Глава двадцать первая
Йоканьга, декабрь 1942 года

Пока мои спецы во главе с Сан Санычем что-то пытались предпринять в Москве по поводу усиления боеспособности Красной армии и по обеспечению нас всем необходимым для выхода нашей лодки на боевые задания, мы еще раз вышли на коммуникации противника совместно с подлодками Северного флота. Это случилось через неделю после отбытия наших товарищей в Москву. На этот раз, когда мы были на коммуникациях противника, нас попросили навести на какой-либо конвой или просто на корабли противника отряд надводных кораблей, в составе лидера «Баку» и эсминца «Разумный», на котором только что закончился ремонт, и надо было проверить его в боевой обстановке. А вот достойных целей для эсминцев не было, и нам ничего не оставалось делать, как навести их на подвернувшиеся два противолодочных корабля, переделанные из китобойцев. Но эсминцы, имея пятикратный перевес в артиллерии, чуть не упустили противни ка, который немного не успел скрыться среди островков прибрежных вод. Все же один из кораблей успел выкинуться на берег, а другой затонул, не дойдя с полумили до него. В этой стычке нашим кораблям пришлось не сладко, «Баку» поймал стопятимиллиметровый снаряд в полубак, как раз перед носовым орудием, другой прошил трубу насквозь, еще несколько разорвалось рядом с бортом, который посекло осколками. Из экипажа один погиб и четверо были ранены. На «Разум ном» от нескольких разорвавшихся поблизости с кораблем снарядов тоже посекло борта и был тяжело ранен осколком один матрос. В этом бою вылезли все недостатки боевой подготовки как наводчиков, так и самих КПД, расход снарядов был большим. Из-за боязни, что корабли получат повреждения, стрельба велась с большого расстояния и на высокой скорости. А что было бы, встреться они с равнозначным противником? После боя корабли поспешили уйти на базу, пока их не перехватила авиация противника. Пока шел бой, мы старались глушить передачи немцев, и те помощи от своей авиации так и не дождались. Когда эсминцы уходили, мы засекли три быстроходные малоразмерные цели, которые подходили с запада. Значит, кто-то все же вызвал подмогу, наверное, кто-то с берегового поста смог связаться по рации или дозвонились до соседей, и те вызвали корабли, и теперь сюда, по всей вероятности, спешили торпедные катера. Мы передали на эсминцы, что у них на хвосте предположительно три торпедных катера. После чего наш путь лежал вдоль норвежского побережья к Альт-фьорду, где в засаде на предполагаемом маршруте сидели на расстоянии двадцати пяти — тридцати миль друг от друга четыре подводные лодки. Они ожидали от нас координаты кораблей, если только те появятся у нас на экранах. Этот поход вышел не таким результативным, как в октябре, было потоплено всего два судна, десантная баржа и три корабля сопровождения. Нам самим так и не пришлось стрелять.

Пока мы месяц болтались в море, нам начали оборудовать новое место под стоянку. Как мы ни хотели здесь очутиться, так нас сюда и засунули… Богом забытое место Йоканьга. Сюда притащили, или они сами дошли, два старых парохода, один притопили, сделав из него причал, второй служил в качестве плавбазы. Кроме того, установили две батареи зенитных орудий, это четыре восьмидесятимиллиметровых и столько же три дцатисемимиллиметровых, еще две семидесятимиллиметровые зенитки стояли на плавбазе, в помощь к ним стояло тут же и четыре пулемета. На берегу в этом маленьком поселке для нас поставили два щитовых барака и возводилось еще несколько для возросшего контингента поселка. Здесь собралось немало народу — охрана базы и всей прилегающей территории, строители, занятые возведением базы и взлетной площадки, артиллеристы и экипажи кораблей. Здесь вместе с нами базировались две мошки, те самые, что месяц назад были в нашем охранении, когда мы заходили в Кольский залив. Еще также два тральщика из мобилизованных для охраны водного района, прилегающего к бухте. Все это со стороны берега охранялось ротой НКВД. Наши старые знакомые еще по Ваенге, только без своего большого начальства, которое осталось в Мурманске. Командовал ротой в количестве ста сорока трех бойцов старший лейтенант ГБ Михаил Михайлович Сапожников. Они снова нас замаскировали, теперь под затопленное у берега судно. Со стороны моря на остовах поставили еще три орудия береговой батареи. Все пространство вокруг было завалено снегом, все же на дворе стоял декабрь. А ветры здесь бывают такие сильные, что даже собак сдувает, если они не успели укрыться в какой-нибудь норе. Вот это место нам теперь надо обживать, но по обещали, что это временно. Но мы-то знаем: когда говорят, что это временное, то надо готовиться к постоянному.

Я собрал командиров БЧ, чтобы поставить им задачу по обустройству нашего места базирования.

— Ну что, товарищи офицеры, давайте будем обживать новое место, нам теперь не скоро выходить в море. Пока на Большой земле что-то изготовят взамен наших вконец израсходованных поглотителей, будем стоять тут. Петрович, на твои плечи ложится вся организация работ, теперь ты у нас прораб. За тобой, Григорьич, дисциплина и порядок. Яковлев, проверь, что там за оборудование нам прислали, Головко обещал подкинуть еще дизель-генератор к имеющимся на плавбазе. Так что обеспечь лодку электроэнергией, и начинайте профилактический ремонт, это касается всех остальных. Большаков, ты свою задачу знаешь и организуй также добычу мяса, поговори с местным населением, где и что можно добывать, а то еще перестреляете их домашних оленей. Вопросы, предложения есть?

— Товарищ командир, почему бы нам не остаться в Ваенге, там до цивилизации рукой подать, а здесь можно со скуки помереть? — спросил Мамай.

— Эх, молодежь, молодежь, вам лишь бы повеселиться, ну что ж, товарищ лейтенант, персонально для тебя, чтобы не было скучно, я организую познавательно-развлекательную программу. Ты у нас будешь штатным писарчуком, описывать наш славный боевой путь от и до.

— Товарищ командир, какой из меня историограф, вы же знаете, я ненавижу бумажную работу.

— Вот поэтому я и поручаю ее тебе.

— Товарищ командир, раз мы в составе советского флота, то нам надо поменять наряд на рубке подлодки.

— Ты прав, Григорьич, мы поменяем флаги и орла закрасим, но остальное оставим. Богдан Михайлович, тебе снова поручается изменить наряд на рубке. Берешь старую команду, и пусть они принимаются за работу.

Поговорив минут пятнадцать о делах насущных, все разошлись выполнять задания.

На третий день нашего обустройства в новом месте на рейд пришел СК «Ураган», с которого по семафору передали, что прибыл начальник штаба Беломорской флотилии и просит разрешения пришвартоваться к борту. И к нам перебрался Федор Владимирович Зозуля с большим свертком в руках. Я знал, что он будет адмиралом и в честь его будет назван один из РКР.

— Товарищ капитан первого ранга, а вы никак с гостинцами к нам пожаловали, — обратился я к нему.

— Давайте сразу договоримся, будем разговаривать без официальности, а как друзья-товарищи, и, кроме того, вы старше меня, насколько мне известно.

— Я полностью согласен с вами, так разговор пойдет быстрее и понятнее.

— А это вам подарок, а то вы у нас, как махновцы, ходите под другим флагом. Тут в свертке флаг и гюйс, чтобы не выделялись, и вот приказ о принятии вашей подводной лодки в состав Военно-морского флота СССР и зачислении в состав кораблей Северного флота.

Зозуля от всей души потряс мою руку. Потом протянул большой лист бумаги с приказом о принятии подлодки в состав флота СССР с 3 июля 1942 года, вручил второй, чуть поменьше, где говорилось о зачислении экспериментальной подводной лодки К-119 «Морской волк» в состав кораблей Северного флота с 1 но ября 1942 года.

— Интересно, и где это мы болтались четыре месяца?

— Проходили приемо-сдаточные испытания в боевой обстановке.

— С завтрашнего утра после поднятия этого флага начнется новый отсчет в истории подводной лодки «Морской волк» и ее экипажа.

— Да, и с завтрашнего дня вы все официально зачислены в личный состав Военно-морского флота.

В это время Зозуля осматривался кругом, видит, что по палубе протянуты кабеля, концы которых упираются в рубку, а вторые концы убегают через импровизированный пирс из притопленного парохода и скрываются на судне, стоящем с другой стороны.

— Обживаемся, как я погляжу. — Но, увидев мою кислую физиономию, продолжил: — Михаил Петрович, я понимаю, вы надеялись на другое место. Но вы же сами говорили, подальше от глаз ввиду секретности. Это место самое подходящее и безопасное. В Кольском заливе небезопасно из-за близости фронта, там авиации противника до любой точки несколько минут лета. В Белом море слишком людно. А здесь народу мало, в радиусе двухсот километров, можно сказать, безлюдная тундра. Чужака сразу распознают, а если кто-то надумает из местного контингента убежать отсель, то бежать некуда, кругом опять же голая тундра, особенно сейчас, даже спрятаться негде, да и двести километров по морозу — самоубийство. Так что ваша секретность на несколько месяцев обеспечена с этой стороны. Ну и мы там у себя тоже постараемся избежать утечки информации. Вы тут в безопасности.

— Насчет безопасности, Федор Владимирович, я бы не зарекался. Если немец надумает послать с десяток бомберов, то они тут все разнесут и эти две батареи не помогут. Это хорошо, что они ничего пока про нас не знают. А когда дойдет информация, что тут базируются какие-то подлодки, может быть, даже из группы Ламипета, тогда надо ждать весь пятый воздушный флот.

— Да, мы планируем перебросить сюда эскадрилью истребителей, как только площадка будет готова. Но вы знаете, даже такое количество истребителей очень трудно выделить. Все они сейчас нужны под Мурманском, и еще одна головная боль, которую вы сами же и подбросили. Авиационное прикрытие «Шеера», сейчас он находится в Молотовске на ремонте. Нет-нет да пытаются немцы его разбомбить, и нам приходится отбиваться от них, как от назойливых мух.

— Федор Владимирович, давайте спустимся вниз, не будем торчать на холоде, поговорим в тепле.

— А я все думаю, когда это меня пригласят вниз, поглядеть на это чудо, — со смехом проговорил Зозуля.

Уже находясь в каюте, мы продолжили разговор.

— Федор Владимирович, как продвигается ремонт нашего крестника? К лету будет готов или ремонт задержится на неопределенное время?

— Вы бы спросили о чем-нибудь полегче, это та еще головная боль. То одного нет, то другого, вот теперь договорились с американцами на поставку кое-какого оборудования. Еще заказали винт, оторванный взрывом вашей торпеды.

— Извините, в следующий раз попытаемся только руль отбить.

— Даже очень хорошо вышло, только руль свернули. Опять же вал погнули, но надеемся после Нового года ввести в строй.

— Так это даже отлично, ее можно будет для диверсионных операций задействовать. Например, наших разведчиков в тыл немцев забрасывать или прямо в немецкую базу проникнуть, — размечтался я вслух.

— А ведь правда, надо с командующим поговорить. Это твоя идея, вот и выложишь ее, когда адмирал пожалует к вам.

— Мы что-то переключились на другую тему, а ведь начали про «Шеер».

— Сейчас корабль стоит в доке, там начали менять днищевые листы обшивки и сняли погнутый вал по правому борту. Собираются поменять стопятидесятки на стотридцатки, думали заменить дизеля турбинами, но тогда ремонт может затянуться на неопределенное время. Так что это мероприятие решено отложить на послевоенное время, а там посмотрим, возможно, нам этот корабль уже будет без надобности, тогда совсем задробим это дело. Пусть под дизелями походит. Мы пока из него музейный экспонат сделали. Водим союзников на него посмотреть. У англичан свой интерес, им в тридцать девятом не достался такой же, немцы взорвали, а нам достался совершенно или почти целым. Американцы так, ради интереса, ходят посмотреть на этого немца и все гадают, как нам удалось его захватить.

— А как «Сокрушительный», к ремонту приступили?

— Корму для него притащили из Мурманска, поврежденные листы обшивки обрезали. Теперь осталось рассчитать, что, сколько и у кого обрезать. Я надеюсь, к весне эсминец снова вступит в строй.

— Федор Владимирович, вы не могли бы узнать кое-что о наших товарищах, которые отбыли в Москву, а то у нас никаких известий, как-никак мы месяц пробыли в море.

— Обещать не буду, но попытаюсь что-либо разузнать, из-за этой секретности даже намекать опасно.

— А что, еще до сих пор не нашли того крота, который сливает все фрицам?

— Михаил Петрович! Я хотя и понял, о чем идет речь, но, пожалуйста, выражайтесь яснее, очень бросается в глаза такой разговор. По этому поводу я тоже сказать ничего не могу. В сентябре у нас взяли одного в порту, он сейчас в НКВД, но немцы продолжали и продолжают по сегодняшний день получать сведения.

— Как бы этот дятел, ой, извини, резидент не подсунул нам какую-нибудь гадость, что всем будет очень хреново.

— Этого надо опасаться, похоже, его здесь нет. Работы радиопередатчика в течение месяца в районах, прилегающих к Архангельску и Молотовску, не зафиксировано.

— Звучит обнадеживающе, но, с другой стороны, усложняет работу органам, увеличивает территорию поиска до бесконечности. Надо быстрее заканчивать с этой проблемой.

Но мы оба еще не знали, что три недели назад агента абвера вычислили и захватили в Ворошиловске в двадцати километрах от Архангельска, где он проходил службу в структуре Главного управления лагерей НКВД и имел звание старшего лейтенанта. По долгу службы часто бывал и в Архангельске, и в Молотовске, где работали заключенные из лагеря «Мечкострой» рядом с Ворошиловском. Зозуля пробыл у нас на лодке около часа. Пришлось и ему устроить экскурсию.

Так, две недели ничего не делая, мы простояли у импровизированного причала. Еще и погода решила нас порадовать обильным снегопадом. Мы три дня совсем не могли высунуть нос из лодки. Ветер выл так, что было слышно даже внутри. И только вчера она прекратилась, и тут же Петрович выгнал половину экипажа разгребать снежные заносы. С утра был маленький переполох, наша РЛС засекла приближение десятка воздушных целей, о которых тут же было оповещено всей базе. Взывала сирена, предупреждая о приближении самолетов. На зенитных батареях орудия изготовили для отражения налета, когда пришла радиограмма из штаба флота с предупреждением о перелете двух эскадрилий истребителей для прикрытия базы с воздуха.

— А раньше предупредить не могли? — возмущался Скворцов. — У меня чуть нервный срыв не случился. Нам от этих самолетов отбиваться нечем, разве только снежками. Это в нашем мире сколько ты можешь встретить самолетов в море над собой? Два-три, и для этого у нас кое-что припасено, в арсенале на подлодке. А тут они десятками налетают, а нам и ответить нечем, и в море выйти не успеем. Ладно, теперь с прибытием наших истребителей будет спокойнее.

Вскоре пришло еще одно сообщение: готовиться к встрече гостей, которые вышли на лидере «Баку». Я знал из записей Сан Саныча, что в это время здесь на Севере находился нарком ВМФ Кузнецов, может, это он к нам решил пожаловать и посмотреть на новую боевую единицу. Мы тут же оповестили береговые посты и всю базу о прибытии большого начальства. На базе начался аврал. Все с утроенным усердием готовились к встрече. Прибыл лидер «Баку» под адмиральским флагом.

— Петрович, объявляй общий сбор на верхней палубе, — приказал я, как только узнал о прибытии «Баку» с адмиралом на борту.

Команда выстроилась на палубе в ожидании катера с высокими гостями.

К нам прибыл адмирал Головко в сопровождении Виноградова, адмирала Кузнецова с ними не было. Тут же я увидел и Кочеткова, а больше всего меня обрадовало появление в свите двух знакомых физиономий Игоря Бойко и Сергея Бурова.

Адмиральский катер причалил вначале к временному пирсу, а оттуда гости поднялись на борт подлодки.

Поприветствовав адмирала и его сопровождающих, мы проследовали вдоль строя до середины, где он поздоровался теперь уже со всем экипажем.

— Что, застоялись без дела, Михаил Петрович? — повернувшись, спросил адмирал.

— Так точно, товарищ вице-адмирал. С одной стороны, стоим здесь без дела, едим хлеб, когда рядом идет война и гибнут люди, с другой — мы не можем выйти в море на не полностью боеспособной подлодке. Если только в море не выйдет немецкий флот во главе с «Тирпицем», а так мы прикованы стоять здесь.

— Ну, это поправимо, вот лейтенант тебя может порадовать. Но это вы потом будете обсуждать. У меня совсем другой разговор к тебе. Сколько вы уже числитесь в составе Северного флота?

— Если официально, по документам, то сорок шесть дней.

— Вот видишь, сорок шесть дней, как вы зачислены в состав Северного флота, даже боевой поход совершили на коммуникации противника и координировали совместную операцию подводных лодок и надводных кораблей по уничтожению транспортных и боевых кораблей противника. А до сих пор даже присягу не приняли, непорядок. Готовь экипаж, сегодня торжественное мероприятие, все вы принимаете присягу.

«Во как! Ну, ясно, зачем он прибыл, да не один. Специально, наверное, подгадал, — подумал я про себя. — Некоторые из нас принимали присягу еще при СССР, а основная масса людей из экипажа присягала Российской Федерации».

— Товарищ адмирал, все так неожиданно. Очень торжественное мероприятие, и нам надо время на его подготовку.

— Даю полчаса. Успеете?

— Так точно, успеем. Экипаж, кроме вахты, весь здесь на палубе, сейчас быстро все организуем.

Я тут же подозвал Петровича с Григорьичем и приказал им готовиться к торжественному мероприятию принятия присяги экипажем. На все про все пятнадцать минут.

— Пока вы тут стоите, — продолжил Головко, — и лодка не в боевой готовности, насколько мне известно с ваших слов, не пора ли начинать подготавливать второй сменный экипаж, там у вас на всех подлодках по два экипажа.

— Товарищ вице-адмирал, вы же сами видели нашу технику. Чтобы подготовить новый экипаж, и года не хватит. Кого-то мы, конечно, можем подготовить, но для некоторых должностей нужен иной уровень знаний в этом времени. А показать, какую кнопку нажать или вентиль повернуть — это да, но они к самостоятельному обслуживанию готовы не будут. Ну, научатся они тупо кнопки нажимать, но при этом половине моего экипажа придется постоянно приглядывать за ними, чтобы случайно не отправили всех к праотцам. Или людей для экипажа надо набирать из институтов. Тогда где-то через пару-тройку лет может и получиться полноценный экипаж.

— Понятно! Меня так и предупреждали, но все же вы сможете кое-кого сейчас взять и начать обучать. Мы там, — кивнув в сторону лидера, — кое-кого собрали. Самых лучших и даже с образованием. Вы сами опросите их и проверите, кто подойдет — начнете обучать. Также составьте список, выпускники каких институтов и по какой специальности вам нужны.

— Товарищ вице-адмирал, я и сам понимаю, что нужно готовить экипажи уже сейчас. Если наши ученые и инженеры создадут рабочий реактор, возможно, к концу сороковых и появятся аналоги нашей подводной лодки.

— Для того чтобы наши ученые создали реактор, тебе придется отпустить своего специалиста по этим самым реакторам.

— А как же лодка, он здесь нужен.

— У тебя что, только один разбирается, больше никого нет?

— Но он самый опытный.

— Вот поэтому он сейчас там и нужен. Да и в ближайшие месяцы походов у вас не намечается, он тут тебе не нужен, его заместитель справится.

— Хорошо, деваться некуда, надо отдавать.

— Ну, коль скоро договорились, после принятия присяги посылай своих командиров на «Баку», пусть выбирают себе учеников.

— Где я их размещать-то буду?

— Завтра подойдет еще одно судно, там они и будут временно находиться, пока строители не возведут еще один барак. На том судне привезут лес и кое-какое оборудование, припасы и боеприпасы.

— Тогда размещу на плавбазе и в бараке на берегу. Но пока они на лодку не попадут, мои командиры должны проверить их знания.

— Так ты же у нас командир, я не вправе вмешиваться, это может только майор Кочетков.

Я приказал Петровичу после присяги собрать всех командиров БЧ и отправить на «Баку» сортировать людей, годных для учебы. И вот экипаж построен, все в ожидании. Хотя и была команда «Смирно!», но было заметно, что все волнуются.

Затем была церемония приведения к присяге всего экипажа. Торжественность и пафос — даже меня проняло основательно, а уж матросов!.. Все ж большая разница — Россия двухтысячных, когда неизвестно за кого и что, а эти заокеанские — это то ли вероятный противник, то ли лучшие друзья наших правителей, и Советский Союз, воюющий со смертельным врагом в битве на истребление.

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…

Сразу же после присяги экипаж был награжден орденом Отечественной войны I степени за последний поход. После всех торжеств я снова обратился к адмиралу:

— Товарищ вице-адмирал, вы намекали, что в ближайшие два месяца мы в море не выйдем, а теперь там что, какая-то заварушка?

— А ты у своих орлов спроси, они как-никак из Москвы прибыли и должны что-то знать.

— Товарищ адмирал, что-то вы темните, не хотите говорить или готовите сюрприз. Хорошо, спрошу у ребят, — сказал я, глядя в улыбающиеся глаза командующего. — Разрешите идти.

— Иди-иди, расспроси, да и соскучился, наверное, а я пока с визитом к летчикам.

Я подошел к своим ребятам, которые стояли с Кочетковым.

— Товарищ капи… ой, извините, товарищ майор государственной безопасности. Поздравляю с очередным званием. И с чем на этот раз пожаловали к нам? Моих офицеров насовсем вернули или только показать?

— Не насовсем, на время.

— А как же остальные, они когда появятся?

— Боюсь, не скоро, а некоторые и вовсе не вернутся. Там они намного нужнее, чем здесь.

— Так, может, расскажете, как все же идут дела у моих ребят. А то почти два месяца от них ни слуху ни духу, мы тут уже волноваться начали. Товарищ майор, может, в тепло переберемся, а то уже, наверное, продрогли, там, в тепле, поговорим.

Мы все перебрались в кают-компанию, я сразу распорядился, чтобы нам принесли горячего чая, всем надо было согреться с мороза.

— Ну и что можете нам рассказать товарищ майор? Как продвигаются дела у наших товарищей, что-то с их помощью уже сдвинулось с мертвой точки? Что-то внедряется в производство вооружения или они там не нужны?

— Да все у них в порядке, капитан, с их помощью и вашими подсказками начинается производство новой техники и вооружения, новых приборов в радиотехнике. На Урале начат выпуск самоходок на базе Т-34, пока только с восьмидесятимиллиметровой пушкой и на базе КВ со стодвадцатидвухмиллиметровой пушкой. В Горьком начали производить на базе танка Т-70 самоходки с семидесятишестимиллиметровой пушкой ЗИС-3, истребители танков с пятидесятисемимиллиметровой пушкой ЗИС-2, а также начнется производство самоходных зенитных установок также на базе Т-70.

Возобновлено производство на авиазаводе номер сто шестьдесят шесть в Омске бомбардировщиков Ту-2. Начали выпуск на Московском авиазаводе истребителя И-185 (По-3). Этот ваш Красильников настоял, чтобы в ближайшем будущем, то есть со следующего года, производство истребителей выполнялось только с использованием алюминиевых сплавов.

Налаживается выпуск кумулятивных боеприпасов как к противотанковым орудиям, так и для авиации, в виде противотанковых бомб. Ведутся работы по созданию бомб объемного взрыва, а также по зажигательным смесям, которые у вас называются напалмом. В разработке и противотанковый гранатомет, и новые взрывчатые вещества. Увеличено производство автоматов Судаева, выпуск его усовершенствованного варианта налажен на трех заводах. Назначили Николая Елизарова руководителем группы по созданию нового патрона семь шестьдесят два на тридцать девять. Кроме того, поручили Симонову создать самозарядный карабин. И собрали лучших оружейников под общим руководством Дегтярева, чтобы они скопировали ваш АКС-74. А Макарова Николая Федоровича подтолкнули на создание его же пистолета ПМ.

Продолжаются работы по двум стратегическим проектам, вот поэтому нам и нужен ваш специалист по реакторам. Продвигаются работы с торпедой, но про это может рассказать и капитан Буров, а лейтенант Бойко поведает, как продвигаются работы по изготовлению поглотителей СО₂.

— А как мой штурман, вы что, его тоже не отпустите?

— В ближайший год он точно на лодке не появится. Да с его знаниями, по всем вопросам текущей войны, он просто незаменим. Но ведь история уже меняется, и последующие сражения будут проходить совсем по другому сценарию.

— Уже сейчас они проходят по другим сценариям, и в этом нам помогают знания о действиях противника. И они очень помогли Рокоссовскому, Ватутину и Еременко при прорыве немецкого фронта под Сталинградом и последующем противодействии противнику. Нам пришлось посвятить их в тайну. А то поначалу мы просто подавали ваши сведения, ссылаясь на нашу агентуру и разведчиков, действующих в тылу и добывающих как будто эту информацию. Но они никак не хотели доверять этой информации, вот и пришлось открываться. А сейчас у нашего командования планы освободить Ростов в этом году или в начале января. И таким образом, отрезать немцев на Кавказе от остальной группировки войск.

— Да, пропал мой штурман, а как наш план операции тут, на Севере? Она хоть состоится на будущий год?

— Вот я и говорю, что в ближайший год ваш штурман будет консультантом, пока ход истории не так сильно изменится. Насчет операции пока конкретно сказать ничего не могу, но знаю, что она планируется, а вот когда, просто таких вопросов я знать не могу.

— А вы чем обрадуете? — обратился я к Бурову и Бойко.

— Тащ капитан первого ранга, — начал Бойко, — у нас, возможно, к январю появится замена нашим пластинам В-64 для РДУ, химики уже начали производство компонентов для поглотителей СО₂. Будем изготавливать специальные контейнеры с гидроксидом лития. Результаты обнадеживающие, но, конечно, они будут хуже, но и это уже что-то.

— А у меня, командир, не такие оптимистические результаты, да, у нас будут торпеды, да, они будут реагировать на звук, но таких, как наши, надо подождать пару годиков. Одну мы уже испытывали, проблем много, думаем, к лету все разрулить, и первые опытные торпеды попадут на флот.

— И то хорошо. Рано или поздно самонаводящиеся торпеды у нас появятся. Быстрее, чем в реальной истории. Хотя как теперь вести отсчет времени?

К нам зашел Большаков, поздоровался с Кочетковым, поздравил с новым званием.

— Что молчите, нет чтобы рассказать, как дела у моих боевых товарищей. — Он обратился к парочке прибывших с Кочетковым.

— А вы у товарища майора государственной безопасности спросите, он лучше нас знает. Мы практически в Москве и не были. Знаем только, что старший лейтенант Гаврилов где-то в конторе инструктором числится. А Смоленцев у нас при теле Саныча, чуть ли не в одной постели с ним спит.

— Хорош заливать, Володька у нас правильной ориентации. Товарищ майор, может, вы расскажете о моих ребятах?

— Все у них отлично. Гаврилов инструктором в учеб ном лагере ОСНАЗА НКВД, готовит наших к диверсионной борьбе в тылу врага, и очень неплохо готовит, все довольны им. Смоленцев, как уже сообщили, постоянно с Головиным. Штатный охранник, и это место он заслужил, сам нарком хвалил его.

— Как это заслужил, если мы их обоих послали для охраны?

— Да мы тут решили проверить его навыки и без предупреждения спровоцировали нападение двоих на Головина.

— Они хоть живы остались?

— Кто?

— Да ваши.

— Живы, он их даже не покалечил, так, немного помял.

— Вот блин, появится здесь, я ему задам.

— Не за что его наказывать, все живы-здоровы.

Кочетков подумал, что Большаков расстроился по поводу того, что его боец ненароком травмировал их сотрудников, и теперь опасается за последствие.

— Вот за это и накажу: приставили охранять — действуй до конца.

Кочетков уставился на Большакова, размышляя, шутит он или говорит серьезно, и понял, что на полном серьезе.

— Что-то вы, капитан, круты на расправу, — заметил Кочетков с металлом в голосе, представляя, как Смоленцев и впрямь разделывается с его сотрудниками.

— Это, товарищ майор государственной безопасности, не крутость, а жизненная необходимость. В нашем мире нельзя оставлять поверженного врага недобитым, он может и в спину ударить, этому мы и учим своих бойцов, — твердо проговорил Большаков.

— Товарищи командиры, хорош выяснять отношения, идем обедать.

Я распорядился подать обед, тем самым разряжая обстановку. Сидя за столом, Кочетков поведал нам о делах на фронте. В этой реальности контрнаступление в районе Сталинграда проходит немного по иному сценарию. Для контрнаступления сосредоточено почти на триста тысяч больше, чем в реальной истории. Войска генерала Еременко левым крылом наступают на юг, через Котельниково и станицу Цимлянскую в сторону Ростова, отрезая группу армий «А» на Северном Кавказе от основных сил противника. Правым крылом — навстречу с Донским фронтом на Морозовск. Войска Донского фронта под командованием генерала Рокоссовского на Морозовск и Донецк. Ватутин с Юго-Западным наступает на Ворошиловград и Лисичанск.

И в этой реальности войска встретились не 23 ноября, а 25-го и в ста восьмидесяти километрах от Сталинграда, в районе Морозовска, дальше, чем РИ, и в окружение попало гораздо больше войск противника. В огромный котел попали войска Шестой немецкой, Третьей румынской, Восьмой итальянской, большая часть Второй венгерской и Четвертой румынской армий. Шестнадцатая моторизованная дивизия, двести девяносто седьмая пехотная дивизия из Четвертой танковой армии, шестого армейского корпуса и часть пятьдесят пятого армейского корпуса. Потери были другими как с одной, так и с другой стороны. Этот котел пришлось еще разрезать надвое в районе реки Чир. У Манштейна не было таких сил, как в РИ. Всего лишь одна полнокровная шестая танковая дивизия, это двести танков и самоходок, и семнадцатая танковая дивизия, от которой оставалось около тридцати танков, а также одиннадцатая танковая. Двадцать третья танковая, на которую он так рассчитывал, не смогла в полном составе выбраться с Северного Кавказа. Там остался сто двадцать шестой пехотный полк и сто двадцать восьмой противотанковый батальон, застрявший в районе Краснодара. И потери в этой битве были другими как с одной, так и с другой стороны. Сама Сталинградская битва закончилась не 2 февраля сорок третьего, а 28 января и с более лучшим результатом для Красной армии. Вся территория от Волги до Северского Донца освобождена от немецких захватчиков, также большая часть Ворошиловградской области, вся Ростовская. Наши войска остановились по линии Осипенко — Мариуполь — Макеевка — Горловка — Северск, дальше по берегу реки Северский Донец до Харькова, потом Белгород и Курск. Зная от нас, что немцы скоро нанесут мощный контрудар, наши войска стали зарываться в землю, готовясь к отражению. В этой реальности немцам не удалось вторично занять Харьков и Белгород. Образовался не Курский выступ, а Харьковский, где летом разразилось новое грандиозное сражение. На Кавказе наступление также проходило более благоприятно, но не так, как хотелось нашему командованию в свете развития событий между Сталинградом и Харьковом. Здесь немцы окопались на Таманском полуострове, но Малой земли не получилось. Морской десант был подготовлен более тщательно и высажен на неделю раньше, с погодой тоже повезло, взаимодействие авиации и флота оказалось на приемлемом уровне. Сам флот теперь не прятался по базам, а поддерживал десант огнем и переброской подкреплений боеприпасов и техники. Новороссийск был взят с ходу, немцы его не смогли отбить. В этой реальности немцы покинули Таманский полуостров в мае, но на этот раз Черноморский флот и авиация не дали им свободно эвакуироваться в Крым, и многие из них пошли на дно.

Немцы понесли более чувствительные, чем мы, потери в процентном соотношении к собственному населению. От их союзников практически ничего не осталось. Особенно досталось Восьмой итальянской армии, от которой осталось несколько тысяч обмороженных солдат, которых после разгрома под Сталинградом отправили обратно в Италию, и в плен попало около девяти тысяч человек. Большие потери были и у румын: Третья армия под командованием Петре Думитреску была полностью уничтожена, от Четвертой армии Константинеску осталось около десяти тысяч. Венгры оставили между Волгой и Северским Донцом восемьдесят процентов личного состава. За два месяца этой битвы немцы и их союзники потеряли около девятисот тысяч солдат, в плен попало более четырехсот тысяч.

Операция на Ржевском выступе против группы армий «Центр», проводимая Калининским фронтом под командованием генерал-полковника Пуркаева и Западным фронтом под командованием генерал-полковника Конева, в этой реальности началась на месяц позже, более подготовленная и без чуткого руководства Жукова. Она развивалась настолько иначе, что в начале января Гитлер дал разрешение на отвод своих войск, во избежание попадания в еще один котел и повторения Сталинграда.

В этой реальности с ноября сорок второго по февраль сорок третьего было освобождено и удержано в один и четыре десятых раза больше территории страны, за это время противник потерял на пятьсот тысяч солдат больше, чем в реальной истории.

Кочетков рассказал нам о нововведениях в армии. 1 декабря подписан указ о введении погон и новых знаков различия. В реальной истории этот указ вышел 6 января, а приказ на ношение вышел 10 января сорок третьего, а 15 января — приказ о новых знаках различия.

— С 1 января все переходят на ношение погон и новых знаков различия. Появится новая форма одежды. Ваш Гаврилов доказал, насколько эффективна камуфляжная форма на солдате и на сколько можно снизить потери солдат с введением такой формы.

— Значит, мы снова наденем погоны и будем офицерами, а то нам как-то непривычно с этими нашивками.