут. Смогут ли они когда-нибудь найти то место, где живет папочка Джек?
* * *
Гус Бранхард нервничал и был слишком болтлив, и это тревожило Джека. Он дважды останавливался у зеркала, висевшего в коридоре, чтобы убедиться, что узел на его сером с золотой ниткой галстуке туго затянут и что его черная куртка застегнута как положено. Перед дверью с табличкой “ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ” он остановился, пытаясь подавить желание взбить свою недавно вымытую бороду.
В личных апартаментах Главного Судьи находились два человека. Он видел Пэндервиса один или два раза, но их дороги никогда не пересекались. У судьи было доброе, аскетическое лицо человека, который живет в мире со своей совестью. У него был Мохаммед Али О’Брайен. Сначала он удивился, увидев входящих, а затем испугался. Никто никому не подал руки. Главный Судья изящно поклонился и предложил им сесть.
— Теперь, — произнес он, когда все расселись, — мисс Югеторн зачитает вашу жалобу на действия мистера О’Брайена.
— Мы действительно подали жалобу, Ваша Честь, — Бранхард открыл портфель и достал из него две бумаги — ордер и расписку за Пушистиков — и передал их через стол. — Мой клиент и я желаем знать, на каких основаниях Ваша Честь санкционировали эти действия и почему мистер О’Брайен прислал своих людей в лагерь мистера Хеллоуэя, чтобы оторвать этих маленьких существ от их друга и покровителя.
Судья просмотрел бумаги.
— Как вы знаете, мисс Югеторн сняла копии с этих документов, когда вы пришли просить аудиенции. Я ознакомился с ними. Но поверьте мне, мистер Бранхард, эту повестку в подлиннике я вижу в первый раз. Вы знаете, почему подписываются пустые бланки. Это практикуется, чтобы сэкономить как можно больше времени и усилий. До сих пор они использовались только в тех случаях, когда не возникало спорных вопросов. Поверьте, если бы я видел эту бумагу, я никогда бы не подписал ее, — он повернулся к нервничающему Главному Прокурору. — Мистер О’Брайен, — сказал он, — никто не может конфисковать разумное существо как доказательство. Действительно, разумность Пушистиков еще не доказана, но это вполне допустимо. Суд не может допустить, чтобы по его вине пострадало какое-нибудь невиновное лицо.
— И, Ваша Честь, — вмешался в монолог судьи Бранхард, — невозможно отрицать, что Пушистики страдают крайне несправедливо! Безвинные и бесхитростные дети — вот что такое Пушистики. Счастливые и доверчивые маленькие дети, которые до сих пор знали только добро и любовь. Картина их внезапного похищения, запихивание в мешки жестокими и бездумными людьми…
— Ваша Честь! — лицо О’Брайена стало чернее, чем лицо обычного уроженца Агни. — Я не могу слушать слова, какими этот человек характеризует служащих суда. Я протестую.
— Если служащие суда нуждаются в защите, мистер О’Брайен, суд защитит их. Мне кажется, вам сейчас стоит подумать о вашей собственной защите.
— Ваша Честь! Я утверждаю, что действовал только так, как повелевали мне мои обязанности, — сказал О’Брайен. — Пушистики являются единственным ключевым вещественным доказательством в деле СУЩЕСТВА против КЕЛЛОГА. Только демонстрация их разумности может подтвердить обвинение Келлога в убийстве.
— Тогда почему вы таким преступным образом подвергли их опасности? — спросил Бранхард.
— Я подверг их опасности? — в ужасе переспросил О’Брайен. — Ваша Честь, я действовал так только потому, что стремился обеспечить их безопасность. Я только хотел, чтобы они появились в суде.
— И забрали их от единственного человека на этой планете, который знает, как с ними обращаться, который любит их так, как мог бы любить собственных детей. Вы подвергли их оскорблению, которое, как вы знаете, может оказаться пагубным для них.
Судья Пэндервис кивнул.
— Я не думаю, мистер Бранхард, что вы преувеличиваете. Мистер О’Брайен, у меня сложилось неблагоприятное мнение о ваших действиях в этом деле. Вы не имели права так обращаться с предполагаемыми разумными существами. Я должен согласиться с той характеристикой преступной безрассудности, какую дал мистер Бранхард вашему поведению. Теперь, говоря беспристрастно, я приказываю вам немедленно доставить сюда Пушистиков и вернуть их под опеку мистера Хеллоуэя.
— Да, конечно, Ваша Честь. — Беспокойство О’Брайена возросло. Его лицо приобрело серо-коричневый оттенок. В такой цвет может окраситься ружейная пирамида из орехового дерева, весь день простоявшая под дождем. — Мне нужен час, чтобы послать за ними и доставить их сюда.
— Вы хотите сказать, что их нет в этом здании? — спросил Пэндервис.
— Ваша Честь, здесь нет необходимого оборудования. Я отправил их в Научный Центр…
— ЧТО?
Джек решил молчать и дать высказаться Гусу. Восклицание буквально вырвалось у него. У Гуса Бранхарда и судьи Пэндервиса одновременно вырвалось такое же восклицание, но никто этого не заметил. Пэндервис наклонился вперед и мягко спросил:
— Мистер О’Брайен, вы относитесь к штату Отдела Научных Изучений и Исследований, созданному Компанией Заратуштры?
— Но у них есть все необходимое оборудование для содержания всех видов живых существ. Они ведут все научные работы для…
Пэндервис богохульно выругался. Бранхард был так ошарашен, словно его собственный портфель вцепился ему в горло и пытается задушить его. Но он и вполовину не был так испуган, как Хэм О’Брайен.
— Вы понимаете, — сказал Пэндервис, с явным усилием взяв себя в руки, — что тот, кто выдвинул обвинение в убийстве, сам является обвиняемым? Мистер О’Брайен, вы еще раз подтвердили, что мое мнение о вас верно!
— Никто не обвинял Компанию Заратуштры, — угрюмо возразил О’Брайен.
— Официально нет, — согласился Бранхард. — Но разве Леонард Келлог не руководил Научным Отделом Компании Заратуштры?
— Доктора Келлога освободили от его обязанностей. Он ожидает результатов суда. Отдел сейчас возглавляет доктор Эрнст Мейлин.
— Главный научный свидетель защиты; я не вижу принципиальной разницы.
— Но мистер Эммерт сказал, что все будет нормально, — пробормотал О’Брайен.
— Джек, вы слышали это? — спросил Бранхард. — Запомните. На судебном заседании вы засвидетельствуете это. — Он повернулся к Главному Судье: — Ваша Честь, может, послать за Пушистиками начальника Колониальной Полиции Фрейна? А пока они не вернутся, я бы советовал держать мистера О’Брайена подальше от любых средств связи.
— Это благоразумное предложение, мистер Бранхард. Я выдам вам ордер на конфискацию Пушистиков и ордер на обыск, который тоже может понадобиться. Я думаю, Сиротский Суд не откажется назначить мистера Хеллоуэя законным опекуном этих предположительно разумных существ. Как их имена? Да, они есть в этой расписке, — он приятно улыбнулся. — Видите, мистер О’Брайен, мы спасаем вас от больших неприятностей.
О’Брайен, не будучи слишком умным, продолжал протестовать.
— Но есть и другое дело об убийстве, в котором я выступаю в качестве обвинителя, — начал он.
Пэндервис перестал улыбаться.
— Мистер О’Брайен, я сомневаюсь, чтобы вы когда-либо вели здесь чье-либо обвинение. Я освобождаю вас от всех обязанностей в связи с разбирательством дела Келлога и Хеллоуэя, и если я услышу ваши рассуждения об этом, я выпишу ордер на ваш арест. Причину ареста долго искать не придется. Это обвинение в должностном преступлении.
Назад: Генри Бим Пайпер МАЛЕНЬКИЙ ПУШИСТИК
Дальше: 10